Вражда и любовь

Глава 9

В последующие недели Шина не раз вспоминала этот последний откровенный разговор с братом. Казалось, что Абердин, который отделяли от ее родного дома всего пятьдесят миль, находился в другой стране. Он кишел людьми, был грязен так, что невозможно было пройти по городу, не рискуя оказаться облитым содержимым ночного горшка или обсыпанным мусором. Правда, в центре располагался богатый рынок с лавками разных ремесленников, а неподалеку была многолюдная гавань.

Первые дни Шина посвятила знакомству с городом, но вскоре сдалась. Да, зрелище величественное – аббатства, университет, все эти лавки и магазинчики – но слишком много верховинцев. Их ни с кем не спутаешь: голые ноги между килтом и сапогами. Подгоряне носили трико или чулки с бриджами-буфами. Крестьяне из низин предпочитали штаны.

Чтобы невзлюбить этот город и редко выходить на его улицы, вполне хватило бы и наглых верховинцев, но был еще и нескончаемый поток попрошаек, которые приставали к ней на каждом углу. В Абердин стекалась масса бедняков: и тех, кто искал работу, и тех, для кого нищенство было профессией.

Каждое утро Шина выходила из аскетической кельи своей тетушки и шла в богадельню – каменное, но уже полуразрушенное здание всего в нескольких кварталах от монастыря. Этот дом милосердия, согласно задумке, должен был стать приютом для усталых путников, где они могли бы получить горячий обед и ночлег с чистой постелью, пока будут искать работу. Но постепенно дом милосердия превратился в пристанище для попрошаек и бродяг. Здание было небольшим – в нем помещался всего десяток коек. До сих пор здесь действовало только одно правило: оставаться не больше, чем на пару ночей, поэтому Шина всегда видела новые лица.

Тетушка Эрминия не обязана была ходить туда ежедневно, но она не пропускала ни дня. Здесь жил священник, который следил за раздачей пищи, но он был слишком стар, чтобы выполнять всю ту работу, которую нужно было переделать в богадельне. Тех, кто оставался на ночлег, просили постирать свою постель и помыть посуду для следующего гостя, но это правило постояльцы никогда не соблюдали, поэтому только ежедневная забота монашек не давала этому месту превратиться в очаг заразы.

Увидев, как устает тетушка, Шина предложила ей свою помощь. День у той и правда был насыщенным: утро она проводила в богадельне – стирала и мыла, потом несколько часов помогала в лечебнице, затем вновь работала в богадельне, прежде чем вернуться вечером домой.

Шина была в ужасе. Столько работы, а тетушке Эрминии уже почти пятьдесят! Она не видела причины, по которой не могла бы помочь в богадельне, чтобы день у тетушки был не таким долгим и утомительным.

Все складывалось пока наилучшим образом. Шина была молода и энергична, поэтому могла выполнить всю работу в два раза скорее, чем тетушка Эрминия. Богадельня обычно пустовала в то время, когда она приходила туда каждый день, поэтому ей никто не мешал быстро переделать всю работу. И теперь они с тетушкой могли проводить вечера в тишине монастыря за разговорами и шитьем. Даже если Шина и скучала по дому и своей прежней жизни, она этого не показывала. Хотя ей до боли не хватало брата. В монастыре нет места юности и веселью, поэтому девушка чувствовала себя очень одинокой.

Прошел месяц, а Шина так и не получила весточки из дома: ни от Найалла, ни от отца, ни тем более от сестер. Она чинила камзолы и килты бедняков, переняла у тетушки владение различными швами, освежила и идеально подогнала собственный гардероб… и уже до смерти устала от шитья. Ей хотелось покататься верхом, поохотиться, поплавать перед первым снегом. Она скучала без приключений или хотя бы невинных проказ… И ей так не хватало компании Найалла!

А ведь Найалл как раз в эти дни впервые должен был участвовать в набеге. Осень – традиционное время грабежей, пора кражи нагулявшего вес скота. Все, что Фергюссонам удастся награбить в этом году, они приберегут, не станут продавать, потому что слишком много у них отобрали Мак-Киннионы.

Это утро в конце сентября, когда Шина толкала тележку с постельным бельем вдоль реки, было унылым и мрачным. Небо застилал не просто обычный шотландский туман, а темные, почти свинцовые тучи, которые предвещали бурю. Девушка беспокоилась о белье. Она привыкла развешивать его у реки, чтобы оно быстрее высохло на свежем ветру, а не в приходском дворе, где окружающие здания закрывали двор от ветра. Если пойдет дождь, белье придется вывешивать в самой богадельне, где оно будет сохнуть не один день.

Такое уже случалось и раньше, и тогда Шина оказывалась в богадельне ближе к вечеру, когда там было многолюдно. И она больше не хотела там появляться в такую пору, видеть эти худые лица со впалыми щеками, эти грязные лохмотья. Поэтому она очень надеялась, что дождь все же не начнется.

Поэтому она и спешила, стерев руки в кровь еще до того, как закончила стирку. Бедные ее ручки! Какими же белыми и гладкими были они когда-то… Теперь они были красные, потрескавшиеся, стертые до кровавых ран.

– Тебе помочь, красавица?

Шина ахнула от неожиданности и резко обернулась. Из-за свиста ветра она не слышала, как к ней приблизился молодой всадник. Его плед и зеленый килт развевались на ветру.

Это был верховинец, и цвета его килта очень походили на цвета ее собственного клана. Он был молод, наверное, ее ровесник. И выражение его лица развеяло ее страх. Он был, откровенно говоря, красив, но дело было не в этом. Было в нем еще что-то, привлекавшее внимание.

– Спасибо за ваше предложение, – весело улыбнулась Шина. – Но я не могу себе представить, что воин-верховинец будет стирать белье обитателей богадельни.

– Ты нищенка? – изумился всадник, и неподдельное удивление в его голосе тут же вызвало у девушки смех.

– А кто же еще? Ты думаешь, я стала бы стирать белье по собственной воле?

– Но… ты не похожа на нищенку.

– Я здесь недавно. У меня… только недавно начались тяжелые времена.

– У тебя нет семьи?

– Ого, сколько вопросов. Мне некогда на них отвечать, – девушка старалась говорить серьезно, но глаза ее весело блестели.

Как же давно она не общалась со сверстниками, да к тому же с таким красивым парнем. Как же она хотела, чтобы он не уезжал. Но, разумеется, он с ней не останется.

– Вот-вот дождь пойдет, а у меня белье не высохло, – вздохнула она.

Шина наклонилась, чтобы выловить из воды последнюю простыню, а потом развесила ее на дереве вместе с остальным бельем. Когда она обернулась, незнакомец стоял у нее за спиной, уже спешившись. Он был намного выше ее ростом, ей приходилось поднимать голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Ты такая необыкновенная – редкая красавица, – с изумлением протянул он. – Я заметил, как ты шла через скотный двор.

– И отправился за мной?

– Да.

– Это у тебя привычка такая – преследовать незнакомых девушек? – подначила его Шина.

Но парень оставался серьезен.

– Можно я тебя поцелую, красавица?

Такая неожиданная просьба шокировала ее.

– Получишь в ухо, – колко ответила она.

Он засмеялся, немного расслабившись.

– А ты девица с норовом. И, похоже, нет мужчины, способного тебя укротить.

– А ты слишком дерзок, как на мой вкус, – ответила она, чувствуя себя неуютно. Он буквально пожирал ее взглядом, а не просто выражал свое восхищение словами.

Она попыталась протиснуться мимо него, но он расставил руки, пытаясь ее остановить.

– Ты от меня не сбежишь, ведь я только-только тебя нашел. Быть может, ты прекрасное видение, но я не позволю, чтобы ты растаяла, как туман.

– Ты не в себе, парень, – заметила она. – Ты и сам еще мальчишка, как же ты сможешь обо мне позаботиться.

Он нахмурился, и Шина на секунду увидела, каким однажды он станет мужчиной – вспыльчивым и темпераментным. Слишком поздно она поняла, что ей не стоило над ним насмехаться. Верховинцы не терпят издевки. А этот верховинец был очень горд.

– Не стоило мне спрашивать твоего разрешения, – напряженно ответил он, но она не почувствовала себя раскованнее.

– Рада, что ты это понимаешь.

– Нет. Я должен был поступить так, как поступил бы мой брат.

Она ощутила, как сжалось ее сердце от его зловещего тона.

– Он бы украл тебя… и я украду.

Он схватил ее за руку, и Шина вскрикнула. Она оказалась у него в объятиях. Но ни ее крики, ни сопротивление не остановили его сильных рук, а в его взгляде даже появился веселый блеск.

Верховинец не стал терять времени. Забросив девушку поперек спины лошади, он через секунду вскочил в седло и обхватил Шину руками, чтобы она не могла и двинуться. Так, прижимая пленницу крепко к себе, он направил лошадь в реку, на мелководье, чтобы перейти на южный берег. Сапоги Шины и ее длинная юбка промокли, но она думала только о том, что ее тетушка с ума сойдет от волнения. Что она подумает об исчезновении Шины? Конечно, она пошлет весточку домой. Бедный Найалл! Он может подумать, что она просто сбежала. А ее отец? Он лишил ее своей защиты, решив отправить подальше от дома. Он будет очень огорчен! От этих мыслей ей стало еще тяжелее.