Всё серьёзно

10

Дирк ловко въехал на тротуар и выключил рокотавший двигатель своего черного «ягуара». Часы на приборной доске показывали две минуты пятого. Нервно проводя языком по губам, Лора взглянула на дорожку, ведущую вверх к дому Кармели и Морри. Одно дело — смеяться над реакцией ошеломленной Кармели, находясь на другом конце телефонного провода, и совсем другое — выдержать лавину вопросов, которыми та будет наверняка преследовать ее весь вечер.

— Что ты мне посоветуешь отвечать Кармели? — спросила она смущенно.

— Правду, — пожал плечами Дирк.

Лора сдвинула брови.

— Да, но в чем заключается эта правда?

Он посмотрел на нее так странно, что Лора даже немного испугалась.

— О чем ты говоришь, Лора? Разве ты уже передумала и не хочешь, чтобы я оставался твоим мужем?

— Ну что ты! Но когда я сказала за завтраком, что тебе больше не нужна твоя холостяцкая берлога в Бонди, ты ничего не ответил. Если ты всерьез хочешь, чтобы у нас все стало по-старому, зачем тебе продолжать платить за эту квартиру?

— Мне не нужно платить, потому что я ее владелец. Честно говоря, мне принадлежит все здание.

Лора широко открыла глаза. Дирк неплохо обеспечивал себя за годы работы адвокатом по уголовным делам. К нему должна перейти порядочная сумма денег после смерти родителей, семья Торнтон весьма состоятельная. Но отец Морри и Дирка был всегда против того, чтобы предоставлять сыновьям незаработанные ими деньги. Он считал, что им следует самим составить свой капитал. И Лора не могла вообразить себе, что у Дирка достаточно денег для покупки многоквартирного дома, да еще на побережье, в Бонди.

— Дирк, надеюсь, ты не впутывался в какие-нибудь сомнительные дела?

Он рассмеялся.

— Может быть и да, Лора, может быть, и да. Но идем, уже пятый час.

Но она ухватила его за руку и не дала выйти из автомобиля.

— Ну нет, Дирк, не увиливай от ответа! Я хочу узнать прямо сейчас, где ты взял деньги, чтобы купить дом.

— Тебе это может не понравиться, — сказал он, натянуто улыбаясь.

— Может, нет, но я все-таки хочу знать.

— Ладно, но потом не упрекай меня. Несколько месяцев назад я защищал в суде одного букмекера, обвиненного в изнасиловании. Когда его оправдали, он из благодарности дал мне пару хороших советов насчет субботних скачек. Я и поставил весь свой гонорар сразу на двух лошадей.

— А какой был гонорар?

— Пять тысяч.

— И ты поставил такую сумму! — воскликнула Лора в совершенном изумлении.

Дирк всегда был не прочь поиграть на скачках, но, как правило, ограничивался сотней долларов и никогда не делал двойных ставок. Он говорил, что и одного победителя достаточно трудно угадать, не говоря уже о двух.

— Не надо так ужасаться, дорогая. Обе лошади выиграли. Первая — десять к одному. Вторая — двенадцать. Я получил шестьсот тысяч долларов.

— Шестьсот тысяч! — повторила она, запинаясь.

— Да. Я положил деньги в карман и направился прямо на аукцион недвижимости и приобрел этот симпатичный домик в шесть квартир. Квартирки, правда, оказались довольно запущенными, но я сам взялся за их ремонт…

Лора только глаза раскрыла.

— Ты? Взялся за ремонт? Да ты никогда не умел забить гвоздя как следует!

— Люди меняются, Лора. Их меняют обстоятельства. Мне очень понравилось приводить эти квартиры понемногу в порядок. Последняя, которую еще нельзя сдавать, это как раз та, где я сейчас живу. Честно говоря, в ней все вверх дном.

Лору очень удивило услышанное. Сколько раз она рисовала в своем воображении «холостяцкий угол» Дирка, в который он приводит своих подруг! Наверное, он обставлен со всевозможной декадентской роскошью, с медленно гаснущими светильниками, цветомузыкой и вращающейся кроватью. Но, видно, она в последнее время слишком насмотрелась фильмов с участием Рока Хадсона и Дорис Дей.

Или он возил своих дам в мотели, так же как возил ее всю эту неделю? И возможно, в те же самые места… в их места!

От этих мыслей ее отвлекло появление на дорожке бегущего к ним Николаса. Следом за ним спешила Кармель.

— Я тебе сколько раз повторяла, нельзя бегать к дороге, непослушный мальчишка! — кричала Кармель ему вслед. — Ты упадешь когда-нибудь и разобьешь себе голову! Если только я сама ее не оторву.

Запыхавшись, она остановилась на середине холма, уперев руки в бока, а Николас как раз благополучно достиг тротуара и взлетел в воздух, подброшенный руками дяди. Лора даже не заметила, когда Дирк успел выйти из машины.

— Как поживает наш юный искатель приключений? — засмеялся Дирк, подкидывая мальчика несколько раз вверх, а затем усаживая его к себе на плечи. — Слава богу, вижу, ваш дом еще цел, не сгорел и не взлетел на воздух.

Николас захихикал и крепко обнял своего дядю за шею.

— Дирк, не говори таких вещей, — упрекнула его Лора, выходя из машины. — А то еще эти идеи засядут ему в голову…

Дядя с племянником посмотрели на нее, широко улыбаясь, и на какой-то миг Лора замерла на месте. Она только сейчас поняла, до чего они похожи. Оба отчаянные сорванцы с ангельской наружностью, оба способны очаровать, если понадобится.

У Лоры мелькнула мысль, что если бы у них с Дирком был ребенок, сын, он походил бы на Николаса — кудрявый, белокурый, голубоглазый, кипящий энергией, дерзкий шалун. Сердце у нее заныло от горькой безнадежности, она опустила глаза и спрятала лицо, отвернувшись, чтобы запереть дверцу машины.

Но и спиной она чувствовала пристальный взгляд мужа.

Когда она наконец повернулась, Дирк смотрел на нее, сдвинув брови. Догадался ли он, что причинило ей боль? Понял ли ее мысли? Она надеялась, что нет. Напоминание о невозможности иметь детей с Дирком заставляло сердце тоскливо сжиматься. Но все же это было ничто по сравнению с той болью, которую постоянно ощущала она, живя без Дирка.

Приняв веселый вид, Лора посмотрела туда, где стояла Кармель с наконец подошедшей к ней дочерью. Дона сегодня выглядела почти хорошенькой, в джинсах и полосатом джемпере, а ее обычно длинные прямые волосы стали короткими и пышными. Новая прическа приятно округлила худенькое личико девочки.

— А что это за прелестная молодая особа рядом с тобой, Кармель? — воскликнула Лора. — Кого-то она мне напоминает, но я никак не могу сообразить, кто это.

— Это же я, тетя Лора, — вспыхнула от удовольствия Дона. — Мне подстригли волосы, и посмотрите — теперь они такие же кудрявые, как у Николаса.

Николас усмехнулся взрослой усмешкой.

— Я ненавижу кудрявые волосы, — презрительно сказал он. — Хочу прямые, как у дяди Дирка.

— Они распрямятся, когда ты вырастешь, — заверил его Дирк. — Это у тебя в генах.

Мальчик озадаченно наклонил голову набок.

— Но у меня нет никаких генов.

Дирк и Лора с улыбкой переглянулись.

— Ну просто как два голубка, — пробормотала Кармель, критически глядя на них. — Пойдемте же наконец в дом. Вас ждет барбекю и очень много вопросов.

— Мы будем играть в «да» и «нет», мамочка? — невинно спросила Дона.

— Не думаю, моя кисочка. Тетя Лора и дядя Дирк уже наигрались между собой.

И бросив на них укоризненный взгляд, она развернула дочку за плечи и повела ее вверх по тропинке. Дирк состроил за ее спиной гримасу.

— Приготовься к допросу третьей степени, — прошептал он Лоре, и они тоже двинулись вслед за Кармель с Николасом, все еще восседающим на плечах у Дирка.

— Ты же адвокат, — прошептала Лора в ответ. — Подскажи, что мне отвечать.

— Можно так: «Я отказываюсь давать показания, потому что они могут быть использованы против меня».

— Смешно, но не думаю, что Кармель проглотит это.

— Тогда скажи, что я просто пришел к тебе, раскаялся, понял, что кругом виноват, сказал, что больше не буду, люблю по-прежнему и хочу вернуться. Кармель — типичная женщина. Стоит упомянуть слово «любовь», как она тут же растает.

Лора споткнулась, и сердце у нее дрогнуло. Разве это не то, что он сделал на самом деле? Разве она не растаяла, как «типичная женщина», о которой он отозвался так пренебрежительно. «Гони прочь эти мысли», — предупредил ее испуганный внутренний голос. «Ты должна доверять ему. Если же этого не будет, ваши отношения обречены».

— Что случилось? — останавливаясь и оглядываясь назад, спросил Дирк, опередивший ее на несколько ступенек. — Ты что-то забыла?

— Да, я вспомнила, что мы не захватили с собой никакого вина.

— Не беспокойся. Винный погреб Морри переживет самого Морри. Пойдем быстрее, а то этот парень весит не меньше тонны. Чем тебя откармливают, Николас? Черепашками-ниндзя?

Николас покатился со смеху.

— Какой же ты глупый, дядя Дирк, — вскричал он, ликуя. — Их же не едят!

— Ты не знаешь, как варят черепаховый суп? — осведомился Дирк, опуская Николаса на крыльцо.

— Нет! А он вкусный?

— Когда ты придешь к нам с тетей Лорой в гости, мы угостим тебя таким супом. А еще бывают супы из кенгуриных хвостов, крокодильи отбивные и…

— Дядя Дирк! — раздался крик Доны из прихожей. — Папа зовет вас, ему надо помочь. Он всегда пережаривает мясо, если вы за ним не проследите. Мама говорит, что ему нельзя пить и готовить одновременно.

— Лучше бы ему не делать ни того, ни другого. Скажи, что я уже иду, — он повернулся, чтобы обнять Лору за талию. Рука его была теплой и уверенной. Он увлек ее в дом.

Дирк не ошибся насчет Кармели. Волшебного слова «любовь» оказалось достаточно, чтобы она с готовностью приняла историю об их примирении. Она также имела достаточно такта, чтобы не напоминать Лоре о прежних увлечениях Дирка, хотя и обронила несколько утешительных фраз типа «мужчина всегда остается мужчиной», «над пролитым молоком не плачут», «любовь все побеждает» и «жизнь очень сложная вещь».

Лора была согласна с тем, что жизнь сложна, но не считала любовь панацеей от всех бед, как почему-то принято думать. Она любила Дирка и верила, что он любит ее. Но хватит ли ей любви, чтобы принять все, связанное с Дирком?

Весь вечер Лора невольно останавливала взгляд на муже, и в ушах ее звучали слова Эстер, что она не будет счастлива с Дирком. Но что именно тревожило Лору, она затруднилась бы объяснить.

Наверное, дело в том, что он переменился, решила она наконец. Когда-то в первый год их женитьбы он был с ней откровенен во всем, рассказывал о работе, делился своими мыслями, и жизнь одного была открытой книгой для другого. Дирк не утаивал ничего, и она могла поделиться с ним самыми заветными чувствами.

Теперь же он провел четкую границу: с одной стороны его работа, его сокровенные желания и стремления, с другой — их близкие отношения. Раньше Лора была неотъемлемой частью всей его жизни. Сейчас она переместилась на менее существенное место.

Женская интуиция подсказывала ей, что причина этой перемены в муже лежала в горьком сознании собственного бесплодия.

Его безумная погоня за женщинами объяснялась, без сомнения, тем же. Он никогда не предавался такого рода удовольствиям, пока не узнал печальную правду о себе. И все же, если она собирается оставаться его женой, нужно принимать его таким, смириться с тем, что назад пути нет и прежним он уже не станет.

Больше всего ее мучила мысль, сможет ли она долго любить человека, которому нужна лишь в одном качестве.

Печальный опыт матери, ее уроки, впитанные с детства, укоренили в Лоре глубокое недоверие к мужчинам, любовь для которых была поверхностной, одномерной эмоцией, немногим возвышающейся над желанием. Ведь желание недолговечно.

— Ты о чем-то все время думаешь, — как бы мимоходом заметил Дирк, когда Морри и Кармель отлучились из комнаты, чтобы уложить детей.

Лора сидела в уютном кресле и маленькими глотками отпивала из рюмки красное вино. Дирк, тоже с рюмкой в руке, откинулся на диване.

— Почему ты так решил? — взглянула на него Лора.

— Дорогая, я же знаю тебя как свои пять пальцев. Обычно после второй рюмки ты становишься весьма разговорчивой. А сегодня ты как-то особенно молчалива. И более того, ты на меня смотришь косо и дуешься. Я решил было, что у меня разошлась молния.

Лора подавила желание рассмеяться. И она, и Дирк оделись сегодня в джинсы и свитера, но джинсы Дирка были такими старыми, потертыми и тесными, что если бы молния на них и в самом деле разошлась, эта заметили бы все присутствующие без исключения.

— Ну, скажи мне, — не отставал он. — Что тебя беспокоит?

Лора не осмеливалась. Будущее заботило ее, но прошлая неделя подарила ей самые сильные, самые бесподобные чувственные эмоции и ощущения в жизни. Словно опять к ним вернулся медовый месяц.

И тут ее озарила догадка. Вне всякого сомнения!

Боже, как могла она быть такой глупой? Это в самом деле медовый месяц. После долгой разлуки просто естественно, что стремление к чувственной близости стало на первое место в их отношениях. А спустя какое-то время чрезвычайная пылкость уляжется, и все войдет в нормальное русло.

Между тем, разве имеет значение, как часто Дирк испытывает к ней влечение? Или где, когда и как? Или то, что он предпочитает заниматься любовью, а не вести беседы? Большинство мужчин таковы. Да, у них с Дирком еще вся жизнь впереди для длинных и глубокомысленных бесед. Она, должно быть, сошла с ума, что тревожится из-за вспыхнувшей вдруг, пускай и несколько сумбурно, страсти мужа.

— Лора! — произнес Дирк угрожающе. — Если ты будешь продолжать молчать еще хоть минуту, я за себя не ручаюсь.

Улыбка, которую она послала ему, была не просто обольстительной, а откровенно опасной.

— Поедем куда-нибудь, Дирк, — прошептала она страстно. — Где нас никто не потревожит…

Его глаза слегка округлились, но он, не мешкая, отставил рюмку и поднялся.

— Только ты сядешь за руль. А то я немного перебрал. А ты в порядке, это всего лишь твоя вторая рюмка.

— Согласна, — она опустила хрустальный бокальчик на низкий столик и встала, уже ощущая охватывающий ее трепет. Все ее чувства пришли в смятение, когда Дирк вдруг крепко прижал ее к себе, обхватив ее обтянутые джинсами бедра, и впился в ее губы поцелуем, от которого все вокруг поплыло и потеряло ясные очертания.

Кармель вернулась в комнату и, застав их целующимися, громко закашлялась. Когда Дирк наконец отпустил Лору, колени у нее подогнулись, а ноги стали словно ватные. Дирк поддержал ее и бросил печальный взгляд на невестку.

— Я надеюсь, ты не обидишься, Кармель, но нам с Лорой надо немедленно уехать. Просто очень срочно.

Кармель улыбнулась понимающе и одобрительно.

— Не беспокойся, Морри тоже не обидится. Он просто в восторге от того, что вы снова вместе, можно подумать, он в этом лично заинтересован.

Дирк тем временем незаметно подталкивал Лору к двери, упираясь твердыми, как железо, пальцами в ее бедро.

— Передай привет детям, пожелай им спокойной ночи, — сказала Лора Кармели. — А Морри передай, что я скоро заеду к нему в театр. Да, и спасибо большое за угощение. Мясо просто великолепное, а салат такой необычный. После сегодняшнего вечера я словно заново родилась.

Кармель пошла проводить их до двери.

— Правда, я думаю, что вам лучше бы остаться. Лора выглядит усталой. Почему бы вам для разнообразия просто не выспаться как следует сегодня ночью? — предложила она.

Но они все-таки расстались, и Кармель осталась стоять на крыльце, глядя им вслед с понимающей улыбкой.

— Ты не осознаешь своей силы, Дирк, — пожаловалась Лора, потирая бедро, когда они спускались вниз к шоссе. — Теперь у меня будут синяки.

— И это не первые, которыми я тебя наградил, — поддразнил он.

Лора развернулась и, шутя, ударила его кулаком в пресс.

— Вот скотина! — и еще раз толкнула его обеими руками, с удовольствием чувствуя упругость его тела.

— Хочешь, чтобы и я был весь в синяках? — смеясь, пожаловался он.

— Ничего, сегодня ночью я с тобой так разделаюсь, что синяками дело не обойдется.

Его глаза широко раскрылись.

— Я страшно заинтригован. Что же еще кроме синяков ты мне обещаешь?

— Полное и окончательное изнеможение, — и она, смеясь, круто повернулась и побежала впереди него по дорожке.

— Мне уже начало надоедать, что ты каждое утро приходишь на работу с сияющими глазами и в отличном настроении, — выговаривала ей Эстер еще через неделю. — Влюбленных следует изолировать, чтобы избавить простых смертных от созерцания такого возмутительного счастья!

Лора рассмеялась.

— А как твои дела? Ты еще не выставила своего приятеля? Ну, тот, которого ты называла образцом мужского несовершенства. Как его зовут, кстати? Найджел? Брюс?

Эстер скорчила гримасу.

— Ты считаешь, я смогла бы жить с мужчиной по имени Найджел или Брюс? Боже избави! У моего приятеля вполне нормальное мужское имя. Но если я тебе скажу, обещай не говорить никому, и особенно здесь, на работе.

Ее слова прозвучали так таинственно, что Лора почувствовала непреодолимое любопытство.

— Скажи, ну скажи, пожалуйста!

— Хорошо. Его зовут Дрейк. Дрейк Маршалл.

— Дрейк Маршалл? Господи, тот самый Дрейк Маршалл? Он играл частного детектива в «Нашей улице».

— Тот самый, — ответила Эстер, не скрывая удовольствия.

Улыбнувшись, она приподняла над столом левую руку и слегка помахала ею. На безымянном пальце сиял необыкновенной чистоты алмаз.

Лора вскочила и подбежала к столу, чтобы лучше рассмотреть камень.

— Ах ты обманщица, предательница! — воскликнула она. — У тебя роман с мужчиной, о котором мечтают все женщины, а ты даже словом не обмолвилась. Когда он сделал тебе предложение? В эти выходные?

— Он давно просил меня выйти за него, но я хотела быть в нем уверена, ведь он актер, и все такое. Актеры постоянством не отличаются.

— Ты в самом деле любишь его? Я хочу сказать — не только за известность и богатство?

Обычно всегда холодноватые, красивые глаза Эстер вдруг вспыхнули ярким огнем.

— Я умру за него!

— О, Эстер, — вырвалось у Лоры. — Это самая романтическая история, о которой я когда-либо слышала.

Они обе посмотрели друг на друга, чувствуя, как на глаза им наворачиваются слезы.

— Я никогда не думала, что можно быть такой счастливой, — проговорила Эстер. — Боюсь, что такое счастье не продлится долго.

— И мне тоже часто приходят такие же мысли, — кивнула Лора, думая о том, какой невероятно счастливой она чувствовала себя с Дирком в последний месяц. — Но нельзя всю жизнь бояться потерять счастье. Нам ничего не гарантировано. Мы можем только как можно лучше сделать свой выбор. И пусть будет то, что должно быть.

— Ты молодец, Лора, — искренне сказала Эстер. — Ты заслуживаешь всего самого хорошего. От всей души надеюсь, что твой муж понимает, что за сокровище его жена. Не всякая женщина может так все понять и простить.

— Ну, не знаю, — нервно усмехнулась Лора. — Не такая уж я всепрощающая. Если когда-нибудь увижу его с другой женщиной, я за себя не ручаюсь.