Всё серьёзно

12

Врач выдал Лоре освобождение от работы сроком на неделю. По ее просьбе он написал, что она подхватила вирусную инфекцию, хотя оба знали, что на самом деле это был нервный стресс. Врач предложил выписать специальные успокаивающие таблетки, но Лора отказалась, понимая, что в конечном счете только она сама может себе помочь.

Лора вернулась домой и, стараясь не смотреть на вещи Дирка, которые висели в шкафу рядом с ее вещами, упаковала маленький чемодан и тут же снова уехала. Она еще не знала, что именно собирается делать дальше, знала только, что видеть Дирка для нее невыносимо, невыносимо разговаривать с ним по телефону и делать вид, будто ей неизвестно, что Виргиния сейчас вместе с ним в гостинице. Но и бросить правду ему в лицо, а в ответ услышать очередную сладкую ложь тоже было невозможно.

Лора не сомневалась ни минуты, что он опять примется лгать. Ложь, видимо, стала неотъемлемой частью их совместной жизни.

Была ли это месть с его стороны? Она отчаянно билась в догадках, направляя свой автомобиль в общем потоке транспорта в сторону океана. Или он просто от природы лишен всякой нравственности и полагает, что может жить и с ней, и с Виргинией, и бог знает с каким еще количеством женщин, на которых остановит свое внимание в будущем.

Лора затрясла головой и крепче сжала руль, отчаяние и ненависть боролись в ее душе. Как невероятно глупа она была, позволив Дирку снова войти в ее жизнь. Наивная, пустоголовая, несуразная дуреха!

Но теперь конец. Лучше оставаться одной до конца жизни, чем опять пережить эту боль и ужас.

Она выехала за город и теперь мчалась прямо на север по скоростной магистрали. Через мост, мимо пастбищ, все дальше и дальше. Лора миновала Госфорд и теперь приближалась к Ньюкаслу. Она не смотрела по сторонам, а только перед собой, не замечая красот окружавшего ее пейзажа. Перед глазами стоял Дирк. Вот он возвращается домой в пятницу вечером, немного озадаченный тем, что не смог дозвониться до нее по телефону, и находит ее записку, краткую и лаконичную: «Уехала на некоторое время. Мне надо подумать. Лора».

Он не заслуживал и письма. Ей было наплевать на его чувства. Пусть он провалится в ад! Она только не хотела, чтобы Дирк обратился в полицию.

Сейчас Лоре требовалось время и уединение, чтобы решить, как она будет жить дальше.

К ночи Лора достигла Таре и остановилась в небольшом мотеле у реки. Кругом росли широколиственные деревья и расстилались зеленые поляны, где можно бродить и размышлять.

Так она бродила и размышляла три дня. На четвертый Лора почувствовала себя плохо. Во время обеда в ресторане голова у нее внезапно закружилась, и она соскользнула со стула на пол, покрытый розовым ковром.

Спустя какое-то время Лора пришла в себя и увидела, что лежит на постели в своем номере. Где-то неподалеку звучали приглушенные голоса. Словно сквозь туман Лора видела, как какие-то люди выходят из комнаты. Потом заметила незнакомого человека, сидящего на кровати. Он взял ее за руку и принялся считать пульс.

— Миссис Торнтон? Я доктор Дженкинс. Меня вызвал директор гостиницы. Он сказал, что вы приехали из Сиднея и не знаете здешних врачей. Как вы сейчас себя чувствуете? Лучше?

Комната постепенно перестала кружиться.

— Да, — прошептала Лора, — кажется, лучше.

— Вы недавно перенесли какую-то болезнь, миссис Торнтон? Директор решил, что вы больны, вы были очень бледной.

— Да, в какой-то степени…

— Вы можете рассказать мне. Я попытаюсь помочь вам.

Она слабо улыбнулась.

— Я не уверена, доктор.

Доктор вздохнул.

— Молодые женщины не падают в обморок без причины. Раньше с вами случалось такое, миссис Торнтон, особенно в последнее время?

Лора нахмурилась и покачала головой.

— Я никогда в жизни не падала в обморок.

Доктор медленно кивнул.

— Может ли быть, миссис Торнтон, что вы беременны?

Лорины глаза на секунду расширились, но мимолетный проблеск надежды тут же погас. Она повернула голову к стене.

— Нет, — сказала она безо всякого выражения. — Это невозможно.

Между тем она машинально прикинула сроки и вдруг поняла, что впервые за все время у нее случилась задержка на неделю. Вопреки логике у Лоры засосало под ложечкой. Но здравый смысл взял верх. Со вздохом она повернулась лицом к доктору.

— Я не могу быть беременна, доктор. Мой муж бесплоден.

Ее глаза наполнились слезами. Она сердито заморгала, но две крупные слезинки уже скатились и побежали по щекам. Доктор сочувственно смотрел на нее.

— А может быть, отец ребенка не он? — предположил он осторожно. — И из-за этого вы расстроены?

— Совсем нет! — глотая слезы, произнесла она. — Это все из-за нервного потрясения, доктор. Я никак не могу быть беременной.

— Может быть, вы и правы, но все же я хотел бы осмотреть вас, чтобы просто удостовериться. Сделайте мне такое одолжение. Тогда я стану искать причину вашего обморока в другом.

Лора смахнула слезы тыльной стороной ладони и устало вздохнула.

— Раз вы настаиваете…

Результаты осмотра подтвердили предположение доктора.

— Но этого не может быть! — известие настолько ошеломило Лору, что она даже не чувствовала радости, которую испытала бы при других обстоятельствах.

Она сидела на кровати, нервно сжимая руки.

— Не могу поверить. Я хочу сдать настоящие анализы.

— Но тогда вам придется поехать со мной в клинику.

— Все равно. Я хочу убедиться.

Анализы тоже оказались положительными.

Совершенно положительными, как уверил ее доктор. Так же, как и повторные анализы на следующий день, на которых она настояла. Мало-помалу потрясение сменилось гневом.

— Но как это могло случиться? — наседала она на доктора.

Она уже объяснила, что муж ее был полностью уверен в своей неспособности к оплодотворению, и это в корне изменило его характер, разрушило их брак и фактически разбило всю ее жизнь.

Доктор затруднялся дать ей четкие объяснения и предполагал возможность ошибки. Может быть, в лаборатории перепутали анализы, или же стерильность мужа оказалась временным явлением, будучи вызвана какой-то иной причиной, а не осложнениями после свинки, как предполагал он. Есть много факторов, способных снизить число сперматозоидов. Например, прием каких-нибудь лекарств, алкоголь, курение, усиленные физические упражнения или интенсивная половая жизнь.

— Но у Дирка не было снижено число сперматозоидов, — нетерпеливо возражала она. — У него их не было совсем!

Она продолжала горячо обсуждать причины бесплодия Дирка, как вдруг реальность наконец начала доходить до ее сознания. Значит, все же произошла ошибка, поняла вдруг Лора. Невероятная, непостижимая ошибка!

Лора замолчала на полуслове. Ее чувства словно оцепенели. Ее словно громом поразило. Она станет матерью! У нее будет ребенок! И это ребенок Дирка.

Она расплакалась.

Доктор протянул ей платок и погладил по плечу.

— Ну-ну, миссис Торнтон. Думайте, что это чудо, посланное Богом, чтобы помирить вас с вашим мужем. Он будет рад этому ребенку, не так ли?

Бедное Лорино сердце снова сжалось. В ушах ее прозвучали слова матери, что мужчинам, подобным Дирку, дети не нужны. Вспомнила она, как сам Дирк признавался ей в этом. Но все затмила яркая картина — Дирк смеется, подкидывает Николаса в воздух, сажает его к себе на плечи.

Он солгал тогда насчет детей. Он хотел иметь ребенка так же сильно, как и она. Лора готова была в этом поклясться!

Теперь у Лоры не было выбора. Она должна вернуться домой и сообщить Дирку о ребенке. А следующее слово будет за ним. Какую роль решит он играть в жизни своего ребенка? Навещать его Лора ему не запретит, но что касается совместной жизни, то с ней покончено навсегда. Окончательно и бесповоротно.

Вытерев нос, Лора поднялась. Поднялся и доктор, обеспокоенно глядя на нее.

— Вы ведь… не сделаете глупостей, миссис Торнтон?

Настала ее очередь успокоить его.

— Конечно нет, доктор. Я очень хочу этого ребенка. И уверена, что мой муж тоже, если он только подумает как следует. Спасибо вам, вы были так добры.

— Одну минуту, я должен выписать вам железосодержащие таблетки. И обязательно покажитесь вашему врачу, как только вернетесь домой. Вы мне обещаете? Честно говоря, я не уверен, что вам следует самой вести машину. Может быть, стоит доехать на поезде? Или самолетом?

— Нет, я лучше на машине. Честное слово, сейчас я чувствую себя отлично. Я позабочусь о себе, не волнуйтесь, доктор. И не допущу, чтобы случилось что-нибудь со мной или с моим ребенком.

Доктор не мог сдержать улыбки. Какая милая молодая женщина, подумал он. Она станет хорошей матерью. Какими безмозглыми идиотами бывают некоторые мужчины!

Лора въехала в Сидней в понедельник вечером и попала как раз в час пик. Она свернула с основной магистрали и направилась к своему дому по лабиринту боковых улочек. Всю дорогу у нее сосало под ложечкой при мысли о той минуте, когда придется посмотреть в глаза Дирку и объявить ему, что он станет отцом. Сейчас Лора уже не была так уверена, что эта новость его обрадует. Она уже раз ошиблась в Дирке. Можно легко ошибиться снова.

Присутствие черного «ягуара» в одном из гаражей, предназначенных для жильцов, говорило о том, что Дирк дома. Дирк никогда не ездил на электричке, в автобусе или даже в такси. Если его машина здесь, значит, он сам неподалеку.

Лора оставила чемодан в багажнике, с тяжелым сердцем поднялась вверх по лестнице и подошла к своей двери. Она вставила ключ в замок и собиралась уже повернуть его, как дверь вдруг неожиданно распахнулась.

На пороге стоял Дирк. Таким она еще не видела его никогда. Выглядел он совершенно больным: мертвенно-бледный, с покрасневшими глазами, спутанными волосами и трехдневной щетиной на подбородке.

— Лора! — голос его дрогнул. — Слава богу! Я был сам не свой.

Он порывисто схватил ее и втащил в прихожую, захлопнув ногой дверь. Но когда он сделал попытку обнять ее, она с силой оттолкнула его.

— Не трогай меня! — воскликнула она с негодованием.

Его воспаленные глаза стали мучительно-напряженными, когда он пристальнее всмотрелся в ее лицо. Она ответила ему взглядом, полным ледяного презрения.

— Ты узнала! — вырвалось у него вместе с тяжелым вздохом. — О Виргинии…

Не давая себе труда опровергнуть или подтвердить его слова, Лора смотрела ему прямо в глаза и брезгливо молчала.

— Как ты мог, Дирк? — наконец выговорила она тихо, с болью в голосе. — Как же ты мог?

Он со стоном прислонился спиной к стене и провел по волосам дрожащими пальцами.

— Проклятье! — произнес он одно только слово.

Стараясь смотреть как можно холоднее, она оглядела Дирка с головы до ног. Но быстрый обзор его небрежно одетой фигуры привел ее чувства в смятение.

Сознавая весь цинизм его поведения, Лора понимала, что слабость сейчас просто смешна и непонятна. Вот он стоит здесь, ее неверный муж, небритый, взъерошенный, одетый только в поношенные джинсы. А она с ужасом и упоением вновь чувствует, как, несмотря ни на что, ее страстно влечет к нему.

Да, она по-прежнему его любит.

Это безумие! Лора тряхнула головой, не в силах решить, как поступить дальше. Может, лучше всего молча повернуться и уйти, уехать куда-нибудь, и пусть он никогда не узнает о ребенке?

Ну нет! На это она не способна. У него есть право знать, и неважно, что за этим последует.

— Я не хочу обсуждать твои отношения с Виргинией, — начала она упавшим голосом. — Но я должна сказать тебе кое-что…

— Нет! — выкрикнул он с такой болью и мукой в голосе, что Лора оцепенела в молчании. — Нет, — повторил он, схватив ее за руки и с силой сжав их. — Я знаю, что произошло в пятницу. Я звонил Эстер, и все понял. Догадываюсь, какие выводы ты сделала из услышанного. Но ты ошибаешься, Лора, страшно ошибаешься! Я… я…

Его минутное колебание вывело Лору из оцепенения. Сейчас начнется то, чего она боялась. Он постарается вновь убедить ее в том, что черное это белое, и может быть, ему это удастся…

— Хватит лжи, Дирк! — закричала она, вырывая руки. — Я больше этого не вынесу!

— И я тоже, — откликнулся он. — Видит бог, я говорю сейчас правду. Ты должна меня выслушать, Лора. Дай мне объяснить, почему я сделал то, что сделал. Ради всего святого, дай мне только пять минут, прежде чем ты вынесешь свой приговор. Разве это так много по сравнению со всей жизнью? Пять ничтожных минут!

Да, в этом ему не откажешь, горько подумала Лора. Он умеет убеждать. А у нее совсем нет сил бороться. Она слишком измучилась.

— Ну хорошо, Дирк, — вздохнула Лора. — Пять минут. Но лучше я сяду, — добавила она, потому что комната начала вдруг медленно поворачиваться вокруг нее.

— Что с тобой? — встревоженно спросил Дирк.

Он бережно довел ее до гостиной и усадил на диван. Лора перевела дыхание и выпрямилась, иронически наблюдая за его суетливыми движениями.

— Я чувствую себя прекрасно, спасибо. Можешь сказать то, что хотел, Дирк. Только оставайся там, где стоишь. Я не хочу, чтобы ты сидел рядом со мной.

Он вздрогнул от ее слов, как от удара.

— Морри предупреждал меня, — пробормотал он. — А я не послушал его. Я был слишком упрям и самоуверен. Чертов осел!

— Минута уже прошла, — напомнила Лора ледяным тоном.

Беспомощным жестом он всплеснул руками и прошелся по комнате, потом круто повернулся.

— Не перебивай меня! — хрипло выкрикнул он, сверкнув глазами. — Я объясню тебе все, сколько бы времени мне ни потребовалось. Слишком много мы можем потерять, слишком много поставлено на карту у нас с тобой, чтобы принимать в расчет женское самолюбие и воображаемые обиды.

Лора смотрела на него, не отрывая глаз, и видела стиснутые кулаки, напряженные мускулы, поднятые плечи. Как он великолепен — превосходный, дикий образец мужской красоты и силы, загнанный в угол, но не признающий свое поражение, готовый бороться до конца.

Такие мужчины в доисторические времена становились вожаками стаи, мелькнуло в голове у Лоры. Он царил бы над всеми дочерями Евы. Как племенной жеребец в табуне или матерый олень на вершине горы, чьи рога больше и сильнее, чем у соперников. Что же тут удивительного, что и я не сумела устоять перед ним, мрачно призналась она самой себе.

Он сделал два шага по направлению к ней, и его негодование сменилось выражением такой боли и страдания, что Лора пришла в смятение. Это был уже совсем другой Дирк. Куда девалась его надменность? Его чувство превосходства? В глазах, приковавших ее взгляд, светилось одно только мрачное отчаяние.

— Не знаю, с чего начать, — признался он вдруг, и непривычным для него жестом потер лицо ладонями. — Почему мне не пришло в голову, что возможен такой конец? Я не понимал, чем рискую, — он схватился за голову, голос его стал взволнованным, беспокойным, как и его движения.

— Неважно у меня получается, — он засмеялся сухим жестким смешком. — Напомни мне, чтобы я никогда не брался защищать в суде близкого мне человека. Я заварю такую кашу…

Лора не могла отвести от него глаз. Перед ней был совершенно незнакомый ей человек. В душе шевельнулась слабая и совершенно безумная надежда, что, может быть, все совсем не то, каким казалось. Она видела, что сейчас его отчаяние, его горестное волнение было неподдельным. Неужели существует невероятное, сказочное объяснение, которое поставит все на свои места и черное сделает белым? Но каким волшебством?

— Ты просила меня не лгать, Лора, — произнес он с трудом. — Это справедливо. Лжи больше не будет…

Пытаясь успокоиться, он принялся мерить шагами комнату, и рассказ его поразил Лору своей невероятностью.

— Я как-то сказал, что женился на тебе, не чувствуя любви… Это ложь номер один. Я любил тебя. Любил так, что пошел бы ради тебя на убийство. Я любил тебя и тогда, когда ушел, и сейчас я люблю тебя!

Лора задержала дыхание. О, Господи, сделай так, чтобы это не оказалось ложью, молилась она.

— Ложь номер два… Я сказал, что предпочитаю беспечную, холостяцкую жизнь семейным обязанностям.

Он горько рассмеялся.

— Проклятье! Мне она давно опротивела. Я ненавидел свою свободу. Я так тосковал без тебя. Ты думаешь, зачем я поставил столько денег на этих глупых лошадей? Да потому, что для меня ничего не имело значения. Я думал, что ты меня больше не любишь. Я думал — впрочем, поделом мне, я заслужил эти мысли. Когда я увидел тебя после похорон матери, я понял, что ошибался. Твой взгляд, Лора, разрывал мне сердце. Мне хотелось обнять тебя, утешить, сказать, как ты мне дорога. Но что-то удержало меня. Наверное, тогда и возникла сперва неопределенная идея, которая некоторое время назад уже зародилась в моем подсознании.

Он перевел дыхание.

— И эта идея заставила меня солгать в третий раз. Мое бесплодие…

Лорино сердце застучало глухими тяжелыми ударами, она не осмеливалась поверить в то, что он сейчас скажет. О, если только это окажется правдой! Безумной, невероятной правдой.

— Я как-то смотрел по телевизору передачу, — продолжал он, — где говорилось о бесплодии супружеских пар. Часть ее посвящалась женщинам, которые не могут забеременеть из-за чисто психологических причин.

При этих словах Дирк остановился и бросил на Лору умоляющий взгляд.

— Я думаю, ты не понимала, с каким предубеждением относилась к мужчинам твоя мать и как глубоко ее искаженные идеи укоренились в твоем подсознании. Конечно, тебе искренне казалось, что ты веришь в мою любовь, но в глубине души, Лора, таился страх, что моя любовь не что иное, как жажда обладания. Единственным способом избавиться от этого страха могло стать рождение ребенка. Ведь в глазах твоей матери, да и в твоих глазах, рождение ребенка являлось единственным доказательством любви мужчины. К несчастью, твоя мать внушила тебе неверие в существование такой любви. Твое тайное неверие в мою любовь препятствовало зачатию, Лора. По крайней мере, к такому выводу я пришел.

Лора открыла рот, чтобы возразить, но закрыла его снова. А если он прав? Кто может с уверенностью разобраться в сокровенных тайниках души, пролить свет на тайны человеческого подсознания?

Дирк прерывисто вздохнул.

— Я все больше размышлял о своей догадке и вот начал искать способ, как мне подарить тебе ребенка, которого ты так отчаянно желала. Я готов был добиваться этого любыми средствами. Мне пришло в голову, что если суметь как-то разделить в твоем сознании любовь и секс, то удачный исход мог быть вполне вероятен.

В мой план входило создать такую ситуацию, где ты позволишь мне добиться физической близости, но о ребенке будешь думать меньше всего. Поэтому я решился объявить тебе о моем бесплодии. Я заставил тебя видеть во мне бессердечного донжуана, которому женщины нужны только для одной цели.

Лора нервно провела языком по пересохшим губам.

— Ты хочешь сказать, что на самом деле вовсе не был близок со всеми этими женщинами, не говорил им тех слов, какие говорил мне?

Со стоном Дирк шагнул вперед, опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои.

— Я и пальцем к ним не притронулся. Все они были моими бывшими клиентками или подругами клиенток, которые любезно согласились погулять со мной раз или два. Этих женщин сплетни не особенно пугали, они уже давно к ним привыкли. Поверь мне, я просадил порядочную сумму на фешенебельные рестораны и ночные бары, заслуживая репутацию дамского угодника, черт побери!

— И ты не спал ни с одной из них? — изумленно повторила Лора. — Даже с Виргинией?

— Разумеется, нет! — Дирк поднялся и робко сел рядом с Лорой, не отрывая от нее глаз. — Как я мог, когда ты была всем для меня. Почему, ты думаешь, я так испугался тогда у Морри? Уже почти год как мы не были вместе, и вдруг ты, единственная женщина, которую я любил, сама начинаешь любовную игру. Я почувствовал, что могу не совладать с собой и должен уйти как можно скорее, сказать тебе первую чушь, которая пришла мне на ум. Я знаю, что причинил тебе страшную боль этими словами, и готов был откусить собственный язык. Тогда я чувствовал отвращение к самому себе, но предпочел спастись бегством, только не оказаться перед тобой полным дураком.

— Но я сама слышала, как Виргиния сказала, что вы знакомы очень давно. Значит, она была твоей любовницей прежде?

— Нет! Мы вместе учились в университете, посещали студенческую театральную студию. Если желаешь знать, она была любовницей Морри.

— Морри! — ахнула Лора.

— Мой примерный братец не всегда был на высоте и оставался образцовым отцом семейства. Он не прочь попользоваться иногда своим положением режиссера, — сухо произнес Дирк. — И в этом смысле Виргиния не многим отличалась от него. Она хотела стать актрисой и быстро поняла, как этого добиться. Но она оказалась хорошим товарищем. У нас с ней сходное чувство юмора, которое скорее можно назвать сарказмом. Но что касается чувственного влечения, нас никогда не тянуло друг к другу. На мой вкус она слишком поверхностна, а я для нее не так легко управляем, как бы ей того хотелось.

Мне доводилось часто давать ей советы по заключению контрактов, а недавно она обратилась ко мне в связи с возникшими проблемами, и я понял, что как раз такой тип женщины и нужен, чтобы разжечь в тебе ревность. Виргиния считала меня бессердечным эгоистом, к тому же просто помешанным. Особенно когда я настоял, чтобы она купила себе то платье для театра, прямо скажем, очень смелое. Сначала она воспротивилась, но я нажал на нее и припугнул, что брошу ее дела. Как видишь, я окончательно потерял совесть и был занят только тем, как заставить тебя одновременно ненавидеть и желать меня.

— И в этом ты преуспел, — проговорила Лора внезапно севшим голосом, — по крайней мере, на какое-то время.

— Но я так не считал, — возразил он, удивив ее этим ответом. — Я видел, что ты любишь меня, хотя стараешься это скрыть. Твоя любовь проявлялась в каждом слове и взгляде, и вскоре я желал лишь одного: снова быть с тобой и раствориться в этой любви. Я возненавидел ложь, в которой погряз с головы до ног. Я хотел, чтобы ты вернулась ко мне — не в качестве любовницы и содержанки, а как моя жена!

Как только это случилось, я отказался от первоначального плана, надеясь, что достаточно будет твоей уверенности в моем мнимом бесплодии.

— О Дирк!

— Да, да, я знаю, что ты сейчас думаешь. Это похоже на бред. Жестокий бред. Виргиния и Морри оказались совершенно правы. Но тогда мне искренне казалось, что моя жестокость послужит ко благу. Я вспоминал, как ты сказала, что если я не могу дать тебе ребенка, то он не нужен тебе совсем. Я, правда, поверил в это, Лора. Поэтому и ушел тогда, поэтому и решился на свой дикий план. Я думал, что единственная возможность воскресить и сохранить твою любовь — это как можно скорее подарить тебе ребенка.

Но когда мы начали снова жить вместе и проходил день за днем, я стал понимать, что нужен тебе ради меня самого, что все у нас может быть хорошо, даже без детей. Ты очень изменилась, Лора, изменился и я. Мы сумеем сохранить нашу любовь, дорогая моя, будут у нас дети или нет. Ты должна верить в это.

— Я верю, — сказала она просто.

Его лицо просветлело. Он достиг того, что представлялось недостижимым. Его Лора снова поверила в него. Она опять с ним, она любит, и значит, все будет хорошо.

— О, Лора, родная моя…

Она взяла руками его лицо и поцеловала его.

— Ты знаешь, что ты у меня сумасшедший? А что, если бы я возненавидела тебя, в конце концов?

— Но ведь этого не случилось.

— Ты неисправимый игрок, Дирк Торнтон!

Его глаза сузились.

— Поцелуй меня снова, — попросил он шепотом, и она исполнила его просьбу.

— Дирк, — пробормотала она, на миг отрываясь от его губ.

Ее сердце сильно билось при мысли о том, что ему сейчас предстоит узнать.

— Да?

— Мне тоже надо тебе кое-что сказать.

Она больше не могла сдержать своей радости.

Его лицо застыло. Он чуть подался назад, глаза медленно расширились от изумления.

— Лора, ты имеешь в виду…

Она кивнула.

— Да! Твой план удался полностью. Ты будешь отцом. Я вернулась только затем, чтобы сообщить тебе это.

Его рот приоткрылся.

— Ты хочешь что-то сказать? — нежно спросила она.

Он несколько раз судорожно вдохнул, и она сквозь пелену, вдруг застлавшую ей глаза, смотрела, как он пытается справиться с собой.

— Все хорошо, мой милый, — прошептала она, прижавшись к нему, чувствуя, как ей самой слезы сжали горло. — Не говори сейчас ничего. Совсем, совсем ничего не надо говорить…