Всегда есть выбор

Глава четырнадцатая

Сжимая в кулаке записку, Джейн приходила во все большее негодование. Как они смеют вмешиваться! Как смеют осквернять единственное место, где она чувствует себя дома, где может принести пользу, где… она желанна!

Она невольно залилась краской при воспоминании о ласках Рейли. Как ей хотелось верить тому, что он говорил ей! Погруженная в свои мысли она не заметила, что предмет ее размышлении куда-то исчез.

Оглянувшись, она ужаснулась: Рейли натягивал штаны прямо в ее присутствии!

— Что вы делаете? — заикаясь, спросила она и отвела взгляд.

— Я собираюсь выйти и все осмотреть.

— Нет, не смейте! — Она уже забыла, что он не одет. — Сначала вы говорите, этот человек опасен, а теперь хотите выйти и найти его?

Рейли явно был настроен решительно, и Джейн стала судорожно думать, как его удержать. Может, броситься ему в объятия? Но будет ли этого достаточно? И чем это может кончиться? Вдруг она окажется с ним в постели? Лучше это будет или… хуже?

— После дождя кругом, наверно, непролазная грязь. — Ну, уж это его точно остановит! — Что станет с вашими сапогами?

Он посмотрел на нее как на сумасшедшую, а потом усмехнулся.

— Вы беспокоитесь, что я не буду выглядеть безупречно, любовь моя?

Надо придумать еще что-нибудь, подумала она, и не дать ему выйти из дома. Очень может быть, человек, бросивший камень, все еще бродит под окнами и, чего доброго, вооружен не только камнями. Вряд ли такой изнеженный аристократ, как Рейли, сумеет справиться с преступником.

— А мне что делать? — спросила она. — Я отказываюсь шлепать по лужам среди ночи, а одна я здесь не останусь.

Это его остановило.

— Вы правы. Сидеть одной и ждать, когда наш любитель романов ужасов нанесет следующий удар, неприятно. — С этими словами он стал стягивать штаны, но был остановлен возмущенным возгласом Джейн. — В чем дело? — удивился он. — А-а, вы шокированы, моя скромница. Отлично. Тогда начнем с того, что как следует запремся. — И прежде чем Джейн успела опомниться, он закрыл дверь в соседнюю комнату.

— Ах, нет! — воскликнула Джейн, и хотя один вид его обнаженного торса пробудил в ней все ее тайные желания, она была слишком неуверенна в себе, чтобы просто упасть в его объятия. — Я пойду к себе!

— Сегодня вы останетесь здесь, любовь моя. — Он посмотрел на нее так выразительно, что у нее все внутри задрожало. Впрочем, это чувство было странно знакомым — как будто он уже долго держал в руках все ниточки к ее сердцу, но до поры до времени не решался за них дергать.

— Рейли! — запротестовала она, но он уже двигал тяжелый комод, загораживая дверь.

— Вам придется воспользоваться моей кроватью. — Голос Рейли вдруг стал хриплым.

— Ни за что, — запаниковала она.

— Не беспокойтесь, любовь моя. Я не собираюсь на вас набрасываться.

Он прошел в гардеробную и стал выдвигать оттуда кушетку.

— Вы поцарапаете пол! — Джейн бросилась ему на помощь. Кушетка оказалась тяжелой, но Рейли легко поднял ее за один конец. Какой он сильный… и какой нежный, подумала она.

Как это ему удалось взять над ней такую власть, недоумевала она, хотя и знала ответ: вкрадчивым шепотом и нежными прикосновениями, от которых у нее кружилась голова, и сладкими речами, усыплявшими ее бдительность.

— Джейн, отпустите кушетку, вы можете ушибиться, — с притворной строгостью сказал он.

Он ни разу ее не отругал, даже не нахмурился ни разу. Драгоценный Дэверелл. Она неожиданно вспомнила его имя, и ей захотелось произнести его вслух. Вместо этого Джейн, испугавшись собственных мыслей, отпустила кушетку и отошла на относительно безопасное расстояние — к кровати.

— Тогда спокойной ночи, — промямлила она, легла и отвернулась, зарывшись лицом в подушку, чтобы не видеть Рейли и не слышать, как шуршит шелк халата от соприкосновения с гладкой кожей. Но подушка сохранила его запах, и ей захотелось заплакать оттого, что этот человек завладел каждой клеточкой ее тела.

Несмотря на то, что ее утомили события дня, Джейн никак не удавалось расслабиться. Гроза и ливень, кровь, странные находки, эта глупая записка — все путалось у нее в голове, сбивало с толку. Однако самым неожиданным было то, что в ней проснулась женщина. И эта женщина хотела верить словам Рейли, что она привлекательна, мечтала, чтобы он ее целовал.

Дэверелл. Когда все же она поняла, как он прекрасен?

Она стала вспоминать, каким он был в Большом доме, в доме родителей, и здесь, в Крейвен-Холле. Рейли до свадьбы — красивый, но легкомысленный, Рейли, случайно оказавшийся рядом с ней в постели…

Потом воспоминания стали более расплывчатыми. Она еще ребенок, а он приезжает в дом ее отца — прекрасный, как солнце, и такой же недоступный. Красивый, ухоженный, элегантно одетый — все в нем было безупречно, все поражало воображение — от насмешливого взгляда голубых глаз до ослепительной улыбки.

Вспомнив все это, Джейн даже тихо застонала. Она ведь всегда его презирала, разве нет? И уж точно никогда не питала к нему нежных чувств, убеждала она себя, хотя теперь точно знала, когда именно все случилось.

Ей было четырнадцать лет, когда красавец виконт впервые появился в Кастерли, и она в него влюбилась. Но он не замечал младшей сестренки Шарлотты, и Джейн убедила себя, что он недостоин ее внимания. Точно так же, как, завидуя Шарлотте, она впала в крайность, избирая стиль поведения и одежду, Джейн заставила себя презирать Рейли, а не восхищаться им.

Но ведь сейчас она уже не та невзрачная девочка в очках. Одобрение Рейли — вот что преобразило ее. Человек, который так долго жил в ее сердце, не только, наконец, ее заметил, но и признался, что она его волнует как женщина.

И что ей с этим делать?

Джейн проснулась от стука в дверь и увидела впорхнувшего в комнату Антуана. Он лопотал что-то по-французски и вдруг резко остановился, увидев Джейн в постели Рейли. Потом стал пятиться назад, бормоча извинения. Джейн понадобилось всего несколько минут, чтобы последовать за ним и не смотреть в сторону Рейли, который лениво потягивался на своей кушетке.

Старательно обходя осколки стекла у себя в комнате, Джейн стала одеваться. Немного поколебавшись, она решила надеть вместо своего обычного серенького платья сиреневое в мелкий цветочек, одно из тех, что прислала графиня. Потом повязала на шею легкую косынку и направилась в столовую.

Ее усилия были вознаграждены — Рейли посмотрел на нее с восхищением. Сам он, как всегда, был безупречен. Он пошарил в кармане жилета, словно желая достать лорнет, но опомнился и низко поклонился.

— Миледи, вы выглядите замечательно.

Джейн вспыхнула, ее сердце бешено забилось, но она лишь слегка наклонила голову в ответ на комплимент.

Она оставалась в приподнятом настроении во время своего скромного завтрака. А Рейли, между тем поглощал в огромных количествах яйца, ветчину, копченую рыбу и тосты с джемом. Раньше она бы фыркала от отвращения, но сейчас ее завораживали его здоровый аппетит и явное наслаждение, какое доставляла ему еда. А когда он стал изящным движением намазывать на тост джем, она невольно им залюбовалась. Перехватив ее взгляд, он предложил:

— Хотите попробовать, любовь моя?

От неожиданности Джейн вздрогнула и покачала головой. Он засмеялся и стал медленно, кусочек за кусочком, откусывать хлеб, наблюдая за ней из-под полуопущенных ресниц. Когда он облизал губы, ей показалось, что он дотронулся до нее языком.

— Я научу вас чревоугодию, — сказал он. — Еда — это пища для чувств, любовь моя, и ею надо наслаждаться.

Джейн хотела по привычке скорчить презрительную гримасу, но поняла, что почти согласна с Рейли. Почему она все время себя одергивает? Ведь она обожает сладкое, но почему-то решила не потакать своим слабостям. Это касалось не только конфет, но и ярких платьев и многого другого. Она даже задрожала от волнения, так ей вдруг захотелось попробовать все то, в чем она себе до сих пор отказывала.

Это открытие настолько ее ошеломило, что она резко встала из-за стола, чтобы куда-нибудь скрыться, тем более что в присутствии Рейли она вообще теряла способность думать. Но он остановил ее.

— Не уходите, Джейн. Дождь кончился уже вчера вечером, так что дороги подсохли.

— Уж не хотите ли вы сказать, что мы уезжаем?

— Уж не хотите ли вы сказать, что мы можем оставаться здесь после того, что случилось этой ночью? — Рейли был удивлен и не скрывал этого.

Разбитое окно — это, конечно, неприятно, но она не намерена была так просто сдаться и бежать.

— Неужели вы настолько трусливы, что готовы уехать из-за какого-то камня и безграмотной записки? — воскликнула Джейн и тут же пожалела о сказанном. Она же поклялась себе, что будет более покладистой. Но она не готова покинуть Крейвен-Холл и тем более не собирается доставить удовольствие какому-то негодяю своим бегством.

— Вам это предупреждение не кажется серьезным, но я ваш муж и поклялся защищать вас. Что скажет ваш отец, если вы пострадаете?

Джейн была поражена — она не ожидала от Рейли чувства ответственности. Но ведь и она о нем беспокоилась. Однако Крейвен-Холл — это единственное место, где она чувствовала себя дома.

— Я считаю, что не стоит переживать из-за какого-то камня. Мы не можем уехать, потому что именно этого они и добиваются.

— Я все прекрасно понимаю, — со вздохом ответил Рейли, — но я не могу подвергать вас опасности, Джейн.

— По-моему, до сих пор ничего такого не случилось, и мы неплохо ладили, — покраснев, сказала она.

— Джейн, если бы только мы не были здесь так оторваны от мира, — пробормотал он, отбрасывая салфетку.

Решив воспользоваться тем, что Рейли все же колеблется, Джейн сказала:

— Пэг предложила сходить в свою деревню за слугами. Она сказала, что наверняка там найдутся люди, которым нужна работа.

— Полагаю, чем дальше от Крейвен-Холла с его странной репутацией, тем у нас больше шансов, — заметил Рейли. — Надо сегодня же послать туда Антуана.

— Правда? Пошлете?

— Мне было бы спокойнее, если бы в доме были слуги. Не для того, чтобы заботиться обо мне, а чтобы защитить вас.

— Разумеется. — Джейн была так обрадована, что заулыбалась.

Рейли смотрел на нее во все глаза, а потом и сам усмехнулся.

— Я поговорю с Антуаном. Но сначала хочу обойти дом снаружи.

И хотя у Джейн было много работы по дому, она пошла с Рейли. Она пыталась убедить себя, что должна быть в курсе всего, но на самом деле ей просто хотелось быть рядом с мужем.

Приподняв подол юбки, Джейн шла за Рейли, который время от времени останавливался и наклонялся в поисках следов. Но трава была такая густая, что ничего не было видно. Рейли прекратил поиски, но не повернул обратно к дому, а пошел к тому месту, где они видели череп.

При дневном свете все вокруг выглядело вполне мирно, и Джейн с удовольствием вдыхала свежий воздух. В стороне от тропинки она увидела небольшой заросший пруд.

— Интересно, в нем осталась хоть какая-нибудь рыба?

— Сомневаюсь.

Но Джейн уже шла по краю пруда, представляя себе выложенную щебнем дорожку, бордюр из цветов и каменную скамью. А еще — несколько валунов, с которых можно было бы ловить рыбу вместе с детьми.

О каких детях она думает? Ее братья и сестры далеко…

Неужели о своих? Она никогда не смела даже представить себя матерью, но теперь… Интересно, что сказал бы Рейли, поделись она с ним своими мыслями? Но если раньше Джейн считала его никчемным, безответственным шалопаем, то теперь она почему-то не сомневалась, что из него получится замечательный отец. Ее отец был добрым и любящим, но слишком беспокойным, а Рейли будет веселым выдумщиком.

Ей легко было представить, как он играет с детьми — крадется с ними по воображаемым джунглям или отправляется с детьми на рыбалку, и они бросаются в воду, а потом валяются в траве, пока сохнет их одежда. Она так задумалась, что не заметила, как он остановился и, повернувшись к ней, широко раскинул руки.

— Чем вы сейчас недовольны? Я испачкал брюки?

— Нет, конечно. Вы, как всегда, безупречны.

— И по этой причине вы всегда смотрите на меня с презрением?

— Нет, разумеется.

— Вот как? Хотел бы я знать, когда вы невзлюбили все, что касается моей внешности. Насколько я помню, вы всегда меня сторонились.

До вчерашней ночи — да, подумала Джейн. Но теперь она знала причину и почувствовала себя виноватой. Не зная, открыться ли ему, она пробормотала:

— Вы не были мне безразличны.

— Нет, вы всегда смотрели на меня исподлобья, и кисло улыбались, словно я вызывал у вас оскомину.

— Я признаю, что не всегда вела себя так, как подобало, но на то у меня были свои причины.

— И какие же?

— Это трудно объяснить, но я вас побаивалась.

— Неужели? — В его голосе ей послышалось недоверие.

— Иногда я вас боялась, а иногда — восхищалась вами. Мое восхищение было так велико, что я не знала, как себя вести. Поэтому и вела себя соответственно, о чем сожалею. Простите меня.

Ну, вот, наконец, она извинилась за все те грубости, что говорила ему столько лет подряд! Но она не почувствовала облегчения. Ей стало страшно: как Рейли отнесется к ее признанию? Пауза затянулась, но когда она осмелилась взглянуть на Рейли, то увидела на его лице выражение такого изумления, что чуть было, не расплакалась, так ей стало легко.

— Если вы хотели завоевать мое расположение тем, что смотрели на меня волком, неудивительно, что у нас ничего не получалось.

Игриво улыбаясь, он пошел к ней, но остановился в полушаге и стал картинно озираться по сторонам.

— В чем дело? — спросила она.

— Смотрю, откуда грозит опасность, любовь моя. Всякий раз, как я к вам приближаюсь, что-то происходит и, как правило, я оказываюсь в унизительном положении.

— О! — прошептала Джейн. Он был прав. То на него упала кипа старых газет, то протек потолок и обвалилась штукатурка, то посыпалось битое стекло… Неужели он из-за этого откажется от дальнейших попыток к ней приблизиться?

— Клянусь, Джейн, к вам опасно приближаться. Или я превратился в суетливого болвана, или наш призрак не хочет, чтобы я прикасался к своей жене, — заявил Рейли, сделав ударение на слове «прикасался», отчего она вздрогнула, словно и вправду почувствовала на себе его руки.

Только годами воспитанная сдержанность не позволила ей броситься Рейли на шею. Хотя он и постарался убедить ее в том, что она желанна, Джейн все еще не верила ему. А вдруг это лишь потому, что она была рядом, у него под боком? И вообще — насколько сильным было его желание? А главное — достаточно ли ей одного его желания?

Сомнения терзали Джейн, но Рейли, видимо, ничего не замечал. Наклонившись и завораживая ее взглядом, он сказал:

— Я, право слово, подозреваю, что, как только я попытаюсь осуществить свои супружеские обязанности, меня ударит молнией, и мое орудие станет непригодным.

Она хотела возмутиться такой грубой прямолинейностью, но он стоял слишком близко, а предположение, что им предстоит выполнить клятвы, данные перед алтарем, вообще внесло сумятицу в ее мысли. Не говоря уже о том, что ее охватил знакомый трепет, когда Рейли обнял ее за плечи.

— Джейн, любовь моя, — прошептал он, крепче прижимая ее к себе, и она подняла лицо для поцелуя. Она уже была не в силах скрывать свои чувства.

Он стал покрывать ее губы легкими, короткими поцелуями, как бы пробуя их на вкус. Но ей хотелось большего. Она обвила его за шею и разомкнула губы. Его язык тут же проник внутрь, и у нее перехватило дыхание.

Джейн прижалась к нему всем телом и запустила пальцы в его густые и шелковистые волосы. Но ее возбуждало не только прикосновение к этим волосам, но и сознание того, что она может растрепать тщательно уложенные пряди и он не будет так безупречен.

А он уже целовал ее шею, бормоча:

— Какие у тебя прелестные ушки. — Когда муж стал демонстрировать свое восхищение, проводя языком по ушной раковине, она задрожала от наслаждения.

Потом он одной рукой обнял ее за талию, а другой обхватил одну грудь. Прежде чем она успела сообразить, что он делает, Рейли уже стягивал с нее платье. Вырез был довольно большим, и оно стало соскальзывать вниз.

Ветерок обвевал ее голые плечи и грудь, но Рейли стал согревать их теплом своего дыхания. Деревья и высокая трава скрывали их от посторонних глаз, но ее смущал собственный растерзанный вид. Пальцы Рейли между тем скользили по ее бледной коже, а его волосы щекотали ей шею.

Наклонив голову, Рейли прижался губами к ее груди, а потом стал водить по ней языком, пока Джейн не стала задыхаться и кричать. При звуке ее голоса он поднял голову, но только на мгновение, а затем наклонился и горячими губами взял сосок.

— А-а, — сдавленным голосом выкрикнула Джейн. Острое желание пронзило все ее тело, особенно горячо стало между ног. Джейн, всю свою жизнь старавшаяся отгородиться от всяких чувств, вдруг с жадностью впитывала все вокруг — теплый ветерок, трепавший русые волосы Рейли, прозрачный аромат диких трав и цветов и звуки, вырывавшиеся из груди мужа, ласкающего ее грудь. От горячего прикосновения его губ и языка у нее кружилась голова. Наслаждение было велико, но тело требовало большего. Ей хотелось снять с него одежду и начать целовать его так же, как он целовал ее. — Рейли! — застонала она, когда он принялся играть ее соском. — Дэверелл! О, пожалуйста! — Она сама не знала, о чем просит, но, опустив руки, прижала к себе его бедра.

В ответ на мольбу Рейли приподнял ее над землей, и на одно мгновение она ощутила у себя между ног восхитительное прикосновение его горячей плоти. Но он уже опустил ее и, пошатнувшись, отступил на шаг. Тут только до Джейн дошло, что они не в одной из спален Крейвен-Холла, а на берегу пруда, притом в весьма опасной близости от воды.

К несчастью, Джейн слишком поздно это осознала. Она увидела, как начал ползти глинистый склон пруда. Покачнувшись, Рейли отпустил ее и удержался бы на ногах, но Джейн потеряла равновесие и ухватилась за него, и оба они рухнули в воду.

Грязная вода брызнула Джейн в лицо. Вскрикнув, она вскочила и увидела, что Рейли лежит на спине, и протянула руку, чтобы помочь ему встать. Он был весь покрыт грязью, сорняками и тиной.

— Боже, Рейли! Ваш камзол! — воскликнула Джейн.

— Ничего, чище будет, — пробормотал Рейли, тряхнув головой, отчего грязные капли полетели в разные стороны, как у мокрой собаки. Самым удивительным, однако, было другое — притянув Джейн к себе, он снова жадно прильнул к ней губами.

— А мое платье! — пискнула она, оторвавшись от его рта.

— Я куплю вам другое, любовь моя, — сказал он, увлекая ее в траву. Не обращая внимания ни на то, где они находятся, ни на свой растерзанный вид, он упал на нее, раздвинув ей ноги.

— Рейли! Дэверелл! — Купание в пруду несколько охладило пыл Джейн, и она почувствовала себя неуверенно. Она уперлась ему в грудь рукой, пытаясь отстранить, но он поднял на нее темный, затуманенный взгляд, и желание охватило ее с новой силой.

— В чем дело? — спросил он глухим голосом и долго смотрел на нее. Потом, видимо, опомнился и, скатившись, лег на спину. — Простите меня, любовь моя. Я немного увлекся.

Но Джейн лежала в траве, освещенная солнцем, и улыбалась во весь рот. Даже если ее муж относится к ней не совсем так, как ей бы этого хотелось, одно она, по крайней мере, узнала: она для него важнее, чем его дорогие тряпки.