Всепоглощающая страсть

7

Макс снял с Клео очки и положил их на маленький столик. Он сумел наполнить это простое движение необычной интимностью. Он как бы снял с Клео защитную вуаль. Она почувствовала себя обнаженной и уязвимой.

Клео по-прежнему могла рассмотреть в зеркале себя и Макса позади, хотя изображение было несколько расплывчатым. Они казались фигурами, погруженными в серебристый туман.

Их глаза встретились в зеркале. Он слегка улыбнулся.

— Так кто же соблазнитель и кто его жертва?

Клео вздрогнула. Она не только видела в зеркале, но и ощущала движение рук Макса на своих плечах. Их чувственная сила подчиняла ее волю.

— Я не знаю. И никогда не знала.

— Может быть, ответа вообще нет. — Макс сжал ее плечи; он следил за ее лицом. — Может быть, так оно и должно быть.

— Как должно быть?

— Как если бы мы любовались гениальной картиной, погружаясь в ее глубины. Открывали одну за другой ее тайны, пока не дойдем до последней из них.

— А что будет дальше, когда мы узнаем их все до одной? — Клео следила, как его ладони медленно скользили вниз по ее плечам. — Вам может наскучить картина?

— Никогда. Невозможно разгадать все ее тайны. Вы продолжаете поиски, изучаете виденное и делаете новые открытия. Это неутолимая жажда.

Клео коснулась его руки.

— Вы называете это жаждой?

— Ее можно утолить только на время, но вы знаете, что жажда вернется; вы знаете, что вам опять захочется любоваться картиной. Снова и снова. — Он отвел в сторону тяжелую массу ее волос и, наклонившись, поцеловал ее в шею. — Снова и снова, — повторил он.

— Наверное, это мучительное состояние.

Но в его теплом дразнящем поцелуе не было ничего мучительного, и ее ответное нетерпение казалось приятной пыткой.

Глаза Макса блестели в полумраке.

— Жажда является частью наслаждения. Но ведь тебе все давно известно?

— Нет… Да. — Она задрожала, когда он обвел пальцем линию ее подбородка. — Я не знаю.

Глаза женщины в зеркале все еще скрывали тайну, хотя не были защищены стеклами очков.

— Ты описала это ощущение в «Зеркале», — продолжал Макс. Он осторожно пропускал сквозь пальцы пряди ее волос, словно они были из драгоценного шелка. — Эта жажда на каждой странице. Книга полна ею до краев. Жажда столь велика, что заражает читателя.

— «Зеркало»— плод фантазии, — задыхаясь, проговорила Клео.

Макс протянул руки вперед и начал расстегивать ее рубашку.

— Фантазия, подобная той, какую мы сейчас наблюдаем в зеркале, — уточнил он. — Фантазия, которая является реальностью.

— Нет.

Но Клео уже сомневалась. Он был прав: благодаря Максу фантазия превращалась в действительность. Это превращение и тревожило, и в то же время увлекало.

— Ты та самая женщина в книге, и ты женщина в зеркале. Разве это не так, Клео?

Беззаботная легкость охватила Клео, голова закружилась.

— Если я та самая женщина, то тогда кто ты такой?

— Ты знаешь, кто я такой. Я тот мужчина в зеркале. И я рядом с тобой наяву. Достоинство «Зеркала» именно в том, что соблазнитель и соблазненный является одним и тем же существом.

Клео хотела объяснить, как много в «Зеркале» настоящего вымысла, но не могла найти слов. Разве Макс поверит, что она обладает весьма ограниченным знакомством с той пылкой страстью, которую описала в книге. Ни один мужчина не поверит, что «Зеркало» почти целиком дитя ее воображения.

Клео наблюдала в зеркале, как Макс медленно, пуговицу за пуговицей, расстегивал рубашку; как его пальцы задержались в темной ложбине ее груди.

Не может быть, чтобы женщина в зеркале была она сама. В нем она казалась загадочной, неведомой, чувственной; она была Клеопатрой, а не Клео.

Пальцы Макса касались ее обнаженного тела, и постепенно она сливалась с женщиной в зеркале. Мужчина в зеркале смотрел на нее понимающим взглядом, готовый одну за другой раскрывать ее загадки и тайны. Жажда в его глазах равнялась ее собственной и даже превосходила ее. Эта мысль потрясла Клео.

— Макс, мне кажется, я немного боюсь.

— Меня?

Она посмотрела в зеркало и увидела на его лице откровенное вожделение. Она также поняла, что он умел его обуздывать и держать под контролем, и осознала, что ей ничто не грозит.

— Нет, не тебя, — тихо сказала Клео. — Тебя я не боюсь.

— Тогда самой себя?

Он до конца расстегнул рубашку. Медленно раздвинул ее, так что показались груди.

— Наверное, я боюсь неизведанного.

— Но ведь ты знаешь, чти нас ждет, Клео. Ты написала об этом целую книгу.

Макс снял рубашку с ее плеч и уронил на пол. Он обнял Клео и ладонями прикрыл ее груди.

— Не тебя, а меня ждет неизвестность.

Он прав, подумала Клео, пораженная его проницательностью. Она знала, что пусть и не в прямом смысле, но сегодняшний вечер тоже станет для Макса испытанием. Мысль об этом наполнила ее душу теплом.

Молча она коснулась кончиками пальцев его щеки. От ее движения пальцы Макса скользнули по ее груди, рождая новые ощущения.

Клео негромко вскрикнула и на секунду закрыла глаза. Она отклонилась назад, прижалась спиной к жаркому и крепкому, как скала, телу Макса и почувствовала силу его возбуждения.

Пальцы Макса спустились вниз, к застежке ее джинсов, и Клео открыла глаза. Он осыпал нежными ласковыми поцелуями ее волосы и одновременно расстегивал молнию джинсов. Клео наблюдала в зеркале, как он опустил на пол ее джинсы и трусы. Все происходило, как во сне. Она была как бы его участницей и в то же время сторонним наблюдателем. Настоящая Клео все еще не могла сделать выбор между отражением в зеркале и женщиной перед трюмо.

— Посмотри на себя. — В голосе Макса прозвучало открытое мужское благоговение. — Ты прекрасна.

Она не была прекрасна и знала это, но она была прекрасна для него в эту волшебную ночь: это было частью игры. Клео мечтательно улыбнулась и положила ладони поверх рук Макса.

Пальцы Макса скользнули вниз к темному треугольнику волос, скрывающих самое заветное место. Клео запрокинула голову назад, на плечо Макса. Она застонала, когда его пальцы погрузились во влажное тепло между ног.

«Вот он, мой избранник».

Клео резко повернулась, не размыкая плена его рук, и уперлась ладонями ему в грудь. Не мешкая, она подняла вверх лицо, предлагая ему свои губы.

Макс глубоко вздохнул и прижался к ее губам. Она ощутила всю мощь его жажды. Она гнулась, как слабое гибкое деревце под порывом бури.

Новый поцелуй не походил на тот прошлый, в солярии. Он был настойчивым, требовательным и откровенно чувственным. Клео вздрогнула под его страстным напором, но не отступила. Напротив, она стремилась разжечь жажду и сама становилась ненасытной.

Макс взял в ладони ее ягодицы и прижал ее к своим бедрам. Она коснулась его губ своим языком, и теперь задрожал он.

— Наверное, я этого не переживу, — прошептал Макс, снова прижался к ее губам и потянул ее к постели. — Мне все равно, раз ты со мной.

Клео прижалась к нему еще теснее. Макс покачнулся под ее тяжестью, стараясь сохранить равновесие без трости. Клео услыхала, как он резко вдохнул воздух, и поняла, что его больной ноге приходится нелегко. Она попыталась вырваться из его объятий.

— Нет. — Макс поймал ее руки и положил обратно к себе на шею. В его глазах не было ничего, кроме голой страсти. — Забудь о ноге. Обними меня. Крепче.

Она прижалась к нему и ощутила сильный жар, исходящий от его кожи. Он весь горел от желания.

Наверное, он чувствовал, что и она пылала тем же жаром.

Он упал назад, на кровать, увлекая за собой Клео. Клео очутилась наверху, на его теплой груди; она покрывала его поцелуями и не хотела пропустить ни кусочка его тела.

Она целовала его, а он лежал под ней. Шея, грудь, живот, все доставляло ей наслаждение. Он был красивым, сильным и таким мужественным. Их тяга друг к другу оказалась столь велика, что пугала Клео. Он был тем таинственным человеком в зеркале, который освободит ее, и она, в свою очередь, тоже даст ему свободу.

Макс снова с силой втянул в себя воздух, но на этот раз не из-за боли в ноге. Он положил ей руку на затылок и осторожно прижал ее лицо и губы к своему плоскому животу.

— Вот так, — пробормотал он. — Как хорошо.

Он поймал ее руку и положил ладонь на мощный бугор, прикрытый брюками.

Клео замерла, осязая размеры. Она высвободила голову из-под его руки.

— Макс?

Дрожащими пальцами он прикоснулся к ее груди. Его глаза блестели от возбуждения.

— Я тебя хочу.

Клео робко улыбнулась.

— Я тоже тебя хочу.

— Тогда почему бы нам не продолжить, если ты не против?

Он пытливо вглядывался в ее лицо. Клео глубоко вздохнула.

— Нет, я не против.

Макс осторожно положил Клео на спину, лег сверху и покрывал ее поцелуями.

Клео погрузила пальцы в его волосы и прижалась к нему каждой точкой своего тела. То, что она теперь испытывала, превосходило все, что она воображала, сочиняя «Зеркало».

Макс неохотно оторвался от ее рта и сел на кровати. Он расстегнул пояс брюк и снял их. Затем наклонился и открыл ящик ночного столика. Клео услышала шелест фольги. После паузы он вернулся к ней.

— Ты куда красивее, чем я себе представляла, — прошептала Клео. — И больше. — Она почувствовала, что сильно краснеет. — Я хочу сказать, весь ты… Я хочу сказать…

— Так что же ты хочешь сказать? — спросил он, слегка улыбаясь и устраиваясь между ее ног.

Клео заметила усмешку в его взгляде и нетерпеливо потрясла головой. Она взяла в ладони его лицо.

— Макс, я хочу сказать, что, хотя в чем-то ты не такой, каким я тебя представляла, в других отношениях ты мне очень близок, сама не знаю почему. Именно о тебе я грезила, когда сочиняла «Зеркало». Я ничего не могу понять. Как я могла тебя вообразить?

— Не надо доискиваться. — Он снова поцеловал ее в губы. — Ты соблазнила меня, как только я тебя увидел. Пусти меня к себе, Клео. Ты знаешь, как ты мне нужна.

Она почувствовала, как он осторожно ищет путь, смачивая себя ее влагой. Она крепко схватила его за плечи и собралась с духом. Она не знала, что последует дальше, но ожидание казалось ей бесконечным.

Макс удивленно поднял брови, когда ее ногти впились ему в плечи.

— Не беспокойся. Я никуда не денусь.

— Я знаю. — Клео попыталась разжать пальцы. — Прости, я ничего не могу с собой поделать.

Его тихий смех говорил об удовлетворенном мужском самолюбии. В нем также слышалась нежность; впервые после смерти родителей Клео почувствовала себя под надежной защитой. Теперь она в хороших руках, сказала она себе.

— Не беспокойся, — повторил Макс. — Мне не больно. Просто никто еще никогда так не держался за меня.

— Скажи мне, как я за тебя держусь?

— Как будто не отпустишь никогда в жизни.

Он снова прижался к ее губам. Одновременно он овладел ею, погрузившись в нее целиком одним сильным и быстрым движением.

Клео в изумлении охнула и закрыла глаза.

Макс был совершенно неподвижен, все тело его застыло в напряжении.

Клео осторожно открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее с выражением изумленного недоверия. Они не двигались.

Макс первым пришел в себя.

— Неужели для тебя это… — Он замолчал, подбирая слова. — Первый раз?

— Да.

Она улыбнулась, чувствуя, как ее тело быстро привыкает к тому, что находится внутри него.

— Я напишу психотерапевту, что ждала не напрасно. Он считал, я слишком разборчива.

— Боже мой. — Макс прижался влажным лбом к ее лбу. — Кто бы мог подумать.

— Я понимаю, тебе трудно поверить. Клео еще сильнее сжала его плечи. Она не могла забыть о живом предмете внутри нее.

— Может быть, нам продолжить?

— Пожалуй, нам теперь будет трудно остановиться.

— Вот и хорошо.

Макс сделал первое движение, неторопливое и очень осторожное. Он продолжал, пока его спина не покрылась потом и не задрожали мускулы. При каждом его движении Клео приподнималась под ним на постели и с трудом отпускала его горячую плоть; казалось, она никогда не насытится.

— Боже мой, Клео.

Он протянул руку и коснулся ее медленными опытными пальцами.

— Макс!

Клео коротко, испуганно вскрикнула, чувствуя надвигающийся оргазм.

— Не бойся, все в порядке. Так оно и бывает.

С хриплым стоном Макс погрузился в нее в последний раз.

Макс долго молчал. Он лежал, раскинувшись на спине, одной рукой обнимая Клео.

— Что же ты ничего не скажешь? — спросил он наконец.

— Но о чем говорить?

Клео подвинулась к нему еще ближе. Она чувствовала себя удивительно спокойной и немного сонной. Ей хотелось только одного: закрыть глаза и прижаться к сильному теплому телу Макса. К сожалению, очень скоро ей придется встать и одеться, чтобы отправиться к себе в башню.

— Почему бы тебе не сказать: «Знаешь, Макс, это у меня в первый раз и мне бы хотелось, чтобы теперь ты не спешил и сделал все, как надо».

Клео улыбнулась, уткнувшись носом в его грудь.

— По-моему, тебе не нужны наставления или советы. Ты сделал все, как надо. Между прочим, точно по книге. — Она остановилась, вспоминая, как он надел ей на шею алую ленту и поцеловал. — Как ты и обещал.

Макс поморщился.

— Кстати, насчет книги, — проговорил он требовательно. — Скажи мне, пожалуйста, как женщина, которая…

— Которая не имеет собственного опыта? — подсказала Клео.

— Давай назовем ее — «полная романтических мечтаний», — дипломатично предложил Макс.

Клео подняла голову и посмотрела на Макса.

— Романтических мечтаний?

— На мой взгляд, это вполне нейтральное определение.

Клео заулыбалась.

— Полная романтических мечтаний? Ты сказал — романтических мечтаний?

— Если тебе не нравится, придумай другое определение.

— Давай подумаем вместе. — Клео задумалась. — Как насчет «лишенная отношений»?

— Подходит.

— Нет, подожди, у меня есть вариант получше. — Клео села на кровати, прикрываясь простыней. — Как насчет «сексуально обделенная»?

— Все равно, Клео, я хочу спросить…

— Постой. — Клео подняла руку. — У меня есть еще лучше. «Со странным опытом».

— Прекрати, Клео…

— Подожди, ты только послушай. Как тебе нравится «чувственно неполноценная»?

— Хватит шутить, Клео. Я хочу серьезно поговорить с тобой.

— Ты сам все начал. Полная романтических мечтаний. Я в восторге.

Клео расхохоталась.

— Может быть, ты все-таки выслушаешь мой вопрос?

— Романтических мечтаний.

Клео засмеялась еще громче.

— Совсем не смешно, — мрачно отозвался Макс.

— Нет, смешно. — Клео почти не могла говорить. — Особенно когда это исходит от тебя.

Макс с укором посмотрел на нее.

— Может быть, ты скажешь мне, как тебе удалось придать «Зеркалу» такой яркий реализм?

— Я полностью полагалась на свое воображение.

Он недоверчиво посмотрел на нее.

— Воображение?

— Если ты хорошенько подумаешь, то вспомнишь, что большая часть книги описывает предвкушение, а не реальный опыт.

— Описывает жажду, — негромко поправил Макс.

— Совершенно верно, жажду.

Клео наслаждалась чувством полного удовлетворения, которое ее переполняло. Смех вновь готов был вырваться наружу.

— Поверь мне, что ту, первую часть, я понимала до тонкостей.

Лицо Макса выразило озадаченность.

— Пусть так. И все же…

— Ради Бога, Макс, не надо прыгать с самолета без парашюта, чтобы догадаться, чем это кончится.

— Ты говорила, как раз перед смертью родителей у тебя был мужчина, — осторожно сказал Макс.

— Да, был. Даже двое или трое. Правда, не в одно время. Но я не спала ни с кем из них.

— Почему? — настаивал Макс. Клео пожала плечами.

— Никто из них не был тем самым избранником, хотя я должна признать, что двое очень здорово умели целоваться. Потом, после смерти родителей, у меня произошло психологическое блокирование или что-то в этом духе, так его называл мой психотерапевт. Я тебе рассказывала об этом.

Макс пристально посмотрел на Клео и покачал головой.

— Невероятно.

— Что невероятно?

— Что ты написала «Зеркало» только на основе своего воображения.

— И таланта, — без ложной скромности уточнила Клео, — одного таланта.

— Я всегда преклонялся перед творческим воображением, — заметил Макс.

— Это естественно, ты ведь знаток настоящего искусства. — Радость, переполнявшая Клео, чуть не вырвалась наружу новым взрывом смеха. Она сомневалась, что сумеет его сдержать. — Скажи мне, о великий ценитель, могу я тягаться хотя бы с рядовым ван Гогом?

Макс прищурился.

— В тебе больше красок.

— Больше красок!

Она не смогла побороть смех, он буквально ее одолевал. В конце концов она упала с кровати на ковер, но никак не могла успокоиться.

— Ну а Пикассо?

— Ты даже более непредсказуема, чем он.

Макс приподнялся на локте и посмотрел вниз на пол. По его взгляду нельзя было угадать, о чем он думает.

— Ты сегодня в необыкновенно хорошем настроении.

— А какое у меня должно быть сейчас настроение?

— Скажем так, я не слыхал, чтобы кто-то падал с кровати от смеха после секса.

— А скольких людей ты знаешь, которые бы ждали этого так долго?

— Ты права. — Макс помолчал. — Забудь о том, что тебе говорил твой врач. Лучше скажи мне, чего ты ждала все эти годы.

— Конечно, своего избранника.

— Избранника? — переспросил Макс.

— Угу.

Клео наконец поборола последние остатки смеха; теперь на ее лице была только довольная улыбка. Она заложила руки за голову и умиротворенно созерцала потолок.

— Мой врач утверждал, что я его никогда не найду.

Что с помощью фантазий я прячусь от настоящей любви в мире воображения.

— А что думала ты?

— Что рано или поздно он обязательно появится в моей жизни, но что это от меня не зависит. Я должна была ждать. Все другие были неподходящими. Врач меня не понимал, а я не умела ему все объяснить. Вот отчего мы с ним расстались. И еще потому, что он стоил кучу денег.

— Клео, — начал Макс, — а как ты узнала, что я именно тот человек?

Клео посмотрела на него и поняла, что он совершенно серьезен. Она перестала улыбаться.

— Я не знаю. Наверное, так же, как ты сразу отличаешь подлинник от подделки. Каким-то внутренним чутьем.

Макс долго смотрел на нее. Затем губы его странно дернулись.

— Кстати, о моих картинах. Ты действительно не знаешь, где они?

— Нет, не знаю. — Клео села на полу. — Мне жаль, Макс, но Джейсон никогда о них не упоминал.

— Я тебе верю.

— Я рада, потому что это правда.

Снова улыбаясь, Клео поднялась на ноги. Она нашла свои очки и надела их.

— Боже мой, как поздно. Надо скорее одеваться и возвращаться к себе.

— Останься со мной на ночь.

Она с сожалением взглянула на него, но продолжала застегивать рубашку.

— Мне бы очень хотелось, но я не могу. Джордж может мне позвонить по какой-то причине. Он будет искать меня в моей комнате, а не здесь, у тебя.

— Позвони ему и предупреди, что ты у меня.

Клео покраснела.

— Это немного неловко, как ты считаешь? — спросила она, натягивая джинсы.

— Я считаю, что это честно.

— Дело не в честности, а в том, что это наша с тобой тайна.

Она надела свои серебристые кроссовки и принялась завязывать шнурки.

— Не один он может меня искать. Я могу потребоваться другим, и они тоже будут звонить мне в комнату. Они станут беспокоиться, если меня не найдут.

Макс сел на кровати.

— Ладно, если ты так хочешь. Я только провожу тебя до твоей комнаты.

— Этого тоже не надо делать.

Макс отбросил в сторону простыню, и в свете настольной лампы Клео заметила неровный белый шрам на его бедре.

— Ох, Макс, — ужаснулась она. Он поднял голову и увидел выражение его лица. Он потянулся за брюками; его глаза стали холодными.

— Прости. Я забыл, что это не слишком приятное зрелище.

— Не говори глупостей.

Клео поспешно опустилась на колени рядом с кроватью. Она слегка, боязливо, провела пальцами по шраму.

— Вот почему тебя часто мучают боли. Чай Андромеды тебе хоть немного помогает?

Макс смотрел на ее руки у себя на бедре.

— Странно, но помогает. Но твой массаж действует куда лучше.

Клео начала осторожно растирать ногу.

— Представляю, как ты страдал.

— Не думай об этом, — сухо произнес Макс. — Я лично стараюсь не вспоминать.

— Наверное, ты попал в ужасную катастрофу.

— По своей собственной вине. И потому, что сглупил, — пояснил он.

Клео разглядывала сморщенный рубец.

— Ты ехал на машине? Он еле заметно усмехнулся.

— Да. — Он натянул брюки и поднялся на ноги. — Ты точно не хочешь остаться?

— Я бы хотела, но, наверное, не стоит рисковать. — Она взглянула на чайный поднос. — Обещай мне, что выпьешь настой, прежде чем ляжешь спать.

— Он уже остыл.

— Это не имеет значения, обязательно выпей, — попросила Клео.

— Хорошо. — Он обрисовал кончиком пальца ее рот. — Обещаю. А теперь пошли, тебе надо торопиться. У тебя на руках гостиница, а мне утром далеко ехать. Нам надо отдохнуть.

— Спасибо, что ты нашел для нас Бена.

Макс сжал челюсти.

— Не за что. Но я не могу гарантировать, что уговорю его вернуться. Ты это понимаешь, Клео?

— Я знаю. — Она улыбнулась и взяла его за руку. — Но мне кажется, все как-то уладится. Я уверена, что в душе Бен хочет возвратиться к Трише и ребенку.

— Напрасно вы все настроены столь оптимистично.

Макс взял трость, подошел к двери и резким движением повернул ручку.

— Что будет, если я не сумею его убедить вернуться?

— Он вернется сюда вместе с тобой, — с полной уверенностью произнесла Клео.

Макс промолчал. Он проводил Клео вниз по лестнице и по коридору до ее комнаты в башне. У ее двери он остановился и повернулся к ней лицом. Пальцем приподнял ее подбородок.

— Клео, — начал он медленно, — я о сегодняшнем вечере. Я не знаю, что тебе сказать.

— Все в порядке, Макс. — Клео поднялась на цыпочки и коснулась губами его щеки. — Тебе не надо ничего говорить. Спокойной ночи.

Она открыла дверь и остановилась на пороге.

Макс долго молча смотрел на нее, словно запоминая каждую черту ее лица.

— Спокойной ночи, Клео.

Он повернулся и пошел к лестнице наверх.

Клео закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Она еще парила в облаках. Мир вокруг был добрым и сердечным. Никогда еще будущее не казалось ей таким радужным и полным надежд.

Она подняла глаза к небу и улыбнулась.

«Джейсон Керзон, я не знаю, где ты спрятал картины, которые мечтает отыскать Макс, но я благодарю тебя за то, что ты послал его сюда на поиски».

На следующее утро все собрались на кухне, чтобы проводить Макса.

— Вам подложить еще гречневых блинов? — спросила Утренняя Звезда, заметив, что тарелка Макса пуста.

— Нет, спасибо.

Макс очень аккуратно свернул салфетку и положил ее возле Тарелки.

— Еще кофе? — Сильвия суетилась около него с кофейником. — Вам долго вести машину.

— Я сыт. — Макс взглянул на часы. — Мне пора.

Клео улыбнулась ему с другой стороны стола.

— Обещайте, что будете осторожны.

Он посмотрел на нее с тем же непроницаемым выражением, какое было у него на лице вчера вечером.

— Обещаю.

— Мы будем ждать вашего возвращения, — добавила Клео.

— Вы меня не обманываете? — спросил он.

Прежде чем Клео успела ответить, вперед выскочил Сэмми и ухватился за брюки Макса. Он тянул дорогую материю на себя, стараясь привлечь его внимание.

— Не забудь пристегнуть ремни, — посоветовал он от всего сердца.

Макс посмотрел на Сэмми.

— Обязательно.

Сэмми был в восторге от того, что его совет принят, и, засмеявшись, выбежал из кухни.

— Вы оказываете на него хорошее влияние, — улыбнулась Сильвия, когда за ее сыном закрылась дверь.

— У нас с ним есть общие интересы. Мы оба любим книги и искусство.

— Не спешите, когда вечером будете ехать обратно, — посоветовала Андромеда. — Снова приближается буря. Мы подождем вас с обедом.

— Я могу вернуться очень поздно.

Андромеда безмятежно улыбнулась.

— Это не имеет значения. Обед будет вас ждать.

Триша тоже улыбнулась Максу неуверенной улыбкой.

— Скажите Бену, что я его люблю, — прошептала она.

Макс встал из-за стола.

— Обязательно.

Он взглянул на полные надежды лица вокруг.

— Я поговорю с Беном, если его найду. Но я вам не даю никаких гарантий. Вы понимаете это?

Клео и остальные покорно, хотя и с долей неверия, закивали.

— Мы понимаем, — с готовностью подтвердила Клео.

У Макса дернулся уголок рта. «Черта с два, вы понимаете», — сказал он про себя.

— Вы все считаете, что мне это удастся, так ведь? — добавил он вслух.

— Никто не может быть до конца уверен, — отозвалась Андромеда. — Но Клео права. Лучше вас никто этого не сделает.

— Я провожу вас до машины. — Клео пошла рядом. — Когда вы думаете вернуться?

— Не знаю.

— Ладно, не имеет значения. — Клео открыла входную дверь. — Мы вас будем ждать.

Макс промолчал. Подойдя к «ягуару», он вытащил из кармана ключи и открыл дверь. Он не торопился садиться за руль.

— Как ты себя чувствуешь, Клео? Она удивленно посмотрела на него.

— Прекрасно. Почему ты спрашиваешь? Он посмотрел назад, на провожающих, которые стояли в дверях, готовые помахать на прощание.

— Ты так долго ждала вчерашнего. У тебя, наверное, были самые нереальные ожидания. Мне пришло в голову, а не пожалела ли ты обо всем сегодня утром.

Клео задумчиво улыбнулась.

— Между прочим, — тихонько сказала она, — мои ожидания ни в коей мере не были нереальными. Но действительность значительно превзошла самый смелый полет моей фантазии.

Макс не знал, что сказать.

— Я… я просто подумал…

Клео шутливо захлопала ресницами.

— А тебе тоже понравилось?

Темный румянец появился на щеках Макса. Он начал возиться с ключами и уронил их на сиденье. Чертыхнувшись, он наклонился, чтобы их подобрать.

— Понравилось, — сказал он. — Это было очень здорово. Такого у меня еще не было.

Клео усмехнулась.

— Отлично. Значит, с этим мы разобрались.

— Мне пора трогаться.

Она подождала, пока он сядет за руль.

— Помни, что тебе говорил Сэмми. Обязательно пристегни ремни.

Макс последовал совету и затем вставил ключ в замок зажигания.

Они посмотрели друг другу в глаза.

— До свидания, Клео.

— До свидания. — Она наклонилась и быстро поцеловала его в губы. — Быстрей возвращайся домой, — сказала она, захлопывая дверь машины.

Шум мотора сопровождал ее до входа в вестибюль, где на пороге столпились Андромеда, Утренняя Звезда, Сильвия и Триша. Они все дружно махали Максу.

Клео тоже обернулась, чтобы помахать, но Макс не ответил. Она не знала, видел ли он их всех в зеркале.

— Вот он и уехал, — сказала она. Триша вытащила из кармана носовой платок и высморкалась.

— Ты думаешь, что он на самом деле привезет обратно Бенжи? Я хочу сказать, Бена.

Клео одобряюще улыбнулась Трише.

— Если кто и сумеет, так только Макс.

— Клео права, — поддержала Андромеда. — Макс производит впечатление серьезного человека.

Они молча следили, как «ягуар» скрылся из виду.

— Он уехал!

Прижимая к груди Уточку-шуточку, в вестибюле появился Сэмми.

Все с тревогой посмотрели на него.

— Что случилось, малыш? — ласково спросила Сильвия.

— Макс уехал навсегда.

Глаза Сэмми наполнились слезами.

— Нет, милый, он поехал искать Бенжи. — Сильвия поморщилась. — Я хочу сказать, Бена. Он вернется вечером.

Сэмми в полном отчаянии потряс головой.

— Он уехал навсегда. Клео склонилась к нему.

— Откуда ты знаешь, Сэмми?

— Потому что он все взял с собой, — всхлипывал Сэмми. — Даже мою картинку.

— Ты, наверное, ошибся, дорогой. Все его вещи на месте.

— Там ничего нет, — прошептал Сэмми. — Дверь открыта, и комната пустая.

— Я проверю, — сказала Клео.

Она бегом поднялась на третий: этаж и остановилась перевести дыхание перед лестницей, ведущей в мансарду.

Сэмми ошибается. Макс обязательно вернется. Он обещал.

Или не обещал? Клео попыталась припомнить его точные слова. Но чем больше она думала об этом, тем больше убеждалась, что, хотя Макс и говорил о своем возвращении, он не дал никакого твердого обещания.

Перепрыгивая через две ступеньки, Клео преодолела последний пролет, Как и сказал Сэмми, дверь комнаты Макса была не заперта.

Клео с опаской отворила ее, чувствуя, как у нее неприятно засосало под ложечкой.

Комната была чистой и аккуратной, как в тот день, когда Макс в ней поселился. Клео проверила полки и ящики в шкафу. Из шкафа исчезли все до одной дорогие белые рубашки Макса. В комоде тоже было пусто. Нигде ни следа его черного кожаного саквояжа. Как и рисунка Сэмми и экземпляра «Зеркала», который она ему отдала.

Как будто Макса здесь никогда и не было.

Клео медленно села на кровать, положила на колени сжатые руки. Она вспомнила, как Макс спросил ее накануне, после того как соблазнил:

«Кстати, о моих картинах. Ты действительно не знаешь, где они?»