Всевластие любви

Глава 12

Приехав в Маркет-Харборо, мистер Филипп Брум отвез Кейт в гостиницу «Ангел» и, оставив ее в номере, отправился в гостиницу «Петух» за мистером Нидом. Кейт хотела поехать с ним, но Филипп сказал, что мистер Нид запретил ему приводить туда Кейт, ибо, по его словам, это была не гостиница, а хлев.

– Он сказал, что вам просто неприлично появляться там, и я с ним совершенно согласен, хотя мистер Нид и преувеличил, назвав гостиницу «Петух» хлевом. Насколько я помню, это вполне приличная гостиница, недалеко от почтового тракта. Впрочем, благородные господа там не останавливаются, поэтому я думаю, вам будет лучше подождать здесь.

Кейт согласилась и, усевшись у окна, стала ждать возвращения Филиппа. Спустя двадцать минут она увидела, как он переходит улицу, а рядом с ним вышагивает мистер Нид. При виде его Кейт вспомнила, что Филипп сравнил мистера Нида с луковицей. Он и вправду походил на луковицу, в коротких штанах в обтяжку и парадном сюртуке, из-под которого выглядывал аккуратный жилет. Кончики воротника его рубашки были накрахмалены так туго, что Кейт стало жаль мистера Нида, – наверное, ему было ужасно неудобно, ведь он не привык носить такие воротники. Кейт смотрела на мистера Нида с чувством глубокой благодарности, – ведь это ради нее он пошел на такие муки. Кейт пожалела, что Сара не видит сейчас мистера Нида. Его вид доставил бы ей удовольствие, поскольку он ни за что не соглашался носить накрахмаленные воротники, как бы она ни уговаривала его. Только отправляясь в церковь, да еще в особо торжественных случаях он уступал ее просьбам. Обычно же он носил большой шелковый платок в горошек, который завязывал на шее с большим артистизмом и вкусом.

Несколько минут спустя Кейт уже приветствовала мистера Нида, протянув навстречу ему руки и воскликнув:

– О, мистер Нид, как я счастлива вновь видеть вас!

Мистер Нид засиял от радости:

– И я тоже, мисс! И еще мне очень приятно слышать от вас такие слова. Ну а теперь подождите, пока я не пристрою куда-нибудь свою шляпу, она у меня новая, и я не хочу ее испортить.

Филипп тут же взял из его рук шляпу и с превеликой осторожностью водрузил ее на боковой столик. Мистер Нид, следивший за его действиями с настороженным вниманием, остался весьма доволен и поспешил изъявить признательность мистеру Бруму. После этого мистер Нид с благоговением взял руки Кейт в свои и, сжав их, с укоризной сказал, что не надо было ей ронять свое достоинство и приезжать на встречу с ним.

– Я ведь не лорд какой-нибудь, мисс, и вы не должны обращаться со мной, как с лордом!

– Я не знакома с лордами, – возразила Кейт, – а если бы и была, то ни за что не протянула бы им руки. Дорогой мистер Нид, если бы вы знали, как я ждала вестей от вас! Как Сара? Почему вы не привезли ее с собой?

– Этого еще не хватало, мисс, – с неожиданной злостью сказал мистер Нид. – Сара совсем спятила с ума.

– Спятила с ума? – переспросила Кейт, не веря своим ушам.

– Ускакала из дому! – с горечью произнес мистер Нид. – Она думает, что я могу жить, питаясь помоями! Что мне и приходится делать, – помрачнев, добавил он.

– Мистер Нид, этого не может быть! Неужели Сара поссорилась с Джо и бросила его? О нет, это невозможно!

– Ну уж если быть точным, то это он покинул ее, – с неохотой ответил мистер Нид, чувствуя, однако, что надо быть справедливым. – Но он уехал по делу, имейте это в виду! Джо отправился вместе с Тедом-младшим в Свонси. Его нанял один джентльмен, переезжающий туда, доставить мебель. А у этого джентльмена есть друг, который настоятельно рекомендовал ему воспользоваться услугами конторы «Джосая Нид и сын».

– Какая удача! – воскликнула Кейт. – Правда, это означает, что Джо теперь несколько недель не будет дома. Но я никогда не поверю, что Сара требовала, чтобы он отказался от такого в высшей степени выгодного предложения!

– А она и не требовала, – сказал мистер Нид. – Наоборот, Сарочка всегда хотела, чтобы Джо возил тяжелые грузы, что, должен признаться, он и делал, впрочем, не такие тяжелые, какие в свое время возил я, имейте это в виду! Итак, Джо отбыл, оставив Сарочку за хозяйку, и все было бы хорошо, если бы она занималась своим делом, так ведь нет! Она потащилась ухаживать за этим проклятым отродьем моей дочери Полли!

– О Боже! Неужели ее дети заболели? И как же у вас язык повернулся назвать своих внуков проклятым отродьем, мистер Нид!

– Я бы их так не называл, если бы они им не были! – с чувством ответил он. – Отродье оно и есть отродье, мисс. И я никогда не смогу понять, почему милосердный Боже наградил меня такими внуками, которые и гроша ломаного не стоят! Они подхватили корь, все шестеро! И что, вы думаете, делает эта неуклюжая дурища Полли? Она падает с лестницы с подносом, полным посуды и разбивает четыре тарелки, две чашки, да и еще ломает при этом ногу! Сил моих нет все это терпеть!

Кейт не выдержала и, рассмеявшись, сказала;

– Какое несчастье! Нет ничего странного в том, что Сара бросилась ей на помощь! А вы очень хорошо знаете, что в душе одобряете ее поступок, хотя на словах и браните ее. Более того, я никогда не поверю, что она не позаботилась о кухарке для вас и Уилла!

– Да уж, позаботилась. Она наняла женушку нашего Тома, чтобы та готовила мне обед, мисс Кейт, но эта бестолковая гусыня ухитряется испортить все, за что ни возьмется. Ваше счастье, что вам не довелось отведать ее стряпни. А я вот на старости лет дожил до того, что питаюсь помоями.

В этот момент Филипп Брум, который до этого молча сидел, наслаждаясь сочными выражениями, которыми пересыпал свою речь мистер Нид, вмешался и спросил, не хотят ли они выпить чего-нибудь.

– Простите меня, но перед тем, как оставить вас с мисс Молверн наедине, я хочу узнать, что для вас заказать, мистер Нид? Шерри, пиво? Правда, я не пробовал, каково здесь шерри, но за пиво могу поручиться: оно здесь отменное!

– Благодарю вас, сэр, я предпочитаю пиво. Правда, в разгар сезона не отказываюсь и от рюмочки шерри, – с важным видом ответил мистер Нид.

Филипп поднял бровь, взглянув на Кейт:

– А вы, кузина?

– Я бы выпила лимонаду, если он здесь имеется.

Он кивнул и вышел из комнаты.

– Мне понравился этот молодой человек, – решительно заявил мистер Нид. – Он не щеголь и не писаный красавец, но, на мой взгляд, мисс Кейт, это надежный человек! Такой никогда не испортит себе репутацию!

Кейт, к своему неудовольствию, почувствовала, что краснеет. Она знала, что мистер Нид внимательно наблюдает за ней своими старческими, но все еще очень зоркими глазами, поэтому постаралась ответить как можно более равнодушно:

– Да, вы правы, мистер Филипп Брум – истинный джентльмен. Но скажите мне, мистер Нид…

– Нет, погодите, мисс! – перебил ее мистер Нид. – Я люблю во всем ясность, и мне хотелось бы узнать, какое он имеет отношение к баронету? Сам я не решился спросить его об этом. Насколько я понял, Филипп не его сын, ибо вы написали Сарочке, что у баронетова сына какое-то диковинное заморское имя, которое я так и не смог запомнить. Более того, мисс Кейт, вы писали, что баронетов сын – такой красавец, каких вы в жизни не видели, но если вы имели в виду этого юношу, то я с вами не согласен. Он, конечно, хорош собой, да еще и сложен недурно, но красавцем его никак не назовешь!

– Филипп – племянник сэра Тимоти, – кратко ответила Кейт. – А теперь моя очередь задавать вопросы, мистер Нид! Правда ли, что Сара получила всего лишь одно мое письмо?

– Истинная правда, мисс, вот вам крест! – заверил ее мистер Нид. – Это была записочка, которую вы нацарапали второпях по приезде в Стейплвуд. Получив ее, Сарочка вздохнула с облегчением, поскольку вы сообщали, что тетя и даже баронет очень добры к вам и что Стейплвуд – прекрасное место и вы счастливы, что приехали туда. Видели бы вы, как она обрадовалась! Ведь после вашего отъезда Сарочка впала в уныние, – ей ужасно не понравилась ее светлость, только я не могу понять почему. Когда же пришло ваше письмо, она была вне себя от радости, а потом снова захандрила, поскольку вы не отвечали на ее письма. Она не получила от вас больше ни единой строчки!

– Мистер Нид, – произнесла Кейт, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно и спокойно, – я тоже не получала писем от Сары. Я снова и снова писала ей, умоляя ответить, но так ничего и не получила. Поэтому, когда мистер Брум сказал мне, что видел вас в Маркет-Харборо, я подумала, что вы приехали сообщить мне ужасную новость – что Сара заболела или даже… умерла!

Кейт сама не ожидала, какой эффект произведут на старика ее слова. Выслушав Кейт с выражением величайшего изумления на лице, он погрузился в раздумья, а когда Кейт снова заговорила, жестом остановил ее:

– Мне надо подумать!

Пока мистер Нид обдумывал слова Кейт, в комнату вошел официант и поставил на стол поднос с напитками. Склонившись перед Кейт в низком поклоне, он протянул ей бокал лимонада, а затем поднес кружку с пивом мистеру Ниду, но отдал ее с небрежным поклоном, всячески стараясь подчеркнуть пренебрежение к этому странному старику. Однако мистера Нида ничуть не задело высокомерие слуги. Он спокойно взял кружку и, бросив слуге небрежное «спасибо», посоветовал ему вытирать нос платком, а не рукавом, после чего велел ему удалиться. Уничтожив таким образом своего противника, мистер Нид отпил большой глоток пива и, утерев рот тыльной стороной ладони, важно, произнес:

– Хорошо, что я приехал сюда, мисс Кейт, вот что я вам скажу! Да, хорошо, и даже Сарочке придется это признать! Ведь я тысячу раз говорил ей, что она должна сама поехать и посмотреть, как вы живете. Но разве она меня послушается?! Нет! Она вбила себе в голову, что вы будете недовольны ее приездом, что вы подумаете, что она сует нос в ваши дела, – ведь вы теперь живете с родственниками из благородных! И как бы мы с Джо не пытались разубедить ее, она нас и слушать не хотела.

– О нет, нет! – огорченно произнесла Кейт. – И как только она могла подумать такое обо мне!

– Бесполезно спрашивать меня об этом, мисс, поскольку никто не может сказать, какую ерунду вобьет себе в голову глупая баба – пусть даже самая лучшая из них! «Послушай, – говорил я Саре, – наша мисс Кейт никогда не станет заносчивой барынькой, и тебе, Сарочка, должно быть стыдно, что ты так плохо о ней думаешь!» Тогда она распустила сопли и заявила, что у нее и в мыслях такого не было, просто она подумала, что вас так увлекла ваша новая жизнь, что вы позабыли о своей няне и в этом нет ничего странного. «Ну, – резко ответил я, – я тоже не вижу в этом ничего странного, но только по другой причине, – я не такой болван, чтобы поверить, будто мисс Кейт могла тебя забыть!» Тогда она зарыдала, как девчонка, и заявила, что я ничего не понимаю. Что было и в самом деле так! «Я не могу объяснить вам», – заявила Сарочка. «Я это и так вижу», – ответил я ей. Тут я подумал, что бесполезно спорить с бестолковой бабой и отстал от нее. Но чем больше я думал об этой истории, тем меньше она мне нравилась и тем более странной казалась. «Что-то тут не так», – сказал я себе, поэтому, когда Сарочка уехала к Полли, я купил себе новую шляпу, модную рубашку, сложил свои пожитки и приехал на дилижансе в Маркет-Харборо.

– Значит… значит, Сара не знает о вашем отъезде? – пораженная до глубины души, спросила Кейт. – Мистер Нид, вам не следовало приезжать сюда, не поставив в известность Сару! Подумайте, как она встревожится, если узнает, что вас нет дома.

На лице мистера Нида появилось виноватое выражение, но он надменно ответил, что наказал жене Тома говорить всем, кто будет его спрашивать, что он уехал в деревню к своему другу.

– И это правда, – заверил он Кейт, – поскольку этот старый хрыч, с которым меня видел мистер Брум, мой закадычный друг. Пока я не вышел на пенсию, мы с ним были не разлей вода. Сколько раз, бывало, заезжал я в гостиницу «Петух» с фургоном, полным всякого добра, и умасливал мальчика из буфетной, чтобы тот переночевал в моем фургоне на тот случай, если какому-нибудь воришке вздумается там пошарить. Так что не волнуйтесь о том, что подумает Сара, мисс Кейт. У вас полным-полно своих забот!

– Нет, вы ошибаетесь, – быстро ответила Кейт. – Моя тетушка – сама доброта, уверяю вас!

– По моему глубокому убеждению, – заявил мистер Нид, глядя на нее, – с вами обращаются здесь неподобающим образом, мисс.

– Нет, нет, уверяю вас, это неправда! Тетя Минерва обращается со мной, как с дочерью, только мне хотелось бы, чтобы она позволила мне делать хоть какую-нибудь работу по дому! Сколько я ее ни прошу дать мне какое-нибудь задание, она не находит ничего лучшего, чем поручить мне срезать и расставлять по вазам цветы!

Но мистера Нида не так-то легко было разубедить.

– И все-таки мне кажется, что вы, мисс, не очень счастливы здесь! – произнес он. – Может быть, я и ошибаюсь, но я не помню случая, чтобы моя интуиция меня подводила. Я очень проницательный человек, что бы там Сарочка ни говорила обо мне!

– Я знаю, что это так, мистер Нид, но если вам кажется, что я выгляжу несчастной, то на этот раз ваша интуиция вас подвела. Если хотите знать правду, я просто ужасно скучаю! Веди мне здесь совершенно нечего делать! И хуже всего то, что я не могу убедить тетю в своем искреннем желании заняться какой-нибудь работой. Вы ведь знаете, что я совершенно не привыкла к праздной жизни.

– Да, как не привыкли и наслаждаться ею! – произнес мистер Нид. – Сколько раз Сарочка кипятилась по поводу того, что вы не посещаете балов, светских раутов и всей этой ерунды, которую должна посещать молодая леди. Только одно утешало ее в отсутствии ваших писем, что вы, наверное, порхаете с бала на бал, и у вас нет ни минутки свободной! Только не говорите мне, пожалуйста, что балы вам успели надоесть, мисс Кейт!

– Нет, не скажу, ведь я не бываю на балах, мистер Нид! – грустно ответила Кейт.

– Вы шутите! – воскликнул он.

– Нет, не шучу, уверяю вас! Видите ли, здоровье сэра Тимоти не позволяет ему посещать балы и… и даже принимать гостей у себя в Стейплвуде. Сразу после моего приезда сюда тетушка устроила званый вечер для друзей, но там было очень скучно. Не думайте, что я жалуюсь, но если Сара полагает, что я верчусь здесь в вихре удовольствий, то скажите ей, что она глубоко ошибается!

– Ну и дела! Должен сказать, что вы просто сразили меня наповал своим рассказом. Что же это за жизнь без развлечений? Подумать только, леди Брум не может пригласить к ужину трех-четырех молодых людей или устроить небольшую вечеринку! И все из-за того, что баронет не любит шума! Но из того, что мне о нем рассказали, я понял, что у него есть свои комнаты и большую часть дня он обычно сидит, запершись в них, так что я не понимаю, как небольшая вечеринка может ему помешать! И еще я не понимаю, почему ее светлость сама не возьмет на себя труд организовывать такие вечеринки. Сколько лет ее сыну?

– Торкилу – девятнадцать, но он…

– Так вот, значит, как его зовут! Какое-то чудное имя, и я надеюсь, что его владелец не подвержен всякого рода чудачествам! – перебил ее мистер Нид и захихикал, довольный своей собственной остротой.

Кейт, натянуто улыбнувшись, сказала:

– К сожалению, у Торкила очень… очень ранимая психика, и малейшее волнение вызывает у него сильную головную боль. Поэтому тетушка стремится создать ему обстановку полного покоя.

– Что, и ему тоже? – в изумлении спросил мистер Нид. – Похоже, что мы – Сара и я – послали вас в больницу для заразных больных, мисс. Если бы я знал это, я бы ни за что не отпустил вас в Стейплвуд, ни за какие коврижки!

Кейт рассмеялась:

– Но ведь ни у сэра Тимоти, ни у Торкил заболевания не заразные, мистер Нид!

– Это не меняет дела, мисс Кейт! Вы ещё скажите, что и племянник баронета – парень со странностями!

– Ничего подобного! – возмущенно воскликнула Кейт.

– Да я бы этому не поверил, если бы вы даже и сказали! Я своими собственными глазами вижу, что он – парень что надо! Но, Бог ты мой, Сарочка очень расстроится! Вы ведь ее знаете, мисс: как только она прочитала в вашем письме, что ваш кузен – самый красивый юноша из тех, что вы встречали в своей жизни, она тут же стала думать, что хорошо было бы вас поженить. А это и вправду было бы неплохо, если бы он был здоров. Но если он такой квелый, то, конечно же, нечего о нем и думать, мисс Кейт!

Кейт ответила ему со всей искренностью:

– Прошу вас, мистер Нид, скажите Саре, что я ни при каких обстоятельствах не выйду замуж за Торкила! Это совершенно немыслимо! Сара, должно быть, забыла, что мне уже двадцать четыре года, и я на пять лет старше кузена, и к тому же он мне совершенно не нравится. Конечно же, он необыкновенно красив, но я глубоко сочувствую той девушке, которая станет его женой! Торкил ведет себя как избалованный ребенок и впадает в ярость по всякому пустяку! И прошу вас, давайте больше не будем обсуждать этот вопрос.

– Согласен, мисс, – любезно сказал мистер Нид. – Однако должен признать, что Сарочка будет ужасно разочарована, потому что Торкил был бы для вас превосходной партией. Впрочем, что нельзя вылечить, то надо вытерпеть! Все не так плохо, – не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что племяш баронета положил на вас глаз. Так что, если он сделает вам предложение…

– Я очень сильно удивлюсь! – перебила его Кейт. – Я вовсе не мечтаю поскорее выскочить замуж, мистер Нид, и буду очень признательна, если вы не будете строить планы за меня! Давайте лучше поговорим о вас. Я искренне прошу вас вернуться в Лондон. Я не хочу сказать, что не рада была повидать вас в Маркет-Харборо, ибо я и рассказать вам не могу, какую радость доставил мне ваш приезд! Но Сара, наверное, уже сходит с ума от беспокойства! Я сейчас напишу ей записочку, а вы отвезете ее, хорошо?

– Да, мисс Кейт, но я лучше отнесу ее на почту, поскольку я думаю, что мне еще рано возвращаться. Что-то мне тревожно за вас, и мне не очень хочется оставлять вас в Стейплвуде. Мне не дает покоя мысль о том, что вы не получили Сарочкиных писем, а она – ваших. За исключением самого первого. Все это, на мой взгляд, очень дурно пахнет, мисс, и это истинная правда!

– Да, я согласна, что история с письмами пахнет дурно, – призналась Кейт. – Но пока я не поговорю с тетушкой об этом, я… я не хочу обсуждать эту тему! Если это она перехватывала наши письма, то у нее должна быть на это веская причина, хотя… хотя я не могу понять какая.

– Я тоже не могу понять! – едко произнес мистер Нид. – Но я уверен, что леди Брум сочинит какую хочешь причину и даже глазом не моргнет! Не дайте себя обмануть, вы ведь не наивная дурочка и не хуже меня знаете, что у вашей тети нет никаких причин перехватывать ваши письма. Ручаюсь вам, что она ведет какую-то двойную игру.

Кейт встала, подошла к окну и начала наматывать на палец шнур от штор.

– Я знаю, но…

– Я думаю, вам лучше всего вернуться к Саре, – перебил ее мистер Нид. – Клянусь Богом, она будет без ума от радости! И что не менее важно, когда Сара узнает, что вы снова с нами, она тут же примчится домой, не теряя ни минуты. И тогда мы наконец начнем нормально питаться. Вам нужно будет только собрать свои вещички, мисс, а уж остальное я улажу сам. Вы не будете возражать против поездки в дилижансе? Я сделаю все, чтобы вам было удобно.

Кейт повернулась и с нежной улыбкой взглянула на мистера Нида.

– О, я хорошо знаю, что вы будете заботиться обо мне, мистер Нид, да хранит вас Господь! Но я не могу вот так все бросить и уехать! Тетушка была ко мне так добра и уехать сейчас – значит отплатить ей черной неблагодарностью. Мне кажется, я поняла, почему она… почему она не хотела, чтобы я переписывалась с Сарой. Дело в том, что она не хочет, чтобы я уезжала из Стейплвуда. Я думаю, она знает, что я никуда отсюда не уеду, если мои отношения с Сарой прервутся. Я с самого начала дала понять тете, что уеду, как только кончится лето, и решение мое непоколебимо. Конечно, перехватывать письма – очень непорядочно с ее стороны, но она относится к тому типу женщин, которые привыкли, чтобы все было так, как им хочется, и… и если я… ну, скажем, попрошу ее больше не делать этого… я уверена, что она не будет впредь изымать мои письма и письма Сары. Теперь, когда я повидала вас и убедилась, что Сара по-прежнему любит меня, я перестану волноваться, поскольку знаю, что, если мне придется покинуть Стейплвуд, Сара не захлопнет передо мной дверь! Дорогой мистер Нид, ваш приезд доставил мне огромную радость и снял тяжкий груз с моих плеч, но я искренне умоляю вас вернуться в Лондон!

Пока Кейт говорила это, дверь отворилась, и, бросив взгляд через плечо, она увидела, что в комнату вошел мистер Филипп Брум.

– Простите, кузина Кейт, что перебиваю вас, – сказал он, – но нам грозит опасность опоздать к обеду, что вызовет в Стейплвуде ужасный скандал! Если мы не выедем сейчас же, мы рискуем навлечь на себя гнев Минервы.

– О Боже, этого никак нельзя допустить! – воскликнула Кейт с напускным легкомыслием. – Но мне надо еще нацарапать записочку миссис Нид. Мистер Нид любезно согласился отвезти ее Саре, и я обещаю, что не задержу вас дольше чем на десять минут!

– Конечно же пишите, – сказал Филипп и, оглядевшись, нашел письменный стол. Подойдя к нему, он выдвинул два ящика. – Прекрасно! Здесь есть не только бумага, но и ручка, и промокательная бумага! И даже чернила в чернильнице! А обычно, когда хочешь написать письмо на почте, то на дне чернильницы находишь только засохшую грязь и больше ничего. Садитесь сюда, Кейт, если не возражаете, я покажу мистеру Ниду своих лошадей. Когда закончите, спускайтесь во двор, мы будем там.

Кейт с радостью согласилась. Видно было, что мистер Нид с большей охотой остался бы с ней, но, поглядев в глаза Филиппа, который с видом заговорщика подмигнул ему, он понял, что надо удалиться, и мужчины вышли, оставив Кейт одну.

Как только Филипп закрыл за собой дверь, мистер Нид сообщил ему, что он сказал мисс Кейт, что хотел бы отнести ее письмо на почту, поскольку еще не решил, возвращаться ли ему домой или побыть здесь.

Спускаясь по лестнице, Филипп спросил его через плечо:

– А мисс Кейт хочет, чтобы вы уехали домой?

– Да, сэр, она хочет, но у меня что-то нет никакого желания, – заявил мистер Нид задумчивым тоном. – Я не хотел бы обидеть вас, мистер Брум, но, сэр, я сказал мисс Кейт, что ей лучше всего вернуться со мной в Лондон.

– Не думаю, что она согласилась, – заметил Филипп.

– Да, сэр, вы правы, она не согласилась, – сказал мистер Нид, ныряя вперед, чтобы открыть дверь, ведущую во двор. – Только после вас, сэр, если позволите… Мисс Кейт сказала, что не может ни с того ни с сего взять и уехать, потому как ее светлость были к ней очень добры. В чем я, прошу вашего прощения, сильно сомневаюсь!

– Нет, это истинная правда. Ее светлость была исключительно добра к кузине Кейт.

– Ну если вы это утверждаете, сэр, тогда… – неуверенно начал мистер Нид. – Но я ведь не вчера на свет родился, поэтому не надо пудрить мне мозги, поскольку с того самого момента, как вы попались мне на глаза, я понял, что вы человек искренний и на хитрость неспособный. И я уже говорил вам, мистер Брум, что я сильно беспокоюсь за Кейт. Вся эта история с письмами, по-моему, дурно пахнет!

Филипп ответил не сразу, он подумал, а потом сказал:

– Надеюсь, вы перестанете беспокоиться, если я пообещаю вам, что в случае опасности, в которую лично я не верю, я немедленно посажу мисс Молверн в дилижанс и отвезу ее к няне.

– Неужели вы это сделаете? – спросил мистер Нид, глядя на Филиппа с нескрываемым одобрением.

– Непременно!

– Ну тогда другое дело, – с облегчением вздохнул мистер Нид. – Если мисс Кейт будете оберегать вы, тогда мне здесь делать нечего!

– Спасибо! – произнес Филипп, протягивая ему руку и улыбаясь. – На том и порешим, мистер Нид!

– Благодарю вас, сэр, – ответил мистер Нид, и по его голосу Филипп понял, что завоевал самые горячие симпатии старика.

Выйдя несколькими минутами позже из дома, Кейт с удовлетворением узнала, что ее престарелый доброжелатель решил завтра же утром вернуться в Лондон. Она отдала мистеру Ниду наскоро написанное письмо, и он убрал его в карман, пообещав тут же по приезде в Лондон отнести его Саре. Он, несомненно, одобрительно отозвался о прекрасно подобранной паре гнедых, которых только что впрягли в экипаж мистера Брума, однако Кейт не сомневалась, что не обошлось и без критических замечаний. Тепло попрощавшись с Кейт, мистер Нид не удержался и сказал, что оставляет ее в надежных руках. Кейт смутилась и не знала, что на это ответить. Лицо ее залил румянец, она пробормотала что-то нечленораздельное в ответ и почувствовала огромную благодарность Филиппу за то, что он не стал затягивать прощание. Выехав со двора гостиницы на улицу, Филипп как ни в чем не бывало сказал:

– Достойный старый джентльмен! И при этом какой проницательный! Он сказал, что, по его мнению, эта история с письмами дурно пахнет. Именно то, что я думаю!

– Надеюсь, вы ему об этом не сказали? – с тревогой спросила Кейт.

– Конечно же нет! Я только заверил его, что вам ничто не угрожает, и если вам придется срочно покинуть Стейплвуд, я провожу вас до Лондона и сдам с рук на руки миссис Нид. Кстати, а почему вы отказались уехать с ним?

– Как же я могла уехать?! – воскликнула Кейт. – Что бы ни сделала моя тетя, она совсем не заслужила, чтобы с ней обошлись так подло! Бог ты мой, кузен Филипп, ведь даже та одежда, что сейчас на мне, – подарок тети. Кроме того…

– Что же кроме того? – спросил Филипп, поскольку Кейт замолчала. – Ведь есть же и другие причины, правда?

– Да, – согласилась Кейт, – есть и другие. Видите ли, пока моя тетя не приехала и не забрала меня к себе, я уже и так слишком загостилась в доме Сары. Я прожила у нее гораздо дольше, чем предполагала. Я знаю, какой я была для нее обузой, хотя Сара очень рассердилась, стоило мне только заикнуться об этом. Она сказала, что если я вздумаю заплатить ей за мое проживание, то она обидится и никогда меня больше не простит. Словом, я не могу вернуться к ней до тех пор, пока не найду себе работу. Уезжая из Уисбека, я была уверена, что без труда подыщу себе новое место, но… это оказалось не так-то просто. Ни одна из женщин, дававших объявления, что им нужна гувернантка, не захотела меня взять. Одним нужна была женщина, умеющая играть на арфе или на пианино и владеющая итальянским языком, других отпугивала моя молодость. Все это было ужасно оскорбительно! Я была так подавлена постоянными отказами, что начала уже подумывать о том, чтобы пустить в ход тот единственный талант, которым наградила меня природа.

– И что же это за талант? – спросил Филипп.

– А, умение шить. Я и вправду уже думала о том, чтобы устроиться горничной при какой-нибудь модной даме, но Сара и слышать об этом не хотела. Она сказала, что это неподходящее занятие для меня.

– Она права!

– Да, может быть, она и права, я не могу себе представить, во сколько горничная модницы ложится спать! Потом мне пришла в голову мысль устроиться в модный салон портнихой, но против этого восстал мистер Нид.

– Я же сказал, что он очень умный старик! – заметил Филипп.

– Да, но я все же думаю, что, если я не найду места получше, мне стоит попробовать устроиться портнихой. Правда, мистер Нид утверждает, что если у тебя нет возможности открыть свое собственное дело или, по крайней мере, вступить в долю с какой-нибудь процветающей владелицей модного салона, то нечего и надеяться разбогатеть шитьем.

– Да, он прав, надежды никакой.

– Не может этого быть! – возразила Кейт. – Что касается меня, то думаю, что вы оба ошибаетесь. Судите сами! Даже если мне придется какое-то время поработать простой швеей в мастерской и получать грошовое жалованье, я непременно очень быстро продвинусь, поскольку я умею не только шить, но и придумывать фасоны одежды! Я это и вправду умею, сэр! Раньше я сама шила себе платья, и никто еще ни разу не сказал, что я плохо одета! Наоборот! Даже мать миссис Астли, злая и вздорная старуха, всегда восхищалась моими нарядами и частенько спрашивала, где это я беру деньги, чтобы покупать такие дорогие вещи! – Кейт усмехнулась. – Самое смешное, что она имела в виду пестренькое муслиновое платье, которое обошлось мне ровно в восемнадцать шиллингов! В нем не было ничего особенного, разве только узел из лент на талии, но фасон его был таким изящным, и оно было так хорошо сшито, что леди Гритлтон подумала, что я купила его в дорогом магазине. Не посчитайте, что я хвастаюсь, но разве этот пример не доказывает, что я и вправду хорошо шью?

– Прежде чем высказать свое мнение, я хотел бы увидеть то платье, о котором вы говорили, – с серьезным видом ответил Филипп, однако в его голосе прозвучали неуверенные нотки.

Кейт расхохоталась:

– Какой же вы недоверчивый! И как вы смеете надо мной потешаться! Я что, показалась вам ужасной хвастуньей?

Филипп мрачно покачал головой:

– Нет, все мое существо восстает против того, чтобы вы подались в работницы!

Кейт расхохоталась пуще прежнего.

– Нет, я серьезно, сэр…

– И я серьезно, Кейт, мистер Нид был прав, у вас ничего не выйдет.

– Может, и не выйдет, – вздохнула Кейт. – Недавно мне пришла в голову такая мысль: а что если мне попытаться устроиться к какой-нибудь пожилой леди. Надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю, – в качестве компаньонки или экономки, а может быть, и той, и другой сразу. Разумеется, это ужасно скучное занятие, но, по крайней мере, Сара не будет возражать, говоря, что это не дело для благородной девушки.

– Надеюсь, вы не собираетесь податься в компаньонки и экономки к какому-нибудь джентльмену? – спросил Филипп.

– Нет, не собираюсь. Сара сказала бы, что это неприлично, да ведь так оно и есть на самом деле. Если, конечно, этот джентльмен не какой-нибудь дряхлый старик. А вы что, знаете джентльмена, которому нужна компаньонка и экономка?

– Представьте себе, знаю. Но боюсь, что он еще не совсем стар и дряхл. Иными словами, он не прикован к кровати и с головой у него все в порядке, то есть он вполне здоров. Короче, это не выживший из ума старик!

– А я бы ни за что не пошла работать в дом к выжившему из ума старику, – сказала Кейт, заинтригованная словами Филиппа. – Конечно, если бы мне предложили очень хорошее жалованье, я бы еще подумала, а за гроши я к старику не пойду. Вот старая леди – это то, что нужно!

– Подумайте, Кейт, прежде чем идти в компаньонки к старой леди. Старые леди обычно бывают ужасно сварливыми!

– Какая ерунда! – с негодованием воскликнула Кейт. – Я знаю нескольких старушек, которые очень милы. К тому же женщины, в отличие от мужчин, не страдают подагрой, от которой старые джентльмены становятся невыносимыми!

– Тот джентльмен, о котором я говорю, не страдает подагрой, и я уверен, что он покажется вам очень любезным и… и уступчивым.

– Неужели? – насторожившись, спросила Кейт. – А сколько лет вашему джентльмену?

– Двадцать девять. Но скоро ему будет тридцать! – ответил Филипп.

Кейт знала, что это возраст Филиппа. Она поняла, что он говорил о себе, и его слова означали, что он делал ей предложение. Но Кейт не могла понять сути этого предложения. Неужели, зная, что у нее нет друзей и она бедна, он решил сделать ее своей любовницей? Вряд ли Филипп захочет жениться на ней, поскольку (как с грустью напомнила себе Кейт) у нее не было ничего, кроме красивой внешности. «Если выяснится, что я нужна Филиппу только в роли любовницы, – подумала Кейт, – я этого не перенесу». Это было бы крушением еще одной ее иллюзии. Кейт запрещала себе даже думать о том, что Филипп может предложить ей руку и сердце, ибо она знала, что не подходит ему. Более того, она не была уверена, любит ли он ее. Конечно, Филипп теперь относится к ней совсем по-другому, чем вначале, и, когда он смотрит на нее, в глазах его светятся теплота и ласка. Но свидетельствует ли это о любви – трудно сказать. Филипп вел себя очень сдержанно, и про него никак нельзя было сказать, что у него душа нараспашку; если у Филиппа и есть недостатки, подумала Кейт, решившая во что бы то ни стало найти изъяны в характере Филиппа, то, конечно, эта самая сдержанность и была его самым главным недостатком. Впрочем, это была не та сдержанность, которая свидетельствует о полном безразличии к кому бы то ни было, кроме собственной персоны, а скорее бесстрастность, которая позволяла ему скрывать от окружающих свои мысли и чувства.

Озабоченная, как бы не выдать своих чувств, Кейт заговорила небрежным тоном, стараясь, чтобы в нем прозвучало даже легкое пренебрежение:

– Не считайте меня дурочкой, сэр. Я полагаю, вы говорите о себе. Но меня этот разговор совершенно не забавляет!

– Да, я говорю о себе, и я очень рад, что этот разговор не показался вам забавным, – ответил Филипп, и в его голосе Кейт уловила некоторую резкость.

Сердце ее забилось быстрее, и она почувствовала, как щеки ее заливает румянец. Кейт отвернула от него лицо.

– Вы ведете себя неподобающим образом, сэр! – запальчиво проговорила она. – Я сказала тетушке, что вы не выказываете никакого желания заигрывать со мной, и я верю, что вы и вправду никогда не позволите себе такого!

– И я надеюсь на это! Ради всего святого, Кейт! И как вы только могли подумать, что я с вами заигрываю! Я пытаюсь сказать, что я вас люблю!

– О Боже! – еле слышно воскликнула Кейт. Разочарованный такой реакцией на его слова, Филипп с горечью произнес:

– Ну вы еще скажите, что очень мне признательны!

– Я не знаю, что вам сказать, – после некоторой паузы промолвила Кейт. – Поскольку… поскольку мне неизвестно, что у вас на уме.

С отчаянием человека, привыкшего скрывать свои чувства от окружающих, но сейчас вынужденного их высказать, Филипп произнес:

– То, что я сказал. Я ЛЮБЛЮ ВАС!

– Не надо кричать, я не глухая, – в сердцах ответила Кейт.

– Я думал, вы меня не слышите! Ведь проще выразиться нельзя, что же тут непонятно – я люблю вас. И что я услышал в ответ? Только «О Боже!» – и ничего больше. Словно мои слова для вас ничего не значат! Если вы не разделяете моей… моей симпатии к вам, так и скажите! Я надеялся, что тоже вам нравлюсь, но был готов и к тому, что получу отказ, и хотя для меня это будет большим ударом, у меня хватит ума не докучать вам.

– Но вы… вы ведь не сделали мне предложения, – сказала Кейт. Но тут же, смутившись, торопливо добавила: – Однако не подумайте, что мне очень хочется услышать от вас предложение. Лучше бы вы вообще об этом не говорили… О Боже, какую чушь я несу! Мистер Брум, умоляю вас, не предлагайте мне carte blanche[4]!

– Carte blanche? – в изумлении воскликнул Филипп.

Лицо Кейт горело от стыда. Она пробормотала:

– А… а разве я употребила неправильное слово?

– Да, неправильное, – жестко ответил Филипп, останавливая лошадей у обочины дороги. – За кого вы меня принимаете, Кейт? Предложить carte blanche такой утонченной девушке, как вы, да еще находящейся в стесненных обстоятельствах?! Вы что, считаете меня последним подонком?

– О нет, нет! Я так не думаю!

Филипп схватил ее руки и, сжав их, воскликнул:

– Я делаю вам предложение стать моей женой! Вы выйдете за меня, Кейт?

Кейт инстинктивно приникла к Филиппу, и все ее существо затопила волна радости, какой она еще ни разу в жизни не испытывала:

– О нет! Нет! Вы подумали о том… О Боже, как все это неприлично! – бормотала она, сама понимая, что говорит глупость.

Мистер Филипп Брум, быстро оглянувшись, решительным жестом привлек ее к себе и поцеловал. На мгновение Кейт потеряла голову от счастья и не сопротивлялась, но уже в следующую минуту в ее голове всплыли наставления Сары, и Кейт устыдилась своего поведения. «Я переступила все грани приличия, – подумала она. – И веду себя не как благовоспитанная девушка, а как простая крестьянка». Она попыталась высвободиться из объятий Филиппа, пробормотав что-то в знак протеста. К ее удивлению, он тут же отпустил ее, воскликнув при этом:

– Так я и знал! – Он натянул поводья, и лошади побежали по дороге. – Вот что значит делать предложение на ходу! Поправьте свою шляпу, Кейт, Бога ради!

Кейт была разочарована до глубины души тем, как Филипп бесцеремонно оттолкнул ее, но, вглядевшись в его лицо, она увидела, что его отношение к ней не переменилось. Она заметила, что из-за поворота на дорогу вышли парень и девушка и медленно направились им навстречу. По их одежде Кейт догадалась, что это крестьяне; а увидев, что рука юноши лежит на талии девушки, а та идет, склонив голову ему на плечо, она поняла, что это влюбленные. Они были всецело поглощены собою и бросили всего лишь беглый взгляд на упряжку, не проявив никакого интереса к тем, кто в ней сидел.

– Фу! – облегченно вздохнул Филипп, как только они отъехали подальше от влюбленной парочки. – Надеюсь, они ничего не видели!

– Да, я тоже надеюсь! – с готовностью согласилась Кейт. – А если они и видели, то так мне и надо! Ведь я вела себя как подстилка!