Вторая попытка

10

— Рождество выдалось суматошным и радостным. Чед заехал за Ли и Сарой, чтобы отвезти их на ранчо Диллонов. Поехали они в машине Ли, чтобы поместились все подарки, грудой сложенные на заднем сиденье. Родители Ли тоже были приглашены и обещали непременно приехать. Им по телефону рассказали, как доехать, так что все должны были встретиться уже на ранчо.

Амелия Диллон сбилась с ног, готовясь к этому дню. Антикварный буфет в столовой был уставлен блюдами с ореховым хлебом, пирогами с крохотными кусочками колбасы и сыра, множеством сортов печенья и другими деликатесами, чтобы гости могли полакомиться перед тем, как будет подана индейка. Слева были блюда с десертами. Чед не устоял перед искушением, и, пока ни его мать, ни Ли не видели, отрезал себе большой кусок кокосового торта, нарушив великолепие внушительной формы.

Приехали родители Ли. Они преувеличенно восхищались домом, любезностью хозяев, красиво украшенной елкой. Дом на ранчо произвел на Лоис не такое сильное впечатление, как дом Чеда, но она держалась с великодушным достоинством. Она тактично сделала вид, что не заметила хромоты мистера Диллона. Ли оценила выдержку матери, обычно ей несвойственную.

Ли нашла мистера Диллона в гостиной, где он сидел в одиночестве и растирал бедро.

— Стюарт, не надо было надевать протез, если вам это неудобно, — укоризненно сказала она. Мать и отец Чеда настаивали, чтобы Ли называла их по имени.

— Ты такая славная, Ли, — с чувством сказал старик, поднимая голову и глядя ей в глаза. — Не беспокойся об этом, дочка, — он указал на свою ногу. — Я уже почти привык.

Ли села рядом с ним.

— Давно это случилось?

— Около пяти лет назад. Я уже и сам собирался уйти в отставку, но, разумеется, мне было неприятно, что отставка оказалась вынужденной.

Ли посмотрела в сторону кухни, откуда доносился веселый смех, — все явно наслаждались ужимками Сары.

— Почему вы с Чедом выбрали именно эту работу? — Ли не могла говорить с Чедом о тушении нефтяных пожаров, хотя ей хотелось побольше узнать об этом. Это ей напоминало ситуацию, когда смотришь страшный фильм и не хочешь смотреть, и все-таки не можешь оторваться от экрана.

— Это ни с чем нельзя сравнить, Ли, — серьезно ответил Стюарт. В его голосе послышалось волнение. — Это вызов, который встречается на пути немногих мужчин. Сколько в стране бухгалтеров? Школьных учителей? Врачей, адвокатов и инженеров? И сколько нас? Наша профессия предполагает исключительность, понимаешь? Мне кажется, именно это вселяет в мужчину уверенность и самоуважение. Возможно, как раз за это я и любил свою работу, как Чед любит ее сейчас.

— Но вы ведь не могли не думать об опасности? Вам было страшно?

Стюарт помолчал немного. Ли казалось, что она видит, как перед его мысленным взором встают те пожары, которые ему приходилось тушить, и он словно по-новому оценивает каждый из них.

— Нет, не могу сказать, что мне хоть раз было страшно. Не пойми меня неправильно. Я всегда был осторожен. Нас специально учат, тренируют, чтобы мы были осторожными, никогда не делали ничего незапланированного, что не было бы согласовано с другими членами команды. Но когда ты оказываешься один на один с огнем, возникает ни с чем не сравнимое чувство, — с волнением произнес старший Диллон. Ли заметила, как его кулаки сжались в непроизвольном жесте. Этот жест был свойственен и Чеду. Теперь Стюарт говорил хриплым шепотом. — Огонь сильнее тебя. Он страшен, опасен, разрушителен. Ты оказываешься один на один с огнедышащим драконом. И ты побеждаешь его. Уничтожаешь. — Он глубоко вздохнул, но это был вздох наслаждения, в его глазах загорелись огоньки былого азарта. Ли сразу догадалась, что мистер Диллон снова вернулся в свою скучную гостиную: когда он повернулся к ней, в его глазах появилось унылое выражение.

— Мне всегда будет этого не хватать, — с грустью произнес он. — Да ты и сама видишь…

— Эй вы, двое, вы пропустили самое веселое. Сара только что… — Чед вошел в комнату и замолчал на полуслове. Ли вдруг ощутила, что по ее щекам текут слезы. — Что случилось?

— Ничего, сынок, ничего. — Стюарт поднялся с легкостью, которая удивила Ли. — Идем, дорогая. Мне помнится, ты хотела еще кусочек тыквенного пирога.

Он протянул руку, чтобы помочь молодой женщине встать с дивана и подвел ее к Чеду, который стоял на пороге и внимательно смотрел на нее.

— Отрежь ей хорошенький кусочек, папа, и не забудь о взбитых сливках. Мне не нужна костлявая невеста.

Стюарт усмехнулся и отправился на кухню.

— Ли? — негромко обратился к ней Чед. Его лоб прорезала озабоченная морщина. — В чем дело? Ты плакала? Что-то произошло? Что сказал тебе отец? Вообще-то он…

Она взглянула в синие глаза, которые так любила, в это мужественное, дорогое лицо. «А Чед, пожалуй, похож на отца…» — подумала Ли и торопливо сказала:

— Нет-нет, ничего не случилось. Все хорошо! Просто я очень тебя люблю. — Ли обняла его и прижалась щекой к его груди.

Удастся ли ей смириться и без ненужных сцен отпускать его в такой ад? Пламя. Страшная сила. Огнедышащий дракон, как назвал это Стюарт. Где ей взять столько отваги? Она ведь всегда была такая трусиха!

Но с другой стороны, если она его любит, то как она может требовать от него невозможного? Если он с таким же азартом отвечает на брошенный природой вызов, как это делал Стюарт, как она может лишать его этого? Это его жизнь, его выбор. И она так же жизненно необходима для него, как борьба с наркотиками была важна для Грега. Она должна найти в себе силы и мужество, чтобы не лишать Чеда любимой работы, не превращать его жизнь в рутину.

— Любовь ко мне вызывает у тебя желание плакать? — с улыбкой спросил ее Чед.

Ли шмыгнула носом и смахнула с ресниц слезы.

— Я плачу потому, что стою с моим женихом под омелой, а он так и не додумался меня поцеловать.

— Каков нахал! — притворно-возмущенно воскликнул Чед и приблизил свои губы к ее губам.

После обильного и шумного обеда старшие мужчины отправились в гостиную смотреть футбол. Лоис и Амелия скрылись на кухне, чтобы обсуждать кулинарные рецепты и появление на свет будущих внуков. Ли и Чед поднялись наверх, чтобы уложить Сару спать.

Малышку снова уложили в бывшей комнате Чеда. Как только она уснула, Чед повернулся к Ли, раскрыв объятия.

— Женщина, как я смогу прожить без тебя целую неделю? — спросил он, распуская ее волосы, собранные ради торжественного случая в высокую прическу, украшенную заколкой из слоновой кости. — Давай поиграем в доктора?

— Нет, твоя мама может подняться наверх и посмотреть, чем мы тут занимаемся.

— Именно так и ответила первая девочка, которой я предложил поиграть в доктора.

Ли отпрянула и осуждающе посмотрела на него.

— И кто же это был? И сколько лет прошло с тех пор?

— Лет двадцать пять, не меньше. Малышку звали Марджори Клейтон. Она жила по соседству. Она пришла ко мне поиграть, и я предложил играть в больницу. Я собирался быть тогда врачом, — с лукавой улыбкой добавил Чед.

— Ну конечно! Так я тебе и поверила!

— Увы, она не согласилась, — вздохнул Чед. — Что и определило мой дальнейший выбор.

— Неужели ты и в самом деле считаешь, что я тебе поверю? Женщины бросаются на тебя, как мухи на мед. Какая-то Хелен со своей подругой Донной, официантка Сью, целая когорта дам из загородного клуба во главе с женой неизвестного мне Буббы… Мне не хватит пальцев на руках и ногах, чтобы перечислить их всех! Я ужасно ревнива, Чед, я серьезно говорю, имей это в виду. Я не позволю всем этим особам охотиться на моей территории.

— Тебе и не придется этого делать. Ты единственная женщина, которую я хочу. — Чед взял Ли за руку и подвел к письменному столу, стоявшему в углу комнаты. Он сел в кресло, а ее усадил к себе на колени. — Ты сегодня невероятно красива, моя будущая жена, — он поцеловал уголки ее губ.

— Тебе нравится мое платье?

— Очень, — ответил Чед, даже не взглянув на наряд из красного плотного шелка, с длинными пышными рукавами, белым воротником и черным атласным бантом. — Как бы мне под него пробраться? — поинтересовался он, нашаривая перламутровые пуговицы на спине. — Если у меня это получится, твое платье понравится мне еще больше.

— Ты неисправим!

— Неужели ты думаешь, что этим словом можно описать мое состояние? Я знаю куда более красочное.

-Чед!

Его рука легла ей на затылок, и он привлек Ли к себе, чтобы поцеловать. Она без колебаний обвила его шею руками. Его рот сохранил вкус вина, которым миссис Диллон угощала гостей за обедом, и Ли с удовольствием ощутила этот вкус снова на губах Чеда.

— Черт побери! — выругался Чед. Крохотные пуговки не желали сдаваться, и он с досадой отстранился от Ли. — Мне не удастся освободить тебя от этой кольчуги, так?

— Это довольно сложная задача, боюсь, она тебе не по силам.

Чед состроил зверскую гримасу и угрожающе зарычал.

— Тогда мне придется довольствоваться воспоминаниями. У тебя еще осталось то детское масло?

— Тс-с, — зашипела на него Ли и смущенно оглянулась на дверь.

Он рассмеялся.

— На ком я женюсь, на тайной извращенке? Разве не ты сама занималась этим при свете дня?

— Я не извращенка! — возмущенно запротестовала Ли. — Это был лечебный массаж. Ты сам сказал, что у тебя напряжены мышцы на плечах.

— К тому моменту, когда ты проявила чудеса сноровки, не говоря уж о чудодейственном масле, у меня были напряжены не только плечи.

Ли погрозила ему кулачком.

— Ты просто ужасен и невыносим!

— Но ты все равно меня любишь. — Чед схватил ее за руки и прижал их к груди. — Правда? — теперь он говорил серьезно.

-Да.

Их поцелуй стал печатью, скрепившей ее слова.

— Я давно хотела тебя кое о чем спросить, — оторвавшись от его губ, сказала Ли. Ее голова лежала на плече у Чеда, а тот задумчиво играл ее атласным бантом.

— Давай, спрашивай.

— В тот день, когда родилась Сара, ты ведь решил, что у меня никогда не было никакого мужа, правда?

— Да, — откровенно признался Чед.

— Но в твоих глазах я не увидела ни осуждения, ни презрения.

— Я все равно любил тебя, Ли. Мне было безразлично, что происходило с тобой раньше, что ты делала, чем занималась. Твое прошлое не имело для меня значения. Я полюбил тебя в ту самую секунду, когда открыл дверцу твоей машины и увидел твои глаза. Я мог простить тебе все, что угодно.

— О, Чед! — выдохнула Ли. Прозрачная слезинка повисла на ее ресницах.

— Эй, хватит, малышка! Если я отдам тебе твой рождественский подарок сейчас, ты перестанешь плакать?

— Мой рождественский подарок? Сейчас? — Ли оживилась.

— Но он не завернут. Я специально носил его с собой весь день, ожидая удобного случая. Мне кажется, сейчас самое время преподнести его тебе. — Чед вынул из кармана небольшой конвертик. Он внимательно смотрел, как Ли аккуратно поддевает ногтем бумагу и достает оттуда два тонких золотых кольца, усыпанных сапфирами.

— Это дополнение к обручальному кольцу. Между ними будет широкое кольцо из белого золота. Но тебе придется подождать неделю, прежде чем ты сможешь их надеть. Тебе нравится?

— Какие красивые! — прошептала Ли. — У сапфиров цвет твоих глаз.

— А я думал, что они под цвет твоих.

— Нет-нет, — Ли протестующе покачала головой. У нее на глаза снова навернулись слезы, и камни заиграли всеми цветами радуги. — Твоих. И не спорь со мной!

Чед надел ей кольца на безымянный палец левой руки. Они оказались точно по размеру. Ли вопросительно взглянула на него.

— Я просто угадал, — он смиренно пожал плечами, отвечая на ее немой вопрос.

— Ты просто чудо! Не могу дождаться, когда надену еще одно кольцо.

— Я не знал, какое кольцо у тебя было раньше. Я надеялся, что сапфиры тебе понравятся. Если ты хочешь что-нибудь другое, например, бриллиант…

— Нет! У меня было обручальное кольцо с несколькими бриллиантами. Мне пришлось его снять, когда во время беременности у меня начали отекать руки. Я никогда его больше не надевала. Но эти кольца… Они от тебя. Это…

Ей не хватило слов, и она просто поцеловала Чеда. Его язык проскользнул между ее зубов, лаская ее рот. Ли отвечала ему, пока не почувствовала его возбуждение.

Она медленно, неторопливо встала, подошла к двери и закрыла ее на крючок. Ли повернулась к Чеду лицом, сбросила туфли, расстегнула пуговицы на длинных рукавах. Потом настал черед широкого кожаного пояса на талии.

— Знаешь, чем я хочу заняться? — голосом искусительницы поинтересовалась она.

— Чем? — хрипло спросил Чед.

— Я намерена поиграть в доктора.

Он сидел не шевелясь, словно прирос к стулу, пока Ли расстегивала пуговицы на спине. Одним движением она скинула платье с плеч и выступила из него, как Афродита из морской пены. Ли положила платье в ногах широкой кровати. Красная шелковая комбинация мягко обрисовывала все соблазнительные округлости ее тела. У Чеда расширились глаза, он шумно вздохнул, и Ли поняла, насколько велико его нетерпение.

Улыбаясь, она подняла кружевной край комбинации достаточно высоко, чтобы отстегнуть один чулок.

— Не может быть! — рассмеялся Чед.

— Счастливого Рождества тебе, любимый!

Она сняла чулки с длинных красивых ног и

бросила их на кровать поверх платья. За ними

последовал кусочек кружев, игравший роль трусиков. Последним был изящный пояс.

Ли стояла перед Чедом в одной красной комбинации. Словно вторая кожа, нежный шелк облегал ее пышную грудь и ниспадал складками чуть ниже колена. Скрывая ее плоть, он подчеркивал все изгибы и выпуклости. Ее соски манили Чеда сквозь красное кружево, призывая его выйти из эротического транса, в который его ввергла Ли.

Он встал и начал снимать с себя одежду так же неторопливо, как это делала она. Когда на нем не осталось ничего, кроме узких трусов, их ткань уже не могла скрыть силу его желания. Потом и они полетели прочь, и Чед подошел к Ли, как Адам, впервые представший перед Евой.

— Я сгораю от любви к тебе, Ли, — еле слышно сказал он, протягивая к ней задрожавшие вдруг руки.

Она тоже затрепетала от его прикосновения. Его пальцы ласкали ее тело поверх шелка неторопливыми, медленными движениями. Чед посмотрел ей в глаза и привлек к себе.

Он опустил голову и поцеловал ее полные округлые груди сквозь прикрывавшие их кружева. Чед осторожно опустил одну за другой бретельки комбинации с ее плеч, ее груди вырвались на свободу, и его ищущие губы припали к напряженным соскам.

— О боже! Ты слаще спелого яблока… О такой женщине мечтает мужчина! — простонал

Чед, скользя ладонями по стройному гладкому телу Ли.

Они одновременно опустились на ковер. Чед положил Ли на спину. Его рука скользнула под нежный шелк. Он гладил ее ноги, поднимаясь все выше, пока не коснулся самого сокровенного места.

— Моя дорогая Ли, — прошептал Чед, его пальцы погрузились в ее влажное лоно, лаская и возбуждая. Когда она попросила о пощаде, он вошел в нее уверенным мощным движением.

— Посмотри на меня! — прошептал Чед. Его синие глаза потемнели, волосы растрепались, на скулах алел жаркий румянец. Они не сводили с друг друга глаз, и когда наступила разрядка и его семя устремилось в ее лоно, то они продолжали улыбаться друг другу. Теперь это была улыбка благодарности.

Как только Ли, Чед и Сара спустились вниз, все обменялись рождественскими подарками. Лоис надулась, когда увидела, что Чед уже отдал подарок Ли, не дав возможности остальным насладиться ее удивлением. Но она смягчилась, когда Ли открыла изящно завернутую коробку, предназначенную, по словам Чеда, для Сары, и достала оттуда шубку из рыси.

Ли радостно вскрикнула и тут же надела на себя роскошный мех. Чед был в восторге от своей хитрости.

— Я думаю, Сара не будет возражать, если ты ее пока поносишь, — весело заметил Чед. И Ли, к удовольствию Диллонов и приведя в смущение собственных родителей, бросилась ему на шею и расцеловала.

Сара получила музыкальную шкатулку, маленькую модель «Кадиллака» вместо велосипеда и огромного белого медведя. Что ж, огромному тигру, до этих пор единственному хозяину детской, придется потесниться.

Когда Чед развернул предназначенный для него пакет и вынул оттуда фотографию Ли и Сары в серебряной рамке, глаза его как-то странно заблестели. Он так крепко обнял обеих, что Сара обиженно заплакала. Ее вызволила бабушка Диллон. А когда Чед целовал Ли, у Амелии на глаза навернулись слезы.

Лоис получила в подарок изящную фарфоровую статуэтку от Чеда и Ли, а для Харви они приготовили набор клюшек для гольфа. Своему будущему свекру Ли подарила великолепный кожаный ремень, мечту настоящего ковбоя. Но чтобы оценить подарок, которым решил порадовать отца Чед, всем пришлось ненадолго выйти во двор. У гаража стоял новенький трактор, и Стюарт решил немедленно его опробовать. К счастью, Амелии удалось его отговорить. Миссис Диллон оценила книгу старинных рецептов, приготовленную ей в подарок Ли, и новый кухонный комбайн, подаренный Чедом.

Индейка удалась на славу, и они засиделись допоздна, обсуждая предстоящую свадьбу.

Неделя между Рождеством и Новым годом оказалась просто сумасшедшей. Хлопот оказалось предостаточно. Чед и Ли постепенно перевозили вещи Ли в дом Чеда, хотя и решили, что пока не будут продавать уютный домик.

Ли выбирала себе платье к свадьбе, а это оказалось совсем непросто. Молодой женщине хотелось, чтобы оно было одновременно и нарядным и достаточно простым. Все-таки это ее второй брак, гостей будет немного, да и свадьба состоится в доме Диллонов.

Уже перед самым Новым годом Чед помахал у Ли перед носом билетами на самолет, а когда ей удалось все-таки добраться до них, выяснилось, что медовый месяц они проведут в Канкуне.

— Две замечательных недели на солнце, мы будем бегать голыми по белому песку…

— И прибежим прямо в тюрьму, — со смехом прервала его мечтания Ли.

— Они нас не поймают. Мы будем бегать по ночам.

— Надеюсь, по ночам мы будем не только бегать? А где будет Сара все это время, пока мы голышом будем скакать по пляжу?

— У бабушки и дедушки Диллон. Они ради нее перевернули все вверх дном. Или это все из- за свадьбы? Не знаю. Там просто сумасшедший дом.

— Чед, а ты уверен, что твоя мать и в самом деле хочет этим заниматься? Моя мама с удовольствием взяла бы все хлопоты на себя. — На самом деле, Лоис просто в штыки приняла известие о том, что свадьба и прием пройдут в доме у Диллонов.

— Маме это нравится. И потом, я пообещал твоей матери, что она сможет устроить для нас прием после нашего возвращения из Канкуна.

— Ты прирожденный дипломат! — Звонкий поцелуй в щеку стал Чеду наградой. «Неужели ему все-таки удастся приручить мою мать?» — с тайной надеждой подумала Ли.

День первого января выдался ясным и холодным. Ли проснулась свежей и хорошо отдохнувшей. Они с Чедом заранее решили, что тридцать первого декабря спокойно поужинают у нее дома, после чего Чед ушел, ворча по поводу того, что пить шампанское в полночь ему придется в полном одиночестве у себя дома.

Все утро Ли собирала вещи, приводила себя в порядок, делала прическу, старалась не забыть ничего, что может понадобиться Саре во время ее пребывания на ранчо. В полдень приехали родители Ли, чтобы отвезти ее в дом Диллонов. На Ли были джинсы и свитер. На голове красовались бигуди, и похожа она была на кого угодно, только не на счастливую невесту.

— Ли, ну что же ты, в самом деле? — с упреком сказала ей мать.

— Я закончу одеваться там, мама. Не волнуйся. К четырем часам гусеница превратится в прекрасную бабочку.

Так и произошло. Белоснежный костюм из крепа с льдисто-голубой блузкой, который в конце концов купила Ли, стал прекрасным нарядом для второго бракосочетания, проходившего дома. Молодая женщина собрала волосы в низкий пучок на затылке, выпустив несколько игривых вьющихся прядей. Единственным украшением невесты, кроме колец с сапфирами, были крошечные серьги с жемчугом. Ли выглядела великолепно.

Ли ужасно нервничала. И это удивило ее саму. Она не припоминала, чтобы перед свадьбой с Грегом она пребывала в таком состоянии. Она тогда была девственницей, но первую брачную ночь ждала с меньшим нетерпением, чем медовый месяц с Чедом.

В последние несколько недель Ли не один раз спрашивала себя, почему она спала с Чедом до свадьбы. Ее взгляды не изменились. Она по-прежнему не принимала секса без любви и вне брака. Ее саму шокировало сознание того, насколько быстро она уступила Чеду и своему собственному желанию. Куда делись ее угрызения совести?

Может быть, так случилось потому, что рождение Сары невероятно сблизило их? Они оказались в такой пикантной ситуации, хотя не были даже знакомы. Или, возможно, Ли слишком часто горевала о том, что могла бы дать Грегу больше любви и ласки. И не желала тратить время впустую с Чедом. Минуты любви бесценны. Ли узнала это на собственном, весьма горьком опыте. И она ничуть не сожалела об упоительных часах близости с Чедом.

Но близость эта нисколько не уменьшила ее желания. Их страсть разгоралась все больше и больше. Слова священника, которые он произнесет в присутствии свидетелей, только сделают законными те обеты, которые они уже дали друг другу. Ли знала, что они принадлежат друг другу навсегда.

Тогда почему она так нервничает? Откуда это странное, необъяснимое предчувствие беды? Ли не испытывала подобного страха с того вечера, когда она в последний, как оказалось, раз умоляла Грега не уходить…

— Господи, нет, — Ли закрыла глаза, пытаясь отогнать тревожные мысли. Букет гардений, присланный Чедом, задрожал в ее руках.

— Ты что-то сказала, дорогая? — спросила ее мать.

Прогоняя дурные предчувствия, Ли ответила:

— Нет, я просто волнуюсь о том, как будет вести себя Сара во время службы.

Спустя несколько минут она уже дала руку отцу, поджидавшему ее у украшенной гирляндами цветов лестницы. Он ввел ее в гостиную, где гости — со многими из присутствующих Ли познакомилась на той вечеринке в амбаре, на которую возил ее Чед, — собрались вокруг увитой цветами и зеленью арки. Чед ждал ее, стоя рядом со священником.

У Ли сильнее забилось сердце, все ее страхи развеялись при одном взгляде на него. Чед был одет в темно-синий костюм-тройку, который дополнял широкий галстук в синюю и серую полоску. В высокие окна, украшенные корзинами с цветами, заглядывало яркое солнце, играя на блестящих волосах Чеда. Ли показалось, что Чед ласкает ее своим взглядом. Он излучал силу и уверенность. Разве можно чего-нибудь бояться, если ее мужем станет Чед Диллон?

Они дали друг другу клятву спокойно, уверенно. Сара вела себя тихо до того момента, когда они обменялись кольцами. Как только Ли надела золотое кольцо на палец Чеду, она передала свой букет невесты матери, чтобы та отдала его малышке. Так Сару включили в церемонию бракосочетания. Жених поцеловал невесту, а потом и свою новообретенную дочку. Все зааплодировали.

На один день Амелия уступила свою кухню посторонним. Поставщик доставил великолепные закуски и пунш. Так как миссис Диллон не одобряла крепких напитков, гостям подавали только шампанское, чтобы выпить за здоровье молодоженов.

Чед проглотил семь корзиночек с салатом из крабов, горсть соленых орешков, три сандвича с огурцом и два куска свадебного торта. Ли заметила, что и о Саре он тоже не забывает. Девочка важно восседала на плечах своего обретенного папы, который с гордостью представлял ее всем гостям.

— Ты еще красивее, когда не одета, — словно змей-искуситель, прошептал Чед ей на ухо. И она тут же почувствовала прикосновение его губ к своей шее.

— У нас гости, — она улыбалась священнику, наблюдавшему за ними через комнату. — Веди себя пристойно.

— Даю тебе пятнадцать минут, и мы уедем. Поцелуй всех, кого требуется, возьми то, что требуется, попудри носик или сделай то, что необходимо, в ванной, а потом, если понадобится, я за волосы вытащу тебя отсюда.

Священник отвернулся, Ли звучно поцеловала Чеда и ответила:

— Слушаюсь, сэр.

Она поцеловала Сару. Ли не хотелось расставаться с дочкой. Чед спустился вниз с последним чемоданом и бросил на нее внимательный взгляд. Ли знала, что Чед понимает, насколько болезненна для нее первая разлука с дочкой. Он постарался успокоить ее:

— Ли, мы вернемся через десять дней. И потом, ты сможешь звонить каждый день.

— Не думайте, что я боюсь, что вы не сумеете о ней позаботиться, — поспешила Ли успокоить Амелию, принявшую у нее из рук девочку.

— Она глаз не спустит с ребенка, — вмешался в разговор Стюарт. — О, простите меня, — хромая, он отправился к зазвонившему телефону.

— Стюарт хотел сказать, что девочка будет все время под моим присмотром, — продолжала Амелия. — Ни на одну минуту я не оставлю ее одну.

— Я знаю, что так и будет, — улыбнулась Ли. Но ее улыбка тут же погасла, когда она увидела выражение лица вернувшегося свекра.

Он избегал ее взгляда, а обратился прямо к сыну:

— Чед, тебя к телефону.

— Папа, ты бы просто передал мне сообщение, и все.

— Это Грейсон.

Это имя было магическим. Толпа гостей расступилась, все притихли. Многие торопливо вернулись в гостиную, освободив холл, где собирались прощаться с новобрачными. Веселые разговоры, взрывы смеха сменились еле слышным жужжанием, приличествующим похоронам, а не свадьбе.

Сара водила пальчиками по побелевшей, как полотно, щеке матери.

— Чед… — позвала его Ли.

— Я не подойду к телефону, папа. Грейсон знает, что у меня сегодня свадьба. Или он собирается просто пожелать мне счастья?

Стюарт опустил глаза.

— Тебе лучше самому поговорить с ним.

Чед обернулся к Ли и сжал ее локоть.

— Я сейчас вернусь, — с улыбкой пообещал он, но Ли это не обмануло. Глаза Чеда были серьезны.

Ли стояла в холле, словно приросла к полу, глядя вслед высокой фигуре мужа, который скрылся в кабинете Стюарта. Она не сводила глаз с закрывшейся за Чедом двери. И, словно повинуясь ее беззвучному зову, ее муж появился на пороге.

— Ли, — позвал он ее.

Ей казалось, что у нее отказали ноги, что она не сможет сделать ни шагу. Но каким-то чудом ей удалось пройти через холл в кабинет Стюарта. Чед стоял у окна, повернувшись к ней спиной. Он снял пиджак и теперь развязывал узел галстука. Машинально Ли закрыла за собой дверь. Щелчок замка вырвал Чеда из задумчивости, но он еще долго смотрел в окно. И только потом повернулся к ней.

Ли все поняла.

— Нет! — крикнула она и стукнула кулачком по резной панели, закрывавшей стену. — Нет!

— Прости меня, детка. — Чед потер лицо ладонями. — Я ничего не могу сделать. Я должен ехать.

— Ты не поедешь, ты не можешь. Ты не сделаешь этого.

— При нормальном положении вещей я бы не поехал, но обстоятельства требуют моего присутствия. Горит нефтехранилище в Венесуэле. Парень, который должен был ехать вместо меня, вчера вечером сломал ногу, упав с мотоцикла. Он лежит на вытяжении в больнице в Далласе. Я не могу не поехать, Ли. Грейсон приносит свои извинения. Он сказал, что ни за что бы не позвонил, если бы…

— И что, от его извинений я должна почувствовать себя лучше? Он заставляет тебя бросить меня именно сейчас, срывает нам медовый месяц и полагает, что достаточно просто извиниться? Неужели его извинения что-то меняют?

Чед в отчаянии вздохнул.

— Нет, черт возьми. Я просто хочу, чтобы ты поняла — с этим ничего нельзя сделать. В этом нет ничьей вины. У меня нет выбора.

Ли сделала два быстрых шага ему навстречу.

— Ты как-то говорил мне, Чед, что выбор есть всегда. Во-первых, ты мог бы отказаться ехать. Во-вторых…

Чед покачал головой, хотя Ли еще не успела договорить.

— Я не могу так поступить, Ли. Ты же знаешь, что не могу.

— Ты бы мог, если бы любил меня.

С его губ сорвалось ругательство. Ли понимала, что ведет себя неразумно, но в этот момент она не слышала доводов разума. Разве не позволительно молодой жене закатить истерику, если ее молодого мужа срывают с места, не дают им провести вместе медовый месяц, посылают в настоящий ад? Неужели у нее нет права проклинать свою несчастную судьбу? Да, она пообещала самой себе, что постарается привыкнуть к его опасной работе. Но не в день же свадьбы!

— Это не имеет никакого отношения к тому, насколько сильно я люблю тебя, Ли. Я уверен, что ты это понимаешь. Я должен исполнять свой долг…

— Будь проклят этот долг. Вот где он у меня сидит! — Ли резко провела ладонью по шее. — Сначала об этом твердил Грег, теперь ты. Неужели мужчины только об этом и могут думать? Долг, обязанности, ответственность! Господи, да у тебя же есть обязательства и передо мной! Всего два часа назад ты сказал об этом перед священником.

— Ли, прошу тебя, выслушай меня, — взмолился Чед. — Я люблю тебя, я уезжаю неизвестно на сколько и не хочу, чтобы эта обида оставалась между нами. Прошу тебя, пойми меня.

Ли чувствовала, что ее сердце разбито. Она понимала, что все уговоры напрасны, но не могла остановиться:

— Докажи мне, что ты любишь меня. Останься со мной. Не уезжай.

— Ты просишь слишком много, — ответил ей Чед. — Не проси у меня того, что я не могу тебе дать. — Он сделал шаг навстречу ей. — Ничего не бойся. Я буду знать, что ты ждешь меня, и со мной ничего не случится.

Эти слова эхом отдались в ее голове. Эхом прошлого. Эти слова… Их так легко произнести, но в них нет ни капли правды, они так ненадежны. Ли побледнела и отбросила его протянутые руки.

— Нет, — в ее голосе появились визгливые нотки. — Нет, Чед. Если ты уедешь, ждать я тебя не стану. Я не собираюсь тратить мою жизнь на то, чтобы провожать тебя в преисподнюю, прикрываясь при этом улыбочками и банальностями типа: «Я не позволю тебе умереть вдали от меня». Я не стану этого делать!

Суровые складки вокруг губ Чеда обозначились резче. Теплый свет его глаз стал холодным, словно задули свечу. Перед ней стоял совсем другой человек — суровый, непреклонный, решительный. Таким Ли еще никогда не видела Чеда. У двери он задержался и нанес ей последний удар:

— Спасибо за слова любви на прощание. Они мне здорово помогут.

Чед с грохотом захлопнул за собой дверь.