Второй урок. Земля (СИ)

Паутина

— Это она, — Кир опустился на парковую скамью, где его давно поджидал Азул. Они сговорились встретиться здесь сразу после того, как Киру удастся поговорить с Сузу.

— Ты уверен? — спросил Азул, словно еще надеялся, что догадка Кира окажется ошибочной.

— Уверен. — Фризиец подался вперед, опираясь локтями на колени и сложив ладони в замок. — Юа сестра Сузу, — Кир взял паузу, давая имрахцу переварить услышанное, а через минуту продолжил: — Шизуку спасла тоже Юа, появившись в тот момент, когда ее домогался учитель. Шизу сказала, что ждала подругу после спортивной секции. Кто бы мог предположить, что она ждала именно Юа… Не знаю, почему они больше не общаются, но раньше они дружили. Так же, как и с Рин, ведь это именно она училась кюдо вместе с ней. Та девочка с яблоком на голове была никто иной, как Игараси.

Азул кивнул. Он сам накануне выпытал у Рин имя подруги, из-за которой та оставила стрельбу из лука. Но о Шизуке и, тем более, о родственных отношениях с Сузу, он и помыслить не мог, настолько невообразимо разными они казались. Даже наличие разных матерей не выглядело внушительным аргументом, чтобы оправдать пропасть, незримо разделяющую девочек.

— Похоже, Игараси не может нормально общаться, — размышлял вслух Азул, имея в виду, что той не удалось сохранить ни одну из подруг. Кир пожал плечами, глядя перед собой. — Но как же Хина? Что связывает их?

— Помнишь, когда мы переместились с Арессарма? — дождавшись утвердительного кивка, Кир продолжил: — Хина сказала, что Юа унесло течение и самостоятельно она бы не выбралась. По сути Хина спасла ей жизнь.

— Но почему? Она ведь и сама могла не выбраться, и все это ради Игараси?

— Не знаю, да это и не важно. С признанием Сузу все становится на свои места. Она новенькая и потому никак не могла быть связана с другими девочками, кроме Хины, ведь камень горел бирюзой уже при первой нашей встрече, в тот день она впервые вошла в свой новый класс. И это отрезает ее от всех остальных. Если бы я сразу узнал о том, что они сестры, то все стало бы в разы легче, но до самого последнего момента я не исключал ее.

— Глаза? — понимающе спросил Азул.

Фризиец кивнул, вспоминая небесный лазурит, заставлявший его сердце ныть от тоски по подруге.

— Но ведь это могла быть и Хина. Она дружит с Сузу и общается с другими девочками.

— Ты прав. Общается, и не более. Она хороший товарищ всем ребятам, но не выделяет никого из них. Рин и Шизука не исключение — они просто приятели. Я бы, возможно, попытался узнать о них больше, но для этого нет никаких поводов.

— Почему? — решил уточнить Азул.

— Понимаешь, — Кир откинулся на спинку лавки, силясь найти нужные слова для мыслей, бродивших в его голове не один день. — Не совсем уверен, что я прав, но мне кажется, что дружба не может просто раствориться, словно ее никогда не существовало. Конечно, можно прекратить общаться с человеком, но неужели на него можно продолжать спокойно смотреть?

Видя озадаченный взгляд Азула, Кир пояснил:

— Пусть вы когда-то были друзьями, а теперь вас ничего не связывает, будь то интересы, взгляды, занятия, но я не могу поверить, что на бывшего друга можно смотреть без грусти или сожаления за прошлые годы, проведенные вместе. Ведь вы не чужие, а на деле ваши дороги разошлись. Разве не с печалью я буду смотреть в ту сторону, куда ушел мой друг?

Он выдохнул.

— Хина же смотрит на всех ребят одинаково. Как я уже сказал, она верный товарищ и многие назовут ее надежным другом, но мне кажется, что та дружба, что мы ищем — нечто большее.

Кир развернулся к Азулу лицом, глаза его горели.

— Понимаешь, дружба — это все, что угодно, но только не безразличие. То безразличие, с которым смотрит Рин или Сузу на Шизуку, то спокойствие, с которым Хина смотрит на всех ребят.

Кажется, Азул начинал понимать, что имеет в виду Кир.

— На Игараси Рин смотрит с ненавистью.

— Ты прав! Ведь раньше они наверняка были хорошими подругами и теперь, утратив возможность понимать друг друга, их дружба превратилась в нечто иное, поменяла полярность, ведь на самом деле они друг другу не безразличны. Если бы не тот случай, возможно, они бы так и продолжали поддерживать друг друга.

Все действительно становилось на свои места. Азул не обращал внимания, как именно смотрят Сузу, Хина и Шизука на Игараси, ведь казалось, хулиганку все просто ненавидят и искать там больше нечего. Но если Юа действительно сестра Сузу, то другие ребята попросту не могли испытывать к Юа того же, что и родная сестра. И если Юа действительно спасла Шизуку, то та и вовсе не должна была ее ненавидеть.

Азул просто не замечал или, скорее, не видел то, до чего ему не было никакого интереса. Он увидел ненависть Рин к Игараси в глазах всех… или решил, что так видеть будет удобно, ведь девчонка его откровенно раздражала.

— Как ты пришел к такому выводу? — в недоумении потребовал ответа принц, понимая, насколько глубоко удалось заглянуть Киру в души девочек. У него самого имелись на этот счет некоторые соображения и он, пожалуй, остановился бы на Хине, но…

Кир грустно улыбнулся и отвел взгляд. Солнце давно перевалило за полдень, заставляя майку липнуть к спине.

— Знаешь, я решил так, потому что подумал — если ненависть может превратиться в дружбу, то, наверное, возможен и обратный процесс.

Треск цикад оглушал. Подростки молча сидели на скамье, позволяя едва ощутимым порывам ветра трепать отросшие волосы.

— С Рин и Сузу все ясно, — продолжил Кир после долгого молчания. — Юа защищает Шизуку даже сейчас, и об этом я тоже не забыл. Рассказ Шизуки просто расставил все на свои места. Я не знаю, что связывает Игараси с Хиной, но то, что та бросилась в штормовой океан ради нее должно что-то означать. Как ни крути, только Юа может похвастаться отношениями с другими четырьмя.

— Значит, Игараси и есть Санара?

— Получается, что так.

Азул вдруг захотел спросить, чувствует ли Кир по отношению к ней нечто особенное интуитивно или, может, ему подсказывает шестое чувство, но, видя сведенные над переносицей брови, передумал.

— Если бы это была любая другая девчонка, я бы сказал, что у нас есть шанс, — решил он нарушить тишину, — но Игараси…

Кир прекрасно понимал сомнения имрахца, но выбора не было.

— Она вспомнит.