Вязание по пятницам

Глава 11

Два поп-корна, содовая и бутылка воды. Может, лучше было взять пирожные? Или сандвичи с золотистой корочкой? Наверняка они понравились бы Аните. Или все-таки ему следовало купить шоколад вместо воды?

Господи! Они знакомы десять лет, но до сих пор он не имел представления о ее вкусах.

Марти взял всю эту снедь и направился в зал, где, осторожно пробираясь в темноте, на ощупь определил ряд Аниты. Вот они, их кресла.

— Была длинная очередь, — сказал он ей, подавая поп-корн и содовую.

— О, Марти, я совсем не хочу есть. Давайте я просто возьму у вас все, чтобы вы сели.

Он не знал, куда деваться от смущения: купить поп-корн в их первое свидание! К счастью, он взял самый маленький пакетик. Ему не хотелось выглядеть вульгарным перед Анитой. Он почувствовал, как его лицо заливает краска стыда: ну почему он даже еду правильно выбрать не сумел? Совершенно растерявшись, Марти сунул коробочку с конфетами в карман и замер с поп-корном в руках, не зная, как быть дальше.

— Ну не расстраивайтесь, я очень рада, что вы обо мне позаботились, — подбодрила его Анита. — Просто я не ем поп-корн уже очень давно, но когда-то очень любила. — Чтобы успокоить спутника, она взяла несколько хлопьев и положила в рот.

Марти наконец уселся рядом с ней. Случись их встреча раньше, когда он был молод, он извелся бы, думая, когда можно будет обнять Аниту. Но с годами к нему пришла мудрость: он понимал, что женщину не следует торопить. Поэтому, не думая ни о чем, Марти старался сконцентрироваться на представлении, решив, что просто предложит ей руку при выходе из зала.

— Я провожу вас до Сан-Ремо, — сказал он.

— Конечно, — ответила Анита, позволяя ему помочь надеть плащ. Она так давно не ощущала рядом тепло и силу мужских рук, которые бы поддерживали ее и оберегали, и теперь это казалось совсем непривычным. Они шли мимо стоянки автомобилей, и Марти рассказывал ей то об одной марке, то о другой. Он знал о них все. А она улыбалась и думала, что весь вечер краешком глаза наблюдала за ним, за выражением его лица: он был красив, этот мужчина, идущий с ней рядом.

Телефон зазвонил, когда Анита подходила к дому. Она торопливо вытащила его из кармана плаща, думая, что Марти решил перезвонить ей и проверить, все ли в порядке и добралась ли она до дома.

— Привет. — Она произнесла это очень тихо, стараясь не выдать волнения.

— Мама? Ты простыла? У тебя что-то с голосом. — Это оказался Натан, звонивший из Атланты. С тех пор как они переехали, он всегда очень волновался, спрашивал, все ли у нее хорошо, не нужна ли помощь.

— Нет, Натан, я здорова.

— Я весь вечер тебе звонил, но ты, наверное, телефон отключила. Что там у тебя случилось?

— Натан, я просто провела вечер не дома.

— Мама, скажи, у тебя правда все в порядке? Мне кажется, ты опять переживаешь из-за проблем с Джорджией.

— Нет, вовсе нет.

— Я знаю, ты любишь ее и Дакоту.

Натан был ее младшим сыном, он знал о ее жизни больше старших сыновей. Так, например, средний его брат, Дэвид, отстраненный и сдержанный, никогда не вникал в подробности отношений матери с друзьями. Казалось странным, что их отец — Стэн, ее любимый супруг. Братья слишком не похожи друг на друга. Они уже все выросли. Дэвид работал в Цюрихе, в организации здравоохранения, Натан женился и переехал в Атланту. Анита даже не заметила, как они отдалились от нее и стали самостоятельными, взрослыми людьми… Ей казалось, это произошло очень быстро.

— Послушай, нельзя взваливать на себя чужие проблемы. Я все понимаю: они очень дороги тебе, но ты не должна так изводить себя, — продолжал Натан. — И Рея страшно обижается, что ты не приезжаешь к нам.

Анита нахмурилась, услышав имя своей невестки, которая требовала намного больше терпения и терпимости, чем все остальные ее новоприобретенные родственники.

— Наган, ты же знаешь, я никого не люблю обижать, но и заседания клуба вязания не могу пропускать, тем более в этот вечер, поскольку Джорджии требовалась моя помощь. Передай Рее, пусть она не обижается понапрасну. — Анита открыла дверь и, вступив в прихожую, посмотрелась в зеркало. Ее взгляд упал на обручальное кольцо.

«Да… возможно, я кого-то и обидела… Рея права».

— Я поговорил с Дэвидом и Бенджамином. — Анита улыбнулась при упоминании Бена, самого беспроблемного и легкого в общении из троих ее детей. Она с трудом представляла, чтобы он позволил Натану грузить себя подробностями ее отношений с Джорджией — для этого он слишком занят своими делами и бизнесом в Израиле. — И мы считаем, ты чересчур много работаешь. Мы понимаем, тебе надо чем-то заниматься после смерти папы, но все-таки у Джорджии своя жизнь и она сама должна справляться с проблемами, а не вешать их на тебя.

— Я не так уж много с ними общаюсь, Натан, не преувеличивай, пожалуйста.

— Ну вот и хорошо. И еще. Мы с Реей решили, что тебе лучше переехать к нам, мы будем жить все вместе.

— Что вы решили?

— Я не говорю, будто это надо сделать немедленно. Дэвид и Бенджамин меня поддержали. Зачем тебе оставаться одной в Нью-Йорке?

— Одной? И поэтому я должна ехать в Атланту и стать там обузой для всех?

— Мама, — его тон стал нетерпеливым и раздраженным, как бывало в детстве, — не говори ерунду. Какая обуза?! Мы будем счастливы, если ты согласишься жить с нами. У нас большой дом, в крайнем случае можно найти жилье поблизости.

Она снова посмотрела на поблескивавшее в зеркале отражение кольца. Теперь она выглядела такой же пожилой женщиной с седыми волосами, какой она запомнила свою мать. И собственный сын так же не понимает ее, как когда-то она своих родителей. Это карма.

— Я думаю, Натан, это невозможно.

— Послушай, я уже заказал для тебя билет. Поедешь поездом. Ты поживешь здесь немного, привыкнешь. Уверен, тебе понравится. В Атланте намного лучше, чем в Нью-Йорке.

Анита была польщена тем, что сын так стремился скрасить ее одиночество и настаивал на переезде. После встречи с Марти к ней вернулся вкус к жизни — словно лед, окутывавший ее сердце, наконец растаял. Приятно, что у тебя все-таки есть те, кому небезразлична твоя судьба, кто волнуется за тебя и боится потерять.

— Я поняла: ты решил вместо круиза по Флориде оставить меня дома в Атланте. — Она тихо рассмеялась. — Но я еще не готова к такому повороту событий. И потом, не забывай: хоть тебе и сорок девять, я все еще твоя мать. Ты не можешь указывать, как мне жить. Давай на этом закончим наш разговор.

— Так ты вообще не хочешь даже думать об этом? — В его голосе звучала откровенная обида.

Анита очень любила своих сыновей. Она знала, что вырастила трех замечательных мужчин, очень успешных, умных и самостоятельных: Натан — самый чувствительный и неуравновешенный из них, Дэвид — холодный и склонный к риску, Бенджамин — веселый и разумный, — но теперь она не хотела больше связывать свою жизнь с их жизнями, чтобы не мешать им и не чувствовать себя лишней.

— Ну конечно, я приеду в гости, Натан. Я очень тронута, что ты купил мне билет, и с удовольствием навещу внуков. — Анита вдруг умолкла. — Но чуть позже, в другой раз. Я должна немного скорректировать свои планы — не могу же я все бросить и помчаться в Атланту.

Она подождала, пока он справится со своим недовольством и заговорит с ней, но Натан молчал.

— Натан? Я перезвоню тебе потом.

— Давай поговорим через голосовую почту, мама.

— Я не умею пользоваться голосовой почтой!

Раздались гудки, и телефон отключился. То ли она нажала кнопку случайно, то ли связь разъединили.

Она почувствовала облегчение, и в то же время тяжесть и тревога от этого разговора оставили в ее душе неприятный осадок.

Внезапно телефон зазвонил снова. Она включила трубку.

— Анита? Ты тут? Послушай, это Джорджия. Что у тебя с телефоном? — Анита коротко пояснила ей, что долго говорила с Натаном, но беседу внезапно прервали.

— Перезвони ему, а потом мне. Пожалуйста, мне очень надо поговорить с тобой, случилось нечто невообразимое. — Голос Джорджии задрожал. — Джеймс поцеловал меня.

Джеймс почти бегом приближался к своему дому.

Его подгонял холодный ночной воздух. Сердце бешено стучало в груди. Он поцеловал ее, Боже, Боже! Как такое случилось? Все произошло так внезапно, но как же фантастически приятно! Он уже позабыл вкус ее губ, ее восхитительных губ, за столько лет их разлуки! Но теперь все вернулось, и он вспомнил. Он приехал с Дакотой после катания на лошадях и прогулки в парке и застал ее мать, одетую совсем по-домашнему — в шорты, открывавшие стройные ноги. Джорджия сидела на диване и листала какие-то старые журналы. И он тоже сел рядом. Он хотел поговорить с ней о поездке Дакоты в Балтимор, в гости к его семье, но вместо этого сидел и пялился на ее ноги.

И она это заметила.

— Узнаю взгляд бабника, — заговорила Джорджия, закинув ногу на ногу. — Эти ноги раньше были твоими, но все осталось позади. — Джорджия посмотрела на него с вызовом. — Так что, Джеймс, помни, ты сидишь на моем диване!

— О… да, я знаю, согласен. Мы здорово прогулялись в парке. Может, тебе тоже стоит немного отдохнуть?..

— Это мое личное дело, отдыхать или нет. Я сама решу.

— Да-да… но вся эта городская суета, работа…

— Ничего, я вполне успешно с ней справляюсь, у меня много перспективных проектов и замыслов, поэтому мне не о чем сожалеть. — Она подняла на него глаза. — У тебя было достаточно времени, чтобы пообщаться с Дакотой, или ты хочешь еще что-нибудь?

— Нет, ты мне очень нравишься…

— Кажется, тебя не туда занесло. Ты поехал по неправильной стороне. Опомнись!

Она свернула журнал в трубку и продудела, изображая сигнал автомобиля. Потом отбросила его и взялась за вязание, больше не обращая внимания на Джеймса.

Он немного опешил от ее резкости, но все равно не нашел в себе сил встать и уйти.

— А что ты вяжешь?

— Платье для Кэт Филипс, — ответила Джорджия, даже не удостоив его взглядом. — У меня жесткие сроки на этот заказ, приходится спешить. Будь добр, когда выйдешь, закрой за собой дверь. Мне нужно, чтобы меня никто не трогал в ближайшие три часа.

Кэт. Да, у нее еще те запросы. Она позвонила ему через несколько дней после банкета, предложив встретиться. Он не хотел отказывать ей, не желая показаться невежливым, хотя свидание с замужней дамой его не вдохновляло. Она, конечно, очень хорошенькая, но весь ее шик по большей части зиждется на тщательно подобранном и выдержанном стиле одежды и макияже, а не на выдающихся внешних данных. Джорджия куда более привлекательна от природы. У нее шикарные волосы, и даже в растрепанном состоянии они неотразимо очаровательны, и в ее лице есть какая-то страсть, живость, которой нет у Кэт.

Встреча с Кэт не состоялась еще и потому, что Джеймс понял: хочет встретиться вовсе не с ней, а с Джорджией. Но как это сделать? И почему они не поженились? Он даже не знает, как давно у Джорджии появился этот магазин. Он боялся задавать ей лишние вопросы, чтобы не раздражать ее снова, как тогда в кафе. Последнее время он все чаще укорял себя за то, что когда-то оставил ее, и пытался придумать, каким образом можно все исправить и восстановить их отношения.

И вот в этот вечер его словно прорвало. Ему нестерпимо захотелось попросить у нее прощения.

Джеймс был счастлив уже тем, что сидит с ней рядом на диване, а она вяжет, разматывая клубок ярко-розовой пряжи, — восхитительное, умиротворяющее ощущение. И тогда он наклонился и поцеловал ее. Очень нежно и неожиданно.

Она металась по кухне, в нетерпении ожидая звонка Аниты. Ну почему, почему она так долго говорит с Натаном?

Джорджия до сих пор не верила в случившееся. Она и Джеймс. Поцелуй… Одному Богу известно, как такое могло произойти… Наверное, все это только сон, иллюзия, какая-то ошибка…

Вероятно, это случилось потому, что она позволила ему на этот раз привести Дакоту не просто в магазин, а в ее комнату. А поцелуй… он всколыхнул в ней целую волну забытых воспоминаний. И она еще надела эти короткие шорты, позволила ему сесть рядом на диван.

— Можешь включить телевизор, там сейчас начнется кулинарное шоу, — сказала она Дакоте, и та убежала в другую комнату.

Зачем она это сделала? Может, она сама спровоцировала дальнейшее?..

Джеймс сидел рядом и говорил о ее работе. Он спрашивал, чем она занимается, не хочет ли отдохнуть… Его присутствие выводило ее из равновесия и действовало слишком возбуждающе, и она решила отгородиться от него вязанием.

Но это не помогло… он все равно не уходил. А ведь он мог остаться на ночь. И они занимались бы любовью на этом диване. Когда он поцеловал ее, она уронила на пол коробку с пряжей, стоившей немалых денег. Кэт пожелала выбрать для своего платья самый дорогой материал. Джеймс наклонился, подобрал и все мотки аккуратно сложил в коробку. А она молча наблюдала за ним, ничего не видя и не думая в эту минуту, оцепенев от счастья.

Тогда он опять наклонился и поцеловал ее, очень крепко. В это время в ванной раздался шум воды, и Джорджия опомнилась. Она сказала, что ему пора уходить.

И вот она стояла посреди кухни, не зная, куда девать руки и чем заняться. Хотелось то плакать, то кричать от счастья. Ну когда же позвонит Анита?!