Выбор Хаоса

Глава 3

Герцогство Рейдих стоит особняком, гранича с одной стороны с нами, с другой — драконами, и горами разделено с Конфедерацией. Откупаясь налогом на нуллификацию, герцогство, как и другие человеческие государства, сохраняло свой государственный суверенитет от Конфедерации, оставаясь под ее военной защитой. Но в отличии от них, там никогда не приветствовались религиозные культы, и оно стало последним убежищем для преследуемых магов. Так или иначе, все сейчас крутится вокруг герцогства. Рино Палеодо вводит запрет на ввоз полудрагоценных камней и повышает тариф на ввоз драгоценных. И, наоборот. Минимизирует таможенные пошлины с Кадью. Одновременно начинает процесс сецессии, пользуясь правом на свободный выход из Конфедерации. Усиливает защиту дворца, и нанимает отряд драконов для патрулирования столицы! А так же вызывает во дворец наследника, в связи с чем, баронесса, так не вовремя, оказывается не у дел.

Когда в ворохе бумаг натыкаюсь на знакомый символ: два квадрата относительно друг друга повернутые на сорок пять градусов — октаграмму вписанную в окружность, на медальоне погибшего на месте взрыва Школы Магии, не сдерживаю порыв и переношусь к Стили.

— Марек, переодень меня в мещанское платье.

Школяры разбирают завалы, местные, периодически собираясь гурьбой, наблюдают и обмениваются мнениями. Я перехожу от группы к группе, внимательно слушая, пока не начинает темнеть. Много болтовни и ноль информации. Вот бы залезть в бумаги городской стражи!

Зеваки начинают расходиться, школяры исчезают. Только в одном месте продолжаются работы под надзором более старших. Магов? Состроив глупую рожицу приближаюсь. Гарью здесь тянет интенсивнее. Стрельнув глазками и определив более отзывчивого на флирт, спрашиваю:

— А что здесь было?

И ожидаемо получаю улыбку в ответ:

— Портал.

И хмурый взгляд другого. Убираю из взгляда даже намек на наличие интеллекта.

— Больше не работает, да? — обвожу рукой пространство и задумчиво, — А я думала в городе только один общественный портал.

— А это не общественный, наш, учебный.

— Янко! — хмуролицый прерывает сей занимательный разговор.

— У меня дружок пропал, может знаете? У него еще на шее висюлька была.

Рисую рукой в воздухе квадратики, заключаю их в кружочек. Мой новый знакомый смеется в ответ:

— Один пропал, другой найдется.

Его товарищ кидает настороженный взгляд и отворачивается. Понимаю — есть! Осторожная подача:

— А тебя как зовут? Я Аглая.

Но Янко оттирает соперника и выступает вперед:

— Э-э-э… я-то чем я не хорош?

— Хорош, — я прикидываю, кого бы послать потрясти эту парочку как следует и уточняю, — Вы и завтра здесь будете?

— Будем, приходи, поболтаем.

— Погуляем, — неожиданно говорит и машет хмуролицый.

Следую за его жестом взглядом. Сваленные в беспорядке, покрытые черной сажей обломки. Кусты, раскоряченные, с ощетинившимися иглами — ветками. Блоки домов, истекающие чернилами теней от линии горизонта. Черно-белый коллаж деформированного пространства. И куча все еще тлеющих углей под золой.

На мгновение на этот диахромный сюрреализм накладываются алые мазки. В груди печет, страх болью отдается в голове. Что, Хаос вас подери, происходит? Единственное желание захлестывает — как можно быстрее отсюда исчезнуть.

— Стой!..

Я сдвигаюсь в ближайшую тень и та, лизнув меня порталом, мягко в себя принимает.

Портал привязан к месту. Так меня учили и натаскивали визуализировать объект и фиксировать в памяти. Этот же странный портал, отрыжка Хаоса, выкидывает меня не в угловой спальне дворца, а прямо в небо.

Темные, размытые, мелькают очертания деревьев. Быстро приближающаяся водная гладь с колеблющимся отражением звезд манит к себе. Тревога отступает, так же неожиданно и внезапно. Тело, охваченное жаром, рушится в холодное воды и брызги с осколками звезд вздымаются позади. Крылья, укорачиваются, становятся руками, кости, мышцы сдвигаются, гребень рассыпается шевелюрой за спиной. Чужая трансформация происходит более плавно и медленнее, чем привычная мне.

«Дракон», — зову.

«Где ты?» — получаю в ответ.

У тебя в голове, думаю смазано и открываю сознание.

Он и я, вместе отдаемся инерции движения, ныряем в глубину. И чем холоднее становится вода, тем сильнее жжет изнутри. Когда кончается запас воздуха, дракон изгибается и медленно всплывает, толкаясь руками. Судорожный вздох, поворот на спину. Россыпь звезд перед глазами, мерное покачивание.

«Любишь летать?»

«Люблю…»

Нет, это «люблю» не может быть моим! Я не летала, даже не пробовала и не стремилась никогда. И горячее нетерпение тоже не мое. Замешательство… грусть? Пыл остужается этим печальным томлением.

«Не уходи…»

Я уже не читаю его, чувствую, как и он меня, наши ощущения накладываются друг на друга.

Дракон закрывает глаза — провал в пустоту, и мир снаружи перестает существовать. Темнота нежит в своих мягких ладонях и я понимаю, что эта невесомость: магия воздуха, суть дракона и она не взрывается во мне, не отторгается. Принимает. И зовет. Безумие!

«Покажи мне небо», — прошу.

Берег скрыт в тумане, с приближением он отступает, пятится, цепляясь за кустарник поодаль, рвется. Воздух холодит, он откидывает с лица мокрые пряди, проводит по голове, приглаживая и от этого прикосновения по спине бегут мурашки и скатываются по ногам, словно капли воды. Я смотрю глазами дракона на его же руки, а потом, едва касаясь, прикладываю их к лицу и оглаживаю скулы. Кожа под ладонями вспыхивает. Холодные пальцы бездумно стелятся по щекам, останавливаются на губах, замирают, словно знакомясь.

Дракон делает усилие, отрывает руки от лица. Легкое сожаление и немного боли. Трансформация. Медленная. Он нарочно дает мне возможность прочувствовать весь телесный процесс.

Дракон в нетерпеливом предвкушении, а я?

Я распахиваю крылья и взлетаю.

«Покажи мне небо», — моя просьба возвращается ко мне. Он хочет видеть моими глазами. А по артериям от сердца разносится с каждым ударом: «Дай вкусить мне его».

Дракон — это свобода, понимаю. А демон — сила. И эта сила закипает в крови, протестуя. Мир разделяется, становиться резким, вновь черно-белым, и только алые мазки за закрытыми веками.

Я лежу на кровати, в угловой спальне, своего крыла, во дворце. В распахнутое окно заглядывают, подмигивая мне звезды…

Мой самый большой страх — из детства. Когда я училась перестраивать тело, добиваясь выбранной формы, доводя процесс до автоматизма, при котором перевоплощение становится таким же естественным, как вздох. Самый большой страх, что у меня не получится, зародился тогда, на изломе взросления. И сейчас — отголосок этого страха. И протест изнутри: я — демон! Демон, не дракон! Я не хочу летать! Это не мои мысли, не мои чувства, не мои желания!

Я изорвала на себе одежду голыми руками. Голыми, без когтей, человеческими руками. Разбудила огонь и вернулась свою родную боевую форму демона. А потом мне подвернулись стены. Вспарывая жаккард когтями, я изодрала ткань в лоскуты. Расчленила кровать до щепы, разбила светильники. Когда закончилось все, что можно было изничтожить, поутихла и ярость, перемолотая вместе с содержимым комнаты. Десять спален в моем распоряжении, нет, мне уже не хочется крушить все подряд, но и до покоя далеко! Десять спален! И ни в одной я не нахожу себе места!

Проклятая ящерица заразила меня своей магией! И, похоже, безумием. И я сама позволила это ему!

Смеюсь, оборачиваясь в церемониальный плащ, и ступаю в тронный зал. Пешком. Ножками.

Каменные стены как стекло. До блеска отполированный черный гранит. Пахнет пылью. Открываю окно, толкая тяжелые ставни. Сырой ночной воздух пропитан запахом ванили — ночной флокс цветет. Подтягиваю ближе массивное кресло — символ власти, и опускаюсь на отцовский трон.

Почему я здесь, вместо того, чтобы спокойно спать в своей кровати?

Я знаю ответ и он мне не нравится. Мне не нравится и то, что я собираюсь сделать. Я сама себе нынче не нравлюсь! Только это ничего не меняет.

Мой плащ — мантия, подбит белым мехом. Тоже символ власти. Он остается лежать подле престола. Луна, заглядывая в тронный зал, едва разгоняет тьму, но мне и этого сейчас много. Я хлебнула от дракона его магии. Она во мне. Ласкается изнутри. И сопротивляться этому невозможно.

Очередной всплеск огня, отчаянная попытка противостояния. Стихия воздуха вязнет в теплой влажной неге. Что-то новое утверждается с болью и это уже не взрывоопасная смесь двух противоположностей. В моем теле бьется огненный эфир, синтез сил. Он вибрирует и рвется наружу.

В отполированном граните отражается черная бесформенная плоть. Сдавливающая, все усиливающаяся боль пульсирует, накатывает волнами, знакомо жжет и отступает. Закрываю глаза, выдавливая влагу, дышу глубоко, часто. Тело рвется, перекраивается по новому лекалу и память подсказывает все этапы трансформации. Из очередного приступа боли я выхожу драконом. И переваливаясь на коротких лапах, неловко ступая, подхожу к окну. Задираю морду и поднимаю тяжелые крылья. «Дай вкусить мне», — вкрадчиво шепчет память, — «Покажи мне небо».

Шелест одежды, скрип подошв о гравийные дорожки — дворец патрулирует стража. Королевская, моя. А мне хорошо известно, что входит в ее арсенал. В первую очередь — против драконов. И если не достанет копье или стрела, то увернуться от огня довольно сложно. Я хочу испробовать свои новоприобретенные черные крылья. Внутри все подзуживает и подталкивает сделать это — взлететь! Но так же предельно осознание, что меня, если не собьют на взлете, то хорошенько прожарят. Не сумею увернуться, не успею. Потому что я не дракон! Я не умею летать!

Я — демон!!!

Свой черный, лоснящийся зад взваливаю на королевский престол. Непередаваемое ощущение: словно предаешься пороку на могилах предков… прилюдно. Это креслице и зал используют крайне редко, только во время коронации нового монарха. Какое милое кощунство: я короную драконью задницу на престол королевства демонов! Хорошо, что нет свидетелей моего изысканного глумления над святой реликвией!

Цветочная вонь ванили непереносима, как и желание глотнуть свежего воздуха полной грудью и расправить эти поганые крылья!

Не-на-ви-жу!

Я не хочу этот трон, отчетливо понимаю. Никогда не хотела, а теперь еще и не имею право на него. Мутировавший демонодракон. Обхохочешься…

Интересно, его так же выламывает сейчас? Что же я такое из нас сотворила?..

До рассвета далеко. В Башне канцлера горит свет и я, минуя стражу, отчитываю ступеньки белым песцом своего плаща, болтающегося за спиной. Как может король жить в этой неудобной каменной трубе? Или он и не живет тут? Просто водит всех за нос?

Не знаю как начать разговор.

— Ники?

Король удивлен моим появлением, но и рад.

— Я скучала, — говорю и понимаю, так оно и есть.

И попадаю в родные объятья, вжимаюсь в бархат жакета, пряча всхлипы в мягкой ткани. Прорвало.

Отец Эдам Адали слегка придерживает за спину, не пытаясь успокоить и не задавая вопросов, пока слезы не иссякают сами собой. Спустя некоторое время, я сижу на канапе, у камина, остужая шелковым платком щеки и говорю, говорю. Но не то что висит грузом на сердце, не то что рвется изнутри.

— Ты должен вернуться. Я больше не могу, не справляюсь. Не хочу.

— А что хочешь?

— Свободы.

Я это сказала?

— Свобода заканчивается там, где начинается долг.

Король говорит мягко, выговаривает, как ребенку. От этого прорывается:

— Так выполни его до конца! Возвращайся и не перекладывай на нас с братом свою ответственность, свой долг.

Подчеркиваю голосом «свой долг» и осознаю, что весь гнев выплеснулся и все сказано. Решение принято.

— Я возвращаюсь в поместье. Возможно, на время.

— Птица, беспечно щебечущая в небесах кажется свободной, но даже она возвращается на землю. Даже у нее есть долг, удерживающий ее в гнезде.

Птица? Мне не нравится эта метафора.

— Отец, я не прошу твоего разрешения, я ставлю тебя в известность. Можешь все мои дела свалить на брата, и продолжать свои изыскания…

Прикусываю язык. Чтобы не наговорить лишнего. Я раздражена, и множество обидных, возможно, несправедливых слов крутятся сейчас в голове. Пусть там и останутся, невысказанными.

— Ты действительно этого хочешь?

— На данный момент. Это то, что я хочу.

— Август-Ники справится?

— Нет.

Отец смеется. Мой маленький бунт его веселит.

— В конце, концов, не важно где прячется кукловод, если куклы исправно двигаются. Так?

Я пытаюсь понять его последнее замечание и в голову приходит вопрос: «А он действительно в своей башне исследует «предмет метафизики»? Или прячась в тени, дергает нас за веревочки? Кукловод, значит?».

— Ники, у нас все получится, все будет очень хорошо, — говорит он, словно я нуждаюсь в этих словах, — Мы справимся! Это наш долг.

Я качаю головой. Мы справимся, я справлюсь, несомненно, какой ценой лишь?

Слезы высохли, пора возвращаться.

И я отвечаю, не королю, не отцу, себе! Что не отказываюсь от долга, а желаю свободы самой выбирать в чем будет он заключаться!