Выше звезд

Глава 6

Когда все вышли из вагона, Джерри вскарабкался в карету вместе с собакой.

Граф оглянулся, проверяя, поместились ли во вторую карету слуги и багаж.

Он посмотрел на отделку довольно старомодной кареты Лангов, в которой сидели бабушка и Люпита, и сказал:

— Чтобы всем было удобно, думаю, мне лучше сесть между двумя прекрасными дамами.

— Мы с Люпитой сожмемся так, чтобы не раздавить тебя, — улыбнулась бабушка.

Граф втиснулся между ними. Старомодные кареты устроены так, что в них всем хватает места. Джерри развалился на сиденье, а пес сел позади него.

— Он понимает, что едет домой, — объяснил Джерри.

Люпита чувствовала одновременно радостное волнение от встречи с родным домом и непроходящую тревогу. Ее пугала неизвестность — всякое могло случиться.

Кузен Руфус наверняка не обрадуется их неожиданному появлению.

Когда лошади тронулись, графу передались ее ощущения. Он положил свою руку на ее.

— Не волнуйся. Предоставь все дела мне. Ничего не бойся, все будет хорошо.

» Как это похоже на него — тонко понимать состояние другого человека «, — подумала Люпита.

Когда его пальцы на мгновение стиснули ее руку, какое-то странное чувство поразило ее — это было как удар молнии. Она не поняла, что произошло, — очевидно, так подействовала близость графа, прижавшегося к ней.

И она вдруг осознала, что это любовь.

Незнакомый доселе трепет всколыхнул все ее существо.

» Я люблю его… Но до сих пор этого не знала!«

Всю дорогу она думала о своем чувстве, и теперь вспоминала, как ночами благодарила Бога за то, что граф покровительствует ей.

Она любила его, еще когда они вместе танцевали, ее волновали его руки, обнимавшие ее за талию.

» Как я могу не любить его?! Ведь он так красив и в то же время такой добрый и все-все понимает!«

Она думала о том, что, когда будет покончено с неприятностями, с Руфусом и все встанет на свои места, он вернется в Лондон и забудет о ней. Он будет снова общаться с женщинами из общества — такими, как Элоиза Брук, прекрасными и загадочными, а отношения с ней, Люпитой, просто позабавят его.

Девушка с грустью размышляла о своем будущем, казавшемся ей безотрадным, и вдруг сурово одернула себя: нельзя унывать, надо быть разумной.

Если он когда-нибудь любил, то, наверное, это была знатная леди, а может, принцесса.

Но что бы ни случилось в будущем, убеждала себя Люпита, у нее были с ним такие счастливые минуты… По крайней мере будет что вспомнить.

Они проезжали знакомые с детства места, окружающие усадьбу, и она хотела, чтобы граф любовался ими, видел, какие они красивые. Поля, желтели от подсолнухов, зеленела живая изгородь…

» Вот это мой мир! А его мир совсем иной…«

— Ты так молчалива, Люпита! — неожиданно сказал граф. — А я думал, теперь ты мне будешь много рассказывать о поместье, покажешь мне свой дом. Тебе наверняка интересно узнать первое мое впечатление…

— Я как раз хочу это сделать, и мы почти приехали.

— Когда мы приедем, вы увидите моего Самбо? — радостно закричал Джерри. Он очень крупный конь, и я могу ездить на нем. Через год или два я хочу получить лошадку еще выше ростом.

— Конечно, получишь, а если будешь таким же прекрасным наездником, как твой папа, все станут гордиться тобой, — заметил граф.

Джерри обнял своего Брэкли.

— Когда я стану взрослым, у меня будут сотни лошадок и сотни собак, моих собственных.

— Надеюсь, твои лошади будут первыми на всех бегах и скачках и прочих испытаниях, если ты позволишь им участвовать в них.

Затем граф обратился к бабушке:

— Вы не очень устали?

Графиня взволнованно сказала:

— Не могу выразить словами, как я мечтаю увидеть Вуд-Холл. Я думаю, поместье так же великолепно, как мама Люпиты. Оно должно было служить обрамлением ее красоты!

— Надеюсь, вы не будете разочарованы… — уверила ее Люпита. , — Убеждена, что не буду.

Несколько минут спустя девушка уже показывала графу, где проходит граница их поместья.

Люпиту обрадовало, что поля хорошо обработаны, живые изгороди подстрижены, — владения Джерри в полном порядке.

Наконец они въехали в деревушку, где дома примыкали к парку; при каждом доме был сад, полный цветов.

Это должно понравиться графу.

Они проехали через главные ворота парка, и, когда дорога пошла вниз, дом оказался на виду. В лучах вечернего солнца, отражавшегося в окнах, он казался необычайно красивым.

Это была постройка в стиле Тюдоров, с годами старые кирпичи приобрели теплый розовый оттенок. Остроконечная крыша и задняя стена прятались за вековыми деревьями.

— Дом очарователен, — промолвила графиня, — именно таким я его себе и представляла.

Люпита поблагодарила ее за лестный отзыв.

— Теперь, когда не стало папы, это мой дом, — заявил Джерри.

— Ты должен к нему очень заботливо относиться и следить за тем, чтобы ом выглядел таким же красивым, как сейчас, — наставляла его графиня.

Карета остановилась у парадного подъезда.

Люпита надеялась, что гости не будут разочарованы, увидев дом изнутри.

Граф вышел из кареты и помог выбраться сначала бабушке, потом Люпите. Слуги вынесли багаж.

Парадная дверь отворилась, и появился старый дворецкий. Он смотрел на прибывших в полном изумлении.

Лишь увидев Люпиту, поспешил спуститься с лестницы.

— Ваша светлость, я не ждал вас, простите! — воскликнул он.

— Мы приехали домой, Бриггс, и привезли с собой дорогих гостей.

Прежде чем дворецкий успел произнести хоть слово, Люпита тихо спросила:

— А где же мистер Руфус?

— Сейчас его здесь нет, — ответил мистер Бриггс и, понизив голос, добавил:

— Он уехал в город, миледи, чтобы разыскать слесаря, который может вскрыть сейф.

Граф слышал сообщение Бриггса и молча продолжал вести бабушку по ступенькам в зал.

Увидев старинную лестницу с резными дубовыми перилами, стены, обшитые панелями, и средневековый камин, графиня выразила полнейший восторг.

— Он был как раз таким в моем воображении.

Мистер Бриггс сказал Люпите:

— Я накрою стол к чаю в столовой.

Через несколько минут все будет готово, миледи.

— Благодарю вас, Бриггс, и попросите вашу жену показать горничной ее светлости графине лучшую спальню.

Мистер Бриггс кивнул, как бы подтверждая, что все уже сам решил и это оказалось правильным.

Они прошли через зал, и графиня уже восхищалась высокими окнами столовой с блестящими как алмазы стеклами и обитыми красивой тканью стульями.

Граф прошептал Люпите:

— Думаю, мне стоит взглянуть на то, что находится на бильярдном столе.

Когда они вышли из столовой, Люпита в ужасе воскликнула:

— Там уже нет папиной коллекции табакерок и сервиза из сервского фарфора!

Граф не ответил; он лишь попросил мистера Бриггса отвести его в бильярдную.

Ему показалось, что дворецкий как-то неуверенно посмотрел на него.

— Конечно, я вам все покажу. Но только ее светлость не назвала нам имен своих гостей.

— Мы — это графиня Дауджерская и я, ее внук, граф Ардвик. Так как я знал отца ее светлости, леди Люпиты, я теперь занимаюсь всеми ее делами в качестве опекуна.

— Это очень хорошие новости, милорд, очень добрые новости, — сказан мистер Бриггс. — Здесь творились такие дела, что его сиятельство, если бы узнал, в гробу перевернулся!

— Я все знаю, так проводите же меня в бильярдную..

Мистер Бриггс провел графа длинным коридором и открыл дверь в дальнем его конце.

Беглого взгляда было достаточно, дабы убедиться, что Мэтьюз ничего не преувеличил, рассказывая о намерениях Руфуса Ланга.

Огромный стол был завален предметами, которые Люпита характеризовала как священные семейные реликвии.

Среди дорогих вещей были и сервский фарфор, и коллекция табакерок, которые Руфус перенес сюда из столовой, стояли зеркала в золоченых рамах и другие ценные предметы искусства, многие — очень старинные.

Граф осмотрелся.

— Есть ли еще другие работники в доме? — спросил он мистера Бриггса. — Нужны молодые, сильные мужчины.

— Да, милорд, у нас два лакея — молодые парни. Они служат здесь, но, когда ее светлость уехала, я отпустил их ненадолго в деревню, откуда они родом, чтобы они могли повидаться со своими семьями.

— Пошлите за ними, и как только они вернутся, все, что стоит на этом столе, они должны будут перенести на место — туда, где все эти вещи находились раньше, — велел граф. — А теперь, после того что я увидел здесь, хочу, чтоб вы заперли дверь и отдали мне ключ.

Мистер Бриггс сделал все, как ему было приказано, и граф положил ключ в карман.

— Было ни продано что-нибудь из вещей? — спросил ом.

— Нет, милорд. Мистер Руфус хотел, чтобы слесарь вскрыл сейф до приезда из Лондона людей, за которыми он послал. Он хотел, чтобы они посмотрели серебро и другие драгоценности, принадлежавшие матери ее светлости.

— Я узнал обо всем этом от мистера Мэтьюза и должен поблагодарить его и вас за мгновенную реакцию и сообразительность, которую вы проявили, спрятав ключ от мистера Руфуса Ланга. Вы оба оказались весьма находчивыми. Ее светлость леди Люпита вам очень благодарна.

— Мистер Руфус пытался сбить выстрелом замок сейфа, милорд, но сдвинуть замок с места не удалось. Это просто невозможно. Вот почему ему пришлось ехать в Лондон за опытным слесарем.

— Вы можете сказать ему, что в этом нет необходимости, а я хотел бы повидать мистера Руфуса сразу, как только он вернется.

— Очень хорошо, милорд.

Мистер Бриггс был явно обрадован тем, что появился человек, который отвечает за происходящее и обладает властью, — это было видно по тому, как он не по годам резво побежал в кухню распорядиться насчет еды.

Потом он отпер сейф и достал грузинский серебряный чайный сервиз, которым всегда пользовалась графиня Ланг.

Когда граф вернулся в гостиную, Люпита вопросительно взглянула на него.

— Не волнуйся, ничего не продано, — успокоил он ее. — Теперь все будет расставлено по своим местам.

Люпита не находила снов благодарности, лишь с благоговением смотрела на графа.

Под этим взглядом, исполненным любви и уважения, он чувствовал себя почти олимпийцем.

В гостиную ворвался Джерри, Брэкли бежал за ним, едва не наступая ему на пятки.

— Мы дома! Мы дома! — закричал мальчик, как будто только что осознал этот факт. — Теперь я хочу показать вам Самбо!

— У нас для этого будет достаточно времени, прежде чем Бриггс внесет чай, — с улыбкой урезонила его Люпита.

Она вопросительно посмотрела на графа, чувствуя, что из-за ответственности, которую он взял на себя, она должна согласовывать с ним любое свое действие.

— Я пойду с тобой в конюшню.

Очень хочу посмотреть на породистых лошадей твоего отца, — сказал граф девушке.

— Не могу дождаться этой минуты — мечтаю показать вам конюшни. Мой отец сам обновлял, перестраивал и приводил в порядок конюшни и стойла. Наш дом обветшал, а конюшни и стойла в них совсем новые.

— Тогда я, конечно, посмотрю, — охотно согласился граф.

Конюшни находились совсем близко, за домом.

Они миновали арку и прошли по вымощенному камнем двору.

Джерри мчался впереди, горя желанием поскорей увидеть Самбо.

По дороге Люпита объясняла графу, как отец расширяй старые здания и превращал отжившее свой век внутреннее устройство во вполне современное.

При этом он руководствовался новейшими образцами. На графа, который также занимался усовершенствованием своих конюшен, увиденное произвело большое впечатление.

Стойла были шире обычных, и к каждому приспособлены отдельные кормушки. На внешней стороне каждой двери были начертаны имена коней и представлена их родословная. На стене коридора против каждого стойла висели уздечки и седла.

— Папа считал, что каждая лошадь должна привыкнуть к своему седлу, как мы — к своей одежде, — объяснила Люпита.

— Отличная идея. Я стану последователем вашего отца.

Девушка продолжала показывать графу другие нововведения, среди них — особая система снабжения стойл водой, чтобы легче было чистить их от навоза.

Граф проявлял ко всему неподдельный интерес, делился впечатлениями, и это льстило ее самолюбию.

Они подошли к стойлу Самбо, и Люпита разрешила Джерри показать его графу.

— Самбо — очень красивая, хорошо тренированная лошадка, как раз подходящая для маленького мальчика, — заметил граф и подумал, что, если б у него был сын, который с таким же энтузиазмом и трепетом любил бы свою лошадку, ему это было бы приятно.

У них уже не оставалось времени, чтобы посмотреть всех лошадей. Надо было вернуться в дом и выпить чай вместе с графиней Дауджерской.

Между тем Люпита со страхом думала о возвращении Руфуса, о возможных неприятностях и безобразиях, которые он .мог учинить при графе.

Джерри очень не хотелось расставаться с Самбо, но он погладил его и сказал:

— Я еще вернусь и попрощаюсь с тобой перед сном.

Придя домой, граф стал смотреть из окна на озеро.

Люпита была уверена, что он вспоминает ее рассказ о том, как Руфус проделал в лодке дыру, чтобы избавиться от Джерри.

Когда они вошли в гостиную, стол уже был накрыт. Серебряный чайник для заварки и чайник с кипятком стояли на расписном подносе. Молодой лакей раскладывал пирожные и сэндвичи.

— Я выпью только чашку чая, а потом прилягу перед обедом, — заявила графиня Дауджерская.

Она жестом упредила возражения внука.

— Не беспокойся, я еще успею пообедать с вами в прекрасной столовой и насладиться вашим обществом.

— Бабушка, мы очень хотим, чтобы вы были с нами.

— Вот такой комплимент я особенно ценю, — заметила графиня.

Она с удовольствием выпила чай, а Джерри попробовал все, что стояло на столе.

Люпита между тем пребывала в напряжении и прислушивалась к каждому звуку в зале.

Как скоро вернется кузен Руфус?

Пока никаких признаков его присутствия в доме не было.

Чаепитие закончилось, и графиня поднялась наверх. Миссис Бриггс отвела ей комнату матери Люпиты.

Самая красивая спальня в доме, Несомненно, должна была доставить бабушке удовольствие.

Люпита велела ее горничной обращаться с любыми просьбами, если что-то понадобится графине, и отправилась в свою комнату.

Она вспомнила, в каком состоянии из нее убегала.

А то, что потом происходило с ней в Лондоне, казалось теперь сном. Неужели она действительно имела такой успех? Ею восхищались, даже предлагали руку и сердце.

Люпита привела себя в порядок и решила спуститься, чтобы вновь увидеться с графом.

Не успела она дойти до лестницы, как услышала звук подъехавшей кареты.

Через минуту вошел Руфус Ланг.

Люпита не двигалась, не издала ни звука, но он, взглянув вверх, заметил ее.

Какое-то время он пристально вглядывался в нее, потом злобно крикнул:

— А, так ты вернулась? Какого черта ты удрала? Что ты имела в виду, сбежав таким образом?

Люпита не ответила, но на его голос из гостиной вышел граф.

— Добрый вечер, Ланг! Кажется, мы раньше где-то встречались. Это я привез домой леди Люпиту и ее брата, с ними также моя бабушка, графиня Дауджерская.

Руфус Ланг не стал делать вид, будто не узнал графа.

— Не могу представить себе, мистер Ардвик, какое вы имеете к нам отношение? Зачем вы ввязываетесь в наши дела?

— Если вы соизволите прийти в гостиную, я расскажу вам, каким образом меня касаются ваши дела.

Люпита решила не вмешиваться в разговор. Но Руфус сказал, глядя на нее снизу вверх:

— Раз ты причастна к этому вторжению, то лучше бы спустилась и объяснила, что здесь происходит.

Люпита молча спустилась, понимая, что Руфус ее дожидается и не намерен оставаться в гостиной вдвоем с графом.

Когда Люпита с кузеном вошли, граф стоял, прислонившись спиной к камину.

Миссис Бриггс закрыла за ними дверь, и Руфус Ланг заявил:

— Не хочу показаться грубым, но я совершенно не понимаю, как вы при вашей занятости можете вмешиваться в дела моей юной кузины.

— Я назначил себя опекуном этих двух молодых людей. — Граф с намеренной четкостью произносил каждое слово. — Причина очень проста: они оба нуждаются в покровительстве. — — Не представляю, что вы имеете в виду!

Голос Руфуса звучал нагло, и Люпита испугалась, потому что он смотрел на графа угрожающе.

— Тогда разрешите мне начать свой доклад, — тоном, не терпящим возражений, заявил граф. — Я дал распоряжение все вещи, которые вы поставили на бильярдный стол, вернуть на их прежние места.

Руфус Ланг пришел в ярость.

— Какого черта вы пезете не в свое депо? Вы не имеете никаких родственных отношений с моей семьей. А если кто-нибудь и имеет право быть опекуном, то это только я.

— Опекун, готовый ограбить невинных детей, по-вашему, может их защищать? — грозно сказал граф. — Думаю, .чем скорее вы отсюда уберетесь, тем лучше. И советую вам уяснить простую истину: если вы вернетесь сюда снова или тронете хоть что-нибудь из принадлежащего нынешнему графу Лангу, я обращусь в суд.

Теперь Руфус понял, с кем имеет дело, и признал свое поражение.

Па его лице возникла покорность, а в голосе — раскаяние.

— Ну хорошо, я совершил ошибку и признаю это. Но у меня отчаянное финансовое положение, и я думал больше о чести рода, нежели о нуждах шестилетнего мальчика.

Несколько минут в комнате царило неприязненное молчание, и наконец Руфус Ланг сообщил:

— Я уеду в Лондон сегодня же вечером, если здесь есть хоть один вечерний поезд, если же нет — то завтра утром.

Он замолчал. Взглянул на графа, затем на кузину.

— Если, Люпита, ты выгонишь меня к чертям собачьим или отправишь к назойливым кредиторам, то перед этим по крайней мере угости меня хорошим обедом. Я все-таки твой кузен. Этот обед, возможно, будет последним — я не наслаждался хорошей едой уже очень давно.

Люпита не знала, что ответить, а граф сказал:

— Прекрасно. Вы можете переночевать здесь, но с условием, что вы покинете этот дом немедленно после завтрака… Если вы поступите таким образом, ядам вам достаточно денег, чтобы доехать до Лондона, а также обзавестись там приличным временным жильем, ежели сейчас у вас в Лондоне ничего нет.

— Очень вам признателен, благодарю и обещаю выполнить ваше условие.

Все мы в жизни совершаем ошибки, а я наделал их много, и очень серьезных, — откровенничал Руфус.

Его слова звучали как покаяние, и Люпита решила, что было бы жестоко не разрешить ему воспользоваться тем, о чем он сейчас просит. А граф проявил большую щедрость, предложив ему финансовую помощь.

Посчитав для себя неприличным оставаться здесь при разговоре Руфуса с графом, она направилась к выходу.

Руфус открыл дверь и, пропустив Люпиту, сказал, понизив голос:

— Прости меня, Люпита, я знаю, что свалял дурака, но я тогда был в совершенном отчаянии!

— Мне очень жаль, — сухо ответила девушка.

Она не желала больше разговаривать с ним. Если она позволит Руфусу остаться еще и на обед, подумалось ей, для нее это будет испорченный вечер.

Однако она не видела никакой возможности отказать ему.

Граф думал так же. Он не мог не испытывать жалость к молодому человеку, который так нелепо промотал свое состояние, играя в азартные игры.

Граф решил дать ему несколько сотен фунтов, надеясь, что это позволит избавиться от него.

Люпита напрасно боялась обеда в его обществе — трапеза прошла по-домашнему непринужденно и комфортно.

Не зная всего о Руфусе Ланге, графиня Дауджерская была им очарована.

Он сыпал комплименты, шутил и старался казаться приятным во всех отношениях собеседником.

Он рассказывал разные смешные истории, беседовал с графом по поводу породистых лошадей, в чем, видимо, хорошо разбирался, общался с Джерри, как со взрослым, что доставляло мальчику особое удовольствие.

Джерри позволили обедать вместе со всеми, потому что из-за Руфуса перенесли обед на более раннее время.

После обеда оба джентльмена еще оставались в столовой соответственно их положению, а Люпита отвела Джерри в его комнату наверх, где его дожидался Брэкли.

— Завтра мы поедем кататься верхом, и граф сможет увидеть тебя на Самбо, — пообещала Люпита.

— Я знаю. Он говорил мне перед обедом, что Самбо — очень хорошая лошадка. Я сказал графу, что буду состязаться с ним в верховой езде, если он поедет на одной из папиных лошадей, — заявил Джерри.

— Боюсь, что граф выиграет, — улыбаясь, предупредила брата Люпита.

— Не выиграет, если даст мне дополнительное время на старте.

— Конечно, он так и сделает, и ты его обгонишь!

— Как интересно быть дома! Надеюсь, граф еще долго пробудет с нами здесь, — сказал Джерри, ложась в постель. — Он так много знает о лошадях!

Люпита согласилась. Она пожелала ему спокойной ночи, поцеловала, а затем спустилась в гостиную, где граф, Руфус и графиня Дауджерская мирно беседовали.

Люпита присоединилась к ним.

— Твой брат доволен, что он дома? — спросил граф.

— Он уверен, что будет с вами состязаться в верховой езде. Он поедет на Самбо, а вы задержитесь немного на старте — тогда он выиграет.

Граф засмеялся.

— Конечно, я так и сделаю. Но мне кажется. Самбо великоват для такого маленького мальчика.

— Я то же самое пыталась внушить Джерри. Но Самбо все-таки хорошо тренирован, объезжен и приучен к послушанию. Джерри ничего не угрожает, если он поедет на нем.

— Если он такой же хороший наездник, как его отец, думаю, нет причин для беспокойства, — подтвердил граф.

И тут Люпита вспомнила все козни Руфуса. Даже один взгляд на него заставил ее трепетать от страха. Но Руфус уедет, и нечего беспокоиться.

» Джерри никогда ничего… не должен знать…«— подумала она.

Граф предложил бабушке пораньше лечь спать. Он проводил ее наверх в половине одиннадцатого, и Люпита пошла с ними. Она не хотела оставаться наедине с кузеном Руфусом.

— Я тоже собираюсь лечь. Поэтому желаю всем доброй ночи.

— Спокойной ночи, Люпита, — сказал Руфус. — И прощай!

Она не ответила. Она чувствована некоторую неловкость из-за того, что так рада его скорому отъезду и желанию больше никогда его не видеть.

Она надеялась, Руфус, уехав, будет опасаться, что граф когда-нибудь вернется в Вуд-Холл.

» Мы спасены!.. Мы спасены!.. И все благодаря графу «, — шептала она, ложась спать.

И вдруг ощутила острый приступ страха: когда граф вернется в Лондон, он утратит к ним всякий интерес. Но в то же время была уверена, что если с ними случится какое-нибудь несчастье, она всегда сможет позвать его на помощь.

» Я… это сделаю, я так хочу… Как трудно будет жить, не видя его и не слыша его голоса!..«

Граф еще побеседовал с Руфусом о лошадях, а затем сказал, что тоже идет спать.

— Я всю эту неделю поздно ложился, — объяснил граф, — и сегодня хочу выспаться.

Он подумал, что его уход насторожит Руфуса и покажется ему недоброжелательным.

Совершенно очевидно, что Руфус проснется, озабоченный своими долгами.

» Он должен наконец научиться стоять на собственных ногах, — подумал граф. — Но все же я дам ему определенную сумму и помогу ради благополучия детей «.

Камердинер ждал его, и граф сказал:

— Я должен написать письмо моим поверенным. Не жди меня. Я сам приготовлюсь ко сну.

— Ваше сиятельство, вы уверены, что сможете сделать все как надо? — осведомился камердинер, Граф знал, что Доукинс — единственное веселое существо в доме, и улыбнулся.

— Доукинс, позови меня в восемь часов.

Граф сел за письменный стол, расположенный в углу спальни, и написал письмо своим поверенным. Он объяснил, что готов выделить Руфусу Лангу месячное денежное пособие.

Он выдвигал условия, на основании которых Руфус должен держаться подальше от Вуд-Холла, не вмешиваться в жизнь кузины и кузена — леди Люпиты Ланг и Джереми Ланга.

Если он нарушит условия, деньги немедленно перестанут поступать. Граф также просил поверенных навести справки относительно долгов Ланга.

В случае невыполнения условий Руфусу также грозила опасность предстать перед полицейским судьей и магистром, а это повлечет за собой публичное осуждение, что крайне нежелательно. Он будет об этом уведомлен.

Покончив с письмом, граф стал раздумывать, стоит ли показать текст Руфусу сегодня вечером или подождать до завтрашнего утра.

Наконец пришел к выводу, что следует познакомить Руфуса с письмом сегодня же. Если у того возникнут к нему вопросы, он сразу же сможет на них ответить.

Граф открыл дверь своей спальни и обнаружил, что в коридоре темно.

Однако он легко нашел дорогу к спальне Руфуса, которая находилась на противоположной стороне.

Граф тихонько постучал в дверь, но ответа не последовало. Он повернул ручку и вошел.

Руфуса в комнате не было… Он .явно не раздевался, постель оставалась нетронутой.

Графу это показалось странным и подозрительным. Руфус поднимался наверх вместе с ним и собирался ложиться спать.

Граф подумал, что Руфус мог спуститься в гостиную, но это было маловероятно.

Столь таинственное исчезновение вызвало далеко не праздное любопытство графа. Он спустился вниз.

Подойдя к холлу, он заметил, что входная дверь не на замке, хотя, когда он поднимался в спальню, дверь была заперта.

Руфус Ланг исчез…

Его побег казался непонятным, тем более что накануне он сказал, будто очень устал.

Граф предположил, что Руфус мог спуститься к озеру. Но для чего ему это на ночь глядя? Может, он хотел посмотреть на лодку, которую ранее продырявил? Граф не мог найти другого объяснения.

Или Лангу понадобилось зачем-то отправиться ночью в сад?

Мог ли он после всех разговоров с ним действительно замыслить убийство? Больше не раздумывая, граф вышел через парадную дверь и спустился по ступенькам.

На безоблачном небе сияла луна, освещая все вокруг, но граф видел только мелькающие тени.

У него вдруг возникло неожиданное и труднообъяснимое предчувствие: его потянуло на конюшню.

Он миновал арку, обошел дом и увидел свет в первом же стойле, где находилось восемь лошадей.

Граф остановился, снял домашние туфли и неслышно, в одних носках, направился прямо к стойлам.

Дверь была открыта, и он быстро прошмыгнул в нее. Вне всякого сомнения, свет, проникавший в окно, исходил от фонаря в коридоре. Позади фонаря стоял человек спиной к нему.

Граф понял — это Руфус Ланг. Он что-то делал в стойле Самбо.

Граф тихонько прошел снаружи в угол стойла, где лежала куча соломы, и спрятался за ней.