Высота одиночества

Глава 15

Спустя две недели Артем Новиков представил Николаю Петровичу Савченко практически заново поставленную короткую программу Ипатовой и Крылова. Он испытал огромное облегчение, когда, внеся последние штрихи, они все увидели новый яркий и запоминающийся образ. На протяжении всего этого времени они каждый день проводили по несколько часов в тренировочном зале. Артём рассказывал о танго, показывал базовые элементы, старался вложить в эту программу не только все свои знания и умения, но и мастерство, собственный опыт. Он пересмотрел множество постановок этого танца на льду как среди парников, так и среди танцоров, чтобы понимать, какое движение будет смотреться выигрышно и создаст «вау-эффект», а какое – не очень. Он прекрасно понимал, что перенести танго на лед полностью невозможно, но отразить чувства, эмоции, впечатления от этого страстного танца – вполне реально.

– А в этом что-то есть, – оторвав взгляд от фигуристов, только что завершивших прокат в эффектной позе, Николай Петрович одобрительно улыбнулся. – Получилось действительно впечатляюще!

– Я рад, что Вам понравилось, – смутился Артём и поймал на себе счастливый взгляд Ипатовой. Он был безмерно благодарен ей за подаренный шанс не просто выползти из постоянной нужды, а буквально широко шагнуть в жизнь, наполненную смыслом, новыми идеями и вдохновением. Видимо, пришла пора признать: не судьба ему сделать себе карьеру в танцевальных шоу, но, возможно, для него в этой жизни есть что-то иное. Во время постановки короткой программы он уже прикинул, что можно было бы сделать в произвольной. Пару раз Новиков видел прокат Рины и Игоря под «Адажио» и готов был взяться и за неё.

– Осталось теперь дождаться этих контрольных прокатов и надеяться, что и комиссии тоже понравится, – Савченко облокотился о бортик и крикнул спортсменам: – Тренировка закончена! Всем спасибо, все свободны!

Рината кивнула тренеру и победно посмотрела на Крылова.

– Ну? Я же говорила! – она долго ждала, когда сможет сказать ему эти слова. Он принимал в штыки любые попытки Новикова привнести в их катание что-то новое, а она терпеливо пропускала все его недовольства мимо ушей.

– Говорила, – вздохнул Игорь обреченно. Не мог не признать, что и ему их новая короткая программа пришлась по душе. – Но твой Артём мне все равно не нравится.

– Он не мой, – возразила Рина. – И вообще, ревность – плохое чувство.

– Согласен, – хмыкнул Игорь. – Ужасное! – взял её руку и поднес к губам. – Что вечером делаешь?

– Еду со своим партнером домой, – её глаза хитро заблестели. – А ты хотел что-то предложить?

– Угу. Мне тут Фёдорова звонила…

– Опять эта Фёдорова! – возмущенно воскликнула Рината, вырывая свою ладонь из его. – Крылов, сколько раз я уже тебе говорила, что не пойду на её программу, как бы она ни звала и что бы ни обещала!

– Ипатова, да Лерка давно смирилась с тем, что ты у нас девушка, камеры на дух не переносящая. Она о другом просила.

– О чем же? – Рина сразу успокоилась.

– Они передачу о детдомовских детях снимают… Ну и… В общем, она просила сказать, что если бы ты согласилась участвовать, и мы б с тобой провели что-то вроде мастер-класса для деток, она была бы очень нам благодарна.

– А разве это не заранее согласовывается?

– Заранее, но у них там какая-то накладка случилась, – пожал плечами Крылов. – Я не особо разбирался в деталях, просто подумал, что вечер у нас свободен, и мы могли бы…

– Хорошо, – неожиданно быстро согласилась Ипатова. – Когда ехать?

– Сейчас. Только переоденемся и в путь!

Как оказалось, телеканал, на котором работала Лера, организовал благотворительную акцию «Путевка в будущее». Каждую неделю для детдомовских детей устраивали мастер-класс знаменитые спортсмены самых разных видов спорта, от бокса до художественной гимнастики. Вот настала очередь фигурного катания. Рината и Игорь немного задержались и едва успели войти на каток, как дети облепили их со всех сторон, искренне радуясь вниманию, оказанному им такими мастерами. Рината и не думала, что кто-то из детей вообще их имена знает. Не могла сдержать улыбки, наблюдая за малышами, некоторые из которых и коньки-то впервые видели. Сама когда-то была такой же. Маленькой девочкой, доверие которой так легко можно было купить за белого плюшевого медведя и приветливую улыбку…

***

Тот день должен был быть таким же обычным, как и все предыдущие.

Но все переменилось. В её жизни вдруг появился ОН.

Она сидела на подоконнике и грустно смотрела в окно. Там, на улице, на детской площадке играли остальные дети. А она снова не пошла. Как ни заставляли ее воспитатели выходить вместе со всеми на прогулки, она наотрез отказывалась. Не кричала, не плакала, просто смотрела в упор и говорила: «Нет!». Это продолжалось с того самого времени, как из дома малютки ее перевели в детский дом. Она не понимала, почему обязательно должна была ехать сюда, но у нее никто не спрашивал. Как она ни плакала, как ни пыталась уговорить вернуть ее обратно, ничего не помогало. Порой ее все же вынуждали играть вместе со всеми, и тогда она уходила подальше от ребят – на другой конец площадки или укрывалась внутри какого-нибудь домика, где никто не видел и не трогал ее. Поначалу нянечки пытались ее разговорить, расшевелить, потом махнули рукой. Вокруг было слишком много других детей, требующих заботы и внимания, чтобы они могли уделять ей слишком много времени.

Осенний ветер срывал последние листья с деревьев, напоминая о скором возвращении зимы. Она думала, что эта зима будет такой же унылой, как и предыдущая. Ближе к Новому году в игровой появится пара праздничных гирлянд, а потом, в какой-нибудь из дней, их нарядят в прошлогодние костюмы и представят поддельному Деду Морозу. Она уже давно, еще в доме малютки поняла, что этот бородатый дядька никакой не волшебник, а один из тех типов, что наклеивают бороду, чтобы заработать денег. Сама в прошлом году видела, как, так называемый, «дедушка» стаскивал красную шапку с лысой головы, а Снегурочка в это время глупо хихикала, размахивая отстегнутой косой.

– Привет, можно к тебе?

Она повернулась на голос и, нахмурив лоб, изучающе осмотрела остановившегося рядом высокого темноволосого мужчину. На его лице, под усами, играла улыбка, но глаза показались ей печальными.

– Почему молчишь? – спросил он.

– Я с чужими дяденьками не разговариваю, – важно произнесла она, вскинув голову. Он еще шире улыбнулся.

– Тогда давай знакомиться. Меня зовут Володя, – протянул он ей руку.

Она долго смотрела на его широкую ладонь, не решаясь довериться этому странному, непонятно откуда взявшемуся человеку. Так уж получилось, что она была скрытным и неразговорчивым ребенком. Ребята сбивались в стайки, а она так и оставалась одна, наедине со своими мыслями, чувствами, страхами.

Он ждал, а она так и смотрела на его ладонь. Потом снова подняла взгляд к приятному лицу, оглядела одежду. Наконец, спустив ноги с подоконника, она придвинулась ближе и несмело вложила свою маленькую ладошку в его.

– Рината.

– Вот видишь, теперь мы знакомы, – он крепко, но аккуратно сжал её руку. Ей показалось, что ладонь у него очень твердая и сильная, но он не делал ей ничего плохого, и она решила, что может не волноваться. – Хочешь погулять? Я знаю одно место, где тебе очень понравится.

Она настороженно покосилась в его сторону.

– Меня с вами не отпустят, – выдернула свою ручонку и отвернулась. Из раскрытой двери ближней комнаты раздались голоса, послышался детский смех. Ей вдруг захотелось, чтобы все видели, как этот большой, непохожий ни на кого из здешних работников человек разговаривает с ней, чтобы все увидели, как он держит ее за руку. И вдруг ей очень сильно захотелось пойти с ним в то место, где, как он сказал, ей должно было понравиться. Опустив взгляд, она сказала совсем тихо: – Хотите, спросите у тети Кати, она не отпустит.

– А мы и спрашивать не будем, – подмигнул он и опять взял ее за руку. – Идем!

Она знала, что без разрешения воспитателей не должна выходить на улицу и уж тем более за территорию детского дома. Еще она знала, что не должна разговаривать с незнакомыми мужчинами, даже если они кажутся хорошими и обещают показать ей что-то интересное. И уж тем более уходить с ними за руку она тоже не должна. Но лучше всего она знала, что на самом деле у воспитательниц есть свои дети и свои семьи, а она для них так… просто очередная девочка, как и любая другая девочка на улице. Не особенная, не любимая, а просто так. Но Рината понимала, что так быть не должно и что каждая маленькая девочка или маленький мальчик должны быть для кого-то самыми-самыми, чтобы для них особенная каша утром и особый поцелуй, и особенные слова.

В тот день он посадил ее в красивую черную машину и повез в развлекательный центр. В машине пахло чем-то взрослым, и ей хотелось потрогать все, до чего она могла дотянуться: и подушки возле заднего стекла, и лежащую рядом с ней папку, и красивую сумку, которую он называл борсеткой, и кнопочки спереди, возле руля, и дверные ручки. Но она не решалась. Смирно сидела на заднем сиденье, боясь, что он может передумать и отвезти ее обратно.

Но он не передумал даже тогда, когда она, осмелев, залезла в кармашек, прикрепленный к спинке переднего кресла, и вытащила оттуда розовую бумажку. Он только посмотрел в зеркало, висящее над рулем, и спросил, какое мороженое она любит больше: ванильное, шоколадное или клубничное. Она понятия не имела, что на свете есть шоколадное мороженое, а уж про клубничное не знала и подавно, поэтому просто сидела, вытаращив на него глаза, а в голове у нее, словно резиновые мячики, прыгали мысли.

Припарковав машину, он открыл дверцу и, когда она собиралась спрыгнуть на асфальт, подхватил ее на руки. Так, на руках, он донес ее до лифта, и все с высоты его роста казалось ей непривычным и очень непонятным. А потом она попробовала и шоколадное, и клубничное, и даже банановое мороженое. Клубничное было сладкое, а банановое очень душистое. Когда он спросил, какое ей понравилось больше, она растерялась и, не зная, что сказать, снова промолчала. Он взял салфетку и помог ей вытереть липкие руки. Она решила, что шоколадное понравилось ей больше всего и что, когда он спросит в следующий раз, она обязательно ему это скажет, но он больше и не спросил.

Несмотря ни на что, ей было комфортно с этим серьезным, хмурым человеком. Он вел ее по широкому холлу развлекательного центра, а она чувствовала себя значимой и нужной. Не какой-то там девочкой из многих девочек, а особенной. И, вроде бы, она должна была бояться или хотя бы опасаться этого совсем чужого мужчины, но отчего-то его к ней хорошее отношение рождало в ней привязанность.

В детский дом она вернулась, держа в руках белого плюшевого медведя, а в кармане у нее лежала горсточка фруктовых леденцов. Больше всего она боялась, что воспитатели начнут браниться и, что хуже всего, отберут у нее мишку. Конфеты – это ладно, а вот мишка ее и только ее. Делиться с кем-то она не собиралась и решила, что, если его попробуют у нее забрать, она будет кусаться и царапаться. Но воспитатели не ругались и даже ничего не сказали. Мишка поселился в изголовье ее постели, а ночью, накрывшись с головой одеялом, она с удовольствием гоняла во рту леденец и вспоминала весь этот невероятный день.

С тех самых пор «дядя Володя», как она стала его называть, приходил к ней два раза в неделю, по понедельникам и четвергам. С самого утра она бежала к окошку и ждала, когда же на фоне казенного желтого забора покажется его высокая фигура. Иногда воспитательницы говорили, что в этот день он не придет, но она не верила им и все равно ждала. В итоге они оказывались правы, но в следующий раз, когда такое повторялось, она снова не придавала их словам значения и упрямо всматривалась в подходную дорожку. У других детей был поддельный Дед Мороз, а у нее дядя Володя. Настоящий и добрый. Самый-самый настоящий, с самой-самой доброй улыбкой.

Так продолжалось несколько месяцев, пока однажды он не сказал:

– Я забираю тебя, Рин. Помнишь, мы ходили с тобой на каток?

– Угу, – радостно кивнула она, чувствуя, как внутри у нее все колотится, и не веря в то, что все это на самом деле, а не понарошку.

– Хочешь кататься как те взрослые девушки, которых мы видели?

– Хочу! – во все глаза глядя на него, с готовностью заявила она.

– Значит, будешь, – он потрепал её по темноволосой макушке и прижал к себе. – И знай, Рината, что я всегда буду помогать тебе. Что бы ни случилось, ты всегда можешь обратиться ко мне. Всегда, Рината.

– Дядь Володь, – в ее синих, наполненных слезами глазах, было неподдельное восхищение. Все что угодно… Она готова была сделать все что угодно, лишь бы он никогда больше не оставил ее. И кататься она научится лучше всех, и вообще станет самой-самой, только бы он никогда не пожалел о своих словах. – Я люблю Вас…

– И я тебя, малышка. Ты даже представить себе не можешь как сильно, – он присел перед ней на корточки и шутливо щелкнул по носу. Она смешно поморщилась и прижалась к нему со всей детской искренностью и потребностью в любви. Его объятья были крепкими, и в них она чувствовала себя под надежной защитой.

***

– Рин? Рината! – Крылов потряс ее за плечо, и она, наконец, заметила его присутствие. Медленно повернула голову и спросила:

– Что случилось?

– Это с тобой что случилось? Вспомнила что-то нехорошее? – Игорь с тревогой и заботой посмотрел ей в глаза.

– Да нет, – отмахнулась Рината и отвела взгляд. – Мы закончили?

– Да, только сфотографируемся с детишками и можем быть свободны, – ответил он. – Собственно, за этим я и пришел – забрать тебя на импровизированную фотосессию.

Сделав снимки со всеми желающими и получив кучу благодарностей от сопровождающих детей воспитателей, они смогли поехать домой. В машине Рината откинулась на спинку сиденья и устало прикрыла глаза. Ничего не хотелось. Две тренировки плюс это мероприятие вымотали её окончательно. Сейчас у нее было одно желание – поскорее добраться до дома, принять душ и крепко уснуть в теплой постели. Но она знала, что так просто сегодня не уснёт. Все эти воспоминания… Быть может, зря она согласилась на этот мастер-класс. Вроде, ничего такого, но ведь понятно было, что все это разбередит старые раны. А сейчас стоило думать совсем о другом. И так нервы на взводе… Чем ближе подходили контрольные прокаты, тем больше она нервничала. Осталось три недели до часа икс. Тридцатого августа они с Игорем должны показать все, на что способны, чего достигли за эти полгода. Специалисты должны увидеть, что в будущем они смогут кататься еще лучше и бороться с другими парами за золото. Именно с этого дня и начнется отсчет её возвращения на большой лед, и она все отдаст, чтобы то, что они делают, было не зря. Её жизнь с самого детства была заранее распланирована. Она не удивится, если и план был составлен, где по пунктикам разложено, что, где и как она должна была делать. Но теперь все изменилось. Она сама себе хозяйка и выстоит, что бы ни произошло. Даже если против неё будет весь мир…

***

– Ипатова, поднимайся! – Игорь потряс за плечо упорно не желающую открывать глаза Ринату. – Вставай, кому говорю!

– Крылов, отвали! Сегодня выходной! – недовольству ее не было предела. Открыв глаза, она хмуро глянула на нарушителя сна и перевернулась на другой бок, всем своим видом показывая, что вставать раньше одиннадцати не намерена.

– Не хочешь по-хорошему, будем по-плохому, – ехидно усмехаясь, Игорь приподнял одеяло и пощекотал ее стопу.

Сон как рукой сняло. С диким визгом Ринка подскочила на кровати и запульнула в него подушкой. А Игорь, только посмеиваясь, ловко поймал её и бросил обратно.

– Чего надо?! – недовольно спросила Рината. – Не спится?

– Собирайся. Даю тебе пятнадцать минут.

– Куда это?

– Мы едем на дачу к одному моему приятелю, – улыбаясь, заявил Крылов и присел рядом с Риной.

– Никуда я не поеду! Какая дача, Игорь? У нас послезавтра тренировка!

– Вот именно, послезавтра. Чего дома сидеть? Такая погода замечательная.

– Не поеду. Мне и тут неплохо, – упрямо твердила она.

– Ипатова! Тебе развеяться нужно, ты как натянутая струна перед этими прокатами, – Игорь недовольно поджал губы, разглядывая ее, взъерошенную после сна. Ну что за упрямая! И в кого только, интересно?

– Крылов, со мной все в порядке, – попыталась было возразить Рината, но, наткнувшись на его красноречивый взгляд, притихла.

– А то я не вижу, как тебя трясет все сильнее с каждым днем.

– Хорошо, я подумаю, – нехотя вздохнула она.

– Нечего думать, – он встал. – Жду тебя внизу. Позавтракаем и поедем. Миха давно меня к себе звал вместе с тобой. Всем так любопытно на тебя посмотреть, – усмехнулся он, – на девушку, которая может терпеть Игоря Крылова дольше, чем пару месяцев.

Рината только что-то пробубнила себе под нос и откинулась на подушку.

– Пятнадцать минут, – напомнил Игорь и вышел из спальни.