Wild Cranberry

17

Стоя у окна, наблюдал за ней в сотый раз, жалея, что с такой высоты невозможно разглядеть ничего, кроме макушки, стремительно приближающейся по скверу к пешеходному переходу. Мою красную точку тормознул светофор, и она замерла на месте в ожидании зелёного сигнала. А стоило ему загореться, первая ступила на пешеходный переход. Понимание, что спешила она именно ко мне, слегка успокаивало натянутые нервы.

Как только козырек здания скрыл от моего взгляда Кэт, я отошел от окна и сел в кресло. Но меня хватило ровно на две секунды. Вскочив с места, начал в нетерпении мерить шагами кабинет. Или в раздражении? Черт его знает! За последний час мое эмоциональное состояние менялось бесконечное количество раз. Удивление, когда увидел Кэт в пиццерии. Возмущение, когда понял, что она не одна, а в сопровождении какого-то левого мужика с рыжим гнездом на голове. Раздражение, когда наблюдал, как она внимательно слушала его, не обращая на меня никакого внимания. Бешенство, когда этот урод протянул ей пиццу, предлагая откусить. И, наконец, ярость, когда она сделала это. Я не мог оторвать от них взгляда и, не выдержав, вскочил под смешки Смолина, отбросив согнутую пополам вилку на стол.

Не помню, как оказался у себя в кабинете, потому что возвращался на автомате, по пути проигрывая раз за разом наш разговор: «близкий друг», «важные личные вопросы»… Да твою мать! Откуда вообще взялся этот рыжий урод?! Это точно не ее муж, тот был слащавым блондинчиком. Ведь хотел же у Коршунова личное дело посмотреть, да вылетело из головы! Решив, что после совещания обязательно к нему загляну, чуть-чуть подуспокоился и вот зачем-то подошёл к окну. Увидел внизу эту заразу, спешащую ко мне, и раздражение вперемешку с нетерпением вновь зажгли тлеющий фитилек в крови, с сумасшедшей скоростью понёсшейся по венам.

Я вообще в эту чертову пиццерию идти не собирался! Это все Смолин, скотина! Зашёл к нему в обед узнать новости про бракованную партию оборудования, а он потащил меня есть, отказавшись разговаривать на голодный желудок. Сошлись на «Валенсии», так как времени по ресторанам ходить у меня не было, ведь я с нетерпением ждал встречу с Кэт. Дождался, мать твою!

Ожидание бесило. Посмотрел на часы. Было уже две минуты. Сейчас придет и сразу уволю! Все. Не было у меня больше сил качаться на этих эмоциональных качелях. Коньяка бы сейчас глотнуть да отключиться. Но вместо этого я вышел в приемную, где Градов сосредоточенно что-то печатал.

— Чем занят? — прицепился я к нему, раз уж больше не к кому. Не молча же мерить приемную шагами.

— Регламенты составляю.

— Что за регламенты? — Затормозил около его стола.

— К выстроенной мною системе отчетов. Чтобы у преемника не было вопросов, как работать с тем или иным документом.

— Отлично, молодец. Подробнее пиши.

— Стараюсь. Вот думаю ещё четкие инструкции написать ко всем обязанностям.

— Зачем?

— Не уверен, что вы успеете найти мне замену.

— Градов, не зли меня!

— Владислав Андреевич, вы думаете я не в курсе, как проходит отбор? Прошла неделя, а я не видел здесь ни одного кандидата!

— Это не ко мне претензии, а к Коршунову! Я тебя предупредил, пока замену не найду, не отпущу!

— А я вас предупредил. Три недели! А если не найдете, в помощь оставляю инструкции и регламенты.

— Градов, ты… — Не успел договорить, как дверь открылась и на пороге появилась запыхавшаяся Соболь.

— Я, кажется, просил не опаздывать? — зарычал уже на нее.

— Прошу прощения, Владислав Андреевич. Добрый день, Сергей.

— Проходите, — бросил, резко мотнув головой в сторону своего кабинета. Боковым зрением увидел, как Градов корчил рожи Кэт, поднеся ладонь к горлу и изображая удушье.

В кабинете закрыл за вошедшей девушкой дверь и, следуя за шлейфом ее духов, подошел к своему столу.

— Итак, кто это был? — начал сходу атаку.

Кэт обернулась, подняв на меня совершенно спокойный взгляд, и уверенно произнесла, отражая мое нападение:

— Тебя это не касается.

— Я хочу знать. — Подошел ближе, удерживая ее взгляд, пытаясь продавить.

— Слушай, Влад, то, что мы когда-то знали друг друга, не даёт тебе права лезть в мою личную жизнь сейчас. Я здесь исключительно по рабочим вопросам. Поэтому, Владислав Андреевич, — она резко перешла на официальный тон, — давайте не будем отвлекаться и займёмся делом.

Кэт села на ближайший стул около переговорного стола и положила перед собой блокнот с ручкой.

Понимая, что она права, я заставил себя слегка притормозить. Хотя слова о том, что я считаю ее личную жизнь именно своим делом, уже готовы были сорваться с языка. Ну что ж, пора вернуться к моему плану по выдворению этой кислой заразы.

Отодвинув стул рядом с ней, сел вплотную, развернувшись вполоборота, так, чтобы было удобно смотреть ей в лицо.

— Я не подкладывала кнопку на твое кресло. Ты можешь спокойно сесть за свой стол.

— Зачем? Уверен, так будет гораздо удобнее. — Я сделал небольшую паузу, во время которой склонился чуть ниже и вдохнул ее головокружительный аромат. — И эффективнее. Разве не это наша главная задача?

— О’кей, тогда приступим, — на удивление спокойно согласилась она.

Хм. Так не пойдет. Придется усилить напор.

Пока я продумывал свою дальнейшую стратегию, Кэт открыла блокнот и молча просматривала свои записи. Спустя пару минут, перелистнув на чистую страницу, подвинула его ближе ко мне.

— Итак, я предлагаю определить болевые точки, прописать цели и подсветить особенности работы всех отделений. Затем…

Ее ручка порхала по бумаге, а красивые, мягкие, это я знаю точно, губы произносили слова, которые я уже не слышал. Звук ее голоса шелестел фоном где-то вдалеке. Мои же мысли унеслись в совершенно другую область, далекую от бонусной системы, эффективности, прибыльности и ещё бог знает чего. Все они были о девушке передо мной. О ее профиле, губах, маленьком ушке, за которое заведены выбившиеся из пучка пряди, коже, аромат которой при такой близости просто сносил крышу.

Кэт продолжала говорить, то жестикулируя, то записывая свои мысли. В какой-то момент ручка с громким стуком выпала из ее подвижных пальцев на стол, и я, вернувшись на пару секунд в действительность, уловил несколько фраз:

— В конце проведем тестирование и получим обратную связь. Последним этапом, после внесения корректировок, будет глобальное внедрение.

Она замолчала и вскинула на меня глаза, в которых зрачки резко расширились, когда она увидела мое лицо так близко от нее. На щеках вспыхнул румянец. Меня тянуло к ней непреодолимая сила. Я уже давно забыл свою главную цель, да кажется, даже имя свое забыл… Я лишь ощущал жгучую потребность впиться в ее рот жарким поцелуем, обхватив ладонями голову, чтобы не дать ей вырваться.

Глаза Кэт блуждали по моему лицу, я чувствовал ее растерянность и волнение. Чуть приоткрытые губы напрашивались на поцелуй, но я медлил. Почему-то медлил, чёрт побери, не решаясь разрушить этот момент. И нет, я не боялся вновь прокушенной губы, но я очень не хотел, чтобы она опять сбежала. Сбежала, бросив меня одного в тот момент, когда я только-только начал осознавать всю неотвратимость происходящих со мной изменений.

Время застыло, мы застыли. Наше дыхание замерло, как и сам накалившийся воздух вокруг нас. Между нашими лицами было не больше десяти сантиметров. Я видел, как меняются эмоции на ее лице. Взгляд зацепился за мои губы и снова взлетел вверх, к глазам. Но уже в следующую секунду она качнула головой во вполне понятном отрицательном жесте.

Все правильно. Нет. Разве не я сам ещё пятнадцать минут назад хотел уволить ее, чтобы оставаться в своей привычной зоне комфорта, без этой бомбы замедленного действия под боком? Все правильно. Конечно, нет. Линия жизни такой девушки, как Кэт, не может пересекаться с моей линией жизни. Это две уже семь лет благополучно параллельные прямые, устремленные каждая к своей цели. Так что могло произойти в этой вселенной, чтобы они снова сблизились до расстояния десяти сантиметров спустя столько лет?

— Ветров, прекращай. — Голос Кэт подвел ее, слегка дрожа. — Я тебя очень прошу, прекращай все это. Или мне придется сделать это самой, покинув компанию, — неожиданно произнесла она, переведя взгляд куда-то поверх моего плеча.

— Что — это? — прохрипел, понимая, что так же, как и она, не управляю своим голосом.

— Свои примитивные приемчики соблазнения. Я знаю тебя и вижу насквозь. У тебя ничего не выйдет.

— Ты уверена? — Сжал пальцы в кулаки, потому что желание притянуть ее к себе было нестерпимым.

— Абсолютно. И если ты до сих пор не можешь смириться с тем, что совершенно мне безразличен, я готова доказать тебе это, только скажи как.

— Хм, если ты так уверена в своем безразличии, я оставляю за собой право испытывать на тебе эти «приемчики» и не пойду у тебя на поводу, потому что совершенно уверен в обратном. Я не посмотрю на прошлые обиды, на теперешних мужиков в твоей жизни и докажу тебе, что ты не права. Возьму то, что очень долго хотел получить и, как оказалось, хочу до сих пор, если увижу, что ты дрогнула.

— Выбрось эту чушь и головы. Смирись с тем, что не существуешь для меня как мужчина, и давай уже начнем работать. — Она резко встала, обошла вокруг стола и села напротив. — Так будет удобнее и эффективнее.

— Не уверен, но можем попробовать. — Я не сдался, но пока отступил.

Следующие полтора часа нечеловеческим усилием заставлял себя вникнуть в работу. Получалось плохо. И когда план хоть как-то был составлен, я прекратил наши мучения словами:

— Думаю, на сегодня достаточно, — и посмотрел на Кэт, встретив ее уставший взгляд. — Следующую встречу предлагаю наметить на четверг. Я успею подготовиться, а ты?

— Согласна. — Она резко встала, как будто бы только и ждала этих слов. — Время?

— Градов сообщит.

— Отлично, — бросила уже на ходу, спеша покинуть мой кабинет.

Я смотрел ей вслед и мечтал вернуть. Меня накрыли совершенно несвойственные мне желания. Хотел обнять, прижать и успокоить, причем без какого-либо сексуального подтекста. Чувство нежности мне было так же несвойственно, но черт побери, именно оно накрыло меня в эти минуты.

И только вспомнив про мужика в пиццерии и мужа, я слегка пришел в себя, осознав при этом, что сказал ей чистую правду. Мне совершенно насрать на них, я добьюсь ее, и пошли все к чертовой матери!

Дьявол! Что делать-то? Очень не хотелось проигрывать спор Смолину. Но теперь я четко понимал, что и выиграть его у меня уже точно не получится…

В кабинете у Коршунова я сидел как на иголках. Петра Ивановича не было на месте, но я решил подождать его здесь, потому что чувствовал, что, если уйду, не выдержу и свалю успокаивать нервы в кабак.

Взяв волю в кулак, ждал и прикидывал, что буду делать, когда подтвердится наличие у Кэт мужа. Ни разу в жизни не отбивал женщин у других мужиков. То, что мои партнёрши могли быть замужем или иметь параллельные отношения с кем-то другим, меня никогда не волновало. До этого момента. Я не собирался делить Кэт ни с кем другим.

— Владислав Андреевич, салют! Давно ждешь?

Коршунов прошел мимо меня и уселся за свой стол.

— Да нет, десять минут.

— Ты по поводу Градова? Слышал, он не собирается ждать нового помощника.

— Фиг его знает. То до праздника хочет остаться, то инструкции строчит. Я к тебе по другую душу.

— И чью же?

— Соболь. Дай мне ее личное дело посмотреть.

— Что, никак не сработаетесь?

— Можно и так сказать.

— Сейчас распечатаю, только уничтожить потом не забудь, все же конфиденциальная информация.

— Само собой.

Коршунов несколько раз щелкнул мышкой, и принтер выплюнул так интересующую меня информацию.

Возвратился в приемную и, словно издеваясь над самим собой, не спеша налил чашку кофе, задал пару вопросов Градову и уже после прошел в кабинет.

Сидя в кресле, хмыкнул, вспомнив слегка ошеломленное выражение лица Петра Ивановича, когда я, схватив листы, не прощаясь, как ужаленный выскочил от него. Да и черт с ним! Уверен, что информация про мой нездоровый интерес к Соболь не выйдет за стены его кабинета.

Сделав глоток кофе, взял в руки первый лист. Пульс колотился где-то в горле, уровень адреналина зашкаливал. Когда строчки перестали расплываться перед глазами, прочитал:

Возраст — двадцать семь лет;

Образование — высшее;

Семейное положение — не замужем;

Дети — сын, одиннадцать лет.

Застыв, смотрел на буквы перед собой, пытаясь сложить этот пазл. Не замужем? Что это значит? Развелась со своим сморчком? Но как давно? Или вообще не выходила? Эта мысль почему-то нервировала. Неужели можно было еще тогда все изменить?

Стоп! У нее ребенок… Одиннадцать лет. Но он никак не может быть от сморчка. Да и как вообще он может быть, когда ей лет то всего… Чёрт. Все запуталось еще больше. И вдобавок к этим загадкам, нарисовался рыжий урод из пиццерии…

Дьявол! Мне просто необходимо было успокоиться. Слишком много эмоций вытянул из меня сегодняшний день. Пиццерия, совещание с Кэт, а теперь ещё и это.

Способов расслабиться в моем арсенале осталось не так уж и много. Достал сигару и закурил, стараясь переключиться на рабочие проблемы. Выходило плохо, пока не понял, что все же один, но самый главный плюс в информации, которую я получил, был. Моя Кислинка не замужем.

Вторник выдался тяжёлым, одно совещание сменялось другим. Градов продолжал строчить свои инструкции. Позвонил Коршунов и попросил выделить время для встреч с его кандидатами. В среду у меня все было забито. В четверг, помимо текущих задач, была назначена встреча с Кэт. Поэтому выбрал для отсмотра его инвалидов первую половину пятницы, так как вторую запланировал потратить на поиск подарка для матери. Понимал, что не хорошо тянуть до последнего момента, но так было всегда, из года в год. Это мой вечный косяк, дурная привычка. Попросил Градова прошить все задачи в календаре, а заодно сообщить Кэт, что в четверг я жду её к десяти утра.

Среда, которая поначалу была ничуть не лучше вторника, к обеду вообще начала претендовать на звание самого ужасного дня в текущем году.

Ровно в тринадцать часов в офисе появилась глубоко беременная Вера и, не найдя в своем кабинете Смолина, зашла ко мне.

— Привет!

Подняв глаза от монитора, замер.

— Привет, Черничка! — Я старался, чтобы голос и улыбка были естественными, хотя сам был просто в шоке от ее размеров.

Вера, переваливаясь, как огромная гусыня, подошла ближе, и я не выдержал.

— Вера Павловна, что ж тебя так раздуло? У тебя там слон, что ли?

— Вместо своих дурацких шуточек, лучше скажи, где Олег.

— Олег? Понятия не имею. А что случилось?

— Да ничего особенного. Я у тебя посижу, подожду его, хорошо?

— Да без проблем. — Хотя проблем своим появлением она мне явно добавила. — Проходи, садись на диван. Сейчас чай тебе организую.

— Отлично, давай.

Я сорвался с места и, выйдя в приемную, попросил Градова заварить Вере чай. Возвратился через три минуты, добавив к чаю пару шоколадных конфет из градовской заначки.

Стоило мне переступить порог, как я услышал:

— Ветров, посмотри… Кажется, я рожаю!

Интересно, как я это должен сделать? Обведя взглядом кабинет, нашел Веру около дивана. Она не сидела, а стояла, опираясь на спинку с его обратной стороны, тихо постанывая. И в этот момент до меня дошел весь смысл её «рожаю»…

— Вера, ты зачем сюда приперлась вообще? Что тебе дома не сиделось, а?

— Да откуда я знаю! Олега увидеть захотелось. Думала, вместе пообедаем где-нибудь. — Одной рукой она держалась за поясницу, другой вцепилась в спинку дивана с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

— Захотелось ей, мать твою!

— Не матерись при ребенке!

— А-а. — Я закатил глаза. — Что делать-то теперь, ты знаешь?

— Олегу звони!

— Может быть, лучше в скорую?

— Звони Олегу, я тебе говорю! Ай. — Она испуганно вскрикнула и опустила взгляд к ногам. Мои глаза последовали за ее взглядом, и мы оба увидели лужу, растекающуюся вокруг ее ног.

— Чёрт! Твою мать! — Дрожащими пальцами схватился за телефон, но от испуга никак не мог найти контакт Смолина.

— Не ругайся, я тебе сказала! Ева все слышит!

— Да твоей Еве сейчас не до меня! Уверен, она в твоём животе матерится не меньше! Мало того, что вылезать заставляют, так ещё ее мать припёрлась в офис вместо роддома! — Последние слова я договаривал, уже слушая в трубке гудки.

— Алло, привет!

— Тебя вообще где носит?

— Как где? Я же тебе утром говорил. На склад уехал. Раскаточные машины с браком пришли. А что…

Я уже не слушал его и, глядя на бледное лицо Веры, заорал в трубку:

— Черничка рожает!

— Как рожает? Ты сам где?

— Я-то на месте, а вот твоя сумасшедшая жена решила разродится у меня кабинете!

— Что? — Секундная пауза, Смолин явно не мог сопоставить полученные факты.

— Короче, она не хочет вызывать скорую. Говорит, будет ждать тебя.

— Твою мать! Дай ей трубу! — Теперь орал он.

— Не ругайся! — проорал я в ответ и подошел к тяжело дышащей Вере. — Возьми, он хочет с тобой поговорить.

— Алло? Да, отошли. Когда-когда, пять минут назад, но уже успели растечься по всему кабинету. Ай-й… — Вера скривилась от боли. Она практически лежала на спинке дивана, опираясь на локти. — Нет, я буду ждать тебя! Я не дурю!

Дальше она молча слушала Смолина. А через несколько секунд я увидел, как ее накрыла новая волна боли.

— Да, утром чувствовала. Ну и что? Я думала, это обычная ложная тревога. — Снова замолчала, тяжело дыша. — Все, я не могу тебя больше слушать, мне больно! Я жду тебя, и вместе поедем, сумка у меня с собой.

Вера прикрыла глаза и, не глядя на меня, протянула телефон, чтобы тут же уткнутся лбом в спинку дивана.

Приложил телефон к уху.

— Влад, я застрял в пробке, навигатор показывает еще полчаса, так что присмотри за ней и, если что, вызывай скорую.

— Если что? Откуда я знаю, что это за если? По мне уже вертолет МЧС вызывать пора!

— Прекрати панику, хоть ты! За час никто не рожает! Это физиологически невозможно. Тем более первые роды.

— Не знаю, не знаю… От вашей Евы, по-моему, чего угодно можно ожидать!

— Вы там оба невменяемы. Скоро буду!

И Смолин отключился, а я перевел взгляд на Веру. Она все так же висела на диване и постанывала. Я не мог спокойно смотреть на ее мучения и, подойдя к окну, стал рассматривать бурлящий внизу город. Машин на улицах было полно, и я не был уверен, что Смолину удастся добраться за полчаса. Услышав очередной стон, сорвался с места и, подойдя к Вере, заявил безапелляционным тоном:

— Я вызываю скорую!

— Не смей. Лучше помассируй мне поясницу. Ева, прости, но, ёшкин кот, как же больно!

— Что? — вклинился я в ее разговор с дочерью. О чем она меня просит? Сюр какой-то! С очередным стоном Веры вышел из ступора и подошел ближе. Встав у нее за спиной, протянул руки к пояснице, при этом боялся ее коснуться.

— Нужно дышать. Нужно правильно дышать, — как мантру повторяла Вера. — Дышать, дышать. А-а-а. Да черт его знает, как там нужно дышать! Ветров, массируй!

Чёрт! Осторожно вжал большие пальцы в ее поясницу и начал делать круговые движения. Вера замерла, и я слышал только ее прерывистое дыхание.

— Лучше?

— Да.

Но тишина длилась недолго, и вот Вера уже снова стонала, кусая губы.

— Подожди. Кажется, нужно больше ходить для раскрытия шейки матки.

— Черничка, дорогая моя, может, не будем ничего раскрывать? А? Во всяком случае, до прихода Смолина.

— Ева хочет появиться на свет, и я не намерена ждать этого горе-папашу, который не может приехать вовремя и отвести нас в больницу! — зло процедила Черничка.

Не стал напоминать ей, что в этой ситуации в первую очередь ее вина. Нечего было ему сюрпризы устраивать.

Прошло ещё минут пятнадцать, Черничка ходила по кабинету, иногда останавливаясь и опираясь на спинку дивана. Я же ходил за ней, подавая стакан с водой, которую она жадно пила между схватками.

— Какое сегодня число?

— Хрен его знает! С тобой тут год забыть можно, а не только день!

— Значит, посмотри в телефоне, я хочу знать дату рождения Евы.

— Двадцать пятое.

— Прекрасное число! Двадцать пятое ноль пятое. Легко запомнить.

— Да я этот день в любом случае надолго запомню, какая бы дата ни была в календаре!

Вера бросила на меня насмешливый взгляд и потопала дальше, схватившись за поясницу.

— Ты, Ветров, будешь прекрасным отцом.

— С чего ты это взяла?

— Ну посмотри, какой ты заботливый. Помогаешь мне, спину массируешь, материться перестал. У тебя точно большой потенциал. Как только ты найдешь нужную женщину, все встанет на свои места.

— Что это, интересно, встанет? — Не мог понять, о чем она говорит, явно сойдя с ума от болевого шока.

— Да голова твоя на место встанет! Мозги работать начнут, а не разлагаться!

— Ну, Черничка, от тебя я такой подставы не ожидал! Все с моими мозгами в порядке!

— Я на это очень надеюсь, ведь Еве нужен хороший и ответственный крестный отец.

— И ты туда же! Я еще своего согласия не давал.

— Да я и спрашивать тебя не буду! Че-ерт. — Вера простонала, остановившись у дивана. — Кто ещё, если не ты, Влад? Судя по всему, ты будешь первым, кого она увидит в своей жизни! — И в подтверждение своих слов Черничка снова громко застонала.

— Я все же надеюсь, что на свет она появится, как и положено, в роддоме, и встречать ее будет непутевый папаша, застрявший черт знает где.

Пошли кружить дальше, пока Вера не вскрикнула:

— Я вспомнила! Нас учили, что легче переносить схватки в коленно-локтевой позе.

— Вера, а скорую вызывать вас не учили? — Я в очередном ауте.

— Убери с коврика столик.

Подошел к дивану и отодвинул стеклянный журнальный столик, стоящий на небольшом ковре перед ним.

— Помоги мне, дай руку.

Протянул Вере ладонь, опираясь на которую, она аккуратно опустилась на колени, а затем поставив ладони на ковер, чуть прогнулась в пояснице, и замерла в этой идиотской позе.

— Что ты стоишь?

— А что я должен делать? — Удивленно развел руками, стоя над Черничкой и внимательно наблюдая, готовый подхватить ее в любую секунду. Мне почему-то казалось, что ее руки, не выдержав, подогнутся, и тогда она упадет прямо на Еву.

— Вставай сзади и массируй поясницу, — сквозь стон выдала она.

Закатил глаза к потолку и, молча опустившись на колени позади нее, начал массировать Верину спину. Даже я, совершенно далёкий от этого кошмара, видел, что схватки становились все чаще, а боль сильнее.

— Выше, — тихо прошептала Черничка. — От поясницы до лопаток, сможешь?

— Попробую. — От напряжения у меня на лбу выступил пот, но я, не обращая на него внимания, плотнее пристроился к Вере сзади и осторожно продолжил массаж, доходя пальцами до лопаток, а затем возвращаясь обратно к пояснице.

Похоже, данная поза теперь надолго будет вычеркнута из моих эротических фантазий!

За этим занятием нас и застал Смолин.

— Что здесь происходит?

— А ты не видишь? Рожаем! — зло прорычала Вера, не поворачивая головы.

Я же не спешил отвечать. Ждал его следующих действий, продолжая массаж и краем глаза наблюдая за Олегом. Судя по всему, Смолин был на грани нервного срыва. И фиг его знает, как поведет себя этот чокнутый самец, увидев, что я лапаю его рожающую самку.

— Я вызвал скорую. Ты сможешь спуститься на первый этаж самостоятельно?

Он подошёл к нам, не отрывая взгляда от моих рук, и я, не делая резких движений, убрал их от Вериной спины. Быстро встал и отошёл от этой парочки подальше.

— Думаю, да. Влад, помоги мне встать.

Бросил взгляд на Смолина и, подняв бровь, пожал плечами. Типа я тут ни при чем, это у Черники кукуха съехала.

— Давай я сам тебе помогу, — на удивление спокойно сказал Олег и перехватил Веру за плечи, помогая сесть, а затем и встать, подхватив под подмышки.

Сделав пару шагов вперёд, я подстраховал их на всякий случай.

— Ты считаешь время? Через сколько и как долго идут схватки?

— Какое время?! Мне кажется, они беспрерывны. Я один шарообразный комок боли, — тихо, но возмущенно прошептала Вера.

— Хорошо, хорошо. Пойдем потихоньку.

Они вышли из кабинета, а я, подхватив Верину сумку, пошел за ними.

На улице нас уже ждала скорая. Олег помог жене забраться в машину и передал ее в руки врача. Затем залез сам и, обернувшись ко мне, протянул руку за сумкой. Сунув ее ему в руки, я выдохнул с облегчением.

— Удачи. Надеюсь, Ева не будет долго тянуть и мучит мать, — выдал напутствие. — Я дико рад, что не буду первым, кого увидит твоя дочь.

— Я-то как рад! — хлопнул меня по плечу Олег. — Спасибо!

Смолин уже закрыл дверь, когда я сообщил ему вдогонку:

— Черничке нравится массаж от поясницы до самых лопаток! Массируй нежно!

Перед тем, как захлопнулась дверь скорой помощи, увидел кулак Смолина, направленный в мою сторону.

Как только скорая скрылась из вида, перешел через дорогу в сквер. Найдя пустую лавочку, сел и наконец-то расслабился, раскинув руки на ее спинку и закрыв глаза.

Это же надо случиться такой подставе! В страшном сне не мог себе представить, что со мной может произойти что-то подобное.

И всё-таки в этом что-то было. Несмотря на мое, мягко скажем, прохладное отношение к детям, я уже чувствовал, как эта маленькая девчонка проникла в мое сердце, отвоевав с боем для себя целую полку, расположилась там и свесила ноги.

Ближе к одиннадцати вечера мне позвонил счастливый новоявленный отец и сообщил, что Ева появилась на свет, как и планировалось, двадцать пятого числа, весом три килограмма триста граммов и ростом в пятьдесят один сантиметр. Первым, кого она увидела, когда открыла глаза, был доктор.