Я - первый

34

Глаза открывать страшно, за окном в самом разгаре тёмная ночь. Я не спала ни секунды, хотя глаза держала закрытыми всё время, думала лишь о том, что бы не вдохнуть слишком громко или не зашевелится слишком резко, всё выжидала когда Артур уснёт покрепче. Стоит ли оправдывать его? Снова?

Надо бежать. Вот что я знаю наверняка.

Аккуратно, подымая позвонок за позвонком встаю, страх отзывается холодом по спине, стараюсь не поддаваться панике, встаю носками на пол, чтобы воплотить свой план в жизнь.

Напрягаю память, где пол особенно скрипит, обхожу опасные места, словно кошка, и подхожу к розетке. Пару движений и мой телефон болтается на зарядном проводе, сменив пароль, отключаю. Карандашом пишу заготовленные строки на цветастой салфетке и цепляя пальцами рюкзак покидаю комнату, в которую уверенна больше никогда не вернусь.

Каждый шаг отдается стуком сердца. Скрип половых досок откликается в мозгу. Только бы все спали! Пожалуйста, только спите! Молюсь и по-детски скрестив пальцы пробираюсь к выходу.

Дверь, замок, приводящий в чувство холодный влажный воздух. Бегу так, будто за мной гонится стая диких волков.

У меня было около трёх часов, что бы спланировать свой, как бы страшно это не звучало, побег. Самый сложный этап позади, осталось добраться до аэропорта и сесть в самолет.

Благо хоть не успела разобрать рюкзак. Столько всего произошло за эти сутки, что на это просто не хватило сил. Всё самое важное тут: карта, паспорт, таблетки, сменная лёгкая одежда и солнцезащитные очки. Думала последние будут защищать мои глаза от палящего флоридского солнца, а не от отметины, так удачно поставленной новоиспеченным женихом, по факту, не им конечно, а душевым краном, но сама бы я на него вряд ли так налетела.

Налички аккурат хватило для того, что бы добраться спустя несколько часов в аэропорт и купить кофе. Как же мы привыкаем к гаджетам, вот нет с тобой смартфона, и кажется не живешь вовсе, как в вакууме находишься, так и хочется в карман залезть. Но не оставив его, он бы всё понял слишком быстро, а жертвуя близкого друга, я выигрываю драгоценное время.

Самолеты подымаются и садятся сменяя друг друга, и этот вид, уносящих сотни людей в небо, завораживает. Вчера я тоже любовалась небом, звездным и чистым, находясь в объятьях любимого. Вчера любимого. Или давно любимого. А вообще, любимого ли?

Солнце подымается выше, накаляя мои нервы до предела. От нервозности начинаю грызть ногти, как тогда, когда папа уезжал в очередной рейс, или тогда, когда не появлялся на пороге дома, когда мы сидели с мамой в нарядных платьях и прическах, пока не раздавался звонок: Поломались, буду через неделю-две. И так по кругу. Годами.

Как оказалось, Артур еще смог здорово меня удивить. Страх, разочарование, сожаление и снова страх за свою жизнь, я впервые так была напугана, когда ты кажешься не живым человеком, а мелким насекомым, которого сейчас растопчут и глазом не моргнут. Глаза его были красные и бешеные, зубы-сжаты и казалось сейчас, разлетятся в стороны от той силы с которой он их сжимал, а когда-то родной и любимый голос был не человеческим: хриплый, озлобленный, звериный. Я думала он узнал… но нет, боюсь даже представить, что бы он сделал со мной, расскажи я ему тогда всё на пляже.

Потом конечно он очнулся, будто ему противоядие вкололи, и начал меня целовать и извинятся, но вот ту себя, в тот момент, я уже никогда не забуду и не прощу. И сколько бы лет мы небыли вместе и какие бы чувства я не испытывала — прогрессия наших отношения была нерадостная. Я начала его бояться.

Аэропорт Тампа встречает привычным этому месту шумом: стук колёс чемоданов, плач и крик детей, пиликанье служб и красивый женский голос, объявляющий рейсы. Пытаюсь успокоится и не так нервно вертеть головой и всматриваться в лица. Ну что ему здесь делать? Спит наверное еще. Местная полиция решит еще, что везу в себе пару пакетиков чего-то запрещенного, а мне эти разбирательства вообще сейчас не надо. От этой мысли становится совсем дурно. Осекаю себя.

До посадки остался всего час, ни маникюра ни ногтей у меня уже нет. Коленки мокрые от того, что я постоянно вытираю свои мокрые ладошки. Когда объявляют посадку я сломя голову бегу к гейту, что бы поскорее оказаться в том месте, которое унесёт меня подальше отсюда. Унесёт в родной, пробирающий кости холод, который я надеюсь, заморозит всю боль и обиду, и возможно она, подобно заразе на теле, отпадет как от криотерапии, и со временем я перестану думать, о них… двух братьях, которые чуть не погубили меня.

Мне дали самое крайнее место в самолете, и это шикарный бонус на фоне всего происходящего сегодня. За ширмой бизнес, который уже ожидает пледы и подарочные наборы. Самолет начинает заполняться людьми, голосами, шагами, и я пристегнув себя ремнями, наконец-то успокаиваюсь, здесь он не достанет, и склонившись виском к иллюминатору проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь от того, что меня трясёт. Боюсь открыть глаза и увидеть того зверя, который еще несколько часов назад делал со мной тоже самое. Турбулентность, это всего лишь она. По ту сторону-дождь, за окном серо и мрачно, значит скоро буду дома. Живот больно сводит и я понимаю, что сегодня еще не была в туалете, очень боялась что прослушаю посадку, это конечно невозможно, но мало ли, рисковать не хотелось.

Пробираюсь к коридору через влюбленную парочку, сидящую со мной в одном ряду, и направляюсь к мигающим зелёным сигналам. Шею ломит от неудобной позы, в которой я вырубилась, и что бы хотя бы немного унять боль, разминаю её прямо на ходу. От того как сразу становится легче закрываю глаза. Кайф. Наверное я очень увлеклась зарядкой, потому как уже через секунду моя голова делает очередной поворот вперед и потеряв бдительность я тут же во что-то врезаюсь. Очки слетают и я быстро приседаю что бы поднять их и скорее вернуть на место, даже если они будут разбиты. Откуда мне знать насколько большую территорию захватила та синяя прелесть возле глаза, пока паря в небе я спала и как обычно, сильно отекала.

— Элеонор? — басит знакомый голос и я холодею. Опускаю взгляд вниз, огромные чёрно-белые найки.