Я тебя у него заберу (СИ)

15. Ты кто?

Стою посреди спальни. Самой ненавистной комнаты в доме. Мне здесь плохо! Хочется орать и блевать от густого воздуха, смешанного с напряжением. Забило к чертям всю глотку. В страшном бессилии сжимаю руки. Едва себя сдерживаю, чтобы не наброситься на Влада.

— Не кипи. Успокойся.

Устало снимает рубашку. Небрежно бросает на кровать. Достает свежую и неспеша надевает. Сволочь чистоплотная. Забив в горло ругательства, наблюдаю за мужем. По телу перекатываются напряженные мышцы, шея вздута, перекрещена венами. Рот плотно сжат и тем не менее, Владу удается разговаривать ровным голосом. А я на взводе.

— Я спокойна! — оглушительно визжу.

Пусть немного, но становится легче. Будто пробку сорвало и немного стало свободнее.

Гад!

Вернул меня, вырвал из рук Романа, как будто нашел вещь, которую потерял. Теперь положил на полочку и успокоился.

— Это хорошо. Побудь одна, — гасит гнев под маской. — Мне нужно отлучиться. Разберусь с падалью, что отключила камеры.

— Какие камеры?

— Ты не знаешь? — с желчью. — Они по всему дому. Горский подкупил или запугал. Разберусь сейчас. Но имей в виду. Это была последняя оплошность. Теперь с камерой на шее будешь ходить. Поняла? — ожидаемо срывается.

Его голос звенит от ярости. Уже знает, кто отключил камеры. Быстро. Я не погружалась в вопрос, мне главное было сбежать. Но Кристовский на то и Кристовский, чтобы знать все. Сжимаю от безысходности виски. Ломят ужасно.

Огрызаюсь, слова вырываются сами собой.

— Я устала от этой грязи, Влад! Пойми, мы не любим друг друга. Тебе лучше отпустить меня к Горскому! Причем тут камеры. Ну пойми же наконец! Все равно бы ушла рано или поздно.

Он смотрит на меня холодно, его глаза два совершенных куска льда. Отмерев, пригнувшись зверем, размеренно идет ко мне. Приблизившись, рычит прямо в лицо.

— Почему же тогда герой Роман не отвоевал тебя прямо сейчас? Почему так легко отпустил? Разве он не должен был бороться за тебя, чтобы оставить рядом с собой? Свалился, как мешок с говном. Тренированный, блядь, наш фейс! — на каждом слове рокот повышается.

Последние звуки грохотом отдаются в ушах. Не знаю, что ответить. Я в шоке от всего, что происходит.

— Ты ударил его, — оправдываю Горского.

— Должен был сдохнуть и ударить в ответ. Он же считает тебя своей, — зрачки полыхают, как у демона. Рот искривлен в презрительной гримасе. — В конце концов пристрелить меня мог бы. Почему он этого не сделал, Рита?

Пытаюсь что-то говорить, убедить Влада, что Горский найдет способ вернуть меня. В беспамятстве убеждаю наперекор аргументам Кристовского.

— Он все равно заберет, понял? — рублю, когда слова заканчиваются.

— Да что ты, — коротко. — Уверена? — слово падает между нами.

Замолкаю резко. Вокруг резонирует волнами злости и надсадного бешенства. Влад буквально излучает шквал исступления. На глазах лицо мужа меняется. Становится опасным и непредсказуемым. Слышу скрип зубов, нечеловеческий звук пугает до дрожи. Ошарашено встречаюсь взглядом. Глаза Кристовского сужены. В них полыхает огонь адского пекла.

— Прекрати, — шепчу.

Я не слышу его дыхания. Только вижу, как вздымается волнами грудь. Она ходуном ходит, кожа натягивается, еще немного и лопнет сейчас.

— Влад. Ты меня пугаешь.

От страха начинает шуметь в ушах. Не знаю, чего именно боюсь, но становится по-настоящему страшно. Судорожно хватаю воздух. Время будто застыло. Влад вибрирующим изваянием нависает сверху.

— Хватит.

Хватаюсь за стол рукой. Задеваю что-то и это что-то падает и оглушительно разбивается. Спасительный звук возвращает Кристовского в сознание. Он медленно моргает, фокусируясь на моем лице. По щеке идет мелкая судорога.

Влад замечает мой испуг, нечеловеческий страх в моих глазах.

— Ты думала, я могу тебя ударить? — сипло спрашивает, в голосе звучит недоумение. — Ты за кого меня принимаешь? Я никогда не причиню тебе боль.

— Разве?

— Представь себе, — отходит на полшага назад. — Бить женщину? Я по-твоему кто? Падали кусок?

— Ты был в шаге, — дрожащим голосом напоминаю.

— Я был в шаге, чтобы вернуться и раздавить спасителя, Рит, — сквозь зубы цедит. — Поняла? Даже после попытки побега я разбираюсь не с тобой. С ним. Думал до тебя дошло.

Снова вижу странные крапинки в глазах. Они мерцают, отражают что-то древнее и дикое. Пытаюсь унять дрожь, тело не слушается. Всплыла еще одна грань его сложной, пугающей натуры.

Он контролирует все, даже свои собственные инстинкты, когда дело касается меня. Выходит, не позволит себе опуститься до банальных драк, потому что это признание слабости, а Влад не терпит слабости. Ни в себе, ни в других.

И что думать теперь?

Я разрываюсь мыслями. Как там Рома? Не сильно пострадал? Кто ему поможет? Можно с ума сойти от беспокойства. И дома ад кромешный.

— Даже не думай, — предупреждает Влад.

— О чем? — вскидываюсь.

— О нем не думай, — предупреждает. — Все равно ничего не выйдет. Не позволю.

Черт тебя побери!

Смотрю на него, пытаясь разглядеть за нарастающей яростью и контролем хоть что-то человеческое, что могло бы оправдать действия. Но вижу лишь отражение своей собственной значимости. Уверен в себе, как господь бог. Рома теперь кажется далеким, смазанным. Безумно за него переживаю. Влад же здесь, реальный, осязаемый, грозный и опасный.

Но несмотря ни на что. Сопротивляюсь, как могу. Добавляю в голос твердости.

— Он найдет способ, — повторяю, голос все равно немного дрожит, — не оставит меня. Ты не можешь держать меня здесь силой вечно. Мы не нужны друг другу.

Влад усмехается, в язвительной усмешке нет веселья.

— Силой? Я не держу тебя силой, Марго. Я возвращаю то, что принадлежит мне. Горский показал свою слабость. Он не смог удержать тебя. Не смог бороться. Думаешь, достойный соперник для меня?

Пытливый взгляд скользит по моему лицу, словно пытаясь прочитать мысли.

— Ты говоришь, что не любишь меня. Я понимаю. Меня тяжело полюбить. Но ты и к нему не бежала с распростертыми объятиями, когда он тебя украл, верно? Ты не кричала от счастья, что наконец-то свободна. Что-то не заметил твоей оглушительной радости. Сама не знаешь чего хочешь. Разве не так? Ваша история случилась давно! Давно! В одну реку дважды не входят.

Его слова обжигают, как раскаленное железо. Я чувствую, как внутри меня что-то ломается. Он прав? Внутри борется непонятное сомнение. Списываю все на давление со стороны. Столько лет жить в уязвимости, Кристовский меня просто ломает сейчас. Навязывает свое видение, но теперь все. Хватит. Я сама могу решать.

— Ты не понимаешь, — шепчу, чувствуя, как слезы подступают к глазам. — Ты специально все говоришь. Все можно. И в реку, и в море, и в океан. Хватит меня держать! Горский меня любит. Он знает, что такое любовь, понял? Ты не знаешь! Ты не способен!

— Любит? — Влад наклоняет голову, взгляд становится более пронзительным. — И эта его либофь привела к тому, что не смог отстоять тебя? Мозгов хватило лишь на то, чтобы подло увезти. Но как сохранить сокровище и отстоять от разбойников? Никак! Прекрасно. А дальше? Подумала, что дальше? Я задавал тебе вопрос, какого хрена Горский не появился раньше? Ты не смогла ответить. Ты даже не подумала о пресловутом «почему»! — вспыхивает зрачками снова. — Ждал пока разбогатеет и обрастет связями? Спешу тебя расстроить. Он заебется мои препоны обходить. Не ему со мной тягаться. Сил не хватит.

Муж делает шаг ко мне, инстинктивно отступаю. Его присутствие давит, заполняет собой все. Я чувствую себя загнанной в угол, без возможности выбраться.

— Ты говоришь, что устала от грязи, — продолжает, его голос становится тише, но от этого не менее угрожающим. — Но ты сама в ней погрязла, Марго. Ты позволила ему украсть себя. Ты позволила манипулировать тобой. Ты позволила себе быть игрушкой в его руках. Кому как ни мне понимать, как это происходит.

— Неправда! — вырывается сразу же.

Не хочу слушать. Зажимаю руками уши.

— Правда в том, что ты здесь, — Влад обводит взглядом комнату, словно оценивая свою собственность. — Ты будешь здесь, пока я не решу иначе. А Ромаша больше не имеет к тебе никакого отношения. Он показал свою неспособность. Не надо ломать то, что же выстроено. Не советую. Наш брак часть бизнеса, Марго.

От бессилия заряжаю Кристовскому по плечам кулаками, пытаясь найти хоть какую-то ниточку понимания, хоть проблеск сочувствия. Но вижу лишь сталь. Холодную, неприступную сталь его воли. Яркие крапинки в глазах снова мерцают, словно предвещая что-то.

Крапинки… Крапинки…

Что-то, что пока не могу понять начинает пугать до глубины души. Я чувствую, как сердце сжимается от страха, но одновременно и от какого-то странного, болезненного любопытства. Что скрывается за этой маской контроля и власти? Что заставляет так себя вести? И что будет, когда решит, что я больше не принадлежу ему?

Пристально всматриваюсь.

— Рита, — делает ко мне шаг.

— Не подходи! Не называй меня так.

— Марго, посмотри на меня.

Впиваюсь в его глаза. Там… впервые за время нашего брака меня будто по голове бьет.

Я стою, ноги приросли к полу. Сердце колотится где-то в горле, мешая дышать, что-то не так. Что-то неуловимо пугающе неправильно.

Мозг отказывается принимать очевидное. Лицо — его лицо. Те же скулы, тот же изгиб губ, даже легкая родинка на щеке.

Но глаза… Боже, его глаза. Я знаю эти глаза наизусть. Я видела их тысячи раз. В них какая-то дикая, непонятная игра света. Мелкие, золотистые крапинки, словно искры, танцуют на фоне привычной синевы. Моргаю, пытаясь стряхнуть обман зрения, но крапинки не исчезают. Они живые, они двигаются.

Я будто проснулась. Я будто заново вижу. Я… Я… вижу то, чего раньше не видела.

— Ты… Ты не… он.

Сама не верю, что произношу фантасмагорический бред.

Но это все, что могу сказать.

— Кто ты?

Влад бледнеет. Ноздри расширяются и порхают. Да, все так и есть. Он напряжен и, кажется, впервые растерян.

Мне же не кажется, да?

— Не сходи с ума.

И снова тоже впервые! Почти человеческий голос. Почти как в обычной жизни, которой никогда не знала.

Влад широкими шагами идет на выход и быстро закрывает дверь. Ключ проворачивается.