Я тебя заколдую (СИ)

Глава 36

Взглянув последний раз, на застывших в напряженных позах друг напротив друга мужчин, Софья бросилась вон из оранжереи. Слезы застили глаза. В голове билась одна единственная мысль. Нужно найти барона Строганова. Наверняка, Василий попросит именно его быть секундантом. Ее Воронцов слушать сейчас не станет, но может, прислушается к Никите. Нужно во что бы то ни стало, не допустить этой глупой дуэли. Если кто-нибудь из них погибнет, она никогда не простит этого себе. Найдя Никиту Александровича в зале, Софья, задыхаясь от быстрого бега, ухватила его за руку.

- Никита, ты должен помешать этому, - с трудом выговаривая слова, обратилась она к нему.

- Бог, мой, Софья Алексеевна, что это с Вами? На Вас лица нет. И чему я должен помешать? – удивленно молвил Строганов.

- Его светлость, Василий Андреевич, завтра на рассвете собрался стреляться с паном Валевским, - выпалила Софья, немало не заботясь о том, что их могут услышать.

- Тише, - прошипел Никита, хватая ее за руку повыше локтя и отводя в сторону, - Расскажите толком, что случилось.

Соня сбивчиво рассказала о том, что произошло в оранжерее. Никита окинул ее укоризненным взглядом.

- Боюсь этому я помешать не в силах, - ответил он, - Езжайте домой, Софья Алексеевна, и молитесь, чтобы завтра утром никого не убили. Надеюсь, Воронцов решил только проучить этого поляка, в противном случае…

Домой Соня вернулась в буквальном смысле больная от переживаний. Воображение рисовало ей картины одну страшнее другой. Но должен, же быть какой-то способ помешать им, поубивать друг друга. Она не спала всю ночь. Василий домой так и не вернулся. Задремала она под утро, сидя в кресле около окна. Очнувшись от дремы, вскочила на ноги. Мысль, пришедшая ей в голову, ужаснула ее, но она не видела другого выхода. Не станут же они стрелять друг в друга у нее на глазах. Переодевшись в мужское платье, Софья бегом бросилась к конюшне. Она сама оседлала Утреннюю звезду. Девушка понятия не имела, где именно собрались встретиться ее муж и пан Валевский, но где находится Лесной парк, знала хорошо. Молясь про себя, чтобы не опоздать, она послала лошадь в галоп. Стук копыт по мостовой эхом отражался от стен домов в сером предрассветном сумраке. В воздухе разлилось ощущение весны. Было на удивление тепло и сыро. Соня выехала за город. В ушах свистел ветер. Капюшон плаща давно свалился с головы, и распущенные волосы развивались за ней словно траурное знамя. Впереди чернел лес. Въехав под своды вековых деревьев, она пустила кобылку шагом, чутко прислушиваясь к малейшему шороху. Ей послышалось, что где-то неподалеку заржала лошадь. Не раздумывая, она повернула туда, в самую глухую часть парка. Чем ближе она приближалась, тем сильнее билось сердце. Страх подгонял ее. Вспоминая последний взгляд супруга, она понимала, что он вряд ли решил просто проучить Владислава, как изволил выразиться Никита Александрович.

Впереди показался просвет. Поляна, поняла она. Пришпорив лошадь, она рванулась туда. Она сразу увидела их. Оба были только в белых рубашках. Неподалеку неподвижно замерли секунданты. Первым должен был стрелять Валевский. Расширившимися глазами она смотрела, как Владислав поднимает руку, в которой зажат пистолет. Не было сил смотреть на это. Соскользнув с лошади, она бросилась к Василию.

- Нет! – звенящий крик разорвал тишину.

Рука Валевского дрогнула. Прозвучавший выстрел был подобен грому в утренней тиши. С испуганными криками взметнулась стая ворон. Что-то сильно толкнуло ее в спину, обожгло. Софья ощутила, как все вокруг завертелось все быстрее и быстрее, как какая-то сумасшедшая карусель. Она не чувствовала боли, темнота сразу поглотила ее сознание. Не видела она, как бросив на землю пистолет, Василий опустился рядом с ней на колени. Обняв ее, он с искаженным от страха лицом взирал на замершие черты. Пан Валевский шатаясь как пьяный, дошел до ближайшего дерева и тяжело привалился к стволу. Слезы текли по его лицу. Никита словно очнувшись от кошмарного сна, бросился к застывшей на талом снегу супружеской паре.

- Куда он попал? – побелевшими губами, выговорил он.

- Не знаю, - хрипло прошептал Василий.

Отняв руку от ее спины, он увидел кровь.

- Зови этого лекаря сюда.

Пожилой врач, которого частенько приглашали на такого рода встречи, уже спешил к ним, покинув теплый экипаж.

- Отойдите молодые люди, Вы мне только мешаете, - грозно глянув на виновников происшествия, произнес он, - Ваша супруга жива еще, Ваша светлость, но нужно торопиться, больше пока я Вам ничего не могу сказать.

Василий поднял жену и широким шагом направился к экипажу. Никита придержал дверцу. На душе его светлости творилось черт знает что. Страх потерять ее навсегда смешивался со злостью и гневом на нее, превращаясь в гремучую смесь. Как она посмела явиться сюда, рисковать собой!? Он наклонился к ней, прислушиваясь к едва заметному дыханию. Воронцов чудовищным усилием воли удержал себя в руках, чтобы не кинуться на поляка и не задушить его на месте.

Софья сама виновата в том, что случилось, не место женщине на дуэли, там, где все решается с помощью оружия. Он бы сам умер тысячу раз, только бы не держать сейчас на руках ее безжизненное тело. Хотелось завыть как волку от безысходности, охватившей его. Его светлости казалось, что лошади двигаются слишком медленно, а кровь вытекает из раны слишком быстро. Рукав его рубашки уже насквозь был пропитан ею.

Бледный как смерть дворецкий открыл ему двери трясущимися руками. Князь со своей ношей на руках поднялся прямо в свою спальню. Пожилой доктор семенил следом за ним. Он попросил принести ему теплой воды, чистой ткани для перевязки и бренди.

- Бренди? – удивился Воронцов.

- Это для ее светлости, если вдруг она придет в себя, - пояснил он.

Когда все необходимое было доставлено, его светлость без всяких церемоний выпроводили из комнаты. Спустя час врач вышел.

- Рана неопасная, Ваша светлость, - обратился он к князю, - Будь это мужчина, я бы не сомневался в благополучном исходе, а так все в руках господних, - вздохнул он, - Слишком много крови было потеряно.

Соня пришла в себя поздней ночью. Первым кого она увидела, открыв глаза, был ее муж. Василий сидел в кресле около кровати, подперев голову рукой. Она попыталась подняться, но чудовищная боль не дала ей сделать, ни малейшего движения. Тихий стон, сорвавшийся с пересохших губ, разбудил погрузившегося в дрему князя. В одно мгновение он оказался рядом с ней. Взяв в руку ее ладонь, он прижался к ней губами.

- Софи, не бросай меня, - прошептал он, - Не оставляй меня.

Она почувствовала, как горячая слеза упала на тыльную сторону кисти.

- Больно, - выдохнула она.

- Знаю, родная, потерпи.

Приподняв ее за плечи, он осторожно поднес к потрескавшимся губам стакан с какой-то жидкостью.

- Что это? – прошептала она, уловив едва заметный уже знакомый ей запах.

- Настойка опия, - ответил князь.

- Не надо, - попыталась она отвернуться.

- Без нее будет намного хуже, поверь мне, я знаю, о чем говорю, - уговаривал ее Василий.

Софья сделала несколько глотков. Через некоторое время он ощутила, как сознание притупилось, боль не исчезла совсем, но стала не такой сильной. Она снова провалилась в сон. Воронцов всю ночь просидел рядом с ней, и только утром его сменила Дарья, горничная ее светлости.

Тем же утром его светлость князь Воронцов был вызван к государю, до которого дошли слухи о дуэли и о том, чем она закончилась. Входя в покои императора, Василий Андреевич заметил пана Валевского. Польский граф был бледен. Потухший взор свидетельствовал о том, что он уже имел разговор с государем. Пану Валевскому было предложено покинуть пределы империи без права, когда-либо снова переступать ее границы. От более жестоких мер его спас только его статус посла иностранной державы.

Александр сурово сдвинув брови, вглядывался в лицо троюродного брата.

- Василий Андреевич, Вы меня сильно разочаровываете в который раз, - начал он.

- Полностью признаю свою вину и готов понести заслуженное наказание, - ответил Воронцов.

- Думаю, достаточным наказанием для Вас стало положение Вашей супруги, в котором она оказалась не без Вашей помощи, Ваша светлость, - ответил император, - Учитывая то, что и граф Валевский избежал наказания, которое должен был бы понести, я желаю, чтобы Вы удалились от двора в имение до тех пор, пока скандал, вызванный Вашим недостойным поведением не утихнет.

Высказавшись, государь жестом отпустил его.