Я тоже тебя люблю

8

Моника облизнула пересохшие губы. Слова Стива почему-то вызвали дрожь. До этого она не думала ни о чем, кроме наслаждения от поцелуев. А надо было подумать. Пусть наивна, пусть невинна, но не глупа же.

— П… прости меня, — беспомощно промолвила Моника, ненавидя себя за то, что причинила ему боль. — Наверное, я веду себя как ребенок.

Увидев ее напряженное лицо, Стив хрипло ругнулся, резко сел и закрыл глаза. Оставь он их открытыми, опять потянулся бы к ней — поцеловал, схватил, поднял, соблазнил, прежде чем она сообразила бы, что к чему.

И вдруг он почувствовал на руке ее теплое дыхание, а через мгновение и губы Моники. Она прижала его ладонь к своей щеке. Стив ощутил ее дрожь и неожиданно понял, что Моника охвачена страхом и растерянностью не меньше, чем страстью. Это мгновенно его отрезвило.

— Тут нет твоей вины, — прошептал он и нежно ее обнял. — Это я виноват. Я знал, куда мы идем. Ты — нет. Вот не знал только, что могу так хотеть женщину, как хочу тебя. Это застало меня врасплох. — Стив провел губами по ее щеке, почувствовав слезы. — Не плачь, детка. Все в порядке. Теперь я знаю тебя лучше. Я не сделаю того, чего ты не захочешь. Можешь получить столько моих поцелуев, сколько пожелаешь. Только не бойся меня. Я ничего не возьму у тебя силой. Ты ведь и сама это знаешь, правда?

Эти слова успокоили Монику. Но еще больше успокоили ласковые, нетребовательные поцелуи, которыми Стив осыпал ее лоб, щеки, нос и уголки рта. Вскоре она глубоко, протяжно вздохнула и обмякла на его груди. Стив перекинул волосы Моники себе за спину и пожалел, что одет, — не мог ощутить их нежность, как почувствовал их тяжесть. Тогда, повернувшись, зарылся лицом в светлые душистые пряди.

Моника заметила, какое наслаждение это ему доставило. Она вспомнила, что, когда проснулась, он так же купался в водопаде ее волос. Потом вспомнила, как несколько недель назад он целовал ей ладони, скользил языком между пальцами, нежно покусывал кожу. Представила, что, наверное, так же будет ласкать и все тело… И тут на нее опять нахлынула обжигающая волна. Когда подул ветерок, она даже вскрикнула от его легкого как перышко прикосновения ко все еще обнаженной груди.

— Моника, — прошептал Стив.

Повернувшись, она увидела, что он смотрит на ее грудь.

— Ты достаточно мне доверяешь, чтобы позволить коснуться тебя опять?

— Да. Нет. Ох, Стив, конечно, я тебе доверяю, но не хочу, чтобы тебе стало хуже. Это нечестно, что ты страдаешь, когда мне так хорошо.

— Все в порядке, — сказал он бодро, дотрагиваясь до ее колена. Затем его рука прошлась вверх по бедру, талии Моники и замерла над грудью. — Все в порядке, детка! Нам обоим будет хорошо. Если ты этого хочешь.

— Этого? — переспросила она звонким голосом, раздираемая противоречием между вечным девичьим опасением и лихорадочным жаром, прожигающим тело до самых костей.

Стив улыбнулся.

— Если хочешь моей руки, моего рта, пьющего, пробующего тебя на вкус…

Он наклонился, почти касаясь губами алого бутона. Но не тронул, а подул на него, словно это была свечка на именинном пироге. От такой дразнящей ласки Моника засмеялась и тут же сдавленно вскрикнула, потому что ее грудь оказалась в теплой ладони Стива. Однако он по-прежнему не замечал напряженного розового кончика, будто не знал, как тот жаждет ласки.

Моника бессознательно приподнялась, чтобы сократить расстояние между его ртом и своей грудью. Стив повернул ее и вновь распростер на одеяле. Затем сгреб массу в беспорядке разметавшихся волос и запустил левую руку в их шелковистое тепло, наматывая потихоньку на пальцы. Голова Моники от этого запрокинулась, спина выгнулась дугой, белоснежные груди с розовыми сосками приблизились к лицу мужчины.

— Вот так, детка — пробормотал Стив, понуждая ее придвинуться еще ближе к его рту. Медленно-медленно склонился над грудью, но не спешил касаться ее, невзирая на молчаливую мольбу Моники. — Да, выше. Так тебе понравится еще больше. А значит, и мне.

Она чуть приподнялась, достав наконец соском губ Стива. Тогда он коснулся его жарким, влажным кончиком языка. От этой неожиданной ласки Моника выгнулась, словно туго натянутый лук. Его правая рука скользнула вниз, под нее, обнимая и поддерживая, а рот медленно поглотил сначала тугой розовый кончик, потом целиком бархатистый кружочек груди. Зубы Стива превратились в нежные тиски, заставившие ее извиваться от наслаждения. Она вонзила ногти в мощные плечи и начала при каждом выдохе выкрикивать имя Стива в такт движениям его языка, горячо ласкавшего то одну, то другую грудь, но воспламенявшего все ее тело.

— Не останавливайся, — простонала она, извиваясь под Стивом от пульсирующих ударов в сосках. — Пожалуйста, не останавливайся!

Жадный поцелуй в губы оборвал эту мольбу. Моника с жаром ответила на него, желая вжаться в Стива всем телом и сотрясаясь от этого желания. Он с силой надавил на нее животом, грудью, плечами, чтобы остановить ее безумные метания, медленно преобразить их в ритмичную поступь акта любви. Моника не протестовала. Она хотела этого не меньше, чем он. Никогда еще ничего ей не хотелось так сильно! И тут почувствовала, что его бедра устраиваются у нее между ног, властно их раздвигая. Внезапно Стив прижался к низу ее живота. Моника вскрикнула, испугавшись нового ощущения.

— Тихо, детка, тихо, — сказал он, стараясь унять собственное волнение. — Все в порядке. — Не выпуская ее из объятий, повернулся на бок, принялся нежно поглаживать шею, спину, ягодицы. Такая ласка скорее успокаивала Монику, чем разжигала в ней страсть. — Вот так, солнышко. Обними меня. Спешить некуда. Сейчас мы только двое на всем белом свете. И время в нашем распоряжении.

Голос Стива был мягок и тих, несмотря на то, что тело его при каждом прикосновении девичьей груди пронизывала дрожь. Он расстегнул свою рубашку и едва удержался от стона, когда налитые соски девушки погрузились в густой ковер волос на его груди. Давно взбунтовавшаяся плоть уткнулась в обтягивающие джинсы, но Стив изо всех сил старался не обращать внимания на ее настойчивые требования. Помнил — Моника в своей невинности и искренности заслуживает гораздо большего, чем торопливые действия плохо владеющего собой мужчины.

— Ты такая красивая! — обдал он теплым дыханием ухо девушки. Затем осторожно куснул его, наслаждаясь тем, что Моника не устраняется от ласк. Погладил по спине, прижимая к себе, потер грудью о грудь. — Тебе нравится чувствовать меня?

Моника растерянно засмеялась. Она больше не пугалась неожиданных ощущений, которые охватывали ее. Зато испытывала любопытство, беспокойную неутоленность чувств, преображающее все вокруг наслаждение.

— Чувствовать тебя — приятнее всего на свете. А тебе нравится…

Она умолкла, потому что в этот момент колено Стива оказалось у нее между ног, вновь раздвигая их. Теплое твердое мужское бедро прижалось к мягкому телу. Моника непроизвольно вскрикнула, посмотрела на Стива затуманенными глазами. Ощущение было не столь острым, как в первый раз, но все равно непередаваемо приятным.

— Нравится что?.. — переспросил Стив, не прекращая движений между ее бедер, давая возможность Монике привыкнуть к такой ласке.

— Т… тебе нравится, когда тебя трогают? — с трудом выговорила она срывающимся голосом.

— Да. — Он поцеловал ее. — Хочешь меня потрогать?

— Да, но…

— Но?

— Я не знаю как, — призналась Моника, закусив губу. — Я хочу, чтобы тебе было так же хорошо, как мне от того, что ты делаешь.

Стив на мгновение прикрыл глаза, борясь с желанием притянуть ее руки к твердой жаждущей плоти.

— Если мне станет еще лучше, — заявил он почти грубо, — все может кончиться, — и лукаво улыбнулся. — Прикоснись ко мне. Где угодно. Везде. Трогай, как только захочется. Мне это просто необходимо, детка. Ты не представляешь, как я в этом нуждаюсь.

Моника поднесла дрожащую руку к его лицу. Очертила пальцами темные дуги бровей, нос, мочку уха. Услышав, как он судорожно вздохнул, прикоснулась к ней ртом. Затем с изяществом кошки обвела кончиком языка всю ушную раковину и ощутила, как Стив содрогнулся.

— Тебе это нравится, — заключила Моника.

— О, не знаю! — ответил он. — Почему бы тебе не попробовать еще разок?

Она озадаченно взглянула на него, улыбнулась.

— Дразнишь?

— Нет, детка. Это ты меня дразнишь.

Моника сомкнула зубы на мочке уха, переняв эту ласку у Стива, а он застонал.

— Мне перестать тебя дразнить? — встрепенулась она.

— Спроси через часок.

— Часок? — удивилась Моника. — Люди могут вынести столько наслаждения?

— Не знаю, — сознался он, — но стоит умереть ради того, чтобы это выяснить.

Следующие слова Моники прозвучали невнятно, потому что губы ее были заняты исследованием его шеи, но Стив не стал уточнять. Просто повернул голову, чтобы было удобнее. А через мгновение отодвинулся, быстро скинул рубаху и, не глядя, отшвырнул ее в сторону. Однако, когда вновь обернулся к Монике, испугался. Она уставилась на него так, словно сроду не видала обнаженного по пояс мужчины.

— Надеть обратно? — тихо спросил Стив.

— Что?

— Рубаху. Надеть обратно?

— Ты замерз?

Низкий звук, вырвавшийся у Стива, мало походил на смех.

— Ни черта подобного! Просто у тебя такой удивленный вид…

— Я вспоминала тебя у ручья. Ты плеснул воду на грудь и плечи, а когда выпрямился, капельки сверкали на солнце, как бриллианты. Мне очень хотелось их слизнуть. Тебе это понравилось бы?

— Деточка, — прошептал он.

Потрясенный признанием, Стив поцеловал ее, лаская медленными движениями языка. Наконец, понимая, что его самообладание на пределе, неохотно отпустил. Распластавшись на одеяле, заложил сплетенные руки под голову, чтобы пальцы не тянулись к розовым кончикам груди Моники, и хриплым голосом спросил:

— Насколько у тебя хорошая память?

— Говорят, очень хорошая.

— Закрой глаза и вспомни каждую капельку воды, которую видела на мне. Сможешь?

Прикрыв глаза и мечтательно улыбаясь, Моника ответила:

— О, да!

— Тогда они твои, все до одной. Остается их только взять.

Она взглянула на распростертого перед ней Стива. Он посмеивался, но в глазах было столько ожидания ее ласки, что у Моники перехватило дыхание. Она склонилась к нему, и оба вздрогнули, когда ее губы коснулись его тела.

— Тут была одна, — сказала девушка, целуя ямочку под шеей. — И здесь… и здесь, — продолжала она, передвигая губы от ключицы к центру груди. — И туткрохотная серебряная капелька.

Розовый язычок коснулся середины груди, пробравшись к горячей коже сквозь густые колечки волос. Стив закрыл глаза.

— Капельки скатились до самого пояса, — объяснила Моника.

— О господи, надеюсь, что так.

Она улыбнулась и продолжила ласки, пробуя губами и языком упругость его кожи. Дойдя до пояса, остановилась. Стива так и подмывало сказать, что вода просочилась в одежду, скатилась до самых пят. Но Моника уже осыпала поцелуями плоский живот над самым ремнем.

Стив плотнее переплел пальцы под головой, чтобы не потянуться к девушке. А она, дотронувшись губами до пупка, медленно поднялась обратно к плечам. У него вырвался вздох разочарования.

— Ты пропустила несколько капель, — заметил он.

— Да? Где? Здесь? — спросила Моника и коснулась языком ключицы.

— Ниже.

— Здесь? — Ее губы захватили и шаловливо потянули курчавые волосы на груди.

— Уже ближе. Теперь чуточку вправо.

— Вправо от тебя или от меня?

— В любую сторону, солнышко. Ты найдешь.

Внезапно Моника поняла.

— Конечно. Как я могла забыть, что вода собралась здесь?

Она отыскала губами плоский сосок и стала ласкать его языком, как это он делал с ней.

Вскоре Моника обнаружила, что под мышкой волосы у Стива нежны как пух. Их необычайная мягкость заворожила ее. Пальцы вновь и вновь возвращались к ним, в то время как рот терзал маленькую жесткую каплю соска. Не в силах долго выносить эту сладкую муку, Стив разомкнул руки, обхватил и притянул Монику так, что она оказалась сидящей на нем верхом. Только глянул на полностью обнаженную грудь, как кончики ее напряглись. Стив понял, что Моника хочет его прикосновений не меньше, чем он.

— Стиви?

— Иди ко мне, малышка моя, — прошептал он.

Она медленно наклонилась, груди легли ему прямо в ладони. Пальцы Стива отыскали соски, заставив Монику содрогнуться от неожиданного наслаждения. Вскрикнув, она стала непроизвольно извиваться в руках Стива, а он все подтягивал и подтягивал ее вверх по своему телу. Наконец Моника увидела, как приоткрылся его рот, мелькнули на мгновение зубы, а потом и язык опалил сосок, унося всю ее в плен жаркой ласки. Она со стоном распростерлась на теле Стива, отдаваясь во власть любви.

Не переставая ласкать грудь, Стив провел руками по пышным ягодицам Моники, слегка вжимая в них пальцы. От этой новой ласки она вся обмякла, растаяла. А длинные мужские пальцы все продолжали бродить по телу то вверх, то вниз, заставляя ее трепетать. Просунув большие пальцы под нижний край импровизированных шорт, Стив дотронулся до обнаженного тела.

— Стиви! — вскрикнула Моника, почувствовав, что его пальцы продвинулись еще выше.

— Что? — пробормотал он, поворачивая голову, чтобы приласкать другую грудь.

— Я… как пьяная.

— И я тоже, детка.

— И ты?

— Ну конечно!

Моника успокоенно засмеялась.

— Это… хорошо?

— Нет, — ответил он, продолжая играть ее грудью. — Это больше чем хорошо. Это просто невероятно и чертовски сексуально. Всю свою жизнь я скучал по тебе и даже не знал об этом.

Моника ахнула от нового прикосновения Стива к соску. А в это время другая его рука двинулась дальше между ее ног, ладонь легла на пах. По телу тысячью осколков разлетелось новое наслаждение. Моника беспомощно зашевелилась, осыпая Стива водопадом сияющих волос.

— Это место, где живет бархатная лихорадка, — прошептал он прямо ей в губы. — Ты чувствуешь ее жар, солнышко? Горячий, сладкий и прекрасный…

Моника задрожала под его ладонью, а Стив тихонько застонал. Ее тело ответило лучше всяких слов.

Вот и застежка шорт перестала преграждать ему путь. Затем последовал звук расстегивающейся молнии. Ласково, неотвратимо его пальцы потянули шортики вниз. Моника не произнесла ни звука, когда по ногам скользнула ее последняя одежка. Теперь девушка лежала на Стиве совершенно обнаженная, открытая солнцу и мужскому взгляду, пылавшему ярче небесного светила.

— Стиви?

— Тише, детка. Все в порядке, Я не сделаю ничего неприятного тебе.

Моника прерывисто выдохнула и расслабилась, тесно прижавшись к нему.

— Вот-вот, — пробормотал Стив. — Просто расслабься и наслаждайся солнышком, пока я буду наслаждаться тобой.

Уже через несколько мгновений стеснительность обнаженной девушки исчезла под лучами солнца и нежными мужскими руками. Она вздохнула и даже потянулась. Ей неудержимо захотелось погладить Стива так, как гладил он ее, но, когда пробежала руками от его плеч к талии, наткнулась на джинсы.

— Так нечестно, — сказала она.

— Ничего, переживу, — не понял Стив.

— Я про твои джинсы.

— А что с ними такое?

— Они мне мешают!

Секунду стояла напряженная тишина. Потом Стив спросил.

— Ты уверена?

— Да, — просто ответила Моника. — Совершенно!

Стив застыл — он наконец-то понял, о чем говорила Моника.

— Это не обязательно, — проворчал он.

— Я так хочу доставить тебе наслаждение!

Не выпуская Монику из объятий, Стив повернулся на бок и нежно ее поцеловал.

— Ты уже приносишь мне наслаждение, — сказал он хрипло.

Потом встал, снял сапоги, носки, расстегнул пряжку ремня и посмотрел на Монику.

Она лежала на боку, волосы разметались в беспорядке, розовые соски выглядывали из-под бело-серебряных прядей. Внизу виднелся бледный треугольник коротких кудрявых волосиков.

— Тебе еще не поздно передумать, — сказал Стив, не зная, говорит ли он то, что думает.

Моника улыбнулась.

Не сводя с нее глаз, Стив расстегнул молнию джинсов, стащил их вместе с трусами. Отбросив одежду в сторону ногой, встал затаив дыхание и моля бога, чтобы Моника оказалась готова к возможному потрясению. Еще никогда в жизни он не возбуждался так сильно. Ему хотелось, чтобы это порадовало ее так же, как его самого, но она была невинна, он боялся испугать девушку.

Глаза Моники раскрывались все шире и шире, пока не превратились в аметистовые озера. Она смотрела, как бешено бьется кровь в жилке на виске Стива, на горле и гораздо ниже, там, где жестко выдавалась плоть.

Он отвернулся, потянулся за только что снятой одеждой.

— Нет! — запротестовала Моника, привстав на колени в облаке разлетающихся волос. Обвила его ноги руками, прижалась лицом к бедру. — Я не боюсь. Я видела мужчин почти без ничего, но не… не… Это просто поразило меня.

Стива била мелкая дрожь от прикосновения шелковых волос.

— Это? — осипшим голосом переспросил он.

Подняв глаза, Моника посмотрела ему в лицо и вдруг поняла, что инстинкт ее не обманывает: Стив никогда не обидит ее, как бы велика ни была его страсть.

— Вот это, — сказала она и легонько провела щекой по всей длине его твердой, торчком стоявшей плоти. — Вот что меня поразило.

— Детка, — прошептал Стив, падая на колени, потому что ноги перестали его держать. — Ты меня до смерти доведешь. Я не могу дождаться.

Его руки пробрались сквозь занавес длинных волос, обхватили сзади бедра, приподняли и придвинули их поближе. У нее захватило дыхание от этих рук, которые двигались вниз, проникая с каждым разом все дальше между ног, чуть сильнее их раздвигая.

— Знаешь, каково мне было, когда ты потерлась о меня щекой? — спросил Стив, куснув ее ухо, а потом лизнув его кончиком языка.

— H-нет.

— Вот так, — прошептал он.

Его ладонь плавным движением прошла вниз по ее животу, пальцы раздвинули тугие завитки в поисках влажного, невероятно нежного уголка тела. Моника едва удержала готовый вырваться стон. С каждым скользящим движением пальцев Стива она дрожала все сильней. Закрыв глаза, покачивалась перед ним, как цветок на ветру.

— Обними меня за шею, — прошептал он, проникая в нее дальше, готовя к предстоящему гораздо более глубокому соединению их тел.

Моника слепо повиновалась, прильнула к нему, вцепилась в него, потому что сейчас только он единственный был реален в том зыбком мире, который все быстрее и быстрее кружился вокруг. Она не испытывала ни неловкости, ни смущения от все возрастающей интимности его ласк, потому что первобытный жар, разбуженный Стивом в ее теле, сжигал ее всю.

— Вот так, детка. Держись за меня покрепче и следуй за мной. Я знаю, куда мы идем.

Отыскав чувствительный бутончик, скрытый в мягкой плоти Моники, Стив принялся его возбуждать. Теперь девушка открыто стонала при каждом его круговом движении, чувствуя, как по телу расходятся мерцающие жаркие волны. Наконец ей показалось, что больше этого не вынесет, — чаша наслаждения переполнилась.

— Да, — сказал он, куснул ее за шею так, что остались крохотные отметинки, и стал возбуждать Монику своей твердой плотью. — Еще раз, детка. Еще. Раздели со мной все. Так будет легче и тебе, и мне, нам обоим. Вот так. Да.

Моника едва слышала его слова. Они обволакивали ее, соединяли со Стивом так же верно, как его крепкие руки. Он приподнял девушку, затем бережно уложил на одеяло. Стив лежал меж ее ног, не касаясь влажной плоти, пробужденной им к жизни. Глаза Моники открылись, голова беспокойно, лихорадочно зашевелилась.

— Стиви?

— Я здесь. Я весь здесь. Этого ты хочешь?

— Да, — прошептала она, протягивая руку вниз, чтобы дотронуться до его интимного места, как раньше он трогал ее.

Стив содрогнулся, прикрыл глаза. Ощущение маленькой руки Моники, охватившей плоть, оказалось более волнующим, чем можно было представить.

— Детка, — прошептал он, — позволь мне…

Он накрыл рот Моники губами со всем пылом заживо сжигающей страсти. Когда языки их соприкоснулись, начал медленно входить в нее, пока не почувствовал преграды.

— Стиви! — прошептала она. — Стиви…

Он скользнул рукой между их соединенных тел и продолжил ласкать девушку, медленно покачивая бедрами.

Внезапно Моника застонала от жара, исходящего от руки Стива и его твердой, тугой плоти. Он медленно заполнял ее собой, бережно продвигаясь, пока наконец по ней не растеклось наслаждение, столь сильное, что она полностью в нем растворилась. Ей хотелось сказать, что она больше не вынесет этого, что она сейчас просто умрет, но он все ласкал ее, толчками двигаясь в ней. Потом застыл, смакуя мучительное удовольствие от полного погружения.

— Моника, — простонал Стив. — Детка…

Ее глаза медленно открылись, затуманенные, еще не вернувшиеся в реальный мир.

— Я думала… думала, это будет больно, — тихо призналась она.

— Оно и было, — хрипло ответил он. — Но боль потонула в таком наслаждении, что ты ее не почувствовала. А сейчас больно?

Он опять медленно задвигался. У нее вылетел короткий вздох — его имя.

— Еще, — попросила она. — О, Стив, еще. Или тебе от этого не так хорошо?

— Хорошо? — Стив содрогался, полностью погружаясь в Монику и выходя из нее. — Этого… словами не передашь. Идем со мной, детка…

Он двигался, мучительно оттягивая завершение, сдерживаясь изо всех сил. Никогда еще Стив не чувствовал ничего, что могло бы сравниться с жаром бархатного тела Моники, никогда не испытывал такой глубокой разделенности физической любви. И даже не подозревал, что способен на такое мощное всепоглощающее чувственное возбуждение, которое испытывал сейчас. Хотелось, чтобы это никогда не кончалось.

Ее крик сообщил ему, что она уже переступила грань восторга и зовет его. Он желал прийти к ней и одновременно желал остаться там, где был, раздувая сильнее пылающий огонь. И вдруг пронизанная цветными сполохами тьма закружила его, тысячи невидимых искр ударили по натянутым до предела нервам, возвещая, что он тоже достиг предела, вершины, апогея наслаждения. С громким хриплым стоном Стив изогнулся, до упора погрузился в жаркое тело и подчинился сладкому неистовству, требовавшему немедленного высвобождения.

Его последней ясной мыслью было, что он солгал, потому что не знал, куда они идут. Моника привела его туда, где, как ему казалось, он еще никогда не был — в райские кущи…