Ярмарка невест

31

Чарли с разбегу кинулся в объятия Марджори. Она крепко обняла мальчика и обратила его внимание, что в комнате находится Раштон.

Чарли со времени своего знакомства с Раштоном, несмотря на последующие печальные события, часто вспоминал джентльмена, который позволил ему править великолепными серыми лошадьми и щелкнуть кнутом у них над головами.

— Мистер Раштон! — в восторге выдохнул Чарли, увидев его. — А где же ваши прекрасные лошади?

— Внизу, мой мальчик, — ответил Раштон. — Может быть, ты хочешь заставить их пробежаться туда-сюда по улице?

— Еще бы не хотеть! — вскричал Чарли. Он посмотрел на Марджори своими огромными сияющими серыми глазами и немедленно начал упрашивать ее позволить ему идти. Она позволила, но велела ему не слишком докучать мистеру Раштону.

— Не буду, не буду, честное слово, не буду!

Раштон пересек комнату и взял Чарли за руку, глядя на мальчика с удивительно мягким выражением лица. Марджори чувствовала, как ее сердце переполняет ощущение счастья при виде подобной нежности в глазах Раштона. Она гордилась им в эту минуту. Сейчас она видела то лучшее в нем, за что, собственно, и любила его.

То есть как это? Что за нелепые мысли?

«За что она и любила его».

Марджори не могла поверить, что именно это она и подумала про себя. Внезапно ей стало совершенно ясны ее чувства к Раштону. Она наконец поняла, что любит его.

Она любит его.

Она влюблена в Грегори Раштона. Это было невозможно, и все же приходилось это признать. Увы, таково было истинное состояние ее души и сердца. Если быть честной перед собой, то случилось это вовсе не сегодня, а прямо тогда, когда он впервые ее поцеловал в несчастной повозке миссис Кэмли.

Ее сердце так сильно забилось от посетившего ее откровения, что она прижала руку к груди и ахнула, вскрикнув:

— Святые небеса! Что же я натворила?

Ее следующая мысль несколько обеспокоила ее. Отвечал ли ей Раштон взаимностью? Если верить его объятиям, то, конечно, да. Но мужчины так отличались от женщин. Они без малейших угрызений совести позволяли себе много вольностей.

Любил ли он ее?

— Ах, боже мой, боже мой, — произнесла она вслух, качая головой. Изумление и смятение — вот что было отныне в ее душе. Если вдуматься, Раштон и был именно таким человеком, за которого она когда-то в своих девичьих грезах мечтала выйти замуж. Он великодушно и нежно относился к детям, он заставлял ее забыть в своих объятиях все на свете, он был тверд и честен, умен и образован, он был, наконец, упоительно красив.

— Марджи, дорогая, — окликнула ее Дафна. — Ты белая, как гусыня. Тебе плохо? Мне принести твой флакон с нюхательными солями? — Она все еще стояла у двери и теперь хмурясь смотрела на сестру.

— Нет, пожалуйста, не надо. Уверяю тебя, я совершенно здорова. — После своих уверений она упала в кресло у стола и в отчаянии дернула себя за выбившуюся прядь волос. Дафна, подойдя поближе, мягко положила ей руку на плечо.

— Раштон, как обычно, говорил тебе неприятные вещи?

— Нет, нет! — выдохнула Марджори, чувствуя что-то вроде восторга. Совершенно особенное состояние. — Он самый деликатный человек, какого я когда-либо знала.

— Деликатный? — переспросила Дафна. — Ты уверена, что говоришь о Раштоне? Разве не из-за него нас вышвырнули из дома миссис Кэмли?

— Дафна! — рассерженно воскликнула Марджори. — Мы потеряли работу у миссис Кэмли, потому что тебя обнаружили в библиотеке, когда ты целовалась с лордом Сомерсби, или ты забыла?

Дафна закусила губу. С виноватой улыбкой она сказала:

— Я едва не забыла. Как странно!

— Какая же ты простушка! — воскликнула Марджори. — Как ты могла забыть такое…

Она бы, конечно, продолжила, но тут в дверях появился Брокли и заявил, что, если барышни Чалкот принимают посетителей, им хочет нанести визит сэр Литон-Джонс.

Марджори взглянула на Дафну и мимолетно подумала, полюбила ли ее сестра баронета. Щеки Дафны слегка порозовели, когда она посмотрела на Марджори.

— Нам надо принять его, как ты думаешь? — спросила Дафна, краснея все сильней.

— Да, да, — рассеянно произнесла Марджори, но, поймав взгляд Дафны, обрадовалась. Разве мог быть больший признак привязанности ее сестры к сэру Литон-Джонсу, нежели этот чрезмерный румянец, так выгодно подчеркивающий белизну ее лица? Она сжала руку Дафны и сказала Брокли:

— Пожалуйста, проводите сэра Литон-Джонса в гостиную. Мы сейчас туда придем и принесем для него немного хереса — я знаю, что он его любит.

Когда Брокли поклонился, молча повернулся и скрылся в коридоре, Марджори встала. Она расправила юбки из кисеи с узорами в виде цветов и спросила:

— Где тетя Лидди? Я думала, она вместе с тобой и Чарли.

— Она наверху, думаю, лежит в достели. Она жаловалась на чудовищную головную боль.

— Надеюсь, она не заболеет еще больше.

— Не думаю. Она что-то сказала о бесполезной детской болтовне, из-за которой у нее вот-вот лопнет голова. Самое смешное, что, когда я попросила Чарли помолчать из уважения к бедной тете Лидди, она сказала: «Я имела в виду не Чарли!» Правда, странно? Как ты думаешь, что она хотела сказать?

— Я бы объяснила тебе, Дафна, но сейчас меня волнует только то, что сэр Литон-Джонс ждет нас слишком долго.

— О да, конечно! Надо сейчас же пойти к нему!

Судя по голосу Дафны, Марджори решила, что будущее ее сестры скоро устроится. Она взяла ее за руку и повела в гостиную. Сэр Литон-Джонс рассматривал в лорнет портрет миссис Вэнстроу в молодости.

— Здравствуйте, сэр! — окликнула его Марджори. — Надеюсь, мы не заставили себя ждать.

— Вовсе нет, — сказал он, кланяясь молодым дамам. Его брови были подняты в знак изумления, когда он в смятении указал лорнетом в направлении портрета.

— Знаете, Брокли, который работает у вашей тети, сказал мне, что это портрет миссис Вэнстроу. Правда, она тут моложе на несколько лет? Я ему не сразу поверил. Хотя зачем ему лгать. Так что, видимо, так и есть. — Сестры улыбнулись, а сэр Литон-Джонс продолжил:

— Я лишь иногда улавливал некоторое отдаленное сходство. Совершенна удивительно. Прошу вас, только не говорите об этом ни слова миссис Вэнстроу. Она снимет с меня голову, если узнает, как я изумился. Но зато теперь я хорошо понимаю ее поведение. Она ведет себя, как могла бы себе позволить такая женщина, — он указал на портрет. — Скажу вам по секрету, ваша тетя все еще считает себя такой!

Марджори могла мысленно с ним не согласиться.

Но она не хотела плохо отзываться о тете и вежливо ответила:

— Она была красивой, правда? Но как ваши дела? Садитесь поудобнее. Я попросила Брокли принести немного хереса.

Баронет сел на диван поближе к камину, скрестил ноги и поблагодарил ее за заботу о его комфорте. Затем он нервно повертел в руках лорнет и как-то по-отечески, как подумала Марджори, улыбнулся Дафне. Она собиралась спросить о его здоровье, когда он вдруг подал Дафне какой-то странный знак, дернув головой в направлении двери, как будто хотел, чтобы она ушла.

Дафна живо вскочила на ноги и, выразив свою озабоченность здоровьем тети, настояла на том, что пойдет и посмотрит, как там тетя Лидди.

Произошло что-то странное и не совсем понятное.

Впрочем, Марджори объяснила это себе по-своему. Она полагала, что сэр Литон-Джонс неплохо знает характер отношений между сестрами. Марджори, в сущности, была Дафне как мать. Значит, он собирался формально просить руки Дафны. Подумав, она решила, что скорее ему следовало обратиться с этим к миссис Вэнстроу. Все же она пришла в восторг, ведь все шло так, как она надеялась. Бог с ними, с этими тонкостями. Сэр Литон-Джонс вполне мог просить разрешения жениться на Дафне и у нее.

Марджори сидела в кресле, отделанном гладким красным шелком, прямо напротив баронета. Ее сердце билось в ожидании предложения, она начала нервно расправлять юбки платья. Пытаясь завязать вежливую беседу, она заговорила о том, как низко стоит солнце над горизонтом, и поинтересовалась, не думает ли он, что сегодня один из лучших летних дней. Его ответ испугал ее.

— Как я могу думать о таких пустяках, дорогая Марджори, когда мое сердце вот-вот разорвется.

Ее смутило слишком серьезное выражение его лица. И кстати, почему он назвал ее «дорогой». Дерзость его тона и замечание о состоянии его сердца были бы простительны, если бы речь шла о Дафне.

— Сэр, — тихо начала она. У нее пересохло в горле. — Я не могу понять, что вы имеете в виду.

Она поощрительно улыбнулась, надеясь, что он наконец объяснится. Вдруг он встал с дивана и, прежде чем она успела понять, в чем дело, упал к ее ногам, взял ее руки в свои и начал произносить слова, полные любви.

Сперва Марджори удивилась, зачем же так унижаться? Разве он не знал, что она и тетя с радостью выдадут за него Дафну? Но вдруг она осознала, что произошла огромная ошибка — его выбор пал вовсе не на Дафну!

— Я был терпелив, моя дорогая, драгоценная Марджори, но я не могу больше сдерживать чувства, которые переполняют мое сердце. Я решился. Я спрашиваю вас, Марджори Чалкот, сделаете ли вы меня счастливейшим из людей, согласившись стать моей женой?

Марджори была рада, что сидит в кресле. Она была уверена, что в противном случае непременно упала бы в обморок.

— Вы шутите, — прошептала она, пытаясь высвободить руки из его мучительно крепкой хватки. Но он не желал ее отпускать.

— Я говорю очень серьезно и совершенно отказываюсь верить, что вы не замечали моих чувств на протяжении всего этого времени. Скажите же, что это не так! Я убежден в глубине души, что вы ко мне неравнодушны. Хотя я чаще бывал в обществе вашей красавицы сестры, все же каждый раз вы так радостно приветствовали меня, что только дурак не понял бы вашего ко мне отношения. В ваших глазах было столько любви. Она звучала в каждом вашем великодушном слове, и я полагал, что лишь из робости вы не решаетесь поощрять меня дальше. Вы ждали моих признаний. Поэтому я решил заговорить об этом. Уверен, это наше общее заветное желание. О моя дорогая Марджори, скажите, что вы станете моей!

С этими словами влюбленный баронет встал и, быстро прижав ее к себе, страстно обнял и пылко поцеловал в губы.

Мистер Раштон несколько минут назад видел, как сэр Литон-Джонс вошел в дом. Он действительно собирался разрешить Чарли провести лошадей туда и обратно по улице, но обнаружил, что ему почему-то очень хочется вернуться в дом миссис Вэнстроу. Он чувствовал, что происходит нечто странное. Сэр Литон-Джонс, известный своим благопристойным поведением, легко выскочил из фаэтона, что-то насвистывая.

Насвистывая!

Раштон подумал, что, быть может, план Марджори выдать Дафну за добродушного баронета увенчался успехом. Но что-то говорило ему, что это невозможно. Раштон уже несколько недель пытался определить, что в этом направлении получается у Марджори. Когда сэр Литон-Джонс бывал в обществе Дафны, Раштон наблюдал за той парой, чтобы понять, не поразил ли их Купидон своими стрелами. Но, увы, баронет часто зевал, беседуя с Дафной, если только он заранее не знал, что за ними наблюдает Марджори.

Поэтому, хотя Чарли и просил его еще раз объехать вокруг «Полумесяца», он строго сказал, что пора возвращаться.

Странно, но дверь ему открыл лакей, а не дворецкий. Когда они с Чарли поднялись на второй этаж в гостиную, он увидел Брокли на лестничной площадке перед гостиной. Тот нес серебряный поднос, на котором стояли графин с хересом и один стакан.

Брокли жестом отослал лакея и одним движением руки распахнул дверь.

— Боже мой! — пробормотал про себя Брокли, едва не выронив поднос при виде неслыханной сцены в глубине элегантной комнаты.

Раштон мягко отстранил дворецкого и увидел, что сэр Литон-Джонс грубо обнимает Марджори и та явно наслаждается его поцелуями.

Чарли дергал за полу его сюртука, настойчиво добиваясь ответа на вопрос:

— Почему этот человек кусает тетю Марджори?