38

— Значит, тебе никто не сказал? — спросила миссис Раштон, глядя на сына широко раскрытыми глазами поверх стакана с хересом.

— Я не часто покидал дом, как тебе очень хорошо известно. Так что, вполне понятно, я не слышал самые последние сплетни. Что я не могу понять, так это, как произошло, что Марджори открыла магазин в качестве модистки! Как она могла! Разве она не подумала, что при этом будут чувствовать ее сестра или ее деверь?

— Думаю, она заботилась только о том, чтобы обеспечить себе средства к существованию. Вряд ли ей хочется рассчитывать на благотворительность Сомерсби. Сказать по правде, я восхищаюсь ею.

Раштон стоял у камина, опираясь локтем о каминную полку. Он в оцепенении покачал головой, пытаясь понять, что произошло.

— Не могу поверить тому, что ты мне сейчас сказала! Мама, ты уверена, что это так?

Она развела руками и указала на платье, которое носила.

— Марджи сшила его мне, Раштон! В ее магазине хлопочут швеи, и это самое восхитительное заведение. Все там самых сочных цветов, пурпурный, нежный оттенок персика, самые мягкие желтые цвета — в самом деле, у нее потрясающее чувство цвета и стиля! Разве ты не в восторге от моего платья?

— Я это сказал, как только ты вошла в комнату, — ответил он со вздохом. Цвет лица и моложавая фигура его матери очень выигрывали в новом платье, и его особенно поразили хорошенькие оборки по подолу. Он мысленно пересчитал их и с удивлением обнаружил целых семь рядов.

— Так это последняя мода, все эти оборки?

— Отделка рюшем, мой милый. Но, конечно, я не ожидала от тебя таких знаний. И если это не модно, то скоро может вполне оказаться модным! Она совершенно замечательна, ты знаешь.

Раштон опустил голову на руку и рассеянно провел пальцами по черным волосам.

— Да, я знаю, — тихо ответил он.

Последние несколько недель, занимаясь только делами поместья, он то и дело мыслями возвращался к Марджори. Он знал, что она удивительна и достойна восхищения. Он за всю свою жизнь не встречал такой женщины, как она. Очень жаль, что ее происхождение и состояние так незначительны. Он даже думал, не сделать ли ей предложение теперь, когда Сомерсби поднял из безвестности имя Чалкотов, женившись на ее сестре.

Но все же это нисколько не уменьшило его недовольства браком Сомерсби или к возможному собственному браку с Марджори. Любовь никогда не должна править чьей-то жизнью. Он был в этом уверен.

На сердце Раштона как будто лежал камень. Он доблестно пытался жить в соответствии с этим правилом, но его наказывала реальность каждого дня. Ему так не хватало общества Марджори, что ему стоило геркулесового усилия удержаться от приказа подать экипаж, чтобы помчаться в Бат. Он хотел ее видеть, быть рядом с ней, целовать руку, видеть ее оживленные от удовольствия глаза, слышать ее выговоры, ее смех, ее шепот! Он страстно желал снова ее целовать.

Она вторглась даже в его сны. Однажды в середине одного особенно выдающегося полуночного сна он коснулся губами ее губ, снова испытывая те потрясающие ощущения, которые он так запомнил во время их последнего поцелуя.

Это чувство разбудило его только для того, чтобы понять, что он здесь один, весь мокрый от пота и чувствует себя так, будто сходит с ума. Ему отчаянно была нужна Марджори, но всякий раз, когда он думал о браке с ней, его сердце сжималось от горя, которое он не мог полностью понять. Он все время помнил, что его отец пришел бы в ужас от такой непредусмотрительной женитьбы сына.

Когда он понял, что его мать встала, он воскликнул:

— Что? Ты уходишь? Так скоро?

— Я чувствую, что должна, — ответила она. — Вижу, что тебе надо о многом подумать. Я только надеюсь, что у тебя в доме все в порядке?

— Да, конечно, — ответил он, ошеломленный тем, что не расслышал ни одного ее слова за последние десять минут, судя по часам на каминной полке. — Даже с каналом дело наконец идет на лад. К следующему лету работа над ним будет закончена.

— Тогда с твоих плеч будет снята огромная тяжесть, — пошутила миссис Раштон. — Теперь, прошу тебя, проводи меня до экипажа. Надеюсь увидеть Марджори раньше, чем вернусь в мой городской дом. Пожалуй, заеду к ней в магазин. Знаешь, у нее есть комната наверху, где подают чай ее любимым постоянным клиентам. Очаровательная маленькая комната с зелеными ставнями и…

Он перестал слышать голос матери, представив себе аккуратно одетую Марджори, чьи прелестные глаза рассматривали гостей с той открытой, прямой манерой, которая была так для нее характерна. Его охватило такое сильное чувство тоски, что он не смог сдержать глубокий вздох.

— Я не потерплю этого, Грегори! — вдруг вскричала его мать, беря его за руку и нежно ее сжимая.

Он взглянул на нее. В этот момент они шли через сводчатый вестибюль, соединявший прихожую с гостиной.

— Чего ты не потерпишь? — спросил он ошеломленно. — Я чем-то тебя обидел?

— Да, очень сильно! — сказала она, насмешливо надув губы.

— Как же так?! — воскликнул он. Хотя он видел, что она, несомненно, его просто дразнит, он чувствовал, что во всем этом есть доля правды. Что-то мучило его мать.

Ей понадобилось немного времени, чтобы собраться с мыслями. Наконец она начала:

— Не знаю, как именно это сказать, но я теперь уверена, что ты слишком близко принял к сердцу кое-что из наставлений отца. Я знаю, что его семья — твоя семья — это старинный род, который восходит к 1066 году. И таким старинным и достойным родом можно по праву гордиться. Но меня очень опечалит, если ты позволишь этому обстоятельству управлять твоим суждением или твоим сердцем. — Она снова сжала его руку и нежно посмотрела на него. — Если хочешь знать, от меня не ускользнуло, Грегори, то, что ты любишь Марджори, а она — тебя. Мне не нравится видеть, как ты подвергаешь опасности свое счастье из-за старомодных вещей.

Он был потрясен.

— Она занимается торговлей, мама. Это для тебя ничего не значит?

— Не так уж много, раз это я взяла в аренду ее магазин.

— Ты… что? — вскричал он, не в силах поверить своим ушам.

Она кивнула и улыбнулась.

— Да, мой дорогой. Я хотела помочь ей. Когда она покинула дом тети, я узнала, что она сняла комнаты в довольно бедной части города. — Она объяснила подробнее положение Марджори. — Представь, она хотела следующие несколько месяцев откладывать каждый грош, чтобы открыть свой магазин. Теперь каждый раз, когда я посещаю ее заведение, я думаю о моей бабушке, родители которой, если помнишь, были торговцами шелком.

Он не обратил внимание на ее воспоминание и сказал:

— Тебе не следовало поощрять Марджори идти по этой дороге.

Несколько резко она возразила:

— Ты бы предпочел, чтобы она вовсе покинула Бат и стала гувернанткой? Тогда, я думаю, что ты очень жесток. Если хочешь знать, она очень талантлива и уже добилась успеха.

— Конечно, я бы не захотел, чтобы она стала гувернанткой или чего-то в этом роде. Но ведь миссис Вэнстроу, разумеется, не могла выгнать ее из своего дома. Разумеется — нет!

— Нет, она этого не сделала. Она просила Марджори и Чарли остаться у нее. Но Марджори и слышать об этом не хотела. Она очень независимая женщина. Если ты вовремя не позаботишься об этом, какой-нибудь достойный торговец познакомится с ней, будет за ней ухаживать и сделает ее своей женой. Она слишком хорошенькая и слишком умная, чтобы долго оставаться незамужней.

Раштон чувствовал себя так, будто мать возводит его на костер.

— У меня есть долг перед этим домом…

— У тебя есть долг перед самим собой. — Когда она увидела, что он изо всех сил борется со своими чувствами, то решила нажать сильнее:

— Разве ты не знаешь, почему я предпочла жить в Бате, а не в Лондоне? Здесь так много занятных людей всех слоев общества. И больше полувека назад Красавчик Нэш выровнял несколько тонких и коварных ступеней между классами. Ты знал, например, что он часто просил супруг пэров, даже герцогинь, покинуть зал для приемов, если они, танцуя с людьми незнатного происхождения, подавали им только свои пальцы — вместо всей руки? Вот. Я вижу по выражению твоего лица, что ты немного потрясен. Это хорошо! А теперь у меня осталась лишь одна вещь, которую я хочу тебе сказать перед отъездом. Я никогда не была согласна с твоим отцом в том, что ты должен непременно заключить такой брак, который увеличит твое состояние.

— Но ты никогда ни слова об этом не говорила.

— Я чувствовала, что не стоит противоречить наставлениям твоего дорогого папы относительно того, чтобы ты был ответственным владельцем земель Раштонов — до сих пор. Женись на Марджори, Раштон. У тебя будет мое благословение и… и кроме того! Ты сделал бы миссис Вэнстроу такой счастливой!

При этом последнем замечании он вздрогнул и у него вырвался смешок.

— Ты почти убедила меня, мама, упомянув тетю Марджори. Это убийственный аргумент.

— Я тоже решила, что это поможет, — ответила она с милой иронией. — Она скажет мне, что известие о твоей помолвке с ее племянницей окончательно выбьет почву из-под ног миссис Притчард. О, я чуть не забыла тебе сказать. Миссис Притчард наконец устроила брак Оливии. Они скоро вернутся, чтобы провести Рождество здесь, в Бате.

Раштон с чувством некоторого облечения понял, что его мать искусно подвела к завершению темы о Марджори и их браке.

— Вот как, — ответил он. — Я рад за нее.

— Я думала, что ты обрадуешься. Если я не ошибаюсь, ты говорил с ней наедине в тот вечер, когда был олимпийский маскарад ее матери. Ты был прав, положив конец ее надеждам.

— Твои глаза никогда тебя не подводят? — спросил он в изумлении.

— Не часто, — весело ответила она, натягивая перчатки. — А теперь перестань разыгрывать из себя простака и, пока не поздно, отправляйся в Бат! На днях мой поверенный задавал очень недвусмысленные вопросы о Марджори.

Она озорно ему улыбнулась.

Когда, наконец, он помог матери сесть в экипаж, то слегка сжал ее пальцы и поцеловал ей руку.

— Спасибо, мама, — прошептал он. — Большое спасибо.

Загрузка...