За первого встречного?

Глава 65, в которой Катрин стояла под душем

Катрин стояла под душем и думала о Дороти. Ей было бесконечно жаль эту наивную старую деву. Худая, долговязая, бесцветная, выглядит старше своих лет. Издевательство со стороны Вонахью наряжать ее как девчонку-путану и уверять в вечной любви. А меня Леон нарядил как королеву… Он, наверное, сейчас сходит с ума, оттого что я пропала…

Господи, но что же там с Клео? Где она? На этой же яхте? Или в той яме на каменном островке? Нет, какая яма! Если бы она действительно свалилась туда, даже этот мерзавец, охранник Вонахью, не посмел бы ее бросить! Он же похитил Клео по приказу Вонахью! Теперь ясно, почему Вонахью оказался в той же гостинице, что и Клео. Девочка должна была попасть в его сети по той же схеме, как и Дороти. Вечная любовь! Все, прекращай думать, Катрин Бриссон, — о, простите, мадам маркиза де Коссе-Бриссак и как там еще? — и отправляйся на боковую. И спи. Тебе нужны силы, чтобы выбраться отсюда.

Катрин осторожно улеглась на самый краешек балдахинового чудища. Дороти не пошевельнулась и не произнесла ни слова. Катрин чувствовала, что она не спит, но решила не заговаривать с Дороти. Пусть сама справляется со своим горем.

«Тоскана» деликатно покачивалась, но шума мотора не было слышно. Жаль, что в спальне нет окна, подумала Катрин, было бы понятно, стоим мы на месте или двигаемся. Впрочем, сейчас это неважно: убежать с яхты в открытом море все равно невозможно. Нужно просто подчиниться событиям и ждать утра.

Катрин проснулась оттого, что на нее кто-то пристально смотрел. В ногах кровати стоял не кто иной, как мистер Вонахью и злобно таращил глаза.

— Доброе утро, мсье, — сказала Катрин. — Где Клео?

— Что?! — заорал Вонахью.

— Не кричите, разбудите Дороти.

— Почему вы спите вместе?! В моей постели!!! — Он даже брызнул слюной. — Что это значит?!

Но тут разбуженная Дороти спрыгнула с кровати и что-то такое выдала Риччи по-английски, отчего ее любовник взбеленился, и Катрин невольно оказалась свидетелем совершенно безобразной бытовой сцены.

Дороти и Риччи кричали друг на друга, размахивали кулаками, Дороти металась по всем коврам и тигровым шкурам, и полы распахнувшегося халата гневно бились вокруг мосластых коленок свирепой английской фурии, которая периодически бросала в спотыкавшегося об оскаленные морды Риччи то глиняное индейское божество, то бутылки и бокалы, после чего в ход пошли родственники с жертвенного камня.

Латунная рамка швейцарской тети Клары Прибабахер просвистела в миллиметре от виска Риччи и с грохотом опрокинула азиатскую литую ширму, которая упала на столбики балдахина кровати. Резные могучие столбики жалобно скрипнули, и балдахин с ужасающей скоростью пошел на посадку. Катрин едва успела выскочить из кровати, как вся архитектура вместе с балдахином восторженно заняла ее место среди подушек и одеял. Обиженная невниманием курильница выпустила серое облачко дыма. Риччи зарычал и кинулся к витрине с томагавками. Дороти швырнула в него последнего глиняного истукана, и витрина за спиной Риччи, пророкотав антиударным стеклом, с восторгом пошла трещинами.

— Риччи, Риччи! — Гарри колотил в дверь. — Полиция!

Инкрустированное блюдо из черного дерева летающей тарелкой врезалось в основание ног Вонахью. Риччи истошно завопил, перегнулся пополам и неуклюже осел на щелкнувшую пастью тигровую голову.

— Йес! — победно восторжествовала Дороти, а Гарри распахнул дверь.