За тридевять земель

Глава пятая

Дура, — укоряла она себя, когда бежала по коридору. Какой же она была дурой! Разумеется, он и есть Табинер. Кто, кроме него!

— Абби!

Она не остановилась, не повернулась, стремительно неслась к выходу.

— Абби! — закричал он еще раз, бросаясь в погоню за ней.

Она ускорила бег, но он все равно догнал ее.

— Абби!

— Не трогай меня. «Тебе нужно договориться о встрече», — так ты сказал? «Его нет», — сказал ты.

— Я не хотел, чтобы ты знала, кто я такой. — Его голос звучал устало.

— Тебе это удалось, — сказала она сквозь зубы. — Я не знаю, кто ты такой.

— Но почему ты хотела встретиться с ним?

— С ним? — рассмеялась она. — Почему не «со мной»? Ведь он это ты.

— Да, доктор ждет меня.

— Тогда тебе лучше поторопиться, — высвободив руку, она открыла дверцу и села в машину. Не глядя на Сэма, завела мотор и уехала.

От злости она не могла даже думать. Ее губы были крепко сжаты. Собрав свою сумку в спальне, она бросилась к машине и замерла. Проклятие, она не уедет! Она хочет знать, почему он солгал. У нее есть на это право. Он лгал с самого начала. Он сказал, что его зовут Сэм Тернер, что он историк. Он, конечно, может быть, и историк. Но зачем скрывать свое имя? Если он приехал в Суррей легально, зачем скрывать свое имя? Ее отец знал его, должен был знать. Иначе зачем он писал ему? Натан Табинер должен был знать ее отца. Или нет?

Совсем не обязательно. Почему Сэм задавал столько вопросов? Потому что не знал ее отца?

Стоя снаружи с сумкой в одной руке и с косметичкой в другой, глядя на скалу, она размышляла. Сэм не знал, что ее отец умер. Папа написал ему, пригласил приехать, но письмо, которое Сэм ей показал, было адресовано Сэму Тернеру.

Все еще хмурясь, она вернулась в дом, отнесла сумку в спальню и села в гостиной.

Ее отец знал Натана Табинера, потому что письмо, которое он ей оставил, было адресовано ему, Натану, не Сэму.

Был ли Натан отцом Сэма?

Подожди, подожди, подожди, — приказала она себе. — Все это только догадки. Но ведь он признался, что лгал, что не хотел видеть ее. Почему?

Она попыталась мыслить спокойно. Четыре месяца назад, когда он приехал в Суррей изучать коллекцию наград времен Крымской войны… Так он сказал. Это ложь? Возможно. Возможно, он что-то искал. Письмо? Письмо, которое она привезла с собой. Она боялась, что в нем речь идет о долгах, — вот почему она так тянула с поездкой.

Знал ли Сэм о письме? Был ли отец должен его компании? Ему нужны были деньги или?.. Но ведь он спросил бы о долге. Он не стал бы разыгрывать ее, если бы ему нужны были деньги. Хорошо. Это легко выяснить. Нужно всего-навсего прочитать письмо. Что она и сделает. Через минуту.

Не замечая, что сумерки сгущаются, она вспомнила день, когда они впервые встретились. Ничто тогда не указывало на то, что может произойти в будущем.

Табинер владел инвестиционной компанией. Может, ее отец вкладывал в нее деньги? Или он был их консультантом? Был ли Натан Табинер одним из его клиентов?

Думай, Абби, думай. Что ты знаешь о своем отце? О его прошлом? Не много.

Внезапно зажегся свет, и она вздрогнула. Сэм стоял в дверях и смотрел на нее. Его лицо было абсолютно бесстрастно.

Посмотрев на него, она спросила:

— Как Делла?

— Спит. Завтра ее будут оперировать.

Он прошел к окну и задернул занавески от насекомых. Потом включил настольные лампы.

— Я хочу знать правду, Сэм, — сказала она тихо. — Никакой лжи, никаких игр, только правду, истинную правду. Почему ты приехал в наш дом? Ты что-то искал?

— Нет, — ответил он так же тихо. Подойдя к бару, он открыл его и спросил: — Хочешь выпить?

— Нет, спасибо. Тогда зачем ты приехал?

— Посмотреть на коллекцию твоего отца.

Налив себе скотча, он сел в кресло напротив.

— Нет, это неправда, — отвергла она его ответ. — А если и правда, тогда зачем скрывать свое имя?

Он не ответил.

— Потому что кто-то в доме мог узнать его? — продолжила она.

Он опять не ответил.

Разглядывая его жесткое лицо, она думала, ответит ли он на вопросы. На все вопросы. Может быть, ее юридическое образование наконец-то пригодится ей. Мисс Хантер, обвинитель. Так, начнем сначала.

— Тебя действительно зовут Сэм? Или Натан?

Он удивленно посмотрел на нее, потом кивнул.

— А твой отец? Его тоже зовут Натан?

— Звали.

— Звали? — переспросила она хрипло.

— Да, — отозвался он хмуро. — Он умер за несколько недель до моего приезда к вам.

Обдумав сказанное, она продолжила:

— Его смерть имеет какое-то отношение к тому, что ты приехал?

Он не ответил, только смотрел в стакан.

Она вдруг почувствовала усталость.

— Хорошо. По словам мамы, ты не знал, что мой отец умер. Это правда?

— Да.

— Ты хотел увидеть его? Тебе нужно было увидеть его?

Он поколебался мгновение, потом кивнул.

— Почему?

Он вздохнул и тихо сказал:

— Я не могу тебе сказать. Что ты знаешь о моем отце?

— Ничего, но, может, мне следует что-то знать.

Его губы сложились в подобие улыбки, но в ней не было теплоты.

— Ничего. Зачем ты приехала, Абби?

— Я думаю, чтобы встретиться с твоим отцом.

— Не со мной?

— Нет.

— Почему?

Она покачала головой. Пока она не узнает, что происходит, она ничего не расскажет ему. Она знала, что это нечестно, но она вскроет письмо. Она не собирается отдавать его сыну Натана Табинера.

— Если бы ты сразу, когда я приехала, сказал мне, что твой отец умер, все было бы проще.

— Да, — согласился он. Он действительно раскаивался в обмане.

— Так ты работаешь в компании?

— Да.

— Ты ее владелец?

— Да.

— Если бы я случайно не выяснила, кто ты, я бы так и не попала на прием к Натану Табинеру? Каждый раз, когда я звонила бы, твоя секретарша отшивала бы меня?

— Да, — признал он. — Ты ела?

— Только сандвич… днем, — ответила она.

Он долго не отрывал взгляда от своего напитка и в конце концов отставил его в сторону нетронутым.

— Я приглашаю тебя пообедать.

— Я не хочу идти обедать.

— Ты вообще не ешь?

— Конечно, ем, но…

— Но не со мной?

— Нет, не в ресторанах, — пробормотала она, поднимаясь с дивана.

Он посмотрел на нее.

— Почему?

— Потому что там часто подают плохую пищу.

— Отравление?

— Да, — выдавила она сквозь зубы. — Мне кажется, мой желудок никогда не придет в норму. С тех пор я не люблю рестораны.

— Это психологическая реакция.

— Я знаю. Я пыталась себя перебороть, но не смогла.

— Звучит ужасно. — Да.

— Как насчет заказа еды по телефону? — (Она кивнула.) — Китайскую? — (Она кивнула еще раз.) — Все равно что?

Он подошел к телефону и набрал номер. Очевидно, он часто заказывал еду так, подумала она рассеянно: он знал номер наизусть.

Когда он положил трубку, она продолжала смотреть на него.

— Почему ты не хочешь рассказать мне все, Сэм? Или мне лучше звать тебя Натаном? — добавила она с иронией.

— Нет, все зовут меня Сэмом.

— Почему?

— Потому что знают, что я не люблю имя «Натан».

— Из-за отца?

— Что-то вроде того.

Он пошел в кухню накрывать на стол. Она прислонилась к стене.

— Почему бы не сказать мне, что происходит?

— Потому что я не могу.

— Это имеет какое-то отношение ко мне? — настаивала она.

— Нет.

— А к тебе?

Продолжая накрывать на стол, он повернулся к ней.

— Оставь, Абби, пожалуйста. Если бы я мог сказать тебе, я сделал бы это.

— Но ты не можешь?

— Нет.

— Потому что это затрагивает кого-то еще?

— Да.

Он повернулся к шкафу за солью и пряностями.

— Скоро привезут еду.

Они посмотрели друг на друга: она — беспомощно, он — жестко. Напряжение между ними можно было пощупать.

— Я жалею, что приехала.

— Я тоже. Уезжай завтра, Абби. Забудь обо всем.

— Забыть о тебе?

— Да.

Со вздохом она повернулась и пошла в гостиную. Она не хотела забывать его. Она хотела знать, что происходит. В гостиной она направилась к книжному шкафу и остановилась перед ним, рассеянно проведя рукой по корешкам.

— Ты сказал Грегу, что я сожалею об обмане?

— Да.

— Что он сказал?

— Не слишком много.

— Понятно, — устало кивнула она. — Мне он тоже ничего не сказал. Он нервничал.

— Потому что ты слишком умна.

Повернувшись к нему, она удивленно вскинула бровь.

— Умные женщины пугают его до смерти, — объяснил он.

Его голос тоже звучал устало.

Она не могла смотреть на него долго, потому что это причиняло ей боль. Она снова вернулась к книгам.

— Мы едва сказали друг другу пару слов. Как он мог определить, умна я или нет? В любом случае я думаю, что быть умным означает держать рот закрытым, когда нужно.

— Может быть, ты выглядишь умной. Такой уверенной в себе.

— Женщиной, которой нравится держать мужчин под каблуком?

— Да.

— Ты сказал так в Суррее.

— Я помню. И ты умная, не так ли, Абби? Дипломы по юриспруденции не дают просто так.

— Нет.

Но это требовало большой работы. Она не была слишком умной, она много работала. И это было еще одной ошибкой в ее жизни. Она пыталась быть чем-то, чем на самом деле не была. Лучше бы ей заняться домоводством, по крайней мере научилась бы готовить. А вот Сэм был ужасно умен. Грег так сказал. Меняя тему разговора, она спросила:

— А как Делла? Ты давно ее знаешь?

Держа руки в карманах, он взглянул на нее.

— Она жила по соседству, когда я был маленьким. Это дань уважения бабушке. У Деллы не было семьи.

— Поэтому ты за ней присматриваешь? — Вынув книжку, она скорчила гримаску, потому что книга была о финансах, и положила ее обратно. В его библиотеке не было никаких романов. — Она сказала, что ты разозлишься, что ты будешь сердиться на нее.

— Да? — спросил он.

— Да. Она очень приятная особа.

— Она сказала то же самое о тебе.

— Холодная мисс Хантер, — съязвила она.

— Ты не была такой.

— Трудно быть холодной, когда хочешь помочь и не знаешь, что делать, — призналась она. — Ты всегда жил на Гибралтаре?

— Кроме тех лет, когда учился в колледже и в университете.

Она заметила жучка, ползущего по полке.

— Я убила одного такого, — сказала она глупо.

— Да?

Он не удивился. Он даже не заинтересовался. Почему он должен был заинтересоваться? Засунув руки в карманы, она подошла к картинам на стене.

— Подлинники?

— Конечно.

— Мило.

— Спасибо, — сухо поблагодарил он.

Она улыбнулась беззащитной улыбкой маленькой девочки. Посмотрела на его спокойное лицо, где только глаза выражали эмоции, на его рот, который однажды целовал ее, беспомощно спросила:

— Это было игрой, Сэм? Твое поведение тогда?

Может, он ответил бы, но раздался звонок в дверь. Может, и не ответил бы.

— Как раз вовремя, — пошутила она, когда он вышел.

Абби пошла на кухню, села за длинный сосновый стол и стала ждать Сэма. Чувствуя себя ужасно, она должна была сохранять маску, притворяться. Это становилось все труднее. Может быть, чувства, которые подавляют слишком долго, в один прекрасный момент вырываются наружу, прорывают плотину? Она хотела дотронуться до него. И что такое важное, такое ужасное он знал и не мог рассказать ей? Наверное, это имело какое-то отношение к их родителям. Но какое? Деньги? Папа сделал неудачные вложения? Или это была какая-то другая финансовая операция?

— Это имеет отношение к деньгам? — спросила она, когда он вошел с коробкой в руках.

Он взглянул на нее, потом отвел взгляд.

— Нет.

— Дело не в каких-то деньгах, которые мой отец мог быть должен вам?

— Нет.

Достав теплые тарелки из духовки, он поставил их на стол и вынул из коробки несколько пакетов с едой.

— Правда?

— Да, — нетерпеливо ответил он. — Это не имеет абсолютно никакого отношения к деньгам. Перестань выдумывать, Абби.

— Потому что, даже если я докопаюсь до причины, ты не скажешь мне, права я или нет?

— Да. — Сев напротив, он принялся раскладывать еду по тарелкам. — Приятного аппетита.

Абби почувствовала восхитительный аромат, и ее желудок заурчал.

— Извини. Как долго Делла пробудет в больнице?

— Я не знаю. Несколько недель. Спасибо, что навестила ее.

Его голос звучал напряженно и неестественно. Она попыталась прочитать что-нибудь на его лице, но это было невозможно.

— Ей нужна будет сиделка, не так ли?

— Да. Я найму кого-нибудь. Ешь!

Вздохнув, она послушно принялась за еду. Потом аккуратно отложила вилку.

— Закончила?

Она кивнула, отодвинув тарелку. Он собрал посуду.

— Кофе?

— Да, пожалуйста.

Она не предложила помочь ему. Он и сам справится. Он чувствовал себя уверенно на кухне. Увереннее, чем она, подумала Абби со стыдом. Готовка не интересовала ее. Да и еда тоже. Только как средство поддержания жизни.

Он загрузил посудомоечную машину и выбросил пакеты из-под еды.

— У тебя есть девушка?

Он улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Нет, в данный момент нет.

— Братья или сестры?

— Нет.

— Хорошо, нет необходимости вдаваться в подробности.

— Не будь смешной. Зачем тебе ответы на все вопросы? На некоторые вопросы ответов нет. Ты хоть представляешь, насколько назойливой ты можешь быть?

— Да.

— Как пугающе выглядит твоя ироническая улыбка?

— Загадочная.

— Ну, загадочная. Равнодушно-загадочная.

— Тренировка.

— Извини?

— Тренировка, — повторила она. — Я часами репетировала ее перед зеркалом.

Шокированный, он уставился на нее.

— Ради бога, зачем?

— Чтобы пугать.

Вскинув брови, он продолжал смотреть на нее.

— Ничего не понимаю.

— Я знаю. Но в этом-то и весь смысл. Я не хочу, чтобы люди понимали меня. Или не понимали.

Она улыбнулась, заметив его удивление.

— Не волнуйся, Сэм, это неважно. Важно то, почему ты не рассказываешь мне правду.

— Потому что в ней нет смысла.

— Разойдемся, как в море корабли?

— Да. Я не хочу обижать тебя, — продолжил он, расставляя чашки, — я никогда не хотел обидеть тебя. Не настаивай, Абби!

— Потому что это обидит меня?

Она подошла ближе к нему. Он замер и напрягся. Потом отодвинулся.

Она дотронулась рукой до его запястья. Он схватил ее руку, словно она обожгла его.

— Не трогай меня, — воскликнул он.