За тридевять земель

Глава девятая

Абсолютно без сил, но удовлетворенные, они лежали рядом, просто глядя друг на друга. Сэм был очень серьезным.

— Не слишком хорошая основа для романа? — тихо спросил он и пояснил: — Эмоционально неполноценный мужчина и девушка, которая четырнадцать лет притворялась такой, какой никогда не была.

Абби промурлыкала:

— Может, и нет. Но ведь мы попытаемся, не так ли?

— А это имеет смысл? Пытаться?

— Я думаю, да. Все, что ни делается, все к лучшему, так, кажется, говорят.

— Говорят, — пробормотал он, — много чего говорят. Но если только один любит, что тогда?

— Тогда другой будет учиться любить.

— Ты очень уверена в себе.

Она улыбнулась.

— Нет, это только на словах я уверена. Но ведь их нужно произнести, не так ли? Иначе мир прекратит существовать. Никто никогда не будет делать что-нибудь, никто не будет рисковать, никто не будет учиться летать… И я не хочу терять тебя. — Нежно коснувшись его груди, она добавила: — Ты почти заставил меня поверить в то, что не хочешь меня.

— Но ты никак не хотела верить в это.

— Ты мне нужен, Сэм. Мне нужно касаться тебя, нужно чувствовать, нужно любить. Если ничего не получится, у меня останутся воспоминания, что я когда-то жила в сказке.

Смутившись, он спросил с таким нескрываемым интересом, что это тронуло ее.

— В сказке? Так ты чувствуешь?

— Да. Испуг и восхищение. Страх и любопытство. Потому что я никогда никому не отдавала себя полностью. Сейчас мне достаточно иметь возможность любить тебя. Я не хочу надоедать тебе. Я не прошу тебя любить меня или говорить, что ты любишь меня.

Не произноси это, предупредила она себя. Не произноси слов, о которых потом пожалеешь. Ведь однажды тебе захочется услышать, как он скажет тебе: «Я люблю тебя». Кто знает? Она посмотрела ему в глаза и спросила:

— Какой ты, Сэм?

— Эгоистичный, — прямо сказал он. — Расскажи мне о Джордже.

— Я начинаю думать, что никогда не знала его по-настоящему, — вздохнула она, переведя взгляд на потолок. — Он был добрым, или я думала, что он был добрым. Но он позволил твоему отцу считать, что ты не его сын. Отец всегда держался слишком официально. Я бы никогда не подумала, что у него мог быть роман с замужней женщиной. Он всегда был таким корректным… Он был одиноким, Сэм, — сказала она участливо. — Брак моих родителей не был заключен на небесах. Я не знала твоего отца, но Делла сказала…

— Да? — перебил он. — Что сказала Делла?

— Что он был очень строгим человеком.

Он усмехнулся.

— А чего ты ожидала после того, как он обнаружил, что его молодая жена завела роман на стороне?

— Нет, он всегда был таким. — Но ведь она не знала, каким он был на самом деле. Наверное, лучше будет промолчать. — Извини, — прошептала она.

Это ведь его отец. Элли не упоминала о других романах. Может, он боится стать похожим на отца? Но Абби не могла представить Сэма, имеющего роман на стороне.

Он ждал, когда она продолжит.

— Я не она.

— Нет… Пойду сварю кофе, — он вылез из постели и направился в кухню.

Кофе был предлогом. Она знала это. Знала, что ему хочется побыть одному. Подумать. Это будет нелегко. Мой холодный возлюбленный, улыбнулась она грустно.

Абби надела халат и направилась в ванную.

Когда она вошла в гостиную, он стоял у окна, держа руки в карманах халата, и смотрел на Скалу. Она не знала, что сказать. Но просто стоять было тяжело. Гордый человек, самодостаточный… И такой красивый.

Не было смысла готовить кофе, потому что никто из них не хотел кофе, но она сделала это. Она приготовила кофе и протянула ему кружку. Смотрела, как его пальцы обхватили ручку. Пальцы, которые недавно касались ее тела. Она не могла поверить, что все это случилось с ней.

Стоя позади него, сжимая кружку в руках, она тихо спросила:

— Мне уйти?

Он повернулся к ней.

— Нет, Абби! Я хочу тебя. Я хочу, чтобы все было как сейчас.

Она кивнула. Она ведь тоже этого хотела.

— Что мне делать, Сэм?

Он удивился:

— Я не знаю.

— Ты не жалеешь? — натянуто улыбнулась она.

— Нет, — поставив свою кружку, потом вынув ее кружку из рук и тоже поставив на стол, он притянул Абби к себе, поцеловал в макушку. — Если бы я не хотел этого, я бы не вернулся.

Уткнувшись в его плечо, она прошептала:

— Я хочу касаться тебя.

— Тогда касайся.

— Когда?

— Когда захочешь.

— Везде?

— Везде.

Подняв подбородок, она взглянула ему в глаза:

— Я хочу…

— Чего ты хочешь? — ласково спросил он.

— Лежать обнаженной рядом с тобой, хочу, чтобы ты обнимал меня, любил меня. Хочу видеть, как в твоих глазах разгорается страсть, хочу видеть твою улыбку. Я хочу говорить, что ты — мой. Ты возбуждаешь меня, Сэм. — Внезапно ее глаза наполнились слезами. — Извини. Я не была готова. Сначала я заболела, потом встретила тебя, несчастный случай с Деллой, моя лодыжка… Я редко плачу…

Он нежно обнимал ее.

— Да, — сказал он, — но это потому, что женщина, роль которой ты играла, никогда не плакала, не так ли?

— Да.

— Ты такая страстная, такая решительная! Ты знаешь, чего хочешь.

— Да.

Он улыбнулся:

— Что теперь со мной будет?

— Не знаю.

— Я попал под чары колдуньи, которая обладает огромной властью.

— Колдуньи? — удивилась она.

— Ты очаровала меня, Абби! Ты заставила меня желать измениться к лучшему. Но я боюсь тебя обидеть.

— Я тоже не хочу, чтобы ты меня обижал. Я не вынесу этого. Мне не следовало снимать маску.

— Нет, — улыбнулся Сэм.

— Я очень сложный человек.

— Интересный, — поправил он.

— Я не знаю, кто я такая.

— Знаешь только, чего ты хочешь?

— Да. Я даже не знаю, почему я чувствую к тебе то, что я чувствую.

— Загадка?

— Не думаю, — она покачала головой. — Но ты застал меня врасплох.

— Неприятное чувство.

— Других женщин ты, наверное, тоже заставал врасплох…

— Ты так считаешь?

— Да.

Он поднял ее на руки и отнес в кресло. Она уютно устроилась на его коленях. Да, он встречался с другими женщинами, но никогда не чувствовал к ним то, что чувствовал к ней.

— У других женщин не было такой холодной внешности и такого огня внутри, — сказал он.

Это ли влекло его к ней? Он не знал.

— Правда? — спросила она.

— Правда.

— Поэтому ты всегда так напряжен?

— Не знаю.

— Скажи мне правду.

— Ты думаешь, это легко, Абби? Хотеть тебя каждую минуту, но бояться сделать что-то, в чем мы оба потом будем раскаиваться. Я даже не знаю, почему я так хочу тебя.

— Да, — согласилась она. Она тоже не знала. — Магия, я полагаю. — Она обвела губами линию его рта. — Что в тебе такого, что заставляет мое сердце биться быстрее? Твоя сила? Твоя сдержанность? Твои голубые глаза?

— Мое дружелюбие?

Она улыбнулась:

— Я ничего не знаю о тебе, только хочу прикасаться к тебе.

— И сегодня четверг.

— Да, я знаю.

— А завтра пятница.

— Да, я знаю. А за пятницей идет суббота. Что ты хочешь этим сказать, Сэм?

— Соревнования по гольфу. — А!

— Я буду отсутствовать три дня. И ты не сможешь меня касаться. Но не просись поехать со мной.

— И не мечтаю. Ты ждал, что я буду проситься?

— Да. Я не знаю ни одной знакомой женщины, которая отпустила бы своего мужчину одного.

— Отпустила бы? А как можно остановить их?

— Угрозами?!

— Я не угрожаю, а также не ворчу и не сплетничаю. И я никогда не понимала, почему некоторые мужчины и женщины стремятся стать такими собственниками. И так ревнивы. Я считаю, что хорошо, когда у людей разные интересы, когда они пользуются относительной свободой. Тогда им, по крайней мере, есть о чем поговорить.

Он не выглядел убежденным.

— Ты доверяешь мне?

— Да.

— Почему?

— Потому что я должна, — просто сказала она. — У меня нет другого выхода. Мы провели вместе пять минут, и это было приятно…

— Приятно? — изумился он.

— Да, неужели ты так не думаешь?

— Нет, я думаю, что это было как угодно — великолепно, замечательно, восхитительно… Но никак не «приятно».

— Страстно? — спросила она с надеждой.

— Ммм.

Улыбнувшись, она поцеловала его.

— Я люблю тебя. Думаю, что люблю тебя, — поправила она себя. — Я так чувствую. Но если буду ставить условия, я тебя потеряю. И если буду строить догадки о том, что ты делаешь без меня, это тоже не принесет никакой пользы. — Подняв руку, она обвела пальцем контуры его губ, и все ее тело охватила дрожь от одного этого легкого прикосновения. — Если ты собираешься изменять мне, — продолжила она, — я ничего не смогу сделать. Но если ты мне изменишь и я узнаю об этом, меня не окажется здесь, когда ты вернешься. Мне будет больно, я буду в отчаянии, но я не смогу, не смогу делить…

— Нет. Если я захочу порвать наши отношения, я скажу тебе.

— И скажешь мне, почему?

— Это важно?

— Да.

— Тогда я скажу тебе, почему. — Нежно покусывая ее палец, касавшийся его нижней губы, он признался: — Не знаю, что я чувствую к тебе, Абби! Не знаю, просто ли это сексуальное влечение или что-то большее. Ты волнуешь меня, заставляешь целовать тебя до безумия, и я не понимаю, почему ты не возражаешь против того, чтобы я уехал на три дня.

Больше интересуясь поцелуями, чем его словами, она сказала:

— Я не говорила, что не возражаю. Я возражаю, потому что буду скучать. Но это твоя жизнь, Сэм. И я почти силой втянула тебя в роман со мной. — Прижимаясь крепче к нему, она прошептала: — Целуй меня до безумия, Сэм!

Не отрывая от нее взгляда, он спустил халат с одного плеча и начал нежно исследовать ее обнаженную кожу. Его пальцы обвели контуры груди, а потом он поцеловал ее. Его губы нежно исследовали каждый уголок рта Абби, каждый сантиметр шеи, плеч, груди. Господи, как же он хотел ее!..

Его страсть вызвала ответную реакцию в каждой клеточке ее тела. Руки Абби начали собственное исследование.

Он высвободил ее грудь из халата и мучительно нежно провел по ней пальцем, так что Абби застонала.

Это длилось долго. Очень долго. Когда она в конце концов открыла глаза, чувствуя себя на седьмом небе от счастья, Сэм раскинулся рядом с ней. На его скуле лежала ресница. Его? Ее? Она смахнула эту ресничку пальцем.

— Приятно? — шутливо спросил он.

Она кивнула:

— А тебе?

Наверное, ей не следовало спрашивать, но она хотела знать. Как еще она узнает о его чувствах? Сам он молчал… И это пугало ее.

— Да, Абби! Это было приятно для меня. — Наблюдая за ней, он спросил: — Ты ведь понятия не имеешь, не так ли?

— Понятия о чем? — испугавшись его требовательного голоса, она начала натягивать халат, чтобы прикрыть грудь. Он остановил ее руку.

— Что ты делаешь со мной.

— Нет… Только что я делаю тебя напряженным.

Он улыбнулся.

— Да, — согласился он. — Ты делаешь меня напряженным… Чем ты займешься в мое отсутствие?

— Буду снимать бинты с лодыжки. Исследовать окрестности. Навещать Деллу.

— Да, разумеется. Я так благодарен тебе! Это она сказала тебе, как найти мою мать?

— Да. Твоя мать очень сожалеет. — (Он нахмурился.) — Не злись на нее. Она знает, что совершила. Она совершила ошибку. Она была очень юной и увидела в твоем отце то, чего не было на самом деле. Ей было одиноко и скучно. И она нашла выход в новом романе.

— Романах, — поправил он. — Многих романах. И она оставила маленького сына человеку, который не любил его.

— Да. Из-за денег. Чтобы она могла продолжать вести ту жизнь, которая ей нравилась. Ей не следовало выходить замуж, не следовало заводить детей, но это не значит, что твоя мать плохой человек. То, что она сделала с тобой, непростительно. Но она не плохая.

— Только эгоистичная, аморальная и безответственная.

— Да, но она заплатила за это. И не ждет прощения или любви. Она знает, что сделала с тобой.

— Нет, Абби, — возразил он. — Моя мать понятия не имеет, что она сделала тебе.

— Почему ты не рассказал мне обо всем, когда приехал в Суррей? Ты не думал, что я могу понять тебя? Боялся, что я разозлюсь?

— Нет, причина проста: я не хотел говорить тебе. Я не хотел делиться ни с кем.

— Даже с тем, кто тебе нравится?

— Да, — подтвердил он. — Я не собирался оставаться. Я был зол.

— Ты смеялся надо мной.

— Да, смеялся. Потому что ты была похожа на тех женщин, которых я больше всего презирал. И ты знала человека, с которым я хотел встретиться. Ты знала его так, как я никогда его не узнаю.

— Извини.

— Это не твоя вина.

Он поймал один из ее пальцев и поднес к губам.

— Я не знаю, почему остался. Чего хотел добиться. Когда твой отец умер…

Попытавшись приободрить его, она спросила заинтересованно:

— Ты знал что-нибудь о Крымской войне до приезда в Суррей?

Он улыбнулся, рассмеялся и покачал головой.

— Нет, — честно признался он. — Не слишком много. Но я прочитал о ней в книгах твоего отца.

— Так ты читал их? — удивилась Абби.

— Конечно, мне было любопытно. Мне нравится узнавать новое.

— Делла сказала, что ты поступил в университет в двенадцать лет.

— Да.

Вглядываясь в его лицо, она спросила сочувственно:

— Это было ужасно?

— Ужасно? Нет, мне очень нравилось.

Она не могла представить себе двенадцатилетнего ребенка в Оксфорде.

— Откуда ты узнал, что мой отец коллекционирует предметы, имеющие отношение к Крымской войне?

— Так же, как я узнал, что я не сын своего отца. Отец сказал мне.

— Сам? — воскликнула она в шоке.

— Да. Он рассказал, что я не его сын, о романе матери, о твоем отце. Он был прямолинеен. Смеялся над его хобби. Это показалось мне хорошим предлогом для приезда. Я не хотел, чтобы твой отец знал, кто я, пока мы не встретимся, хотел узнать его прежде. Я познакомился с его коллегами, выяснил, кто является экспертом в области Крымской войны. Это был профессор Уэйн. Я попросил его написать мне рекомендательное письмо.

— Так просто?

— Да, Абби, так просто. Я ненавидел тебя и твою мать. Я ненавидел своих родителей. Я боялся, что не смогу сдержаться и расскажу все твоей матери. Я понятия не имел, знала ли она о романе. Мне было все равно.

— И ты решил, что я приехала сюда, потому что узнала правду? Ты продолжал настаивать, чтобы я сказала тебе, почему хочу видеть Натана Табинера. Ты не хотел, чтобы я узнала?

— Да, я не хотел, чтобы кто-то из твоей семьи узнал, не хотел признаваться, что меня влечет к дочери человека, который разрушил мою жизнь. Мне нравится делать то, что мне нравится делать. Мне не нравится отчитываться перед другими. У меня были романы. Я ведь нормальный мужчина. Но никогда — с замужними женщинами и никогда — с женщинами, не следующими правилам. Я был эгоистом, я говорил тебе.

— Нет, не эгоистом. После того, как твой отец поступил с тобой, это легко понять.

— Мой отец был скорее разочарованным и обиженным, чем жестоким. У него был удар, и он остался наполовину парализованным. Он не мог справиться с этим. Это изменило его. Я думаю, он не собирался говорить мне, но он был болен и в ярости. Может, потому, что ему пришлось оставить бизнес сыну, который не был его сыном. Я не знаю.

И пока шок еще не прошел, сын поехал в Англию найти своего «настоящего» отца. И обнаружил, что тот уже умер.

— Мне было бы легче, если бы я знал правду. Тогда я бы понимал, почему меня не любят. Дети всегда винят себя, ты знаешь. Считают, что они в чем-то неправы.

— О, Сэм, — нежно сказала она, гладя его щеку. — Я не знаю, что тебе пришлось пережить, но это не должно портить тебе жизнь. Ты заслуживаешь счастья.

Он улыбнулся.

— Я не знаю, что такое счастье.

— Учиться любить себя, — не раздумывая, сказала она.

Он так странно посмотрел на нее, что Абби покраснела. Она сама не знала, почему так сказала. Наверное, потому, что так чувствовала. Абби изменилась под влиянием мнения других людей, а на самом деле ей следовало говорить только то, что думает она, а не другие. Она должна была быть самой собой.

— Я не имею в виду нарциссизм или эгоизм, но…

— Я понял, что ты имеешь в виду.

— Да?

— Да, но не думаю, что мне это подходит. Я то, что я есть. И не хочу меняться.

— Потому что тебе все равно, что о тебе думают другие люди?

— Да.

— Даже я?

Он поколебался, подумал, потом тихо ответил:

— Не знаю. Я ничего не знаю.

— О!

— Я не говорю, что мне плевать на твое мнение, но я не знаю, насколько могу открыться тебе… Или ты — мне. Ответственность — это новое понятие для меня. У меня нет опыта.

— Я не хочу, чтобы ты чувствовал ответственность за меня.

— Не за тебя, — поправил он. — За твое счастье. Расскажи мне о своем детстве.

Она не поняла, почему он так быстро сменил тему разговора. Она вдруг задумалась над тем, что, может быть, с ней что-то не так, раз она влюбилась в человека, который не хочет, чтобы его любили. А она любит его, подумала она. Каждая минута, проведенная с ним, только подтверждала это. Она не хотела, чтобы он изменился, хотела только знать, что он чувствует. Поэтому она рассказала ему о своем детстве и о многом другом, удивляясь тому, сколько разных тем они могут обсудить. И, сравнивая его детство со своим, она поняла, как несчастен он был.

Потом они оделись, навестили Деллу, но ничего не сказали о том, что произошло. Они поели в кафе на открытом воздухе, вернулись в квартиру и, не говоря ни слова, направились в ее комнату.

Когда они проснулись утром, все еще шел дождь. Уютно устроившись в его объятиях, Абби уставилась на дождь за окном.

— Мы забыли закрыть жалюзи.

— Ммм, — лениво потянулся он. — Мы думали о других вещах.

Она улыбнулась.

— Но оденься получше, когда поедешь на турнир, а то промокнешь.

— Да, у меня есть дела на пару часов, так что мы вместе позавтракаем.

— На балконе, — улыбнулась она.

— Да. Пойдем.

Она смотрела, как он одевается и упаковывает сумку. Он делал все очень аккуратно, что заинтриговало ее.

— Я могу подвезти тебя.

— Не нужно — за мной заедут.

— У тебя есть машина?

— Нет. Но это неважно.

Он застегнул сумку, взял зонтик, дождевик, клюшки для гольфа и поставил все это возле двери.

— Все собрал?

— Да.

— Тогда хорошей поездки. Не пей много и не забывай переодеваться, если промокнешь.

Он рассмеялся. Обняв ее, он сказал:

— Если у тебя будут проблемы, позвони Грегу. У тебя есть его номер.

— Хорошо, — она крепко поцеловала его.

Он поцеловал ее в ответ, и в тот же момент раздался автомобильный гудок снаружи. Отпустив Абби, он открыл дверь. Помахал и вернулся к ней.

— Я приеду в воскресенье вечером. — (Она радостно улыбнулась.) — Я привык к твоей равнодушной улыбке.

Она изобразила равнодушную улыбку. Он долго смотрел на нее, словно стремясь запечатлеть ее лицо в памяти, потом забрал вещи и вышел.

Закрывая дверь, она перестала улыбаться. Она будет скучать по нему, но будет ли он скучать по ней?

Все следующие три дня, не прекращаясь, шел дождь. Время остановилось для нее. Сэм забрал единственный в квартире зонтик, а у нее не было пальто. Поэтому она оставалась дома. У нее было так много времени, чтобы думать, скучать, огорчаться, что к воскресенью она ужасно нервничала. Она чуть не плакала. Но дождь уже не был таким сильным, и она решила навестить Деллу.

Вернув костыли, навестив Деллу, Абби медленно шла по коридору, размышляя, чем бы заполнить остаток дня. Она автоматически улыбнулась встречному молодому человеку, который выглядел так, словно сегодня наступило Рождество.

— У меня сын! — воскликнул он с гордостью.

— Поздравляю, — тепло сказала она. — Сколько он весит?

— Восемь фунтов.

— Теперь вес измеряют в килограммах.

— А мы — в фунтах. Мы назовем его Джеком…

— Очень мило. Ваш первенец?

— Да. Мне нужно было кому-то рассказать.

— Хорошо, — рассмеявшись, она обняла его и поцеловала в щеку. А потом увидела Сэма. Он был в костюме и в галстуке. И смотрел на нее очень странно.

Она похлопала молодого человека по плечу и направилась к Сэму. Но остановилась, потому что выражение его лица могло остановить кого угодно.