За твоей улыбкой

Глава 18. Маша

Глава 18. Маша

Что-то прохладное коснулось плеча.

Сквозь сон мне показалось, что я почувствовала запах маминых духов и выпечки.

- Марьяша.

Только услышав тихий мамин голос совсем рядом, я открыла глаза и резко отпрянула от неё, впечатавшись спиной в стену.

- Ты чего? – мамин удивленный и немного напуганный взгляд застыл на моём лице.

- Ничего. Кхм… - я постаралась прочистить горло и взять себя руки. Вспыхнувший несколько секунд назад испуг, отступил. – Просто я отвыкла от того, что ты меня по утрам будишь. Последнее время этим занимался только будильник и мои морально-волевые. Кстати, а который сейчас час?

Я потянулась к тумбочке и, посмотрев на часы, поняла, что у меня уже началась пара. Она уже не просто началась, а через десять минут закончится.

- Небольшая мамина шалость, - почти невинным голосом произнесла мама и поправила цветастый платок на голове. Видя моё замешательство, она показательно вздохнула и не поленилась даже закатить глаза. – Ну, помнишь, как когда ты училась в школе, я устраивала тебе незапланированный выходной раз в две недели? Считай, что я ненадолго вернула твою любимую традицию. Или… ой! Это же уже не школа, а университет. У тебя там, наверное, что-то важное сегодня? Зачет? Экзамен? – мама явно начала паниковать. Всё шаловливое настроение моментально улетучилось из её глаз.

- Просто лекции, мам.

Будь там даже пара, от которой зависит мое пребывание в университете, ради мамы я бы и её прогуляла.

- Ну, тогда подъём, Марьяна Семёновна. У меня там уже вафли готовы. С тебя на обед пицца.

Подмигнув мне, мама вышла из комнаты, напевая что-то себе под нос.

Только убедившись в том, что она не подглядывает и не подслушивает, я вновь взяла телефон и набрала Асе смс.

Подруга, кстати, тоже уже отправила мне несколько смс:

«Где ты?» и «У тебя всё нормально? Мне приехать?»

Я: «Всё хорошо. Мама решила устроить мне прогульный день. Прикрой меня, пожалуйста, если будет нужно»

Ася: «Прогульный день? Как в школе? Я вспомнила о своей старой мечте. И теперь все пары буду неистово мечтать, чтобы меня удочерила мама Катя»

Я: «Пиши, если что. Постараюсь быть на связи»

Ася: «Ок)»

Я кинула телефон на подушку, надеясь на то, что он мне ещё долго не пригодится. Посмотрела на свой внешний вид и решила, что проведу этот день в пижаме. Если это прогульный день, то он должен быть самым комфортным. И сытым.

Поэтому я пошла на кухню, где мама уже разливала по кружкам чай. На столе стояло блюдо с мягкими вафлями, аромат от которых разносился, наверное, по всему дому.

- Садись-садись, - мама указала взглядом на стул и поставила для меня кружку с чаем. Напротив – поставила кружку для себя. – Варенье или сгущёнка?

- Всё. И можно с мёдом, - выдохнула я и отпила немного чая.

Мама вынула из холодильника всё самое сладкое к вафлям, положила для нас чайные ложечки и села напротив.

Взяв вафлю и намазывая на нее варенье, я иногда поглядывала на маму и пыталась понять, откуда в ней сегодня столько бодрости. Руки её дрожат, но сегодня это не так бросается в глаза, как обычно.

- Что-то не так? Ты странно на меня смотришь? – мама чуть сощурила глаза, будто в них был встроен сканер, которым она меня сейчас увидит насквозь.

- Пытаюсь понять, в кого ты влюбилась. Цветешь и пахнешь сегодня, мам. Мне нравится, - я ободряюще ей улыбнулась, а на сердце стало тепло, когда мама смущенно опустила взгляд и поправила платок на голове. – Я знаю в кого ты втюрилась! Да-да!

- Марьяш, не выдумывай, - отмахнулась от меня мама, откусив уголок вафли. – Старая я уже, чтобы влюбляться.

- И ничего ты не старая. Видела, какими глазами тебя всегда провожает продавец из хозяйственного магазина на нашей улицы? Зуб даю, он втюрился в тебя!

- Марья! – мама нарочито возмущенно выпучила глаза, а у самой порозовели скулы, и заблестели и забегали глаза. – Он же ещё совсем молодой! Ему же не больше тридцати.

- Ну, и что? Говорить и считать умеет. Почти готовый жених, считай.

Мама мягко пнула меня под столом, а затем, посмотрев друг другу в глаза, мы рассмеялись.

- Как ляпнешь что-нибудь, - нарочито возмутилась мама, поедая вафли. – Хоть стой, хоть падай.

- Чем займёмся сегодня? Сходим в хозяйственный за порошком? – поиграла я бровями.

- Да ну тебя!

- А что? Давай проверим. Ты ему точно нравишься.

- И моющее для посуды заканчивается, - протянула мама задумчиво с очень хитрой полуулыбкой.

- Ну, всё. Значит, договорились? Завтракаем и идём глазеть на тридцатилетнего красавчика?

- Идём за порошком и моющим.

- Я так и сказала, - захлопала я невинно ресничками.

После завтрака мы с мамой убрались на кухне, помыли посуду, ещё раз деланно повздыхав о том, что у нас закончилось моющее. Особенно быстро оно закончилось после того, как я лила его на губку, не жалея.

Чтобы пойти в магазин, я не стала снимать пижаму. Как была, так и пошла. Только куртку, ботинки, шарф и шапку надела. А вот мама решила сегодня покрасоваться (с моей подачи, разумеется). Она надела прошлогоднее пальто, которое теперь было ей чуть велико. Но мы его подпоясали моим ремнем в стиле рок, в заклепках. А прямо на платок мама надела черную шапку, которую связала для меня, но мне она оказалась немного мала. Зато отлично подходила к маминому образу эдакой мисс гранж. Даже капюшон красной толстовки, торчащий из-под черного пальто, отлично вписался в образ.

- Я точно на пугало не похожа? – мама скептически смотрела на свое отражение.

- Точно, мам. Роль пугало выполняю я. Помаду?

- Красную?! – в самом настоящем страхе округлились её глаза. - Марьяш, ну мы же не проститутничать средь бела дня идем, а за порошком.

- Хозяйка на кухне, проститутка в… в магазине. Давай, мам. Красиво будет. Накрасишься, если не понравится, сразу сотрёшь.

Мама нехотя взяла у меня красную матовую помаду и чуть дрожащей рукой накрасила губы. Построила своему отражению глазки, вытянула губы уточкой и вынесла вердикт:

- Ладно. В этом что-то есть. Пусть будет.

Мы вышли из дома. Мой взгляд неосознанно скользнул по тому месту, где Максим обычно парковался, привозя меня к дому.

Прошло около одиннадцати дней с того момента, как он всё узнал о моей маме, и начал смотреть на меня, как на бездомную побитую собаку.

Я перестала с ним общаться. Начала избегать и предпочла делать вид, что вообще его не знаю, лишь бы не видеть то, что начала видеть в его глазах.

Он не стал настаивать на нашем общении, не стал давить на меня и навязываться. Он всё так же приходил в кафе, так же, но в этот раз будто показательно, давился черным кофе безо всего, наблюдал за моим передвижением по залу, периодически отрываясь от макбука или телефона, и уходил.

Я отдала его столик Асе и однажды попросила её навязать ему что-нибудь из еды, потому что последние дни мне начало казаться, что он похудел и осунулся. Но он отказался, сославшись на то, что во всём кафе и даже городе есть только одна девушка, которая может его покормить. И эта девушка всеми силами старается минимизировать контакт с ним. И всё получилось именно так, как я хотела. Осталось только выяснить: это я так хорошо бегаю от него или это он настолько тактичный, что близко не подходит, но держит в поле своего зрения?

А ещё со стороны (для меня), выглядит всё так, будто я специально его голодом морю. Ни сердца у меня нет, ни совести.

- Ты чего поникла так резко? – мама подхватила меня под локоть и мягко качнула из стороны в сторону. – Вспомнила про того, кто ездит на большой черной машине?

- Нет. Подожди… А ты откуда знаешь?

- Видела как-то раз в окно. Ты с такой улыбочкой из той машины вышла… - мама мечтательно улыбнулась. – А потом я видела, как тебя какой-то мужчина к подъезду подвёл. Ну, помнишь, когда папа приходил?... И машина та же черная была. Но я сделала вид, что ничего не знаю. Потому что после того случая больше не видела, чтобы он тебя привозил. Поругались?

- Мам, он простой посетитель кафе. Просто воспитанный. Слишком.

- Простой посетитель, говоришь? Ну-ну, - загадочно хмыкнула мама.

Я предпочла сделать вид, что этого разговора не было. Как и того приятного общения с «простым посетителем».

В хозяйственном магазине мама, целиком смущенная вниманием продавца, который мнил себя Тарзаном, нося футболки с вырезом почти до солнечного сплетения, ходила между рядами и задавала всяческие вопросы относительно товаров. А я, знающая и помнящая за чем мы сюда пришли, набрала всё необходимое в корзину и несколько минут ждала, когда мама вдоволь нафлиртуется с продавцом, чьи волосы медного цвета были длиннее моих.

Мне нравилось, как тактично он обращался с мамой. Он ведь на самом деле оказывал ей знаки внимания, а однажды, когда я пришла в магазин одна, поинтересовался, почему я без подруги.

Наивный потенциальный отчим, не шути так…

Чтобы не смущать маму наблюдением со стороны, я открыла чат с Асей и узнала, что ничего непредвиденного сегодня на парах не случилось. Меня отметили, как присутствующую. К счастью, спрашивали только на первой «сонной» паре.

- Такой он интересный, - подразнила я маму, когда мы вышли из магазина, где перед тем, как нас отпустить, продавец отдал маме пакет, подмигнул и дал понять, что будет рад её видеть не только в стенах магазина.

- У него, наверное, не все дома.

- Почему? – хохотнула я.

- А какой парень в своём уме будет клеить сорокалетнюю старушку? К тому же лысую.

- Ну-у… может, он ценитель экстравагантного раритета? – предположила я и сразу стартанула с места, чтобы убежать, но мама всё равно успела шлепнуть мне по заднице. – Эй! – воскликнула я нарочито возмущенно и прикрыла пятую точку ладонью, вновь приближаясь к маме. – Насилие относительно семьи должно быть уютным – домашним.

- Гадость какая, - хохотнула мама.

- Кстати, о гадости… Может, купим какую-нибудь гадость на обед и ужин, чтобы не готовить?

- Типа, пирожок на ж/д вокзале?

- Ну, не настолько, мам. Типа, лапшичку. Или пельмени. Сосиски, в конце концов, можно в духовке сжечь попробовать.

- Может, мы лучше пиццу в духовке сожжем? Собирались же на обед приготовить.

- О! И пиццу купим. Я знаю место, где тесто тоненькое-тоненькое, а начинки прям дофига.

- Ну, если так. Всяко лучше привокзального пирожка.

- И, кстати, то кафе с лучшей в мире пиццей находится у вокзала.

- Марьяш! – мама даже остановилась, чтобы повозмущаться. – Ты серьёзно?!

- Клянусь, ни один привокзальный бомж не приложил руку к готовке в той пиццерии.

- А остальное? Руку не приложил. Может, другое что приложил!

- Мама, общение с сексуальным продавцом дурно влияет на твою фантазию. Уймись, женщина. Вон, аж раскраснелась вся, - я игриво подмигнула маме и взяла её под руку, на что она мягко толкнула меня и смущенно улыбнулась. – Заодно по городу на бусике прокатимся. Считай, что прогулялись.

После ж/д вокзала, где мама с нескрываемым скептицизмом наблюдала за тем, как я покупаю пиццу, мы с мамой вернулись на наш район и купили немного продуктов в местном магазине. Лапшу и пельмени тоже взяли. Пока ездили и прогуливались по площади, аппетит разыгрался.

Дома мы разогрели пиццу и пришли к выводу, что давно не смотрели целый день какой-нибудь сериал. Чтобы прям все серии в один день и ночь, если их много. Так иногда бывало в редкие мамины выходные, когда она была ещё здорова. Тогда с нами был ещё и папа, но он уходил в комнату, едва успевал понять, что мы смотрим очередное «бабское мыло».

- В зале перед телеком или в комнате перед ноутом? – задала я контрольный вопрос перед началом просмотра.

- Давай в зале. Картинка больше.

Мама надела очки, принесла из комнаты своё вязание. Монотонно застучали спицы.

Глядя на неё, я, как хрюша-повторюша, тоже сходила в комнату за своими очками и прихватила своё старое вязание – коврик к двери из толстой пряжи, который я уже года три, наверное, вяжу и всё никак не свяжу. Может, к пенсии удастся его закончить. Ну, или хотя бы на пенсии.

- Насчёт папы… - сказала вдруг мама, когда мы посмотрели уже четыре серии из восьми возможных. Периодически мы комментировали действия героев, шутили о том, чем всё закончится, и вдруг мама решила вспомнить про папу. Совсем ни к месту.

- Что на его счёт? – вздохнула я, не отрывая взгляда от своего вязания. – Нам обязательно о нём говорить? Нормально же общались, мам.

- Хочешь ты или не хочешь, но он был, есть и будет в твоей жизни.

- Можно его хотя бы сейчас не будет в моей жизни?

- Хоть раз, Марьяна, послушай, что я хочу тебе сказать, - произнесла мама, оставаясь невозмутимой.

Я откинула вязание на колени, сняла очки и потерла закрытые веки подушечками пальцев.

- Хорошо, мам. Слушаю тебя на его счёт первый и, надеюсь, последний раз. Говорим о нём сейчас и больше даже не упоминаем о нём.

- Он испугался, - мама опустила руки с незаконченным рукавом на колени и начала разминать затекшие пальцы. – Когда понял, что мне уже не помочь он просто испугался.

- И что? Я тоже испугалась, тётя Галя испугалась, но мы почему-то не ушли искать тебе замену. А он ушёл.

- Посмотри на меня, дочка, - мягко, но требовательно произнесла мама. – Посмотри.

Я нехотя повернулась к маме и сосредоточила взгляд на её лице.

- И?

- Я угасаю. Просто таю на глазах. Я стала вполовину легче, чем была до болезни. У меня постоянно что-то болит; я блевать бегаю, как на работу; в руках ничего не держится…

- И? Хочешь сказать, что всё тобой выше перечисленное – это повод убежать от тебя, как сделал папа?

- Не демонизируй его. Он занял у своих знакомых денег на моё леченее, продал машину, дом бабушки в деревне, который хотел восстановить. Он много чего сделал, но не смог видеть каждый день, как я умираю. Может, в глазах кого-то он трус. Но… Доча, нельзя ненавидеть человека за трусость. Тем более своего родного отца.

- Вот скажи, мам, а если бы он заболел, и врачи говорили, что шансов нет, ему осталось совсем немного, ты бы тоже бросила его из-за страха увидеть его смерть.

Мама задумалась. В её глазах блеснули слёзы, которые острыми шипами вонзились в моё сердце.

- Я держала бы его за руку до последнего вздоха, - выронила она севшим голос.

- Вот и я, мам, - сказав это я взяла маму за руку и мягко, но крепко сжала. – Я буду тебя держать за руку, даже если ты будешь сопротивляться.

- Иди ко мне, моя упёртая жопка, - хохотнула мама через слёзы и обняла меня в тот момент, когда я придвинулась поближе.

- Сама ты жопка, - буркнула я нарочито обиженно в её острое плечо.

- Полежи у меня немного. В волосах твоих пошарюсь.

Я легла головой к маме на колени, а она начала перебирать пальцами мои волосы. Мы снова сосредоточились на сериале. Или попытались это сделать. Не знаю точно.

- А расскажи мне про того своего простого посетителя на черной дорогущей машине.

- Ма-ам! – цокнула я, закатив глаза. – Нечего о нём рассказывать.

- Ну, расскажи! – затребовала она. - Ты про моего навязанного тобой же ухажера из магазина знаешь. Даже видела его несколько раз. Теперь ты расскажи мне про своего ухажёра.

- Что о нём рассказывать? Это тот мужчина из автобуса, помнишь? Ну, из-за которого красивая дамочка в пальто лоб себе расшибла об автобус.

- Да?! Серьёзно?! – удивилась мама. – Ну, надо же, как жизнь иногда поворачивается. Он ведь старше тебя? Намного?

- Не знаю. Лет на пятнадцать, наверное.

- Красивый?

С тяжелым вздохом я закатила глаза.

- Да, - выронила я небрежно.

- Поругались, что ли? Ворчишь тут…

- Не поругались. Просто я ему рассказала про тебя, и он начал смотреть на меня, как на побитую бездомную собаку. А мне не нужна ничья жалость.

- Так, может, это сочувствие, а не жалость? Судя по всему, он взрослый человек. В его жизни, наверняка, тоже много чего произошло. Возможно, у него тоже нет кого-то из родителей, и он отлично понимает твоё состояние. А, зная тебя, ты, наверняка, даже разбираться не стала и слушать его. Просто ушла в глухую оборону. Так?

- Так.

И только сейчас я вспомнила, что у него нет обоих родителей. Он сказал, что они погибли. То есть, он потерял обоих сразу. Возможно, в его глазах действительно было сочувствие, но я увидела то, что увидела – он перестал видеть меня, он начал видеть только то, что у меня умирает мама. А я не хочу, чтобы во мне хоть кто-то видел будущую сиротку.

- Ну, ничего, - мама ласково погладила меня по волосам и поцеловала в плечо, прижавшись к нему щекой и слегка навалившись на меня. – Если он действительно взрослый и умный, и ты ему нравишься, то он найдёт способ вернуть тебя и доказать, что всё было совсем не так, как ты себе придумала. И мне понравилось, как он поправил капюшон на твоей голове, когда вы подходили к подъезду. Выглядело очень мило и с большой заботой о тебе, - а я этого даже не заметила в тот вечер. - Да и разве можно на мою красавицу смотреть с чувством дешевой жалости? Нет. Только с любовью. Как я на тебя.

- Угу. Особенно тогда, когда я заставляю тебя пить таблетки. Столько «любви» в твоих глазах сразу.

- Но я же всё равно продолжаю тебя любить. Другие эмоции и чувства при этом, правда, тоже испытываю, но основа всем им - любовь к тебе.

- Ладно. Сделаю вид, что поверила, - изрекла я деловито.

- Ну, всё. Убирай голову. Какая-то она у тебя тяжелая.

- Всё? Прошла любовь? – усмехнулась я, сев обратно за своё вязание и надев очки. – Много тебе ещё осталось? – спросила я, кивнув на рукав из голубой пряжи на маминых спицах.

- Довяжу рукав, соединю всё, провяжу горловину, и готово. Как раз к концу сериала закончу.

- Откуда у тебя столько терпения? Я уже через силу вяжу этот коврик.

- Просто ты не видишь конечную картинку в своей голове. Когда шьёшь, ты ведь знаешь, как должно выглядеть конечное изделие? И идёшь к этому. Кропотливо и старательно. В вязании так же.

- Я же вижу, что должен получиться круг, - показала я маме небольшой вязанный кружок. – Раз в шесть больше этого.

- И тебе от этого скучно, похоже, - усмехнулась мама.

- Монотонно, просто. В шитье интереснее, всё-таки.

- А меня эта монотонность, наоборот, успокаивает. Ну ничего, родишь и поймёшь, как иногда бывает хорошо, когда никуда не надо скакать и прискакивать.

- А ты точно меня любишь? – поинтересовалась я с нажимом. – А-то с каждой минутой новые и новые подробности всплывают.

- Точно люблю. Как тебя – никого больше.

- Ладно. Я тоже тебя люблю, если тебе вдруг интересно.

- Я знаю, доча, - улыбнулась мама уголками губ и вновь сосредоточилась на вязании.

Моего желания вязать хватило еще примерно на половину серии выбранного нами сериала, а потом я подкинула свой крючок и недовязанный коврик в мамину корзину и развалилась на диване, чтобы просто наслаждаться просмотром сериала.

Между делом были две примерки кофты, которую мама почти довязала, остались только детали. Потом мы поели, а после этого я уснула.

Последнее, что помню, как мама подложила мне под голову диванную подушку, сняла очки и укрыла пледом, который связала несколько лет назад. Поцеловала в щёку, тихо хохотнула над моим причмокиванием, когда я сменила положение, и снова села рядом со мной у головы.

Утром я проснулась от звука своего будильника на телефоне.

Сегодня у меня не прогульный день, поэтому придётся просыпаться. А после универа ещё и на работу ехать.

Одна радость – острая лапша на завтрак.

Опустив руку с телефоном обратно под одеяло, я поняла, что в другой моей руке находится рука мамы. Приподняв голову, я увидела на журнальном столике законченный и аккуратно сложенный свитер нежно-голубого цвета.

Сев на диване, но продолжая держать, очевидно, всё ещё спящую маму за руку, я перевела на неё взгляд и сразу поняла, что что-то не так.

Мама была слишком бледная, даже для самой себе. Казалось, что она просто задремала, сидя рядом со мной.

Но мне понадобилось всего несколько секунд, чтобы понять, что она вовсе не дремлет.

- Мама, - позвала я тихо. Голос дрогнул, оставшись лишь всхлипом. Но мой едва слышный зов улетел в пустоту квартиры, так и не встретив отклика.