За твоей улыбкой

Глава 32. Маша

Глава 32. Маша

Кто придумал, что лекции нужно писать от руки и, желательно так, чтобы можно было потом прочитать написанное? Почему бы не записать лекцию на диктофон, чтобы затем переслушать как аудиокнигу? Было бы удобнее, если бы сам преподаватель вёл лекцию, записывая себя на диктофон, а затем просто скидывал нам запись.

Мечтать – не вредно. Вредно – при внезапной проверке преподами тетрадей, сдать тетрадь без лекций. На первом курсе я думала, что универ – это не школа, никто ничего проверять не будет, но, оказалось, ошибалась. Чем преподаватель старше, тем больше у него форм внезапных проверок знаний.

Время на часах уже подходило к полуночи, а я всё чаще отвлекалась от лекций на то, чтобы прислушиваться к звукам внутри квартиры.

Максим ещё в восемь вечера написал, что задержится. И его до сих пор нет. Ужин давно остыл и покрылся льдом, а у меня скоро не останется ногтей на пальцах не только рук, но и ног.

Постукивая кончиком ручки по открытой тетради, я услышала щелчок в прихожей, а затем шорох.

Сердце радостно зашлось в груди. Наконец-то вернулся!

Спрыгнув с кровати, я, поправляя на ходу футболку и шорты, вышла из комнаты и, вздрогнув, застыла, увидев в свете, льющемся из кухни, лысину какого-то мужика, от которого уже на всю квартиру воняло бензином и собаками.

Он наклонился, выискивая что-то в тумбочки для обуви. Его куртка была грязная, на ней были видны жирные разводы, а рукав оказался надорван, из-за чего виднелся белый синтепон. Будто куртке вспороли кишки.

Кто он такой и что он забыл в квартире Максима? Какого чёрта он рыщет в его вещах? Мне здесь разрешили жить, но даже я себе такого не позволяю.

В одну секунду поняв, что после того, как этот человек закончит обыск тумбочки, в поисках наживы он пойдёт дальше по квартире, в которой будет очень удобно меня прирезать. Уже в следующее мгновение я взяла с полки, которая была рядом со мной, какую-то небольшую статуэтку и запустила ею в лысую голову мужчины.

Тот с шипением схватился за голову и начал оседать на задницу. Не теряя времени, пользуясь преимуществом в виде эффекта неожиданности, я рванула к нему, сняла с крючка длинную лопатку для обуви и начала ею лупить мужчину, от которого тошнотворно несло уже не бензином, а какой-то помойкой.

Похоже бомж с автозаправки решил поживиться. А я, видимо, не закрыла нормально дверь, раз у него получилось попасть в квартиру.

- Маша… Марьяна! – услышала я строгий голос и потеряла дар речи, когда мужчина, которого я била лопаточкой, практически закрыв глаза, выпрямился во весь рост, встав выше меня, а затем в нём я узнала Максима. Только по глазам. – Это я. Максим! - сказал он, морщась от боли и, накрывая макушку ладонью.

- Максим? – я не поверила своим глазам и тому, что услышала. – Что с тобой? Почему ты в такой одежде? Почему так воняешь?!

- Машина сломалась по дороге... Долго рассказывать, Твою мать! - выронил тот нервно и стиснул зубы. Похоже, я хорошо попала статуэткой по его голове.

- А зачем ты как вор заходишь в свою квартиру? – в сердцах я даже замахнулась ещё раз лопаточкой.

- Потому что думал, что ты спишь. Не хотел будить.

- А там что искал? – кивнула я в сторону тумбочки.

- Пакет. Там должен был быть пакет. Моим ботинкам хана. Хотел сразу закинуть их в пакет и завтра вынести на помойку.

Я опустила взгляд и увидела, что на его ногах не было, вообще никаких ботинок.

- А где?...

- За дверью. Они в дерьме. Пришлось идти на ферму за трактором, чтобы машину дотянуть до ближайшей заправки.

Паззл относительно его внешнего вида сложился. Непонятна была только одна деталь.

- А лысый ты почему? Это, типа, смешно? – меня триггернуло. К горлу подступил ком. – Мне должно быть сейчас весело, да?

- Это традиция… - начал Максим и тут же осёкся. – Чёрт! – выдохнул он шумно и ладонь его с макушки переместилась на лицо, с которого он словно попытался что-то смахнуть. – Марьян, прости меня. Я не подумал. Но это, правда, традиция такая – на проводинах брить головы призывнику. Родственники тоже бреют. Лёха тоже бритый. Отец призывника, кстати, тоже. Я не подумал, прости. Это никак не относится к… Мы выпили и…

- Хватит. Не тараторь, - оборвала я его. Ком в горле отступил. Я вновь вернула себе способность нормально дышать. Опустила руку с лопаточкой и набрала в грудь побольше воздуха, о чем тут же пожалела, когда вонь от Максима наполнила лёгкие. – Ну, ты и воняешь, - поморщилась я. Включила свет и вздрогнула, увидев, что рассекла Максиму лоб, кровь с которого он частично размазал по лицу. – Господи! – выдохнула я. – Быстро мыться и я обработаю тебе рану!

Оставив злосчастную лопаточку на комоде, я рванула на кухню, где в приступе паники достала из верхнего ящика аптечку.

Я слышала, как в ванной шумела вода. Выйдя в коридор, пока ждала Максима, я увидела большой мусорный пакет, в который он закинул всю вонючую одежду и грязные ботинки. Завязав его, чтобы меньше вонял, я вернулась в кухню и разогрела ужин.

Наконец. Максим вышел из ванной, прошёл в свою комнату в полотенце и вышел оттуда через минуту уже в домашних штанах.

- Садись, - я выдвинула для него стул.

Максим молча и послушно сел на стул, подставил мне лицо и расставил ноги пошире, чтобы я могла между ними стоять. Пока я обрабатывала его рану на лбу, он с лёгкой улыбкой разглядывал моё лицо.

- Не знал, что ты носишь очки, - произнес он.

От него пахло гелем для душа и зубной пастой.

- Только когда приходится иметь дело с чем-то мелким. Типа, переписыванием конспектов, шитьём… или с твоим мозгом, - заглянула я ему укоризненно в глаза. – Кто в свою квартиру заходит как вор? И почему не позвонил, чтобы сказать, в каком виде явишься? И когда, вообще, явишься? Я же жду тут. Волнуюсь.

- У тебя хороший удар, кстати, - хмыкнул Максим, продолжая разглядывать моё лицо, как заколдованный и улыбаться при этом, как дурачок.

- А у тебя теперь шишка на макушке. Единорог, блин! – ворчала я, приклеивая к его лбу пластырь. – Дай посмотрю.

Не дожидаясь, я наклонила Максима к себе, из-за чего ему пришлось упереться лбом мне в живот, пока я разглядывала шишку на его колючей голове. Он не был лысым под ноль. Миллиметра два волос осталось. Но это было очень непривычно – после волос, готовых к съёмке в рекламе шампуня, увидеть колючего ёжика… с шишкой.

- Что там? Кишки видно? – спросил Максим. Его явно что-то забавляло.

- Если бы я бросила той статуэткой сильнее, то было бы видно. Заживёт.

Поставив окончательный «диагноз», я осталась неподвижно стоять, ожидая, когда Максим оторвёт свой лоб от моего живота. Но секунды шли, а он оставался всё так же приклеенным ко мне. Не зная, куда деть руки, я положила их на его обнаженные плечи.

Честно говоря, я думала, что после вчерашнего разговора по телефону, нам обоим будет крайне неловко увидеться. Но всё оказалось не так уж и сложно.

Максим упирался лбом мне в живот, а локтями о свои колени. Стоит ему сместить руки чуть ближе к себе, и он обнимет мои ноги. Но он этого не делал, оставив кисти рук висеть недалеко от моих бедер.

- Ты как? – поинтересовалась я тихо и коснулась шеи, аккуратно погладив горячую кожу подушечками пальцев.

- Устал, как собака. Ещё и похмелье.

- Голодный?

- Угу, - промычал он мне в живот.

- Так, может, поедим? – повела я бровями, с улыбкой глядя на макушку с небольшой шишкой.

- Сейчас. Пару секунд, - Максим чуть сменил положение головы, шумно втянул носом воздух и, наконец, словно через силу, отлип от меня и выпрямил спину. – Пахнет очень вкусно, кстати.

- Мой пупок или ужин? – усмехнулась я, отойдя к плите.

Так и не услышав ответа, обернулась, наткнувшись на темный взгляд Максима, в котором читалась лукавая улыбка.