Зажги красный

Глава тридцать восьмая

Трэвис

Не обращая ни на кого внимания, я несу Лили в дом. Наш дом. Я не знал, что ее отец сказал водителю отвезти нас сюда, пока мы не остановились. Не так я себе это представлял. Сейчас Лили впервые увидит наш дом. Но теперь она здесь, и я ни за что не отпущу ее.

Пока мы поднимаемся по лестнице, я слышу, как ее отец говорит Алессандро не идти за нами. Но я не оглядываюсь. Я иду прямо в нашу спальню и закрываю дверь.

Я не опускаю ее на пол, несу прямо в ванную. Захожу в душевую кабинку и включаю воду, после чего стягиваю через голову футболку и бросаю ее на пол. Затем я хватаюсь за свитер Лили. Она поднимает руки и помогает мне стянуть его с нее. Никто из нас не произносит ни слова, пока мы раздеваемся. Взяв ее за руку, я завожу ее под струю и притягиваю ее тело к своему. Вода окрашивается в красный цвет и собираются вокруг наших ног.

— Я так чертовски сильно тебя люблю, — шепчу я ей в шею. — Я так испугался.

— Прости меня, — говорит она. — Я люблю тебя, Трэвис. Я не должна была отталкивать тебя.

— Нет, не должна была. Но я тоже не должен был позволять тебе. Я должен был бороться сильнее, — признаю я. — Больше никогда, Лили. Я больше никогда не разлучусь с тобой.

Я отпускаю ее, чтобы потянуться и взять мочалку. Нанеся на нее немного геля для душа, я поднимаю ее левую руку и провожу мочалкой по коже, повторяя процедуру до тех пор, пока вода не становится чистой.

Лили делает глубокий вдох.

— М-м-м, мне нравится пахнуть тобой.

— Мне тоже нравится, когда ты пахнешь мной, — говорю я, делая паузу, прежде чем спросить о том, что меня действительно беспокоит. — Лили, он?.. — Я даже не могу произнести это слово.

— Нет. — Она качает головой. — Нет, Трэвис, ничего не было.

Я прижимаюсь к ее лицу. На ее правой щеке синяки, и мои пальцы дрожат от ярости.

— Я в порядке, — говорит она.

— Я... я так чертовски горжусь тобой, Лилиана.

— Почему? — спрашивает она, сведя брови.

— Какая ты сильная, какая стойкая. Ты сама спасла себя, детка. Тебе не потребовалось, чтобы кто-то тебя спасал. Ты сделала это сама. Я восхищаюсь твоей силой. — Я касаюсь губами ее лба, и ее тело откликается на мое прикосновение.

— Я убила кое-кого, Трэвис. Я убила дядю Грея. Я должна что-то чувствовать, верно? Я забрала жизнь. — Руки Лили начинают дрожать, и, несмотря на тепло воды, я чувствую, как по ее коже бегут мурашки.

— Нет, ты сделала то, что необходимо для своего спасения, детка.

— Нет, я убежала. Он был без сознания, и я выбежала из комнаты. Но потом я вернулась туда, когда нашла нож. И я колола его, снова и снова, пока не осталось сил. Он был без сознания, а я продолжала, — говорит она.

— Ты сделала то, что должна были сделать. Это все.

— Может быть...

— Никаких гребаных «может быть». — Я поднимаю ее подбородок и заставляю посмотреть мне в глаза. Я хочу, чтобы она увидела то, что вижу я, когда смотрю на нее. Какое благоговение я испытываю.

Когда мы оба вымыты, я выключаю воду и беру с полки полотенце. Вытираю Лили, затем беру еще одно полотенце и оборачиваю его вокруг нее. Обтерев себя, я беру ее за руку и веду в спальню. Я достаю из шкафа футболку и натягиваю на Лили, полотенце спадает с ее тела.

— Хочешь спуститься? — спрашиваю я, натягивая пару треников.

Лили качает головой, а ее глаза находят кровать.

— Пока нет. Я хочу полежать.

Я снова беру ее руку в свою, веду к кровати и откидываю одеяло. Забираюсь следом за ней, укрываю нас обоих, а затем притягиваю ее к себе.

— Как ты думаешь, сколько времени они не будут нас беспокоить?

— Недолго, — говорит она, зевая. — Я так устала.

— Спи, детка. Я держу тебя, — говорю я ей.

Я лежу неподвижно, держа в объятиях девушку, которая стала для меня всем моим гребаным миром. Я наблюдаю, как ее тело расслабляется и она засыпает. Я не двигаюсь ни на дюйм, не желая ее беспокоить.

Через несколько минут я поворачиваю голову к двери, когда она открывается, и подношу палец к губам, приказывая ее отцу и брату молчать. Их глаза находят Лили, а затем снова возвращаются ко мне.

— Как она? — тихо спрашивает ее отец.

— Она в порядке.

Он кивает, и, похоже, хочет сказать что-то еще. У меня такое чувство, что больше всего на свете ему хочется залезть в эту кровать и вытащить из нее свою дочь. Но он этого не делает, за что я ему благодарен. Потому что ему пришлось бы вырывать ее из моих холодных, мертвых рук. А вокруг моей девочки сегодня и так пролилось достаточно крови.

— Мои люди нашли в доме свидетельство о браке. Этот ублюдок заставил ее подписать его, — говорит мистер Валентино после долгой паузы.

— Что? — спрашиваю я сквозь стиснутые зубы, в душе закипает новый приступ ярости.

— Это не имеет юридической силы, но она не могла этого знать, — говорит он. — Сообщи, когда она проснется. — Он поворачивается и идет к двери. Перед выходом из комнаты он останавливается и оглядывается на меня через плечо. — Трэвис, не облажайся.

Я киваю ему. Думаю, это самое большое одобрение, которое я когда-либо получу от этого мужчины. Ну, и тот факт, что он больше не пытается активно избавиться от меня и не угрожает убить.

Алессандро задерживается у края кровати еще на минуту, прежде чем последовать за отцом.

— Я никогда не сделаю этого, — шепчу я Лили свое обещание. — Я люблю тебя.

Она шевелится в моих объятиях, и я крепче прижимаю ее к себе. Но заснуть я не решаюсь. Вместо этого я наблюдаю за ней, планируя оставшуюся часть нашей жизни.

Через несколько часов Лили открывает глаза.

— Трэвис? — спрашивает она.

— Да, детка, я здесь, — говорю я, наклоняясь и целуя ее в висок.

Лили переворачивается на спину.

— Поцелуй меня как следует.

— С огромным удовольствием. — Я поворачиваюсь набок, приподнимаю ее подбородок и нежно прижимаюсь губами к ее губам.

Лили берет меня за затылок и прижимает к себе сильнее, просовывая язык в мой рот. Углубляя поцелуй. Быть здесь, с ней, — это похоже на рай.

Я отстраняюсь, чтобы посмотреть на нее.

— Пообещай мне, что больше никогда не уйдешь.

— Обещаю, — говорит она. — Я никогда не уйду. Ты — мое сердце и душа, Трэвис О’Нил.

— А ты — мое все, Лилиана Валентино. Я отказываюсь терять тебя снова.

Лили улыбается мне.

— Ты никогда не терял меня. Я всегда была твоей.

Я снова прижимаюсь к ее губам, проникая языком в ее рот, и слышу ее тихие стоны. Я закрываю глаза и вижу знакомый цвет — красный. Эта женщина озаряет мой мир. Она — моя конечная цель.