Закон притяжения

9

– ХЭ-Э-Э-ЭЙ, – напевает Мэдисон. – Я вернулась.

И привела с собой еще человек десять. Они все рассаживаются вокруг бонга и пускают его по кругу, по очереди делая затяжки. Мне становится интересно, чем занята сегодня Киара со своими друзьями. Готов поспорить, она готовится к выпускным экзаменам, чтобы поступить в хороший колледж, пока я прожигаю жизнь на этой тусовке с бонгом и маленькими голубыми таблетками.

Ник выкладывает таблетки в ровную линию на подносе. Это напоминает мне о штуке, которую Алекс назвал пу-пу ассорти. Когда Мэдисон с широкой улыбкой передает мне бонг, я хочу забыть о Киаре и выпускных экзаменах, о колледже и о том, что значит быть хорошим парнем. Я подонок, так пора начинать вести себя подобающе.

Я делаю затяжку, и сладковатый дым наполняет мои легкие. Дурь определенно сильная, потому что я начинаю чувствовать эффект еще до того, как передаю бонг следующему человеку. Когда он возвращается ко мне, я еще раз долго и глубоко вдыхаю из него. К четвертому кругу я достаточно накурен, чтобы не думать о Киаре, ее печеньях, Алексе, который постоянно лезет в мою жизнь, и Бриттани, которой я солгал о том, что не буду сегодня пить или принимать наркотики. Прямо сейчас меня волнуют только животрепещущие вопросы, такие как…

– Почему Трудная Шеви не сбреет свои усики?

– Может быть, она мужик, просто шифруется, – говорит Ник.

– Но почему тогда он притворяется уродливой женщиной? – спрашиваю я. – Нет, серьезно.

– Может, это уродливый мужик, и у него просто нет выбора.

– Логично.

Я смотрю, как Мэдисон делает еще одну затяжку. Она видит, что мой взгляд прикован к ней, улыбается и, пританцовывая и облизывая губы, подходит и забирается ко мне на колени. Судя по длине ее языка, можно предположить, что в ее роду были игуаны. Она наклоняется, и ее сиськи оказываются в миллиметре от моего лица.

– У Ника лучшая дурь, – мурлычет она и выгибает спину, потягиваясь на мне, словно кошка. Я сижу не в состоянии пошевелиться. Она придвигается ближе, обвивает обе свои руки вокруг моей шеи. Ее глаза даже не фокусируются должным образом. – А ты сексуальный.

– Ты тоже.

– Мы просто идеально подходим друг другу.

Она проводит пальцем по моему подбородку и наклоняет ко мне лицо. Потом высовывает свой игуаноподобный язык и начинает всем телом тереться об меня. Она даже облизывает мой подбородок, чего, честно признаюсь, ни одна девушка прежде со мной не делала. И, не менее честно, я бы не хотел, чтобы именно эта девушка снова так меня наградила.

Мы начинаем целоваться на глазах у всех. Думаю, Мэдисон нравится быть в центре внимания, потому что, когда какая-то девушка говорит кому-то из парней перестать пялиться, она немного отстраняется и начинает задирать свою блузку, словно стриптизерша, танцующая для меня приватный танец. Очевидно, Мэдисон хочет, чтобы на нее смотрели все парни и чтобы все девушки ей завидовали.

Эта девушка явно любительница публичных представлений, но, когда я бросаю короткий взгляд налево и вижу, как Ник целуется с Лейси, на которой уже нет рубашки, я начинаю задумываться о том, не принято ли здесь в принципе выставлять на всеобщее обозрение свои сексуальные таланты. Это не по мне.

– Пойдем куда-нибудь, где не так много людей, – говорю я Мэдисон, когда ее рука скользит вниз, чтобы потрогать меня сквозь джинсы.

С секунду она недовольно дует губы, а потом спрыгивает с меня и протягивает руку.

– Идем.

События этой ночи развиваются слишком быстро. Я бы с большим удовольствием просто расслабился, и в глубине своего сознания я все еще помню предупреждения Рэма о Мэдисон, но она хватает меня за руку и поднимает с дивана.

– Повеселитесь там! – выкрикивает нам вслед Ник.

Через пару минут мы оказываемся в огромной комнате с широченной двуспальной кроватью.

– Это твоя комната? – спрашиваю я.

Мэдисон качает головой.

– Спальня родителей, но их ведь здесь нет. Они сейчас в Финиксе.

Я слышу язвительные нотки в ее голосе, и мне становится ясно, что секс на их кровати будет местью.

Стоит ли мне сказать ей, что я лучше займусь этим на полу, чем в постели ее родителей?

– Пойдем к тебе, – говорю я.

Она качает головой и притягивает меня к кровати.

– Что Рэм говорил обо мне? – спрашивает она.

– Слушай, сейчас трудновато об этом думать, – отвечаю я ей. – Я под кайфом не меньше, чем ты.

– Просто попробуй вспомнить. Он говорил, почему мы расстались? Потому что если да, виновата была не только я. В смысле, не то чтобы я не знала, что он знает, и не понимала, на что иду, когда делала это. И даже если бы я знала, это не было бы потому, что я знала то, что знает он. Даже если бы его мамочка об этом узнала, вряд ли бы она стала всех нас сажать за решетку.

У меня начинает болеть голова от ее балабольств.

– О’кей, – говорю. Я ни слова не понял из того, что она только что сказала, но простое «о’кей» всегда способно спасти ситуацию. По крайней мере, я на это надеюсь.

– Правда? – улыбается она.

Серьезно? Да я же понятия не имею, о чем говорю. И о чем она говорит тоже. Она крепко обнимает меня, и ее грудь вдавливается в мою. Надеюсь, она не лопнет от того, что ее так сильно ко мне прижали. Мысли о лопающейся груди заставляют меня напрячься. Мое сознание переносится к Киаре и тому, как выглядит она под своими мешковатыми шмотками. На секунду мне даже кажется, что ее скрытое тело может быть сексуальнее, чем то, что Мэдисон каждый день выставляет напоказ.

Я что есть силы зажмуриваюсь. О чем я вообще думаю? Киара вовсе не сексуальная. Она раздражает меня и бросает мне вызов мощнее, чем моя собственная семья.

– Я говорил тебе, что Киара сделала с моим шкафчиком? – спрашиваю я.

Она подталкивает меня к кровати.

– Да мне плевать на Киару. Прекрати говорить о других девушках, когда ты со мной.

Она права. Мне нужно выкинуть из своих мыслей Киару. Мне нравится, когда я легко получаю желаемое. И Киара не из таких. А вот Мэдисон… Прежде чем я успеваю опомниться, мы начинаем жадно целоваться в постели ее родителей. Она сидит на мне верхом, ее волосы спускаются на мое лицо. Мне кажется, что часть прядей даже попала ко мне в рот, пока мы целовались, но Мэдисон этого не заметила. Она чуть отстраняется.

– Хочешь этого? – несвязно спрашивает она.

Конечно, я хочу этого. Но стоит мне чуть отвести взгляд, как я встречаюсь со счастливыми взглядами ее родителей, улыбающихся нам с фотографии на одном из прикроватных столиков, и меня осеняет. Она не хочет меня, она хочет переспать с накачанным наркотой подонком, прямой противоположностью того, кого хотели бы для нее родители. Но говорить себе, что я подонок, – это одно дело. А вести себя таким образом – совсем другое.

– Мне нужно идти, – говорю я ей.

– Подожди. О нет. Мне нехорошо. Кажется, меня сейчас стошнит.

Она подскакивает с кровати и бежит в ванную, запираясь там. В следующую секунду сдавленные звуки рвоты разносятся по комнате. Я стучусь в дверь.

– Нужна помощь?

– Нет.

– Открой дверь, Мэдисон.

– Нет. Позови Лейси.

Я делаю, как она просит, и Лейси прибегает на помощь с еще несколькими девчонками. Я стою в дверном проеме и наблюдаю за тем, как они ведут себя с Мэдисон – словно та серьезно больна, а не блюет оттого, что перебрала с алкоголем и дурью. Спустя двадцать минут бесполезного стояния рядом и полного игнора к своей персоне я, убежденный, что Мэдисон получает всю необходимую ей помощь, понимаю, что с меня хватит этой вечеринки.

Оказавшись снаружи, я достаю связку ключей Бриттани с брелоком в виде розового сердца, завожу мотор и переключаюсь на ходовую передачу, но стоит мне взглянуть на дорожную разметку, которая расплывается перед моими глазами, я понимаю, что не могу вести. Я под кайфом или слишком пьян, или и то и другое сразу. Черт. У меня только два варианта. Вернуться в дом Мэдисон и найти место, где я мог бы упасть, или спать в машине. Хотя тут даже выбирать не из чего. Я нажимаю на кнопку, чтобы максимально откинуть сиденье назад, и закрываю глаза, надеясь, что завтра смогу вспомнить, что произошло этим вечером.

Ярко. Слишком ярко. Я открываю глаза навстречу утреннему солнцу, лучи которого бьют мне прямо в лицо. Я все еще в машине Бриттани. С опущенным верхом. Когда я возвращаюсь в квартиру Алекса, я обнаруживаю его сидящим за столом с большой чашкой кофе. Он встает, когда я бросаю на стол ключи Бриттани.

– Ты сказал, что будешь дома через пару часов. Ты в курсе, что сейчас девять? De la mañana[33].

Я протираю руками все еще слипающиеся глаза.

– Пожалуйста, Алекс, – вздыхаю я. – Можешь хотя бы полудня дождаться, чтобы поорать на меня?

– Я не собираюсь на тебя орать. Я просто больше не позволю тебе брать у Бриттани машину.

– Хорошо. – Я замечаю, что надувной матрас так и не убран. Я падаю на него и закрываю глаза.

Алекс вытаскивает у меня из-под лица подушку.

– Ты под кайфом?

– К сожалению, уже нет. – Я забираю у него подушку обратно.

Я слышу, как мой брат садится на свою кровать и тяжело вздыхает.

– Чего тебе? – бормочу я в подушку.

– Ты ни о ком, черт бы тебя побрал, не думаешь, кроме себя?

– В принципе, да.

– Ты не подумал, что я буду беспокоиться?

– Не-а. Эта мысль меня ни разу не посетила.

К счастью, кто-то стучит в дверь, и это останавливает его следующие вопросы. Я слышу, как мой брат говорит «Привет, chica». Дайте угадаю – это Бриттани.

– Карлос забыл поднять верх в моей машине, – говорит она Алексу. – Там дождь начинается. Он оставил твой телефон на пассажирском сиденье. Надеюсь, он все еще работает.

Если они когда-нибудь поженятся, мне будет жаль их детей. Я надеюсь, эти niños никогда не напортачат… потому что сейчас Бриттани и Алекс оба смотрят на меня так, словно хотят оставить меня под домашним арестом до конца моих дней. Что ж, к счастью для меня, они не мои родители.