Замки из песка

– Где ты была?! Что у тебя за вид?! – отец кричал так громко, что, наверняка, его слышал весь район. Наша квартира находилась в дорогом жилом комплексе, где было не принято так повышать голос.

Они вернулись домой раньше меня. Брат несколько раз звонил, пока я сидела на безлюдной части набережной, но сил ответить, произнести хоть слово, не было. Мой голос пропал, как и все мечты и надежды на будущее. Руки тряслись так, что я не могла ими управлять. Его кровь все еще была на моей ладони и верхе сарафана. Эти крошечные капли уже успели высохнуть и впитаться в ткань, но я по-прежнему, чувствовала, как они прожигают мне кожу.

Я уже и не помнила, как дошла до дома. Ноги едва несли меня, а садиться в такси я не хотела. Шла пешком около двух часов, падала и поднималась вновь, но ни разу ни с кем не заговорила. Несколько раз, когда на пути встречались люди, ко мне подходили, спрашивали, что со мной приключилось, но я молчала. Не хотелось вспомнить его, снова чувствовать все это. В какой-то момент, мне показалось, что ничего и не было. Просто, приснился страшный сон, от которого я сейчас отойду, и все снова встанет на свои места…

Боже, как же мне хотелось поверить в эту маленькую ложь! Создать для себя иллюзию и полностью погрузиться в нее. Возможно, тогда, мне стало бы чуть лучше?

Но острая боль, которую чувствовала при каждом шаге, не давала мне забыться. Спрятаться от правды невозможно.

– Я с тобой разговариваю, – схватив меня за руку, отец начал трясти, да так сильно, что закружилась голова. Ноги подкосились, и я упала перед ним на колени.

Мама была рядом и пыталась его успокоить. Я слышала ее голос, но не могла разобрать слов. В голове гудело так, словно в ней поселился целый рой плеч. Единственное, что я могла делать – это плакать.

– Мери, девочка моя, – мама присела рядом со мной и обхватила мою голову руками. Она пыталась достучаться до моего сознания, хотела, чтобы я оправдала их надежды. – Почему же ты молчишь? Скажи мне. Скажи своей маме, что случилось.

Язык словно онемел и прилип к небу. Все мои попытки произнести хоть слово не обвенчались успехом. Я онемела, не могла ничего сказать.

Все это время Арсен находился рядом. Стоял за спиной отца и молчал. Эта тишина меня убивала. Кажется, боль от пережитого не значила уже ничего на фоне того, что происходило сейчас. Я пыталась заглянуть ему в глаза, прочитать его мысли, понять, о чем он думает, но он все время отводил от меня взгляд. Не хотел смотреть на ту, что нуждалась в его поддержке. Это был конец. Я поняла, что бесследно пропала. Пути назад больше не существовало…

Воспоминания исчезли, а вместе с ними и пропала тоска по прошлому. Я понимала, что уже никогда не смогу, стать прежней собой, не верну время вспять и ничего не поменяю. Та ночь была и останется навсегда. Вопрос в том, смогу ли я выйти из нее? Дождусь ли рассвета?

Эти вопросы не давали мне покоя. Впервые за столько лет я хотела попробовать что-то новое, безумное. Нечто такое, на что никогда раньше не решилась бы. Пусть, меня будут считать сумасшедшей. Возможно, никто не поймет столь странного решения, но я, действительно, хотела испытать свои возможности, понять, на что способна.

«Пусть это будет вызов себе. Я хочу попробовать. Проверить, сколько могу выдержать. Если он меня не помнит, – уговаривала я себя, – значит, мне нечего бояться. Все равно, мне уже ничего нельзя потерять. Я лишилась всего, так, почему бы не сыграть в эту странную игру? В момент, когда пойму, что не справляюсь, и мои силы исчезли, я уйду навсегда. Исчезну из этого мира и, тогда, ничто уже не сможет меня остановить».

Подняв голову, решительно смахнула слезы с лица и глубоко вздохнула. Больше я не стану убегать. На этот раз мне придётся довести дело до конца, иначе, жить с этими страхами будет невыносимо.

Позволить Лебедеву уговорить себя ехать с ним, было не так уж и просто. Между мной и моим бешеным желанием вырваться из плена того кабинета стояла огромная, непреступная стена. Ей не было ни конца, ни края. Перелезть через нее или попытаться обойти – занятия абсолютно бессмысленные. Но… я ведь так хочу на свободу…

Как ни странно, он хотел, чтобы я села впереди, рядом с ним. Конечно, ему ведь никогда не понять, каких усилий мне стоит просто стоять и смотреть на него. Внутри все дрожало, меня медленно начинала охватывать паника. Придется изрядно постараться, чтобы научиться контролировать свой страх, держать эмоции под контролем. Возможно, эта авантюра станет моим спасением и избавлением. Если мне удастся вырвать из сердца ужас, тогда, и я смогу дышать полной грудью и не оглядываться назад.

Лебедев пытался шутить, старался разрядить обстановку. Забавно, не правда ли? Единственный человек на Земле, чье общество мне было нежелательным, хотел заставить меня расслабиться и смеяться над его шутками.

– Вы давно работаете у нас? – после продолжительной паузы, во время которой я старалась собраться с мыслями, спросил он. На мгновение, мне даже показалось, что в его голосе прозвучала нерешительность. Как, если бы он… стеснялся.

Он бросил на меня короткий взгляд через зеркало заднего вида. Наши глаза встретились и, снова, через мое тело прошёл мощный электрический заряд. Каждый раз, стоило этому произойти, как меня бросало в дрожь, а воздух вылетал из лёгких одним сильный толчком. В эти моменты мозг словно отключался, и я переставала что-либо понимать.

– Н-нет, – едва слышно, прошептала я. Это был предел моих возможностей. Позволить себе нечто большее я не могла.

– Как бы там ни было, – в полумраке автомобильного салона прозвучал его тихий ответ, – я рад, что вы стали членом нашей большой команды.

Сделала вид, будто ничего не слышала. Все запутывалось, и я перестала что-либо понимать.

Отвернувшись, прижалась воском к холодному стеклу, за которым проплывала вечерняя Москва. Солнце уже скрылось за дальним горизонтом и небо, постепенно, окрашивалось в тёмные тона. Приближалась ночь.

Я старалась не думать о предстоящем ужине. Мысли о нем заставляли мой желудок болезненно сжиматься. Вряд ли мне удастся оценить кулинарное мастерство именитых поваров. Будет хорошо, если я смогу досидеть до окончания встречи и ни разу не потерять сознание. На сегодня с меня уже достаточно обмороков.

Сеньор Алессандро сказал, что будет ждать встречи со мной. Да уж... мир, точно, сошёл с ума, раз такой мужчина, как он, обратил внимания на столь непримечательную девушку вроде меня. Что ж, его ждёт большое разочарование. Я никогда не смогу никому довериться. Мое сердце перестало биться много лет назад и завести его уже невозможно.

Невольно, краем глаза посмотрела на Лебедева. Такой серьёзный, уверенный в себе. Он внимательно следил за дорогой, так что я могла, впервые в жизни, рассмотреть его лицо.

Профиль, словно у каменного изваяния, продуманного и обработанного до мельчайших деталей. Прямой нос с небольшой горбинкой, высокие, чётко выраженные, скулы, тяжелый подбородок – символ характера и силы воли. Наверное, его считали красивым мужчиной...

– Я верю в это. Верю в тебя, – снова в моей голове появился тот голос. Я поспешила отвести взгляд в сторону и заставила себя восстановить сбившееся дыхание.

Это все нервы. Как только я привыкну к тому, что он снова ворвался в мою жизнь, станет чуточку легче. Главное, не позволять себе расслабляться. Нельзя забывать, что этот человек и тот монстр – это одно и то же существо.

«Те, кто не знаком с чудовищем, скрытым за этой внешностью, – добавила про себя, чтобы найти оправдание своим странным мыслям. – Интересно, какое из этих лиц – настоящее? Какой ты на самом деле, Дмитрий Лебедев?»

Дмитрий

Зал ресторана, как и ожидалось, был полон гостей. Мы с Мери приехали раньше Макса и Алессандро. Хостес – миловидная молодая девушка с огненно-рыжими волосами, проводила нас за столик, который всегда бронировался на мое имя. Я мог приезжать сюда в любое время, он был готов.

– Все, как обычно? – спросила она, когда я помогал Мери сесть. Специально выбрал для нее стул рядом со своим. Это произошло инстинктивно, без каких-либо особых намерений. На подсознательном уровне я, таким образом, пытался оградить девушку от назойливого внимания своего итальянского друга.

– Только, если у дамы есть особые предпочтения, – посмотрел на бледную Мери сверху вниз. Хотел коснуться ее плеча, легонько сжать его, показать, что все хорошо, но не решился. Она была не готова к таким моим действиям, да и я не был из тех, кто любит форсировать события и не умеет ждать. За наше короткое знакомство я твердо уяснил одну простую истину: Мери не из тех девушек, которых я знал раньше. С ней нужно быть очень внимательным и осторожным. Любое неправильное действие и слово смогут стать непоправимой ошибкой.

– Стакан воды, пожалуйста, – скромно попросила она. На ее щеках заиграл легкий румянец. Дыхание было прерывистым, небольшая грудь девушки вздымалась и опускалась каждый раз, когда она делала вдох или выдох.

– Воду, какой марки вы предпочитаете? – не унималась хостес. Казалось, она специально пыталась выбить мою гостью из колеи. Надменный взгляд, которым та окинула Мери, вызвал во мне неконтролируемую бурю гнева. На секунду, я опешил, не понимая причины такого хамского поведения. Но осознание пришло очень быстро. Я снова посмотрел на свою спутницу и мысленно попросил у нее прощения за собственную оплошность.

Ну, конечно. Как же мне раньше не пришло в голову. Мери, в своем простом скромном платье, без вечернего макияжа и дорогих бриллиантовых украшений, не вписывалась в этот грязный мир пафоса и денег. Они тут привыкли судить всех по толщине их кошелька или количеству нулей в банковском счете.

«Возможно, – думал я, – ты не хотела ехать со мной, потому что собиралась пойти домой и переодеться?»

Боже, какой же я идиот! Из-за меня Мери оказалась в столь неприятной ситуации. Конечно, я могу заявиться в любое место в каком угодно виде и никому не придет в голову осуждать меня за это, но не Мери. Она не принадлежит моему миру, ее не примут здесь с распростертыми объятиями только потому, что я так решил.

«Прости меня, девочка, – мысленно обратился к ней, чувствуя, как грудь горит от неприятных ощущений. – Я должен был обо всем догадаться».

– Выберите на ваше усмотрение, – попытался разрядить обстановку. – Нам предстоит важная встреча, и обременять голову лишней информацией совсем не хочется.

– Как скажете, господин Лебедев, – хостес кивнула и ретировалась, оставив нас наедине.

Я немного замешкался. Понимал, что всему причиной моя собственная глупость. Из-за меня Мери вынуждена была оказаться в такой неприятной ситуации. Я должен перед ней извиниться.

Сев за стол, повернулся к ней. Она сидела так прямо, что складывалось впечатление, будто спина девушки вот-вот хрустнет и сломается. Ее взгляд был прикован к узору на белоснежной скатерти, руки лежали на коленях. Как бы я хотел накрыть ее ладонь свой, почувствовать прикосновение этой тонкой, как шелк, кожи. Все внутри меня стремилось к тому, чтобы сделать это. Я хотел снова почувствовать ее тепло, обнять, вдохнуть сладкий аромат длинных волос. Это было как наваждение. Приятный дурман медленно проникал в мою кровь, врывался в мысли, устраивал в них настоящий переполох.

«Не могу поверить, что это происходит со мной в первую же нашу встречу вне моих снов, – думал я, пытаясь вернуть контроль над собственным телом. Разум должен возобладать над чувствами. Нельзя, чтобы эмоции взяли верх над здравым смыслом. – Рядом с тобой я, словно теряюсь. Ты сводишь меня с ума, Мери. Все в тебе кажется мне таким родным и знакомым, будто я знаю тебя уже очень давно».

– Мне… – слова давались с большим трудом. Для человека вроде меня, который совсем не привык просить у кого-то прощения, сделать это было чертовски тяжело. Приходилось наступать себе на горло, отбрасывать назад все свои прежние принципы и вести себя так, как она этого заслуживала. – Мне очень жаль, что все так вышло, – девушка дернулась так, словно ее ударило током. Устремив на меня удивленные глаза, она смотрела на меня так, будто видела впервые. Этот взгляд… на секунду, мне, правда, показалось, что я ее уже где-то видел. – Я не хотел поставить в неловкое положение. Мне нужно было догадаться и дать вам возможность переодеться к ужину. Простите…

– Так, ты просишь прощения за это? – до меня донесся, едва различимый, звук. Обернулся, в поисках его источника, но так ничего и не нашел. Этот голос звучал в моей голове. Я не знаю, кому он принадлежал, но в самые трудные моменты, кажется, именно он заставлял меня вставать и идти дальше. Сейчас, когда прокручивал в памяти всю свою прошлую жизнь, кажется, он всегда был со мной.

– Если хотите, – так и не дождавшись от Мери никакой реакции, предложил я, – мы можем зайти за вечерним нарядом в любой магазин. Их здесь великое множество. Я куплю вам любое платье, которое вы скажете. В качестве извинения…

Когда она нахмурилась, я понял, что совершил очередную глупость. Ей, явно, не понравилось мое предложение. Это слишком явно отразилось в глазах девушки. Огонек, который я заметил в них в первую секунду нашего зрительного контакта, погас. Он исчез так же внезапно, как и появился.

– Дмитрий Владимирович, – мое имя в ее устах прозвучало как ругательство. Я и представить себе не мог, что оно так ужасно. – Вы уже попросили прощения. Мне этого вполне достаточно.

– Я, – хотел объясниться, сказать, что она меня неправильно поняла, но было уже поздно. Наш разговор прервало появление Макса и Алессандро.

Оба мужчины подошли к столу. Мне пришлось отложить эту беседу на более подходящий момент и встать, дабы поприветствовать гостей.

– Сеньор ди Аллегро, – мы обменялись рукопожатиями. – Надеюсь, вам удалось отдохнуть?

Наша беседа шла на русском языке, так что Мери пока оставалась безучастна.

– Вполне, спасибо, – итальянец кивнул мне и устремил все свое внимание на девушку. Я успел перехватить этот заинтересованный взгляд, от которого во мне снова проснулся прежний гнев. Сама мысль, что он так смотрит на нее, не давала мне трезво мыслить. – Сеньорита, – Алессандро наклонился и поцеловал маленькую девичью ладонь. Я почувствовал, как внутри меня взрывается и начинает извергаться вулкан. Это было что-то с чем-то. Таких сильных отрицательных эмоций мне не приходилось испытывать уже очень давно. – Несказанно рад снова видеть вас.

– Спасибо, – она поблагодарила его и… улыбнулась. Меня словно ударили кулаком по морде. Сколько бы я ни старался, она даже смотреть на меня не хотела, но этому итальянцу Мери подарила свою улыбку. Черт возьми, я был в полном бешенстве.

– Вдох-выдох, Дим, – прошептал мне на ухо Поляков. Я посмотрел в его смеющиеся голубые глаза и разозлился еще больше. – Держи себя в руках, друг. Вечер только начинается…

– Я в порядке, – процедил сквозь зубы и попытался разжать кулаки. Что бы там ни было, Макс прав. Мне нужно научиться держать себя в руках. По крайней мере, Мери – свободная девушка и не мне решать, как и с кем, ей себя вести. Даже, если мне это совсем не нравится. – Прошу, присаживайтесь, – я пригласил всех за стол.

Мери снова оказалась между нами двумя. Несмотря на то, что столик был круглый, я, невольно, сравнил его с другой геометрической фигурой и испугался собственных мыслей.

«Это невозможно, – сказал самому себе и отвернулся к окну. – Не смей забывать о том, кто ты! Раз и навсегда, выкинь из своей дурной головы все эти мысли».

Внизу, за панорамными окнами, уже было темно. По всему городу, который отсюда казался как на ладони, загорались фонари и свет. Маленькие огоньки вдали сияли словно звезды. Я смотрел на них и думал о том, как круто могла измениться моя жизнь, не будь того ужасного прошлого. Эта встреча должна была стать судьбоносной. Не каждому человеку дана возможность встретиться лицом к лицу со своей мечтой. Но… почему именно я? Тот, кто меньше всех на свете заслуживает быть счастливым…

Алессандро заговорил об Италии, он рассказывал о свой любви к Риму и другим городам своей родины, а Макс с Мери внимательно его слушали. Время от времени, Поляков задавал ему разные вопросы дабы не заострять внимание на моем молчании. Несколько раз приходилось ловить на себе его осуждающий взгляд. Друг пытался заставить меня выйти из оцепенения и принять участие в общей беседе, но я не мог. Боялся, что скажу нечто такое, за что потом придется извиняться. Да и все эти светские разговоры успели порядком мне надоесть. Хотелось тишины и покоя.

Когда я пришел в себя, рядом не было никого, кроме Маги. Друг выглядел уставшим и очень испуганным. Мне еще никогда не приходилось видеть его в таком состоянии.

«Что-то произошло, – промелькнуло в моей больной голове. Попытался сесть, но не получилось. Комната закружилась и поплыла перед глазами. Рвотный спазм скрутил желудок, я поморщился. Во рту был противный горький привкус, словно туда нагадила стая бездомных котов. – Черт, как же мне плохо…»

– Дим? – я смотрел на движение губ друга и не мог понять, что он говорит. В голове так гудело, что мозг, казалось, готов взорваться. – Мать твою, что же ты натворил, ублюдок?!

Руки меня не слушались. Ног не чувствовал вообще, но, при этом, мое тело будто налилось свинцом и стало в сотню раз тяжелее. Попытался перевернуться на бок, но не получилось. Я был как бревно, поваленное на землю. Шевелил губами, хотел спросить, что произошло, но не было ни звука, или я просто ничего не слышал.

– Ты понимаешь, что это все?! Это конец, сраный ты придурок! Нас же всех повяжут из-за тебя…

Магомед резко вскочил на ноги и принялся мерить ее шагами. Хотел проследить за ним взглядом, но не получилось. Меня вырвало. Благо, успел повернуть голову, и содержимое моего желудка оказалось на полу из черного дерева.

После этого стало чуть легче, но, по-прежнему находился в некой прострации. Не знаю, что было после, но в себя я пришел только в больнице. Понял это по запаху лекарств и яркому белому освещению, от которого болели глаза. Тогда, я и представить себе не мог, какие открытия меня ожидали…

Когда туман перед глазами рассеялся, понял, что мы с Максом остались одни. Ни Мери, ни Алессандро за столом не было. Окинул взглядом зал в поисках этих двоих, и чуть было не засмеялся от вида их, танцующихся в центре, под огромной хрустальной люстрой.

Они медленно кружились под звуки музыки, ди Аллегро обнимал девушку за талию, ее голова почти покоилась на его груди. Со стороны они выглядели как идеальная пара. От этой мысли мою грудь пронзила острая боль, словно что-то острое полоснуло прямо по сердцу. Там, где был шрам, почувствовал сильное жжение. Невольно, потянулся рукой к своей отметине. Она снова напомнила мне о той ночи. Ночи, которую я не могу ни забыть, ни вспомнить. Пальцы собрали белоснежную ткань рубашки и сжали ее, сминая.

– Вообще-то, – до моего слуха дошел голос друга. Я ожидал услышать в нем очередную порцию шуток и издевательств, но не на этот раз. Макс был вполне серьезен, – Мери не хотела с ним танцевать. Алессандро настоял.

– Какое это уже имеет значение? – отозвался я, не убирая руки. В горле пересохло, хотелось пить.

Мой бокал с виски еще был полон. Схватив его, опрокинул в себя все его содержимое. Холодная янтарная жидкость успокоила пожар, но не потушила его. Огонь распространился по всему телу, проникаю в каждую его клеточку и клеймя ее. Он напоминал мне о том, что чудовищам нельзя мечтать. Мне никогда не стать достойным ни для Мери, ни для какой-либо другой девушки.

– Я же знаю, что она тебе нравится, – удивился Поляков. – Откуда вдруг этот грустный тон? Ты же Дмитрий Лебедев, – хлопнул меня по плечу, чтобы взбодрить, – мечта всех женщин. Не верю, чтобы ты так легко решил сдаться…

– Просто, пора признать, что мне не стоит мечтать, – смахнув его руку, перебил я. – Моя жизнь, как и я сам, погрязла в дерьме, из которого мне уже не выбраться. А тащить за собой кого-то в это болото – значит, стать таким же, как и мой папаша. Я стану губить еще невинную душу. Достаточно уже того, что я натворил.

Макс, молча, смотрел на меня, а я так и не смог отвести глаз от Мери. Рядом с Алессандро она казалась мне еще более далекой и недосягаемой. Кажется, я стал лишком сентиментальным, позволил себе выстроить песочный замок для принцессы, напрочь, позабыв о своей истинной сущности.

– Мы оба прекрасно знаем, – начал друг, понизив голос до шепота, – что в этой истории слишком много несостыковок. Я давно предлагал тебе разобраться во всем случившемся. Почему ты не хочешь, наконец, ответить на все эти вопросы?!

– Потому что я боюсь оказаться таким! – внутри словно сорвало плотину, за которой я, так долго, скрывал свои страхи. Они вырвались наружу и вскружили мне голову. Мне хотелось избавиться от них, но наши желания слишком часто не соотносятся с возможностями. – Мне страшно… Порой, так хочется отыскать ее, вручить ей в руки пистолет и признаться во всем; увидеть в глазах своей жертвы всю ту ненависть и боль, которые возникли из-за меня. Сказать, что раскаиваюсь и умолять, чтобы она спустила курок и положила конец нашим страданиям, – замолчал на секунду, чтобы перевести дух. – Ты даже представить себе не можешь, что я чувствую, засыпая и просыпаясь, каждый чертов день…

– Думаешь, смерть поможет тебе избавиться от чувства вины? – Макс говорил очень тихо, почти с трудом. Я впервые видел своего друга в таком состоянии. Кажется, моя откровенность подействовала на него сильнее, чем я ожидал. – Я далеко не психолог и, тем более, не большой знаток жизни, чтобы раздавать тебе мудрые советы, но… В первую очередь, я – твой друг, который знает тебя, как облупленного. И, поверь мне, – он снова стукнул меня по плечу, заставив отвлечься от созерцания танцующей пары и посмотреть на него, – таких людей, как ты, нужно еще поискать. Да, я не говорю, что ты святой или ангел во плоти, но ты и не дьявол, каким себя считаешь. Мне неизвестно, что произошло с тобой в ту роковую ночь и, почему ты так себя повел, но я уверен, этому должно быть хоть какое-то логическое объяснение. Ты не из тех людей, кому после нескольких бокалов алкоголя может снести башню.

– Пытаешься найти мне оправдание?

Мне было тяжело вспоминать об этом, а говорить – еще сложнее. Это как если бы я попал в «День сурка» и переживал ту ночь снова и снова. Каждый раз, когда пытался отмотать время назад, восстановить все детали того дня, я будто врезался в огромную каменную стену. Она стояла на пути к разгадке и не давала мне пройти.

– Вы помните, что с вами произошло? – спросил меня доктор – противный старикашка, одетый во все бело. Он смотрел на меня с нескрываемым презрением, словно перед ним был не человек, а бездомное животное.

Я попытался проигнорировать его взгляд и сосредоточиться на вопросе. Закрыл глаза, думал, так будет легче. Вспомнил, как мы с ребятами приехали на побережье, чтобы развеяться. Это была инициатива Игоря, который единственный со всей родни не примкнул к армии против меня в борьбе за наследство. Мы хотели отдохнуть и спрятаться от проблем, которые ждали в Москве. Решили отправиться в ночной клуб. Он принадлежал дяде Юры и считался одним из лучших в городе.

Мы сидели в VIP ложе, слушали музыку, выпивали. Все было как обычно, а потом… туман. Ничего. Сплошная пустота.

– Почему я ничего не помню? – спросил я, почувствовав, как неприятный холодок прошел по спине и пронзил до самых костей.

– Ну-ну, – доктор встал и пожал плечами. – Такое бывает, если переборщить с дозой. Молодой человек, – говорил он, а я не мог понять, о чем идет речь, – не мне вас учить уму-разуму, но наркотики до добра не доведут. Благодарите Бога, что вы ничего не учудили с таким-то количеством психотропных веществ в крови. Чуду, что вы вообще остались живы…

– Мы оба прекрасно знаем, что ты никогда бы не стал этого делать, – Макс заставил меня вернуться в реальность. – Скажи, когда будешь готов, и мы вместе постараемся решить эту задачу, – он замолчал и улыбнулся. Мери и Алессандро шли к нам. Я заметил, что она держалась на расстоянии от него. Итальянец попытался предложить ей свою помощь, когда девушка хотела сесть, но она вежливо отказалась.

– Если честно, – начала она неуверенно, – мне бы хотелось вернуться домой. Уже поздно…

Заметив искорку в глазах ди Аллегро, понял, что он намерен уговорить Мери, чтобы подвезти ее. В этот момент мое терпение лопнуло, и я встал.

– Вы правы, – согласился с ней. – Макс отвезет вас, – друг встал рядом, не сводя с меня вопросительного взгляда. – Хочу быть уверен, что вы доберетесь без происшествий. Пожалуйста, не отказывайтесь.

Во второй раз за этот вечер мы с Мери смотрели друг другу в глаза. С каждым разом делать это становилось труднее, хотя приносило большее наслаждение. Пусть, я уступил Алессандро и позволил ему танцевать с ней, но на этом пора поставить точку. Пора и мне напомнить им о своем присутствии.

«Я знаю, – обратился к ней про себя, – что мою помощь ты отвергла бы сразу».

– Ты прав, – согласился внутренний голос. – Спасибо…

– Доложи, как довезешь Мери Артуровну домой, – велел я и, попрощавшись со всеми, первым покинул ресторан.

На душе мне было спокойно, потому что я знал, Поляков не пойдет против меня. Возможно, он и бабник, но, точно, не предатель. Этому другу я мог доверять и, сегодня, он, в очередной раз, доказал мне это.

Это сон или реальность? Что со мной происходит? Такого просто не может быть! Я никогда раньше не была столь отчаянной и смелой девушкой, какой, вдруг, стала сегодня. Словно и не было никаких страхов и желания умереть, как раньше.

Я сидела за одним столом с тем, кто превратил меня в жалкую, всеми покинутую трусиху. Да, он не помнит этого, для него я – всего лишь очередной штатный сотрудник «Swan’s Architecture». Но я-то все помню. Каждый взгляд, вздох и даже шепот. Не могу перестать смотреть на его руки. Они напоминают мне о той ночи, когда мы впервые встретились и весь мой мир, вдруг, рухнул, как карточный домик…

Мысли не давали покоя. Я думала о том, как могла оказаться здесь, рядом с ним. После всего, что было; после стольких слез и постоянной борьбы. Внутри меня стояла дилемма. Она не давала сосредоточиться на предмете разговора, поэтому, приходилось постоянно переспрашивать сеньора ди Аллегро, просить его повторить свой вопрос. Мне нужно было вырваться из прошлого и постараться вникнуть в настоящее.

Одна моя сторона требовала немедленно прекратить этот цирк, встать и уйти. Навсегда оставить его в памяти, как монстра, лишившего меня всего.

«Он – чудовище, Мери, – уговаривала себя. Мне было противно от того, что я перестала воспринимать его именно таким. Пусть, внешне он не соответствует тому образу, который запечатлелся в моей памяти шесть лет назад, но это не значит, что он перестал быть им. – Ты должна это понять. Хватит строить из себя бесстрашную искательницу приключений. Уходи! Не нужно пытаться заглянуть в запретные места. Это ничем хорошим не кончится».

Конечно же, я прекрасно осознавала все это. Нужно быть полной дурой, чтобы пытаться узнать своего насильника лучше. Но… кажется, я и есть дура. Та встреча изменила меня до неузнаваемости, заставила отказаться от всего, что мне было так дорого. Из-за него от меня отказались родители, я потеряла семью, потеряла веру в себя, перестала что-либо чувствовать. С тех пор, у меня не получается даже рисовать, а ведь когда-то я не могла даже представить своей жизни без этого. Наверное, именно поэтому мне было так важно понять, потерял ли он что-то. Изменилось ли в нем или в его жизни хоть что-то? Чувствует ли он вину за то, что натворил?

– Сеньорита, – ди Аллегро накрыл мою ладонь свой и заставил взглянуть на него. Впервые за этот вечер. Кажется, ему действительно было важно завладеть моим вниманием. Не скажу, что я чувствовала отвращение, когда он коснулся меня, но было неприятно. Любой тактильный контакт с незнакомыми мне людьми, тем более мужчинами, был для меня неким испытанием. Пришлось очень постараться, чтобы не вырвать руки и не показать ему своих истинных чувств. – Могу ли я пригласить вас на этот танец?

У меня глаза чуть на лоб не полезли от такого предложения. Он хочет, чтобы я станцевала с ним. Перед таким количеством гостей и… Лебедевым. Господи, дай мне сил пережить этот ужин. Я уже не понимаю, что за испытания ты постоянно посылаешь мне, за какие прошлые грехи.

– Извините, – заставила себя улыбнуться, но вышло как-то не очень, – но, я, правда, не умею танцевать. – Это была наглая ложь, так как я долгие годы занималась бальными танцами, но это все давно кануло в Лету.

– Я тоже, – он засмеялся и подмигнул мне. В этот момент Алессандро, который был старше меня на восемь лет, стал походить на совсем юного мальчишку. Удивительно, как легко меняется внешность человека, стоит ему лишь улыбнуться! – Но, мне ужасно хочется попробовать. Прошу вас, подарите мне шанс.

Все происходило так быстро, что я не успевала реагировать. Мой мозг отказывался справляться с таким потоком новых впечатлений. Еще немного, и он обязательно даст сбой.

Когда я пришла в себя, мы уже стояли в центре огромного, выполненного в стиле Барокко, зала. Над нами висела невероятных размеров хрустальная люстра. Она освещала помещение мягким, немного приглушенным, светом. Все происходящее больше походило на сон или сцену из фильма.

Алессандро обнял меня за талию левой рукой, а правой обхватил мою холодную ладонь. Зазвучала музыка и он искусно повел нас в танце. Я поняла, что ди Аллегро соврал. Он был прекрасным танцором. Все его движения были плавными, уверенными и четкими. Я чувствовала, как он смотрит на меня сверху вниз, его теплое дыхание касалось моей головы. Аромат дорогого мужского парфюма кружил голову. Мой взгляд был на уровне его груди, там, где из открытого ворота белоснежной, идеально выглаженной, рубашки выглядывал треугольник загорелой оливковой кожи. Мне было неловко от такой близости, но, одновременно с этим, я не испытывала никакого страха. Словно, где-то на подсознательном уровне была уверена, что он не обидит, не причинит боли.

– Мери, – Алессандро произнес мое имя так, словно это была строчка из песни. Мне никогда еще не приходилось слышать его таким. – Вы вся дрожите…

– Не привыкла находиться в центре внимания, – ответила я, удивившись своей откровенности. Что-то, явно, происходило со мной. Я делала такие вещи, о которых, раньше, и думать не могла.

– Странно, – по его дыханию, поняла, что он улыбнулся, – вы очень красивая девушка. Только не подумайте ничего плохого, я не пытаюсь заслужить вашу благосклонность пустыми словами. Это не в моих правилах. Просто… вы особенная, не такая как все…

– Вы ошибаетесь, – возразила я, – во мне нет ничего необычного. Я самая, что ни на есть, простая. Возможно, даже скучная.

– Вздор, – парировал мужчина. – Никогда в это не поверю. Ваши глаза говорят много больше, чем вы сами. Они хранят некую тайну, заставляют мужчин рядом с вами терять головы. Возьмем, к примеру, меня, – Алессандро приподнял мое лицо, и мне пришлось посмотреть на него, – или Дмитрия. Неужели, вы не заметили, как очаровали нас? Признаться честно, мне даже кажется, что сеньор Лебедев ревнует вас ко мне…

От этих его слов меня бросило в жар. Щеки запылали огнем, а с губ слетел непонятный шепот. Глаза, сами по себе, отыскали его среди всех посетителей, чтобы убедиться или опровергнуть услышанное. На секунду, наши взгляды встретились, и я почувствовала слабость в ногах. Тело стало невесомым, голова пошла кругом. Пришлось резко отвернуться, чтобы окончательно не потерять над собой власть.

– Это невозможно, – произнесла я, едва шевеля губами. – Вы ошибаетесь. Д-давайте, закончим этот танец.

Отстранившись, услышала, как прозвучал и затих последний аккорд. Это был мой шанс на побег. Хватит с меня геройств на этот вечер. Не помню, как дошла до стола, но я старательно избегала смотреть прямо. Боялась снова поймать его взгляд. Мне нужно было что-то сказать, придумать, солгать, сделать хоть что-нибудь, но уйти. Мои силы уже иссякли, я была полностью опустошена, как морально, так и физически.

Алессандро потянулся к спинке стула, чтобы отодвинуть его для меня. Поняла, что это мой единственный шанс. Больше тянуть нельзя.

– Если честно, – начала я неуверенно, – мне бы хотелось вернуться домой. Уже поздно…

Не успела я закончить свою речь, как Лебедев резко вскочил на ноги. В голове мелькнула мысль, что он снова начнет настаивать на том, чтобы подвезти меня. Я чуть не застонала от такой перспективы. Это уже походило на игру в кошки-мышки. Чем дальше я пыталась сбежать, тем ближе к нему оказывалась.

– Вы правы, – его голос прозвучал слишком громко. Я не выдержала и посмотрела на него. Было интересно, что он скажет дальше. – Макс отвезет вас, – господин Поляков встал рядом с ним, но на его лице было написано удивление. Он, как и я, не ожидал такого поворота событий. – Хочу быть уверен, что вы доберетесь без происшествий. Пожалуйста, не отказывайтесь.

Мы смотрели друг другу прямо в глаза, и ничего вокруг не существовало. Казалось, весь мир потерял значение, исчез, остался один только миг, когда вселенная остановилась, и время замерло.

– Я знаю, – услышала знакомый голос, который жил все это время в моем подсознании, – что мою помощь ты отвергла бы сразу.

«Ты прав, – невольно, согласилась с ним. Тот факт, что я уже разговаривала с со своим внутренним вторым «Я» не внушал ничего хорошего. – Спасибо…»

– Доложи, как довезешь Мери Артуровну домой, – велел Лебедев и, попрощавшись со всеми, он ушел. Просто, развернулся и вышел из многолюдного зала, словно ничего и не было. Я поняла, что это у него получалось лучше всего. Разрушать, оставлять позади руины и исчезать в неизвестном направлении. Вот он – настоящий Дмитрий Лебедев.

Автомобиль Полякова стоял на парковке, рядом с машиной Алессандро. Сеньора ди Аллегро встретил личный водитель и открыл для него дверцу в ожидании, когда тот сядет.

– Еще раз, – сказал мужчина на итальянском, беря меня за руку и поднеся мою ладонь к губам, – спасибо за этот чудесный вечер. Конечно, хотелось бы провести его только с вами, но и за это безгранично благодарен. Надеюсь, мы скоро вновь встретимся…

– До свидания, – прошептала я в замешательстве. Только когда он скрылся в салоне автомобиля премиум-класса, мне стало легче дышать. Осталось добраться домой, где я смогу хорошенько обо всем подумать.

– Наконец-то, свобода! – смеясь, произнес Макс. – Я уже думал, этот вечер никогда не закончится…

– Я тоже, – согласилась с ним.

Чем дольше находилась рядом с Поляковым, тем больше он мне нравился. Этот молодой мужчина, словно был полон разных шуток и фраз «на все случаи жизни». Когда он задавал вопросы, я отвечала на них легко и беззаботно. Кажется, его позитивный настрой и оптимизм были заразительны. Они передавались воздушно-капельным путем, заставляя меня чувствовать себя намного лучше.

– Давай на «ты»? – спросил Макс, когда я уже рассказала ему о себе все, что можно было сказать в первый день знакомства. – Ты не против?

– Нет, – улыбнулась в ответ. Верх спортивного автомобиля был открыт, ночной воздух приятно холодил кожу и дарил ощущение свободы. – Вовсе нет.

Я откинулась на кожаную спинку кресла и закрыла глаза. Думала, посижу так пару минут, отдохну немного, пока мы не доедем до дома, но сама не поняла, как уснула.

… Это было какое-то незнакомое место. Мне еще никогда раньше не приходилось здесь бывать. Вокруг было темно, я шла по коридору какого-то частного дома, а из окон внутрь лился яркий свет. На ночном небе было великое множество звезд, но мой взгляд был прикован к луне. Она казалась такой огромной и близкой, что, стоит лишь протянуть руку, и ты ее коснешься…

Я не знала, где нахожусь, но впервые мне было так хорошо, будто я, наконец, нашла свой дом. Вокруг было тихо, кажется, кроме меня здесь никого нет. Воздух был пропитан сладким ароматом цветов. Я знала этот запах. Была уверена, что слышала его раньше, но не могла вспомнить где.

Вдруг, заиграла музыка. Она была едва различима, но так приятно ласкала слух, что хотелось слушать ее вечно. Я пыталась понять, откуда она доносится, где ее источник, но мои поиски оставались безуспешны.

Моя душа не могла смириться с этим. Она рвалась ей навстречу, хотела вырваться из груди и взлететь свободной птицей. Это было непередаваемое, очень сильное ощущение. Я все бежала и бежала вперед, заглядывала в разные комнаты, которые так же были освещены только сиянием звезд и луны. В них никого не было. Только музыка, что звучала вокруг.

На минуту, мне показалось, что это не в реальности. Я снова слышу ее в своей голове, она звучит лишь там и сводит меня с ума.

–Это безумие, – сказала самой себе, – тебе мерещится. Как и раньше».

– Разве? – вопрос прозвучал так внезапно, что я даже испугалась. Оглянулась назад, думала, кто-то стоит за моей спиной, но нет. – Почему ты так удивилась? Словно слышишь меня впервые…

– Кто ты? – мой голос дрожал от волнения. Сомнения не давали покоя, пульс резко участился.

– А ты как думаешь? – он смеялся. Наш диалог веселил его. Мне это не понравилось.

– Я не знаю, – замерев у окна, устремила взгляд в бесконечное темное полотно ночного неба. – Кажется, я уже ничего не знаю и не понимаю…

– Согласись, здесь очень красиво, – он заговорил после короткой паузы, но уже другим, изменившимся голосом. Он стал тише, в нем появились бархатные нотки, от которых по спине забегали мурашки. Я чувствовала его присутствие рядом, хоть и не видела. – Мне всегда нравилось смотреть летом на ночное небо и представлять, что звезды – это люди с других планет. Возможно, такие же одинокие, как я…

– Ты тоже одинок? – я почувствовала, как мои глаза наполняются слезами. Грудь наполнилась грустью, захотелось плакать.

– Кажется, – в его ответе чувствовалась горечь, которая передалась и мне, – так было всегда. Сколько себя помню... – мы оба замолчали. Это было так странно. Я никогда еще не была такой одинокой и полноценной одновременно. Словно какая-то часть меня, очень важная, но давно потерянная, вернулась и, я, наконец, могу успокоиться. – А потом появилась ты, и все изменилось… Я, будто, знаком с тобой, целую вечность. Такое возможно?

– Я не знаю, – пожала плечами и прислонилась к подоконнику. По моим ладоням прошло приятное тепло, которое добежало и дотронулось до самого сердца. Словно чья-то заботливая рука нежно обхватила его, чтобы защитить от ледяного холода вокруг. – Но чувствую то же самое.

– Почему мы не можем встретиться? Если бы я только мог отыскать тебя…

– Но это невозможно, – одинокая слеза скатилась по моей щеке и упала на край деревянного подоконника. – Тебя не существует… Ты – всего лишь голос в моей голове, который я придумала, чтобы не сойти с ума.

Он молчал. Кажется, я его обидела, но мне было важно сказать ему правду, сказать себе правду.

– А ты, – услышала тяжелый вздох, словно слова ему давались с большим трудом, – всего лишь моя несбыточная мечта…

В сон проник противный звук будильника и выдернул меня из обители счастья. Открыв глаза, обнаружила себя в собственной кровати, на квартире у Амелии.

«Как, – пронеслось в голове, – я здесь оказалась?»

Откинув от лица тяжелую прядь волос, села на постели. Перед моими глазами еще стоял тот пейзаж, словно я никуда и не уходила. Сон продолжался наяву, не давая грустным мыслям взять надо мной верх. Впервые за долгие годы, мне удалось выспаться. Никакие кошмары меня не тревожили, воспоминания не засасывали в бездонный водоворот прошлого.

«И все это, – улыбнулась уголками губ и закрыла глаза, вспомнив голос из сна, – благодаря тебе…»

Он, действительно, очень сильно мне помог. Эта ночь и разговор с ним позволили мне набраться сил и взглянуть на свою жизнь по-другому. Больше не было желания бежать и прятаться. Я поняла, что стала сильнее в тот момент, когда не испугалась Лебедева и села с ним за один стол. Кажется, монстр начал медленно исчезать, а вместе с ним проходил и мой страх перед ним. Анна – мой психотерапевт, была права. Только бросив вызов самой себе, можно победить своих демонов. Я сделала это и получила в награду спокойную ночь без слез и кошмаров. Значит, отступать уже нельзя. Раз начала, значит, обязана довести начатое до конца.

Все еще думая об этом, я встала и, выбрав одежду на сегодня (светло-синие джинсы, белую футболку и сине-белый кардиган), зашла в душ. Времени до начала рабочего дня у меня было достаточно, поэтому, решила позволить себе маленькую слабость и позволить телу отдохнуть, как и разуму.

Амелия всегда смеялась над тем, что мне удается так быстро собираться. Ей самой приходилось вставать за несколько часов до выхода из дома, чтобы успеть подготовиться.

– Тебе следовало родиться парнем, честное слово! – повторяла она, когда я, готовая, ждала ее в гостиной. – Как ты это, вообще, делаешь?

Нанесла на лицо совсем немного тонального крема, чтобы скрыть синяки под глазами, накрасила ресницы тушью, а губы – матовым бледно-розовым карандашом. Осталось выпить кофе, проглотить утреннюю порцию таблеток и все.

– Проснулась, спящая красавица? – услышала голос подруги, как только вышла из комнаты. – Амелия стояла спиной к плите, держа в руках чашку чая.

– Как видишь, – невинно улыбнулась в ответ. – Но…

– Хочешь узнать, как оказалась дома, – спросила Амелия, а ее идеальная бровь вопросительно взметнулась вверх. Я поняла, что меня ждет не очень приятный разговор в форме допроса с пристрастием.

Запив таблетку водой, я кивнула. Как говорится, перед смертью не надышишься. Чем раньше начнем, тем скорее закончим.

– Ты, – девушка на эмоциях немного повысила голос, – вообще представляешь, как я испугалась? Можно же хоть позвонить и сказать, чтобы я была спокойна и не искала тебя по всем больницам города? Ты почему трубку не брала?

А, ведь, правда, что это со мной такое? Я еще никогда не была столь безалаберна, как вчера. Страшно представить, что было бы со мной, устрой такое Амелия.

– Прости, – подошла к подруге и обняла ее. – У меня телефон был на беззвучном. Перед переговорами отключила звук и забыла включить обратно. Вчера на работе было подписание важного договора, а после пришлось ехать в ресторан. Я замоталась и растеряла последние мозги. Прости-прости-прости.

Кажется, получилось. Губы Амелии дрогнули, и она улыбнулась – весьма благоприятный знак.

– Ладно, – подруга похлопала меня по руке и, отставив стакан в сторону, громко засмеялась. – Но из-за тебя мне теперь придется просить прощение у того парня, который принес тебя домой…

От этих слов у меня глаза чуть не вылетели из орбит. Устремив на нее недоумевающий взгляд, я ждала объяснений.

– Что?! – Амелия пожала плечами и нахмурилась. – Откуда мне было знать, кто он такой?! Звоню тебе, а отвечает незнакомый мужской голос. Да еще такой надменный, словно он мистер Вселенная. Вот я и высказала ему все на эмоциях!

– Что ты сделала? – не могла поверить своим ушам. – Что ты наговорила Максу?

Амелия нервно зашагала по кухне. Я видела, как ей неприятен этот разговор, но мне нужно было все выяснить.

– Он вице-президент компании, в которой я работаю, – объяснила, чтобы оправдать свой интерес. – Пожалуйста, Мел, я же с ума сойду! Что ты ему сказала?

– Ты спала, как мертвая, – оправдывалась она. – Что я могла подумать?

– Говори же, – подначивала ее, чувствуя, как начинаю краснеть от переизбытка эмоций.

– Я решила, что он извращенец или маньяк какой-то, – Амелия смотрела прямо себе под ноги и не решалась поднять на меня глаза. – Сказала, что если с тобой что-то случится, сдам его полиции.

Это было немыслимо! Я не могла поверить, что все эти события происходят со мной и в моей жизни. Всего несколько дней назад я была в Ереване и мечтала о приключениях, а теперь их столько, что голова идет кругом.

– И, что теперь делать? – спросила я, скорее обращаясь к самой себе.

– Я… – Амелия заставляла себя говорить. Это было видно по лицо и глазам девушки. Ей было даже тяжелее, чем мне. – Я поеду с тобой, встречусь с ним и попрошу… прощения. Раз я виновата, значит, мне и отвечать.

Дмитрий

В этот вечер мне захотелось поехать домой и окунуться в тот мир, вход в который я для себя запер, казалось бы, навсегда. Завтра состоится экстренное заседание совета директоров «Swan's Architecture». Я должен подготовиться к нему, как морально, так и физически.

Чувствовал себя полностью опустошенным. В голове творился жуткий хаос, в ушах звенело от усталости и перенапряжения. Эта поездка в прошлое была жизненно необходима мне, чтобы восстановить свои силы и продолжить борьбу за выживание.

Наш дом представлял собой огромный трёхэтажный особняк с высокими сводами и колоннами. Он был полностью отделам натуральным камнем и по своей стилистике напоминал пейзажи Англии, ну или моей любимой Франции. Некогда, мой отец был большим поклонником английской архитектуры времён Тюдоров, но в своих работах он никогда не придерживался чёткого образа, который изображён в учебниках. Ему нравилось творить, создавать что-то новое, привносить в каждый проект нечто свое, отличное от других, особенное.

Как и любой настоящий британский дом, наш имел большую ухоженную лужайку с изумрудным газоном, за которым круглый год ухаживал опытный садовник. Вдоль кирпичного забора росли аккуратные, идеально подстриженные кустарники, южную стену особняка обвивал плющ, создавая иллюзию единения с природой.

Металлические ворота распахнулись, пропуская меня внутрь. Навстречу, из дома, бежал Алексей Иванович – пятидесятилетний садовник и управляющий в одном лице. Он жил здесь и работал на мою семью, сколько я себя помню. Дядя Леша был неотъемлемой частью этого места, и мне оно не представлялось без него.

– Дима! – улыбаясь, он подошёл к машине и, не дожидаясь, когда я выйду, сам открыл мне дверь. – Мальчик мой! Как я рад тебя видеть!

– Я тоже, дядь Леш, – мы обнялись, совсем как близкие родственники, искренне любящие друг друга. – Как ты? Как здоровье?

– Да, что со мной, стариком, станется, – он махнул рукой, не отрывая от меня добрых голубых глаз. Я тоже внимательно всматривался в его лицо, подмечая каждую морщинку.

Раньше, мне никогда не приходило в голову о том, как быстротечно время. Дядя Лёша был для меня не просто другом или наставником. С ним были связаны все хорошие воспоминания из детства, до моего отъезда в закрытую школу для мальчиков. Он учил меня кататься на велосипеде, с ним я ездил на свою первую в жизни рыбалку...

Как же быстро все изменилось! После смерти мамы, все встало другим. Мне больше не хотелось приезжать сюда на каникулы, да и отец не любил этот дом. Он купил другой, в Москве, где и жил большую часть времени. А летом, во время отпуска, ездил по курортам с одной из своих очередных пассий, заставляя меня делать то же самое. Это было невыносимо. Я чувствовал себя безвольным пленником обстоятельств, заложником, обреченным на вечные страдания. Наверное, именно тогда я и возненавидел лето. Оно больше не казалось мне волшебным временем свободы и счастья. Скорее наоборот.

– Мы и не ждали тебя раньше Рождества, – задумчиво протянул дядя Леша, пока мы шли к дому по ровной дорожке, освещённой небольшими фонарями. Была уже глубокая ночь, на небе сияла огромная полная луна. Воздух был прохладный и чистый, совсем как раньше. – Что-то случилось? Ты никогда не приезжаешь сюда чаще, чем два раза в год.

Это было правдой. Я запрещал себе возвращаться сюда, чтобы не лелеять в душе ложные надежды. Все здесь напоминало мне о маме, об их ссорах с отцом, об ее смерти…

Когда-то, мне приходилось слышать о том, что от детей нельзя скрывать факт существования смерти. Еще в раннем возрасте они должны понять, что жизнь не может продолжаться вечно и все мы, однажды, покинем этот мир. Если у ребенка умирает кто-то из близких, он должен присутствовать на похоронах, чтобы в его сознании сложился четкое понимание о том, где сейчас этот человек. Мой же отец не знал об этом. Он похоронил маму без моего ведома, даже на кладбище к ней не хотел отвозить. Может, именно поэтому я до сих пор не могу смириться с ее отсутствием?

– Просто, – я открыл парадную входную дверь и пропустил дядю вперед, – захотелось окунуться в детство и, хотя бы, на одну ночь, забыть обо всех проблемах.

– Мне не нравится твой тон, – нахмурился мужчина. Между его густых бровей пролегли небольшие складки. – У тебя какие-то проблемы, Дим? Я давно не видел тебя таким… потерянным.

Ведь правда же, что невозможно ничего утаить от тех, кто тебя любит. Как бы сильно ты ни старался, как искусно бы ни притворялся – все бессмысленно.

– Правду не обязательно слышать, – вспомнил слова мамы. – Ты можешь легко прочитать ее в глазах любимого человека. Вот, посмотри на меня. Что ты видишь?

Я старательно всматривался в серые мамины глаза, пытаясь понять смысл ее фразы.

– Мне кажется, – начал неуверенно, – что тебе грустно…

– А еще? – мама улыбнулась, на ее щеках появились ямочки. – Посмотри внимательно…

Она никогда не ошибалась. Ей было известно все, что происходило в моей голове. Никто не знал и не понимал меня лучше нее.

Эти воспоминания заставили меня улыбаться, несмотря на грусть и тяжкий груз на сердце.

– Ничего серьезного, – я похлопал Алексея Ивановича по плечу. – Просто, немного устал. А где тетя Люда?

Людмила Васильевна – жена дяди Леши и моя экономка. С ней у меня тоже были связаны только хорошие, приятные воспоминания. Она была очень добра ко мне и всегда баловала своими «лучшими в пире пирожками с капустой». А какие вкусные пироги она пекла…

– Уже, наверное, легла, – ответил он, бросив короткий взгляд на большие напольные часы. Они показывали одиннадцать ночи. – Ты бы хоть предупредил, что приедешь. Мы бы нормально подготовились, Люда приготовила бы твои любимые блюда.

– Вот, – мне было очень приятно говорить с ним. Внутри появилась непонятная легкость, меня охватило ощущение свободы. Словно все проблемы разом исчезли, не осталось ничего плохого. – Именно поэтому я и не стал звонить. Я приехал только на одну ночь. Не нужно никаких хлопот.

– Как это на одну ночь? – удивился мужчина. – Ты, что, утром уедешь?

– Да, – я прошел в большую гостиную с камином и замер посреди комнаты. – У меня заседание совета директоров завтра, к тому же, мы сейчас работаем над важным проектом. Как только закончу все дела, приеду к вам на несколько дней…

– Ты такой же трудоголик, как и твой отец, – услышал тихий ответ дяди Леши. Он знал, как я не люблю говорить об этом, но снова не смог удержаться. – Владимир Андреевич тоже не мог жить без своей работы.

– Ну, – отозвался я, без тени тепла в голосе, – должно же у нас быть хоть что-то общее. Родственники, как-никак.

– Прости, – мужчина подошел ко мне и встал напротив, – мне не следовало говорить об этом. Ты ляжешь в свой спальне или в хозяйской?

– Мне бы хотелось остаться здесь, – я окинул взглядом гостиную, задержав его на белоснежном фортепиано «Sound of Harmony». Это произведение искусства обошлось моему отцу почти в два миллиона долларов. Он подарил его маме на годовщину свадьбы, за год до моего рождения.

– Ты уверен? – кажется, дядя Леша был удивлен, услышав мой ответ. Ему не могло прийти в голову, что наследник самого Владимира Лебедева может спать в гостиной, на диване.

– Как никогда, – машинально отозвался я, вдруг, вспомнив другую сцену из своей жизни. Наша первая официальная встреча с Мери сегодня утром. Она ответила мне так же. – Спокойной ночи.

– Доброй ночи, – мужчина, молча, вышел из комнаты, оставив меня наедине с призраками прошлого.

Моя мама была пианисткой. Она любила музыку всей душой, была насквозь пропитана ею. Именно из-за нее мои родители встретились и познакомились. Изначально, отец влюбился в мелодию, которую, случайно, услышал в одном из загородных ресторанов, на берегу озера. Он приехал туда на деловую встречу, а мама отдыхала там с друзьями. Ее попросили исполнить любимую композицию (в одном из залов стоял рояль), и она согласилась…

Сложно представить, как такая красивая история любви могла перерасти в источник боли для нас всех. Мне, наверное, ни за что не понять его поступков. Он похоронил в своем сердце все самые светлые и теплые чувства, оставив лишь черную ненависть. Что стало причиной этому? В какой момент мой папа перестал быть прежним? Что заставило его так измениться?

Я подошел к фортепиано, провел пальцами по гладкой зеркальной поверхности. В памяти всплыли дни, когда наш дом был полон света, музыки и счастья. Мама всегда играла для папы их мелодию. Сидела на этом самом месте, ее спина была идеально ровной, руки плавно летали над клавишами, а он стоял рядом. Они смотрели друг на друга так, словно ничего и никого больше не существовало в этом огромном мире…

Когда сел за инструмент, словно почувствовал ее присутствие рядом. Мама учила меня играть, а сопротивлялся, потому что считал музыку не мальчишечьим занятием. Она смеялась над моими жалкими попытками строить из себя мужчину, но занятия так и не прекращала.

– В музыке не существует понятий «мальчик» или «девочка», – терпеливо объясняла мама. – Она одна для всех. Музыка – это состояние души, отражение нашего настроения. Она помогает нам успокаиваться, набираться сил, чувствовать вкус жизни…

– Что это значит? – не понимал маленький я. – Разве у жизни бывает вкус? Какой он?

– Ты поймешь меня, – мама улыбнулась и коснулась указательным пальцем моего носа, – когда вырастишь.

Пальцы нашли нужные клавиши, музыка полилась сама собой. Та самая, ее мелодия. Мои глаза были полны слез, но ни одна из них так и не вырвалась на свободу. Я смотрел в большое распахнутое окно с частым переплетом. Ветер медленно колыхал белые невесомые шторы с бледно-лавандовым цветочным узором. В этот момент я хотел смеяться и плакать. Вместе с музыкой из меня выходила и вся усталость.

«Я, наконец, – мысленно обратился к ней, – понял тебя, мама. Вот он – вкус жизни, о котором ты говорила. Как бы мне хотелось, чтобы ты услышала меня сейчас! Увидела, как твой несносный сын играет на фортепиано. Ты ведь так старалась научить меня любить, чувствовать и сопереживать…»

Мне вдруг представилось, что и Мери здесь, рядом со мной, и я играю для нее. Интересно, любит ли она музыку? Понимает ли ее так, как я?

В эту ночь я так и не смог уснуть. Лежал под открытым окном, смотрел на звездное небо и думал. В голове кружились разные, совсем не связанные друг с другом, мысли. Меня бросало из стороны в сторону, как плот во время сильного шторма. Я пытался ему противостоять, боролся со стихией и не хотел сдаваться. Природа была непреклонна, она вознамерилась взять надо мной верх, но с каждой секундой мои силы только пополнялись. Я уже не чувствовал прежней усталости и был готов сражаться до последнего. У меня появилась мечта, в сердце расцвела крошечная надежда, которая светила мне, как яркий маяк в непроглядной тьме. Она вела меня за собой, вселяла мир, и покой в мою душу. Я, вдруг, понял, что еще не все потеряно. Песчаный замок, хоть и давно превратился в руины, восстанавливался на глазах.

Появление в моей жизни Мери подействовало на меня, словно разряд дефибриллятора, который заставил сердце биться вновь. Да, это было сумасшествием. Я знал, что такое невозможно, не верил в любовь, тем более, с первого взгляда, но… Она была со мной уже очень давно. Это невозможно объяснить, а понять и того сложнее, но я чувствовал, что знаю ее уже много лет. Эта девушка не была для меня простой незнакомкой или рядовым сотрудником «Swan's Architecture». В ней было нечто большее, особенное, то, что притягивало меня к себе, как магнитом. Я чувствовал себя мотыльком, отчаянно бросающимся в огонь, но уже не мог остановиться.

Мне хотелось узнать ее ближе, проникнуть во все темные уголки ее души, которые она прячет ото всех. Понять, какая она, что любит, чем живет, о чем мечтает. Мери стала для меня тем самым смыслом, который я так долго искал. Мой прекрасный маяк надежды, чей свет вел меня всю жизнь…

Невероятно, как один-единственный день может изменить абсолютно все! Мне хватило одного взгляда на ее и короткой встречи глазами, чтобы узнать в ней свою мечту. Ожившую, настоящую, живую. Она стала моей целью, источником вдохновения. Я знал, что уже никогда не смогу отпустить ее, не смогу никому отдать. Ни один человек в этом мире не сможет отобрать у меня мою душу, а Мери, как оказалось, и есть моя душа. Душа, которую я потерял и так долго искал по всему свету. Только рядом с ней мне удавалось дышать, я, словно, забывал обо всем и жил, она заставляла меня чувствовать, видеть, слышать и мечтать. Только после встречи с ней, я нашел в себе силы приехать сюда и снова играть. Эта музыка была моим ей подарком. Несмотря на расстояние между нами, я знал, что она поймет, почувствует, что и я. Связь, которая соединила нас с ней, не могла быть односторонней.

– Ради тебя, – прошептал я, глядя на луну, – я готов стать другим…

Утром, когда дядя Леша и тетя Люда еще спали, я принял душ, переоделся, тихонько вышел из дома и уехал. Только выехав на дорогу, ведущую в город, понял, что впервые в жизни забыл о телефоне. Оставил его вчера в автомобиле и так, ни разу, и не вспомнил о нем. Заряда оставалось всего несколько процентов, но этого было достаточно, чтобы увидеть множество уведомлений о пропущенных звонках от Макса.

«Я же просил его отвезти Мери домой, – вспомнил собственные слова там, в ресторане. – Он должен был мне позвонить, как доставит ее на место».

Вчера я позволил себе расслабиться, но так нельзя. Мне следует быть внимательнее. Особенно сейчас, когда Лебедев снова взялся за старое.

Поставив смартфон на зарядку, набрал номер друга и включил громкую связь.

– Макс, доброе утро, – начал я, когда услышал в его сонный голос. – Ты еще не в офисе? Я буду там через час.

– Тебя где, черт возьми, носило?! – буквально закричал тот в трубку. – Ты видел, сколько раз я пытался дозвониться?

– Кажется, двенадцать? – не смог скрыть своей улыбки. – Вчера все прошло нормально? Как Мери?

– Знаешь, что? – в голосе Полякова, отчетливо, слышалась обида. – Иди к черту, Лебедев! Поговорим при встрече, – и он отключился.

«Когда ты уже повзрослеешь, Макс? Сколько можно вести себя, как малое дитя?»

Между нами была разница всего в один год, но порой мне казалось, что он еще совсем ребенок. Такой же эмоциональный и немного эгоистичный. Но, несмотря на это, Поляков был еще и честным, открытым и очень преданным. И, как бы я ни старался делать вид, что он меня раздражает, это не было правдой. Я дорожил им и нашей дружбой. Особенно после той истории, когда сама судьба заставила меня открыть глаза и посмотреть на свое окружение по-новому, без розовых очков и юношеского максимализма.

Никто из прежних «друзей» так ни разу и не объявился на моем пути. Только Магомед навестил разок в больнице, но его я прогнал сам…

Мне не хотелось снова вспоминать те времена и погружаться обратно в это грязное болото. Что бы ни было, изменить я уже ничего не смогу. Та ночь всегда будет стоять перед моими глазами, как красная тряпка перед быком. Коррида еще не окончена, я только поставил все на паузу, но это не значит, что она исчезла. Однажды, свирепый устанет ждать матадор и вытащит, наконец, свою саблю, чтобы положить конец этой глупой игре.

Погруженный в эти размышления, я доехал до компании и припарковал машину на своем обычном месте. Автомобили некоторых членов совета директоров уже были здесь. До начала заседания оставалось около десяти минут. Мне предстояло выступление перед этими напыщенными снобами, готовыми предать меня в любой момент. В свое время, мой отец наивно полагал, что в бизнесе нет надежнее партнеров, чем семья. Он пригласил всех своих кузенов и кузин в свою компанию, предоставив каждому небольшой пакет акций. Ему казалось, что эти люди не смогут пойти против него и всегда буду верно служить общему делу.

Может, все и было так, пока он платил им дивиденды и не заставлял принимать никакого участия в жизни «Swan's Architecture», но все изменилось после его смерти. Когда пост генерального директора и председателя совета директоров перешел ко мне, я захотел изменить все. Их привычный жизненный уклад начал рушиться, как это бывает с карточным домиком во время сильного ветра. Конечно же, никому не понравились новые правила. Великий и могущественный клан Лебедевых объявил мне войну, которую сам же с позором проиграл. Они не могли ни запугать меня, ни лишить власти, как бы этого не хотели. В моих руках были сосредоточены пятьдесят процентов акций компании, пятнадцать – принадлежали Максу, а остальные – им четверым. Единственное, я никак не мог понять, зачем все это Юрию Андреевичу. Если он и скупит все тридцать процентов, ему, все равно, не удастся заполучить контрольный пакет. Здесь было еще что-то. Нечто, чего я пока не знаю, но обязан узнать, как можно раньше.

Я уже подходил к входу, когда сзади послышались знакомые голоса. Они звали меня, да так, словно мы и, правда, были членами одной большой и дружной семьи. Мне потребовалась вся моя выдержка и сила воли, чтобы не послать их в известном направлении. Собрав остатки воли в кулак, заставил себя улыбнуться и посмотреть назад.

– Здравствуй, дорогой племянничек, – от звуков этого слащавого обращения стало дурно. Думал, меня сейчас вырвет на него розовыми сердечками и яркой радугой. Циничный старикашка!

«Господи, дай мне терпения, – внутри у меня все горело от отвращения, – чтобы не придушить его собственными руками».

– Юрий Андреевич, – пожал руку пятидесяти восьмилетнему брату своего отца. Иногда, глядя на него, пытался сопоставить отца с ним. Внешне они были очень похожи, все-таки родные братья. Но остаток наивности в моей натуре хотел верить, что отец не был таким негодяем, несмотря ни на что. – Игорь. Давно не виделись.

Мой кузен одарим меня своей фирменной улыбкой фотомодели. Он всегда обладал хорошей внешностью, из-за чего не знал недостатка в женском внимании. Высокий блондин с карими глазами редко где мог оставаться незамеченным. Его похождения были на слуху, желтая пресса любила копаться в грязном белье моего братца, что порой отражалось и на репутации «Swan's Architecture».

– И не говори, – Игорь снял солнцезащитные очки и спрятал их в кармане темно-синего пиджака. Даже его одежда, несмотря на классический стиль, казалась мне слишком яркой и бросающейся в глаза. Один только ярко-желтый, почти лимонный, галстук чего стоил! – Я только вчера вернулся из штатов. Не успел выйти из самолета, как отец сообщил о твоем решении собрать экстренное заседание. Что-то не так? Проблемы в компании?

– Почему мне кажется, что ты прекрасно уже во всем осведомлен? – не удержался и позволил себе добавить в эту фразу чуточку сарказма. – Неужели, мой дорогой дядюшка Юра ведет дела за спиной у своего единственного сына?

– На что это ты намекаешь? – образ доброго волшебника растворился, словно его никогда и не было. – Мне стыдно за тебя, Дмитрий. Ты не имеешь права так себя вести со мной. Я – твой единственный близкий родственник.

– Ты, – у меня снесло крышу. Больше терпеть было невозможно, – мне никто, и звать тебя никак. Хватит с меня игр в заботливую родню. Думаешь, я забыл, какую свинью ты мне подложил шесть лет назад?! Твое притворство тогда чуть не лишило меня законного наследства. О какой морали ты говоришь, а «дядя»? Ты будешь учить меня, как нужно себя вести?

Это была точка кипения, до которой я еще никогда не доходил. Эти люди действовали на меня, как яд, который хотелось выплюнуть и забыть. Они никогда не станут мне семьей. Никогда!

– Что ты себе позволяешь, щенок? – маска окончательно была сорвана с лица Юрия. Он набросился на меня и попытался схватить за лацканы моей рубашки, но моя реакция оказалась тут как тут. Перехватив его руки в воздухе, поймал его за предплечья и приподнял, заставляя заглянуть мне прямо в глаза.

– Не смей! Просто мне смей переходить границы дозволенного, – процедил сквозь зубы.

Игорь пытался помочь своему отцу. Он кричал мне, чтобы я пришел в себя, подумал о возрасте человека и пожалел его, но мне уже было все равно. Чудовище, которое так долго спало во мне, пробудилось ото сна. Ему нужно было почувствовать свою власть, показать силу, которой все должны бояться.

– Дмитрий, приди же в себя, – Игорь схватил меня на руку и тряс, чтобы привести в чувства. – Люди смотрят. Подумай о своей репутации.

На шум сбежалась охрана. Суета вокруг нарастала. Многочисленные недоумевающие взгляды были прикованы ко мне, но я не видел ничего, кроме темных шоколадных глаз, огромных от ужаса.

Она стояла у подножия лестницы, запрокинув голову вверх. На ее лице была записана целая гамма эмоций, но самой сильной среди них был… страх. Я заметил, как она напряглась, маленькие ручки были сжаты в кулаки, на тонкой шее нервно билась жилка. Я пугал ее. Она боялась меня.

– Ты – монстр, – в моей голове зазвучал слабый дрожащий голосок. – Я была права. Ты – настоящее чудовище…

«Нет! – взмолился я. – Это не так. Я не хотел… Не думал, что все так получится. Пожалуйста, поверь мне…»

Руки сами поставили Юрия на землю, пальцы разжались и отпустили его. Дышать было трудно. Легкие горели, сердце билось так часто, что чувствовал, как оно касается ребер. Я не мог отвести от нее глаз. Чувствовал, как она дрожит. Мне хотелось броситься к ней, обнять, защитить, объяснить все. Только бы Мери больше не смотрела на меня так. Ужас в ее взгляде резал мне душу.

«Прости меня, – обратился мысленно к ней. – Прости. Прости…»

– Что это там такое? – Амелия указала ладонью на главный вход в компанию. Прямо у дверей собралась целая толпа мужчин. Там были сотрудники службы безопасности. За их спинами что-то происходило. Стоял шум, они пытались кого-то разнять.

– Я не знаю, – не отрывая взгляда от этой картины, машинально, открыла дверь и вышла. Подруга пошла следом, но я уже не обращала ни на что внимания.

Ноги сами несли меня вперед. Нечто сильное, намного сильнее меня, заставляло идти туда. Сердце на мгновение замерло, время вдруг остановилось. Меня переполнило чувство полного дежавю. История будто повторялась, но я уже была по другую сторону экрана.

Я не могла поверить собственным глазам. Это был Лебедев. Но, картина и ситуация, в которой я его застала, были ужасающими. Он держал на весу взрослого мужчину, который ему в отцы годился. У него лицо все было красного, даже бордового цвета, не то от нехватки воздуха, не то от всего происходящего. Он что-то шептал Лебедеву, но тот даже не слушал.

Его взгляд был таким... презрительным, таким суровым. Переполненным ненавистью, да столь сильной, что она чувствовалась даже на расстоянии.

Кто этот человек? Что он ему сделал?

Я удивилась собственным мыслям, ведь, по сути, пыталась найти причину и оправдание жестокости Лебедева. Хотела придумать такое, чтобы не верить в его истинную сущность. Наивная идиотка. Мне же лучше всех вокруг известно, каким беспощадным он может быть…

Он заметил меня. Мы с Амелией уже стояли у подножия лестницы, когда его серые, словно грозовое облако, глаза, поймали мой взгляд. Ощущение, словно сквозь меня прошла молния. Мощнейший электрический заряд ударил в грудь и проник в мой организм, распространяясь по нему вместе с капиллярами. Мне стало дурно, но это не походило на то, что я чувствовала раньше. Эти ощущения были мне незнакомы.

Я поняла, что по-прежнему боюсь его. Но не Дмитрия Лебедева, а то ужасное существо, которое жило в нем. Его темную сторону…

«Ты – монстр, – хотелось плакать, несмотря на отсутствие слез. – Я была права. Ты – настоящее чудовище…»

– Нет! – тот внутренний голос спорил со мной. На мгновение, мне показалось, что я снова сплю, и он мне снится. – Это не так. Я не хотел… Не думал, что все так получится. Пожалуйста, поверь мне…

Он отпустил того незнакомца, но так и не оторвал от меня взгляда. Мы продолжила стоять, словно статую в музее, не произнося ни единого слова, но словно вели безмолвный разговор. Мне казалось, я слышу, о чем он думает, что происходит в его голове.

От этого открытия мне стало только хуже. По спине и рукам прошлась нервная дрожь, ноги немного подкосились и я, даже, взяла Амелию за руку, в поисках опоры и защиты. Подруга что-то говорила мне, пыталась достучаться до моего затуманенного сознания.

– Прости меня, – у меня начались слуховые галлюцинации. Теперь, я была уверена, что слышу голос Лебедева, а тот, что всегда звучал в моей голове в самые сложные минуты жизни. Перед глазами все поплыло, дыхание перехватило. – Прости. Прости…

– Мери, тебе плох? Посмотри на меня, – Амелия встала передо мной, разорвав наш зрительный контакт. Мой взгляд прояснился, я начала возвращаться на Землю.

– П-прости, – заставила себя заговорить, несмотря на сильное першение в горле. – Эта потасовка подействовала на меня. Теперь мне уже лучше.

Начальник службы безопасности – Виктор Степанович – сорокалетний высокий мужчина спортивного телосложения, приказал всем расходиться и повел Лебедева внутрь. На ступеньках остались его «жертва» и один молодой человек. Они отошли немного в сторону, но обрывки их разговора дошли и до нас с Мел, когда мы проходили мимо них.

– Думаешь, этого достаточно, чтобы все получилось? – спросил блондин, глядя на своего собеседника сверху вниз.

– Это только начало, – отозвался второй, растирая левое предплечье. – Я спущу ему это с рук. Грязный щенок! Он еще поплатится за эту выходку…

Я была более чем уверена, что речь их шла о Лебедеве. Но, что им от него нужно? Что это за люди? Мне казалось, они намерены навредить ему…

«Почему это должно волновать меня? – встрепенулась я. – Мне нет никакого дела до этого человека и всего, что происходит с ним».

Тот, что был моложе (примерно, ровесник Дмитрия), смотрел на меня так пристально, словно пытался прожечь во мне дыру. Его взгляд вызывал неприятные ощущения, заставлял бояться, чувствовать себя неуютно. Я поспешила отвернуться и, как можно скорее, скрыться в здании «Swan's Architecture». Такого утра я точно не хотела. Стоило мне немного расслабиться, позволить себе быть чуть смелее, как случилось все это. Сама жизнь пыталась преподать мне хороший урок, чтобы никогда больше не смела, забывать, кто он и на что способен.

– Только возьми себя в руки, – услышала голос Полякова. Он стоял у лифта рядом с Лебедевым. – Я знаю, что ты скажешь. Просто молчи. Сейчас не время и не место. Ты не можешь опускаться до его уровня. Давай же, брат... – двери плавно закрылись, укрыв от меня широкую спину Лебедева. Я, все еще, не могла прийти в себя после всего увиденного.

С трудом смогла объяснить Амелии, где находится мой кабинет, и даже не помню, как мы до него добрались. Но на этом мои сюрпризы не закончились.

– Ничего себе, – воскликнула подруга, не сдержав своего восторга. Прямо перед моим столом стояла корзина с огромным букетом алых роз. Их аромат заполнил комнату, сладкий запах был везде.

Я смотрела на эти цветы и не могла вымолвить ни слова. Кажется, мы перепутали дорогу, и попали не ко мне на работу, а в параллельную реальность. Честное слово, у меня уже голова отказывалась соображать от такого количества событий.

– Я не понимаю, – произнесла удивленно, не решаясь подойти ближе. Стояла на пороге и переминалась с ноги на ногу. – Наверное, это какая-то ошибка. Скорее всего, кабинетом ошиблись…

– Думаешь, такие ошибки происходят в реальной жизни, – отозвалась Амелия, и я уловила в ее голосе саркастические нотки. Она, явно, забавлялась всем происходящим. И, самое главное, моей реакцией. – Посмотри, наконец, правде в глаза! Ты – красивая, умная, добрая, удивительная девушка. В том, что кто-то решил подарить тебе цветы, нет ничего необычного.

Амелия, вместо меня, подошла к столу и, наклонившись, вдохнула аромат прекрасных алых роз. Я не видела выражения ее лица, так как подруга была ко мне спиной, но почти уверена, что она улыбается.

– Ты уже здесь, – сзади подошла Марина. Девушка выглядела очень взволнованно . Кажется, сегодня, вся компания перевернулась с ног на голову. – Привет, – они с Амелия переглянулись и помахали друг другу.

– В чем дело? – спросила я, закрывая за ней дверь. – Мне кажется, или что-то действительно не так?

Марина тяжело вздохнула и присела на край небольшого дивана у стены кабинета. Я не могла не отметить того, как нервно дрожат ее руки. Она была белой, словно привидение.

– Марин, – подошла и положила ладонь на ее напряженное плечо. – Не пугай меня.

– Дмитрий Владимирович созвал экстренное заседание председателей совета директоров компании, – медленно выговаривая каждое слово, отозвалась девушка. – Ходят слухи, что Лебедева хотят сместить с моста генерального. Его дядя уже однажды пытался это сделать и «Swan's Architecture» чуть не обанкротился. Меня тогда здесь еще не было, но эту историю я знаю очень хорошо.

Мы слушали молча. Если честно, я не понимала этой нервозности Марины, она вела себя так, словно именно от присутствия или отсутствия Лебедева зависит, будет ли компания работать. Я была изначально негативно настроена и, как по мне, лучше пуст кто-то другой займет кресло генерального директора. Тогда, я буду чувствовать себя намного лучше…

– Думаешь, – вместо меня заговорила Амелия. – у них это получится? Я слышала, что Лебедеву принадлежит контрольный пакет акций компании. Если это так, волноваться не о чем.

– В том-то и дело, – Марина посмотрела на нас такими обреченными глазами, как если бы узнало о приближающемся конце света. – в этот контрольный пакет входит доля его бабушки. Если она решит отозвать их, либо подарит его дяде, Дмитрий Владимирович потеряет все.

– А зачем его бабушке это делать? – не удержалась я и спросила.

– Потому что Дмитрий Владимирович не желает иметь с этой семьей ничего общего – с готовностью объяснила Марина. – Я не знаю подробностей, но говорят, это началось еще до смерти его отца. Владимир Андреевич оставил завещание на имя своего единственного сына, что никак не могло устраивать огромное семейство Лебедевых. Я слышала, как Юрий Андреевич – дядя босса, говорил своего сыну, что осталось совсем немного. Эти люди что-то замыслили. Если бы я только могла помочь Дмитрию Владимировичу!

Они еще обсуждали сложившуюся ситуацию, но я уже не могла ничего слушать. Мой мозг отказывался воспринимать столько информации о нем. Какое мне дело до его проблем? Меня не волнует ничего, что касается его. Пусть сам решает свои проблемы, а его верные сотрудники, если хотят, пусть помогают ему. Во мне нет этого желания.

– Мери, – Амелия ткнула меня в бок, чтобы достучаться до моего сознания, – кажется, Юрий Андреевич – это тот самый человек, с которым у Лебедева была потасовка. Ты же слышала отрывок их разговора? – Она снова перевела взгляд на Марину. – Кажется, он по-настоящему ненавидит своего племянника.

– Еще как! – согласилась Марина. – Шесть лет назад, когда не стало отца Дмитрия Владимировича, он причинил ему столько бед. Что можно сказать о человеке, который подал в суд на собственного племянника?

Шесть лет назад…

Перед моими глазами замелькали черно-белые образы. Надо мной словно сгустились тучи, надвигался сильный шторм. Снова эта цифра, снова тот самый год. Господи, почему?! Почему каждый раз, когда я начинаю приходить в себя, ты делаешь так, чтобы мне становилось хуже?

– К-когда это произошло? – заикаясь, просила я. Было такое ощущение, словно у меня выбили землю из-под ног. Голова кружилась, хотелось вырваться на свежий воздух.

– Что именно? – не поняла Марина. Обе девушки посмотрели на меня.

– Смерть его отца, – прошептала я. Амелия поняла, что мне нехорошо. Подруга наполнила одноразовый стакан холодной водой из кулера и протянула его мне.

Мои пальцы словно онемели. Я не чувствовала ничего, только острую необходимость узнать правду.

– Кажется, в марте, – Марина неуверенно пожала плечами. – Я не могу сказать точно. Но судебные тяжбы длились до самого лета. Только в конце мая Дмитрию Владимировичу удалось выиграть итоговое заседание. Там, вообще, была очень странная история. В Интернете полно статей, ты можешь изучить их, если тебе интересно.

Интересно ли мне? К сожалению, да. Знаю, это очень странно. Я миллион раз говорила, что не желаю ничего знать о Лебедеве, но даже это не помогало. Внутри все горело, таяло от сильного пламени. Оно разъедало меня изнутри, норовя вырваться наружу.

Возможно, если мне удастся узнать, что произошло с ним в тот год, все изменится? Я уже никогда не смогу забыть ту ночь, но найти ей логическое объяснение было бы не так плохо…

– А тот молодой мужчина, – Амелия снова заставила меня вернуться на землю и отвлечься от своих внутренних размышлений, – кто он?

– Игорь Юрьевич, – поморщилась девушка. Ее глаза загорелись странным светом, чем-то напоминающим ненависть. – Это двоюродный брат Дмитрия Владимировича. Он во всем помогает своему отцу. И, если решил вернуться в Россию, значит, у них, и правда, что-то есть на уме. Он покинул страну в тот же год, как его отец проиграл дело. С тех пор, о нем не было никаких известий.

Ситуация запутывалась все больше и больше. Я вспомнила пронзительный взгляд этого человека и, по моей спине побежали мурашки. Холод пронзил тело насквозь, проникая вглубь, до самых костей. Кто он? Почему так смотрел на меня?

– Прости меня, – в голове, снова, прозвучал его голос. – Прости. Прости…

«Что же мне делать, – думала я, глядя на своих подруг. Все вокруг так ценили и уважали Лебедева, они его искренне любили. Это создавало во мне некое противоречие. Тот образ, что я знала и хранила в памяти годами, блек и меркнул на фоне другого – того, что создавали они. Голова болела от многообразия вопросов, на которые мне, никак, не удавалось ответить. – Кто ты, Лебедев? Кто ты?! Какое из этих лиц – твое настоящее?»

Заставила себя встать и пройтись по маленькому кабинету. Смотрела на букет алых роз, но они не притягивали внимание своей красотой. Скорее наоборот, вызывали неприятные ассоциации. Они были как кровь. Его кровь…

Мне, тогда, никто не поверил. Родители не стали слушать моих оправданий, а брат… Арсен предпочел смолчать. Он сделал вид, будто не знает, где и почему я была. Отказаться от меня и поверить в ошибку, которую я «совершила» им было намного проще, чем разобраться в этой ситуации. Отец мог бы поехать в тот клуб, пойти в полицию или обратиться к кому-либо еще, чтобы помочь своей единственной дочери, но он ничего не сделал. Просто, вычеркнул мое имя из своего сердца и забыл.

Я могла бы сделать то же самое. Сделать вид, что меня не касаются проблемы Лебедева и оставить все, как есть. Но… что-то неведомое не позволяло мне повторить ошибку своего отца. Судьба дала мне шанс разобраться в той ночи, отыскать все неизвестные в задаче, которая не дает мне жить вот уже шестой седьмой год.

Незнакомая телефонная трель прозвучала в тишине так громко, что мы все вздрогнули от неожиданности. Марина ответила на звонок, но не прошло и секунды, как выражение ее лица изменилось. Глаза девушки стали огромными от шока, в них застыл немой вопрос.

Мы с Амелией озадаченно переглянулись.

– Совет директоров принял решение устроить повторные выборы генерального директора, – прошептала Марина. – Они состоятся в следующем году… Если Юрий Андреевич сможет выкупить свои акции.

Вскоре они обе ушли, оставив меня одну разбираться с моими же мыслями. Отыскав в базе данных информацию о членах совета правления, принялась размышлять над ней. Всего их было семь человек. Все – Лебедевы, члены огромного семейства, кроме Полякова. Он получил свою долю от тех, что достались его другу от отца. Каждому из них принадлежала некоторая доля от общего бизнеса, чем и объяснялась величина их власти. Конечно же, во главе этой иерархии стоял тот, кто владел большим пакетом акций.

Лебедев Д. В. – 50%

Поляков М. А. – 15%

Лебедев И. Ю. – 15%

Лебедев Ю. А. – 10%

Лебедев Л.В. – 5%

Лебедев А. К. – 5%

Но что-то в этой схеме не сходилось. Раз, половина всего состояния принадлежит Лебедеву, о каком лишении должности может идти речь? Даже если у него отберут долю бабушки, все равно, остается Макс, который всегда ему поможет. Всего одна подпись и 15% могут перейти в пользование Дмитрия. Почему же все так переживают из-за этих выборов?

Я пыталась отвлечься от всего этого и заняться работой. На моей рабочей почте находился рад документов, которые необходимо перевести. Они лежали передо мной в распечатанном виде, как напоминание о том, что нельзя расслабляться, но сознание мое было далеко. Снова и снова я думала о брате Лебедева, его холодный заинтересованный взгляд вставал передо мной, вызывая неприятные ощущения. Я не могла избавиться от мысли о том, что ему что-то известно обо мне. Этот человек не просто так появился в компании. Согласно словам Алены (она звонила полчаса назад, сразу, как закончилось заседание), он вернулся в «Swan's Architecture» с твердым намерением влиться в работу. Он больше не хочет получать пассивный доход, сидя у себя дома. Даже я – человек с неэкономическим образованием, понимала, что все это происходит не просто так.

Против Лебедева объявлена самая настоящая война…

Стационарный телефон снова зазвонил. Это была Катя – референт генерального директора.

– Мери, – ее голос звучал тихо, даже очень, – Дмитрий Владимирович хочет тебя видеть. Поднимись, пожалуйста…

Дмитрий

Они собирались все вместе лишь по важным, значимым событиям. Эти люди, называющие себя «семьей», были готовы идти по головам, предавать и подставлять друг друга ради денег и власти. Для них не составило большого труда отбросить прочь все банальности и прямо во время похорон моего отца начать делить оставшееся от него имущество. Как бы сильно я его ни ненавидел, все же, не мог пасть так низко, как они. В тот самый дождливый мартовский день все и началось.

Никому из них и в голову прийти не могло, что двадцати четырех летний Дима, вдруг, начнет показывать свой характер. Им казалось, я продолжу валять дурака, как делал это раньше, и ничего не изменится. Зачем молодому прожигателю жизни такое огромное наследство? Ведь, достаточно будет отчислять мне некий процент от доходов фирмы, и платить за мое безбедное существование…

Я смотрел, сквозь стеклянную стену, на своего дядю и двоюродных братьев, которые сидели за столом переговоров. Их напыщенные рожи не вызывали ничего, кроме отвращения. Надменные, самовлюбленные. Боже, как же меня от них тошнило!

– Ты как? – Макс, к счастью, был рядом. Единственный друг и напарник, которому я доверял даже больше, чем себе. Он входил в совет директоров с тех пор, как мне пришло в голову подарить ему пятнадцать процентов акций, доставшихся от мамы. Перед смертью, словно предчувствуя нечто подобное, она отписала их мне в абсолютное пользование. Я мог делать с ними все, что захочу. В отличие от тех тридцати, которые перешли ко мне от отца. Именно за них так переживал и волновался Юрий.

Перевел взгляд на своего товарища по несчастью и пожал плечами. Несмотря на огромную уверенность в нашей победе, мне не удавалось избавиться от неприятной тяжести в области сердца. Оно словно предчувствовало нечто плохое. Не знаю даже, как это объяснить.

– Мне бы хотелось быть где угодно, – признался честно, – но не здесь, не среди этих людей.

– Ты никогда не будешь одним из них, – Поляков хлопнул меня по плечу. – Лев не станет шакалом, как и те не превратятся в царя зверей…

– Пора заканчивать с этим, – произнес я и, толкнув дверь, вошел в конференц-зал.

Атмосфера в помещении была накалена до такой степени, что всего одна маленькая искра могла привести к разрушительному взрыву. На меня устремились одинаковые лебедевские глаза. Этот взгляд, как и светлые волосы, был фамильной чертой. К счастью, в этом отношении я больше походил на свою мать. Хоть чем-то мне повезло в жизни.

– В компании есть проблемы? – спросил Аркадий – сын старшего кузена моего отца.

Он, наверное, меньше всех в клане волновался о делах «Swan's Architecture». Врач по образованию, Аркаша был так же далек от строительного бизнеса, как я от балета. Но по инициативе своего отца, или по его прихоти (если честно, не вижу в этом никакой разницы), он отказался продавать мне свои пять процентов и, теперь, являлся полноправным членом совета директоров.

– Проблемы есть, – отозвался Юрий, пронзив меня взглядом, полным ненависти, – только не у компании, а у Дмитрия.

– Моя единственная проблема, – процедил сквозь сжатые зубы, – это родство с тобой!

В зале повисла мертвенная тишина. Я сидел во главе стола, откуда мог видеть всех своих родственничков. Некоторые, такие как Аркаша и Леонид, устремили свои лица в стол и боялись даже поднять глаза. Эти двое были представителями другого мира, из параллельной вселенной, и попали сюда лишь благодаря своим папашам. Они составляли тот самый нейтральный набор голосов, который, в экстренном случае, должны были стать решающими. Мне на них было все равно, пусть делают, что хотят. Лишь бы не мешались под ногами и не влезали в мои дела. Но другая пара – Юрий и Игорь, вот, кто представлял для меня угрозу. Эти двое никогда не умели останавливаться. Отец и сын, для которых не существовало ничего святого. Они-то способны пойти на все ради достижения своей цели.

– Я думаю, – Макс решил разрядить немного обстановку, – пришло время официально начать нашу встречу. Согласно протоколу, – он встал, – мне, как секретарю совет правления, необходимо вас всех представить.

Пару минут, пока Поляков соблюдал все формальности, я потратил на то, чтобы восстановить нормальное дыхание и успокоить разбушевавшиеся нервы. Мне нужна холодная голова и трезвый ум. Эмоции не помогут в моем деле, только рассудок и хорошая комбинация.

– Слово предоставляется генеральному директору и председателю совета директоров «Swan's Architecture», – Макс многозначительно посмотрел на меня. Его глаза говорили: «Только не теряй контроль. Сейчас, нам это будет только мешать».

– Данную строительную компанию основал и поднял на ноги мой отец, – начал я, чтобы растормошить собравшихся и заставить их взглянуть правде в глаза. – Вам всем прекрасно известно, что он завещал свое детище мне, как своему единственному сыну и наследнику. От этого факта вам никогда не избавиться, – перехватил недовольный взгляд дяди, – сколько бы вы ни старались. Контрольный пакет акций принадлежит мне…

– Это временное явление, – не выдержав, Юрий перебил меня. Его слова не могли остаться без должной реакции. Даже мне стало интересно, что он придумал, на этот раз. – Все может измениться в ближайшем будущем.

– Поясни, – наплевав на протокол, я заговорил с ним на простом и понятном языке. – Твои игры уже порядком успели мне надоесть. Если это очередная игра, то лучше не стоит ее начинать.

Довольная ухмылка расползлась по его лицу, глаза хищно засияли. Я, молча, ждал объяснений.

– Пользуясь своим правом, – дядя встал на ноги, уперев руки в зеркальную столешницу. Игорь заерзал на месте. Язык его тела говорил о том, что он явно встревожен чем-то. Мой братец не удобряет действий своего папаши? Это что-то новое. – Я требую провести новые выборы на пост генерального директора. Через полгода, когда проект «Mattia di Cara» будет успешно завершен. Смотри, – он снова улыбнулся, на этот раз более цинично, – дорогой племянничек, я даю тебе возможность продемонстрировать все свои умения, несмотря на то, что ты заморозил все мои счета. У тебя есть шанс продемонстрировать всем нам свою компетентность.

– Разве, – я сжал пальцы в кулак, но заставил себя говорить максимально спокойно, – работы на протяжении всех этих лет недостаточно? Кто все это время вас обеспечивал?! Благодаря кому вы имеете все это?

Никто не заговорил, но я не мог избавиться от чувства, что мне нанесли глубокое личное оскорбление. Мне следовало послушать свою темную сторону и переделать завещание в свою пользу. Если бы вычеркнул их всех, сейчас, все было бы по-другому.

– Твой отец, – объяснял Петр Ильич, на следующий день после похорон, – оставил все свое состояние тебе. Ты – его единственный наследник, но, – он протянул мне копию завещания, – так же, Владимир Андреевич указал ряд пожеланий. Скажу сразу, согласно законодательству Российской Федерации, их исполнение или неисполнение возлагается на наследователя. Ты сам решаешь, как поступить.

– И что это за пожелания? – моя голова соображала плохо, сказывалась бессонная ночь и несколько бокалов виски, выпитые в течение дня.

– Они касаются твоих дядей и Игоря, – Петр Ильич говорил медленно, разъясняя каждое слово. – Твой отец хотел, чтобы «Swan's Architecture» продолжила оставаться семейным бизнесом всех Лебедевых…

Чувствовал, как трещит голова. В ней словно кто-то монотонно стучал молотом о наковальню. Собственная сердобольность вывернулась мне боком.

– Ты слишком многое берешь на себя, мальчик мой, – Юрий развел руками.

– Не смей называть меня так! – рявкнул в ответ. Меня будто облили кипятком, который обжигал кожу, впитывался в мясо и проникал в кровь. – Давай уже начистоту. Ты бы не стал устраивать весь этот цирк, не имея джокера в рукаве. Раскрывайся! Мне надоела эта жалкая постановка.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга. Это была безмолвная баталия, в которой так и не удалось определить победителя. Время тянулось мучительно долго, но ни один из нас не собирался сдавать своих позиций.

– Ты ведь так гордишься тем, что владеешь контрольным пакетом акций, – дядя всегда умел подбирать слова. Его речь никогда не отличалась особой мягкостью. В нем не было ничего, что напоминало бы о нашем родстве. Я давно понял, что он меня ненавидит. Но, если раньше Юрий пытался скрывать свои истинные чувства или маскировал их под чем-то другим, то, сейчас, все было в высшей степени натуральным. – А, что, если это не так? Мне не стоит большого труда забрать у тебя двадцать процентов, и ты даже подумать не успеешь.

– Затеял очередную махинацию?

– Нет, – надменная улыбка засияла на его лице. Схватив со стола лист бумаги, он бросил его мне. – Все чисто и, самое главное, законно. Согласно этому документу, моя матушка, она же твоя бабушка Лидия Игнатьевна, передает мне всю свою долю в «Swan's Architecture».

Я смотрел на белый лист, а буквы прыгали перед глазами как в танце. В ушах зазвенело, дышать стало тяжело. Это был удар под дых. Ноги мои подкосились и я упал в кресло. Поляков выхватил у меня бумагу и принялся изучать ее содержимое.

– Как такое возможно, – слова давались мне с большим трудом, но я должен был узнать всю правду.

– Все просто, – Юрий посмотрел на меня так, словно разговаривал с умственно отсталым. – Для моего брата было важно, чтобы вся его семья не знала финансовых проблем. Он отписал своим родителям по десять процентов каждому, но после смерти твоего дедушки эти акции перешли к тебе на временное пользование. Так продолжалось бы всегда, только наш дорогой Димка не умеют ценить семью. Твоя бабушка поняла это и решила исправить свою ошибку. А теперь, – он щелкнул пальцами, привлекая к себе всеобщее внимание, – дорогой племянник, – наглец специально использовал это обращение, чтобы подсыпать соли в мою кровоточащую рану, – продемонстрируй свои глубокие познания в математике. Сколько там получается? Мои тридцать против твоих тридцати?

Мне уже нечего было сказать. В один миг вся моя многолетняя работа, весь мой труд оказался выброшенным в мусор. Правильно мне подсказывала интуиция. На сей раз он победил. Нужно быть круглым идиотом, чтобы не принять очевидного.

– Рано радуешься, Юрий Андреевич, – голос Полякова вывел меня из состояния транса. – Не забывай, что у меня тоже есть доля в «Swan's Architecture». Всего одна подпись, и Дмитрию будут принадлежать сорок пять процентов, так что, не в этот раз.

Речь Макса возымела действие на все присутствующих. Я смотрел на него с искренней благодарностью, но так и не смог вымолвить ни звука.

– Я продолжаю настаивать на новом голосовании, – встрепенулся Юрий, но уже не так уверенно. Его собственный яд обернулся против него же.

Мне было очень интересно, какую роль во всем этом он отвел своему сыну. Игорь ни разу не раскрыл рта и сидел с таким отсутствующим выражением лица, какого я никогда еще не замечал за ним. Этот парень, явно, что-то скрывает. Он не мог приехать в Москву только ради моральной поддержки для отца…

– Голосование будет через год, как и положено, – произнес я, глядя на него со всей ненавистью, какую только может испытывать человек, живущий под солнцем. – Ты ведь так долго ждал, чтобы свергнуть меня, подождешь еще немного.

– Будь, по-твоему, – короткий и лаконичный ответ. На этот раз, ему нечего было добавить, но ставить точку в этой истории было еще слишком рано. Он не сдастся, пока не уничтожит меня. В этом не могло быть никаких сомнений.

– Думаю, – продолжил друг, – на этом можно считать нашу встречу завершенной. И, – Макс встал, преградив путь Лебедеву старшему, – Юрий Андреевич, не советую вам снова использовать свои грязные методы. Научитесь играть честно.

– Меня не волнуют твои советы, – съязвил тот. – Тебя здесь, вообще, не должно быть.

– Но я, – Поляков не отставал, – все же, тут. Какая жалость, не так ли?

Когда все стали выходить из конференц-зала, ко мне подошел Игорь. Двоюродный брат выглядел уже не таким уверенным в себе, как утром, при нашей первой встрече. Он держал в руках свои солнцезащитные очки, барабаня по оправе большим пальцем.

– Чего тебе? – сил притворяться совсем не осталось, да и я сам этого не хотел. Мне была прекрасно известна поговорка про яблоко и яблоню, но проверять ее на действии не имело никакого смысла.

– Дим, – Игорь запинался, его дыхание было сбившимся. Признаться честно, я еще никогда не видел его таким растерянным. – Ты не будешь против, если я начну работать здесь?

У меня глаза чуть не взлетели на лоб от такого вопроса. Так, планета, ты, кажется что-то перепутала. Не может быть, чтобы в один день происходило столько сверхъестественных вещей.

– Ты это серьезно? – спросил я, не веря своим ушам. Да я уже ничему и никому не доверял.

– Вполне, – Игорь так невинно пожал плечами, словно был самым честным и бескорыстным человеком на свете. Его карие глаза смотрели на меня с таким щенячьим раболепием, что мне стало дурно. – У меня ведь тоже есть доля в компании. К тому же, я бы хотел войти в курс дела, взяться за ум, как говорится…

Взяться за ум. Ага, знаем мы эти сказочки. Пусть побережет их для тех, кто не знаком с ним и его отцом. Наверняка, это очередной план Юрия. Решил подослать ко мне сына в качестве шпиона. Думает, я такой идиот, что не разгадаю его истинных намерений?

Хотя… С другой стороны, мне это даже на руку. Пусть лучше будет здесь, у меня на виду. Тогда, я смогу лучше их контролировать и буду готов к очередному удару.

Этот план пришелся мне по душе. Сразу вспомнились уроки бизнеса от отца, когда он пытался объяснить мне азы хорошего, а главное – продуктивного, менеджмента.

– Ладно, – согласился я. – Спустись в отдел кадров и попроси Олега Ивановича найти тебе что-нибудь подходящее. И еще, – удержал его за руку, когда кузен собирался уходить, – имей в виду, я предателей не прощаю никогда. Здесь, в «Swan's Architecture», действуют определенные правила и требования ко всем сотрудникам, без исключения. Одна ошибка, и ты окажешься на улице. Ясно?

– Более чем, – улыбнулся тот. На его подбородке ярко обозначилась ямочка. – Обещаю, что не подведу тебя. Ты не пожалеешь, что дал мне шанс.

«Не поверишь, – добавил я про себя, – уже жалею». В семействе Лебедевых было принято думать об одном, а произносить вслух совершенно другое. Как ни прискорбно, но я был одним из них, и эта черта укоренилась и во мне. Интересно, что подумал бы папа, присутствуй он при нашей встрече с советом директоров. Наверное, он пережил бы сильнейшее потрясение и разочарование. Ведь, люди, для которых он столько всего сделал, растоптали все его хрустальные мечты о «семье», «доверии» и «взаимопомощи».

Оказавшись в своем кабинете, я достал из шкафчика бутылку виски и откупорил ее. Думаю, пришло время нарушить запрет на алкоголь в стенах компании. После всего случившегося мне нужно хоть как-то прийти в себя.

Сорвал с шеи галстук и бросил его на диван, за ним последовал и пиджак. Рукава черной рубашки закатал по локоть, чтобы обеспечить коже доступ к свежему воздуху. Мне хотелось дышать полной грудью, но что-то постоянно мешало. Тяжкий груз давил на плечи, не позволяя легким справляться со своей задачей. Мне казалось, что я попал в какой-то замкнутый круг, из которого никак не получалось выбраться. Снова и снова приходилось шагать по одной и той же, протоптанной до дыр, тропинке, но она не приводила никуда. Я постоянно упирался в эту каменную стену, за которой не было ничего.

Без сил упал на кресло, голова раскалывалась. Никак не получалось сфокусировать внимание на чем-либо. Все запуталось, смешалось до состояния вязкой, гадкой, клейкой жижи. Мне не удастся легко с этим разобраться. Юрий, ни за что, от своего не отступится. Если он начал действовать так радикально, значит, меня ждет еще великое множество сюрпризов.

Значит, бабушка тоже перешла на его сторону? Не удивительно. Она никогда не одобряла выбор отца. Мы с мамой были для нее вынужденным приложением к ее любимому сыну. Антонина Ивановна терпела нас только ради него. А сейчас, когда нет ни отца, ни мужа, ей ничего не мешает испортить мне жизнь.

Дверь открылась и закрылась. Пришел Макс – мой спаситель. Недолго думая, я поднялся на ноги, подошел к нему и обнял. По-братски, без тени фальши или притворства.

– Спасибо тебе, – произнес я. – Поляков, ты спас меня, черт возьми! Даже знаю, как мне отблагодарить тебя. Это же твои акции, я подарил их тебе, а ты…

– А я, просто, прикрыл твою задницу, – отшутился друг, в своей привычной манере. – Смотрю, ты уже отмечаешь нашу маленькую победу?

– Скорее, пытаюсь запить горе, – отозвался я. – Будешь?

– Не сейчас, – Макс, молча, закупорил бутылку и вернул ее на место. – Мне еще нужно сходить к адвокату и подписать передачу акций тебе. Да и ты сильно не расклеивайся. У нас впереди год, чтобы придумать, как решить эту задачу.

Он был прав. Пора бы мне завязывать со своими привычками. За год многое может поменяться.

– Я верну их тебе, как разберусь с этим, – сказал, когда друг уже выходил из моего кабинета. – Свою прибыль ты продолжишь получать, как и раньше. Спасибо еще раз, Макс.

– Да ладно тебе, – он отмахнулся. – Все будет хорошо.

Его положительный настрой, медленно, передался и мне. Внутри снова расцвела весна, которую я чувствовал с момента появления Мери.

В памяти всплыл утренний инцидент. Она была там и видела все. Я напугал ее своей несдержанностью. В глазах девушки мне привиделся настоящий, неподдельный ужас. А ведь меньше всего на свете я хотел, чтобы она увидела меня таким.

Мне было важно показать ей другого Дмитрия. Того, кто живет там, глубоко во мне. Не испорченного деньгами, без грязи в прошлом и настоящем. Такого, каким я мог бы стать, сложись все иначе…

Желание увидеть ее снова было таким сильным, что сводило мышцы. Я не мог совладать с этим, оно было выше, не поддавалось контролю. Всего одна минутка. Взгляну на нее, пойму, что с ней все хорошо и все. Большего мне и не нужно.

– Что же мне делать, – снова, как во сне, услышал ее прекрасный голосок. Он звучал в моей голове так отчетливо и ясно, словно она была рядом и говорила со мной. – Кто ты, Лебедев? Кто ты?! Какое из этих лиц – твое настоящее?

«Я хочу познакомить тебя с настоящим собой», – вдруг, признался я себе. Оно прозвучало само собой, без моего ведома. Разум и чувства начали борьбу за первенство. Пока один твердил, что мне следует держаться в стороне от нее, другой уже отправил сигнал телу. А ему, кажется, только это и требовалось. Схватив со стола телефон, связался с Катей,

– Катюш, милая, – начал я, пока мои губы расплывались в счастливейшей улыбке, – скажи Мери Артуровне, чтобы срочно поднялась ко мне. Есть разговор.

После этого, я торопливо убрал недопитый бокал, аккуратно повесил пиджак на спинку кресла и сел на свое место.

В моей безумной голове созрел не менее сумасшедший план. Я, до последнего, не хотел верить, что это правда, и происходит со мной в реальности. Страшно было представить, что она подумает обо мне. Примет ли за психа или рассмеется в лицо? Что ж, это мы сейчас и выясним.

Когда поднималась по лестнице, случайно, увидела Игоря Лебедева. Мужчина выходил из отдела кадров. Его лицо было серьезным, брови немного нахмурены. Казалось, он чем-то озадачен. Машинально, задержалась, чтобы разглядеть его лучше.

Высокий, совсем как его старший брат, широкоплечий. Где я могла раньше встретить этого человека? Его лицо казалось мне до боли знакомым, словно видела его когда-то в прошлом. Но, как бы ни старалась, воссоздать в памяти образ и обстоятельства встречи не получалось. Единственное, что мне было известно на миллион процентов – от него следует держаться как можно дальше. Этот человек не внушал доверия. Особенно, после того, как услышала его разговор с отцом. Они намерены навредить Лебедеву. Одному Богу известно, на что способны эти люди...

«Все думаешь об этом, – возмущался здравый смысл, пока поднималась вверх ступенька за ступенькой. – Сколько можно, глупая? Когда же до тебя дойдёт, что ты зашла уже слишком далеко? Пора остановиться. Одумайся, пока не поздно. Лебедев – твой враг. Ты должна держаться от него на расстоянии, а не думать, как бы ему помочь...»

Напрасно разум пытался достучаться до сердца. Внутри меня будто боролись две противоречивые сущности. Каждая из них твердила свое и требовала подчиниться ей, но я не знала, которую следует слушать. Я запуталась. Все смешалось настолько, что вырваться из этой истории становится все сложнее.

То, что происходило со мной все последние дни, невозможно объяснить. Все эти голоса, ощущения, мысли. Они сводили с ума, но, одновременно с этим, населяли меня некой силой, которая помогала давать отпор демонам прошлого. Будто в моей беспроглядной ночи возник яркий свет маяка. Он, словно солнце, освещает мне путь и указывал направление. Впервые, за столько лет, я знала, куда и зачем иду.

– Катя, – неуверенно позвала девушку, замерев на пороге приёмной. Мне было неловко говорить с ней, задавать какие-то вопросы, пытаться выпытать информацию. – Как ты?

Я и представить себе не могла, что смогу найти столько прекрасных, добрых и отзывчивых людей в «Swan's Architecture». Мир, куда я ступала без каких-либо особых надежд, встретил меня таким радушием и теплотой, что и говорить боязно, вдруг все это сон. Катя, как Марина с Аленой, была предана компании всем сердцем и душой. Все они любили и уважали Лебедева. Это и заставляло меня сомневаться в собственных воспоминаниях. Вдруг, я ошибаюсь на его счет? А если той ночью все было не так однозначно, как я себе представляла? Возможно ли такое?

– Даже не знаю, – она подняла на меня большие светло-карие глаза. Под ними, как и раньше, были красные мешки. Они становились более заметными, когда Катя снимала свои очки. – Дмитрий Владимирович вышел из конференц-зала бледным, как привидение. Я его никогда раньше не видела таким...

– Может, – не знаю почему, но мне хотелось в это верить, – все еще наладится. У него же есть время, чтобы все исправить, найти выход.

Слова давались сами собой. Раньше ничего подобного со мной не случалось. Всегда приходилось тщательно подбирать нужные фразы, основательно продумать все, а сейчас... Сейчас мой язык жил независимо от головы.

– Будем надеяться, – Катя попыталась улыбнуться, на ее щеках появились две симметричные ямочки. Она стала похожа на совсем юную девочку. – Ладно, иди уже. Дмитрий Владимирович тебя ждёт.

Он меня ждёт. От этой мысли по спине пробежала нервная дрожь, пальцы сжались в кулаки. Я сделала шаг в сторону его кабинета. Затем, второй, третий. Расстояние все сокращалось, приближая очередную встречу лицом к лицу. Интересно, зачем он вызвал меня? Хочет что-то узнать по поводу переводов? Хотя, какая мне разница. Несмотря ни на что, он – мой непосредственный руководитель, я обязана вести себя как положено рядовому сотруднику «Swan's Architecture».

Подняв правую руку, постучала костяшками пальцев. Три раза, по старой привычке.

– Входите, – за дверью послышался его голос. Низкий, хранящий в себе некую тайну. Он навевал старые воспоминания, но, одновременно с этим, обещал нечто новое, незнакомое ранее. Словно за время, прошедшее с той ночи, голос Лебедева изменился, впрочем, как и он сам...

Я толкнула дверь и переступила порог кабинета. Комната была большой, светлой. Это обеспечивалось не только панорамными стенами, но и потолком (часть его была выполнена из стекла, что позволяло обеспечить приток естественного освещения). Интерьер был выполнен в стиле хай–тек: минимум мебели, светлые цвета (в основном, это были оттенки серого) и комфорт. Стол генерального директора был в центре, спиной к окну. Дмитрий сидел за своим рабочим местом, положив локти на чёрную поверхность столешницы и прижав подбородок к сцепленным перед собой пальцам. Его глаза, стальные, словно расплавленное серебро, смотрели на меня, длинные ресницы касались загорелой кожи. Этот взгляд приковал меня к месту, лишив дара речи. Я не могла ничего с собой поделать, как бы ни старалась.

– Мери, – он откликнулся назад и улыбнулся, обнажая стройные ряды белоснежных зубов, – проходите, присаживайтесь.

Он назвал меня по имени, и сердце в груди будто остановилось, стало трудно дышать. Не знаю, откуда во мне взялись силы, но я все же последовала его совету и, закрыв за собой дверь, подошла и села напротив. Кажется, не сделай я этого, мои ноги не выдержали и я бы упала. Здесь, в его кабинете, мне было не по себе. Словно попала в логово зверя и, позволила ловушке захлопнуться. Привычный страх начал просыпаться, в задворках сознания стали возникать прежние сомнения.

Смотрела на него огромными от ужаса глазами и не могла проронить ни звука. Язык прилип к небу, зубы склеились между собой. Только и делала, что нервно теребила ткань юбки, не замечая, что мну ее. Мне нужно было занять себя хоть чем-то, дабы не поддаваться панике.

– Как ваше самочувствие? Вы были у врача? – его вопросы загнали меня в тупик, заставив усомниться в собственном слухе. Сначала, даже не поверила, подумала – послышалась.

– Извините, – удивлённо переспросила. Хотела, чтобы он снова повторил свой вопрос.

– Ваше здоровье, – Лебедев подался вперёд, его глаза продолжали пристально изучать меня. Я испугалась, вдруг, он вспомнит. Что тогда будет? – Вы потеряли сознание, это не происходит на пустом месте.

Не послышалось. Он, действительно, интересуется моим самочувствием. Какая забота! Просто не верится. Только вот, он опоздал. Эти вопросы были уместны тогда, шесть с лишним лет назад. Какой смысл сейчас играть роль обеспокоенного благодетеля?

– Со мной все в порядке, благодарю вас, – я заставила себя выпрямить спину и посмотреть на него прямо, без тени страха. – Вы об этом хотели поговорить?

Сколько бы ни старалась, не могла избавиться от настороженных холодных ниток в голосе. Говорить с ним было выше моих сил, но я чувствовала в этом некую потребность. Это была игра на выживание с собственным страхом. Кто кого?

– Нет, – мужчина тяжело вздохнул. Кажется, он тоже чувствует мой враждебный настрой. Его взгляд вдруг изменился, в глубине серых глаз появился немой вопрос, прожигая меня насквозь. Я видела в нем интерес и любопытство. Лебедев словно пытался проникнуть в мои мысли и прочитать их, как открытую книгу. – Я хотел сообщить, что в пятницу вечером мы вылетаем во Францию. Начинается заключительный этап нашего проекта для «Mattia di Cara», нужно все проконтролировать. Как вы понимаете, сделать это без переводчика я не смогу.

Он говорил это так спокойно, будто сообщал мне о погодных изменениях, которые произойдут на неделе. Ему это казалось чем-то обыденным, не требующим особого внимания, а у меня внутри все сжалось от нервного напряжения. Так и хотелось поддаться истерике и засмеяться в голос.

«Я никуда с тобой не поеду, – взбунтовалась я. – Это невозможно. Этого просто не может быть!»

– Ты не можешь отказаться, деловые командировки – часть нашей работы. Ты обязана меня сопровождать, это прописано в твоем трудовом договоре.

Знакомый голос звучал так ясно и отчётливо, что мне стало не по себе. Пальцы нашли подлокотники кресла и сжали их.

– Вы что-то сказали? – с трудом выдавила из себя, заранее зная, что Лебедев молчал. Я уже всерьёз начала задумываться о том, чтобы записаться на приём к психотерапевту. Эти слуховые галлюцинации уже сводили с ума.

Мужчина нахмурился. Между его бровей залегли морщинки, взгляд изменился. Кажется, мой вопрос загнал его в тупик. Конечно, решил, будто я сумасшедшая. Чему здесь удивляться? Только, в его присутствии сохранять рассудок – это как ждать тропического ливня в пустыне Сахара. Бессмысленно и безнадёжно.

– Мери, вы хорошо себя чувствуете? – Лебедев встал и, обойдя стол, замер передо мной. Его огромная фигура застыла надо мной, словно скала. Он подавлял своей силой, лишал воли и здравого смысла.

Весь в чёрном, настоящий демон, вырвавшийся из пучины ада. От него веяло мощью и энергией, коими не обладала я. Запах дорогого парфюма окутывал завесой, образуя вокруг некое энергетическое облако. Он проникла в легкие, впитывался в мою кожу, прожигая ее.

Хотелось встать и броситься к двери. Бежать, как можно скорее, чтобы не допустить ошибок прошлого. Меня била нервная дрожь, сердце стучало где-то в горле.

– Вы смотрите на меня так, – начал он неуверенно, – словно я – Дьявол. В чем дело? Вы боитесь меня?

Господи, дай мне сил! Что же это такое? Почему он такой? Куда подавался тот монстр, которого я видела раньше?

– А д-должна? – заикаясь, спросила я.

Все происходящее казалось мне нереальным. Какая-то сцена из психологического триллера, но никак не моя жизнь. Я не чувствовала в этот момент ничего, кроме острой нехватки воздуха и желания закрыть глаза, уснуть и не больше не просыпаться. Но этого хотела только часть меня. Другая стремилась к нему навстречу, она рвалась вперёд, не давала топтаться на месте. Ей хотелось пройти этот жуткий, тернистый пусть до конца и найти, наконец, свой маяк.