Замки из песка

Накидывая на плечи шаль, замерла перед туалетным столиком, будто громом пораженная. Руки так и остались висеть в воздухе, не дотянувшись до нежного шелка платка. Я не могла отвести взгляд от своего отражения. Откуда могла появиться эта абсурдная мысль?

Влюбиться в Дмитрия?

Как?! Подобное может случиться лишь в банальном женском романе, где героиня, неожиданно для себя, понимает, что воспылала любовью к своему врагу. Но в жизни такого не бывает. Стокгольмский сидром работает лишь в историях, где он и она жили долго и счастливо. Моя жизнь не была любовным романом. Она скорее соответствовала жанру драма или триллер.

– Ты сумасшедшая, Мери! – со злостью прошептала своему отражению в зеркале. – Тебе нужно лечиться, раз ты начала принимать желаемое за действительность. Между нами никогда и ничего не может быть. Это просто невозможно!

– Я хочу быть другим. Достойным тебя, воробышек. Достойным твоей любви…

– Ты будешь свободной, воробышек. Ты снова начнешь летать. Мы вместе залечим твои крылышки. Я даю тебе слово, девочка. Ценой собственной жизни, но я верну тебе то, что у тебя отняли. Я верну все твои мечты. Клянусь!

Почему меня постоянно преследует его голос? Что это? Безумие?

Горячие слезы обожгли глаза, дыхание замерло в груди. Силы медленно покидали меня, тело превращалось в пустую оболочку, лишенную содержания. Он хочет вернуть мне то, что отнял… Что это как не безжалостная игра судьбы? Мне было невыносима мысль о том, что память может вернуться к нему. Впервые, я боялась этого не из-за себя. Нет. Я уже привыкла к жизни во мраке, но Дмитрий. Что будет с ним, когда он узнает, что мои мечты похитил он? Тот Дмитрий, который поклялся научить меня летать не переживет столь сильного удара. Я попыталась представить его таким, каким он был на вечере в честь помолвки Франчески.

Тогда, я впервые осознала, как сильно он мог понравиться мне, будь мы обычными, такими как все. Он был прекрасен. Я никогда не видела мужчину красивее. Дмитрий был воплощением мечты любой девушки. О таком, наверное, мечтает любая. Но во всей толпе женщин и девушек, находящихся там, он смотрел лишь на меня одну… Его необыкновенные глаза цвета расплавленного серебра были прикованы ко мне, словно он хотел запомнить меня, вобрать в себя каждую черту моего лица…

В тот миг, когда его руки касались меня, мое сердце было готово разорваться на части. Я бы хотела, чтобы он никогда не заканчивался. Запретное чувство было таким сильным, таким желанным. Оно манило меня, словно яркое пламя, зачаровывая своей притягательностью и обещанием чего-то большего, особенного. Такого, что мог дать мне лишь этот мужчина. Густой туман обволакивал меня, оставляя позади все и всех. Я была уже готова переступить черту, ступить на заповедную территорию. Оставалось сделать последний, решающий шаг, и путь назад был бы отрезан навсегда. Но липкий, ставший ненавистным, страх вернулся в самый неподходящий момент. Передо мной больше не было моего Дмитрия. Он исчез, растворился в воздухе, как если бы его никогда и не было. На его месте снова возник монстр, которого я так боялась.

Погруженная в себя, я не сразу услышала стук в дверь. Кто-то очень настойчиво пытался привлечь мое внимание, стучали очень громко. Я двинулась в прихожую, изо всех сил стараясь отогнать наваждение и вернуть ясность мысли. Глаза видели плохо, их все еще окутывала призрачная дымка.

На пороге стоял Алессандро. Он выглядел взволнованным, между его густых черных бровей пролегли глубокие морщинки, в синих глазах плескалось беспокойство. В джинсах и черной рубашке он выглядел неотразимо, но часть моего сознания была не согласна со столь высокой оценкой его суровой внешности.

Ему не сравниться с Дмитрием. Даже не думай спорить.

– Все в порядке, bella? – он окинул меня пристальным взглядом с головы до пят, будто хотел убедиться в моей целостности. – Я прождал тебя пятнадцать минут…

Пятнадцать минут? Я и не заметила, как быстро пролетело время. Мой мозг принялся лихорадочно соображать, дабы найти достойное оправдание своей непунктуальности. Я не хотела лгать ему, но и правду сказать была не в силах.

– Прости, – я вытащила ключ-карту из специального кармашка рядом с дверью и сжала ее в ладони. – Я уже готова. Мы можем идти.

К счастью, Алессандро не стал заострять на этом свое внимание и вскоре мы покинули здание отеля. Стояла теплая летняя ночь, в небе сияли мириады звезд, создавая на черном небе причудливый узор. Со всех сторон доносились голоса постояльцев и музыка. В это время «оживали» все бары, рестораны и кафе, куда стремились людские потоки.

– Ты стала еще более молчаливой, bella, – протянул Алессандро, когда мы вышли к морю и двинулись в противоположную от отеля сторону. – Мне бы не хотелось думать, что тебе неприятна моя компания…

– Это невозможно, Алессандро, – горячо возразила я. – Ты стал для меня тем самым другом, которого мне так не хватало. Раньше мне и в голову не могло прийти, что я смогу так легко общаться с мужчиной… Спасибо тебе.

Я говорила все это искренне, от всего сердца. У меня не было желания льстить ему и, тем более, я не хотела давать ему пустых ожиданий. Алессандро был мне дорог, но я не могла позволить, чтобы наша хрупкая дружба разрушилась из-за недопонимания.

Несколько минут мы шли молча. Я заметила, как он напрягся, его лицо, подернутое щетиной, стало грустным. Мне бы не хотелось, чтобы такая перемена в настроении Алессандро была вызвана мной. Наконец, он заговорил, осторожно подбирая каждое слово:

– Ты необычная девушка, bella, – взяв меня за руку, мужчина заставил меня остановиться. Теперь, мы стояли на пустынном песчаном берегу, глядя друг другу в глаза. Вокруг не было никого, лишь шум прибоя нарушал таинство ночи. – Я понял это сразу же, как увидел тебя впервые, – Алессандро нахмурился, восстанавливая в памяти события того дня. – Ты показалась мне такой ранимой… испуганной. Почему ты тогда потеряла сознание? Что это было: реакция твоего организма на усталость и стресс или страх? Ответь мне, пожалуйста.

Ответ застрял поперек горла. Не в силах выносить на себе его взгляд, освободила руку и отвернулась. Мне нужно было успокоиться, восстановить дыхание, прежде чем продолжить этот диалог.

Алессандро не торопил меня, за что я была ему благодарна. Минуту мы молчали, вслушиваясь в мирное пение цикад и шелест волн, набегающих на берег.

– Это был страх, – я произнесла это тихо, не доверяя собственному голосу. – В то утро мне пришлось столкнуться со своим прошлым. Такое происходит не каждый день, поэтому, я не справилась с собой.

– Твое прошлое, – за моей спиной послышались медленные шаги, Алессандро подошел и замер рядом, – связано с Дмитрием? Я заметил в вашем поведении некие странности. Это из-за вашего прошлого?

– Да, – уже во второй раз мне захотелось не просто плакать, а зарыдать в голос. Одно дело – представлять все это, думать об этом, а другое – слышать от кого-то другого. Дмитрий Лебедев был моим прошлым, стал настоящим и, глубоко в сердце я мечтала о невозможном будущем с ним. – Ты снова прав, но я не хочу больше обсуждать это. Если ты не против, мы больше никогда не вернемся к этому вопросу.

Через полчаса я уже была в своем номере и тщетно пыталась заснуть. Эмоции, переполнявшие меня, обжигали кожу, словно раскаленные угли. Простыни разметались и лежали под ногами бесформенной кучей, голова раскалывалась. Я думала о том, как сильно все смешалось и запуталось. И во всем этом не было ничьей вины, кроме моей. Это я решила переехать в Москву и начать все с чистого листа. Моей идеей было попытаться хоть как-то осуществить свою давнюю мечту и устроиться на работу с «Swan’s Architecture». Я думала, что смогу быть рядом с Дмитрием и не сломаться окончательно. И что в итоге? Моя жизнь превратилась в руины, от нее не осталось ничего, кроме развалин. Но самое ужасное, что я больше не могла винить его в этом. Как бы ни старалась, все бессмысленно. Дмитрий уже успел укорениться в моем сердце, и вырвать его оттуда оказалось намного сложнее, чем я могла себе предположить.

Я начала влюбляться в него. Вопреки всему, наперекор доводам разума. И этот процесс уже не остановить.

Дмитрий

– Мне не нравится, что Игорь постоянно слоняется по компании, – поделился своими подозрениями Макс. Голос друга, несмотря на попытку сохранить хладнокровие, выдавал его раздражение. – Такое ощущение, словно он пытается что-то вынюхать. Я совсем не доверяю этому парню.

Я слушал его, не в силах что-либо возразить. Мой кузен никогда не был образцом добродетели. Ему больше подходила роль падшего ангела или исчадия ада, порожденного моим дражайшим дядюшкой. Не зря люди придумали поговорку про яблоко и яблоню. Наша семья была самым верным ее доказательством.

Игорь Юрьевич Лебедев когда-то был одним из моих друзей. Мы учились в одном университете с разницей в год. Еще тогда мой братец был отъявленным мерзавцем, о котором говорили все. Его похождения составляли основу всем сплетням и скандалам, девушки носились за ним табуном, а парни мечтали оказаться в компании этого богатенького мальчика. В то время пока я был полностью сосредоточен на том, чтобы насолить своему отцу, он наслаждался жизнью, собирая сливки, дарованные ему самой судьбой.

– Думаешь, его специально подослали, чтобы шпионил за мной? – этот вариант не был далек от истины, когда речь заходила о борьбе за руководство фирмой. Тем более, если принять во внимание тот факт, что раньше Игоря не интересовали проблемы «Swan’s Architecture». – Если это так, то они просто идиоты. Неужели, они настолько глупы, что не понимают шаткости своего положения? Я никогда не стану вводить его в курс дел. Тем более, не позволю этому прожигателю жизни совать нос в мою работу!

За все время моего отсутствия, как я и ожидал, Игорь держался тише воды и ниже травы, стараясь не привлекать к своей персоне слишком много внимания. Возможно, он, таким образом, пытался продемонстрировать сою покорность и заглушить мои подозрения. заняв выжидательную позицию, мой братец ждал подходящего момента, чтобы вонзить мне нож в спину. Я уже давно перестал верить в добрые родственные чувства, испытав их «любовь» на собственной шкуре.

– Не спускай с него глаз, пока я не вернусь. Я должен знать обо всем, что он делает и думает, – вскочив на ноги, принялся ходить по комнате из стороны в сторону. За окном уже было светло, новый день был в самом разгаре. – Тебе удалось найти человека, который сможет мне помочь?

Неделю назад, когда чаша моего терпения заполнилась до краев, я решил действовать. Мне больше не улыбалось сидеть и ждать очередной пощечины от судьбы. Теперь, я был намерен отыскать ту девушку и заполнить все пробелы в своей памяти. Только она может ответить на те вопросы, которые лишили меня покоя давным-давно.

– Есть один вариант, – отозвался Макс. – Он, конечно, берет дорого, но выполняет свою работу очень качественно. Я уже вышел с ним на связь. Он готов встретиться с тобой сразу же, как ты вернешься в Москву. Дим, – на секунду Поляков замолчал, словно хотел собраться с духом, – почему ты, вдруг, решил заняться этим делом? Ты же не хотел ничего слышать о том инциденте. Что изменилось?

Услышав этот вопрос, сразу же представил себе Мери. Я увидел ее такой, какой она была во время нашего последнего разговора. Перед моим мысленным взором стояла девушка с потухшими, полными слез, глазами и дрожащими губами. Она старательно пыталась скрыть свою уязвимость, прожигая меня затравленным взглядом раненого олененка. Пришлось зажмурить глаза и затрясти головой, дабы избавиться от наваждения.

– Ты был прав, – отозвался я, проглотив ком в горле. – Я не смогу жить дальше с этим грузом. Пришла пора все выяснить и понести ответственность за совершенные ошибки…

– Это как-то связано с Мери? Из-за нее ты затеял все это?

– Да, – на удивление, правда оказалась не такой страшной, как я думал. Если прежде мне было сложно говорить с кем-то о своих чувствах, то теперь я не видел в этом ничего постыдного. Макс и так знает всю мою подноготную. В его преданности я не сомневался так же, как и в своем намерении, стать достойным человеком. – Я влюбился, брат. Влюбился в девушку, которая боится меня как огня.

– Не понял, – удивился друг. – С чего это ей бояться тебя?

Хотел бы я знать. Замерев на балконе, позволил ласковым солнечным лучам согреть мой обнаженный торс. Снизу доносились голоса и приятная музыка, вокруг огромного бассейна с кристально чистой водой уже собралось приличное количество народа.

– Это я и планирую выяснить, пока Алессандро не увел ее прямо у меня из под носа, – при мысли об этом, я заскрежетал зубами. Ди Аллегро начал активные действия по завоеванию Мери. Я больше не мог оставаться сторонним наблюдателем. Черта с два! Я буду бороться за свою любовь, если она сама не отвергнет меня. – А как на счет тебя? – Перевел разговор на Макса. Не только же мне придется раскрывать тайны своего сердца. – Что там с прелестной подругой Мери? Помнится, ты неровно дышал к ней…

– Скажем так, – с ноткой самоиронии ответил Поляков, – расклад немного изменился. Кажется, я встретил-таки женщину своей мечты. Представляешь, она вообще ни на что не клюет. Я уже все испробовал: ресторан, цветы, подарки, но Амелии все равно. Честное слово, у меня закончились идеи. Не знаю, что и делать.

Судя по тому, как эмоционально Макс рассказывал мне о ней, Амелия, действительно, оказалась особенной девушкой. Эта жгучая брюнетка смогла покорить сердце моего непоседливого друга. Я видел ее лишь мельком, это было в то злополучное утро, когда в мою размеренную жизнь снова ворвался дядя Юра. Она была очень эффектной и красивой девушкой, какие точно знают, чего хотят и уверенно идет к своей цели. В ней явно чувствовался характер. Такой, какой требуется, чтобы заинтересовать любого нормального мужчину.

– А ты не пробовал быть собой? Зная Мери, – слова вылетали сами собой, давненько я не чувствовал такой уверенности в себе, – могу сказать, что ее подруга очень серьезная и достойная девушка. Она не похожа на тех, с кем ты имел дело в прошлом. Таким как Мери и Амелия не нужны отношения на время.

– Думаешь, я не понимаю этого? Будь моя воля, я уже сегодня могу повести ее к алтарю, только она не хочет меня и близко подпускать. Кажется, мы оба влипли по самые уши, брат.

– Влипли – это еще мягко сказано, – рассмеялся я. – Ладно, мне уже пора. Сегодня начнем работу над вторым коттеджем. Хочу проследить за всем, пока здесь.

Несмотря на воскресный день, я настоял на том, чтобы мастера были на месте по обычному расписанию. Как только мы закончим со вторым коттеджем, нам придется вернуться домой. Я больше не мог откладывать дату нашего возвращения, особенно, принимая во внимания изменившиеся обстоятельства.

Благо, сегодня Алессандро не будет маячить у меня перед глазами (он уехал на выходные к своей семье), и я смогу хоть немного передохнуть. За прошедшие несколько дней, пока Мери активно бегала от меня, мне пришлось шокировать строителей и заняться малярной работой. Физический труд был единственным доступным способом выплеснуть весь накопившийся гнев и не разбить нос Ди Аллегро.

Выбрав из шкафа простую белую футболку с треугольным вырезом и синие джинсы, оделся и вышел из номера. Не успел я закрыть дверь, как услышал щелчок замка. Мери появилась на пороге, такая же прекрасная и недоступная, как и накануне.

На ней была светло-серая майка без каких-либо принтов, черные шорты до середины бедра, которые обнажали красивые стройные ножки, и легкий кардиган с длинными рукавами. Волосы девушка заплела в тугую косу и перекинула ее через плечо. С каким удовольствием я бы расплел ее, чтобы почувствовать тяжесть этих роскошных темно-каштановых волос! Я не мог отвести от нее глаз, напрочь, позабыв обо всем на свете.

Мери тоже не двигалась, замерев в двух метрах от меня. Ее огромные карие глаза встретились с моими, и мое сердце пропустило удар. На алебастровых щеках появился легкий румянец, делая их похожими на лепестки чайной розы. Аккуратная грудь под тонкой тканью тяжело вздымалась и опускалась. Уже во второй раз за время нашего знакомства мне казалось, что мои чувства взаимны. Как бы сильно она ни старалась, я видел в слабый огонек в глубине ее глаз. Он давал мне робкую надежду, отрезая все пути к отступлению. Ловушка уже захлопнулась, я был ее пленником.

– Доброе утро, – с трудом выдавил из себя, стараясь, чтобы голос не дрожал так же сильно, как мое сердце.

– Доброе утро, – при звуках ее легкого, словно летний бриз, голоска моя кожа покрылась мурашками. Желание в крови росло с каждой секундой, перед глазами замаячили мошки.

Дождавшись, когда она закроет дверь, медленно направился к лифтам. Мери шла рядом со мной, от нее исходил нежный цветочный аромат, от которого кружилась голова. Я старался не думать о том, как близко она, сейчас, чтобы не потерять голову и не натворить глупостей.

– М-может, – неуверенно предложила девушка, зардевшись еще сильнее, – пойдем по лестнице? Я…я не очень люблю пользоваться лифтом…

Боже, как же много я о ней не знаю! Мне ничего о ней неизвестно, как и ей обо мне. Например, какую музыку она предпочитает? Умеет ли играть на музыкальном инструменте? Какой жанр кино ее любимый? Какое ее любимое время года и почему? Мысленно, я пообещал себе, что обязательно выясню все это.

– Конечно, – улыбнулся ей самой теплой из улыбок, хранившихся в моем арсенале. На один короткий миг мне показалось, что она вот-вот улыбнется мне в ответ. В прекрасных глазах возник и сразу же исчез незнакомый мне свет. – Лестница, так лестница.

– Спасибо, – Мери завернула за угол и начала спускаться вниз. Ее спина была прямой, с гордой аристократической осанкой, маленькая ручка с короткими ногтями скользила по перилам, словно гладила металлические прутья. Мне вспомнилось, как эти ладошки упирались мне в грудь в том самом месте, где билось сердце, и я был готов умереть за возможность снова ощутить на себе ее прикосновения…

Покинув шикарное фойе гостиницы, мы вышли из кондиционируемого помещения в палящий летний зной. Солнце уже было высоко, воздух был пропитан запахами средиземноморских цветов и солоноватым привкусом моря. Мери шла впереди, стремясь поскорее оказаться в спасительной тени деревьев, которые укрывали коттеджи не только от назойливых взглядов, но и ярких лучей. Я старался не отставать от нее, мысленно перебирая все возможные варианты попросить прощение за свое глупое, недостойное поведение. Мне было необходимо объясниться с ней, пока была возможность.

– Мери, – позвал ее, чувствуя несравненное удовольствие только от того, что произносил ее имя вслух. Оно было таким же нежным и сладким, как она сама. – Подожди, пожалуйста, – девушка остановилась. Я заметил, как напряглась ее спина, но оборачиваться она не стала.

Обойдя ее, встал лицом к ней, чтобы она могла видеть мои глаза.

– Я бы хотел извиниться перед тобой, – девушка нахмурилась, в ее взгляде появилось недоверие. Чувство вины ужалило меня, словно острый шип. – За все, что наговорил тогда, за то, что стал причиной твоих слез. Прости меня. Мне очень жаль…

– Я не, – начала она, не отрывая от меня, расширившихся от удивления, глаз.

– Пожалуйста, – перебил ее, – сначала выслушай меня. Это важно, – я старался правильно подбирать каждое слово, чтобы не промахнуться и не усугубить ситуацию. Впервые мне было так трудно говорить с женщиной, но я знал, что моя Мери совсем не похожа ни на кого. За ее хрупкой ранимостью таилось сильное, храброе сердце. Она смогла пройти через настоящий ад и не сломаться, я не мог не уважать ее за это. – В тот вечер, на помолвке, я был самым счастливым из смертных только потому, что рядом со мной была ты. Мне еще никогда не приходилось испытывать ничего подобного, – воспоминания о нашем танце вызвали на моем лице мечтательную улыбку. – В тот миг я понял, какая ты особенная. Ты так легко смогла разгадать меня… Тебе удалось увидеть то, что я прятал даже от самого себя много-много лет. Мери, я знаю, что не имею на это права, но не могу ничего с собой поделать, – запустив пятерню в волосы, уставился на землю. Мне было невыносимо смотреть в ее глаза, видеть боль, которая там плескалась. Я постарался сосредоточить все внимание на бабочке, порхающей над желтым полевым цветком у моей ноги. – Это сильнее меня, сильнее всех обстоятельств, о которых мне даже не хочется говорить. Я знаю, что между нами всегда будут стоять воспоминания: твои или мои, это не важно. Но они будут грызть нас изнутри, травить своей горечью. Возможно, однажды, нам удастся рассказать друг другу о них. Когда-нибудь, когда мы оба будем к этому готовы…

Тихий всхлип заставил меня замолчать. Устремив взгляд на Мери, заметил как сильно она побледнела. На ее лице не осталось ничего, кроме глаз. Мокрые дорожки стекали по щекам девушки, она обхватила себя дрожащими руками, ее бил озноб. Лишь раз мне приходилось видеть ее в подобном состоянии. Это было в день нашего приезда, сразу после заселения в отель.

– Х-ватит, – взмолилась она, отрывисто вдыхая воздух ртом. – Я н-не х-хочу… Н-не н-надо…

Подавшись вперед, я хотел было обнять ее, привлечь к себе и утешить, но не смог сделать и шага. В последний раз, когда я пытался успокоить ее, Мери не позволила мне этого сделать. Я напоминал ей того, кто превратил ее в это. Возможно, это было внешнее сходство или нечто другое, но я не был дураком, чтобы не понять очевидного.

– Воробышек, – мой собственный голос дрогнул, во рту внезапно пересохло, язык отказывался подчиняться. – Я никогда в жизни не посмею сделать тебе больно. Клянусь всеми святыми, Мери! Я и пальцем не притронусь к тебе. Но, прошу тебя, не делай этого. Не заставляй меня страдать еще больше. Твои слезы ранят меня. Я не могу смотреть, как ты страдаешь. Умоляю, девочка, позволь мне доказать тебе. Прошу тебя, Мери! – Все это время она, молча, смотрела на меня. Внутри нее шла настоящая борьба. Она не знала, стоит ли мне доверять. Но и не убегала. На этот раз, она не ушла, не отстранилась. Я не знал, что это значит. – Ты все еще боишься меня? – Спросил у нее, сжав кулаки с такой силой, что ногти вонзились в кожу, пот выступил у меня на лбу, страх сковал конечности.

– Пожалуйста… Пожалуйста, – взвывал внутренний голос. – Услышь меня, воробышек. Поверь мне! Поверь…

Кажется, прошла целая вечность, прежде чем она отрицательно качнула головой. У меня словно крылья отрасли в этот момент. Тяжесть свалилась с души, сердце забилось часто-часто, ударяясь о ребра. Бросившись к ней, заключил в любимую в объятия, уткнувшись подбородком в ее макушку и вдыхая сладкий аромат волос. Худенькое тельце Мери содрогалось в рыданиях, моя футболка промокла от ее слез, но я не чувствовал ничего, кроме острой необходимости быть с ней, впитать в себя все ее страхи, защитить от всего мира.

– Я не могу отпустить тебя, воробышек, – шептал, гладя спину и голову девушки. – Ты покорила меня своей силой духа, девочка, – обхватив руками голову Мери, принялся стирать ее слезы подушечками больших пальцев. Теперь мы смотрели друг другу в глаза, ее маленькие ручки неуверенно сжимали полы моей футболки, сминая ткань. – Я бы отдал все на свете, только бы стереть из твоей памяти все плохое. Не плачь больше, воробышек, пожалуйста. Каждая твоя слезинка разрывает мне сердце, причиняет невыносимые страдания. Я не могу видеть тебя в таком состоянии и понимать, что совсем бессилен.

Ее слезы не высыхали, но рыдания, наконец, прекратились. Мери все смотрела и смотрела на меня, прикусив от волнения нижнюю губу. Белые зубки, словно аккуратные жемчужины, блестели на фоне коралловых губ. Я боролся с желанием поцеловать ее, понимая, что не имею на это права. Пока она не начнет доверять мне, я не совершу никаких опрометчивых действий.

– Ч-что мне делать, Дмитрий? – так же шепотом, спросила она, и ее глаза вновь наполнились слезы. – Я н-не могу забыть… Это т-так б-больно… М-мне страшно…

Моя душа отчаянно металась, не выдерживая ее тоски. Ее отчаяние сводило меня с ума, рассекало сердце на части. Эта боль была слишком сильна, ее невозможно перенести в одиночку. Мысли рассыпались, утекали из головы словно песчинки на ветру. Я не мог оставить ее наедине со всем этим. Нет! Я не позволю ей больше страдать!

– Я знаю, воробышек, – склонившись над ней так низко, что наши лбы соприкоснулись, прошептал я. – Знаю… Но ты больше не одна, слышишь? Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть твоим глазам прежний свет. Только дай мне шанс, Мери. Позволь хоть попытаться. Клянусь, я не сделаю ничего, что может ранить тебя. Не переступлю невидимую границу. Просто, разреши мне исправиться. Я больше не хочу быть Чудовищем, – одинокая слезинка скатилась по моей щеке и упала на ее сжатый кулачок. – Пожалуйста, Мери…

От долгого сидения перед компьютером начали болеть глаза, мышцы неприятно ныли, доставляя дискомфорт при каждом движении. После возвращения из Франции мы с Дмитрием виделись лишь изредка, но не было ни единой секунды, чтобы я не думала о нем или не ощущала его присутствия рядом. За это время на фирме накопилось много дел, требующих непосредственного внимания руководителя, поэтому, Дмитрию пришлось с головой уйти в работу. Подобные расклад не очень тревожил меня, хотя бывали моменты, когда привычная стойкость изменяла, и я предавалась грустным размышлениям о своей жизни. Порой, было очень сложно поверить, что это все происходит со мной в действительности. Казалось, вот-вот прозвенит будильник, и все исчезнет. Я снова буду прежней, шарахающейся от каждого звука, трусихой, которая боялась даже взглянуть на Лебедева, не потеряв при этом сознания.

Откинувшись на спинку удобного офисного кресла, попыталась расслабиться. Мой небольшой, но очень уютный кабинет за последнюю неделю стал мне вторым домом. Несколько раз я задерживалась после работы, дабы довести до конца переводы всех необходимых бумаг, которых оказалось намного больше, чем я могла себе представить. Ответственность, возложенную на меня, заставляла выкладываться на максимум, я не хотела подвести ни Дмитрия, ни «Swan’s Architecture».

Дмитрий… На этот раз, воспоминания о нем вызвали на моем лице мечтательную улыбку. В наш последний вечер во Франции, когда второй коттедж был готов к сдаче, а проекты по всем остальным подтверждены, он пригласил меня на ужин.

– Не подумай ничего такого, – поспешил заверить мужчина, нервно потирая шею (я заметила, что он всегда так делал, когда волновался). Мы уже подходили к входу в гостиницу, но остановились в паре метрах от автоматических пластиковых дверей с золотой гравировкой. На Дмитрии, как и во все предыдущие дни, была простая, запачканная пятнами краски, одежда. Джинсовые шорты до колен открывали загорелые мужские ноги с легкой порослью растительности. Белая футболка плотно, словно вторая кожа, облегала широкие плечи, подчеркивая развитую мускулатуру. На ногах были черные кроссовки с несколькими свежими каплями бледно-голубой краски. – Просто ужин, чтобы отметить наше возвращение. Что скажешь?

Могла ли я ему отказать? Кажется, для этого мне потребовалась вся моя сила воли, так как внутренний голос, настырно, повторял единственный возможный ответ: «Да!». Его присутствие в моей жизни больше не было чем-то ужасным или обременительным, хотя изредка меня еще тревожили ночные кошмары. Но я не могла не согласиться с тем, что они стали очень редкими явлениями и больше не будили меня посреди ночи с истошным криком на устах. Все чаще и чаще я начала ловить себя на мысли о том, чтобы прекратить прием лекарств, ведь с того самого дня, как я решила дать нам обоим второй шанс, панических атак больше не было. И все это благодаря ему…

– Хорошо, – ответила я, заметив, как его насторожило мое молчание.

Глаза Дмитрий засияли так ярко, что могли затмить своим светом солнце. Улыбка преобразила его до неузнаваемости, придав мягкости его суровой красоте, на подбородке, под легким слоем щетины, появилась очаровательная ямочка. От вида его искренней, почти детской, радости, у меня свело желудок, короткий вздох сорвался с моих губ.

– Ровно в семь в коридоре, – сказал он на прощание, когда мы дошли до наших номеров. Окинув меня с ног до головы долгим пронзительным взглядом, Дмитрий еще раз улыбнулся, и отступил в сторону.

Когда просовывала карточку в замочную скважину, мои руки мелко дрожали, а спина горела от осознания того, что он совсем рядом. Его близость действовала на меня так сильно, что порой я забывала дышать или терялась в пространстве. Мягко, но настойчиво, этот мужчина подавлял во мне все чувства, кроме сильного любопытства. Мне было интересно, как долго я смогу выдержать, куда заведет нас обоих эта игра? Она напоминала русскую рулетку. Никогда не знаешь, какой выстрел окажется последним. Из-за этого уровень адреналина в крови взлетал до максимальных показателей, превращая каждую секунду в последнюю. Вкус опасности был настолько сладок и притягателен, что я уже не могла от него отказаться.

Будь, что будет! В любом случае, мне терять больше нечего. Родители давно сделали свой выбор, об Арсене я и думать не хотела. Его предательства мне не забыть никогда. А Дмитрий… Он был другим, не похожим на остальных. Таким как я…

Узнавая его, я не хотела верить в то, что это был он в том клубе. Не может человек так сильно измениться! Дмитрий не способен на такое. Он бы никогда не причинил мне боль. Я знала, верила в это всем сердцем. Его душа была такой же раненой и кровоточила, совсем как моя. За внешней силой и энергией скрывалось хрупкое разбитое сердце и боль. Временами, она появлялась в глубине его стальных глаз, выдавая душевные муки, но он очень быстро брал себя в руки, подавляя непрошеные чувства. Я хотела узнать, в чем их источник. Мне было важно понять его, найти разгадку той ночи.

Но с возвращением в Москву сделать это стало сложнее. Больше я не могла постоянно находиться с ним, необходимость в этом отпала, да и социальные барьеры не позволяли этого. Там, в далекой и прекрасной стране, на берегу Средиземного моря, мы не думали об условностях. Жизнь была простой и понятной, мы могли быть собой и не бояться вызвать чье-то негодование или привлечь к себе нежелательное внимание.

Рука сама потянулась к маленькому ящику и выдвинула его из стола. В пустом шкафчике, на белоснежной поверхности лежал маленький букет. Очаровательные розовые, белые, фиолетовые и насыщенно-синие головки, отчасти похожие на дикие розы, смотрели на меня своими яркими желтыми глазками, выглядывая из щели между лепестками. Их таинственная красота завораживала, а аромат кружил голову. Эти карликовые эустомы я привезла с собой. Мысль о том, чтобы расстаться с ними, была просто невыносима. Я не могла оставить их там.

Едва касаясь изящных цветов кончиками пальцев, вспомнила, как мне их принесли в номер. От Дмитрия. Вместе с букетом сотрудник отеля передал мне короткую записку, написанную размашистым мужским почерком.

Эустомы…С этими цветами связана одна древняя легенда, но мне они напоминают о тебе… Каждый цветок таит особый смысл, но Луизиантус – особенный, совсем как ты.

Спасибо за предоставленный шанс, воробышек. Обещаю, что не разочарую тебя.

Эти несколько строк я выучила наизусть, столько раз уже их читала. Порой, мне казалось, что я слышу глубокий, низкий голос Дмитрия, который шепчет мне эти слова вместе с клятвой, вернуть моим глазам утраченный свет… Господи, что же с нами будет? Что будет с ним, когда он все вспомнит?

Одно дело – трепетно относиться к девушке, пережившей насилие, но совсем другое – узнать, что это ты – тот самый насильник…

Холод пробежал по моему телу, сердце заболело так, будто его сжали раскаленными щипцами. Двух недель оказалось достаточно, чтобы положить конец многолетним страданиям. Я больше не думала о себе. Нет. Меня беспокоил лишь он. Его боль стала моей собственной, его тепло согрело меня, растопило весь лед, который пластом лежал на мне с того самого дня.

Две недели. Достаточно ли этого времени, чтобы узнать человека? Мне их хватило ровно на то, чтобы я начала сомневаться во всем и всех, кроме него. Наша встреча не была случайностью. Его поведение не было натуральным. За всем, что случилось шесть лет назад, кроится какая-то тайна. Тайна, которая связала нас…

– Мери! – Марина открыла дверь и влетела в кабинет, словно водоворот красок и жизни. Я машинально задвинула ящик и сложила руки перед собой. Ее жизнерадостная улыбка и сияющие глаза вмиг рассеяли все грустные мысли, мне передалось ее хорошее настроение. – Время обедать, девочка. Хватит сидеть в четырех стенах.

Меня не пришлось долго уговаривать. Эта миниатюрная, похожая на куклу, блондинка была одной из моих подруг. Изначально, глядя на Марину, я не могла и представить, что за ее неприступной идеальной красотой таится самое доброе, нежное и теплое сердце. Люди, не знающие истинной Марины, ошибочно принимали ее за пустышку, не имеющую ничего, кроме внешности. На самом же деле, большие голубые глаза были полны ума и мудрости, несравнимой с ее юным возрастом (ей было всего двадцать пять лет).

– Алена с Катей уже ждут нас, – сообщила она, когда мы вышли в просторный коридор с белоснежным полом. Цоканье каблуков Марины отдавалось от стен эхом, утопая в общем шуме. Большая часть сотрудников ушла на обеденный перерыв, из-за чего большое здание казалось опустевшим. Лишь в некоторых отделах еще кипела работа. – Ты чего такая задумчивая? Случило что?

Никто из моего окружения, кроме конечно бабушки, не знал ничего. Я понимала, что веду себя странно, и люди прекрасно это видят, но не могла позволить себе признаться во всем. К тому же, я и понятия не имела, в чем признаваться. Временами мне даже казалось, что я сама себя не понимаю. Это очень смахивало на первые симптомы развития раздвоения личности. Услышав мой сбивчивый рассказ, Анна – мой психотерапевт с серьезным лицом произнесла бы: «Диссоциативное расстройство личности… Странно. Очень странно».

– Конечно, нет. Что со мной может случиться? – Невозмутимо пожала плечами и сострила удивленное лицо. Да уж, скоро я начну врать людям с умелостью настоящего профессионала.

Кафетерий, где мы всегда обедали, находился в соседнем здании. Он занимал часть первого этажа большого торгово-развлекательного комплекса и всегда был полон посетителями. Столик, который мы обычно занимали, располагался в глубине, ярко освещенного, зала, рядом с панорамным окном во всю стену. Катя с Аленой сидели на своих привычных местах на краю удобных, с обивкой из черного бархата, диванов друг напротив друга. Обе девушки были заняты изучением меню и не сразу заметили наше появление.

– А вот и вы, – протянула Катя, одарив нас своей прелестной улыбкой. Она была самой тихой и скромной из моих новых подруг. Ее милое личико с большими карими глазами, которые из-за очков казались совсем огромными, не соответствовало классическому пониманию красоты. Зачастую, робкую и застенчивую Катерину, просто не замечали, что никак не укладывалось в моей голове. Как можно вестись на простую внешность девушки и не видеть той бешеной энергии, что таила в себе Катя? – Держи, – она протянула мне, красочно оформленную, папку с изящным переплетом, – я уже определилась с заказом.

Когда мы сделали заказ, завязалась легкая беседа. Приближался день рождения Алены, и она планировала, где и как его отметить. Каждый раз, когда она придумывала что-то новое, ее зеленые кошачьи глаза переливались как драгоценные изумруды. Девушка то и дело откидывала назад непослушные медные локоны, погрузившись в изучение очередного сайта ресторана или кафе.

– Может, караоке? – спросила она, эмоционально прищелкнув пальцами. – Мери, ты как относишься к возможности попеть?

– Никак, – пожала плечами, не зная, что и ответить. – Я никогда не была в караоке.

Память услужливо подкинула образ моего отца – самого строгого из всех армянских пап. Он считал, что девочкам и девушкам, тем более армянкам, нечего делать в подобных заведениях.

– Если вы хотите петь, приходите к нам домой, – произнес он, нахмурив свои густые иссиня-черные брови. – Я попрошу Арсена одолжить вам микрофоны с проектором. Об этих караоке даже думать забудь! Я не позволю, чтобы моя дочь ходила в подобные места!

– Значит, решено, – объявила девушка, снова сверкнув своими яркими глазами. – В пятницу идем тусить!

Принесли наш обед. Официант поставил передо мной тарелку с цезарем и стакан со свежевыжатым апельсиновым соком. Аромат любимого салата пробудил аппетит, напомнив, что я с самого утра ничего не ела.

– Снова он, – недовольный голос Марины привлек внимание. На лице девушки застыло искренне недовольство, пухлые губы были крепко сжаты, брови нахмурены. Чтобы понять причину ее недовольства, мне пришлось обернуться.

Секунда, и вилка чуть не выпала из моих рук. Холодный взгляд светло-карих глаз был устремлен прямо на меня. Игорь Юрьевич Лебедев. Я уже знала, кем он является, но смутные подозрение, закравшиеся в голову при нашей первой встрече, не покидали меня. Каждый раз, стоило столкнуться с ним, как неприятный холодок пробегал по спине. Мне казалось, что я уже видела его однажды. Давно. Много лет назад…

«Он знает меня, – уже не в первый раз эта мысль возникала в моей голове, так ярко, будто вспышка молнии. – Но откуда? Откуда?!»

Тень пробежала по лицу мужчины, он поспешил отвернуться. Высокая фигура, облаченная в бледно-голубой летний костюм, скрылась в противоположном конце зала. Он обедал один, отделившись от всего мира. Этот человек постоянно держался особняком, отдельно ото всех.

– Олег Иванович определили его в отдел рекламы. Но все мои знакомые говорят, – доверительным шепотом начала Алена, стоило мне снова сосредоточиться на своем салате, – что он ни с кем там не общается. Такой надменный, – пухлые губы девушки недовольно сжались.

– Не понимаю, – не менее эмоционально, подхватила Марина, – зачем Дмитрий Владимирович взял его на работу? Тот факт, что они – родственники не делает ему большой чести. – Как могут братья быть такими разными?!

– Они же не родные, – вмешалась Катя, ее бархатистые щеки стали румяными. Кажется, ей не нравилось говорить об этом. – Дмитрий Владимирович не мог отказать ему, – после короткой паузы, добавила она. – Игорь Юрьевич является одним из акционеров компании. Никто не может запретить ему работать в «Swan’s Architecture».

– Жаль, – презрительно фыркнула Марина и запихнула в рот приличную порцию овощного салата, давая всем понять, что больше не намерена говорить о нем.

Остаток дня прошел словно в тумане. Что бы я ни делала, никак не могла сосредоточиться на своей работе. Откуда взялось это напряжение, если я совсем его не знаю? Почему он постоянно смотрит на меня так, словно мы давно знакомы?

Короткая трель оповестила, что на телефон пришло новое сообщение. Экран смартфона загорелся, на нем появилось маленькое белое окошечко с текстом:

Мер, я не смогу забрать тебя. Отец устраивает «семейный» ужин(((

Чувство вины захлестнуло меня, оставляя неприятный осадок на сердце. Мы ведь даже ни разу толком не поговорили с Амелией! С тех пор, как я вернулась домой неделю назад, мы обе были заняты делами и виделись лишь по вечерам. Обессиленные и мрачные. Я знала, что Макс ухаживает за ней. Амелии чуть ли не каждый день доставляли цветы и подарки от его имени. Поляков был твердо намерен покорить сердце моей подруги, но все его попытки разбивались о неприступную стену, которую она выстроила вокруг себя, когда ее бросила родная мать. Амелия не хотела или не могла поверить в искренность Макса, а тот не понимал в чем проблема и только портил все.

Я встала из-за стола и подошла к окну. Вечерние сумерки опускались на город, вдалеке замигали огни многочисленных зданий, по переполненной автостраде яркими вспышками проносились автомобили. Москва была прекрасна в мягком свете заходящего света. Город-мечта, город-спасение…

Как же стремилась сюда! Думала, что только здесь, вдали от родителей и их вечного осуждения, я смогу найти себя, начать новую жизнь с чистого листа. Если бы можно было предположить, что меня тут ожидает. Тогда, месяц назад, я бы не стала раздумывать ни секунды. Всего каких-то тридцать дней назад Дмитрий был мрачным воспоминанием, темным пятном, осквернившем мое тело, а сейчас… Боже, как ты мог допустить все это? Двадцать четыре года мне ничего не было известно о любви, я не знала, что это за чувство, не представляла какого это – любить. И почему? Ради того, чтобы я влюбилась в него?

Короткий стук в дверь вырвал меня из задумчивости. На часах было уже восемь вечера. Мой рабочий день закончился почти два часа назад. Наверное, это кто-то из девочек. Продолжая стоять спиной к двери, обхватила себя левой рукой и закрыла глаза. Моральное и физическое опустошение было таким сильным, что хотелось выть от безысходности.

Щелкнул замок, в кабинет кто-то вошел. Еще даже не видя своего посетителя, я знала кто это. Все мое естество превратилось в один сплошной радар, созданный для того, чтобы реагировать на его присутствие. Приятный аромат защекотал ноздри, перед моим мысленным взором возникла картинка из недавнего прошлого, колени задрожали от предвкушения очередного эмоционального взрыва.

Я ждала, будучи не в состоянии даже пошевелиться. Несколько коротких волосков на затылке задвигались, когда его дыхание коснулось моей кожи. Он стоял совсем рядом. Такой большой, сильный… надежный. Тепло его тела обжигало мою спину, усталые серые глаза встретились моими широко распахнутыми глазами, электрический ток проскочил по всему организму, заставив сердце пропустить удар. Время снова остановилось, разрушая все условности. Остался лишь этот миг.

– Я скучал по тебе, воробышек…

Дмитрий

Она повернулась ко мне, и я мое сердце затрепетало от нежности, переполнявшей его. Мой прекрасный робкий птенчик… Как же долго мне пришлось ждать встречи с тобой!

Между нами было маленькое расстояние, я мог коснуться ее в любой момент. Мог обнять, прижать к своей груди, где ей самое место, поцеловать… При одной лишь мысли об этом, кровь застучала в висках, мышцы напряглись и заныли в предвкушении. Рядом с ней я был не властен ни над чем. Она контролировала мои желания, руководила ритмом моего сердца.

– Привет, – прошептала Мери, и длинные черные ресницы затрепетали как свежая трава под дуновением ветерка. Нежные губы растянулись в слабой улыбке, а мягкий, нежный взгляд ее глаз воскресил давно похороненные мечты о любви и счастье.

– Привет, – ответил я, с трудом справившись с собственным голосом. – Как ты, воробышек?

– Не знаю, – хрупкие плечи поднялись и опустились, она отвела взгляд, устремив его куда-то вдаль, на панораму города. – А ты?

Поначалу я решил, будто этот короткий вопрос мне почудился. Грудной, едва различимый девичий голос был настолько тихим и неуверенным, что пришлось напрячь слух, дабы различить его на фоне учащенного сердцебиения.

Жар охватил все мое естество, превращая кровь в раскаленную лаву. Я едва удержался от того, чтобы подхватить ее на руки и закружить по комнате. Крохотными шагами Мери двигалась мне навстречу, надежда дала первый росток, она больше не боялась меня как прежде.

– Ужасно проголодался, – выпалил я на радостях. – Может, поужинаем вместе?

Всю прошлую неделю я не мог выкроить свободной минутки, чтобы посвятить время самому прекрасному существу на свете. Совет директоров давил на меня, постоянно напоминая о предстоящих выборах. Никогда еще Юрий не действовал так открыто, в надежде добиться своей цели и свергнуть меня с кресла генерального директора. Я был готов поклясться, что в этот самый момент он занят разработкой нового плана по организации моего падения. Этот человек не остановится ни перед чем, до тех пор, пока не увидит меня на самом дне сточной канавы.

Но я больше не мог выносить разлуки со своим ангелом. Мне нужно было увидеть ее, услышать, ставший родным, голос, почувствовать сладкий аромат ее кожи, чтобы вернуть себе силы для борьбы. Она стала моим вдохновением, моей музой, ради которой я был готов преодолеть любые трудности. Вот и сейчас, глядя на тонкое тельце, укрытое скромным темно-синим платьем, я чувствовал себя самым живым из всех живых.

– Давай, – согласилась девушка, даже не подозревая о той буре, которую пробуждала во мне каждым своим невинным взглядом или словом. Только бы выдержка и терпение не подвели меня! Боже, дай мне сил. Я обещал быть достойным ее.

Мери выключила ноутбук, взяла свой рюкзак, и мы вместе покинули офис. Пока мы шли к выходу, заметил, как она испуганно озирается по сторонам, боясь как бы кто не увидел нас вместе. Меня это только позабавило, но я сделал вид, будто ничего не заметил. Не хотелось показаться в ее глазах невежественным мужланом. Раз ей нравится игра в тайных агентов, что ж, сделаю все возможное, чтобы поддержать ее.

– Прошу, – распахнув перед девушкой пассажирскую дверцу, помог ей сесть. Тот факт, что Мери спокойно приняла мою руку и даже не оглянулась, лег целительным бальзамом на мои раны. Совсем скоро она перестанет думать о прошлом и, наконец, обретет свободу. И тогда, возможно, ей захочется, чтобы я был рядом с ней. Уже по-настоящему…

Обойдя машину, сел за руль, и вскоре мы уже мчались по оживленной улице. В мягком полумраке автомобильного салона мои нервные окончания лишь обострились, поселившись ноющей болью в теле. Сжимая руль, пытался максимально сосредоточиться на дороге и не обращать внимания на девушку рядом. Слабый цветочный аромат ее духов проникал в легкие, щекоча нос, пробуждая мое мужское естество. Напряжение росло с каждой секундой, я думал лишь о том, чтобы поскорее добраться до ресторана, где мы не сможем остаться наедине, и мое воображение, наконец, угомонится.

– Почему ты так задержалась на работе? – Я попытался начать разговор, в надежде, что это поможет мне избавиться от навязчивых картинок, которые рисовал мой разгоряченный ум.

– Хотела поскорее закончить переводы новых договоров, – ответила она, наклонив голову так, чтобы видеть меня. Мери напоминала мне любопытную птичку, пытающуюся разглядеть что-то в ближайшем окне. – Мне сказали, – в ее голосе появилась некая нерешительность, она запнулась, не зная, как закончить свою фразу.

– Что? – Удивился я, глядя на нее боковым зрением. Девушка теребила пальцами ремень безопасности. Что-то явно тревожило ее. – Что тебе сказали, воробышек?

– Катя говорит, что акционеры давят на тебя, – выпалила она на одном дыхании. Тонкие пальчики крепко сжали несчастный ремень. – Почему, Дмитрий? Разве, «Swan’s Architecture» не досталась тебе от отца? Это твоя компания…

Благо, на светофоре загорелся красный свет, и я был вынужден затормозить. Мне не часто приходилось чувствовать растерянность, но этой девочке удалось всего парой предложений разнести в пух и прах все защитные сооружения, которые оберегали мою душу на протяжении долгих лет. Устремив на нее шокированный взгляд, пытался прочитать на миловидном личике хоть какое-то объяснение услышанному, но нет. Я не увидел в ее глазах ничего, кроме искреннего недоумения. Она была напрочь лишена фальши и лицемерия, которыми были пропитаны все женщины из моего окружения. Если Мери говорила что-то, то не стоило даже пытаться найти в ее словах тайный смысл или скрытый мотив. Невероятно! Какими заслугами я удостоился встречи с ней?

– Ты, действительно, беспокоишься обо мне, девочка? Тебе важно, что со мной случится?

И без того большие миндалевидные глаза стали совсем огромными, черные зрачки почти поглотили радужку, оставив только тонкий карий ободок по краям. Мери тяжело сглотнула, будто могла прочитать мои мысли, белоснежные зубки прикусили пухлую нижнюю губу.

Подавшись вперед, насколько позволяли салон и пристегнутый ремень, взял ее за руку. Маленькая белая ладонь утонула в моей. Всего одно прикосновение к ней, и я уже не мог ни о чем думать. Мери удивлено смотрела на наши соединенные руки, но так и не отняла своей руки.

– Я поклялся помочь тебе, – задумчиво протянул я, – но… Мне кажется, что это ты появилась, чтобы спасти меня… Чем я заслужил это, воробышек?

Она мелко задрожала, как будто замерзла. Я хотел было сказать еще что-нибудь, умолять ее ответить, не закрываться от меня, не пытаться спрятаться, но громкий автомобильный клаксон не дал мне и рта раскрыть. С тяжелым стоном, заставил себя отпустить ее руку и сосредоточься на вождении. До ресторана, куда я ее вез, оставалось всего пару остановок. Я уговаривал себя не переживать по поводу упущенной возможности, но противный внутренний голос не хотел подчиняться.

– Никто из нас, – спокойным, бесцветным тоном начала Мери, проникнув в каждую клетку моего тела, – не знает, чего заслуживает, а чего – нет… К сожалению, жизнь не всегда складывается как хочется нам. Просто, – ее голос дрогнул, густые черные брови нахмурились под воздействием неприятных воспоминаний, – нужно привыкнуть к этому. Привыкнуть…

– Мери, – попытался остановить ее, положить конец этой мучительной пытке, которой она сама себя подвергала.

– Но, – словно не слыша меня, продолжила девушка, – «Swan’s Architecture» принадлежит тебе. Всем это известно. Никто не сможет управлять ею так, как ты. Они не имеют права ее забирать у тебя, ведь так?

Я уже припарковал автомобиль у входа в ресторан, поэтому, больше ничто не могло отвлечь меня. Отстегнув ремень, повернулся к ней вполоборота и, взяв за руки, нежно сжал ее холодные ладошки. Мери сидела, склонив голову так низко, что почти касалась моего плеча. Она была похожа на увядающий цветок. Безжалостный существа, именующие себя людьми, посмели сорвать его ради удовлетворения своих низменных потребностей, а затем бросили в тень, умирать. Но она не умерла. Сломалась, но не сделалась. Им не удалось покорить ее душу. Несмотря ни на что, она оставалась собой.

Сдавленный всхлип долетел до меня, прорвавшись сквозь полотно боли. Она плакала…

– Маленькая моя, – с трудом справившись с ремнем безопасности, притянул ее к себе и крепко обнял. Уткнувшись подбородком в макушку девушки, закрыл глаза.

В моих руках она обмякла, дрожь перестала сотрясать хрупкое тельце. Мери спрятала лицо на моей груди, теплый воздух проникал в меня сквозь распахнутый ворот белой рубашки. В тишине салона слышалось лишь наше равномерное дыхание и эхо, неистово бьющихся, сердец. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем она совсем успокоилась. К ней вернулась привычная настороженность, спина напряглась, выдавая внутреннее беспокойство. Она снова вспомнила того, кто сделал это с ней…

Моя Мери была храброй малышкой, но я не мог позволить себе злоупотреблять силой ее духа. Разомкнув объятия, позволил ей отстраниться, но не разорвал тонкой нити, связавшей нас воедино. Потянувшись к, горячей от слез, щеке, смахнул с них остатки влаги. Как бы я хотел таким же легким движением стереть все то зло, что с ней сотворили! Если бы я только мог!

Мои кулаки чесались от желания сломать все кости тому, кто посмел дотронуться до нее. Чудовище, посмевшее разбить все ее девичьи мечты и поселившее в ней холодный, липкий ужас, не заслуживает прощения. Оно должно ответить за каждую ее пролитую слезинку. За каждый день, проведенный во мраке…

Я утопал в отчаянии, сгорал от ненависти и стыда. Но помимо этих, ставших привычными, чувств, меня разъедало еще одно, новое, доселе незнакомое. Это был страх. Сильный, беспробудный, медлен отравляющий меня изнутри. Он действовал как мышьяк, попавший в организм человека, пожирая его изнутри. Правда жгла изнутри. Языки этого пламени были острее бритвы. Они безжалостно вонзались в плоть, устремляя отравленные концы к самому сердцу.

– Прости меня, воробышек, – отвернувшись, чтобы не выдать своих чувств, взмолился я. Мери ничего не ответила, но я чувствовал на себе ее изучающий взгляд. – Каждый раз ты плачешь из-за меня… Как бы я ни старался, у меня ничего не получается… Больше всего на свете мне хочется видеть на твоем лице улыбку, но лишь заставляю тебя сотрясаться от слез. С самой первой встречи ты пыталась держаться от меня в стороне, – в памяти всплыла картина: бледная, с пепельно-серым лицом, Мери лежит на диване в конференц-зале, а я не знаю, чем ей помочь. – Наверное, ты была права, видя во мне скрытую угрозу… Порой, я и сам себя боюсь. Такие как я не заслуживают ничего, кроме презрения. Мне не следовало приближаться к тебе. Прости….

– Дмитрий, – настала ее очередь звать «спасать» меня от падения в пропасть под названием «память». Она подоспела как раз в тот момент, когда я уже всматривался в бескрайнюю черную бездну, балансируя на тонкой границе. Во мраке моей ночи снова зажегся яркий огонь одинокого маяка. Она манила меня, звала к себе, обещая долгожданное избавление и покой, но я не мог поддаться. Как бы сильно ни было искушение, я не позволю, чтобы моя пустота поглотила остатки ее надежд. Ни за что!

– Нет, Мери, – резко, даже грубо, перебил ее. Короткий поворот головы, и снова желанный плен прекрасных глаз. Она смотрела на меня с молчаливым пониманием, словно знала каждое позорное пятно на моей линии судьбы. Эгоизм шептал, чтобы я поддался, сдался на милость этих глаз и потащил ее за собой, утопил в черном болоте своих грехов, но нет. Нет, черт возьми! Я не позволю своей грязи даже близко подойти к Мери. Никогда! – Ты должна держаться как можно дальше от меня. Я не тот человек, кому можно доверять, в кого можно верить. И никогда таким не буду! Мне не вырваться из этого бермудского треугольника. Но я не потяну тебя за собой, – шок, удивление, недоверие. Все эти эмоции отразились на бледном лице девушки, маленький ротик немного приоткрылся. Она смотрела на меня так, словно видела впервые. Что ж, так лучше. Я слишком поздно понял очевидное, но больше не был намерен игнорировать свою совесть. Однажды она уже была заглушена, во второй раз я не допущу этого. – Причиной того, что ты стала такой, является мужчина, – гримаса отчаяния исказила точеные черты любимого лица. Мери дернулась, словно от удара, но я уже не мог остановиться. Пусть, она возненавидит меня, но зато больше не будет расточать свое драгоценное доверие на такое ничтожество вроде меня. Она должна знать! – Он сделал это с тобой, растоптал твою гордость, разрушил мечты… Из-за него ты стала пленницей собственных страхов.

– Прекрати, – умоляла она, зажав голову трясущимися руками. – Пожалуйста, хватит!

Она стала совсем крохотной, сжалась в незаметный комок. Воспоминания набросились на нее, словно разъяренные гарпии. Они парили над Мери, обрушаясь на нее верху, разрывая на части длиннющими когтями. Это я созвал их, притянул своим хриплым голосом. Осталось только перетянуть проголодавшихся тварей на себя.

– Я ничем не лучше него, воробышек, – страшные слова повисли в воздухе, превратившись в приманку для хищников. – Много лет назад, – я чувствовал, как холодные щупальца сжимаются вокруг горла, перекрывая доступ кислорода, – я сделал то же самое – уничтожил жизнь невинной девушки, – мои глаза заволокло густым туманом. Устремив взгляд на парковку, где стояла всего пара автомобилей, я пытался снова вернуться в ту комнату и увидеть чуть больше, чем потолок и разгневанное лицо Маги. Но сейф с воспоминаниями был надежно заперт. Он не поддавался, сколько бы усилий я не прилагал. – Но самое ужасное, – мой голос сорвался, превратившись в неразборчивый хрип, – что я ничего не помню. Абсолютно. Порой, мне даже кажется, что ничего не было. Крошечная капля сомнений никак не высыхает. Только она дает мне надежду, помогает жить. Я не хочу верить, что способен на такое, – крепко зажмурив глаза, пытался проглотить слезы, но не получилось. Одинокая капля сбежала по щеке, став доказательством моей слабости.

Ударив по рулю, распахнул дверь и вылетел на воздух. Ноги сами несли меня, пальцы сжали череп, вонзая ногти в кожу головы. Я не мог дышать, грудь сдавило с такой силой, что затрещали ребра. Сделав несколько шагов, почувствовал, как ноги подкосились. Сил больше не было, я остался на середине пути, ночь окутала меня. Я отказался от единственного источника света, ниспосланного мне самим Господом Богом. Она не должна становиться заложницей моего мрака. Только не Мери. Ей нужно солнце, нужны тепло и любовь. Я не смогу сделать ее счастливой. Я никого не смогу сделать счастливой…

– Я поступил правильно! – Кричал рассудок, распадаясь на мелкие стеклянные осколки. – Мери нужен принц, а я – жестокое Чудовище. Мне нельзя приближаться к ней. Я должен отпустить ее. Должен!

– Нет! – Громкий, пронзительный крик резал слух.

Оглянувшись, пытался отыскать его источник, но не увидел никого, кроме воробышка. Она стояла за моей спиной, в трех метрах от меня. Прекрасная и недосягаемая. Мой необыкновенный мираж. Идеальная осанка, ручки сжаты в маленькие кулачки, на лице ничего, кроме решимости. А глаза… Боже, как ярко горят ее глаза! Два огромных темных гиацинта, в которых плескался настоящий, живой огонь.

– Нет! – Снова ее голос звонким эхом прозвучал в моей голове.

Но ее губы не двигались… Проклятие, я уже начал терять рассудок. Мне мерещится ее голос. Идиот!

Сжав челюсти, что заходили желваки, заставил себя отвернуться от нее. Я не мог смотреть в лицо любимой, зная, что она ничего не сможет разглядеть в моем пустом взгляде. Сердце разрывалось на куски, оно стремилось к ней. Еще хоть раз обнять ее, в последний раз прижать к себе и поцеловать. Но нельзя. Если я приближусь к ней, то уже никогда не смогу отпустить. Я не такой сильный, каким себя считал.

– Садись в машину, Мери, – произнес после минутного молчания. – Я отвезу тебя домой.

– Нет, – уверенный ответ не заставил себя долго ждать. Он прозвучал чуть тише, но я уже не доверял себе. Очередная шутка больного воображения.

Избегая возможности встретиться с ней глазами, двинулся к машине. Как только доставлю Мери домой, отправлюсь в «NEON» и напьюсь до чертиков. Месячного перерыва достаточно. Мне нужно пару литров хорошего крепкого виски или коньяка. Только алкоголь может заглушить эту тупую боль и заполнить звенящую пустоту в груди.

Холодные руки сжали мое запястье, заставив замереть. Мери преградила мне путь, отрезав от автомобильной двери. Ее тонкая фигурка казалась совсем крошкой, но воинственно вздернутый подбородок и глаза, метающие молнии, не давали усомниться в неимоверной силе, таящейся в ее разбитом сердечке.

– Что ты делаешь, воробышек? – Усталость и безразличие сквозили в каждом звуке, слетающем с моих губ. – Не надо… Я не достоин твоего сочувствия…

– Нет, – прошептала она едва слышно. Слезы заблестели в ее глазах, превратив их в черные бриллианты.

– Мери… Хватит, – прижав свободную руку к ее щеке, отрицательно замотал головой, – не надо больше слез. Забыла? Каждая твоя слезинка вонзается мне прямо сюда, – прижал ее раскрытые ладошки к своей груди, туда, где билось несчастное сердце. – Не плачь, воробышек. Я даже слез твоих не заслуживаю…

Возможно, однажды мне придется горько пожалеть о каждом своем решении и шаге, но в этот момент, слушая сбивчивую речь Дмитрия и видя неподдельное раскаяние на его лице… Боже, мне стало жаль его. Сильное, неконтролируемое чувство переполнило мне, как живительная родниковая вода, попадая в пустой глиняный сосуд. Никогда еще я не была настолько уверена в себе и своих действиях. Некая неведомая сила толкала меня все ближе и ближе к этому человеку, заставляя забывать обо всем и верить. Да, я поверила ему. Каждое его слово, пронизанное чувством вины, отчаяния и разочарования в самом себе, долетало до моего сознания и прочно вклинивалось в него, образуя тонкую завесу, призванную стать невидимой границей между старыми и новыми воспоминаниями.

– Птица Феникс восстает из пепла даже когда знает, что сгорит снова. Подумай об этом, Мери. Разве она глупа? Или за всем этим скрыто другое, нечто важное?

И тут я поняла. Вопрос, некогда оставленный без ответа, обрел для меня новый смысл. Я будто увидела себя со стороны, получила возможность все исправить…

В тот вечер, в конце мая, была разрушена не только моя жизнь. Огонь сжег и его. Он поглотил душу Дмитрия, превратив каждый день его жизни в бесконечное страдание, обрек на вечное неведение. Мы, действительно, были похожи с ним. Тонкая паутина, связавшая нас еще тогда, не рвалась ни на секунду. Она оплетала нас все сильнее, сблизив настолько, что мы стали понимать и чувствовать друг друга без слов. Это был тот самый шанс, который мы оба так долго и отчаянно ждали. Шанс, дабы воскреснуть из мертвых, словно отчаянная Птица Феникс. Для этого ей требовались пепел и солнце… Дмитрий и Мери… Лишь при соединении двух этих компонентов могла возникнуть жизнь! Только он может помочь мне справиться с ненавистными цепями, сковавшими не только мое тело, но и душу. И лишь мне одной по силам внести свет во мрак его тоскливого существования. Вот она – разгадка. Не глупость заставляет Феникса бороться, а жажда высоты и невесомости!

Я взяла его за руку. Мои холодные пальцы сомкнулись на разгоряченном мужском запястье. Бледная кожа ярко контрастировала со смуглой, покрытой тонкими темными волосками, мужской. В голове и груди гулко отдавался пульс, в ушах зазвенело от резкого скачка кровяного давления. Ощущение, словно мы остались посреди штормящего моря, укреплялось с каждой пролетающей секундой. Его взгляд ранил и вселял уверенность, голос пробуждал незнакомые, неведомые ранее, чувства.

Дмитрий все говорил и говорил о том, что мне стоит прекратить плакать, утверждал, будто не достоин моих слез, а я не могла ничего с собой поделать. Плотина, возведенная много лет назад, рухнула и соленые реки стекали по щекам, не переставая. И тут он сделал то, чего я никак не ожидала. Обхватив мою дрожащую ладонь обеими руками, прижал ее к своему сердцу, заставив не только услышать, но и почувствовать его…

Оно билось часто-часто, словно стремилось вырваться из заточения и коснуться моей раскрытой ладони. В какой-то момент мне даже показалось, что наши сердца стучали в унисон, напевая одну и ту же грустную мелодию. Нечто родное и до боли знакомое исходило от этого человека. Порой, он напоминал мне мужское обличье моей собственной души, настолько велико было сходство между нами. Вдруг, невыносимо сильно захотелось обнять его, утешить, сказать или сделать нечто такое, чтобы стереть эту печать отчаяния с его лица. Только бы он не смотрел на меня так, не произносил больше жестоких фраз, способных разрушить эту робкую надежду.

Его большая шершавая ладонь прижалась к моей мокрой щеке. Прикрыв глаза, я отчаянно пыталась остановить бесконечный поток слез, взять себя в руки и взглянуть на него. Увидеть ясно и четко, без мешающей влаги, из-за которой я могла наблюдать только расплывчатый силуэт.

– Однажды, ты встретишь человека, – слова Анны возникли на краю сознания и всплыли в памяти, – ради которого захочешь жить. Если ты не можешь справиться самостоятельно, то тебе придется довериться ему. Возможно, тогда прошлое, наконец, отступит…

Могла ли она вообразить, что этим человеком окажется именно он? Могла ли я представить, что окажусь в подобной ситуации, когда сердце будет кричать громче разума? Мое тело стремилось к нему, несмотря ни на какие запреты и страхи. Оно хотело быть с ним, чувствовать его тепло, ощущать чарующий аромат, исходивший от него и никогда…никогда больше не отпускать.

– Ты нужен мне, Дмитрий, – признание, которое больше невозможно сдерживать, сорвалось с губ и взмыло в вечернее небо. Открыв глаза, я посмотрела на него. Наши взгляды соединились, искры замигали вокруг. – Нужен так же сильно, как и я тебе. Не отпускай меня, пожалуйста…

Сказала. Последний защитный слой рухнул, превратившись в морскую пену. Больше у меня не было спасительного щита. Я оказалась перед ним совершенно обнаженной и беззащитной.

– Там, – губы едва дрожали, но мой голос успел окрепнуть, в нем появилась уверенность, какой раньше не было, – в Ницце, ты поклялся быть рядом со мной. Сейчас, я хочу пообещать тебе то же самое. – Он слушал меня в абсолютной тишине, мышцы на его красивом лице дрожали, брови чуть нахмурились, выдавая неуверенность. – Мы оба понимаем, что уже никогда не сможем стать прежними. Те Дмитрий и Мери навсегда останутся в прошлом, похороненные заживо, но… – потянувшись, коснулась пальцами его упрямого подбородка, в том самом месте, где была спрятана маленькая ямочка. Мне безумно захотелось снова увидеть его улыбку, такую веселую и искреннюю, которая заставляла меня смущаться и краснеть каждый раз, когда светящиеся серые глаза сталкивались с моими. – Но давай дадим себе шанс на второе дыхание. Я больше не хочу жить ужасными воспоминаниями и не могу видеть тебя таким. Попытаемся вместе, Дмитрий. Ты и я… Прошу тебя…

Секунду он молчал, превратившись в каменное изваяние. Его мощная мускулистая грудь замерла, а сердце под моей рукой забилось с удвоенной скоростью. Дмитрий опустил веки, длинные ресницы коснулись кожи, одинокая слезинка выступила в уголке глаза и скатилась вниз, оставив за собой мокрую дорожку. Не знаю почему, но ее вид заворожил меня, пробудил нежность, спавшую много-много лет подряд.

Дмитрий не был Чудовищем. Нет. Он никогда бы не посмел причинить кому-либо боль. Сегодня, этот сильный и могущественный мужчина преподнес мне самый драгоценный дар: он позволил мне увидеть его доброе, испещренное множеством глубоких шрамов, сердце. Я уже никогда не смогу увидеть в нем того монстра, потому что он им никогда и не был. Иначе, откуда эта скупая мужская слеза? Нет, нет и еще раз нет. Я не позволю той ночи повторится. Мы вместе разгадаем ее тайну и отыщем себе путь на свободу.

– Ты заставляешь меня ненавидеть себя сильнее, воробышек, – прошептал он очень тихо. Дмитрий взглянул на меня сверху вниз, пронзив таким взглядом, что мне стало трудно дышать. Серые, словно две холодные звезды, они обладали неимоверной силой. – Впервые в жизни я хотел сделать что-то, достойное уважения… Я не достоин твоей жалости, девочка. Понимаешь?

Я молчала.

– Откажись, – настаивал он. В его глазах разгорелась надежда, но он поспешил спрятать ее, вернув себе прежний, отсутствующий вид. – Откажись, пока не поздно…

– Не могу, – выдохнула я. Привстав на цыпочки, обхватила его голову и притянула к себе. Я как никогда чувствовала себя уверенной и сильной. – Не хочу. Услышь же меня, Дмитрий!

– Воробышек, – простонал он, сжимая меня в своих стальных объятиях. – Что ты делаешь со мной?

Его руки дарили защиту и покой. Рядом с ним я могла дышать полной грудью и не бояться никаких теней. Это было невероятно! Словно уставший путной, наконец, отыскавший себе надежное укрытие, я нашла свой дом рядом с ним. Его сердцебиение действовало успокаивающе, дарило покой и умиротворение, о котором я так мечтала.

Подцепив мой подбородок большим и указательным пальцами, стал медленно наклоняться ко мне. Дмитрий хотел поцеловать меня. От этой мысли ноги стали ватными, колени подкосились, и я бы упала, если бы не его рука, надежно лежащая на моей тали.

Взгляд Дмитрия скользнул по моему лицу, задержавшись на губах. Потом его рот накрыл их, и все вокруг навсегда перестало существовать. Это был самый пламенный, мучительный и нежный поцелуй. Он совсем не походил на тот, невинный и неуверенный, первый поцелуй, который мне подарил Дмитрий в тот прекрасный вечер. Этот поцелуй сказал мне все, о чем я мечтала услышать, но так боялась спросить. И я ответила. Смело, без тени смущения. Ответила со всей нежностью и любовью, какие копила в себе на протяжении целой жизни. Господи, как же это прекрасно – снова чувствовать себя живой и свободной!

Мои руки поднялись выше, пальцы зарылись в густые волосы. Он обнял меня крепче, стиснув так, что заболели ребра, но это была самая желанная и приятная боль. Я была нужна ему. Впервые кто-то нуждался во мне. И этим человеком был он – мой Дмитрий.

– Я уже никогда не смогу отпустить тебя, воробышек, – протянул мужчина, продолжая придерживать мою голову.

– Не отпускай, – прошептала я в ответ. – Никогда не отпускай.

Две недели пролетели, словно в тумане. Был уже конец июля. Время мчалось настолько стремительно, что порой я отказывалась верить в реальность происходящего. Страх, что все это было всего лишь сном, не давал покоя. Я не хотела просыпаться. Не могла позволить, чтобы мой хрупкий замок из песка снова превратился в жалкие руины…

Вот и сейчас, глядя на улыбающегося Дмитрия, я не верила собственному счастью. А то, что я была по-настоящему счастлива, невозможно отрицать. Каждый день начинался и заканчивался с ним. Не было такого утра, чтобы открыв глаза, я не увидела в телефоне сообщения от него. Порой, это были наивные пожелания доброго утра и хорошего дня, но за каждым из них таилась целая гамма эмоций и чувств, которые переполняли нас обоих. Дмитрий не торопил событий, не проявлял особого упорства или настойчивости, за что я бы несказанно признательна ему. Наши истории, такие разные и похожи одновременно, стали самой мощной точной пересечения, которую не могло разорвать ничто на свете. Его жизнь была накрепко переплетена с моей, и это произошло еще задолго до нашей первой встречи. Этот человек был моей половинкой, как и я – его.

– Я не могу думать о работе, когда ты так смотришь на меня, – признался он, отложив бумаги в сторону.

Мы сидели в кабинете Дмитрия, между нами был лишь его рабочий стол. Он настаивал, чтобы все важные переводы я приносила ему лично, и никто не мог с ним поспорить. Разве можно отказать генеральному директору компании? Тем более, когда его желание так схоже с моим собственным…

– Прости, – выдавила из себя, чувствуя как горят щеки. Он мог вогнать меня в краску всего одним коротким взглядом и частенько пользовался этим.

– Ты такая милая, когда смущаешься, – признался Дмитрий семнадцатого июля, на нашем первом свидании. В огромном зале фешенебельного ресторана не было никого, кроме нас двоих. Он зарезервировал его только для нас двоих…

– За что, воробышек? – Черные брови Дмитрия вопросительно взлетели вверх, в глазах появились искорки, которые делали его моложе, превращая в озорного мальчишку. Интересно, каким он был в детстве?

Встав из-за стола, он заполнил собой все пространство вокруг. Высокий, широкоплечий. Дмитрий обладал внешностью античного бога и такой же силой. Только мне одной были известны его слабости. Лишь мне одной он позволял видеть свою душу. Легкой, уверенной походкой, мужчина преодолел расстояние между нами и замер в шаге от меня.

– Ты позволила мне стать счастливейшим из смертных, – бархатный голос звучал глухо. От интимности его тона жар прошелся по моему телу, ладони вспотели. – Спасибо тебе, воробышек, – опустив руки на спинку моего кресла, Дмитрий подался вперед. Наши лбы соприкоснулись, глаза оказались на одном уровне.

– Д-дмитрий, – его близость сводила с ума, голос дрожал, мысли путались. Боже, я превратилась во влюбленную глупышку, которая может только вздыхать и хлопать глазами!

– Моя Мери, – только он мог произносить мое имя с такой чувственной интонацией, превращая его в нечто волшебное. Он провел пальцем по моему лицу, по щеке и подбородку, задержался на нижней губе. Меня била мелкая дрожь, перед глазами все плыло. Я не видела ничего, кроме его красивого, сосредоточенного лица. Весь мой мир сузился до пределов одного человека, но даже этого было мало. Сердце разрывалось от чувств, переполнявших его, голова кружилась от терпкого аромата его парфюма. – Ты сводишь меня с ума, воробышек. Рядом с тобой я снова начал мечтать…

Каждое подобное признание было для меня чем-то вроде самородков. Медленно, по крупицам, Дмитрий, один за другим, преподносил мне свои самые драгоценные воспоминания, представая предо мной другим, незнакомым никому, человеком. Раны, полученные им еще в детстве, были самыми болезненными. Каждый раз, когда мы заговаривали о прошлом, его глаза теряли свой привычный блеск. Особенно тяжело ему было рассказывать о родителях. Эта тема была для нас под запретом, а я не давила на него. Однажды, когда придет время, Дмитрий сам пригласит меня в этот крошечный дворец. Мы вместе будем лечить раны друг друга, заполняя все пробелы в незавершенных историях наших судеб.

– Я… Мне уже пора, – с усилием воли заставила себя снова вспомнить о работе. На днях должны состояться переговоры с новым заказчиком – русским бизнесменом, проживающим в Испании. Он хочет, чтобы наша фирма занялась строительством дома в одном из приморских городом нашей необъятной родины, а мне еще предстояло перевести несколько договоров с заграничными поставщиками.

Насупившись, словно недовольный кот, Дмитрий все же отступил и позволил мне встать. Под его пристальным взглядом я кое-как собрала, разбросанные по столу, бумаги и выпрямилась в свой небольшой рост, который рядом с ним казался совсем незначительным. Я доставала ему только до плеча.

– Не забудь про свое обещание, – крикнул он, когда я уже была у двери. Воспоминания об этом странном разговоре, состоявшемся пару дней назад, накатили на меня. Губы сами собой растянулись в улыбке.

– Зачем тебе нужен переводчик? – Спросила я его, когда Дмитрий вез меня домой после очередной прогулки по вечернему парку. В машине царил полумрак, тихо играла музыка. Эта обстановка подействовала на меня, и я позволила себе расслабиться, забыть об осторожности. – Там, во Франции, ты прекрасно говорил по-английски…

Дмитрий бросил на меня короткий взгляд, его глаза смеялись. Кажется, он тоже вспомнил мое удивление, которое так позабавило его. Вот и сейчас, он едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. Негодник!

– А как еще я мог забрать тебя с собой? – Невинно поинтересовался он, но при этом в его глазах плясали веселые чертята. – Не думаю, что ты согласилась бы просто так поехать со мной в Ниццу, – Дмитрий пожал плеча и снова посмотрел на меня, но уже более серьезно. – А если честно, – смешинки пропали, вместо них появилась робкая дымка, – ты покорила меня еще задолго до твоего появления в компании. Я видел тебя в ночном клубе, – объяснил он, заметив мое удивление. – Одной секунды оказалось достаточно, чтобы другие женщины перестали существовать для меня… – В мое памяти тоже всплыл тот день. Амелия хотела познакомить меня со своими друзьями и уговорила пойти в «NEON». Значит, это его присутствие я тогда почувствовала! Он тоже был там! Он видел меня!

– Так, это был ты, – задумчиво протянула я.

Машина заехала во двор и остановилась перед моим подъездом.

– Ты убежала так быстро, – продолжил Дмитрий, взяв меня за руку, – что я не успел ничего понять. Думал, ты мне привиделась, – грустная улыбка заставила мое сердце затрепетать. – А потом я узнал, что ты устроилась к нам на работу, и чуть с ума не сошел от счастья. Мне нужно было придумать способ узнать тебя ближе, понять тебя…

– И ты решил соврать? – С напускной строгостью поинтересовалась я.

– Разве что совсем немного, – засмеялся он. – Но, если честно, мой английский не так хорош, как тебе могло показаться. Это правда, воробышек!

– Ты серьезно? – Я едва справлялась с желанием захохотать. Дмитрий уже сидел за столом, снова превратившись в успешного руководителя «Swan’s Architecture». И с ним мне предстоит заниматься английским языком? Но услышав мой голос, он снова расплылся в улыбке, на, идеально выбритом, подбородке появилась маленькая ямочка.

– Конечно, – откинувшись на спинку кресла, сложил на груди руки. – Я не заставлял тебя соглашаться, помнишь? Так что, – его глаза заблестели в предвкушении, – приступим сегодня же. Не волнуйтесь вы так, Мери Артуровна, я обещаю быть послушным учеником!

Дмитрий

Белоснежные лепестки лилий сияли яркими нежными пятнами на фоне изумрудной травы. Солнце клонилось к заходу, окрашивая небеса в горячие, огненные оттенки. Мама смотрела на меня с надгробной плиты, и впервые я видел в ее глазах улыбку.

– Твой сын, наконец-то влюбился, мама, – мне было жизненно необходимо поделиться с ней своими чувствами, рассказать о воробышке. – Она самая лучшая! Кажется, я знал ее всегда. Мне пришлось ждать ее так долго, мама, – образ Мери предстал предо мной, сердце наполнилось нежностью. – Ты бы очень полюбила ее…

Все чаще я начинал задумываться о том, что хочу привезти Мери к себе домой. Но не в безликую холостяцкую квартиру, а в фамильный особняк Лебедевых. Туда, где прошло мое детство, где каждая комната и деталь интерьера дышали уютом и семейным теплом. Тем самым, которое ушло вместе с мамой, но вновь поселилось во мне с появлением воробышка. С каждым новым днем я узнавал ее все лучше и убеждался в том, что она – моя половинка.

Было уже первое августа, мероприятия, приуроченные к Чемпионату мира по футболу, закончились и Москва опустела. Больше не было толп туристов, никто не говорил об этом грандиозном спортивном празднике, словно его никогда и не было. Жизнь вернулась в свою привычную колею, только я один все летал в облаках, ослепленный любовью и счастьем.

Она стала моей! Господи, за что ты так любишь меня? Чем я заслужил все это?

С того дня, как Мери впустила меня в свой маленький, надежно защищенный ото всего, мир, прошло уже больше месяца. Больше она не отнимала руки, когда я касался ее. Девушка охотно, хоть и с некоторой невинной скромностью, отвечала на мои поцелуи, а порой, даже сама тянулась ко мне. Мери действительно стала для меня не только смыслом жизни, но и моим воздухом. Без нее я не мог дышать, не мог ни на чем сосредоточиться.

Без Мери не было Дмитрия. Без Мери не было ничего.

– Впервые, – мой голос дрожал от волнения, слова застревали в горле, – я не чувствую себя ничтожеством без права на будущее… И все это благодаря ей, ее доверию. Я очень сильно люблю ее, но…

Это крохотное «но» не давало мне покоя. Оно преследовало меня и днем, и ночью, являлось во снах. Несмотря на то, что мои душа и тело всецело принадлежали Мери, на задворках моего естества оставался прежний мрак. Он не исчезал под воздействием ее света и любви. Только прятался, до поры до времени. Это ядовитое сомнение было единственным барьером на пути к невесомости. Словно дротик с отравленным наконечником, оно вонзилось в плоть, медленно заражая кровь и вызывая все новые нагноения.

– Но прошлое не отпускает меня, – уронив голову на колени, запустил пятерню в короткие волосы. – Я не могу перестать думать о ней. Что с ней? Как сложилась ее жизнь после того, что я сделал? Смогла ли она справиться с этой болью? Встреча с Мери стала для меня настоящим спасением, но она же вселила в меня неуверенность и постоянный страх. Мой воробышек очень сильный, мама. Она смогла выжить, не позволила боли утопить себя. А что с ней? Был ли у нее шанс? Кажется, я начинаю сходить с ума. Что мне делать мама? Как поступить?

Человек, которого нанял Макс, занимался поисками бывших сотрудников сочинского ночного клуба. Но все тщетно. Никто из них не помнил событий того вечера, будто его и вовсе никогда не было. Ни один из тех, кого удалось найти, не смог ничего вспомнить. Это был какой-то замкнутый круг. Она появилась и исчезла так стремительно, как вспышка молнии. Всего мгновение, и все становится как прежде.

Моей последней надеждой был Магомед. Он был там и даже видел девушку, выбегающую из кабинета администратора. Вдруг, ему удастся что-нибудь вспомнить, хоть что-то. Я обязан отыскать ее. Только встретившись с ней и попросив у нее прощения, я смогу идти дальше. Если Мери смогла разглядеть во мне нечто большее, может, и она увидит. Во всяком случае, я хотел в это верить. А что мне еще остается? Только вера. Слепая, возможно бессмысленная, но вера. Я не мог потерять и ее…

– Мне срочно нужна твоя помощь, Мери, – чуть ли не крича, начал Макс. Он влетел в мой кабинет, словно вихрь, не потрудившись даже закрыть за собой дверь. Удивленная Катя застыла в приемной, прижимая к груди стопку бумаг. Мери отскочила от меня, ее щеки стали пунцовыми. В этот момент я был готов задушить его собственными руками. – Умоляю, подруга, – остановившись перед столом, парень молитвенно сложил руки перед лицом и затряс ими. Его глаза смотрели на девушку с надеждой. – Только ты можешь спасти меня!

Сказать, что я был в шоке – это не сказать, ровным счетом, ничего. Стоит ли вообще упоминать, что мне еще не приходилось видеть Полякова в таком состоянии? Получается, не я один лишился рассудка. Моему другу крышу снесло подчистую. Он походил на безумца, сбежавшего из психиатрической лечебницы. Глаза горят, светлые волосы растрепались, вместо привычной одежды на нем были простые (чересчур простые для такого модника как Макс) джинсы и синяя футболка.

– Что за дела, Поляков? – Заметив, что Мери еще не вполне пришла в себя от шока, решил сам все выяснить. – Что с тобой?

На секунду он завис и скептически осмотрел себя. Складывалось впечатление, что он впервые видит самого себя. Светло-русые брови взметнулись вверх, с губ сорвалось, едва слышное, ругательство.

– Макс, – зловеще протянул я. – Не забывайся, парень. Лучше скажи, наконец, что случилось.

Отодвинув от стола одно из кресел, он упал на него, вытянув перед собой ноги. Глаза продолжали смотреть в одну точку, только теперь это были его собственные руки, лежащие на коленях ладонями вверх.

– Как я могу помочь тебе, Макс? – Мери подошла к нему и села на стул напротив. Лицо ее было не менее встревоженным, чем мое, только глубокие карие глаза смотрели с такой мягкостью и участием, что я невольно заревновал. Она подалась немного вперед и сжала руку Полякова чуть выше запястья, продолжая всматриваться в его грустное лицо.

Решив, что этот разговор будет не из легких, решил помочь им обоим. Пока Мери пыталась вытянуть из моего друга хоть какие-то объяснения, я успел закрыть дверь и вернуться к ним с бутылкой виски. Оно всегда хранилось в моем кабинете на случай трудных переговорил. Вытащив из мини-бара пузатый бокал на хрустальной ножке, плеснул в него немного янтарной жидкости и протянул Полякову.

– Глотни. Это поможет прийти в себя, – я проследил за тем, как он выполнит указания, после чего встал рядом с воробышком. – А теперь, рассказывай.

– Что я делаю не так? – Макс тяжело выдохнул и откинулся на спинку кресла. Теперь, мне все стало ясно. Мой друг страдает от неразделенной любви. Вот, что его тревожит. Амелия оказалась крепким орешком и никак не хотела поддаваться природному шарму и очарованию Полякова. Эта девушка сама могла свети с ума любого мужчину. Ее не интересовал мою любвеобильный друг. – Я все перепробовал! От цветов и конфет до романтических обедов. Я караулил ее у входа в офис, потому что она запретила охране впускать меня. Почему Амелия так ведет себя, Мери? Откуда в ней столько жестокости?

Пришла очередь воробышка вздыхать. Маленькое плечо под моей ладонью напряглось и опустилось, девушка нахмурилась.

– Возможно, – начала она неуверенно, – таким образом, Амелия пытается защитить свое сердце? Просто, – Мери принялась теребить один из браслетов на своем запястье, – она боится довериться кому-то, не только тебе. Я не могу рассказать тебе историю ее жизни, так как не имею на это никакого права. Могу лишь сказать, что она – самый добрый, искренний, честный и надежный человек из всех, кого я знаю, – говоря о подруге, она совсем преобразилась. Морщинки на лбу сгладились, взгляд прояснился и теперь лучился таким ярким светом, что мог ослепить любого. – Если Амелия любит, то всей душой. Она не умеет что-либо делать наполовину. Этому ее научил отец, когда она была еще совсем малышкой. Амелия не жестокий человек, Макс. Просто, дай ей немного времени…

– Прошло почти три месяца, Мери, – простонал Поляков. – Если бы я хотя бы знал, в каком направлении следует двигаться. Я ведь искреннее влюбился в нее, – голубые глаза стали похожи на два холодных озера, подернутых густым утренним туманом, – Не хочу отказываться от своих чувств… Пожалуйста, – он взял девушку за руки, – Мери, помоги мне. Ты же ее знаешь. Тебе известно, что ей нравится. Как понравиться ей?

На несколько минут повисло молчание, во время которого мы оба, Макс и я, изучающее смотрели на Мери. Воробышек молчал. Она, явно, была не готова исполнять роль сводницы, даже если дело касалось ее подруги и моего лучшего друга. На ее красивом лице появилась нерешительность, которой я не видел уже довольно давно. Она не знала, как может помочь Максу, понятия не имела, что делать.

И тут произошло то, из-за чего внутри меня случился настоящий фейерверк. Мери вскинула голову и посмотрела на меня с немым вопросом. Она искала у меня поддержки! Моя девочка хотела, чтобы я помог ей!

– Что мне делать, Дмитрий? – Тихий вопрос был написан в ее глазах и звучал в моей голове. Каждый раз, когда это случалось, я был готов стиснуть ее в своих медвежьих объятиях и больше никогда не отпускать. Как еще может проявляться настоящая любовь? Я слышал и понимал ее без слов. Мери жила в моих мыслях, ее имя было высечено на моем сердце.

– Доверься мне, воробышек, – мысленно попросил возлюбленную. Идея появилась неожиданно, но казалась мне настоящим спасением. Это было именно то, что нам нужно. Я смогу не только помочь своему другу, но и воплотить в жизнь одну из своих заветных желаний.

– Я доверяю тебе, Дмитрий. Даже больше, чем ты можешь представить...

Это был знак. Легонько сжав плечо любимой, я заговорил с непоколебимой уверенностью:

– Вам нужно поговорить и узнать друг друга, – начало было настолько простым и очевидным, что я заметил недовольство на лицах обоих. Они явно приняли меня за идиота, не способного предложить ничего дельного. Что ж, посмотрим, как вы поведете себя, когда узнаете обо всем. Улыбнувшись собственной идее, я решил не играть с их терпением. – Для этого я хочу организовать для нас всех: Мери, – в очередной раз, утонув в ее прекрасных глазах, едва удержался, чтобы не поцеловать ее, – ты должна будешь уговорить Амелию, присоединиться к нам. Скажи, что не можешь отказаться, так как уикенд организован для всех сотрудников компании, но и одной быть не хочешь. Макс, – теперь, устремил серьезный, лишенный каких-либо особенных эмоций, взгляд на своего друга, – тебе нужно только приехать в мой загородный дом и быть собой. Таким образом, у нас будут целые выходные, чтобы свести вас. Если облагаешься, это уже будет на твоей совести. Те меня понял?

– Черт возьми, Лебедев, – радостно воскликнул он, резко вскочив на ноги и бросившись обнимать меня. – Я говорил, как сильно люблю тебя? Ты не просто мой лучший друг, Дим. С сегодняшнего дня ты – мой брат!

– Ладно, ладно, – смеясь, попытался оторвать его от себя. – Возьми уже себя в руки!

– Как скажешь, братишка, – подняв руки вверх, будто сдается, Макс бросился уговаривать Мери.

Она сидела все в той же позе. Щеки горели так ярко, как лепестки алых роз, вызывая острую необходимость коснуться их пальцами, ощутить жар, исходящий от нее. С каждым разом мне было все сложнее сдерживать свои эмоциональные порывы. Эта девушка действовала на меня сильнее любого афродизиака. Рядом с ней я все больше и больше становился похож на подростка в период активного пубертата, а это никуда не годится. Мне тридцать лет, как никак. Пора бы научиться держать гормоны под контролем.

– Мери, милая, – сквозь размышления, услышал увещевания Макс, – не отказывайся. Пожалуйста, сделай это ради меня. Ради нас с Амелией. Клянусь, я выполню все, что пожелаешь! Любое твое желание, Мери. Я буду в неоплатном долгу перед тобой. Умоляю, помоги мне, Мери!

– Давай же, воробышек, – вторил мой внутренний голос. – Ты же сама сказала, что доверяешь мне. Соглашайся, милая.

Девушка поднялась на ноги, демонстрируя свою идеальную фигурку. Сегодня на ней были черные штаны-карандаши, которые облегали стройные ножки, словно вторая кожа. Белая футболка была заправлена под пояс и подчеркивала толкую талию, которую я спокойно мог обхватить двумя руками (проверено уже не раз). Поверх футболки был надет легкий вязаный сине-белый кардиган. На ногах неизменные белые кеды. Мери всегда одевалась очень просто, скромно и со вкусом. В ее гардеробе не было никаких вызывающих нарядов, призванных привлекать внимание мужчин. Порой, мне даже казалось, что она не подозревает, насколько хороша. Для меня же она была идеалом женственности, пускай даже в кроссовках или кедах.

– А если она не согласится? – Спросила Мери, скрестив на груди руки. – Амелия не станет ввязываться в такую сомнительную авантюру. Да она почти и не отдыхает по выходным! Может, придумаем что-нибудь другое? Нечто более... – она прикусила нижнюю губу, пытаясь подобрать подходящее слово.

– Сложное? – Недовольно пробубнил Макс. – Мери, это прекрасный план! Я уже вижу, как поведу ее на пикник в яблоневый сад. Нельзя представить себе более романтического места, чем этот дом. Ну, что тебе стоит помочь мне? От тебя зависит, соединяться влюбленные или нет, Мери! Пожалуйста…

Я пристально следил за ней, за каждым, самым мимолетным и невидимым, движением мышц. Опустив веки, девушка затрясла головой, длинные каштановые пряди задвигались в такт. Боже, как я хотел снова ощутить их тяжесть и вдохнуть сладкий, цветочно-ванильный, аромат!

– Ладно, – короткий ответ прозвучал совсем обреченно. Белый флаг был выставлен, Мери согласилась помочь Максу, чему мы оба были несказанно рады. Черт возьми, я был готов произнести ответное признание в любви!

– Ты – святая, Мери! – Воскликнул друг и порывисто обнял ее. Если бы это сделал кто-то другой, то остался бы без рук, в лучшем случае. Мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы не вклиниться между ними и не выбросить Полякова в окно. Пришлось сдержаться, ведь благодаря ему, у меня была возможность провести целый уикенд в компании своего воробышка. – Спасибо тебе, сестренка! Спасибо!

Звонкий, похожий на перезвон маленьких колокольчиков, смех заполнил пространство. Под его воздействием все мрачные мысли вмиг улетучились. Осталась только безграничная любовь, которую я испытывал по отношению к этой необыкновенной девушке. Я смотрел на нее и не мог оторваться. Мери уже была свободна от настойчивых рук Макса, но улыбка еще играла на ее пухлых губах.

– Сколько у тебя братьев и сестер? – Спросила он сквозь смех. Она шутила, озорная улыбка не сходила с ее лица, взгляд был таким чистым и открытым. Мне еще никогда не приходилось видеть ее такой. Да, Мери и не была такой раньше. Медленно, но верно, она избавлялась от пут, сковывающих ее. Запуганный зверек, которого я встретил два месяца назад, бесследно исчез. Она обретала свободу, возрождалась из пепла, поднимаясь и расцветая, подобно первым подснежникам, пробивающимся сквозь лед и морозы, навстречу солнцу и теплу.

– В любом случае, – подыграл ей Макс, – ты – самая красивая и добрая из всех. Честно, – на этот раз он уже говорил вполне серьезно, переводя взгляд с нее на меня, – спасибо вас обоим. Я не знаю, что делал бы без вас.

– Не стоит, – отмахнулся я. – Зачем еще нужны друзья?

– Поблагодаришь, – поддержала меня Мери, – когда все будет сделано. А пока не стоит.

Как только за Поляковым закрылась дверь, я притянул ее к себе и обнял. Крепко прижал к своей груди, радуясь тому, как она, с готовностью, прильнула к ней. Ее маленькие ручки обхватили меня под ребрами, Мери прижалась щекой к впадинке на груди, где размеренно билось сердце. Эти объятия стали для нас самым мощным проявлением чувств. Я не позволял себе никаких вольностей, подстроившись под нее. Однажды, придет время, и мы сами сделаем шаг вперед, чтобы поднять наши отношения на новый уровень.

– На чем же мы остановились, – начал я, проведя большим пальцем по маленькому подбородку. – Нас бессовестно прервали в самый неподходящий момент. Кажется, – нахмурился, изображая попытку припомнить нечто важно. – Не подскажешь, воробышек?

В глубине карих глаз загорелись искры, зрачки значительно расширились.

– Кажется, – отозвалась она, подделав мою интонацию, – я пыталась объяснить тебе особое значение интонации в английском языке…

– Can I kiss you, Sparrow? – Наши губы уже почти слились в поцелую, ее запах кружил мне голову, затуманивал разум. – Уже лучше?

– Намного, – прошептала она гортанным, сводящим с ума, тоном, – но над произношением еще надо поработать, – последние ее слова утонули в сладостном поцелуе.

Вечер пятницы выдался на редкость пасмурным, чувствовалось скорое приближение осени. Машина Амелии медленно продвигалась вперед, по направлению к выезду за город, двигаясь со скоростью черепахи. Сегодня был день, когда мне предстояло познать все «прелести» столичных пробок, которые ранее чудом обходили меня стороной. И как только я умудрилась прожить в Москве больше месяца и ни разу не столкнуться с вечной проблемой всех автомобилистов?

Снова заморосил мелкий дождик, тонкие водяные полоски начали стекать по лобовому стеклу. На улице бушевал ветер, сумеречное небо заволокло серыми, не предвещающими ничего хорошего, тучами. Казалось, сама погода противилась плану Дмитрия, она не хотела подвергать Мел обману, несмотря на все заверения Макса, что все это делается лишь во благо моей подруге. Украдкой взглянула на Амелию, стараясь ничем не выдать своих сомнений. Мне не хотелось стать причиной ее плохого настроения, хоть и понимала, что для нас троих: Макса, Дмитрия и меня, уже запущен обратный отсчет. Как только она узнает о моей бессовестной лжи, боюсь даже представить, что может случиться. Возможно, Амелия решит устроить для нас последний день Помпеи, извергнувшись словно Везувий…

Конечно же, подруга решит, будто я ее предала и вступила в стан врага, согласившись на эту авантюру. Последние два месяца Макс прочно вклинился в нашу с Мел жизнь, став постоянным объектом злости и негодования последней. Не было такого дня, чтобы она не влетала в квартиру с проклятиями. Амелия никак не могла взять в толк, кто из них двоих более неудачлив: она, раз стала объектом внимания «такого сомнительного типа», как она любила называть Полякова, или же он, который совершенно не умел останавливаться. Любой другой на его месте уже давно бы забросил идеи понравиться девушке, столь усердно избегающей его. Но не Макс. Нет, он не хотел сдаваться, чем и заслужил мое уважение и искреннее желание помочь ему. Если бы я была уверена, что его попытки так и останутся безрезультатны, никогда бы не согласилась поддержать этот бредовый план. Но, глядя на Амелию, я стала замечать в ней некоторые приятные изменения, произошедшие после появления в ее размеренном и строгом мире урагана по имени Максим Поляков. Если в первое время она упорно выбрасывала цветы, приходящие домой, то теперь Мел заботливо опускала их в вазы. Все комнаты, включая санузел, были заняты ими. Сладкий цветочный аромат был настолько сильным, что у меня даже начали проявляться первые признаки аллергии. А недавно я застала Амелию, разговаривающую с огромным плюшевым медведем, занимающим добрую половину ее кровати. Мне еще не приходилось видеть ее такой. В тот миг Мел показалась мне такой нежной и ранимой, такой… счастливой, что последние сомнения, вмиг, улетучились. Я решила, что обязана помочь этим двоим обрести друг друга, как бы сложно это не оказалось.

– Твой хозяин просто сумасшедший, – протянула она, глядя на своего нового друга с улыбкой. – Неужели, он совсем не понимает значения слова «нет»? Откуда в нем столько уверенности?

Мне пришлось бесшумно прикрыть дверь и вернуться в свою комнату. Для Амелии было жизненно важно сохранять свое достоинство на высоком уровне, соответствующем образу уверенной в себе и сильной бизнес-леди. Я не могла разрушить весь ее тяжкий труд одним своим несвоевременным появлением. Особенно, после того, что произошло со мной. Порой, очень важно уметь хранить секреты, чтобы уберечь от разочарования дорогих сердцу людей…

Снова мои мысли сделали крюк и вернулись к Дмитрию – человеку, который прочно обосновался в каждой клетке моего тела. Он проник в кровь подобно болезнетворной бактерии, и заразил собой все органы, без исключения. Если бы кто-то сказал, что я буду испытывать столь сильные и противоречивые чувства к нему, я бы назвала этого предсказателя безумцем. Сама возможность влюбиться в кого-то казалась мне тогда нереальной, чем-то за гранью возможного. А уж о том, что объектом этой нездоровой любви может стать Дмитрий Лебедев, я не могла даже думать. Раньше, единственным чувством, пронизавшим меня от пят до макушки, был страх. Сильный, доводящий до нервного срыва и судорог, ужас. Не было такого дня, чтобы меня не преследовали воспоминания о безжалостных, причиняющих невыносимую боль, руках. Хриплый, искаженный действием алкоголя, голос эхом отзывался в моей голове, заставляя волос на затылке дрожать от отвращения. Ненавистный запах сигаретного дыма и водки щекотал нос, вызывая приступы рвоты. Я могла сутками не спать только из-за того, что боялась увидеть его во сне. Кошмары преследовали меня даже наяву, выползали из темных углов, подобно привидениями, надвигаясь на меня безмолвными тенями. Мне пришлось жить с этим на протяжении долгих и долгих лет, не имея права даже мечтать об избавлении. Я запрещала себе думать о будущем, предпочитая прятаться в небольшом, но таком надежном и уютном домике своей бабушке, где меня никто не мог побеспокоить. Родители, брат, друзья, мечты – все это я оставила за порогом своего крошечного мира. И подобный уклад меня вполне устраивал. Я и представить себе не могла чего-то другого, светлого и теплого. Казалось, зима навсегда поселилась в моей разбитой, обваленной в грязи, душе.

Но все изменилось, когда я, наконец, решила вырваться из надежной клетки в бескрайний, полный людей и событий, реальный мир. Я оставила свою тихую гавань и пустилась в безрассудное путешествие по океану жизни, даже не подумав о том, что буду делать в случае кораблекрушения. Мой хрупкий плот был совсем не готов встречаться со штормующей водной пучиной. И я бы наверняка погибла, отправившись на пустынное дно, кишащее множеством хищных тварей, если бы не он…

Судьбе было угодно снова свести нас вместе, но уже в другом месте и при других обстоятельствах. Взрослые, наученные горьким опытом потерявшиеся путники, мы оказались лицом к лицу со своими самыми тайными переживаниями. Я, пережившая настоящий ад по его вине, и он, самостоятельно заточивший себя в преисподнии за то, что сделал… Разве можно представить себе более жестокую шутку? Небеса словно забавлялись, наблюдая за нашими переживаниями и страданиями. Они хотели проверить нас, узнать, насколько хватит сил у каждого подопытного, как далеко мы способны зайти в этой безумной игре жизни и смерти.

– Мер?! – Я пришла в себя только после того, как Амелия яростно замахала ладонью прямо перед моими невидящими глазами. Пару раз моргнув, чтобы избавиться от ненужных размышлений, сфокусировала взгляд на ней. – Ты где витаешь? Я уже минут пять разговариваю сама с собой…

– Прости, – нахмурившись, замотала головой, – я задумалась.

– Вижу, – красиво изогнутая бровь изящно поднялась, выражая немой вопрос. – Это как-то связано с нашей поездкой? Почему мне кажется, что ты что-то скрываешь? В чем дело, Мер?

Моя догадливая и внимательная подруга! И как мне прикажете тебе врать?

– Ну, – начала неопределенно. Мне нужно было выиграть немного времени, дабы придумать достойное оправдание своему поведению. – От части ты права. Я переживаю из-за этого уикенда.

– А есть повод? Разве не ради этого я еду с тобой, чтобы поддержать в нужный момент? Все будет хорошо, трусишка, – губы Амелии сложились в очаровательную улыбку, обнажив ровный ряд белоснежных зубов. – Я никому не позволю обидеть мою подругу!

При этих словах у меня неприятно засосало под ложечкой. Чувство вины все возрастало, стягиваясь в тугой клубок, который давил на желудок и вызывал неприятную горечь во рту. Амелия была моим единственным другом. Она знала обо мне все, была рядом во все, самые темные и жестокие моменты, когда я была в отчаянии и совсем не хотела жить. Только ей одной я смогла рассказать о том, что произошло в тот темный вечер, когда весь мой мир превратился в сплошные руины. Она навещала меня в больнице после неудачной попытки суицида. Это Мел держала меня за руку, когда я просыпалась посреди ночи с истошными криками и мольбами не трогать меня. Я не имела права лгать ей, ни при каких обстоятельствах. Но именно этим мне приходилось заниматься уже второй день подряд. Поскорее бы мы уже приехали, тогда, необходимость изворачиваться и придумывать новые отговорки, отпадет сама собой.

– Мы с Максом будем ждать вас, – голос Дмитрия всплыл в памяти, оказывая на меня привычное, успокаивающее действие. – Как только вы приедете, я сам ей все объясню. Не переживай, воробышек, – ласковое обращение, придуманное им, действовало на меня сильнее миллионов комплиментов. Всего один взгляд его таинственных, полных тепла и нежных обещаний, мог вызвать во мне настоящий эмоциональный тайфун. Порой, я боялась собственного тела, которое очень остро реагировало на него. – Я обещаю тебе, что все будет хорошо. Веришь, воробышек?

Стремительность, с которой ему удалось завоевать мое доверие, поражала. Я не понимаю, как все случилось, но внутри меня стал расцветать настоящий благоухающий сад, где каждый цветок являлся символом новых надежд. Мне неизвестно, что будет дальше, сможем ли мы быть вместе, когда раскроется вся правда, но отказаться от него я уже не могла. Этот Дмитрий был моей заветной мечтой, сбывшимся желанием, загаданным еще в далеком детстве. Когда-то очень давно, затравленная маленькая девочка пожелала на свой день рождения встретить настоящего героя, способного защитить ее от всего и всех. И только сейчас я начала понимать, что образ моего прекрасного избавителя был полностью списан с него.

– Если ты и Чудовище, – мысленно обратилась к нему, – но ты не монстр. Я бы никогда не смогла полюбить злодея. Ты не такой, Дмитрий. Я знаю, верю в это. В ту ночь ты не был собой. Настоящий ты бы никогда не смог так поступить со мной…

Приятный женский голос навигатора сообщил о том, что мы прибыли на место назначения. Машина замерла перед высокими воротами, украшенными витиеватыми узорами. Металлические прутья с заостренными наконечниками напоминали тонкие пики, их острые носы были устремлены в густое серое небо. Дождь, кажется, начал усиливаться.

– Это и есть особняк Дмитрия Лебедева? – Задумчиво протянула Амелия, а ее глаза восхищенно раскрылись. Я сама испытывала нечто подобное. Никогда еще мне не приходилось видеть столь величественного дома, от которого так и веяло историей. Для меня это было самым главным критерием оценки любого здания. Нельзя чтобы оно представляло собой просто каменное сооружение, лишенное лоска и атмосферы, иначе ему ни за что не стать настоящим домом в полном понимании этого слова. – Офигеть!

Ворота бесшумно раскрылись, приветливо впуская нас внутрь. Скорее всего, они сработали благодаря автоматического механизму, так как из-за небольшого сооружения, на подобие сторожевого домика, показался мужчина в возрасте. Его волосы, тронутые сединой, ярко блестели даже на расстоянии.

Дорога, ведущая к входу, была выложена натуральным камнем, по обе ее стороны тянулись ряды, аккуратно подстриженных, кустарников. Они образовывали ярко-зеленый коридор, за стенами которого простирался ухоженный газон. Из-за дождя цвет травы казался еще сочнее.

– Я знала, что Лебедев очень богат, – Амелия говорила шепотом, но ее взгляд продолжал блуждать по стенам особняка, – но чтобы настолько…

– Здесь очень красиво, – согласилась я, внутри меня поселился приятный трепет. Сердце уже предвкушало встречу с ним.

Мужчина, которого мы встретили ранее, оказался управляющим имения. Алексей Иванович провел нас к дому, держа над нашими головами зонт, на его добром лице сияла дружественная улыбка.

– Вы не представляете, – признался он, – как я рад! Это место очень давно оставалось пустым и одиноким. Моя супруга уже приготовила праздничный ужин. Ждали только вас.

Толкнув массивную дубовую двери, Алексей Иванович пропустил нас в огромный холл. Еще с порога можно было почувствовать божественный аромат обещанного ужина, смешанный с запахом дыма, какой бывает лишь при разведении настоящего костра. Мое воображение нарисовало горящий камин с потрескивающими поленьями.

– Вот и вы, – голос Дмитрия прозвучал с противоположного конца длинного коридора. Он шел нам навстречу уверенным размашистым шагом.

На нем была белая рубашка с закатанными рукавами и расстегнутым воротом, и черные брюки, подчеркивающие длинные стройные ноги с узкими бедрами. Когда наши взгляды пересеклись, я заметила в его глазах такую радость, что колени задрожали от счастья. Господи, как же люблю этого мужчину! Если бы только можно было сказать о своих чувствах вслух! Если бы между нами не стояла стена из грусти и скорби…

– Милые гостьи, – остановившись напротив нас, Дмитрий широко улыбнулся, – добро пожаловать! Надеюсь, ваше путешествие прошло спокойно, без происшествий.

– Если не считать ужасных пробок, – ответила Амелия, мило сморщив носик. – У вас прекрасный дом, Дмитрий Владимирович. Просто, нет слов.

– Прошу вас, – его ладонь незаметно легла мне на талию, посылая по всему телу электрические импульсы, – зовите меня Дмитрий. Мы же на отдыхе. Не хочу портить выходные этим официозом.

Пока шел обмен любезностями, я позволила себе немного расслабиться. Рука, по-хозяйски лежащая на моей спине, вытеснила из головы все мысли и переживания. Я не могла думать ни о чем кроме невероятного ощущения покоя и умиротворения. Дмитрий был здесь, рядом, а значит, все будет хорошо. Он найдет способ и уговорит Амелию остаться. Подруга ни за что не сможет отказать ему.

После короткого рукопожатия, Дмитрий повел нас в гостиную, где уже был накрыт стол. Просторное, выполненное в светлых тонах, помещение представляло собой интерпретацию оранжереи: стена напротив арочного входа была полностью стеклянной. Тонкие белоснежные деревянные вставки образовывали красивый узор, за ними с самой земли и до потолка, поднимался плющ, заботливо обнимая комнату. От увиденного у меня захватило дух, открыла, было, рот, дабы выразить свое восхищение, но не смогла выдавить ни звука. На один короткий миг мне показалось, что я действительно попала в сказку.

– Я рад, – голос Дмитрия проник в мое сознание, – что тебе нравится. Это место особенное для меня. Хочу, чтобы и ты почувствовала его магию.

С трудом заставила себя перевести взгляд на него и снова едва не лишилась чувств. Он стоял совсем близко, отгородив от меня весь остальной мир. Темные, с таинственным огоньком, серебряные глаза смотрели так пристально, что я могла заметить движение крошечных песчинок в радужке. Захотелось коснуться его, взять за руку и больше ни за что не отпускать.

«Я уже чувствую, – прошептала одними губами. Это была наша маленькая тайна, которую никто не должен был узнать».

– Мне казалось, – настороженный тон Амелии вмиг разрушил волшебные чары, я поспешила отойти от Дмитрия на приличное расстояние и посмотрела на встревоженную подругу, – вы планировали большое мероприятие для своих сотрудников. Что-то не вижу здесь никого, кроме нас…

– Почему же? – Макс появился как раз вовремя. Он возник словно Джинн, из ниоткуда. Молодой мужчина выглядел очень довольным, его глаза были прикованы к моей подруге, губы растянулись в улыбке. – А я?

– Ты? – Я могла поклясться, что заметила вспышку молнии в ту самую секунду, когда Амелия посмотрела на Полякова. На ее лице не осталось ни единой эмоции, щеки загорелись румянцем, а руки сжались в кулаки.

– Я, – Макс оттолкнулся от стены и направился к ней. Его движения были медленными и грациозными. Он напоминал леопарда, вышедшего на охоту. В отличие от Дмитрия он никогда не придерживался классического стиля в одежде. Вот и сейчас на нем были модные синие джинсы с разрезами и подворотами, открывающими щиколотки, и яркая фиолетовая футболка. Светлые волосы были мокрыми, словно он только что вышел из душа. – Не ожидала? Я ведь тоже работаю в «Swan’s Architecture».

– Почему мне казалось, – парировала Мел тоном, каким она обычно разговаривала с провинившимися подчиненными, – что тебе незнакомо значение этого слова? –

Из горла Макса вырвался короткий смешок, одна бровь вопросительно взлетела.

– Что ты, – растягивая слова, отозвался он, – в последнее время я очень хорошо освоил, что значит «ожидание». Поверь, ощущения не из приятных.

Наверное, эта словесная перепалка продолжалась бы до самого утра, если бы Дмитрий не решил вмешаться. Шагнув вперед, он встал между ними, словно рефери во время боксерского поединка.

– Тайм аут, друзья, – Дмитрий дождался, когда страсти утихнут и только после этого продолжил. – Я не собираюсь тратить свои выходные на выслушивание ваших словесных баталий. Давайте не будем забывать об элементарных правилах приличия…

– Кстати о них, – моментально включилась Амелия. Кажется, она была очень рассержена… на меня. – Мери?! Ты ничего не хочешь мне сказать?

Вот и все. Пришла пора отвечать за свое предательство.

– Мы, – начала было я, но Дмитрий не позволил мне договорить. Едва коснувшись руки девушки, он заставил ее переключить свое внимание на себя.

– Мери здесь не при чем, – голос его был спокойным и решительным. – Это была моя идея – устроить для нас всех небольшой отдых. Тем более, вам обоим, – он кивнул в сторону Макса, – будет полезно немного пообщаться на нейтральной территории. Амелия, – Дмитрий снова смотрел лишь на нее, – вы же мудрая девушка. Пожалуйста, не стоит делать поспешных выводов. Я даю вам слово, если в воскресенье вечером вам захочется уехать отсюда и больше никогда не видеть Макса, я лично прослежу за тем, чтобы он оставил вас в покое, – краем глаза я заметила, как Поляков побледнел. Его явно не радовала такая перспектива, но он не стал вмешиваться и спорить, всецело доверившись другу.

Повисла тишина, во время которой было слышно лишь мерное потрескивание огня. Камин стоял совсем рядом от меня, жар от него приятно согревал ледяные руки. Я уже начала думать, что Амелия откажется. Подруга выглядела совсем отрешенной, даже немного потерянной. Сомнения вновь проснулись, вернув прежнюю неуверенность.

Правильно ли я поступила? Может, следовало честно во всем признаться и поговорить с ней по душам?