Замки из песка

В компанию приехали уже ближе к четырем. Погода, вроде, начала проясняться, даже солнце выглянуло из-за туч, словно в ответ на мои думы. Кажется, природа решила поддержать меня, и таким образом выразила свое согласие. О Романе и Тимуром предпочитал не думать, не сейчас.

– Останешься работать или, – Макс шел рядом, с легкостью подстроившись под мой шаг.

– Нет, – ответил, заворачивая в нужный коридор. – Возьму Мери и поедем домой. Я не в том состоянии, чтобы думать о делах.

– Правильно, – поддержал друг. – Я останусь на пару часиков, подготовлю документы.

– Хорошо, – бросил, не оборачиваясь. Потянувшись к ручке, толкнул дверь ее кабинета, предвкушая встречу с любимой.

Только сейчас понял, как же сильно скучал по ней все эти дни. Грудь распирало от ожидания, сердце подскочило вверх, застряв где-то в области горла, и учащенно забилось.

Переступив порог, шагнул внутрь. Ее запах сразу же ударил в нос, заполнил в легкие и проник в кровь. Нежный, едва уловимый, цветочный аромат с нотками ванили. С недавних пор он у меня ассоциировался с теплом и гармонией. Ведь, именно эти чувства охватывали меня каждый раз, когда Мери была рядом. Не сразу обратил внимание на то, что свет в кабинете не горел. Даже компьютер оказался выключен, словно она и не была сегодня на работе.

Подошел к столу, стараясь не обращать внимания на тревогу, расползающуюся по всему телу. Предпочитал не паниковать раньше времени, мало ли что. Посмотрел на столешницу, натертую до блеска, а костлявые руки уже обхватывали мое горло, вонзая острые когти в кожу. Да, на столе аккуратной стопкой лежали папки, в органайзере были ручки и карандаши. Из принтера выглядывали чистые листы бумаги. Вроде, все в порядке, но неприятное предчувствие уже засело во мне, не давая покоя. Кабинет больше не казался прежним, из него пропала жизнь… Обошел стол и выдвинул верхний ящик. Мери хранила в нем букет, который я подарил ей во Франции. Я обнаружил это пару недель назад, когда искал бумагу, чтобы оставить девушке записку. Как назло, в принтере ее тогда не оказалось. Именно в тот момент понял, что у меня есть шанс.

Капельки холодного пота выступили на лбу, рука слегка дрожала.

Она ушла, – красным светом загорелось в мозгу, ослепив меня на миг.

Смачно выругавшись, бросился обратно, так и не задвинув пустой ящик.

– Дим? – Не обратил внимания на изумленного Полякова, которого бортанул плечом. Я вообще ничего не видел. Думал только о ней, а в голове звучал один-единственный вопрос: «ПОЧЕМУ?!»

Взгляд перепуганной Марины приковал меня к месту, ноги замерли, отказываясь двигаться дальше. Они дружили с Мери. Вспомнил, как пару раз видел их разговаривающими или обедающими вместе. Она должна знать, где моя Мери! Она знает это. Вижу по глазам.

Но… Что это? Почему в них еще плещется грусть? Или это слезы? Черт, да я с ума схожу!

– Где?! – Рявкнул, нависнув над дрожащей блондинкой, которая не смогла даже подняться из-за своей стойки. В огромных голубых глазах девушки стоял ужас, пухлые губки так и остались приоткрытыми, словно ей было тяжело дышать.

– Я… она… – заикаясь, шептала Марина, выводя меня из себя.

– Где Мери, – повторил сквозь зубы, но уже чуть спокойнее. Пришлось напомнить себе, что блондинка ни в чем не виновата и не заслужила подобного обращения.

Кажется, ей потребовалась целая вечность, дабы собраться с силами. Милое личико стало пепельно-серым, длинные тонкие пальцы нервно теребили край стола. Я с трудом держался, уговаривая себя потерпеть еще немного, совсем чуть-чуть. Сейчас, она мне все объяснит, и все встанет на свои места. Нельзя сразу думать о плохом, ведь так?

– М-мери… уволилась, – два слова, и весь мой самоконтроль разбился вдребезги. Злость, отчаяние и обида обрушились на меня неконтролируемой лавиной. Резкий, сокрушительно силы, удар обрушился на стойку администратора, разломав ее в щепки. Марина завизжала и бросилась прочь, все вокруг замерли, гробовая тишина распространилась по всему зданию. Мир, словно замер, жизнь остановилась, планета камнем повисла в космосе.

Отчаяние пронзило сердце, вылилось в кровь и растеклось по жилам. Внутри меня разгорелось и начало разрастаться неконтролируемое пламя. Огонь охватил каждую клетку опустевшего тела, обжигая, разрывая внутренности на части. Дышать стало трудно, каждый вздох отзывался острой, колющей болью в груди. Слабость охватила меня, словно жизнь выкачали насосом. Хотелось кричать, требовать объяснений, только бы понять, за что. Почему она это сделала? Почему сбежала?

В том, что это был побег, сомнений не было. Пытался придумать для нее оправдание. Любое, даже самое глупое и бессмысленное. Лишь бы не верить в то, что она ушла от меня. Вспомнил наше прощание, еще тогда мне показалось, что Мери ведет себя странно. Она хоть и была рядом, но смотрела отчужденно, словно душа ее находилась в другом месте, далеко от меня. Две недели. Именно такой срок девушка просила, чтобы обдумать все. Так, вот о чем она хотела подумать? О побеге?

– После моего возвращения мы встретимся и поговорим. Расставим все точки над i. Ты расскажешь мне обо всем. Положим конец всем тайнам и секретам. Согласна?

– Согласна…

Она солгала мне! Мери даже не планировала открываться мне, уже тогда она знала, что мы не встретимся. Спланировала все заранее, а чтобы я не помешал, потребовала не звонить и не писать ей.

Какой же я идиот! Повелся, как маленький ребенок, верил каждому ее слову, а она…

За что, воробышек?! За что ты так со мной?!

Душа болела так, словно ее разорвали на части и выбросили в мусорный бак. И кто? Девушка, которую люблю больше жизни…

Выхватив из кармана смартфон, набрал ее номер. Пока не услышу объяснений, не смогу поверить. Какая-то часть меня еще продолжала надеяться, несмотря ни на что. Любовь не позволяла так легко отказаться от всего, перечеркнуть и переступить.

Не откажусь! Не брошу! Не оставлю! И уж точно НЕ РАЗЛЮБЛЮ! Никогда!

– Аппарат абонента выключен, или находится все зоны действия сети, – противный голос автоответчика полоснул прямо по сердцу.

Сбросив вызов, мазнул притихшую Марину взглядом, и двинулся к выходу. Благо, адрес ее мне известен. Если думает, что сможет так легко сбежать, ничего не объяснив и не попрощавшись, то очень сильно ошибается. Я не из тех, кто станет спокойно мириться с подобным обращением. Тем более, рассуждал я, Мери забрала эустомы. Зачем, спрашивается, если хотела сбежать от меня?

Нет, девочка, я не верю. Ты затеяла какую-то игру, и она совсем тебе не подходит. Здесь что-то нечисто…

– Дим, в чем дело? – Макс перехватил меня у выхода из здания. Друг выглядел обеспокоенным. Хотя, ему тут удивляться. Не каждый день я устраиваю подобные шоу, тем более, в компании, на глазах у всех сотрудников.

– Мери ушла, – язык не поддавался, голос напоминал сдавленный рык. – Понимаешь? Написала заявление и сбежала. Будто, я не стану ее искать, не поеду за ней и не потребую все рассказать…

– Как? – Удивился друг.

– Вот и я хочу узнать, – сказав это, вышел на улицу. Дождь уже совсем прекратился, яркие солнечные блики отражались от окон близстоящих зданий и лобовых стекол автомобилей.

– Я подвезу, – Макс вытащил из кармана ключи и отключил сигнализацию на своей машины. Придется ему исполнять роль моего личного водителя, пока я не решу вопрос с покупкой нового автомобиля. Но это все еще может подождать. Главное – увидеть Мери и поговорить с ней. Не успокоюсь, пока не получу нормальных объяснений.

Уже собирался сесть в машину, когда Небеса решили обрушить на меня очередную порцию издевок. Сегодня явно «мой» день…

– Д-дмитрий Владимирович, – Марина стояла у меня за спиной.

– Что еще? – Не стал оборачиваться, не смог себя заставить.

– И-игорь Юрьевич, – имя кузена вызвало еще одну вспышку воспоминаний. Вопрос со своевременным телефонным звонком по-прежнему оставался открытым. – Мери уехала с ним…

Вдох-выдох. Дыши, Мери! Только дыши, кричал внутренний голос, в отчаянной попытке предотвратить наступающую истерику. Сегодня мне нельзя быть слабой, нельзя поддаваться глупому желанию развернуться и броситься наутек, туда, куда глядят глаза, подальше от всего и всех…

Ощущение, будто превратилась в беззащитную мышь, угодившую в логово кошек. Три пары глаз, таких знакомых и одновременно чужих, смотрели на меня с нескрываемым любопытством. Каждому хотелось проникнуть в мою голову, пробиться в мысли и прочитать все, о чем думаю. Кажется, мне удалось удивить их. После стольких лет изгнания никто не ожидал увидеть полной решимости и сил бороться. Тем более, никто из и представить себе не мог, что разбитая, сломленная и никому не нежная Мери посмеет заявиться на порог в сопровождении мужчины. Шах и мат, родители!

Теплое, доселе неизведанное, чувство черного торжества затрепыхало в груди и разлилось по всему телу. Впервые с момента появления в аэропорту Игоря, я была ему рада. Желание утереть носы своим обидчикам, пускай и даже таким наивным и детским способом, одержало победу над здравым смыслом. Если для того, чтобы одержать первую маленькую победу над ними, мне придется согласиться с планом Лебедева и подыграть ему, что ж, я согласна.

– Ни у кого не должно возникнуть сомнений на этот счет, – слова Игоря всплыли в памяти, возвращая меня к нашему разговору. – Если мы хотим победить, нам необходимо действовать сообща. Вопрос в том, готова ли ты? Сможешь переступить через все и помочь мне? После всего, что было в прошлом…

Тогда я растерялась и не могла дать ответа. Сам факт присутствия этого человека действовал на меня словно красная тряпка на разъяренного быка. Впервые в жизни я была переполнена ненавистью. Такой сильной и разрушительной, что хотелось убить, ударить, причинить боль, хоть в тысячной доле такую сильную, какую пришлось вынести мне.

Ответ появился сразу же, как только я увидела отца. Грозный, совсем как раньше, только в черных волосах стало больше седины, а морщины на строгом лице стали глубже. Единственное, что осталось неизменным – это осуждение и презрение во взгляде. Его глаза, некогда горящие гордостью и любовью к единственной дочери, убивали без слов и орудий. Яд, который плескался на дне темных, почти черных глаз, резал по больному, разрывая на части, воспаляя старые раны. Я поняла, что уже никогда не стану для него прежней. Он не простит, не выслушает, не поймет,… не поверит. «Правда» Арсена полностью соответствовала его восприятию меня. Бороться с этим все равно, что сражаться с ветряными мельницами – смешно и бессмысленно.

– Кого ты привела в мой дом?! – Вопрос-обвинение разрезал тишину, повисшую в, дорого обставленной, гостиной. Раскатистый бас отозвался эхом от стен и высокого, в три метра, потолка. Кажется, даже хрустальные подвески на люстре невольно задрожали. Боковым зрением заметила, как вздрогнула мама, ее хрупкие плечи осунулись, по лицу Арсена пробежала тень, он отвернулся, спрятав взгляд. Что это? Неужели, совесть, дремавшая так долго, наконец, решила проснуться?

Как ни странно, но я ни-че-го не почувствовала в этот момент. Пустота, созданная его стараниями, оказалась невосполнимой. За годы стены этой псевдопещеры стали настолько плотными и крепкими, что сквозь них уже не пробиться. Больше они не смогут ранить меня, потому что потеряли надо мной власть. Больно бывает от поступков родных, а действия и слова посторонних – все равно, что завывания ветра за окном. Ты его слышишь, порой даже чувствуешь холодные покалывания на обнаженной коже, но оно не трогает твое сердце, лишь тело, а переносить физические муки я научилась сполна.

Повернув голове влево, встретилось взглядом с Игорем. Мой невольный сообщник стоически перенес первую встречу с моей семьей и хранил скромное молчание. Но притворная робость, которая могла обмануть кого угодно, кроме меня, пропадала сразу же, стоит лишь заглянуть в его глаза. Они горели, полыхали неконтролируемым пламенем, готовым вот-вот вырваться наружу и испепелить всех, кто окажется на пути. С секунду между нами шла безмолвная беседа. Я не знала, да и не могла знать, о чем он думает и, что чувствует, но я видела его стремление вступить в игру немедленно. Единственное, чего ждал Игорь – это мой ответ.

«Да, – прошептала одними губами, запустив работу налаженного механизма, созданного этим странным человеком».

Игорь прочистил горло. Громко, чтобы привлечь внимание. Бросив сумку с моими вещами на пол, мужчина сделал шаг вперед, из-за чего я, как бы оказалась у него за спиной. Случайность или продуманный ход?

– Артур Арсенович, – протянул он, привлекая к себе внимание всех окружающих. – Позвольте представиться, – говорил мужчина уверенно, без тени сомнений. Будто всю жизнь занимался тем, что заглаживал острые углы. – Меня зовут Игорь. Я – жених вашей дочери…

Жених... При звуках этого слова мой желудок скрутило в тугой жгут, а ногти вонзились в кожу до образования красных полумесяцев. Наш договор вступил в силу, перекрыв последний путь к отступлению. Теперь, я – часть игры и не смогу ее покинуть до тех пор, пока не будет поставлена решающая точка.

– Я не стану уговаривать тебя или умолять стоя на коленях, – Игорь говорил прямо, несмотря на дрожь в голосе и неуверенное постукивание указательным пальцем по ободку чашки. – Знаю, что не заслуживаю прощения. Поэтому, даже заговаривать об этом не хочу. Все произошло по моей вине и при моем прямом участии… Просто, – янтарные глаза схлестнулись с моими собственными, – ответь мне. Ты готова пойти на это ради Дмитрия?

Снова вспомнила, как сильно испугалась за него, когда услышала их телефонный разговор. Липкий ужас облепил мою кожу, щекоча и раздражая ее. Стальные когти сомкнулись на горле, перекрывая доступ кислорода и разрывая гортань. Если с Дмитрием что-то случится, я никогда себе этого не прощу. В том, что мы не сможем быть вместе, сомнений нет. Мы оба оказались слабыми пешками в шахматной партии сильных и коварных людей. Картина прошлого сошлась, представ предо мной огромной мозаикой, где каждая деталь находилась на своем, строго определенном месте. Он, я, ночной клуб «Paradise», гибель его отца, борьба за наследство, жестокий, готовый на любые низости, дядя… Все элементы сошлись воедино, выступив в роли мощного магнита, притянувшего всех участников этой грязной истории. Я же оказалась не в том месте и не в то время. Банальная ошибка в расчетах, которая привела к фатальному повороту истории…

– Мы должны использовать это преимущество, – настаивал Лебедев. – Пока мой отец не знает, кто был с Дмитрием той злополучной ночью, он не сможет причинить ему существенный вред. Покушение – это только попытка припугнуть его, поставить на место, выиграть время для обдумывания нового хода. Понимаешь? Отец не станет рисковать собственной шкурой, пока не получит желаемого. А хочет он компанию.

– Но ведь у Дмитрия есть целый год, – я не понимала и чувствовала себя полной идиоткой. Что это за семья такая? Как мог родной дядя устроить все это? Почему? – Собрание акционеров…

– Год нужен Дмитрию, – жестоко перебил меня Игорь. – Чтобы выиграть время и придумать, как сохранить за собой контрольный пакет акций. Если бы не Поляков с его щедрым дружеским жестом, мой отец уже давно бы у руля «Swan’s Architecture». На данный момент ему уже принадлежат сорок процентов акций фирмы.

– Как?

– Он выкупил доли других акционеров, – пояснил мужчина, криво усмехнувшись. – Сейчас, Дмитрий еще сохраняет первенство, но это – всего лишь временное явление. Юрий уже начал копать под него. Если ему станет известно, что его план, шесть лет назад, не провалился, все будет кончено. Он не остановится до тех пор, пока не увидит кузена за решеткой. Тогда, по уставу компании, первенство и кресло генерального директора перейдет к тому, у когда второй по величине пакет. А акции Дмитрия пойдут под раздел и будут выставлены на продажу. Их сможет приобрести любой из членов семьи или бывших и действующих акционеров.

Могла ли я допустить этого? Чтобы Дмитрий потерял дело всей своей жизни, его единственный источник вдохновения… Немыслимо! За месяцы работы в «Swan’s Architecture» я узнала, как сильно он любит свое дело, какой кайф испытывает от процесса создания новых проектов и их реализации на всех этапах. Дмитрий живет всем этим, дышит компанией. А если тайна той злополучной ночи станет известна его дяде, он потеряет уже не только любимое дело, но и свободу…

– Что все это значит?! – Крик отца ворвался в голову, развеяв все остальные мысли, разогнав рой воспоминаний. – Мери?! Я жду объяснений, – благодаря разрывной бомбе, брошенной Игорем, отец, сам того не ведая, перешел на русский язык. Схватив меня за руку, оттащил в сторону и усиленно затряс. – Как ты посмела привести его в мой дом?! – Разъяренный мужчина переводил взгляд с меня на Игоря и обратно.

Его грубые прикосновения жгли нежную кожу, причиняли боль, предупреждая о будущих синяках. Но что значит эта боль по сравнению с той, что разъедает душу?

– Отпусти, – процедила сквозь зубы, скрестив взгляд с его бешеными, как у дикого зверя, глазами.

Лицо отца исказилось удивлением, приправленным изрядной порцией презрения, а я уже не замечала и не чувствовала ничего. В голове было лишь одно – немедленно увидеть бабушку. Ради нее я здесь. Ради этой встречи я переступила через себя, остатки своей гордости и данные клятвы. Никто, даже родной отец, не сможет у меня на пути.

– Я приехала сюда, чтобы увидеть бабушку, – все тем же, уверенно холодным тоном, сцеживала слова, не обращая внимания на молнии, летающие вокруг. – Так что, отпусти мою руку и дай пройти.

Наверное, эта схватка продолжалась бы еще долго, если бы мама не вмешалась. Впервые за всю мою сознательную жизнь. Накрыв плечо отца своей ладонью, привстала на цыпочки и заглянула ему в глаза.

– Артур, – говорила тихо, почти шепотом. – Девочка права. Давай не будем. Твоей маме плохо. Она очень хотела увидеть Мери. Пожалуйста, милый…

Время замерло, а давление длинных загорелых пальцев лишь усилилось. Теперь они вонзались в мясо, сдавливая кость до тупой боли и искр перед глазами. Держалась изо всех сил, чтобы не застонать и не дать воли слезам. Расплакаться перед ними – это все равно, что вручить им в руки пистолет и сказать: «Стреляйте!». Я не доставлю им такого удовольствия. Не сегодня, когда страх перед родителями уступил место желанию бороться. Трусишка Мери никуда не исчезла. Она все еще здесь, во мне. Но на этот раз ей есть за что сражаться, ради кого. И она не сдастся.

– Ладно, – недовольно протянул отец, разжав пальцы и отпустив мою красную, с белыми отпечатками, руку. – Мы поговорим обо всем позже.

Мама усиленно закивала, из-за чего ее идеальное каре немного разметалось, несколько прядей выбились из укладки. Повернувшись ко мне лицом, она с секунду смотрела мне прямо в глаза, будто пыталась донести до меня нечто важное, но такое, что нельзя произносить вслух. Когда взгляд женщины коснулся отметин на моем запястье, красивые черные брови нахмурились, в глубине карих глаз заплескалась печаль.

– Идем, – мама не стала меня трогать, лишь указала рукой на лестницу и пропустила вперед. Поднимались мы молча, да и говорить нам было особо не о чем. Что обсуждать? Наш последний телефонный разговор, когда она пыталась уговорить меня вернуться? Или вспоминать те дни, когда я лежала в больнице, а она так ни разу ко мне и не пришла? О чем говорить?

Тем более, я не могла ни о чем думать. В моей голове набатом звучала молитва о сохранении жизни бабушки. Я не хотела думать о том, как потеряю ее. Не могла допустить даже мысли об этом. Не хотела. Она была всем для меня. Моей единственной поддержкой и опорой в этом мире. Бабушка спасла мне жизнь, не позволила уйти на дно, куда меня столкнули собственные родители. Она поддерживала меня, держала за руку и не давала упасть, когда сил на борьбу больше не было. Даже на расстоянии, бабушка умудрялась лечить мои душевные раны своими теплыми, наполненными любовью и нежностью, словами. Ей одной я могла рассказывать обо всем и не бояться осуждения или упреков. Что же я буду делать без нее? Как пройду весь этот путь?

– Она отказалась от госпитализации, – сквозь туман до меня донеслись слова матери. Мы шли по длинному, устланному бордовым с золотистым узором, ковром, коридору второго этажа. – Мы очень долго уговаривали ее, но ты же знаешь свою бабушку. Если Карина Эдуардовна что-то решила, то ее уже невозможно переубедить. Поговори с ней, ладно? Может, тебя она послушает…

Замерев напротив массивной дубовой двери с витиеватым узором, она толкнула ее, пропуская меня на порог большой, пропитанной запахами лекарств, комнаты.

Бабушка лежала на огромной двуспальной кровати и казалась совсем крохотной, осунувшейся. На фоне всего этого богатства и роскоши, она выглядела особенно хрупкой и ранимой. Впервые в жизни я видела ее в таком состоянии. Кожа бледная, лицо осунулось, исхудало. Из тонкого запястья торчит катетер, подключенный к прозрачной трубке капельницы. Бабушка лежала с закрытыми глазами, словно обессиленная.

Горячие слезы обожгли мне глаза, затопили сердце. Сорвавшись с места, бросилась к ней и упала на колени рядом с постелью больной. Дрожь сотрясла меня, позвоночник сковало льдом. Будто миллиард иголок рассыпались во всему телу, вонзаясь в нервные окончания, заставляя мысленно взвывать от невыносимой боли.

– Бабушка, – прошептала сухими, искусанными в кровь губами, зажав рот ладонью, чтобы не закричать. – Бабулечка…

Кажется, она услышала меня, или просто почувствовала мое присутствие. Веки ее затрепетали две пары больших, красных от усталости и слабости, глаз взглянули на меня. Слезы хлынули из моих глаз, оставляя на щеках соленые ручьи.

– Мери, – бабушка протянула мне руку и оторвала ладонь от моего лица. Ее тонкие губы сложились в улыбке, румянец окрасил бледные щечки. – Ты пришла…

– Конечно, – говорила, хватая ртом воздух. – Конечно же я пришла. Как ты могла подумать, что я оставлю тебя? Почему не сказала? Знаешь ведь, как я волнуюсь. Если бы…

– Т-ш-ш-ш, – заставила меня замолчать. – Полно тебе, не говори так. Со мной ничего не будет. Слышишь? Разве я могу оставить свою девочку? Глупая. Моя маленькая внучка.

Уронив голову на край бабушкиной подушки, дала волю рыданиям. Страх, так долго накапливаемый в моей душе, вырвался наружу, обратившись в надрывный плачь. Сотни, тысячи «если бы» отравляли сознание, не позволяя дышать, раздирая легкие до сквозных дыр. Горят, слезами горю не поможешь. А я не согласна. Сейчас, только они могут ослабить те путы, в которых оказалась вся моя жизнь. Лишь слезы и присутствие рядом дорого человека.

– Мери, – повторяла бабушка, растирая мне спину и гладя голову. – Что же ты так, милая? Это Артур, да? Рассказал невесть что о моем состоянии, перепугал тебя до смерти… Вот паршивец! Я ему еще устрою за этот цирк. Пусть только попадется мне на глаза.

– Т-ты, – голос дрожал, совсем не хотел поддаваться, – п-правда в п-порядке? – Заглянула в любимое лицо, пытаясь найти в нем ответ на свой вопрос.

– Подозреваешь свою бабушку во лжи?

Отрицательно замотала головой, чувствуя, как неприятная тяжесть отступает, освобождая место спокойствию и умиротворению. Она здесь, рядом. Отец солгал. Специально заставил меня пережить все это, заточив в искусственно созданном аду. Но зачем? Что это за шутки такие?

– К-как ты?

– Во всяком случае, – бабушка улыбнулась. Широко и ласково. Только она так умеет. – Намного лучше, чем ты думаешь. А сейчас, – обняла меня за плечи и притянула к себе, – когда ты рядом, совсем хорошо.

– Мама сказала, – вытерев слезы тыльной стороной ладони, поспешила спрятать руку, чтобы не волновать бабушку видом своих новых синяков, – что ты отказалась от госпитализации. Почему?

Теплые ладони сжали мое лицо, подушечками больших пальцев бабушка принялась собирать остатки влаги с моих щек. Все это время она смотрела на меня так, словно перед ней был несмышленый ребенок, а не взрослая, без пяти минут двадцатипятилетняя женщина.

– А когда это я из-за очередного скачка давления бежала в больницу? – Седые брови вопросительно взметнулись вверх, в глазах появился озорной блеск, совсем как на фотографиях, где ей не больше тридцати. Зная свою бабушку, я бы никогда не смогла назвать ее трусихой или паникершей. Всю жизнь она была борцом. Уверенной в себе, сильной, целеустремленной. В отличие от меня, она никогда не пасовала перед трудностями, не плакала и не проявляла слабину. Тогда, к чему был весь этот цирк? Почему папа сказал, что бабушка при смерти? Зачем заставил меня приехать?

Эти вопросы вертелись у меня на языке и не давали покоя. Здесь что-то было не так. Поведение отца, его желание заманить меня в «отчий» дом, вспышка ярости при встрече с Игорем…

Но мне дали времени на раздумья. Стоило только отрыть рот, дабы озвучить свои подозрения, как снизу донеслись голоса. Мужчины кричали. Громко, зло.

– Думаешь, мы такие глупые, – ядовитое замечание Арсена эхом донеслось до нас, заставив меня вскочить на ноги и броситься к двери. – Ты можешь оставить свои сказки при себе, никто в них не поверит, – с каждым новым шагом я приближалась к лестнице, а слова брата становились громче и неприятнее. – Ты не похож на мужчину, готового жениться и посвятить всю жизнь одной-единственной женщине.

– Ты понял это по моему внешнему виду? – Не остался в долгу Игорь. Я уже была на середине лестницы, так что могла не только слышать, но и видеть их. В гостиной были все: отец, брат, «жених». Выглядели они так, словно готовились к сражению не на жизнь, а на смерть. Лица-маски, не пропускающие живых эмоций, позы закрытые, мышцы напряжены… Мне стало не по себе от этой картины. – Или как? Просветишь?

– Не вижу в этом смысла, – огрызнулся Арсен.

– Я жду объяснений, – вмешался отец, которому явно надоело быть безмолвным свидетелем. – Какие у тебя отношения с моей дочерью?

В следующую секунду произошло то, чего я никак не могла ожидать. Арсен – мой родной брат, человек, которому была известна ВСЯ правда обо мне, снова решил вонзить мне нож в спину. Подавшись вперед, он пронзил Игоря желчным, полным нескрываемой вражды, взглядом и произнес:

– Как давно ты спишь с ней?

Это было сильнее пощечины. Сжав перила до боли в ладонях, перевела на руки всю массу тела, которое повисло безжизненной тряпичной куклой. Ощущение, будто стены дома навалились на меня все разом, распластав на полу в форме мокрой лужицы. Хотелось бежать. Развернуть и уйти, чтобы никогда больше не видеть и не слышать его, не чувствовать себя безвольной подушкой для битья. На душе было гадко, как не было уже очень давно. Я не заметила, как слезы поползли по лицу и закапали на крепко сжатые ладони, не заметила, как прокусила губу до крови. Под ногами развернулась бездна, в которую я падала, и не было ни малейшего шанса на спасение. Кажется, стон раненного животного, все же, сорвался с моих губ, так как кожа загорелась от пристального внимания трех пар глаз, устремленных на меня.

Очнувшись от болевого шока, мазнула взглядом по Игоря, отметив про себя холодную решимость и гнев, которые он источал. Глаза «жениха» были налиты кровью, ноздри раздувались. Я видела, как перекосилось его лицо, когда он посмотрел на моего брата.

– А вот и наша гулена, – не удержался от ядовитого комментария Арсен. – Это он, да? Ради него ты плюнула на честь семьи?

Я молчала. Что можно сказать тому, кто так свято верит в собственную ложь? Да и какой в этом смысл? Снова кричать и умолять мне поверить я не собиралась.

– Заткнись! – Заступился Игорь, сделав шаг по направлению к Арсену.

– Иначе что? – Не унимался тот. – Или ты не знаешь? Мери не рассказала тебе о своих приключениях в ночном клубе? Знаешь ли, она у нас девочка с б-о-о-о-льшим жизненным опытом…

Но Лебедев не позволил ему договорить. Набросившись на Арсена, оглушил его одним точным ударом в челюсть, из-за чего тот пошатнулся и прижался спиной к стене.

– Все! Доболтался, сука! – Следующий удар пришелся по солнечному сплетению. Началась драка.

Дмитрий

Она не отвечала на мои звонки, телефон был выключен. Дома ее не оказалось, Амелия вообще за городом и понятия не имеет, куда подевалась ее подруга. Ситуация накалялась с каждой секундой, нервные окончания представляли собой некое подобие оголенных проводов – одно неосторожное прикосновение, и взрыв обеспечен.

– Где? Где ты, девочка, – не заметил, как начал говорить сам с собой. Носился по гостиной своей городской квартиры подобно льву, запертому в тесной клетке. – Что за дела у тебя с моим кузеном?!

Макс молчал. Сидел на диване и невозмутимо попивал виски, время от времени бросая на меня встревоженные взгляды. Он должен был еще вчера уехать к своей девушке, помочь ей с приготовлениями к свадьбе отца, но все планы оказались выброшенными в мусорное ведро, в свете последних событий.

– Игорь тоже хорош, – я начинал терять терпение. Чувствовал, как волны жара поднимаются от груди и медленно стремятся вверх, захватывая шею, голову, отравляя мозг. – Какого черта он вытворяет?! Зачем звонил мне?! Этот парень ведет какую-то игру…

Протяжный, довольно громкий, вздох друга заставил меня замолчать. Замерев у бара, развернулся и встретился с ним глазами.

– Он наверняка знал о покушении, – протянул Макс, растягивая слова. Вертя в руке хрустальный стакан, следил за игрой света на его дне. – Здесь что-то не так. Чует мое сердце, неспроста Игорек втянул во все это Мери…

– На что ты намекаешь?! – Рявкнул раньше, чем успел переварить услышанное.

– Расслабься, – Поляков осушил стакан и поставил его на журнальный столик. – Я ни на что не намекаю. Подумай сам, зачем ему нужно было увозить ее? На работе он тоже не появляется, никто не знает о его местонахождении. Просто, давай рассуждать по порядку, – поднявшись, сделал несколько шагов по пушистому черно-белому ворсу ковра. – Бабушка переписывает свою долю на Юрия, – указательный палец правой руки Макса взлетел вверх. – Она требует тебя к себе, а сама тянет время до последнего, – средний палец встал рядом. – По пути в офис неизвестные подстрелили колеса твоего автомобиля, – безымянный палец. – Но Игорь успевает позвонить и предупредить тебя об этом. Затем, выясняется, что Юрий выкупил акции у оставшихся членов совета, – мизинец. – Плюс, – Макс пронзил меня проницательным взглядом, – увольнение и исчезновение Мери. Да еще с кем? Твоим кузеном. По-твоему, – светлая бровь вопросительно изогнулась, – это не выглядит подозрительно? Только четно, брат. Оставь эмоции и посмотри на ситуацию трезво.

Макс был прав. Я и сам думал об этом с той самой секунды, как узнал обо всем. Мери не могла предать меня, не перешла бы на сторону врага. Но и Игоря, после всего случившегося, я затруднялся относить к категории своих недоброжелателей. Зачем он позвонил? Какие цели преследует этот парень? Или, это очередная игра Юрия? Возможно, он просто помогает своему отцу в реализации его плана.

Я уже ничего не понимал! Чувствовал себя кретином, не способным заметить элементарных вещей. Но Мери… В ней я был уверен на сто процентов. Она не пойдет против меня, не станет помогать этим стервятникам. Ей, как никому другому, известно, что значит для меня «Swan’s Architecture». Она не способна на предательство…

– Что ты предлагаешь? – Без сил упал на высокий табурет, уронив голову на ладони. С момента ее исчезновения прошло уже более суток, а я все находился в неведении. Где она? Как? С кем? Эти вопросы, словно шипы, засели в моей голове, не давая ни одной другой мысли пробиться сквозь их непроходимую стену.

– Сейчас нам нужно заняться делами компании, – холодно произнес друг, мазнув меня виноватым взглядом. – Если ничего не предпринять, Юрий отберет ее у тебя даже раньше, чем мы могли себе это представить. На данный момент вас осталось всего трое: он, Игорь и ты. Конечно, твои сорок пять процентов, пока сохраняют лидерство, но…

Пазл сошелся моментально. Цифры запрыгали у меня перед глазами, складываясь в простую процентную сводку. Мои 45%, 40% Юрия и 15% Игоря. Отец и сын могут раздавить меня в любой момент, им стоит лишь объединиться. Кто-то из них может получить перевес и, тогда, ВСЕ перейдет к нему.

Повисла тишина. Мы думали об одном и том же. Конечно. Вот, зачем все было сделано. И эти две недели, пока я, осел, пребывал в неведении, Юрий уже проворачивал свои дела. Заполучив все мелкие доли, он расчистил себе путь к президентскому креслу, а Игорь все это время был у него на подхвате. Теперь, все стало ясно. И его желание работать в компании, и этот телефонный звонок. Только… кого мне стоит бояться больше? Они же могут начать действовать в одиночку, разделиться.

– Что если, – слова застряли в горле, встав поперек гортани острыми бритвами, – Игорь запланировал все заранее? Он мог похитить Мери, чтобы получить надо мной власть. Тогда, мне ничего не останется, как передать ему свои акции…

– Для этого потребуется время, – возразил Макс, проведя ребром ладони по шее. – Ты можешь передать ему мою долю, но не то, что досталось тебе от отца. Владимир Андреевич продумал это, когда составлял завещание. Никто, кроме твоего законного наследника не может завладеть этими тридцатью процентами. Нет, – замотал головой, словно отрицая подобное развитие событий, – Игорь не стал бы предупреждать тебя об аварии, если бы играл против тебя. Тем более, ты сам видел записи с камер наблюдения. Никакого похищения не было. Здесь что-то другое.

Сомнения и догадки не давали покоя. Ощущение, будто меня изнутри резали на части. Тело изнывало от тоски, сердце болезненно сжималось, превращаясь в безжизненный мешочек. Я должен найти выход. Обязан во всем разобраться. Мне необходимо решить все свои проблемы, при этом, не упустить из виду ни одной детали. Увольнение Мери еще не окончательное. Девушка обязательно вернется, чтобы забрать свои документы. Тогда, я смогу поговорить с ней обо всем с глазу на глаз. Она не сможет вечно от меня прятаться. Но, что делать со всем остальным? У нас висят несколько новых проектов, заказчики ждут подтверждения, партнеры остаются в неведении. От моих действий зависит не только благосостояние компании, но и судьбы всех моих сотрудников. Я не могу игнорировать все это только из-за того, что моя собственная жизнь висит на волоске.

– Мы во всем разберемся, – после продолжительного молчания, заговорил я. – Но по порядку. Ты можешь узнать у Амелии армянские данные Мери? Адрес, номер телефона. Возможно, она уехала к своей бабушке.

– Поедешь за ней? – Вопрос друга разрезал воздух, выдернув меня из состояния задумчивости.

– Нет. Попробую дозвониться, – пальцы сжались в кулаки, короткие ногти вонзились в плоть. Не думал, что это будет так тяжело. Сколько времени мне потребовалось, чтобы «заболеть» этой девушкой? Я влюбился в нее, как какой-то сопливый юнец. А она? Она сбежала от меня… Эта мысль ранила сильнее любых действий и слов. Хотелось выть от одиночества и несправедливости. – Если она решила уехать, значит, на то были веские основания. По крайней мере, я хочу в это верить… пока. Рано или поздно, ей придется вернуться. Тогда, все и узнаю, а пока, просто достань мне ее номер.

Этой ночью мне так и не удалось сомкнуть глаз. Снова. Лежал, уставившись в стеклянный потолок пентхауса, и смотрел на темное, беззвездное небо. Серые облака, то и дело, проплывали надо мной, словно вестники чего-то нехорошего. Тучи сгущались, чувствовалось нещадное приближение осени. Последние дни лета бесследно исчезали, вытекая сквозь пальцы крошечными песчинками. Смогу ли я когда-нибудь забыть его? Нет, никогда. Это лето навсегда останется в моей памяти. Лето абсолютного счастья и возродившихся грез. Лето моей любви…

– Мой маленький жестокий воробышек. Что же ты со мной делаешь, милая?

Дождь лил, не переставая, с самого утра. Обеденный перерыв подходил к концу, а я все сидел в кабинете, слушаю длинные, безответные гудки. Амелия передала мне домашний телефон Карины Эдуардовны, но мне так никто и не ответил. Тринадцатая попытка дозвониться закончилась безрезультатно, сорвав чеку моего терпения. Чертыхнувшись сквозь зубы, отшвырнул смартфон в сторону.

Игорь тоже находился «вне зоны доступа». Этот ублюдок так и не включал своего телефона. Уже третий день. Третий, мать его, день моего сумасшествия. Мысленно, я продумывал все возможные варианты казни для Юрьевского отродья, которое посмело посягнуть на МОЮ Мери.

Звук открывающейся двери выдернул меня из импровизированной камеры пыток. Вскинув голову, увидел перед собой Макса. Поляков бросил пиджак на спинку кресла и сел напротив, закинув ногу на ногу.

– Есть новости? – Спросил я, скрестив на груди руки.

– Я говорил с детективом, – мне показалось, или он отвел глаза в сторону? – Они уехали в Ереван. Вместе…

В-м-е-с-т-е… Это слово проткнуло мне грудную клетку, превращая ребра в пыль, и вонзилось в самое сердце. Одним мощным, точным ударов из легких вытиснился весь воздух, оставив только пустоту и рваные раны. Мощный, в несколько тысяч вольт, электрический заряд прошелся по телу, заставляя мышцы непроизвольно сокращаться. Рванувшись вверх, вскочил на ноги и ударил кулаками по столу, не обращая внимания на боль в костяшках. Перед глазами образовалась кровавая пелена, отрезая меня от всего мира. Сзади послышался грохот падающего офисного кресла, а я будто ничего уже не слышал. Словно меня накрыли вакуумом из звуконепроницаемого стекла.

– Мери! Мери, черт тебя дери! Что все это значит, девочка?! В какую игру ты со мной играешь?!

– Я убью его, – сорвалось с губ, вместе с тяжелым придыханием. – И сын, и отец ответят мне за все. Никого не пощажу… Если он посмеет, хоть пальцем, дотронуться до нее… Если коснется хоть волоска на ее голове…

– Дим, – Макс уже был рядом. Сжав мои предплечья, пытался пробиться к моему сознанию. – Дмитрий, мать твою! Посмотри на меня! Посмотри, я сказал!

Перед глазами начало проясняться. Образы стали приобретать более-менее четкие очертания, надоедливые мошки исчезли. Смотрел на друга, а ощущение такое, что вижу его впервые в жизни. Потребовалось несколько бесконечно-долгих секунд, чтобы вернуть себе ясность ума и способность рассуждать. В памяти снова загорелись слова Полякова про Мери и Игоря, полоснув хищными когтями по кровоточащим ранам.

Как она могла? Как могла уехать с ним? Ведь знала же, кто он такой. Почему? Почему, воробышек?!

– Какого хуя, Лебедев, – закричал Макс, толкнув меня в грудь. – Ты хоть представляешь, как я испугался за тебя?! Думал, ты снова того, – конец фразы он произнес едва слышно, но мы оба знали, что это за «того».

Все началось с той самой ночи в сочинском клубе. Несмотря на отсутствие воспоминаний о ней, мне никак не удавалось избавиться от неприятных последствий. В моменты сильных эмоциональных потрясений, мозг словно отключался. Короткий щелчок, и меня нет. Душа покидала тело, оставляя пустую внешнюю оболочку, без какого-либо смысла и содержания. Красивый, богатый, но совершенно бессмысленный, сосуд. Тот самый Дмитрий, каким я был на протяжении всей своей никчемной жизни до нее…

– Все в порядке, – нагло соврал, глядя другу прямо в глаза. – Я в норме.

Был ли я нормальным? Нет. Ни в коем случае. Я не мог быть нормальным без нее. Особенно, когда вокруг творилась какая-то чертовщина. Нет, черт возьми, я не в порядке! Не в порядке!

– Пусть установят за ними слежку, – велел бесцветным тоном. Во мне все умерло, могильный холод пронзал кожу, образуя непробиваемую броню, сквозь которую я уже не буду чувствовать боли. Она защитит остатки моего никчемного сердца от новых ударов. Я снова собрал его по крупицам, тщательно склеил осколки и запрятал глубоко-глубоко. Чтобы никто не смог до него дотянуться. – Хочу знать о них все. Постоянно.

– Ты растоптала мое доверие, воробышек, – шептал мой внутренний голос, изнывая от нанесенных ранений. – Все, о чем я просил тебя – это доверие. Взаимное и абсолютное. Нельзя построить дом без фундамента, так же, как и невозможно любить, не доверяя. Я открылся тебе, малышка. Впустил тебя в свое сердце, распахнул перед тобой душу. Но что ты сделала? Выстрелила мне в лоб, даже не дрогнув…

Возможно, все должно было этим закончиться? Вот он – финал моей истории. Очередная пуля в душе и новый слой льда на сердце. Я полюбил девушку, не зная о ней ровным счетом ни-че-го. По своей глупой наивности решил, что вот она – та самая, единственная. А она…

Логические выводы заполняли все пробелы в длинной цепочке событий, представляя прошлое в новом свете, осветляя темные пятна. Нет бы, обрадоваться этому, сказать ей «спасибо» за предоставленный урок. Я должен быть благодарен Мери за все, что пережил рядом с ней. Но… это злополучное «но» вклинивалось в каждую мысль, разрушая выстроенный ряд, превращая его в щепки. Я не хотел верить в тот образ, что рисовал мне Макс. Моя Мери не была коварной и жестокой женщиной. Она не способна на предательство или ложь. Не способна! Слабый свет вдруг забрезжил в моей тьме, возрождая желание жить и бороться. Что-то не складывалось. Какая-то деталь все еще осталась неизвестной. Очень важная, нужная деталь…

Единственное, в чем я был уверен – это ее побег. Вспоминал наш последний разговор, снова и снова прокручивал его в голове, искал в нем тайный смысл или послание. В тот день Мери была чем-то взволнована. Мне не приходилось видеть ее такой раньше. Обычно, все сводилось к страхам, выползающим всякий раз, стоило мне неосторожно коснуться ее. Но тогда их не было. В ее глазах плескалась горечь и неуверенность, словно она делала что-то против своей воли.

Мери уже тогда решила сбежать от меня. Но почему? Что именно заставило ее принять такое решение? Все же было хорошо…

Счастливый идиот, проклинал себя, на чем свет стоит. Если бы ты был чуть внимательнее, заметил все это тогда, все было бы по-другому! Я был настолько занят семейными проблемами, что упустил самое главное – ее.

– Нет, – заговорил, продолжая думать о своем. – Мери не такая. Игорь втянул ее в свою игру. Она бы не поехала с ним, не будь на то веской причины. Он заставил ее, возможно, пригрозил чем-то. Понимаешь?

Макс не понимал. Смотрел на меня как на умалишенного и постукивал по краю столешницы.

– Мери боится мужчин, – принялся сбивчиво объяснять. – Она не доверяет им. Никому, понимаешь? Игорь ей не нравился с самого начала. Она сама говорила мне об этом. Мери не могла просто так поехать с ним! Не могла, – отошел в сторону, не мог стоять на месте. Догадка была близко, совсем рядом. Кажется, протяни руку, и вот она – вся правда. Но каждый раз, стоило мне приблизиться к ней, она ускользала, растворялась в воздухе. – Всему этому есть объяснение. В том, что воробышек уволился, что он помчался за ней в Армению, даже его звонку… Все эти события взаимосвязаны, – повернулся, поймал взгляд друга. – Поляков, напряги уже свои извилины! Что может связывать Мери и Игоря? Почему она должна была согласиться уехать с ним?

– Ей Богу, – Макс развел руками, – не понимаю. Если бы их что-то связывало, Амелия должна была знать об этом. Но она тоже в не меньшем замешательстве…

Игорь и Мери… Лебедев и воробышек… Что общего может быть у двух, столь разных, людей? В какой именно момент прямые их жизней могли пересечься?

В голове была лишь одна догадка, но я запретил себе даже думать об этом. Отмахивался от нее, как назойливой мухи, стараясь не обращать внимания на ее постоянное жужжание. Только не это, Господи. Сделай так, чтобы это оказалось неправдой. Умоляю.

Неуверенный стук в дверь разрушил бастион моих мыслей. Обернувшись на его источник, нацепил на лицо маску радушия, не хотелось снова срываться на бедной Кате. Девушка и так натерпелась от меня за эти два дня. Хватит с нее.

– В чем дело, Катюш?

Девушка тихо прикрыла за собой дверь и замерла на пороге, прижимая к груди ежедневник с пометками. Выглядела она неважно: длинные волосы собраны в простой «конский хвост», под щенячьими глазками залегли красные мешки. Надо бы отправить ее в отпуск, когда весь этот хаос, наконец, закончится.

– Звонил Бестужев по поводу своего заказа, – начала она, сверяясь со своими записями. – Он уже приобрел участок и хочет встретиться с вами на месте, в Сочи. Грозился обратиться в другую компанию, если мы не представим ему чертежи и смету к понедельнику…

Не сговариваясь, переглянулся с Поляковым. При упоминании этого города мы оба побледнели, превратившись в бескровных призраков. Снова Сочи и снова проблемы. Мы не можем потерять такого клиента, как Бестужев. Этот модный магнат является владельцем самого известного в России бренда женской одежды. Его знают не только в нашей стране, но и в Европе. Последние несколько лет он безвылазно жил в Испании. Дом в Сочи – это прихоть объевшегося богатея, но для «Swan’s Architecture» – это хорошая возможность заработать. Тем более, если принимать во внимание настоящее положение дел.

– Соедини меня с ним, – велел я, после недолгих раздумий. – Я сам договорюсь о встрече.

Катя утвердительно кивнула и побежала исполнять поручение. Я же на ватных ногах двинулся к своему столу.

– Ты уверен? – В отличие от меня, Поляков еще находился под впечатлением от услышанного. – Воспоминания…

– Остались в прошлом, – отрезал, не дав договорить. – Давно надо было закрыть эту главу, а я все тянул. Договорись с детективом о встрече. Думаю, – нахмурился, – пришло время прекратить поиски.

Трель селекторного телефона прозвучала, как раз, кстати. Необходимость в более подробных разъяснениях отпала.

– Дмитрий Владимирович, – уверенный мужской баритон зазвучал в трубке. – Я ждал вашего звонка.

– Зачем ты это сделал? – Набросилась на Игоря, стоило нам покинуть стены ненавистного дома. Теплый, наполненный ароматами цветов, ночной воздух обжег кожу. Дышать было тяжело, меня бил мелкий озноб, но я не могла молчать. Мне нужно было разобраться во всем, понять мотивы этого странного человека.

Мужчина молчал. Продолжая сжимать мое запястье, но так, чтобы не причинить боль, он двинулся к воротам. Игорь шел быстро, не обращая внимания на все мои попытки получить объяснения. Его строгий профиль будто высечен из камня, брови сердито сдвинуты, на скулах нервно дергаются желваки.

– Ответь мне, – потребовала я, стоило нам оказаться на дороге, вдали от всех и всего, что когда-то мне было так дорого. В голове творилась настоящая каша. Слова отца и все события, последовавшие за ними, никак не хотели укладываться в моем растревоженном сознании.

– Сегодня, – сказал он, сцеживая слова сквозь крепко сжатые зубы, – ты окончательно умерла для меня. Считай, что у тебя больше нет семьи. Хватит! Ты уже достаточно играла с моей фамилией.

Почувствовала ли я что-то? Трудно сказать. Способен ли человек дважды разочароваться из-за одного и того же? Наверное, нет. В тот миг мне действительно было все рав-но. Точку в этой главе своей жизни я поставила много лет назад. Хотела ли я доказать им свою невиновность и увидеть при этом реакции своих судей? Нет. Это желание пропало сразу же, стоило мне увидеть их. Такие холодные, непроницаемые… чужие. Все закончилось. Должно было закончиться, если бы не Игорь…

– Вы говорите так уверенно, – размазав по лицу кровь, произнес Лебедев. Драка с Арсеном не прошла для него бесследно, но, кажется, мужчина даже не заметил этого. Словно его нос вовсе не был сломан, а из рассеченной брови не хлестала алая струя. – Аж противно. Сколько еще вы планируете жить во лжи? Неужели, за все эти годы ни разу не возникло желания разобраться во всем? Узнать, что же произошло той роковой ночью?

Мурашки заполонили мое тело, стоило услышать все это. Бросившись на Игоря, попыталась поймать его за руку, заставить заглянуть мне в глаза. Внутри все трепетало от волнения и страха. Внутренний голос кричал о том, что мне следует остановить его, заставить замолчать.

– Пожалуйста, – взмолилась, глядя на него снизу вверх. – Не надо. Молчи!

Игорь не слышал, или не хотел меня слушать. В его карих, похожих на два горящих янтаря, плескалась решимость и готовность выбросить на стол все козыри. Он хотел рассказать все моему отцу…

– На что ты намекаешь? – Взбеленился тот, сделав шаг в нашу сторону. Арсен тихо постанывал на диване, пока мама хлопотала над его ранами. Но даже он напрягся. Скорее всего, понял, к чему клонит мой «жених». Ужас отразился на лице брата, исказив его до неузнаваемости.

– Отец, – неуверенная попытка достучаться до сознания родителя не увенчалась успехом. Казалось, его никто не слышал, кроме меня. – Не обращай на него внимания. Он… он пытается защитить ее! Не верь этому ублюдку…

Хищная, внушающая ужас, улыбка расползлась по лицу Игоря. Сейчас, предо мной был зверь, готовящийся к последнему, решающему прыжку. Всего одно точное движение, и враг будет повержен. Этого Лебедева я видела впервые. В нем больше не было прежней неуверенности или раскаяния, которые читались каждый раз, стоило ему посмотреть на меня.

Его руки легли мне на плечи, длинные пальцы сжали их. Одним резким движением Игорь заставил меня развернуться, и я оказалась лицом к лицу со своим папой. Всего два шага разделяли нас, но в них было больше расстояния, чем между двумя берегами Гранд-каньона.

Я смотрела на него, а перед глазами все расплывалось из-за слез. Черты, годами лелеемые в памяти, больше не были прежними. Артур Саркисянц – некогда мой герой и пример для подражания, оказался обыкновенным мыльным пузырем. Образ, придуманный мной, лопнул сразу же, стоило посмотреть на него прямо, без розовых очков. Я будто снова вернулась в прошлое, в ту самую ночь, когда он вышвырнул меня за дверь. Именно тогда мне пришлось вырваться из плена глупой детской сказки, где папа – это главный защитник и помощник главной героини. Мой отец не был таким. Он оказался злым волшебником, навсегда стершим улыбку с моих губ…

– Кого вы видите перед собой, Артур Арсенович? – Не унимался Игорь. Его стальной захват не позволял мне вырваться, а энергия, идущая от него, обжигала мне спину. – Только взгляните на нее внимательно. Так, как смотрели раньше.

Отец молчал. Хмурился так, словно пытался разгадать сложнейшую на свете загадку. Сжав кулаки, поглаживал большим пальцем остальные – он всегда так делал, когда оказывался в затруднительном положении. Но в моей памяти эти кулаки ассоциировались лишь с болью, которую они могут причинить, опускаясь на тело. Желудок сжался неприятным спазмом, а сердце подпрыгнуло до самого горла, перекрыв гортань.

– Довольно! – После минутной тишины, взорвался папа. – Убирайтесь, – нетерпеливым жестом указал на дверь. – Мама увидела тебя, – обратился ко мне, при этом, глядя куда-то сквозь меня. – Ей стало легче. Теперь, ты свободна. Тем более, – снова брезгливо поморщился, – у тебя есть, кому о тебе позаботиться.

Руки на моих плечах напряглись, превратившись в куски гранита. Если бы не душевная боль, я бы взвыла от физической, но она продолжалась лишь мгновение. Уже через секунду Игорь отпустил меня, передав в заботливые объятия бабушки. Когда она успела прийти? Давно ли тут? Я будто выпала из реальности, перестала что-либо понимать.

– Что же вы за человек такой, Артур Арсенович? – Лебедев встал к нему вплотную. Только сейчас заметила, что Игорь выше моего отца почти на целую голову. – Совершаете одну непоправимую ошибку за другой. Ай-ай-ай.

– Игорь, – снова попыталась достучаться до него, но голос не поддавался. Сдавленный, едва различимый шепот утонул в гуле голосов. Я была совершенно без сил, ноги дрожали и отказывались держать меня, голова шла кругом. Единственно, что продолжало поддерживать меня и не давало упасть – это бабушка. Ее тепло и запах. Они превратились в некое подобие спасательного круга, за который я цеплялась, вопреки всему.

– В том, что произошло много лет назад, – Лебедев был неумолим, – нет вины Мери. Она оказалась жертвой обстоятельств. Жертвой, – закричал он. Или это только показалось мне? – Слышите?! Она стала жертвой игры, которую затеяли другие. А помог ей в этом, – голос его снизился до угрожающего шепота, – ваш ненаглядный сын. Арсен заставил ее отправиться в тот ночной клуб! Это он отправил ее туда. Юную, неискушенную, невинную девочку. А почему? Я вам отвечу, – мужской баритон снова зазвучал громче. – Часы – ваша фамильная драгоценность. Вот, сколько стоила для него судьба родной сестры. Арсен отправил Мери за ними, чтобы обелить себя и не упасть в ваших глазах.

Больше я ничего не слышала. Густой туман окутал меня, замок моего камеры с грохотом захлопнулся, перекрывая выход к свету, к спасению. Я снова была там, в том самом адском раю, куда приехала по настоянию брата. Арсен умолял меня о помощи, просил не отказывать в единственной просьбе. Я должна была успеть вернуть часы до возвращения отца, чтобы ему не пришлось, в очередной раз, выслушивать, какой он «неблагодарный и недостойный сын». Отец всегда воспитывал его в строгости, требовал от Арсена того, чего сам когда-то достиг потом и кровью. Брат очень боялся папы, потому что знал – он никогда не сможет соответствовать его представлениям об идеальном сыне и наследнике.

Повиснув на бабушке, словно тряпичная кукла, барахталась на грани обморока. Тонкая линия между жизнью и спасительным избавлением становилось все прозрачнее. Всего один неуверенный шаг, и ты больше не будешь ничего чувствовать. Боль, воспоминания, горечь – все исчезнет. Нужно лишь позволить тьме победить, накрыть тебя с головой…

– Доказательства я вам пришлю по почте, – бросил Игорь, оказавшись рядом со мной. Его теплая ладонь легла на мою талию, превратившись в надежное кольцо. Он с легкостью принял вес моего ослабшего тела, не обращая внимания на крики отца и попытки Арсена оправдаться, снова выйти сухим из воды. Откуда-то издалека слышался плач и причитания мамы. Кажется, она поверила рассказу Лебедева. Так легко, не требую никаких объяснений и показаний свидетелей. В то время как мне они не дали даже попытки оправдаться. – Надеюсь, теперь вы оставите ее в покое, потому что больше я не позволю вам над ней издеваться. Знайте, что Мери не одна. У нее есть защитник.

Попрощавшись с бабушкой, Игорь вывел меня из дома. Вместе с грохотом захлопывающейся двери и отдаленным лаем собаки, он выстроил стену между мной и моим прошлым, навсегда заперев его в надежной пещере. Оттуда оно уже никогда не сможет вырваться.

– Ты как? – Остановившись всего на мгновение, заглянул мне в лицо. Неуверенным движением убрал с него непослушные длинные пряди, освобождая дыхание. Ноздри вмиг расширились, усиленно вдыхая ночной воздух, возобновляя приток кислорода в мозг. Сознание начало проясняться, угроза обморока отступила, силы потихоньку возвращались ко мне. – Эй, – слабая улыбка разгладила глубокие морщинки, сделала его моложе, привлекательнее. – Ты меня слышишь?

– Зачем, Игорь? – Повторила свой вопрос, после того, как мы сели в такси. Несмотря на потрепанный внешний вид, этот мужчина по-прежнему внушал окружающим некий благоговейный трепет. В нем был характер и внутренняя сила, они не давали простым смертным ошибиться в представлениях о нем. Игорь Лебедев был из тех людей, которых принято уважать и бояться. Я уже не раз убеждалась в этом.

Медленно, он повернулся ко мне. Салфетка, любезно предложенная водителем, успела пропитаться кровью и прилипла к его лицу. В таком виде Игорь больше походил на бойца по смешанным единоборствам, чем на бизнесмена. И все это ради… меня? Но зачем? Я не понимала его. Совсем. Много лет назад он сделал то, что стало отправной точкой для всей нашей нынешней ситуации. Игорь был не последним человеком среди организаторов фильма-катастрофы, в котором оказались мы все. Он знал, что я ненавижу его. По-другому просто быть не может. Но… Что происходит в голове этого странного субъекта? Какие мотивы заставляют его совершать те или иные поступки? На чьей стороне он сейчас?

– Мне следовало сделать это еще шесть лет назад, – мужчина говорил тихо, едва слышно. Привычное чувство вины вернулось, от прежней решимости не осталось и следа. – Если бы я не оказался жалким трусом, все было бы иначе…

– Ч-часы, – не смогла озвучить свою мысль. Голос дрогнул, превратившись в жалкий стон. Во рту образовался целый бассейн желчи, который не давал мне произнести ни звука. Прижавшись лбом к стеклу, принялась покусывать нижнюю губу. Думала, это поможет справиться с подступившими слезами, не даст мне разреветься. Наивная.

Тяжелый, протяжный вздох послышался справа от меня. Игорь смачно выругался, но сумел вовремя себя остановить. Откинувшись на спинку, застонал. Пальцы принялись отбивать быстрый ритм на колене и обивке сидения. Мужчина волновался.

– Они у меня, – наконец, заговорил он. – В ту ночь я забрал их, как и все записи с камер видеонаблюдения. Мой человек проследил за тобой до самого дома. Я велел ему быть рядом, если вдруг тебе понадобится помощь. Но он ушел, когда ты оказалась, – изобразил в воздухе воображаемые кавычки, – в безопасности. Если бы я знал, что произошло с тобой после… Это я во всем виноват, – прохрипел Игорь, зажав рот ладонью. Все его движения, каждый неуверенный взгляд, все это говорило о том, что он не лжет. Правда лилась из него, словно из рога изобилия. Белые пятна, оставшиеся после беседы в аэропорту, стали заполняться одна за другой. – Все произошло из-за меня. Чертовы лекарства оказались сильнее, чем я думал. Дима вообще ничего не соображал, ему напрочь снесло башню. Я… я никогда еще не видел его в таком состоянии. Это вообще был не он. Не тот Димка, которого я знал, – замолчал, спрятав лицо в ладонях. Запустил пальцы в густую светло-русую шевелюру, сжал череп так сильно, что костяшки стали белыми.

Мы оба оказались там, вернулись к истокам. Только, на сей раз, я смотрела на все со стороны, глазами Игоря. Боль, что разрушала меня годами, отступила, предоставив возможность разобраться во всем, увидеть и понять скрытые детали.

– До выпуска оставалось совсем немного, – тихие слова Лебедева окутали меня волнообразными движениями, создавая портал в прошлое. – После гибели отца Дима был сам не свой. Он постоянно говорил, что ему плевать, что он ничего не чувствует, но меня ему было не обмануть. Так получилось, что я понимал его, как никто другой, – глубокая печаль отбросила свою тень на лицо моего проводника. Игорь вдруг преобразился до неузнаваемости. Больше не было сильного взрослого мужчины. Глубокие тайные раны вырвались на поверхность, обнажая его слабые стороны. – Мы решили устроить себе каникулы на море и рванули всей компанией в Сочи. Нас было четверо: Дмитрий, Магомед, Юрий и я. Несколько дней мы кутили в отеле, не покидая его территории, а потом… нам стало скучно. Именно тогда Юра и рассказал о том, что его дяде принадлежит один из лучших ночных клубов в городе. «Paradise», – при упоминании названия перед моими глазами возник вход в заведение. Я словно оказалась в толпе желающих попасть внутрь. Снова видела перед собой огромного вышибалу, чувствовала, как по спине бегают мурашки.

– Я завидовал кузену, – признание-пощечина прозвучало неожиданно. Мираж вмиг рассеялся, я вернулась в салон такси. – Ему принадлежало все, о чем я мог только мечтать, – устремив на меня пустой взгляд, Игорь продолжал свой рассказ, как ни в чем не бывало. Безнадежность, с которой он говорил, резала по живому. Я не сочувствовала ему, не жалела. В моих мыслях был один только Дмитрий – такая же невинная пешка, как и я. Сердце разрывалось от обиды за него, за все, что нам пришлось пережить. – Мой собственный отец был зациклен на нем. С тех пор, как дядя погиб, он не отходил от Димы ни на шаг. Окружил его вниманием и заботой, о которых я и просить не смел… Тогда мне казалось, что я ненавижу брата. Сильно. Очень сильно. Я был готов на все, лишь бы заслужить хоть каплю теплоты от своего родителя, услышать от него похвалу… Это и погубило меня. Отец воспользовался мной, чтобы провернуть свои грязные дела. Он решил устроить все моими руками. Руками нежеланного ублюдка, которого пригрел только ради этого. И я согласился. Думал, если сделаю все, как он скажет, заполучу его одобрение, стану ему хорошим сыном… И он перестанет упрекать меня моим происхождением. Я ошибся, Мери, – впервые за все время повествования Игорь посмотрел на меня прямо, по-настоящему. Пелена спала с его глаз, оставив в них только сияние непролитых слез. – А когда понял это, было уже слишком поздно. Это я подсыпал психотропное в выпивку Дмитрия. Из-за меня он потерял рассудок и напал на тебя. Потому что я хотел понравиться своему отцу. Понимаешь? – Поймав меня за предплечья, затряс. – В ту ночь тебя изнасиловал не он. Это сделал я и «Зипрекса». Все случилось из-за меня. Из-за моей тупой зависти. Это я разрушил твою жизнь, а заодно и жизнь своего брата. Я!

Слезы обожгли мой взгляд, но так и не пролились. Я больше не могла и не хотела плакать. Внутри все клокотало, эмоции душили меня, превратившись в огненную лаву. Расплавленный огонь требовал выхода. Он распирал меня изнутри, бился о грудную клетку, расщеплял кости.

Замахнувшись, ударила Игоря по лицу. Так сильно, что отбила себе ладонь, а на его щеке образовался ее красный отпечаток. Он отпустил меня, отстранился, словно моя ненависть превратилась в ощущаемую субстанцию и встала между нами Великой Китайской стеной.

Монстр из моих кошмаров, наконец-таки, сорвал свою маску и предстал предо мной во всей своей красе. Чудищем, которого я так долго боялась, был вовсе не Дмитрий Лебедев. Им оказался Игорь – его двоюродный брат. Это он сделал так, чтобы Дмитрий потерял над собой контроль, из-за него мне пришлось пережить настоящий ад и застрять в чистилище на долгие шесть лет. Это его мне следовало ненавидеть и проклинать всю жизнь. Его и его ужасного отца.

Ничто в этом мире не происходит случайно. Любое событие является итогом множества мелких обязательных элементов, которые должны сойтись в нужное время и в нужном месте. Только объединившись, они могут дать результат. В ту ночь все началось так просто и банально: просьба старшего брата выручить его.

– Надо, всего лишь, подойти к администратору и забрать отцовские часы. Это очень престижный клуб, там ничто не пропадает бесследно. Если их не украли, они должны быть там. Пожалуйста, сестренка. Ты должна мне помочь…

Другой важной деталью был Дмитрий, накачанный выпивкой и психотропными веществами.

– Все было подстроено заранее, – Игорь будто услышал мои мысли. – Той ночью с ним должна была быть проститутка. Провести с Дмитрием время, а на утро отправиться в участок и написать заявление об изнасиловании. Конечно же, за хорошее вознаграждение. Это был идеальный план. Отец продумал его до мелочей, – он снова замолчал. Перевел дух, и продолжил. – Но он не учел одной м-а-а-а-ленькой детали. Я оказался не таким плохим, как он думал. Очканул в последний момент…

Вот и еще один элемент – внезапно проснувшееся раскаяние Игоря. Дальше все оказалось намного проще. Я все поняла. Мне и объяснения не требовались.

– Я попытался все исправить, – мужчина продолжил рассказ, не обращая внимания на то, что машина давно остановилась, и водитель не сводит с нас удивленных глаз. Да уж, ему, наверное, никогда не приходилось подвозить столь странных пассажиров. – Отправил Дмитрия в кабинет администратора, а сам отправился проводить «актрису». Думал, заплачу ей оговоренную сумму, потребую держать язык за зубами, и все. Для отца придумаю какое-то достойное оправдание. Тогда я понял, что не смогу разрушить жизнь кузену. Он не заслуживал подобной участи. Я свято верил, что смогу решить все проблемы. Думал, хоть раз в жизни, сделал что-то хорошее, достойное уважения…

Но тут появилась я – недостающая деталь.

Все произошло, но не так, как рассчитывал Юрий. Он хотел подставить своего племянника, чтобы завладеть его наследством. Организовал такое грандиозное шоу с изнасилованием и всеми, вытекающими из этого, последствиями, но последний момент облажался. Вмешалась Судьба и расставила все по своим местам.

– Я увидел тебя, когда ты выбегала из кабинета. Вся в слезах, бледная, растрепанная, на руках – кровь, – сквозь хаотичный рой мыслей, услышала слова Игоря. – И тогда я принял решение действовать до конца. Отправил за тобой слежку, а сам принялся за улики. Забрал те злополучные часы, из-за которых ты там оказалась, изъял все записи с камер наблюдения, подкупил бармена и охрану. Отцу же сказал, что та девка так и не пришла. Сбежала с деньгами.

Впечатление от услышанного оказалось намного сильнее, чем я могла себе предположить. Не обращая внимания на попытки Игоря остановить меня, вышла из машины и бросилась прочь. Нет, я не бежала. Сил на это не было. Да и куда я могла убежать? Всего за несколько минут весь мой привычный мир рухнул, рассыпался, подобно замку из песка. От него не осталось ничего – лишь жалкие, никому не нужные руины.

Впереди маячили огни международного аэропорта, а я ничего перед собой не видела. Голова кружилась, тени от машин и прохожих представлялись мне призраками из прошлого. Внутри будто образовалась огромная черная дыра, которая засасывала меня, поглощала клетка за клеткой.

– Мери! – Позвал знакомый голос, а я все шла и шла. Без цели, без определенных намерений. Просто двигалась, не решаясь остановиться.

Ноги подкашивались, дрожали. Руки снова и снова тянулись к лицу, смахивая остатки слез. Меня трясло так, словно я оказалась одна-одиношенька на Северном полюсе. Холод пожирал меня изнутри, леденил органы, превращая их в бессмысленные куски льда.

– Мери, – он поймал меня. Развернул к себе и обнял, игнорируя мои отчаянные попытки вырваться.

Запах его одеколона ударил в нос, в голове, будто что-то щелкнуло. Мышцы стали ватными, я начала оседать на землю, но так и осталась висеть на руках Игоря. Рыдания пробились сквозь панцирь из безразличия и апатии.

– Почему? Почему? – Без устали, повторяли потрескавшиеся губы, требуя ответа у Судьбы. Игорь уже рассказ мне все, что мог. Но его откровения не помогли, они пролили свет лишь на события, созданные людьми. А мне хотелось понять совсем другое. Почему мы встретились при таких обстоятельствах? Почему мы полюбили друг друга, наплевав на все? Почему я не могу быть с ним?

– Сейчас, – зашептал он мне на ухо, – мне нужна твоя помощь, Мери. Ты должна подыграть мне. Всего несколько дней, обещаю. Если ты будешь рядом, я смогу защитить вас обоих. Юрий не станет тебя трогать, если поверить в наш роман.

– А, если нет? – Спросила я, зажав в ладони лацканы его пиджака. – А, если он не поверит в твою легенду? Что будет тогда?

Брови Игоря нахмурились, по лицу пробежала тень.

– Тогда, – протянул он, делая небольшие паузы после каждого слова, – он использует тебя, чтобы заполучить власть над Дмитрием. Если ему станет известно о том, что вы любите друг друга, все закончится, так и не успев начаться. Юрий похитит тебя, а в обмен потребует от Димы дарственную. Думаю, не стоит объяснять, что после этого, он не оставит вас в живых. Поэтому, мне нужно, чтобы ты была рядом. Так, я смогу выиграть время и подготовить все для решающего удара.

Могла ли я ему доверять? На этот вопрос я никогда не смогу ответить. Игорь Лебедев не входил в число тех, кто привык совершать добро бескорыстно. Я знала, он преследует определенную цель, ради которой и устроил все это. Он мог в любой момент вывернуть ситуацию в свою пользу, стать новым режиссером в данной постановке. Но… От его действий зависели жизнь и благополучие Дмитрия, и я не могла игнорировать сей факт. Юрий уже сделал первый шаг, организовав покушение. Если бы Игорь не успел вовремя… Боже, я даже думать об этом не хочу. Сейчас, единственный человек, способный помочь Дмитрию, – это он. И я сделаю все возможное, чтобы поддержать его в этом.

Ради справедливости. Ради Дмитрия. Ради моей любви к нему.

Дмитрий

Было холодно. Мелкий дождик моросил вот уже несколько часов, сопровождая меня всю дорогу от города. Утро выдалось на редкость паршивым, хотя, я уже начал забывать, когда в последний раз просыпался с улыбкой на губах. Все счастье мира будто вымерло, исчезло в предрассветной мгле, растворившись вместе с влагой на панорамных окнах квартиры. С каждым прожитым часом, что-то светлое медленно умирало во мне, мечты превращались в прах, их уносил первый осенний ветерок.

Время для меня будто остановилось, замерло в тот самый день, когда она ушла. Мери была моим солнцем, но оно погасло вместе с верой и надеждой в хорошее. А я… я не прекращал попыток ее отыскать. Каждый чертов день звонил ей, не переставая. Слушал противный голос оператора, и проклинал свою слабость. Мери стала для меня чем-то вроде смертельно опасного вируса. Заражение прошло быстро, почти молниеносно. Пытался понять, когда именно это произошло.

Может быть, в тот самый вечер, когда впервые увидел ее на танцполе в «NEON’е»? Ночной клуб, как и всегда, был полон народу. Молодежь веселилась внизу, отрывалась под мировые музыкальные новинки лета, а я топил свою жизнь на дне бокала с виски. Сколько раз это повторялось? Я был там постоянным VIP-клиентом. Спасибо моему другу – владельцу заведения. Второй этаж принадлежал только нам – уставшим от жизни, но еще продолжающим дышать, светилам города. Такие люди, вроде меня, которые привыкли все покупать и продавать, искали в этом шумном местечке покой, как бы парадоксально это не звучало. Для меня «NEON» был своеобразной гаванью, где я привык заканчивать свой очередной, ничем не отличающийся от всех остальных, день. Алиса была рядом. Словно приветливая кошечка, которая живет сама по себе, но всегда возвращается к своему хозяину. Ее ласковые ручки и податливое тело были для меня лекарством от стресса и постоянных, отравляющих душу, мыслей. Наши отношения не имели под собой никакой основы. Только страсть и секс. Нас обоих устраивал подобный расклад, мы никогда не искали чего-то большего, заоблачного, возвышенного. Для меня не существовало понятий «любовь» или «привязанность». Я не верил женщинам, не видел в них ничего, кроме красивых, готовых меня удовлетворить, тел. И так было всегда.

Всегда, пока я не встретил ее… Мери выделялась в толпе, как дикая фиалка в розовой оранжерее. Такая нежная, благоухающая и… живая. Глаза выхватили ее из сотен других, принялись жадно впитывать каждую черточку, каждый миллиметр алебастровой кожи. Это было сродни удару молнии, которая ударяет точно в цель, и поражает мощным многотысячным разрядом. Я был очарован. Смотрел на девушку, такую особенную и непохожую на всех остальных, словно на ангела, спустившегося с Небес. В тот миг во мне что-то вымерло, сломалось. Окончательно и бесповоротно. Прежний Дмитрий умер и возродился вновь. Только ради того, чтобы видеть ее, чувствовать, как внутри бьется сердце…

Но стоило мне отвернуться, как мечта исчезла. Напрасно я вглядывался в лица девушек, пробегал взглядом по залу в поисках одной-единственной. Я даже заставил себя поверить, что ее никогда и не было. Мираж, плод больного воображения. Искал тысячи рациональных объяснений своей безумной реакции, пытался угомонить глупый орган в груди.

Тебе показалось, Лебедев. Ты слишком много выпил. Алкоголь затуманил твой мозг, вызвал эту галлюцинацию. Не думай. Не ищи ту, которой нет…

Но она была. Появилась тогда, когда я совсем не ждал. Ворвалась не только в жизнь, но и в кровь. Проникла в душу, растравила все старые раны, поселилась в голове и обосновалась в грудной клетке. Я начал влюбляться. Медленно, неуверенно. Совсем как ребенок, который делает свои первые неровные шаги в новом мире. Она стала для меня всем. Мой персональный рай, куда больше никто не мог попасть. И я начал верить, снова стал мечтать, выстроил огромный хрустальный замок, где мы бы жили вдвоем. Долго и счастливо, совсем как в сказе…

Оставив новенький белый «Porsche Cayenne» на противоположной стороне улицы, велел телохранителям не сопровождать меня. Снова нарушил инструкцию, плюнув не собственную безопасность, но по-другому поступить я не мог. Это не то место, куда надо приходить с личной охраной.

Огромная корзина лилий оказалась в моей руке, сладкий запах цветов ударил в нос, защекотал ноздри. А ведь раньше он был для меня таким же привычным, как и восход солнца по утрам. Мама выращивала их в саду, а в гостиной всегда стоял свеженький букет… Отец всегда дарил ей лилии. Просто так, без повода. Только ради того, чтобы увидеть ее улыбку и искры счастья в глазах. Они были влюблены и не представляли жизни друг без друга…

– Дмитрий Владимирович, – телохранитель проводил меня до самого входа на кладбище, – вы уверены? Согласно инструкции, мы должны, – Соболев внимательно смотрел на меня своими проницательными глазами-сканерами, будто пытался загипнотизировать, подчинить своей воле. Мужчина выглядел под стать своей профессии. Бывший спецназовец представлял собой внушительное зрелище. Высокий, под два метра ростом, с широкими плечами и развитой мускулатурой. Эдакий римский гладиатор современности.

– Знаю, – перебил его, смахнув с плеча одинокий тополиный лист. Дождь продолжал капать, впитываясь в черную ткань пиджака и оставляя на рубашке тонике водяные полоски. – Но сейчас я хочу, чтобы вы ее нарушили. Ждите меня здесь. Вернусь через несколько минут.

Больше он не спорил. Никита Сергеевич был отличным профессионалом, за что я его безгранично ценил и уважал, но это был один из тех случаев, когда ему пришлось смириться. Хозяин – барин, как говорится.

Могила родителей встретила меня привычной тишиной, от которой лопаются барабанные перепонки. В такие моменты начинаю думать, что оглох или контужен. Красивые гранитные изваяния, изумрудный газон и цветы. Много цветов. Белые. Другие цвета не вписывались в общий ансамбль, да и не могли отразить всей моей душевной боли. Почему принято считать, что цвет скорби – черный? Никогда не мог этого понять. Для меня смерть всегда имела два оттенка – это белый и красный. Ледяная кожа покойника и алая кровь… Страшное, ужасное зрелище.

– Я пришел, – поставив корзину, провел кончиками пальцев по гранитной плите. Ощупал изящную гравировку с именем матери, а мысленно представлял, что касаюсь ее руки. На секунду даже почувствовал тепло кожи, будто она действительно была жива. Жгучие соленые слезы обожгли глаза, выступили сквозь, крепко сжатые, веки и маленькими каплями повисли на ресницах. – Простите, что так поздно…

Слова, которые последние несколько дней преследовали меня по ночам и эхом звучали в ушах, вдруг забылись. Боль размазала их, превратила в бессмысленный глупый лепет, не способный отразить истинных порывов души и сердца.

Раньше, я приходил сюда только ради матери. Мне не составляло большого труда игнорировать могилу отца, словно ее никогда и не было. Слишком долго мы с ним враждовали, сколько ядовитых слов друг другу сказали. Разве такое способно забыться? Сын, существование которого игнорировалось долгие и долгие годы, не мог плакать у надгробия отца, чье сердце перестало чувствовать еще при жизни. Я похоронил свою любовь к нему еще задолго до его собственных похорон, вычеркнул ненавистного человека из сердца и заставил себя забыть. Тогда, мне это казалось единственным и справедливым отмщением за маму. Я знал, что она умерла из-за него. Это его постоянные измены и жестокость подкосили ее, и без того, слабое здоровье. Любящее сердце не выдержало предательства и разорвалось на части, превратившись в кусочки мертвого льда. И я возненавидел. Сильно, люто, до безумия. Мне было необходимо найти для себя виновника в ее смерти, объект своей ненависти, и я это сделал.

С минуты смотрел на его имя, пытался собраться с мыслями. Никогда еще не приходилось разговаривать с ним так. Я не верил в загробную жизнь, считал все это выдумками фанатиков, которые ужасно боятся смерти. Но сегодня все было по-другому. Мне ужасно захотелось, чтобы рай на самом деле существовал. Я всем сердцем желал, чтобы родители оказались там и были счастливы. Здесь, на земле, им не позволили быть вместе. Людская зависть, приправленная большой порцией жестокости, разрушила их хрупкий мир, уничтожила любовь, которая должна была жить всегда. Поэтому, мне хотелось верить, что там, высоко на Небесах, они, наконец, все поняли и обрели долгожданный покой.

– Отец, – короткое слово обожгло губы. Оно подействовало на меня словно удар хлыста, оставив на коже яркий рубец с яркой кровавой дорожкой. Стало тяжелее дышать, спертый воздух встал поперек горла, я замолчал.

Подняв голову к небу, подставил лицо под естественный душ. Несколько холодных капель затекли под воротник и побежали по спине, вызывая мурашки. Закрыв глаза, попытался представить себя на его месте. Как бы я повел себя, окажись в подобной ситуации? Поверил бы в измену любимой женщины? Стал бы ее слушать?

Не получилось. Воображение оказалось не таким сильным, как я полагал. Единственное, что постоянно всплывало у меня в памяти – это, давно забытая, сцена в гостиной, когда я стал невольным свидетелем начала конца. В тот день мне открылась правда. Я слышал каждое слово, каждую угрозу, слетавшую из уст своего дорогого дяди Юры, но так ничего и не понял. Мой детский ум не смог воспринять услышанное, как доказательство готовящегося предательства, и я забыл…

Проведя ладонью по лицу, запустил пятерню в волосы. Совершал привычные движения, которые прежде помогали мне успокоиться, привести себя в чувства, но на сей раз оказались недейственными.

– Папа, – протянул на выдохе, резко, тяжело. Опустившись на корточки, уперся ладонями в гранитную плиту, уронил голову вниз. В такой позе я провел несколько бесконечных минут, не обращая внимания на, усилившийся, дождь. Одежда на мне промокла, рубашка прилипла к коже, а я ничего не чувствовал. Нервные окончания притупились, эмоций не осталось. Только пустота и одиночество. Признания лились из меня бесконечным потоком. Облачаясь в слова, они взлетали в воздух, подхватываемые осенним ветром, и устремлялись вверх, в небо. К ним. – Если бы я только мог все исправить… Почему? Почему вы не стали слушать друг друга? Почему не поговорили? Ты не дал маме даже шанса объясниться, не поверил в ее невиновность. Почему? Я же знаю, что ты любил ее! Тогда какого черта не выслушал?! Ты поверил словам брата и тем ужасным фотографиям. Позволил им разбить себе сердце. Годами ты жил во лжи, и даже не подозревал об этом, а я… я презирал тебя за это. В тот день, когда ты мне сказал, что мечтаешь отмотать время назад и все изменить… Я не поверил тебе. Мне было не понять тебя, потому что я сам никогда не любил. Не знал, что это такое – видеть всю свою жизнь в одной женщине, засыпать и просыпаться только ради нее… Но теперь я знаю. Я влюбился, пап. Не представляю себя без нее. И, – подняв голову, впился взглядом в надгробие, – в отличие от тебя, я не стану верить чужим словам. Я не откажусь от своей любви только потому, что это нужно кому-то другому. Я не повторю твоих ошибок, папа!

На примере родителей я понял простую истину: за любовь надо бороться. Только сильный найдет свое счастье. Потому что оно не приходит просто так, не падает в руки само по себе. Мне уже повезло однажды. Я встретил ее – ту самую, свою первую и единственную любовь. И я не намерен отпускать ее, а уж тем более отдавать другому. Игорь затеял со мной ту же игру, что и Юрий с папой. Я всегда знал, что история имеет особенность повторяться, но не думал, что это происходит со стопроцентной точностью. Только, в отличие от своих предков, я не буду сражаться до последнего. Если потребуется, я готов не только убить, но и умереть ради своей любви.

В аэропорт я ехал с сопровождением. История с покушением заставила меня обдумать и пересмотреть очень многие детали своей жизни. Макс лично занимался подбором телохранителей, подключил к этому все свои связи в определенных структурах. Друг опекал меня во всем, а мои попытки вернуть контроль над ситуацией в свои руки, воспринимались в штыки. Он и слышать ничего не хотел.

– Проект по Бестужеву одобрен, – сообщил Поляков, встретив меня у входа в бизнес терминал. Он уже успел сдать багаж и ждал меня налегке. – Строительные работы начнутся в понедельник утром.

– Отлично, – одобрил я, передавая дорожную сумку сотруднику аэропорта. – Нам нельзя было терять такого заказчика. Тем более, в последнее время мы редко занимались строительством особняков. Что с остальным? Есть продвижения в делах?

– В некотором смысле, – Макс пропустил меня вперед. Мы направились к взлетно-посадочной полосе. Самолет компании уже был наготове. Дождь перестал лить, но небо еще было затянуто тяжелыми серыми облаками. – Наши адвокаты занимаются сбором документов. Папка с подробным описанием финансовых махинаций Юрия тоже готова. Когда придет время, мы легко можем заткнуть ею его болтливый рот. Еще, – Поляков нахмурился, устремив на меня глаза, – по поводу Игоря. Никаких проколов. Этот парень чист. Я лично проверил все его дела, просмотрел банковские выписки, электронную почту. За время работы в «Swan’s Architecture» он не сделал против тебя ни-че-го. Я даже удивился. Мы были уверены, что его подослал Юрий.

На мгновение я опешил, даже замер посередине трапа. Наш Игорь оказался темной лошадкой. Я совсем его не понимал. С самого детства этот парень был каким-то странным, слишком тихим и таинственным. Поначалу, во времена учебы в школе, я относил это к его происхождению. Конечно, сложно мальчишке, рожденному в одном из самых бедных районов города, привыкнуть к роскоши и статусу, что подразумевала под собой фамилия Лебедев. Но со временем прежняя наивность исчезла, Игорь привык к новой жизни, но что-то странное по-прежнему оставалось в глубине его карих глаз. Что-то, чем я не знал причины и объяснения. Вот и снова. В том, что он ведет некую игру, сомнений быть не могло. Он никогда и ничего не делал просто так, без особых на то причин. Но что движет им на сей раз? Какие мотивы он преследует?

– Возможно, – предположил я, когда мы оказались в салоне джета, – все это – лишь искусная маскировка. Я никогда не поверю в то, что он появился только ради искреннего желания поработать на семейной фирме. Игорь не альтруист и не идиот. Возможно, мы упустили какую-то важную деталь. Ты не думал об этом?

– В последнее время я только и делаю, что думаю, – фыркнул друг. Схватив со стола бутылочку минералки, сделал несколько глотков прямо с горла. – Я постоянно думаю, Лебедев. Чувствую себя героем дешевого детективного романа. Это вообще нормально?

– А ты вообще видел в моей жизни что-то нормальное? – Ответил вопросом на вопрос.

– Туше! – Поднял руки вверх, якобы сдаваясь. – А если серьезно, – Макс двинулся вперед, уперев локти в колени. – Вся эта ситуация мне вообще не нравится. И я не понимаю твоего нежелания обращаться в полицию. Особенно, после истории с аварией. Вот честно слово, не по-ни-ма-ю. Что за упрямство, Лебедев?

Откинувшись на спинку кресла, следил за другом. Поляков давно настаивает на этом. Хочет, чтобы я предоставил решение своих проблем законникам.

– Ты серьезно не понимаешь? – Сузив глаза, сделал глубокий вдох. – Дело касается человека, который разрушил жизнь моим родителям, стал причиной смерти моей матери. Этих причин достаточно, Поляков?! Или нужны еще? Его сын увез мою любимую девушку. Эти люди пытаются отобрать у меня компанию. Еще объяснения нужны?! Я хочу лично расправиться с ним. Хочу видеть, как он страдает и умоляет о пощаде. Теперь, тебе все ясно?!

В последнее время стал очень нервным, срывался по любому поводу. Но что в этом удивительного? Вся моя размеренная жизнь пошла под откос, мир, который я выстраивал так долго и тщательно, рассыпался на глазах подобно карточному домику. Как еще я должен был реагировать?!

Некоторое время Макс молчал. Сверлил меня своими голубыми глазами и ничего не говорил. Психолог недоделанный, пытается понять, что творится в моем воспаленном мозгу. Конечно, он же у нас такой правильный, все делает обдуманно, не поддается эмоциям. Аж противно, да так, что губы сводит. А все потому, что нет в мире идеальных людей. Их просто НЕ БЫВАЕТ. У каждого есть скелеты в шкафу и тайны, которые он тщательно скрывает под лоском благопристойности и порядочности.

– А теперь, – поднявшись на ноги, друг навис надо мной, словно дамоклов меч, – выдохни и попытайся выслушать меня без истерик. Ты ведешь себя глупо, брат, по-идиотски. Думаешь, если убьешь Юрия, тебе легче станет? Черта с два! Вместе с ним ты погубишь и себя, похоронишь заживо. Ты хоть думал, – схватив за ворот моей рубашки, наклонился так низко, что наши лица почти соприкоснулись, – что будет с Мери, когда она узнает о твоих геройствах? Думаешь, она тебя захвалит за это? А потом возьмет твою окровавленную руку, и вы вместе укатите в закат?! Нет! Девочка сбежит сразу же, как только узнает. Ты этого хочешь, Лебедев? Хочешь стать убийцей, как он?

Слова Макса меня отрезвили. Подействовали как ведро ледяной воды. С его легкой подачи, представил перед собой лицо воробышка, искаженное ужасом и отчаянием. Поляков прав. Она не станет любить того, кто замарал свои руки кровью. Пусть даже эта кровь будет принадлежать самому никчемному и недостойному созданию из когда-либо живших на земле. Я не смогу снова завоевать ее, если решусь на подобный шаг. Если бывшего насильника она еще могла выносить рядом с собой, то с убийцей не останется никогда.

Но, что же мне делать? Простить? Забыть? Позволить ему и дальше наслаждаться жизнью? Оставить безнаказанным?

Хватка на шее ослабла. Макс выпрямился, но так и не разорвал зрительного контакта. Морщинки на его лбу разгладились, жесткое выражение исчезло, в глубине глаз появился триумф. Он понял, что попал точно в цель. Сыграл на запретных струнах и заставил меня плясать под свою дудку.

– Я скажу тебе, что нужно делать, – начал так, будто слышал, о чем я думаю. – Для начала, попробуй сделать лицо попроще. А то мне кажется, что ты сейчас и меня можешь убить.

– Хватит шуток, Поляков, – злобно процедил сквозь зубы. – Я и так на пределе, так что не играй со мной. Ближе к делу.

– Ладно, – Макс вернулся на свое место, взяв со столика вторую бутылку, бросил ее мне. – Выпей и успокойся. В этом деле нужно действовать на холодную голову. Один раз мы уже ошиблись, недооценив противника, и потеряли значительный процент акций. Во второй раз мы должны быть готовы ко всему. К тому же, на носу юбилей компании, на котором соберется весь клан. Нам надо продумать все до мелочей, каждую деталь, потому что от этого зависит не только будущее «Swan’s Architecture», но и наше собственное. Лично я не планирую превратиться в безработного. А ты?

– Аналогично, – согласился с ним. Открутив пластиковую пробку, сделал несколько жадных глотков. Прохладная водичка остудила пожар в горле, немного освежила меня. – Думаю, тогда он и сделает решающий шаг. От них уже несколько дней нет никаких новостей. Не думаю, что это затишье можно расценивать как жест мирной капитуляции.

– Можешь ведь, когда хочешь, – похвалил Поляков, наградив меня улыбкой. – Скорее, это – затишье перед бурей. Юрий готовит решающий удар. Игорь, возможно, его поддержит. Не зря же он повез Мери в ваш питерский особняк. Что-то готовится, братец. Нечто, что нам совсем не понравится. И есть большая вероятность того, что девушка является оружием против тебя. Неспроста они ее забрали и держат в поле зрения.

– Думаешь, я не понимаю этого? Да я еле сдерживаю себя от того, чтобы не помчаться за ней!

– Знаю, – Макс кашлянул в кулак, после чего продолжил. – Но поверь мне, сейчас, этого делать не стоит. Потерпи еще немного. До приема осталось всего пару дней, а сразу после состоится традиционное заседание совета директоров. У тебя появится прекрасная возможность выпустить пар, когда все семейство соберется под одной крышей…

Меня передернуло при мысли о том, что снова придется пройти через этот коридор смертника. С тех пор, как отец основал «Swan’s Architecture», ежегодный совет стал традицией. Никто, в том числе и я, не мог его отменить, перенести или сорвать. В этот день в Москве собирается весь огромный клан Лебедевых, чтобы получить отчет о проделанной работе. Если фортуна не отвернется от меня, эта встреча станет последней в истории. Только бы Юрий не провернул очередную махинацию, чтобы заполучить президентское кресло.

– Думаешь о совете директоров?

Пару раз моргнул, чтобы сбросить с себя наваждение и вернуться к действительности.

– Да, – признался, подперев голову кулаком. – Мне не дает покоя наша неосведомленность по отношению к Игорю. Если я точно знаю, чего следует ожидать от Юрия, то его сын для меня – это кот в мешке. Вдруг, он пойдет против отца? Откуда нам знать, на что он способен?

Поведение Игоря было, мягко говоря, странным. Он уже давно мог поставить в этой истории жирную точку, передав отцу свою долю к компании. Почему не сделал этого? С какой целью он вообще устроился в «Swan’s Architecture»? Но самое главное – зачем ему моя Мери?

Черт возьми, это уже просто невыносимо! Я не могу не думать о тебе, воробышек! Не могу без тебя! НЕ МОГУ!

Оставшуюся часть перелета я провел, рассматривая отчет частного детектива. Если в деле с поисками девушки из клуба Прохоров потерпел полный провал, то с заданием проследить за всеми передвижениями моего кузена, бывший оперативник справился на «ура». Предо мной лежал полный доклад с фотографиями и расписаниями телефонных звонков, совершенных Игорем за последние две недели. Один номер появлялся в таблице с подозрительной частотой. Он был выделен зеленым маркером, а рядом был приклеен стикер с пометкой. Размашистый мужской подчерк гласил: «Вычислить, кому принадлежит не удалось. Номер зарегистрирован на фальшивый паспорт. Местонахождение определить не получается. Его включают на несколько минут только ради коротких разговоров. Продолжаю следить».

На одной из фотографий увидел воробышка. Она сидела на террасе, напротив моей бабки, а рядом с ней расположился довольный Игорь. Его рука лежала на спинке ее стула, пальцы касались плеча девушки. Несколько секунд изучал композицию, а внутри уже тикала бомба замедленного действия. Все, братец! Ты у меня уже в печенках сидишь, сукин ты сын! Удушу. Честное слово, я сломаю каждый палец, которым ты посмел дотронуться до нее!

– Ты чего мычишь, как сломанный паровоз? – Издевательский тон Полякова стал для меня последней каплей. Замахнувшись, швырнул ему в лицо всю кипу бумаг вместе с ненавистной фотографией. – Эй, эй, – не унимался тот, продолжая действовать мне на нервы, – полегче, друг. Бумага, между прочим, режущий предмет. Ты что смерти моей хочешь?

– Просто заткнись, – зарычал голодным зверем. – Не хочу слышать твоих глупых комментариев, пока не прибудем в Сочи. Ясно?

– Более чем, – короткий смешок друга доказал, что он не воспринимает моих угроз всерьез. Этот шут продолжал играть на моих нервах. Бессовестный, хоть бы изобразил раскаяние ради приличия. Хотя, кому я это говорю? Поляков никогда не изменится. Как был балбесом, так им и останется.

Сочи встретил нас ярким солнцем и летним зноем. Погода здесь стояла прекрасная, в противовес хмурой и дождливой Москве. Поверенный Бестужева встретил нас в аэропорту и передал сожаления Руслана Аркадьевича. Он не смог быть лично, так как сегодня прибывает его жена с подругой, Бестужев отправился за ней на морской порт.

– Так получилось, – объяснял Эдуард Викторович, пока мы ехали по направлению к Центру, – что время вашего и их прибытия совпало…

– Нет ничего удивительного, – перебил его мой словоохотливый друг, – в том, что Руслан Аркадьевич сделал выбор в пользу жены. Тем более, насколько мне известно, они только недавно вернулись из свадебного путешествия.

– Да, – подтвердил Васнецов. – Им пришлось прервать свою поездку из-за работы. Руслан Аркадьевич – известный бизнесмен, он не может уделять отдыху много времени.

Судя по воодушевлению, с которым наш провожатый отзывался о своем шефе, он его просто обожает. И неудивительно. Бестужев является одним из самых известных миллиардеров русского происхождения. Его бренд приобрел мировую популярность и принес мужчине славу и уважение. Поэтому, я так крепко зацепился за возможность сотрудничать с ним. Строительство дома для Бестужева откроет нам двери в мир богатых и известных, послужит для нас очередной хорошей рекламой.

На время своего пребывания в Сочи наш заказчик остановился в одном из самых дорогих отелей города. Автомобиль затормозил перед входом в Hyatt Regency Sochi, сотрудник в униформе тотчас же бросился открывать нам двери.

– Говоришь, – шепнул мне на ухо Макс, – сколько продлится наша командировка?

Глаза друга горели от предвкушения, ему явно нравилась перспектива задержаться здесь как можно дольше.

– Максимум сутки, – отрезал я, наслаждаясь, как тот изображает притворное недовольство. – Как только решим все текущие дела и подпишем бумаги, сразу вернемся в Москву. Нам еще к юбилею надо подготовиться, со всеми последующими после него событиями.

Васнецов проводил нас в зал ресторана, а сам отправился решить вопрос с нашим багажом. Мужчина заверил, что Бестужев прибудет с минуты на минуту. Яхта его супруги уже прибыла в порт, а прогулка оттуда до отеля занимает всего пять минут времени.

Воспользовавшись этим, Поляков сразу же отошел, чтобы переговорить с возлюбленной. Замерев у панорамного окна, друг ворковал с Амелией, то и дело, оборачиваясь и глядя на меня так, будто мечтал проникнуть мне в голову. Когда это произошло в очередной раз, я не выдержал и вскочил на ноги. Хотел подойти и спросить прямо. Мол, в чем дело? Что за странные переглядывания?

Я уже сделал шаг в сторону Макса, когда знакомый женский голос окликнул меня и приковал к месту.

– Дим?! Какая приятная встреча!

Хрупкое, но крайне податливое, тельце прижалось к моей спине, маленькие ладошки легли на грудь. Длинные, покрытые алым гель-лаком ногти нашли разрез рубашки и царапнули кожу уверенным собственническим жестом. Сладкий с нотками цитруса, аромат парфюма ударил в нос. Она так и не сменила духи, не отказалась от своего любимого запаха.

Дожди лили, не переставая, оправдывая репутацию самого влажного и пасмурно города страны. Густой туман, подобно облаку, окутал своими мягкими объятиями величественный особняк из натурального камня, придавая ему таинственного и капельку мистицизма.

Снизу, из большой гостиной, где несколькими днями ранее проходило мое знакомство с семьёй Игоря, доносились приглушённые голоса. Толстые надёжные стены прекрасно справлялись со своим предназначением – прятать секреты и тайны Лебедевых от посторонних глаз и ушей. Мой «жених» уже ушёл, ему нужно было встречать гостей вместе с отцом и бабушкой – главой клана.

За неделю, что мне пришлось прожить с ним бок о бок (нас, как жениха и невесту, поселили в одной спальне), я узнала об Игоре много нового и неожиданного. Как выяснилось, он, в отличие от Дмитрия, так и не был официально признан наследником Лебедевых. Будучи побочным результатом от одной из бесконечной череды мимолетных связей Юрия, Игорь оставался незаконнорожденным и по сей день.

– Отцу было выгодно мое появление, – признался Игорь, устремив невидящий взгляд в окно. Ветка одинокой яблони, то и дело, била по стеклу, воспроизводя причудливую мелодию наступившей осени. Погода была полным отражением его мрачного настроения, отражала внутреннюю борьбу, которую он так старательно пытался скрыть от моего взора. – Представляешь, – мужчина грустно рассмеялся, почти истерично, – я вообразил себе, будто нужен ему. Наивный идиот! Это только потом, годы спустя, я начал понимать, что к чему. Точнее, – обернувшись, взглянул на меня. В глазах Игоря была боль и давно погасшая надежда. Словно он уже ничего не чувствует, не хочет чувствовать. – Мне дали это понять...

Я искренне старалась не проникнуться к нему симпатией, отвергала все душевные порывы, которые зарождались во мне каждый раз, стоило только заглянуть ему в глаза. Мне бы очень хотелось, чтобы Игорь всегда оставался в моих глазах чудовищем, разрешившим наши с Дмитрием жизни. Но все было тщетно. Каждый раз, когда я смотрела на него, видела лишь марионетку, безвольную и неодушевленную. Именно таким его сделал Юрий, используя в своей грязной, гнусной игре без правил и сожаления.

Все эти годы, день за днем, он ни во что не ставил своего единственного сына, видел в нем лишь средство для достижения своей цели. Это жестоко, подло. Это ужасно…

– Мы с мамой жили в трущобах, – слова слетали с его губ, но в них уже не было ни-че-го. Игорь убил в себе эмоции, подавил боль, с которой жил с самого детства. – У нас была одна комната в полуразвалившемся здании общаги, соседи-пьяницы и наркоманы. Не трудно представить, какое будущее мне прочили в моей школе, – губы мужчины скривились, в глубине светло-карих глаз затеплился, едва различимый, огонек. Ему было тяжело говорить об этом, обнажать предо мной свою покалеченную, разодранную душу. – Со всех сторон только и слышалось: «Такие, как ты, Мазуров, никогда не станут людьми. Ты – будущий уголовник. Твое место в тюрьме, за решеткой». А я, – запустив в густую золотистую шевелюру пятерню, Игорь улыбнулся, – я решил, что никому не буду доказывать обратное. Зачем разочаровывать людей? Раз для них я – ничтожество и пустое место, что ж, пусть так и будет. Я забросил учебу в пятом классе, начал буянить, дерзить учителям и администрации школы. Словом, делал все то, что они мне прочили. Тогда я ненавидел всё и всех. Мне казалось несправедливым само мое существование, тот образ жизни, который мы вели. Я объявил войну всему миру, видел врага в каждом встречном. Домой возвращаться мне совсем не хотелось, и я стал искать себе занятия на стороне. Связался со старшими ребятами, которые уже успели побывать в колонии для несовершеннолетних, начал выполнять для них разного рода поручения. Одним словом, болото начало засасывать меня, я погряз в его трясине, запачкался так, что уже никогда не смогу отмыться.

– Т-ты, – язык не поворачивался произнести вслух то, о чем я думала. Неужели, он переступил через закон, пошел на поводу у тех, кто так же, как и Юрий, использовал его?

Молчание длилось несколько минут, или мне это, всего лишь, показалось? Игорь стоял у окна, его спина была прямой, плечи напряжены, а голова опущена. Ему было стыдно вспоминать о своем прошлом, трудно признаваться в собственных ошибках и промахах. Но какой уже в этом смысл? С каждым новым днем он открывался мне с новой, незнакомой стороны, обнажал свое разбитое сердце. Порой меня так и подмывало спросить его: «Зачем?! Зачем ты это делаешь? Мы ведь никогда не сможем стать друзьями. Я не приму тебя, не стану сочувствовать. Не прощу». Судьба оказалась слишком жестокой, раз заставила нас объединиться ради спасения Дмитрия. Но я никогда больше не пойду у нее на поводу, не стану молча принимать новую порцию страданий. Совсем скоро все закончится, и я сделаю все возможное, чтобы забыть этот период своей жизни, как страшный сон.

– Я делал все, о чем меня просили, – признался Игорь, так и не обернувшись. Мы оба были не готовы смотреть друг другу в лицо. Я бы не смогла скрыть своего истинного отношения к нему, а он бы его не вынес. – Избивал, грабил. К двенадцати годам я уже обладал такой силой, что старшие подростки старались обходить меня стороной и не попадаться на глаза лишний раз. Но, что самое ужасное, мне это нравилось. Я чувствовал их страх, и он питал меня, придавал сил. Наконец-то, никому не нужный, Игорь Мазуров стал объектом уважения. Все, кто раньше чморили и унижали меня, теперь старались заслужить мое расположение, хотели стать моими друзьями. Я больше не был мальчиком для битья и оскорблений. Конечно же, мне это нравилось. У меня появились деньги, и я больше не донашивал чьи-то обноски, мог спокойно купить любые сладости и вкусняшки, о которых раньше только мечтал. Тогда мне казалось, что я счастлив. Глупо, правда?Я не смогла ничего ответить. В тот миг со мной говорил не взрослый мужчина, а мальчик. Малыш, которому пришлось самому искать себе место в этом мире. Разве имела я право осуждать его за то, что он хотел лучшей жизни? Это сейчас он – Игорь Юрьевич Лебедев, богатый наследник, представитель одной из самых богатых и уважаемых семей в России. Но ведь он не всегда был таким. Путь к вершине он начал из самых низов, откуда просто нереально выйти «чистым». Ни один ребенок не заслуживает подобной участи. То, через что пришлось пройти Игорю, в этом мире принято скрывать, и мы оба это прекрасно понимали. Ни отец, ни, тем более, его бабушка, никогда не простят ему подобной откровенности.

– Был конец мая, – продолжил он свой рассказ, когда к нему вернулась способность говорить. – Мама снова угодила в больницу, это произошло после очередной пьянки в общаге, – голос его стал жестче, ладони сжались в кулаки. Игорю было неприятно вспоминать эту часть своего прошлого, воспоминания о матери не носили в себе ничего хорошего. Это в нормальной жизни принято, чтобы мама была самым важным и теплый, что есть у человека. Но повернется ли язык назвать жизнь Игоря «нормальной»? – Отравление паленой водкой. Она умерла, так и не придя в себя. Просто взяла и не проснулась, – голос его упал, слова были едва различимы. Я почувствовала, как слезы обожгли мне глаза, во рту образовался огромный ком, который мешал дышать. Мне бы очень хотелось утешить его, сказать несколько банальных фраз, которые принято произносить в такие моменты, но я не могла. У меня не получалось. Что-то постоянно мешало мне, удерживало от того, чтобы сделать ему шаг навстречу.

Подсознание кричало: «Он не заслужил твоего участия, не достоин его. Вспомни, что было, через что тебе пришлось пройти. Из-за него. Из-за его глупой ревности и желания отомстить более успешному брату. Не смей забывать этого! НЕ СМЕЙ!»

– Зачем ты мне все это рассказываешь?

Игорь резко обернулся, мазнул меня взглядом, острым и холодным как арктическое дыхание, и вздохнул, словно что-то внутри него сломалось. От моих слов.

– Возможно, – мужчина сделал шаг по направлению ко мне, сокращая дистанцию между нами. Он так и не разорвал зрительного контакта. – Я нуждаюсь в этом. Хочу, – он говорил медленно, старательно подбирая слова, а я снова видела перед собой того загадочного и закрытого незнакомца, которого впервые встретила на пороге компании. Лучше всего на свете у Игоря получалось скрывать свои истинные чувства и притворяться. Он стал профессионалом по части маскарада, в котором принимал участие с самого детства. Юрию удалось создать идеальную куклу. Никто и никогда не сможет распознать ее реальных помыслов. Игорь всегда показывает лишь то, что считает нужным. Только то, что он сам хочет. О каком доверии к нему может идти речь? – Чтобы хоть кто-то в этом мире знал меня настоящего… Всего меня…

Мне пришлось отступить, так как Игорь находился уже слишком близко. Острый, освежающий аромат его парфюма ударил в нос и заполнил мои легкие, я почувствовала легкое головокружение. Все происходящее казалось мне каким-то нереальным, странным сном, от которого хотелось, как можно скорее, проснуться. Я старалась открыть глаза, сжимала и разжимала ладони, позволяя ногтям вонзаться в незащищенную нежную плоть и оставлять на ней следы в форме полумесяцев. Мне нужно сохранять самообладание и холод разума. Я буду играть с ним, но никогда не позволю ему увидеть нечто большее, не впущу в свои мысли.

– Мне это не нужно, Игорь, – произнесла со всей уверенностью, на какую только способна по-настоящему испуганная девушка. – Эта игра скоро закончится, и мы распрощаемся навсегда. Я бы не хотела уносить с собой твои воспоминания.

Я так и не дослушала его рассказ до конца, не смогла себя заставить. Сегодня, мне придется играть роль счастливой невесты, влюбленной в Игоря по самые уши. Господи, как же мне это ненавистно! Постоянно считаю дни, пытаясь дождаться желанного освобождения. Мысли в голове, беспрестанно, путались, образуя бессмысленный рой каких-то звуков и обрывков фраз. Я мечтала исчезнуть, раствориться в воздухе, стать невидимой, чтобы никто и никогда не мог смотреть на меня свысока, как это делали бабушка и отец Игоря.

– Я всегда знала, – сказала она при первой встрече, окинув меня таким пристальным и оценивающим взглядом, будто я – товар на витрине магазина, уцененный, – что у моих внуков ужасный вкус, но, – престарелая матрона замолчала, сложив ладони на рукояти трости из слоновой кости. – Откуда вы, милочка?

Милочка… Она произнесла это так, словно произнесла ругательство. Конечно, для нее я – обыкновенная букашка, грязь под ногами, на которую не принято обращать внимания. Ее отмоют и сотрут сразу же, как только кто-то из служащих это заметит. Мне стало не по себе. Волна негодования, подобно лаве, льющейся из жерла вулкана, медленно поднималась по моему телу, заставляя кожу заливаться краской. Скорее от злости, чем от смущения. Мне не нравится эта женщина. В ее взгляде слишком много жестокости и злобы, ей неизвестны ни жалость, ни сочувствие. Она это и не скрывает.

– Я армянка, – ответила со всей дерзостью, которой раньше даже не подозревала в себе. Реакция Лидии Игнатьевны стала для меня чем-то вроде заживляющего бальзама на раны, полученные чуть раньше. Конечно, ей не понравился мой ответ. Такие люди не готовы принять в свой дом и семью кого-то, кто стоит ниже на социальной лестнице. Захотелось рассмеяться от одного только вида ее вытянувшегося лица. На сморщенных щеках появился румянец, потускневшие глаза загорелись так, что молнии засверкали в светлых радужках.

– Я ожидала от тебя большего, Игорь, – больше она не обращала на меня внимания. Отныне я для нее не существую. Что ж, и на том спасибо.

Медленно поднялась на ноги, стараясь ступать как можно увереннее. Ноги в изящных босоножках на высоком каблуке, немного дрожали. Тонкие переплеты нежной кожи, украшенные камнями Swarovski, вонзались в ступню, но не причиняли боли. Замерев перед зеркалом, смотрю на себя во все глаза. Пытаюсь понять, мое ли это отражение. Вроде похожа, но…

Бледно-розовое платье в пол, с длинными воздушными рукавами из прозрачного шифона. Скромное, в меру закрытое. V-образный вырез на груди, без намека на пошлость, на талии простой шелковый пояс. Волосы я собрала в простой пучок на затылке, оставив лишь несколько длинных непослушных прядей висеть по бокам, едва касаясь висков. Из украшений на мне были только серьги в форме крупных прямоугольников, опускавшихся до уровня подбородка. Мелкие бриллианты сияли и переливались каждый раз, стоило им встретиться с солнечными лучами или приглушенным светом лампы.

Образ девушки, достойной статуса «невесты» Лебедева. Именно так меня назвал Игорь, покидая комнату несколькими минутами ранее.

– Прости, что втянул в этот фарс, – прошептал он, замерев у двери. Что-то явно мешало ему, не давало покоя. Мужчина был таким с самого утра. После разговора с отцом он ходил, словно в воду опущенный. На все мои попытки выяснить причину столь странного поведения, Игорь отвечал, что все в порядке. – Мне, правда, жаль…

Его слова не давали покоя, а времени на размышления уже совсем не оставалось. Я должна быть внизу, рядом с ним. Нам предстоит играть пару на виду у сотни гостей, среди которых будут не только члены огромного семейства, но и их многочисленные бизнес партнеры. Не лучшая компания для такого интроверта вроде меня. Я даже понятия не имею, о чем с ними можно говорить. Эти люди живут в другом, незнакомом мне чужом, мире.

Вышла из комнаты – моего небольшого островка спокойствия в этом бушующем океане Лебедевых, и направилась к лестнице, массивной, украшенной живыми цветами, от аромата которых слезились глаза. Я иду медленно, аккуратно переставляя ноги, стараясь не свалиться, подобно неуклюжему мешку с картошкой. Да уж, забавное зрелище получится. Лидии Игнатьевне точно понравится такое шоу. Прошло уже несколько дней, а она все продолжала игнорировать меня. Зато ее сын не скрывал своего интереса…

Юрий Андреевич будто преследовал меня, постоянно возникал на моем пути, где бы я ни была. Его хищные, совсем как у змея, глаза-бусинки смотрели так, словно он знал обо мне все. Он то и дело давал понять, что мне не сбежать, не скрыться от него. Его взгляд предупреждал: «Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, Мери… Намного больше».

Заметила у подножия лестницы Игоря. Мужчина, одетый в черный смокинг и белоснежную рубашку, верхние пуговицы которой остаются распахнуты. Его глаза прикованы ко мне, он не видит ничего и никого, кроме меня. Или, делает вид, что не видит.

Замираю на последней ступени, принимаю его протянутую руку, позволяя своей ладони утонуть в его огромной руке. Пытаюсь подавить в себе желание отвернуться, выдернуть свои дрожащие пальцы из плена и скрыться в неизвестном направлении. Заставляю себя улыбнуться, но губы не слушаются. Я превратилась в один сплошной комок нервов, которые накаляются все сильнее и сильнее, стоит только поймать на себе множество пар оценивающих глаз.

– Ты прекрасно выглядишь, – повторяет свой комплимент Игорь, его рука по-хозяйски ложится на мою талию. Ловушка захлопывается, назад пути нет. – Расслабься, Мери, – шепчет мне на ухо, обдавая теплым дыханием. Мне некомфортно, чувствую себя посмешищем, выставленным на всеобщее обозрение. Осознание, что всё это происходит на виду у всех, застревает в груди ядовитой занозой. – Доверься мне.

Стараюсь не думать о том, как мне неприятно. Пытаюсь абстрагироваться, делаю вид, будто меня здесь нет. Это не я стою в окружении незнакомцев, собравшихся подобно падальщикам вокруг беззащитной жертвы. Знаю, что все они – звери в обличии людей. Они готовы на все ради выгоды, у них нет ни чести, ни совести. А во главе всей этой армии стоит один-единственный предводитель – Юрий Лебедев.

Чувствую, знаю, что он наблюдает за нами. Он не поверил в нашу великую любовь, несмотря на все заверения Игоря. Он видит нас насквозь, чувствует запах лжи.

– И как давно вы знакомы? – Спросил он, не сводя с меня пронзительного взгляда.

– Почти три месяца, – отвечает сын, отвечая отцу таким же взглядом. Это похоже на безмолвную борьбу, сражение двух Титанов.

– И уже готов жениться на ней? – Бровь Юрия вопросительно взлетает, шрам и синяки, в очередной раз, привлекают мое внимание. Это случилось около двух недель назад. Дмитрий напал на дядю, чуть не убил его. Никогда не поверю, что это произошло спонтанно, на пустом месте. Нет, он не способен на такое. Жестокость – это прерогатива Юрия, но никак не Дмитрия. – Не рановато ли, сын? – Последнее слово он произносит с некоторой издевкой. Звучит так холодно, презрительно. Почему?