Замок дракона

Пролог

Я всегда крайне подозрительно относилась к Сатияре. Сами подумайте: богиня мироздания, в чьей власти было изменить любую судьбу лишь по мановению пальца. Старшая и самая могущественная среди богов Таиса, известная всем и каждому защитница обездоленных. Добрая и милосердная. Однако…

Был у богини и небольшой изъян. Ерунда, сущий пустяк, а именно — любовь к различным розыгрышам вкупе с обостренным чувством справедливости, что делало Сатияру крайне невыгодной союзницей. Более того, опасной. Пусть ей ничего не стоило преподнести просящему дар, откликнуться на мольбы и осыпать благодатью. Загвоздка была в одном: дар почти всегда был не тем, что так усердно просили. Богиня шла более изощренным путем, одаривая лишь тем, чем сама считала нужным.

И все равно моя дорогая матушка исправно молилась именно ей. Чтоб ей пусто было! Богине, разумеется, не матушке. С матушкой и так все понятно, бесполезно что-либо объяснять. Однажды Сатияра уже откликнулась ей, подарив спасение из безвыходной ситуации, вот и прониклась родительница. Правда, что за ситуация и что за спасение, выяснить мне так и не удалось. Глубоко в душе я опасалась, что однажды дар богини еще даст о себе знать, но усердно гнала прочь беспокойные мысли.

Молитвы матушки были каждый раз одними и теми же. Вот и сейчас:

— Сатияра, мать заступница, сестра наша и незримая покровительница, молю, взываю к тебе, — шептала мама, стоя на коленях у миниатюрки. По правде говоря, «миниатюркой» это страшилище можно было назвать лишь с очень сильной натяжкой: почерневшая от времени, потрескавшаяся и лишившаяся нескольких кусочков статуэтка. Да нас бы ни в один храм не пустили на порог, узнай, что вместо воинственной длинноволосой девы с мечом в одной руке и с люлькой в другой мы молились ее старой версии — той самой, которую так усердно пытались стереть с лица Таиса епископы и служительницы. Благородная дева была изображена полуголой, сидящей на осле и с колодой игральных карт в придачу. Впрочем, подобный вид лишь лучше отражал неоднозначную суть Сатияры. Да и если подумать, откуда у нас с матушкой деньги на что-то новое?

Сколько себя помню, мы жили скромно, но сыто. Прекрасная Мауриса, похитительница несчетного количества сердец, а по совместительству моя обожаемая матушка, была кухаркой при дворе старого обрюзгшего лэра. Но вот незадача: пусть матушка и славилась удивительной неземной красотой, все же судьба была немилостива к ней. Ни один из огромного количества ухажеров так и не позвал её замуж, не предложил ладонь с даром жизни, не вплел ей в волосы церемониальную алую шелковую ленту. Не подарил защиту рода. Последняя была очень важна: без нее человек считался отбросом общества. Особенно сложно приходилось незамужней женщине, воспитывающей ребенка. К нашему счастью, слуги в поместье старого лэра сами были через одного безродными, а потому нам с матушкой жилось спокойно. И хотя стереотипы отходили на задний план, и в крупных городах постепенно даже безродные получили возможность выучиться и затем работать на хорошей должности, тем не менее, даже успешным безродным со временем приходилось регистрировать новые рода, бюрократия никуда не делась. Существовала негласная мировая порука: брат за брата, род за род. Моя добрая и скромная мамочка работала с рассвета до глубокой ночи, стараясь отплатить пожалевшему нас старику, к чему приучала и меня. Я росла ласковым ребенком, которого нянчили сразу все слуги в доме лэра, а потому еще с раннего детства привыкла к доброте и заботе. Когда же я подросла и пошла в городскую школу, то столкнулась с тем, чего никак не ожидала, но о чем меня предупреждала матушка: презрением и насмешками сверстников.

— Безродная! Грязная! — кричали сверстники мне вслед, пока я убегала от них, размазывая слезы по щекам. Наивная синеглазая малышка никак не могла понять, за что над ней смеются, за что вечно отбирают вещи и толкают. Как ни старалась объяснить матушка, я не понимала и не принимала ее слов. Увидев пару раз, как толпа городских мальчишек гонит меня, растрепанную и зареванную, старый лэр снова проявил чудеса доброты: он тогда вышел за ворота поместья с палкой наперевес и прогнал зарвавшуюся детвору, а со следующей недели выписал учителей для домашнего обучения детей прислуги. Жизнь наладилась, я снова стала любимицей горничных и поварих, стараясь отплатить окружающим тем же. Учиться мне безумно нравилось, я впитывала знания, словно губка. Единственные учителя, которых старый лэр не позвал — магических наставников. Была у старика особенность: Карол люто ненавидел магию.

С шестнадцати лет, чтобы немного помочь маме и отплатить лэру, я пошла трудиться горничной, почитывая в перерывах книги из библиотеки (разумеется, с дозволения лэра). Жаль, что литература там была в основном не того профиля: этикет, балы, интриги, а еще целая секция любовных романов. Когда-то давно графиня Карол собирала коллекцию, теперь же старый лэр хранил и оберегал то, что было дорого покойной жене. Впрочем, он лишь с виду был старым и немощным, а на поверку бежал быстрее среднего скакуна, особенно при виде симпатичной девицы. Как говорится, седина в бороду…

Задумавшись, я не заметила, как стандартные слова ежедневной молитвы вдруг изменились.

— Молю, помоги моей доченьке, в твою честь названной, в тебе нуждающейся! — продолжала стенать матушка, прикрыв глаза и подняв обе руки ладонями вверх. — Защити, скрой от глаз его, убереги от поганых рук его!

— От кого это меня надо уберечь? — не удержалась и встряла я, тем самым выдавая себя. Вечно у родительницы были секреты, что крайне раздражало, потому что со мной делиться никто и не думал. А ведь, спрятавшись в шкафу, некоторая молодая особа наглейшим образом отлынивала от неприятного поручения собственной матушки. Это я о себе, если что.

— Сати! — вскрикнула матушка и сердито посмотрела на возмутительницу спокойствия. Готова поклясться: за ее сердитым тоном на самом деле скрывался страх. Мама нервно теребила подол платья, пряча дрожащие руки. Нужно отдать ей должное: она всегда обладала завидной выдержкой — истинная аристократка! Не то что некоторые молодые особы. Вот и сейчас матушка быстро взяла себя в руки, приосанилась и вернула своему лицу привычную маску спокойствия и невозмутимости. Спешно прикоснувшись губами к миниатюрке, она быстро поднялась с колен. — Негодная девчонка! Ты должна быть в саду с лэром Каролом, и почему я нахожу тебя в шкафу? Может, и старый граф там найдется?

С последними словами Мауриса демонстративно заглянула мне за спину и тут же погрозила пальцем, не найдя искомого лэра.

— Ну, я… Просто… Понимаешь… — начала оправдываться я, на ходу придумывая отговорку, но не договорила. Рот захлопнулся сам собой при виде строгого взгляда маминых васильковых глаз. Нет, врать маме я не могла, поэтому просто приняла самый жалобный вид, на какой только была способна. Родительница вздохнула и, немного оттаяв, покачала головой, а я окончательно вылезла из шкафа. Собственно, терять мне было нечего, и я отважилась пойти ва-банк:

— Мама, нам надо серьезно поговорить! — начала я, приняв вид доброжелательный, строгий. — Ты постоянно устраиваешь для меня и старого графа уединенные встречи. Я ни на что, конечно, не намекаю, но выглядит это подозрительно. — Выдержав показательную паузу, я пошла в наступление. — Сводничаешь?

Я очень надеялась, что окажусь не права, но нет. Сюрприз! Я попала в цель с первого раза. Матушка сердито прищурила глаза, будто была поймана с поличным, даже слегка покраснела:

— Как ты разговариваешь с матерью?! — сменив тему, сухо проговорила родительница, придав своему голосу максимальную строгость, на которую была способна. Но все ее уловки были давно мне знакомы:

— Ты сама учила меня быть сильной личностью и защищать собственное мнение, — уверенно заключила я. — Мне уже двадцать. Не пять, не пятнадцать, а двадцать. Я не ребенок! Я хочу решать сама.

— А мозгов что-то на двадцать лет не набралось, — проворчала матушка. — Где не появишься — везде умеешь найти неприятности, горе ты мое луковое! Замуж тебе надо, понимаешь? Чтобы муж был надежный, чтобы смог защитить, обеспечить… А, что тебе говорить.

Договаривать мама не стала, махнула рукой, едва увидела скепсис на лице непутевой дочурки. А когда я иронично приподняла бровь произошло странное: родительница вдруг побледнела и в ужасе закрыла рот ладонью:

— Это его жест, один в один! — пробормотала она себе под нос. — Гнилая кровь может проснуться в любой момент. Этого нельзя допустить, нет-нет!

Честно говоря, за долгие годы я уже настолько привыкла к тому, что матушка периодически проклинает некоего мифического «его», что не обратила особого внимания. Подозрение, что речь о моем отце, конечно же, было, но правду из родительницы вытянуть никак не удавалось. Даже сегодня не вышло подловить.

— Срочно к лэру, марш! — скомандовала мама и, посильнее ухватив меня за локоть, поволокла к выходу. Я упиралась, как могла, бормотала себе под нос о несправедливости жизни, однако хватка у Маурисы была железная. Мы миновали темный коридор, холл, в котором круглый год пахло сыростью, спустились по служебной лестнице на первый этаж и через кухню вышли в сад, а мои тихие объяснения не были услышаны. Пришлось прилично повысить голос, чтобы родительница, наконец, обратила на меня внимание:

— Там гости, мама, мне разрешили удалиться!

— Что за гости? — тут же с любопытством спросила матушка и остановилась как вкопанная на самом краю крыльца. Я остановиться, разумеется, не успела, потому что не обладала и толикой ее грациозности. Зато знатно полетела вниз, благо, родительница предусмотрительно разжала руку.

— Ай, мам! — взвизгнула я, больно ударившись о каменные ступени, распласталась на траве и сердито фыркнула, но затем почти сразу же поднялась, потирая ушибленные локти, быстро расправила плечи и грациозно выпрямила с казалось, следовали за мной по пятам. Однако последние пару лет матушка потратила на успешную «дрессуру» моей особы, желая превратить неуклюжую каракатицу в прекрасную лэри. И сегодня я в очередной раз показала, что с поставленной задачей не справляюсь.

Мама погрозила мне пальцем и, сделав показательную паузу, невозмутимо повторила вопрос. Пришлось выкладывать:

— Я не видела гостей, лэр Кэрол выпроводил меня, прежде чем открылась дверь портала. Он лишь сказал, что это его старинный друг, с которым ему довелось служить когда-то в королевской Гвардии. Так что, скорее всего, прибыл еще один старый пердун.

— Ш-ш-ш! — шикнула на меня матушка и опасливо заозиралась по сторонам. — Сати, сколько тебя учить?! Помни: даже у стен есть уши! Имей совесть! Лэр Карол спас нас обеих в трудную минуту, когда мне некуда было идти. Никто не протянул руку помощи одинокой беременной беглянке, а он и крышу над головой дал, и работу. Так ты ему платишь? Прояви уважение, бессовестная!

— Не он ли воспользовался ситуацией самым низким образом? — язвительно спросила я и тут же прикусила язык, поняв, что нечаянно напомнила о статусе, который был закреплен за мамой долгие годы: любовница.

Совесть у меня, разумеется, была. Хоть и в небольших количествах, а все же присутствовала. Как следствие, одна молодая особа густо покраснела (это я про себя, если что). Оправив смятую коричневую юбку, я несмело проблеяла:

— Прости, я не специально.

Матушкин строгий взгляд говорил за нее красноречивей некуда: «Теперь-то ты, Сати, не отвертишься. Пойдешь к другу лэра Карола как миленькая, будешь ему улыбаться и строить глазки. А потом старый хрыч увезет тебя к демоновой бабушке на край света, и, наконец, моя материнская душенька будет спокойна». Не дословно, конечно, так, в общих чертах. Откровенно говоря, уже не в первый раз я замечала за собой особенность без слов понимать окружающих. И очень странной была эта удивительная способность, немного пугающей. Иногда мне казалось, что я рехнулась, потеряла рассудок, но потом приходила в себя, и жизнь шла привычным ходом.

Я вздохнула и состроила жалобную мину. Мне совсем не хотелось обижать маму, она была для меня самым близким человеком. И она права: это лэр Карол принял одинокую глубокобеременную беглянку, невзирая на то, что ее спина была вдоль и поперек покрыта причудливой вязью шрамов. Экий садист был мой ненаглядный папочка! И все равно граф не побоялся укрыть маму, пусть и стребовал потом оплату самым постыдным способом. Мысли как всегда утекли не туда…

Видимо, мой обреченный вид выдал меня с потрохами, потому что взгляд родительницы сменился на победный. Вот умела же она не унывать и в любой ситуации держать лицо!

— Пошли, — с легкой улыбкой сказала Мауриса и любезно подставила локоть, чтобы ее непутевая дочь ухватилась за него и не улетела вновь в какие-либо кусты. — Ты ведь все поняла, Сатияра?

— Да уж поняла, — нахмурилась я и обиженно засопела. Было ясно, к чему все идет, и все равно я упорно отказывалась понимать, зачем мне нужен покровитель. А матушка молчала, впрочем, как и всегда.

Мы шли совсем недолго: быстро преодолели сад, спокойно миновали фонтанчик, обогнули старую мельницу.

— И что мы скажем? — нарушила я повисшую тишину. — «Лэр Карол, я пришла показаться вашему другу, чтобы он увез меня в свое захолустье, еще более захолустное, чем наше, и сделал там своей любовницей в обмен на работу и кров?»

— Сати, прекрати, — шикнула мама и легонько пихнула меня локтем, а потом с грустью добавила — Пойми одно, дочь: ты входишь в тот возраст, когда без защиты рода можешь оказаться в гораздо худшей ситуации, чем я. Если только «он» тебя найдет, все пропало…

— Да кто «он»? Отец? — скривилась я и потерла ушибленный бок. — Пойми и ты: я не хочу прятаться всю жизнь!

— Вот и добудь защиту рода, любой ценой! Тогда тебя не смогут так просто достать. Нет у тебя отца, дочь, зато есть злобный выродок, что вытравил из меня восемь твоих сестер, желая заполучить сына, — разгневанно сверкнула глазами мама, а поняв, что сболтнула лишнее, ругнулась себе под нос и ускорила шаг. А я? Да что я? Я принялась крутить головой по сторонам, делая вид, что ничего такого не поняла и не услышала, на самом же деле обдумывая сказанное и отмечая про себя новые факты из семейной истории.

Стоило подойти к конюшне, как грустные мысли покинули мою голову, а я прыснула в кулак от вида конюха. Он то и дело пытался совладать с новым приобретением старого графа: самоходным летающим экипажем. Наверняка и эта «новинка» уже давным-давно подустарела. Но все равно было удивительно, зачем понадобился подобный артефакт старику, так рьяно отрицающему все блага магической цивилизации. Ну, почти все.

Едва мы обогнули конюшню и вышли к полю, на котором располагался портал, как совсем недалеко показалась пара человек. Они медленно прогуливались среди высокой травы и что-то обсуждали. В невысокой толстопузой фигуре я сразу узнала лэра Карола, а вот его компаньон был удивительно высок и строен. Даже и не дашь с виду почтенную сотню лет. Впрочем, это старый граф был простым человеком, без капли магических способностей, и сохранял собственное здоровье только посредством магически заряженных артефактов и многочисленных настоек. Возможно, его друг, напротив, был магом и с легкостью поддерживал тело в тонусе. Точно я не знала, как это работает, ни разу до этого момента не удостоилась чести лицезреть сильных мира сего, зато книг начиталась вдоволь. В них магов почти всегда расписывали эдакими красавцами-героями, спасающими юных хрупких дев, что вечно попадают в неприятности и неспособны постоять за себя. Были там, правда, и маги-неудачники — так называемые «энканты», но много я о них не знала. Когда я читала о них, матушка в первый и последний раз выпорола меня как сидорову козу и на неделю поставила в угол молиться богине.

И вот, такая чудесная возможность вживую увидеть настоящего мага!

Я воспряла духом, приосанилась и пошла бодрее: уж очень хотелось посмотреть на него. А вот матушка вдруг почему-то не обрадовалась. Она побледнела и замедлила шаг, пришлось ее тащить вперед:

— Ты же сама меня хотела побыстрее сбыть кому-либо или передумала? — съязвила я. — Какая вообще может быть защита рода у любовницы?

— Сати, что-то у меня плохое предчувствие, — вздохнула мама. — Я хочу тебя защитить, любой ценой! Да, я не смогла пойти дальше любовницы, но ты сможешь! Ты должна!

Я лишь пожала плечами и с возрастающим энтузиазмом зашагала вперед. Если честно, причина моего восторга от предстоящей встречи была совершенно непонятна. Да, самый настоящий маг. Да, неплохая партия, но что в этом такого? Я же не какая-то провинциальная официантка в пригородном кабаке? И все равно внутри меня случился пожар, фейерверк, праздник. Отчего-то я ликовала — словно иду не к незнакомцу, а к кому-то, кто мне очень дорог.

Вдруг мужчины остановились, равно как и матушка. Даже пришлось ее отпустить, потому что я была явно не в той весовой категории, чтобы и дальше тянуть ее за собой.

— Стой, Сатияра, стой! — почти закричала родительница, но я продолжила движение, неведомая сила подгоняла вперед, не давая одуматься. Я все набирала скорость, а потом и вовсе побежала. Сердце билось в груди, словно птичка, загнанная в клетку, а я трепетала.

Лишь в спину раздалось обреченное матушкино:

— Глаза! Не смей поднимать глаза! Глупая ты девчонка, борись с собой! что же ты творишь?!

Последняя фраза прозвучала не вслух, а прямо у меня в голове, удивив и напугав одновременно. Снова моя странная способность…

Рой мурашек пробежал по спине, заставляя поежиться, а губы сложились в гримасу недовольства. Причиной моего негодования были не звуковые галлюцинации, и раньше доводилось слышать то, что слышать я не должна бы. Причиной была самая банальная обида на весь мир за устоявшуюся вселенскую несправедливость: служанка без рода и племени не вольна смотреть в глаза тем, кто выше ее по статусу.

Осознание неприятной истины охладило мой пыл подобно ушату холодной воды. Я встала как вкопанная, на мгновение где-то в сознании возникла первая разумная мысль: «Что со мной? Почему я так себя веду?», но очень быстро растворилась в неожиданно возникшем ощущении, которое напугало намного сильнее всяких звуковых галлюцинаций. Мимолетом я даже потрогала свой лоб на предмет наличия у меня жара, но нет, всё было в норме. Зато добавились тактильные галлюцинации:

— Это все неправда, — шепнула я себе под нос. — Тебе все кажется, Сати, очнись же!

Но наваждение не пропадало. Казалось, будто ладони и лицо лижет горячий язык огромного невидимого зверя, а саму меня окутывает теплый кокон защиты и заботы, словно надежные объятия. Я в ужасе дернулась назад, но лишь ощутила на шее горячее влажное дыхание. Зажмурившись, потерла нос и медленно втянула воздух, сосчитала до десяти и распахнула глаза. И отшатнулась назад еще раз, потому что прямо напротив меня стоял он — тот самый гость лэра Карола. Взгляд его внимательных желтых глаз прожигал насквозь, казалось, мужчина смотрит в саму душу, а выразительные черные брови были сердито нахмурены. Легкая небритость добавляла суровости идеальному породистому лицу, дополняли картинку сжатые в линию губы.

— Простите, что побеспокоила, уважаемый лэр, — пискнула я и сделала аккуратный шаг назад, а после брякнула первую пришедшую на ум отмазку: — Я здесь совершенно случайно оказалась, просто догоняла своего питомца.

— Питомца? — низким бархатным голосом переспросил новый знакомый, сложил руки на груди и окинул меня и местность вокруг скептическим взглядом.

— Именно, — утвердительно кивнула я с самым серьезным выражением лица. Хотя, откровенно говоря, у самой поджилки тряслись, а внутренний голос говорил мне: «Беги!». М-да, зря я не послушалась маму. Надо было и близко не показываться этому странному типу на глаза — уж слишком сильно от него веяло опасностью. Но играть так играть, пойдем до конца. Я сложила руки рупором, приложила их к губам и громко позвала несуществующего питомца: — Бая-а-ан!! Мальчик мой, выходи-и!

Черноволосый при виде моих усилий приподнял бровь и многозначительно хмыкнул, четко давая понять, что ни капли не верит моей бездарной игре. Согласна, актриса из меня всегда была никакая.

— Кто же мог удостоиться чести получить такое любопытное имя? — тем не менее, подыграл он, а я тем временем потихоньку отступала назад.

— Это великолепный белоснежный пони, — мастерски сочиняла на ходу внешность своего несуществующего друга, даже поаплодировать себе захотелось. — На самом деле его зовут Баяний, просто он умеет разговаривать, чем ужасно гордится!

Богиня, что за бред я несу?! Какой еще пони?! Еще и говорящий… Небось, вся покрылась красными пятнами от стыда.

Маг все наступал, а я все отступала и отступала, бубня себе под нос всякую чушь. О том, что Баяний — лучший рассказчик в мире, о том, как он страдает от того, что он пони, а не обычный жеребец, иначе обязательно закрутил бы роман с местной пегой кобылой.

В общем, скажу честно: на месте нового знакомого посчитала бы, что я скудоумная. Еще бы, такой бред нести!

Сгорая от стыда, с выпрыгивающим из груди сердцем, я едва не улизнула. Вот только незадача: стоило мне сделать очередной маленький шажок от мага, как я спиной ощутила деревянную изгородь, ограждавшую поле.

— Что ж, вам несказанно повезло, юная лэри, — прямо на ухо прошептал маг; мои бедные коленки едва не подогнулись от вибрации, которая пошла по телу от бархатного текучего голоса. А маг с шумом втянул носом воздух у моих волос и продолжил, как ни в чем не бывало: — Я помогу вам в поиске сего необыкновенного экземпляра.

Я обреченно вздохнула, закрыла глаза и взмолилась про себя, чего никогда раньше не делала. И хоть слова моей молитвы кардинально отличались от матушкиных, все равно шли они от самого сердца: «Сатияра, прошу тебя, молю, помоги мне. Спаси! Я глупая, знаю, но я исправлюсь, честно-честно. Буду неделю на коленях в углу стоять. Нет, две. Три!»

Приоткрыв один глаз, я осмотрелась вокруг, но увидела лишь все того же черноволосого мага, стоящего непозволительно близко и рассматривающего меня. Что удивительно, руки он заложил за спину, но все равно я нутром ощущала, что нахожусь в кольце его сил. Снова зажмурилась и добавила шепотом к своей молитве: «Ладно, буду тебе должна. Только не жизнь, и в храм служить не пойду, и убивать не стану, ну, ты поняла».

Рядом с ухом послышался тихий смех незнакомца — видимо, он хорошо расслышал слова молитвы. А затем случилось невообразимое. «Вот и договорились, моя милая энканта— послышался в моей голове ласкающий женский голос.

Должно быть, я побледнела от шока или покрылась красными пятнами от ужаса, а может, у меня с ходу волосы начали выпадать, потому что мужчина вдруг обеспокоенно спросил:

— Юная лэри, вы в порядке?

Глупо хлопая ресницами, я с не менее глупым видом уставилась на облака, медленно плывущие над полем. Готова поспорить: где-то там высоко-высоко Сатияра смеялась до упаду, до колик в животе надо мной, так глупо доверившейся ей в минуту трудности. Ну, ничего, мы еще посмотрим, что за подарочек она послала.

— В полном, — хриплым голосом ответила я, продолжая безмятежно любоваться облаками. Скрип моих зубов не в счет.

— Восхитительно! — заключил незнакомец и улыбнулся уголками губ, когда я скептично посмотрела на него. Хотя больше выражение его лица походило на ухмылку человека, прекрасно понимающего, что ему просто-напросто дурят голову. Но отчего-то он мне подыгрывал. — Показывайте, в какую сторону сбежал ваш пони?

Слово «пони» мужчина произнёс с брезгливостью, словно говорил не о милой белой лошадке, а о толстом грязном таракане.

— Туда! — Я указала рукой вправо, совершенно не глядя, лишь бы только куда-нибудь указать. Мужчина все с тем же выражением лица повернул голову в данном направлении, но ухмылка тут же сползла с его лица, словно по направлению, указанному моей рукой, действительно кто-то находился. Мне стало любопытно, я решила сама перепроверить и тоже посмотрела в указанную сторону. И ужаснулась второй раз подряд. Теперь точно покрылась пятнами, как пить дать. Потому что увиденное было как раз тем, кого я описывала несколько минут назад: сияюще-белоснежный, с длинной аккуратной гривой, заплетенной в косу и огромным голубым бантом на шее. Пони. Стоит себе, ржет, копытом землю бьет.

Я зажмурилась, потерла руками глаза и снова взглянула на подарок Сатияры. Пони! Самый настоящий демонов пони, с огромными карими глазами, длинными черными ресницами и косой челкой, делавшей его еще милее.

— Вот ваш беглец, — с самым серьезным выражением лица известил меня маг и картинно вытянул руку в сторону пони. Я посмотрела на пони, на мужскую руку, а потом и на мужчину с видом, который говорил: «Издеваетесь?» По всей видимости, издевался.

Стоило мне открыть рот, чтобы ответить что-то колкое, но при этом учтивое, чтобы выплеснуть злость и при этом не обидеть высокородного нового знакомого, как вновь возникло то самое ощущение: огромный невидимый зверь горячим языком лижет мне руки, а на шее ощущается его же горячее дыхание.

— Что это? — испуганно спросила я, дернула плечами и посмотрела магу прямо в глаза, отчего потерялась во взгляде.

— А вы как думаете, юная лэри? — таинственно ответил вопросом на вопрос мужчина и, подойдя вплотную, одной рукой обнял меня за талию, прижимая к себе, а другой рукой — за шею, притягивая для поцелуя. От его бархатного голоса у меня снова дрожали коленки, а от глубокого и жадного взгляда желтых глаз так и хотелось упасть в обморок. Такой романтичный и при этом такой странный момент, что я действительно растворилась в нем, забыв и о богине, и о пони, и о маме и лэре Кароле, бродивших где-то рядом. Вот только волшебству не суждено было случиться.

За мгновение до поцелуя воздух возле нас пошел рябью, словно полотно портальной двери. В пространстве, где еще минуту назад никого не было, проявился среднего роста мужчина с пустым потухшим взглядом. И все в этом мужчине было неправильным и несуразным: — от всклокоченных серых волос и серой же облегающей одежды до странного массивного ожерелья на шее. «Ошейник», — сообразила я и подалась назад, стараясь рассмотреть как следует еще одного незнакомца. Маг же заметил новоприбывшего чуть позже.

— Ларгус, нет! — громко и четко скомандовал он, стараясь при этом встать между мной и нежданным гостем. Ни капли эмоций не отобразилось на лице Ларгуса, он все так же молча стоял на месте, слишком худой и немного горбатый. — Нет! Нет, прекратить! Отставить!

И тут я поняла, наконец, что именно требовал маг от странного гостя по имени Ларгус. Через какую-то пару мгновений в голове у меня зашумело, послышались тысячи голосов, которые кричали, обвиняли, умоляли. Их становилось все больше и больше, и так до тех пор, пока я не рухнула на колени от тяжести головы. Затем голоса смолкли, зато в глазах потемнело, а кости начало выворачивать от боли, словно их прямо сейчас, сантиметр за сантиметром, ломали. Снова и снова. Я тихонько стонала себе под нос и пыталась дышать, что получалось делать крайне сложно. Когда из носа, глаз и ушей полилась теплая вязкая жидкость, отдающая металлическим запахом, раздался, наконец тихий идеально спокойный голос серого Ларгуса:

— Опасность, свободная энканта!

На что мой несостоявшийся кавалер снова приказал своим глубоким бархатным голосом:

— Это мой зверь, Ларгус, лэри понравилась ему. Отмена, прекрати!

— Опасность, свободная энканта! — еще раз повторились слова, а я окончательно уплыла в темноту с мыслью: «Кажется, я умираю».