Замужество Беатрис

ГЛАВА ПЯТАЯ

После обеда, одевшись потеплее, они пошли показать Беатрис задний двор, огород и поле, простиравшееся до самого канала.

— А у меня есть пони, — щебетала Алиция, бегая между ними. — А у папы большая лошадь. А у вас есть лошадь, Беатрис?

— Нет, боюсь, ей не понравилось бы жить в Лондоне. Но когда я приезжаю домой, я беру лошадь покататься у своих приятелей.

— Мы можем поехать кататься все вместе! — радостно воскликнула Алиция.

— А где же конюшня? — спросила Беатрис профессора.

— За огородом. У нас и ослик есть. Если хотите, пойдем, посмотрим на них.

Придя на конюшню, Алиция дала всем животным по кусочку сахара и по морковке и каждого ласково погладила. Ослик был старый и смирный.

— Он у вас уже давно?

— Около года. Мы купили его у прохожего. Папа ужасно рассердился на этого человека, потому, что он бил Флосси, а ей было больно. Наверное, хозяин ее разлюбил, а мы ее очень любим, правда, папа?

— Ну конечно. А сейчас пойдемте-ка домой и посмотрим, что у нас к чаю.

Чай был заварен по-английски, а не в пакетиках, как это принято в Голландии. К нему подали ячменные лепешки, пирожные и большой шотландский пирог. После чая Беатрис познакомилась с Нэнни, пожилой шотландкой, которая вернулась из Лейдена, куда ездила на воскресенье к своей подруге. У нее было приятное спокойное лицо, седые волосы и проницательные серые глаза, видевшие, как показалось Беатрис, ее насквозь.

— А вы красивы. По-моему, женщина должна быть женщиной, если вы понимаете, что я хочу сказать. Мне очень не нравятся эти тощенькие девочки в коротеньких юбочках и со спутанными волосами.

— Ну, — улыбнулась Беатрис, — я уже, наверное, старовата для всего этого.

Профессор с дочкой, склонившись над столом, собирали головоломку.

— Зато у вас очень красивые ноги, — послышался его голос.

Вскоре Алиция пошла спать. Она пожелала Беатрис спокойной ночи и подставила щеку для поцелуя.

— Ты приедешь на следующей неделе, папа обещал. — Видя, что Беатрис колеблется, она воскликнула: — Папа! Ну, пусть Беатрис приедет, попроси ее еще раз...

Профессор стоял возле камина, держа руки в карманах брюк, и Беатрис подумалось, что именно так и должен выглядеть человек из знатной семьи, живущий в фамильном доме, — привлекательным, уверенным в себе и прекрасно знающим, чего он хочет от жизни.

— Я надеюсь, вернее, мы оба надеемся, что вы проведете с нами, как можно больше времени. — Поскольку она не ответила, Гиз добавил: — Конечно, если вы хотите этого сами.

Беатрис поняла, что в этой ситуации нельзя отделаться общими словами. Он ждал однозначного ответа.

— Да, с удовольствием, спасибо за приглашение.

Гиз улыбнулся.

— Ну вот. Теперь ты можешь спать спокойно, Алиция.

Девочка обняла отца, весело попрощалась с кошками и Фредом и ушла наверх с Нэнни.

Профессор посмотрел на часы и сел на стул напротив Беатрис.

— Подождем еще пятнадцать минут, пока Алиция не ляжет в постель...

— А потом, я думаю, мне пора возвращаться.

— Вы куда-нибудь собираетесь сегодня вечером? — безразличным тоном спросил он.

? Я? Нет...

— Вернетесь, приготовите себе ужин и съедите его в одиночестве, читая книгу, прислоненную к перечнице.

Она рассмеялась.

— Да. Но это совсем не так плохо, как прозвучало у вас. Я привыкла быть одна.

— Но все-таки я надеюсь, что вы пообедаете со мной сегодня вечером, а после я отвезу вас, куда вы захотите. Я останусь дома еще недели две. Работать буду или здесь, или в Амстердаме, или в Утрехте. Все это недалеко, и я смогу возвращаться домой каждый вечер.

— Как Алиция будет рада! Она замечательная девчушка и очень счастливая.

— Надеюсь. Но ей нужна мать.

Эти слова больно кольнули Беатрис, напомнив, что он скоро собирается жениться.

Профессор, наблюдавший за ней, улыбнулся про себя, видя, как Беатрис лихорадочно подыскивает ответ.

— Вам обоим нужна нормальная семья.

— Конечно, — охотно согласился он. И замолчал.

Беатрис наклонилась погладить Мази, так, как пауза слишком затянулась.

— Я думаю, что мы уже можем пойти пожелать Алиции спокойной ночи, — предложил, наконец, Гиз, и они поднялись по красивой лестнице на верхнюю галерею, а оттуда, пройдя по маленькому коридору, попали в детскую. Девочка была уже в кровати: она сидела, прислонившись к подушке, раскрасневшаяся после ванны. Профессор опустился на край кровати, и после минутного замешательства Беатрис присела на кровать с другой стороны.

— Ты ведь к нам опять приедешь? Правда? — спросила девочка.

— Обещаю, дорогая. Но не забудь, что я скоро возвращаюсь в Англию. Может, как-нибудь потом ты приедешь и навестишь меня там?

— Приехать к тебе домой?

— Да, я живу за городом. Алиция кивнула.

— Папа меня привезет.

О Боже! — подумала Беатрис. Я ведь только пыталась объяснить, что скоро уеду в Англию, и мы вряд ли еще увидимся. А вот что из этого вышло!

Вдобавок ко всему профессор радостно согласился:

— А почему нет? Только напомни мне, солнышко.

Когда они спустились вниз, Гиз смешал ей коктейль, налил себе виски, поставил бокал на изящный столик красного дерева и сел напротив нее. Он ничего не сказал о ее предстоящем возвращении в Англию. Беатрис пыталась найти удобный момент, чтобы объяснить, что пригласила Алицию, поддавшись общему настроению. Но такой возможности ей не представилось. Профессор переходил от одной ничего не значащей темы к другой, пока Билдер не доложил, что ужин готов.

Сидя в роскошной столовой, Беатрис поддерживала беседу, постоянно думая о том, что с ней происходит. Она сама себя не понимала. В самом деле, — обещала еще раз к нему приехать, пригласила Алицию в гости, и ребенок поверил, не говоря уже о том, что она и сегодня не собиралась надолго здесь задерживаться. Будто прочитав ее мысли, Гиз опять улыбнулся.

— Видимо, вы очень устаете на работе? А у вас есть возможность выйти в течение дня?

— Во время обеденного перерыва. Магазины рядом, и...

Она неожиданно подумала, что ничего не купила из еды. У нее оставались только хлеб, масло, несколько яиц и сыр. Ну что ж, значит, будет омлет.

— Вы вспомнили о чем-то?

Они вернулись в комнату, чтобы выпить кофе.

— Да так, пустяки. Нужно было кое-что купить. Но ничего страшного — в холодильнике достаточно продуктов.

Она подумала о спарже, лососине в кляре и персиках, которые только что ела. Да, ее завтрашний завтрак никак не будет соответствовать сегодняшнему ужину. Обидно!

В комнату зашел Билдер, чтобы забрать кофейный поднос. Профессор заговорил с ним, видимо давая какие-то указания, потом бросил беглый взгляд на часы, стоявшие в углу комнаты.

— Давайте посидим еще чуть-чуть, — предложил Гиз. — Скажите, Беатрис, что вы думаете о Голландии? Я знаю, что вы практически ничего не видели, но даже после короткого пребывания в Лейдене у вас должно было сложиться какое-то впечатление.

— Я чувствую себя здесь, как дома. Лейден — старинный город и... — она задумалась над подходящим словом, — много видел за свою историю. Мне здесь хорошо — я совсем не чувствую себя чужой. — Она еще раз обвела взглядом уютную комнату. — У вас очень хорошо... Вы, должно быть, счастливы здесь. Наш дом тоже очень хороший, но все-таки немножко другой. — Надо было как-то сменить тему, и она продолжила: — И больница здесь замечательная, правда? Исследовательский центр и лаборатории значительно лучше, чем у нас. Хотя, наверное, я не должна так говорить.

— Вы когда-нибудь подумывали о переходе на другую работу?

— Да, частенько. Ведь Ист-Энд не лучшее место. Но вы же знаете, что найти работу достаточно трудно.

— А вам обязательно нужно работать, да?

— Но я же не могу просто так праздно сидеть дома.

— Но вы бы могли выйти замуж. У вас ведь, наверное, были предложения?

— Да, конечно. Но как-то ни один из претендентов меня не устраивал...

— А чего вы хотите?

— Я... не могу сказать определенно: быть друзьями, любить одно и то же, хотеть делать все вместе. Влюбленность — это прекрасно, но ведь этого недостаточно.

— Недостаточно? Я не понимаю, о чем вы говорите, — произнес он бесстрастным тоном. — Я думал, что этого больше чем достаточно, когда женился на Залии, но человеку мало любить, ему необходимо быть любимым. Мы с женой очень быстро обнаружили, что ошиблись. Она была молода, очень хороша собой и совершенно не хотела иметь детей. Она ушла от нас, когда Алиции не было еще и года. Позже она погибла в автокатастрофе в Италии, где жила с каким-то американцем.

— Мне очень жаль. Как ужасно это было для вас и Алиции. Она помнит что-нибудь о матери? Хотя, конечно, она была слишком маленькой...

— Она совсем ее не помнит.

— Я рада, что вы снова собираетесь жениться... Ведь вам, по-видимому, очень одиноко.

Беатрис хотелось, чтобы он рассказал что-нибудь о своей будущей жене. А про себя она подумала, возражала ли Алиция против ее, Беатрис, приезда, даже если это было сделано по просьбе девочки.

Гиз ничего не ответил, и она слегка покраснела. Вдруг он подумает, что она излишне любопытна?.. И Беатрис поспешила переменить тему на, более безопасную. Конечно, первое, что ей пришло в голову, — это погода.

— Как вы думаете, пойдет ли сегодня снег?

Профессор громко фыркнул.

— Что в этом смешного? — резко спросила девушка.

— Я вспомнил, что, когда мы познакомились...

— ...вы сказали: очень жаль, что мы не можем говорить о том, о чем хотим. — Она пристально посмотрела на него. — Но ведь это не всегда возможно, а погода — тема совершенно безопасная.

Гиз улыбнулся.

— А вы хотите придерживаться только таких тем? — Он потрепал Фреда по голове. — Видимо, я слишком тороплюсь.

— Я не понимаю, о чем вы говорите! — вскинулась Беатрис. — И вообще, мне пора возвращаться домой.

Он тут же поднялся. Беатрис даже стало обидно, что он не предложил ей задержаться. На улице было темно и очень холодно. Всю обратную дорогу Гиз молчал и, только остановившись у дверей института, попросил ее подождать. В сопровождении верного Фреда он вышел, открыл багажник, достал оттуда какую-то коробку, а потом распахнул дверцу для Беатрис. Он полностью проигнорировал тщательно подготовленную, ею благодарственную речь, взял ее под руку и повел домой. Втроем они поднялись наверх. Гиз отпер дверь, включил свет и поставил коробку на стол.

В комнате было тепло, но она казалась такой же безликой и неприветливой, как и любая другая комната в гостинице. Особенно после прекрасной обстановки, в которой она провела весь день.

Гиз задернул занавески.

— В здании никого нет? — поинтересовался он.

— Думаю, никого. Лаборатории работают по субботам и воскресеньям, но только до четырех.

— Не открывайте никому, Беатрис. Дверь внизу на ночь запирается?

— Да, конечно. И когда все уходят, один из портье все проверяет.

Гиз подошел к телефону, переговорил с кем-то и в ответ на ее вопросительный взгляд объяснил:

— Я сказал старшему портье, чтобы он прислал кого-нибудь запереть нижнюю дверь через пять минут.

— Но я совершенно не боюсь.

— Если бы я считал, что вы боитесь, то остался бы. — Видя ее недоумение, он добавил: — Когда я уйду, выкиньте из вашей хорошенькой головки все мысли о погоде и подумайте, о сегодняшнем дне. — Он наклонился и поцеловал ее в щеку, а потом резко повернулся и ушел. Она опять не успела попрощаться.

— Ничего себе... — протянула Беатрис, дотронувшись до щеки.

И тут ее взгляд упал на коробку, оставленную на столе. Беатрис с любопытством открыла ее. Внутри, тщательно упакованные, стояли несколько тарелок: кусочки холодного цыпленка, зимний салат, суп в закрытой посуде, шоколадный мусс, круассаны, масло, маленькие бисквитики с шоколадом и полбутылки рейнвейна.

— Ничего себе! — На сей раз, в ее голосе слышалось восхищение.

На следующий день работали всего две лаборатории. Беатрис занималась своими обычными делами: проследила за уборкой, когда все ушли, подготовила все необходимое к следующему утру и вернулась домой. Не успела она закрыть за собой дверь, как зазвонил телефон.

— У вас был тяжелый день? — поинтересовался профессор.

— Нет-нет! Практически ничего не делала. Я рада, что вы позвонили. Спасибо вам за коробку с едой. Сейчас меня ждет совершенно потрясающий ужин. Очень мило с вашей стороны.

Он хмыкнул. Понять это можно было как угодно.

— Я позвоню вам завтра вечером в половине восьмого. Пообедаем в Лейдшендаме. Это всего в нескольких милях от Лейдена. Спокойной ночи, Беатрис!

Она повесила трубку.

— Я могла и не согласиться, — пробормотала она. — Он просто уверен, что я захочу снова его увидеть... — И тут она поймала себя на мысли, что это действительно так.

Утром у нее было много работы. Она быстро перекусила в кафе, оделась и решила выскочить на полчасика. На стоянке она увидела припаркованный «бентли», но быстро прошла мимо и свернула на улицу Раппенбург. Почему-то ей не хотелось сейчас столкнуться с Гизом лицом к лицу.

А Гиз смотрел на нее, стоя, у окна в ожидании начала лекции. Пошел снег. Он медленно падал большими пушистыми хлопьями. Девушка быстро исчезла из виду. Профессор отвернулся от окна и начал занятия.

Вечером, когда Гиз зашел за Беатрис, снег все еще продолжал идти. Она стояла босиком и решала, что бы ей выбрать: то ли строгие черные лодочки, то ли более легкомысленные туфли с ремешками. Она опять надела темно-синее бархатное платье. Конечно, он может подумать, что у нее больше ничего нет. Ну и пусть. Во-первых, в нем тепло, а во-вторых, оно ей очень к лицу. Держа туфли в руке, она открыла дверь.

— О, легкие туфельки! Представьте, что мы попали в снежный занос и нам нужно идти пешком, что тогда?

Он поцеловал Беатрис в щеку легко и быстро, как будто делал это всегда. У нее забилось сердце при мысли о предстоящем вечере. Правда, обуваясь, она убеждала себя, что не должна особенно увлекаться им, ведь он почти женат. Когда они спустились вниз, Беатрис увидела, что он подогнал машину прямо к входу.

— Надеюсь, что вы голодны. Я сегодня пропустил ланч...

— Вы были в больнице? Ой, какие глупости я говорю, — добавила она быстро, — я же видела вашу машину, когда выходила.

— Я наблюдал за вами из окна. Неужели вы боялись встретиться со мной? У меня создалось впечатление, что вы хотели проскользнуть незаметно.

— Не боялась, — рассмеялась она.

— Ну и хорошо.

Профессор проехал через город, и вскоре они остановились у ресторана в Лейдшендаме. Судя по всему, заведение пользовалось популярностью: несмотря на плохую погоду, на стоянке свободных мест практически не было. Беатрис обрадовалась, что надела именно это платье, хотя о туфлях пожалела. Они сели за угловой столик. Беатрис посмотрела на Гиза и улыбнулась.

— Здесь так хорошо! Вы часто сюда приезжаете?

Его насмешливо-вопросительный взгляд заставил ее вновь покраснеть.

— Я не из любопытства! — воскликнула она. — Но надо же о чем-то говорить.

— А я-то надеялся, что условности уже позади. Ведь нужно так много сказать друг другу. — В этот момент подошел метрдотель. — Что будем пить? Шампанское? — И, не дождавшись ее ответа, он сделал заказ, а когда метрдотель ушел, продолжил: — Да, нам есть что обсудить.

— Что, например?

— Нас, наше будущее, — сказал он неторопливо и очень спокойно.

— Я не понимаю...

— Вот поэтому-то мы и должны поговорить.

Беатрис опустила глаза и постаралась сосредоточиться на грибах, тушенных в мадере с чесноком.

— Вы выйдете за меня замуж, Беатрис? — с улыбкой спросил Гиз.

От неожиданности она чуть не поперхнулась.

— Не сейчас, конечно. Вам нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли, посоветоваться с родителями.

Беатрис отложила вилку.

— Но почему вы хотите жениться именно на мне?! Мы даже не знаем, друг друга как следует. И, кроме того, я думаю, что вы... вы... — Она покраснела, но глаз не отвела.

— Вам не хватает ухаживания, пылких чувств? Ну что ж, это вполне естественно. Они нужны каждой женщине. Да, в наших отношениях особой пылкости нет, но разве лучше было с Томом, который вообще порой забывал о вас? Вспомните историю с сэндвичами. Том вынашивает какие-то свои планы, прикрываясь большим чувством. Я, так сказать, готов поделиться своими сэндвичами, Беатрис. И не делаю ставку на ваших родителей. Правда, огромного чувства я не предлагаю, а просто хорошие отношения, дружбу... И обещаю, что сделаю все, чтобы вы были счастливы.

— Но вы... — начала она, но он закончил за нее:

— Не люблю вас? По-моему, у нас обоих с этим как-то не складывается.

— Вы же говорили, что собираетесь жениться! — неожиданно вспомнила она.

— Да, говорил. На вас.

Беатрис не знала, что сказать, и поэтому опять принялась за грибы. Профессор тоже молчал. Откинувшись на стуле, он явно ждал ответа на только что сделанное предложение. Официант убрал закуску и поставил перед ними горячее: рыбу в соусе с молодым картофелем.

— Надеюсь, у меня есть время подумать?

— Конечно, подумайте, привыкните к этой мысли. А пока давайте узнавать друг друга. Вас мучают сомнения? А вот я уверен, что мы прекрасно подходим друг другу.

— Но Алиция?.. Она не одобрит ваш выбор.

— Ну что вы! Она очень хочет, чтобы вы стали ее мамой. Я слышал от Нэнни, что она уже обдумывает свой наряд к нашей свадьбе.

Беатрис отчаянно пыталась собраться с мыслями.

— Это все так неожиданно... — Какая же я тупица! — с раздражением подумала она. Прямо жеманная девица эпохи королевы Виктории!

— Почему же? Двое людей встречаются и понимают, что у них много общего. Может, они еще не осознают этого до конца, но так оно и есть, — с улыбкой произнес Гиз.

— Я подумаю, — медленно ответила она.

— Вот и отлично. Я заеду за вами завтра вечером, и мы поедем к Алиции. Что вы будете на десерт?

Он начал говорить о чем-то другом, больше к этой теме не возвращаясь. И только пожелав ей спокойной ночи у дверей ее квартиры, напомнил о завтрашнем свидании. От его поцелуя у нее закружилась голова.

Я выпила слишком много шампанского, сказала Беатрис сама себе, закрывая за ним дверь. Пойду-ка лучше спать. Утро вечера мудренее.

Утром Беатрис постоянно думала о Гизе и его предложении — правда, не так беспристрастно, как бы ей хотелось. Днем она решила, что надо под каким-нибудь предлогом отказаться от вечерней поездки к Алиции. Что бы такое придумать? Головная боль? Неожиданный звонок из дома? Однако все ее благие намерения улетучились за несколько минут до их встречи: позвонил Том.

— Ты скучаешь без меня? — поинтересовался он и, как всегда, не стал дожидаться ответа. — Нам обязательно нужно будет поговорить, когда ты вернешься.

Она что-то мычала, пыталась протестовать, но он ее прервал:

— Не волнуйся, дорогая! Я уже забыл все глупости, которые ты говорила. И будь уверена: я сразу же приду, как только ты вернешься.

Не слушая продолжения, Беатрис бросила трубку, потому, что раздался звонок в дверь. Если Гиз и удивился, что она так быстро ему открыла, то не показал этого.

— Что вас расстроило? Или, может быть, кто?

Он обнял ее за плечи, и ей сразу же стало легче.

— Том звонил. Всего минуту назад.

— Опять объяснялся в любви?

— Нет. По крайней мере, он не говорил этого. Только сказал, что соскучился, что забыл все глупости, которые я говорила, и что мы встретимся, как только я вернусь...

— И?

— Я повесила трубку.

— Этого следовало ожидать, — рассмеялся он. — Мы должны подумать, как охладить его пыл.

— Как?

— Решим позже, а сейчас давайте забудем о нем, поедем домой, пожелаем Алиции спокойной ночи и отправимся куда-нибудь поужинать. У меня был тяжелый день. Хочется расслабиться и поболтать.

Девушка надела пальто. Они сели в машину и выехали из Лейдена. Вечер был морозный, снег искрился под луной. Беатрис уткнула нос в воротник пальто.

— Здесь всегда так холодно? — поинтересовалась она.

— По-разному. Такая погода длится несколько недель, но обычно бывает теплее. Еще день — и уже разрешат кататься на коньках. Лед на каналах должен быть определенной толщины.

— А вы катаетесь на коньках?

— Естественно. — В голосе Гиза чувствовалось удивление. — И вы научитесь быстро.

— Но ведь я скоро уеду.

— Будут и другие зимы.

— Я... — замялась Беатрис. — В общем, я была слишком занята, чтобы хорошенько обдумать ваше предложение, но все равно уверена, что у нас ничего не получится.

— Как вы можете быть уверены? — усмехнулся Гиз и миролюбиво добавил: — Хотя, быть может, это не плохая мысль — подождать с окончательным решением, пока вы не вернетесь в Лондон и не повидаетесь с Томом.

— Вы говорите это, чтобы специально позлить меня?! — возмутилась Беатрис. — Вы прекрасно знаете, что я не хочу с ним общаться.

— Но вам все равно придется встречаться с ним время от времени. Если мужчина влюблен, он всегда найдет возможность повидать девушку своей мечты.

Они въехали в деревню, и он сбросил скорость. Вскоре машина остановилась у знакомого дома.

— Побаиваетесь встретиться с ним, Беатрис?

— Не то чтобы побаиваюсь, просто... Как мне ему объяснить?

— Не волнуйтесь. Предоставьте все это мне. Гиз вышел из машины, открыл дверцу для Беатрис, и они направились к дому.

Алиция уже ждала их, одетая в розовый шерстяной халат и меховые тапочки. Вместе с ней были Фред, Шушу и Мази. Животные лениво посмотрели на вошедших, но вставать не стали. Гиз и Беатрис поцеловали девочку, и все вместе уселись на скамеечке перед камином. Алиция сидела между ними, а Фред лежал у ног хозяина.

— Тебе уже давно пора спать, солнышко мое, — напомнил профессор дочке.

— Еще пять минут, папа! Я должна кое-что рассказать Беатрис.

— О чем, дорогая?

— О моем платье, — выдохнула девочка, — оно будет розовое, длинное, туфельки тоже должны быть розовыми, а на голове венок. — Она вдруг нахмурилась. — Ты ведь выходишь замуж за папу?

— Не знаю пока... — неуверенно сказала Беатрис, — я еще не решила.

— Он будет замечательным мужем, — протараторила Алиция. — Я слышала, как фру Билдер говорила Нэнни...

Беатрис холодно посмотрела на профессора.

— Я считала, что я единственная... — начала она ледяным тоном.

— Ну, естественно. Но ведь вы же должны понять, что и у других может быть свое мнение, которое все равно никак не повлияет на ваше решение. Вы свободны в своем выборе, Беатрис! И я не буду стоять на вашем пути, если вы решите, что глубокой преданностью Тома не стоит пренебрегать.

Он улыбнулся, однако Беатрис не могла отделаться от впечатления, что его забавляет эта ситуация. Она нахмурилась.

— В общем, я еще не решила, — ответила она раздраженно.

— Ты не хочешь, чтобы я надела розовое платье? — расстроено протянула Алиция.

Сердце Беатрис сжалось при виде огорченного личика девочки.

— Я думаю, что ты будешь прекрасно выглядеть в розовом, совсем как маленькая принцесса.

— Ну, теперь, когда этот сложный вопрос решен, как насчет сна? — Отец поднял девочку на руки. Вошла Нэнни.

— Но я же не сказала еще спокойной ночи Беатрис.

Беатрис быстро подошла к ним, обняла девочку и поцеловала ее в теплую розовую щечку.

— До завтра? — спросила Алиция.

— Завтра я еду в Брюссель, — сообщил Гиз. — Но я уверен, что Нэнни разрешит тебе перед сном позвонить Беатрис.

Услышав об отъезде профессора, Беатрис огорчилась, но не захотела себе в этом признаваться. То, что они провели вместе несколько вечеров, еще не значит, что она будет скучать без него. А о его предложении она старалась просто не думать. Это невозможно, и все. Одной симпатии недостаточно. А с другой стороны, влюбиться и выйти замуж, не подумав о ежедневном общении, о дружбе, схожих вкусах, желании всегда быть вместе, — это просто катастрофа.

— Я вернусь через три дня, — спокойно добавил Гиз.

К разочарованию Беатрис, он больше ни слова не сказал о своем предложении. Он снова стал просто веселым, заботливым, внимательным хозяином. Домой отвез ее поздно вечером, проводил до квартиры, пожелал спокойной ночи и, как обычно, поцеловал в щеку.

— Я приеду к вам через три дня, вечером, где-нибудь после семи. — И, не дожидаясь ответа, он ушел.

Беатрис решила, что не будет без него скучать. Но... скучала. Каждый вечер она старалась куда-нибудь уходить с Хэтти или с кем-нибудь из медсестер, а днем, когда была свободна, даже согласилась сходить в музей с одним из докторов, с которым познакомилась в кафе. Это был серьезный молодой человек, твердо решивший показать ей, как можно больше. Но поскольку он выбрал Национальный научный музей, а Беатрис мало, что знала о картографии, астрономии и химии, то вернулась она домой с головной болью и единственным желанием — выпить чашку кофе.

На следующий день выяснилось, что одна из уборщиц заболела, и Беатрис пришлось взять на себя, ее обязанности. Поэтому было уже почти около семи, когда она вернулась домой, разделась и пошла в душ. Она решила надеть костюм из джерси теплого медного цвета и только успела привести в порядок голову, как раздался звонок в дверь.

— Я скучал без вас, — сказал профессор.

Он поцеловал ее в щеку, снял пальто и прошел за ней в гостиную. Беатрис почувствовала, как теплая волна радости охватила ее. Том на его месте в первую очередь поинтересовался бы, скучала ли без него она.

— Вы были сильно заняты?

— Да, и дорога была тяжелая.

— А вы ездили в Брюссель на машине?

— Я всегда езжу на машине, когда есть хоть малейшая возможность. — Гиз прошелся по комнате, рассматривая картинки на стенах. — Вам известно, что через несколько дней вы возвращаетесь в Лондон?

Беатрис вздрогнула.

— Нет, а вы уверены? Мне никто ничего не говорил.

— Да, уверен. Я — член правления больницы. Все очень довольны вами, но сейчас очередь кого-то из Эдинбурга. Фрекен Винкельхьюзен поедет в Кёльн. Самое ужасное, что я должен отправиться в Гронинген. Там в институте я принимаю экзамены и поэтому не смогу вас проводить.

— Какая жалость! — Она искренне надеялась, что голос ее не выдал. — Но я справлюсь, а в аэропорту я встречусь со своими.

— Думаете, Том будет ждать? — Он нахмурился. — Мне не нравится, что он постоянно беспокоит вас. — Гиз остановился перед ней. — Так вы решили выйти за меня замуж, Беатрис?

Девушка посмотрела ему в глаза.

— Я скучала без вас...

— Сильно? Она кивнула.

— Возвращайтесь в Лондон. Может быть, там вам будет легче решить. Но я хочу, чтобы вы кое-что сделали для меня. — Он достал что-то из кармана. — Наденьте его. Возможно, это даст Тому понять, что вы не шутите. Подарок ни к чему не обязывает вас, Беатрис. В конце концов, это всего лишь кольцо. — Он протянул руку. На ладони лежало золотое кольцо. — Старинная семейная реликвия — кольцо с монограммой.

Она взяла его и стала рассматривать.

— А что здесь написано? Надпись практически стерта.

— «Ты и никто другой». Это обручальное кольцо семнадцатого века. — Он взял ее руку и надел кольцо на палец. — Оно вам как раз впору. Будете носить его?

Беатрис посмотрела в его улыбающееся лицо.

— Да, — сказала она.