Занесенный клинок

Глава 7 МАНИЯ ВЕЛИЧИЯ

Когда голод взял надо мной верх — не было времени даже попробовать великолепную еду, которую приготовила Марго — я схватила плетеную сырную палочку с подноса и шмыгнула в угол, чтобы сжевать ее.

Я не была полностью уверена, не подмешала ли Марго туда крэк[32], но она была настолько вкусной, что мне сразу же захотелось еще. Я аккуратно отряхнула руки, стараясь не попасть пахнущими «Пармезаном» крошками на платье, и вышла из-за пальмы в горшке.

— А вот и прекрасная невеста, — произнес Габриэль. Он был высоким и смуглым, с золотистой кожей и светло-каштановыми волосами, выгоревшими на солнце. Он сменил свои обычные джинсы и кожаную куртку на брюки, рубашку на пуговицах и блейзер, но в такой одежде он казался еще более диким. Тарзан, недавно вышедший из джунглей, маскирующий мышцы под костюмом.

— Мерит, ты прекрасно выглядишь. И свадьба была просто чудесная. Надеюсь, твой муж проявит себя достойно.

— Не думаю, что это будет проблемой, — ответила я с улыбкой. Я огляделась и не увидела Таню. — А где твоя прекрасная жена?

Он указал в другой конец помещения, где Таня — стройная и утонченная, с темно-русыми волосами и голубыми глазами — сидела за столом с моим дедушкой. Он оживленно что-то рассказывал, пока она царапала что-то на маленьком клочке бумаги, улыбаясь, пока писала.

Он улыбнулся.

— Она заимствует рецепт мясного рулета твоей бабушки.

— Отличный выбор, — сказала я и кивнула. Моя бабушка была потрясающим поваром.

Он достал фляжку из кармана своего пиджака и предложил сделать глоток, когда Этан присоединился к нам.

— Могу я предложить тебе поздравительную выпивку, Котенок?

Улыбка Этана выглядела приятной, но за ней была сталь.

— Я бы попросил не называть мою жену «Котенком».

Габриэль ухмыльнулся.

— Я все гадал, когда же ты наконец это попросишь.

— Теперь ты знаешь.

— Ага.

— Выпивка, — попросила я и взяла фляжку из руки Гейба, подозрительно сделала глоток и была приятно удивлена. Это был виски, или так я подумала. Темный и дубовый, но все же мягкий, как мед, и с той же цитрусовой сладостью.

Я передала фляжку Этану. Он приподнял брови, но сделал глоток, и удивление появилось также и на его лице.

— Что ж, — произнес он и глотнул еще. — Это как… пить солнце.

Гейб забрал фляжку и закрыл ее.

— Это кое-что, над чем мы работаем. — Его улыбка получилась хитрой. — Мы довольны первыми результатами.

Этан сунул руки в карманы.

— Ты ищешь инвесторов?

Эта хитрая улыбка превратилась в абсолютно волчью.

— Оборотни в партнерах с вампирами? Это опасная игра.

— Слишком опасная для Апекса Северо-Американской Центральной Стаи?

— Ты разве не говорил, что мы семья? — поддразнила я.

При слове «семья» на его лице появилась тень, а страх в его глазах охладил мою кровь. Мне не нравилось видеть такие эмоции у Габриэля Киина, который был необычайно бесстрашен.

— В чем дело? — спросил Этан.

Габриэль покачал головой.

— Это ваша свадьба. — Он открыл фляжку, которую еще не убрал, и сделал глоток, после чего спрятал ее.

— Это наша жизнь, — ответил Этан. — И наш город. Если ты что-то знаешь…

Габриэль напророчил, что у нас с Этаном будет ребенок — первый среди вампиров. В прошлом беременели три вампирши, но ни одна не выносила до положенного срока.

В нашем потенциальном чуде была одна оговорочка: Нам придется пройти какое-то неопределенное испытание, прежде чем это случится, и даже прошлогодняя драма не выполнила эту ужасную квоту.

Габриэль повернулся и посмотрел на меня, казалось, что он практически смотрит сквозь меня своим этим оборотневским приемчиком.

— Ты должна сыграть в свою собственную игру. — Он посмотрел на Этана. — Вы оба.

— В смысле? — спросил Этан, в его голос закралась нить беспокойства.

— В смысле… — Он замолчал, казалось, подыскивая слова. — В воздухе что-то есть. Что-то, что мне не нравится. Что-то тревожное.

Холод стал сильнее, вызывая мурашки на моих руках, когда я подумала о своем разговоре с Мэллори…

— Что именно это такое? — спросил Этан.

Габриэль только покачал головой.

— В том-то и проблема. Я не знаю.

— Это общая тревога? — тихо спросила я. — Чувство беспокойства?

Он выглядел удивленным, а затем стал подозрительным.

— Мэллори сказала то же самое, — объяснила я. — Что она ощущает страх и не знает почему. Не смогла определить причину этого. Катчер ничего не чувствует, а она не хотела говорить тебе, потому что боялась, что просто стала параноиком.

Габриэль покачал головой.

— Мне это не нравится.

— Почему, как ты думаешь, это происходит?

— Не знаю, — ответил он и посмотрел на нас. — Вы знаете, что пророчества — штука не точная. Я получаю ощущения, образы, но не знаю деталей.

— Но? — произнесла я.

— Но такое чувство, что мир меняется. А вместе с ним и будущее. Ваше будущее. — Он поглядел вниз на мой живот. — Его или ее будущее.

Я не воспринимала гипотезу о ребенке как само собой разумеющееся и не собиралась. Я знала, что будущее изменчиво. Но это не ослабило страх, который вцепился в меня, и это заставляло меня чувствовать себя так, словно я противоестественно защищаю того, кто еще даже не существует.

Этан сделал шаг ближе, как бы окружая меня сферой своей защиты.

— Ты уже говорил, что нам придется пройти испытание.

— И оно у вас будет. — Гейб снова поднял свой взгляд, и из-за сочувствия в его глазах я чуть не расплакалась. — Но этого может быть недостаточно.

— В смысле? — спросила я, но слова прозвучали глухо, издалека. Как будто я на самом деле не участвовала в разговоре, но слышала его. Пытаясь прочувствовать его.

— Значит, нет никакой гарантии, — произнес Этан.

Габриэль провел рукой по волосам, его опечаленность была очевидна.

— Мне жаль. Я не собирался говорить об этом здесь. Сейчас не время и не место.

— Если существует опасность, то сейчас именно то время и то место.

Габриэль хмыкнул, признавая защитную реакцию Этана.

— Что нам делать? — спросила я.

— Не жить в страхе, — ответил Габриэль. — Просто жить. Держаться ближе к своим людям; быть начеку. Это все, что мы можем сделать.

В нескольких метрах от нас Таня обернулась и подозвала Габриэля. Его внимание переключилось, сосредоточилось на его жене, как у мужчины, слишком привыкшего к возможным опасности и потере.

Он поцеловал меня в лоб.

— Будь осторожна, Котенок, — сказал он, а затем направился к своей жене.

Мы с Этаном мгновение стояли молча.

— Я сказал ему не называть тебя Котенком, — пробормотал он, вероятно, лишь для того, чтобы заставить меня улыбнуться. И это сработало.

— Да, но мы не всегда получаем то, что хотим.

Слова вылетели прежде, чем я подумала, и я потянулась, сжав руку Этана и готовясь к неопределенности.

— Я не хочу, чтобы он оказался прав. Я не хочу, чтобы была права Мэллори. Я хочу, чтобы мир вращался так же, как и на протяжении последних месяцев, когда моим самым трудным решением было выбрать платье подружки невесты для Шарлотты.

— И, пожалуй, разборка с призраком.

— И призрак, — произнесла я с кивком, когда наша дружелюбная соседка-некромантка, Аннабель, закружилась на танцполе со своим мужем, выглядя лучезарно в характерном для нее бледно-розовом цвете.

Этан обнял меня за талию и прижался губами к моему виску.

— Мы принимаем каждую ночь такой, какая она есть, как и раньше. Это все, что мы можем сделать, и лучшее, что мы можем сделать.

Я кивнула и позволила себе на минутку опереться на него, быть спокойной рядом с ним, по крайней мере, пока не заурчал мой живот.

— Давай возьмем что-нибудь перекусить.

Тут я возражать не стала.

***

К тому времени, как подошли ранние часы нового дня, как и предсказывала Мэллори, мое лицо болело от улыбок, я избавилась от туфель, а завитки вылезли из прически, над которой так тщательно трудилась Линдси.

Сверхъестественные, привыкшие к позднему времени, все еще танцевали под исполнение группы, которая играла на протяжении многих часов. Несколько крепких людей танцевали, а остальные, зевая, сидели за столами с мешками под глазами, ожидая возможности уйти.

— Дамы и господа! — произнесла Линдси со сцены, держа микрофон в руке. Толпа стихла. — Мы подошли к окончанию нашего вечера — буквально, потому что через несколько часов взойдет солнце, а нам еще нужно доставить Этана и Мерит в их особый номер для новобрачных.

Толпа загудела.

— Но прежде, чем мы уйдем, пришло время для одной последней традиции. Мерит, присоединяйся ко мне на сцене, настало время бросать букет!

«Удачи, Страж».

Я оглянулась на Этана, который подмигнул. Это были последние минуты нашей свадьбы, и, следовательно, последние минуты перед началом нашей брачной ночи. Неопределенное будущее или нет, в его глазах безошибочно читалось желание.

Я вышла на сцену и взяла букет, который мне протянула Линдси. И слава Богу, потому что я потеряла его след несколько часов назад.

Перед сценой, смеясь, собрались несколько женщин и горстка мужчин, готовясь к ритуалу.

— Все готовы?

Ответные выкрикивания были пронзительными и энергичными. Я взглянула на Линдси.

— А ты не хочешь тоже туда спуститься?

— О, черт, нет. Мы с моим ковбоем не сторонники обручения.

— Как хочешь, — ответила я и обернулась, взяв букет в обе руки, и бросила его.

Раздались крики, когда букет полетел в воздух, и позади меня послышался скрежет, когда шпильки, тафта и наманикюренные ноготки пошли в бой.

А потом вздох… и тишина.

Я обернулась.

Девушка с такими же золотистыми волосами, как у Габриэля, но с ног до головы одетая в трендовый черный, смотрела вниз на обернутые лентой цветы в своих руках, ее глаза были широко распахнутыми и немного напуганными.

Я бросила букет слишком сильно, перекинув его через толпу извивающихся будущих невест и женихов и закинув его в руки женщины позади них.

Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться над выражением ее лица. Как бы сильно она ни любила Джеффа Кристофера, брака, похоже, в ближайших планах Фэллон Киин не было.

— О, а это иронично, — проговорила Линдси позади меня. — Поздравляю, Фэллон!

Дамы, которые его не поймали, благожелательно поаплодировали, но можно было точно сказать, что это было не от чистого сердца. В свою очередь Джефф подошел к Фэллон с широкой ухмылкой на лице. В ее глазах была подозрительность, он вытащил букет из ее рук и крепко поцеловал. И что бы там после этого он ей ни прошептал, один уголок ее рта изогнулся в улыбке.

Да, в свадьбах что-то есть.

***

— Прежде чем свадебная вечеринка разойдется, и вы двое отправитесь в Париж, — сказала Шей, — давайте выйдем наружу и сделаем несколько снимков на фоне города с невестой, женихом, свидетельницей и свидетелем.

— Это необходимо? — прошептала я. — Она сделала уже семь тысяч фотографий.

Мэллори изобразила шок.

— Целых семь тысяч?

Я ткнула ее.

— Острячка.

Этан потянулся и взял меня за руку.

— Пойдемте наружу, — сказал он, принимая решение за нас обоих. — Я рад провести побольше времени со своей прекрасной женой.

Сказано было убедительно, а то, что это слетело с его губ, почти соблазнительно.

«Просто подожди», — мысленно сказал Этан, повторив недосказанное обещание, которое я дала ему раньше.

«Жду не дождусь», — пообещала я ему. «У меня на тебя планы, Салливан».

От жаркой вспышки его ответной магии у меня на коже выступили мурашки.

— Нам нужно сделать это как можно скорее, — сказала Мэллори, ухмыляясь нам. — Прежде чем они начнут вампирить друг друга посреди стеллажей.

Улыбка Этана оставляла мало сомнений в том, что мы уже исследовали этот конкретный род занятий, пусть и в библиотеке Дома, а не в этой.

— Мы справимся, — заверил он ее.

***

Я снова втиснула ноги в туфли и позволила Линдси заправить непокорные завитки обратно в мою прическу. Катчер вышел с Мэллори, и когда Линдси закончила, Амит по-джентльменски предложил ей руку.

— Ты становишься опытным сопровождающим, — сказала я ему, когда лифт спустил нас на первый этаж.

— Один из моих многочисленных талантов, — ответил он, направляя свои темно-карие глаза на камеру Шей, когда она попыталась сделать снимок.

Мы вышли из больших латунных дверей библиотеки и прошли по улице к опорам надземки, которые возвышались над Ван-Бюрен[33].

— Сюда, — сказала Шей, указывая по обе стороны от стальных опор эстакады, освещенных сверху теплым светом, достающим до тротуара. — Этан с этой стороны, Мерит с другой.

— Давай сделаем это, — произнес он и, встав с одной стороны, прислонился рукой к стальной конструкции.

— Прими какую-нибудь позу, Мерит, — попросила Шей.

Я скрючила пальцы, изображая когти, и обнажила клыки, после чего услышала отзывчивый щелчок затвора камеры. Думаю, ей понравилось.

— Кхм, — произнес Этан, и я поглядела на него. Он указал на опоры. — Жду тебя, жена.

— Не дуйся, муж, — ответила я и повторила его позу.

Шей сделала фотографии, а затем указала на лестницу, которая вела к станции надземки.

— Поднимитесь к путям, — сказала она. — А потом посмотрите вниз через перила.

Мы сделали, как она просила. Шей вышла на середину улицы и направила на нас свою камеру.

— Сделайте что-нибудь романтичное! — крикнула Линдси, и прежде чем я смогла ответить, руки Этана обхватили мое лицо, и его губы были прижаты к моим. Он обнял меня за талию и притянул к твердой длине своего тела и возбуждению, которое затвердело между нами, когда он углубил поцелуй.

«Скоро», — сказал он мне, и эти слова вертелись в моей голове, как шарик в одной игре.

— Полагаю, пора начинать медовый месяц, — проговорил он, когда наконец отодвинулся. Поскольку мое тело было прилеплено к его, а губы опухли, я толком была не в состоянии спорить.

— Несомненно, — было все, что мне удалось сказать. И притом еле слышно.

— Давайте поменяемся местами! — крикнула Шей.

— Не в этой жизни, подруга, — пробормотала я и вцепилась в руку Этана.

Этан фыркнул с мужским удовлетворением.

— Не волнуйся, Страж. Ты для меня единственная женщина.

Чертовски верно.

***

Мы сделали еще больше снимков на фоне надземки, несколько снимков в Притцкер-Парке, несколько снимков перед кирпичными стенами, а затем те же фотографии с разными людьми. Шей предложила нам пройти к Букингемскому Фонтану[34], но взгляды Этана становились все более распаляющими, и я теряла свой иммунитет к их жару.

— Мы могли бы сделать… — начала Шей, но я прервала ее, подняв руку.

Она фотографировала часами. И моя мать уже давно уехала со свадьбы, поэтому она утратила свое право жаловаться.

— Я считаю, что мы запечатлели достаточно моментов, — сказала я и взглянула на Этана. — Разве ты не согласен?

— Есть еще один, который я бы хотел запечатлеть, — ответил он с такой лукавой улыбкой, что я испугалась, как бы он не предложил ей последовать за нам в отель. Но вместо этого он взял меня за руку, и мы пошли обратно к библиотеке и входу в Ван-Бюрен. Мы дошли до арочных латунных дверей, на стекле арки было выгравировано «ЧИКАГСКАЯ ПУБЛИЧНАЯ БИБЛИОТЕКА».

— Вот, — произнес он и, не утруждая себя объяснениями, подхватил меня на руки. Я взвизгнула и обвила руками его шею, когда он встал по центру под знаком.

Его улыбка выражала холодную уверенность.

— Доказательство того, что мне удалось вытащить ее из библиотеки.

На первом снимке я закатила глаза, на втором улыбнулась, на третьем прижалась губами к его щеке.

— Спасибо, что потворствуешь мне, — сказал он, когда опустил меня на землю. Он прижался губами к моему лбу. Но даже это целомудренное действие послало по мне дрожь возбуждения и предвкушения.

— Спасибо, ребята, — произнесла Шей. — Это был великолепный вечер. Я буду на связи. — Но ее взгляд был направлен на дисплей на задней панели камеры, пальцы энергично бегали по кнопкам.

— Готова поспорить, что она говорит это всем девушкам.

— Вероятно, так, — ответил Этан. — Но мы закончили, так что давай со всеми прощаться.

— Ваш лимузин за углом, — сообщил Амит с ухмылкой, которая сказала мне, что они с Маликом его как-то украсили.

Рука об руку мы обошли здание до Южной Плимут, где красный кирпич библиотеки уступал место темному стеклу и гладкой стали. Лимузин стоял у обочины, на заднем окне белыми печатными буквами было написано «МОЛОДОЖЕНЫ», к крыльям и багажнику были прикреплены белые шарики, голубые и белые ленты и серпантин развивались из-под заднего бампера.

— И я предполагаю, что это наша машина, — сухим голосом проговорил Этан.

Моей первой мыслью было, что Амит оскорбился комментарием и издал тот звук, который пронзил воздух перед нами. Этан быстрее осознал истину и в защитном жесте выбросил передо мной руку, пристально глядя на затененную улицу.

Это был не звук несогласия.

Это был крик.

Десяток людей заполнили Плимут между Конгрессом и Ван-Бюрен, и они выбивали друг из друга дерьмо, звук ударов плоти о плоть отдавался эхом в темноте поблизости. Толпа представляла собой смесь людей в повседневной одежде, пижамах, костюмах и разные вариации возраста, полов и рас.

Машины были оставлены посреди темной улицы, где люди просто бросили их, вылезли и начали лупить друг друга, двигатели были заведены, а радиоприемники все еще работали. Двери многоквартирных домов были открыты, и бумажный пакет с фаст-фудом — чья-то забытая ночная закуска — лежал опрокинутый на тротуаре.

Это была не вечеринка, свадьба или еще что-то. Это было побоище.

Я не могла сказать, с чего все началось. Это не походило на войну за территорию или победное восстание. Это была потасовка, которая выводила людей из машин, из домов, когда они должны были спать. И не было никакой очевидной причины. Но что-то привело этих людей к насилию.

— Что это, черт возьми, такое? — спросил Катчер.

На нас бежал мужчина, вырывая клочьями себе волосы.

— Голос! Уберите этот проклятый голос из моей головы!

Этот мужчина был не единственным, кто кричал эти слова — я слышала, как эти же слова бормотал Уинстон. И он был не единственным, у кого паника практически вызывала зуд на коже.

Могу поклясться, что почувствовала, как от моего лица отлила кровь. «В воздухе что-то есть», — говорил Габриэль. — «Такое чувство, что мир меняется».

Он это имел в виду?

— Уинстон, — тихо проговорил Этан, словно если повысить голос, они подойдут ближе.

Я кивнула.

— Ага, — произнесла я, но слово чувствовалось вязким на моей языке. А на задней стенке горла ощущался острый запах химикатов, то же самое я чувствовала в Доме.

Он был всего в трех метрах от нас, когда внезапно опрокинулся, и воздух наполнил запах крови, добавляя медь к тому резкому привкусу магии.

Позади него стоял мужчина в деловом костюме, галстук был развязан, а верхняя пуговица расстегнута, под глазами темные круги, и на лице легкая небритость. А в его руке была окровавленная монтировка. Он посмотрел на нас и поднял оружие.

— Это ваша вина? Вы делаете это со мной? — Слова прозвучали как требование, его глаза метались между нами, ища, кого можно обвинить. И поскольку мы были единственными, кто не подвергся влиянию магии — какой бы эта магия ни была — он выбрал нас.

— Иди внутрь.

Мы с Этаном отдали друг другу приказы одновременно. Но когда мы посмотрели друг на друга, то с согласием кивнули. Мы только-только поклялись все делать вместе. Почему бы не начать делать это сейчас.

Катчер оглянулся на Шей.

— Беги внутрь и вызови полицию. Иди. Давай же.

Она была не военным корреспондентом. Она была свадебным фотографом, и от ужаса замерла на месте с широко распахнутыми и потерянными глазами.

— Шей! — повторил Катчер резким и решительным приказом.

Она моргнула и посмотрела на него.

— Внутрь. Вызвать полицию. Иду.

Должно быть, он достучался до нее, потому что она повернулась на каблуках и побежала к двери.

К сожалению, голос Катчера, этот покровительственный приказ, распространился по округе. Больше народа из дерущейся толпы поняли, что мы здесь, и повернулись, чтобы посмотреть на нас, их текущие сражения были позабыты.

Мы собрались в меньшую группу, более тесную группу, рассматривая растущую угрозу.

— Страж? — произнес Этан. — Полагаю, у тебя одной в этом есть опыт.

Их не нужно было убивать; они всего лишь нуждались в подавлении.

— Вырубайте их, — сказала я. — Это лучший способ не дать им убить себя или друг друга.

— Или нас, — тихо проговорила Мэллори.

— Мы можем отвлечь их, разделить, — согласился Катчер, прищурившись, пока осматривал группу.

Мужчина с монтировкой поднял ее над своей головой.

«Мой», — мысленно сказал Этан и снял свой пиджак, бросив его на паркомат.

Это был первый шаг к наступлению. Пиджак Амита последовал за Этановым. Мэллори и Катчер начали скапливать силу; она вихрилась вокруг нас, пока они готовили магические огненные шары.

— Люк будет зол, что пропустил это, — сказала Линдси, встав рядом со мной. Она натянула темную резинку на волосы, скручивая их в пучок, чтобы не мешались. Это был практичный поступок, который соответствовал решимости в ее глазах. Линдси, может, и получала удовольствие от своего участия в препирательствах и моде, но в битве не было никого яростнее ее.

— Наверное, да, — согласилась я. — Давайте прикроем эту лавочку.