Заноза для ректора-дракона

Глава 18. Он

Таверна «Лоза дракона» сегодня в ударе. Мест практически нет, и, если бы не договоренность с Варей о том, что мне нужно срочно обсудить кое-какие детали с Ритой — то и вовсе не смогли бы найти укромное местечко. Ритка в этот раз хорошо перенесла телепортацию, что не скажешь о предыдущих. Мы сразу же телепортнулись в комнату, и, отранившись от ведьмочки, я сунул руки в карманы брюк.

— Мы у твоей сестры Вари? — спросила Рита, вздервнув бровью.

— Да, — сухо ответил ей.

Когда Рита так близко, я не могу себя контролировать. Мне становится очень сложно сдержать свои желания, которые под натиском понятия «истинная», еще сильней бурлят кровь в жилах. Делаю один глубокий вдох, чтобы перевести дух. Сейчас не самое время, чтобы поддаваться чувствам. Упираюсь взглядом в одну точку. Все комнаты таверны — похожи одна на другую, только разная цветовая гамма. Чувствую, как Рита оглядывает меня со спины, а после, добавляет:

— О чем ты хотел со мной поговорить?

Мысленно мотаю головой из стороны в сторону, собирая остаток рассудка в кулак, и, разворачиваюсь.

— У меня есть идея, которая поможет вернуть тебя на землю, — выдыхаю из себя, понижая голос.

В глазах Риты скользнула искра печали. Такая маленькая, похожая на серую тучу, которая быстро пронеслась тенью по мягкой шелковистой траве.

— Только, она очень опасная в выполнении…

Ведьмочка хмурится. Она плотно сжимает свои розовенькие губы, щеки становятся бледными, будто бы весь задор и смешливость разом улетучиваются из Риты прочь.

— Насколько она опасна? — вопрос, соскользнувший с уст Риты, мгновенно застывает в комнате. Эхо настолько тихо отскакивает от деревянных стен, что мне кажется, через какую-то секунду все становится нереальным.

— Настолько, что мы можем оба погибнуть, — говорю я, хотя язык едва ли воротится. — Это слишком опасно…

Рита замолкает. В ее глазах отражается неясность ее же решений, ведь, не зря говорят о том, что глаза — душа человека? Ей так же, как им не, сложно даются такие решения, когда ты узнаешь, что это единственный выход из ситуации.

— А что… — начинает она, дрожащим голосом. Мы встречаемся взглядом. В омуте малахитовых глаз, я готов тонуть, как тонет темная душа в бездне чертоны. — А что, если я передумаю? Если я не захочу возвращаться обратно, что тогда?

Хмурюсь. Такого вопроса от Риты я не ожидал.

— Договор, который мы с тобой заключили, можно будет разорвать только по твоему решению, — выдыхаю из себя, будто бы сбрасываю тяжелый груз с плеч. — То есть, если ты этого сама захочешь, то мы сможем разорвать.

— И что тогда?

Мы замираем. Рита ждет моего ответа, а я жду, когда храбрость подступит к горлу, и я смогу это сказать. Но… деваться некуда. Я и позвал ее сюда, чтобы обсудить, что нам делать дальше.

— Тогда договор обнулится. Но ты уже домой не вернешься.

Ведьма нервно сглатывает.

— Ты останешься здесь, пока твоя сила не проявится…

— И чтобы она проявилась, должна лопнуть метка?

— Именно, — сухо изъясняюсь, хотя у самого болит сердце от мысли, что Рита исполнит пророчество. — Когда лопнет метка, ты будешь готова проявить свои силы. Это значит, что пророчество должно сбыться, или оказаться ложным.

— А истинность? — спрашивает девушка, заглядывая в мои глаза. Прожигающая нежность заставляет моё сердце бится чаще.

Рита… как ты прекрасна…

К горлу подступает сухой ком переживаний. Мне мнится, что Рита чувствует тоже самое, что и я, иначе, почему она задает такие же вопросы?

— Она тоже проявится, — говорю я ей, хотя самому кажется, что я переживаю намного больше, чем Рита. — По крайней мере, мы с Варей больше склонны к «проявлению», нежели, обратной стороны медали.

Рита тихо вздыхает. Она отворачивается ко мне спиной, медленно расхаживая по комнате. Эфир начинает прочнеть. Пока Ведьмина об этом не догадывается. Возможно, в моем присутствии, она чувствует что-то, однако, никак не может понять: что это такое.

— Я не знаю, — начинает Рита, повернувшись ко мне, по-прежнему пряча глаза куда-то в пол, — как это объяснить, но я что-то чувствую внутри себя. Что-то маленькое и теплое, будто бы шерстяной комок…

— Ты — ведьма, наделенная способностями, — заверяю я ей, однако, мои слова звучат не особо и убедительно. — И чем дольше ты находишься в Академии, тем больше они будут давать о себе знать.

— Я понимаю, — соглашается со мной Рита, и делает два шага навстречу ко мне. — Но я чувствую что-то еще, — она указывает указательным пальцем на висок, быстро подняв на меня свой таинственный взгляд. — Вот здесь. Что-то пытается прорваться в мое сознание…

— Что же именно? — делаю вид, что не понимаю, о чем она, хотя на самом деле, осознаю, что она имеет ввиду про «драконий эфир».

— Какой-то шум, — добавляет Рита неуверенно. — Будто бы иногда закладывает уши…

Я поджимаю губы. Мне нечего сейчас ей ответить. Я могу ошибаться, так же, как и Варя, или дядя. И Рита окажется лже истинной, которая не несет никакой опасности миру драконов.

— Что это может быть? — задаёт она вопрос, немного сощурив свои кошачьи зеленые глаза.

— Я не знаю, — вру ей нагло, будто бы это убережет ее от правды. — Скорее всего, в тебе крепнет магия…

— Магия, — повторяет она за мной шепотом, и отводит взгляд в сторону. — А что насчет твоего брата?

Я замер в изумлении, потому что не полагал, что Ритка спросит о нем. Все же, Михаил показался ей странным с первого взгляда. Однако Рита задала этот вопрос с опаской. Я отчетливо слышал дрожь в ее голосе.

— Это уже не твоя головная боль, — рычу в ответ. — Об этом с позабочусь.

— О моей головной боли? — фыркает ведьмочка. — Сдается мне, Дитрих, ты что-то скрываешь от меня!

Проницательная девица, однако.

— Что ты хочешь услышать в ответ?

Рита складывает руки на груди и пронзает меня холодным, как тысячи острых льдин, взглядом. По телу проходит волна дрожи.

— Правду, Дитрих, — твердо заявляет она, практически отчеканивая четко каждое слово. — Правду.

— Что конкретно тебя интересует?

Сажусь на кровать, руками о колени. Рита продолжает буравить меня своим взглядом. На долю секунды, в малахитовых холодных глазах, мелькает искра помощи. Словно, Рита пытается дать мне понять, что что-то знает, однако, не может это произнести вслух.

— Ты говорил, что твой брат Михаил здесь по ошибке. Тогда, в то занятие, когда я впервые его увидела, после урока он подозвал меня к себе. Разговор был практически ни о чем, — ведьма сделала паузу, будто бы набирается смелости. — Однако что-то мне показалось в нем странным.

— Что же?

— Не могу это объяснить, — добавила она. — Мне показалось, что Михаил пытался залезть ко мне в мысли…

Эфир. Неужели Михаил полагает, что сможет пробить брешь между мной и Ритой?

— Так, тебе показалось, или ты точно уверена, что Михаил пытался настроить с тобой эфир?

— Нет, — мотает головой Рита. — я уверена, что он пытался настроить эфир, забалтывая меня.

Я тяжело вздохнул.

— Это плохо, — все, что смог ей ответить.

— Почему?

Рита по-прежнему стояла посередине комнаты. Ее взгляд быстро наполнился внутренним переживаниями: глаза заблистали ярким огнем от горя, которое, как казалось, медленно заполняет ее сердце.

— Ты точно хочешь знать настоящую правду? — вздервнув бровью, спросил у Ведьминой. Девушка лишь молча кивнула головой. — Тогда слушай…

Набрав побольше воздуха в легкие, я начал свой рассказ:

— Я родился в вымирающем роду драконов. Всего существует тринадцать разновидностей дракона в мире Хорк:

Земляные

Водяные

Ветровые

Огневые

Ледяные

Солнечные

Песчаные

Лавные

Белые

Пустотные

Ртутные

Механические

Черные

И я не зря перечислил всех видов в убывающем порядке. Как ты помнишь, я родом из Черных драконов клана Аламар. Чистокровные, уважаемые и… практически вымирающий вид. Раньше было намного больше видов драконов, но, в каждым новым циклом — становилось все меньше.

— Почему? — спросила Рита.

— Битвы, пророчества, различные междоусобицы… Практически все, что могло привести к спору между драконами — приводило к вымиранию вида.

Рита поджала губы. Она понимала, что рассказ будет долгим, поэтому старалась не торопить меня с красноречием.

— Вот уже более двух тысяч лет, миру является пророчество, а истоки его далеко уходят вглубь, корнями к вековому драконью дереву. Однажды, опытная и могущественная ведьма была влюблена в статного черного дракона. Однако сам дракон был из ран для другой драконихи еще при рождении. Не спрашивай почему эта истинность зародилась в нашем роду — это сложный магический механизм, который позволяет нам дальше продолжать род.

— То есть, — перебивает меня Рита, — истинная дракона может быть только его масти?

— Именно. Если же такой не родилось, то право «истинной» передается другой. А бывало, что истинную не могли найти и вовсе. Так вот…

Перевожу дух, встав с кровати. Иду к графину, в котором Манговый Тодд. Наливаю себе стакан и сразу же делаю глоток. Развернувшись, кивком головы предлагаю присоединится Рите, и та соглашается. Я наливаю ей меньше мангового Тодда в стакан и протягиваю в руку.

— Ведьму звали — Ингиль. Она была одной из самых известных ведьм, которые существовали в то время. А Черный Дракон — Рафаэль был одним из самых сильных черных драконов. Ингиль и Рафаэль по настоящему любили друг друга. Их отношения были чистыми и светлыми. Однако, истинная Рафаэля — Аманда, была против его связи на стороне. Аманда была хитрой и расчетливой драконихой. Чрезмерно жадной, до скрежета по чешуе. Но самое главное — ее ревность не знала границ.

Делаю глоток тодда, чтобы перевести дух. Рита поступает так же.

— Тогда, в ночь черного равновесия, которая славилась дарами осени природы, Аманда заманила Ингиль к драконью дереву.

— Как?

— Никто не знает, — сухо ответил я. — но послушай, что было дальше.

Рита усаживается на край кровати и продолжает внимательно смотреть на меня, держава в руках стакан в манговым Тоддом.

— Ингиль поняла, что ее заманили в ловушку, однако, ее сил едва ли хватило на одно мощное заклинание. Аманда решила обратиться к черной магии — Темной Магии Ковена, которая ранее была везде разрешена. Опьяненная ревностью, Аманда поддалась искушению мести. Однако Ингиль была разумнее и расчетливее. Перед тем, как наступил праздник серного равновесия, Ингиль и Рафаэль тайно обвенчались. Это был первый случай, когда драконья магии ошиблась в выборе истинной.

— В плане?

— Они свято полагали, что Аманда — истинная Рафаэля, но когда совет высших драконов почувствовал, что любовь между Ингиль и Рафаэлем, куда-более прочная и искренняя, они поменяли свое решение. Однако попросили не афишировать это на людях.

— А что было потом? — с интересом спрашивает Рита, делая глоток из стакана.

— Рафаэль не знал, куда пропала Ингиль. На празднике было столько народу, что можно было потеряться в два счета. Однако, эфир, который настраивался между возлюбленными был заглушен. Рафаэль забил тревогу и попытался отыскать любимую, однако, уже практически было поздно.

Рита внимательно слушала меня, округлив глаза в десятку.

— Почему? — тихонечко спросила она.

— Дракониха, заманила Ингиль обманом, и решила, что если пустит кровь на святое драконьей дерево — то Совет Драконьей Магии признает Аманду — сильной драконихой, которая готова на все ради своей второй половинке, — замолкаю, чтобы промочить горло. Обжигающий, и в то же время, опьяняющий напиток щиплет на кончике языка. — Ярость, которая ослепила Аманду, вышла за пределы разумного. В ту ночь, Аманда наложила сильное заклинание, которое не позволило Ингиль выйти из ловушки, на что Ингиль сказала ей: «Я имею право на последнее желание». Аманда мешкалась, не хотела давать Ингиль время на обдумывание, потому что боялась, что ее обхитрят. Однако, что-то дрогнуло у драконихи в сердце. Аманда согласилась, дав право Ингиль на последнее желание. Тут то дракониха просчиталась.

Рита продолжала внимательно слушать мою историю, поджав под себя ноги. Мне казалось, что Маргарита единственная, кто так внимательно слушает меня.

— Неужели, Ингиль удалось высвободится?

Усмехаюсь ей в ответ.

— Когда Ингиль была обречена на смерть, как загнанный дикий зверь в ловушку, Дракониха не рассчитала свои силы. Темная магия питалась ее ревностью и завистью, отчего, Аманда не могла контролировать ее. Темные языки магического пламени сковали Ингиль в крепкие цепи, не дав и слова вымолвить. Священное дерево стало проклятым местом, где пролилась кровь истинной. Перед там, как Ингиль практически едва ли дышала, появился Рафаэль, пришедший на ее зов. Однако, из-за того, что Аманда едва ли могла контролировать свою пробуждающуюся тесную магию, Рафаэль попал под натиск темных языком магии, которые нанесли ему смертельные раны. Аманда не могла больше терпеть боль, которая разрывала ее тело на кусочки, отчего, погибла первой. Рафаэль пытался освободить Ингиль, но они оба понимали, что это безуспешно. Тогда, священное место, превратившееся в место смерти истинных — навсегда оставило след в памяти всех драконов, и, именно в тот день, перед последним вздохом, Ингиль произнесла: «— я всегда буду искать тебя, любовь моя, где-бы ты не находился…», на что Рафаэль ответил ей, стирая с ее бледных щек черные слезы: «Покуда настоящая смерть не разлучит нас, моя дорогая любовь». Ветер стих, хныканье прекратилось. Последнее желание ведьмы было услышано.

— Грустная история, — пробурчала Ритка и сделала глоток из стакана. Я последовал ее примеру.

— Отсюда и пошло пророчество, которое является миру Дракона раз в сто лет.

— Почему раз в сто лет?

— Тот священный праздник был на столетие дерева, вот и все…поэтому, отсюда пошло это.

— Ясно…

В комнате воцарилась тишина. Рита размышляла о своем, а я боялся, чтобы эта история не повторилась вновь.

— Ты говорил, — начала Рита, будто бы услышала мои мысли, — что ведьм сжигают, если узнают о том, что они из пророчества. Почему?

Я нервно сглотнул, но раз я начал говорить ей правду, то деваться было некуда.

— После того случая, были еще случаи, когда дракон влюбился в ведьму, однако, их разлучали. Души драконов и ведьм, которые не были приняты обществом, так и скапливались около Священного Драконьего Дерева. И однажды, миру явилась ведьма, которая спалила одно королевство дотла. Это была месть за тех, кому не посчастливилось быть вместе, крик тех, кто навсегда останется лишь пеплом магии в воспоминаниях своих близких.

— То есть… она просто пришла и спалила все?

Мы встречаемся взглядом с Ритой. В Омуте зеленых глаз можно утонуть, как у пушистой траве на лугу.

— Не совсем так… Ведьма разозлилась на Короля черных драконов, и решила, что это единственный выход. Пришлось подействовать не малым, чтобы прекратить такие выходки ведьмы.

Замечаю, что Рите не комфортно, поэтому, беру ситуацию в свои руки.

— Не всегда таких ведьм сжигают, или, уничтожают. Моя мать была темной ведьмой и истинной. Однако, она не долго жила. Впрочем, история Ингиль и Рафаэля всегда повторяется. Независимо от времени и места событий.

Я не мог продолжать смотреть в глаза Риты: мне казалось, она поняла, к чему я клоню. Ввиду тех событий, которые впутали Ведьмину в водоворот происшествий, Рита понимала, что история повториться. Что скорее всего, все так и будет: она моя истинная, которая при пробуждении силы выбирает, на какую сторону ей встать, и, в случае возникновения малейшего сомнения, которое заставит ее усомниться — она станет неконтролируемой.

— Наш эфир крепнет, — говорю я ей, отвернувшись к окну, за которым кромешная тьма. — И совсем скоро, все решится…

— Как твой отец и мама смогли убедить совет, что они могут бы бы месте?

— Как-то, — ответил я ей правдой, однако, я и сам не до конца понимал, как им удалось убедить совет. — Вполне возможно, из-за того, что наш клан и род Черных драконов на грани вымирания — они сжалились.

— А такое возможно?

— Да, — отвечаю я ей и допиваю Тодд, опустошив стакан до последней капли. — Возможно, но очень сложно.

— А что касаемое Михаила?

Я застываю. Мне не нравится рассказывать о нем, но, раз уж сегодняшний вечер — очередная попытка дать понять Рите, что все намного серьезней, чем она предполагает, придется стиснув зубы рассказать ей правду. Я подхожу к графину и вновь подливаю тебе тодд, предлагаю Ритке, но та отказывается.

— С Михаилом мы выросли вместе. Когда наши родители с Варей погибли при странных обстоятельствах, опеку надо мной и сестрой взял дядя Филипп. У него был сын — Михаил.

— Соболезную, — говорит Рита, смотря на меня грустными глазами. Я принимаю это, как должное, но не более.

— К тому времени, мы с Михаилом хорошо дружили, я бы сказал, мы были — неразлей вода. Но потом случилось то, что я ему никогда не прощу.

Рит молча слушает меня. Делаю очередной глоток Тодда. Мне становится немного легче. Ощущаю внутри себя неразрывный ком гнева, который с каждым, последующим словом, лишь сильней нарастает внутри.

— Я начал встречаться с одной драконихой. Прекрасная девушка. У драконов возраст отличается от человеческого: человеческий год, у нас идет за три. Однако, это никак не сказывается на внешности, да и к тому же, как известно — драконы живут дольше, чем люди. Я буду говорить возраст по человеческим меркам, чтобы тебе было проще ориентироваться.

Делаю глубокий вдох, потому что до сих пор боль обиды пронзает мое сердце.

— Нам было по пятнадцать. Самый рассвет сил. Возраст, при котором Драконы уже достаточно созревают для выстраивания отношений. Ее звали — Всенежа. Золотисто-черные волосы, глубокие, как бездонное море, глаза. Всегда смеялась, улыбалась и… ее нежности хватило бы на весь мир, чтобы окутать его добротой. Михаилу не нравилось, что я отдаляюсь от него. Мы стали реже проводить время вместе, потому что мое сердце билось чаще, когда я находился рядом с Всенежой. Тогда-то, Михаил и обозлился. В ночь, перед Рождественским праздником, Михаил решил устроить розыгрыш, который по его задумке, должен был рассорить нас с Всенежей. Однако, я думаю, что это был не «розыгрыш». Это был четкий план по устранению объекта ненависти. — Делаю паузу, чтобы перевести дух. — В ночь, перед рождественским праздником, Михаилу удалось заполучить один ингредиент, который притупляет чувство «возвышенности» и «любви». Другим словом, из него делают сыворотку правды. Оно чем-то похоже на Риреро — порошок, который используют студенты для расслабления, только выводится из растения. На праздник, на которым мы танцевали с Всенежой, Михаилу удалось подсыпать этот порошок в бокал драконихе. Я уверен, что Михаил знал, что у Всенежы аллергия на этот индигриент.

Я замолкаю. Адская боль расплывается лавой по венам. Мне становится трудней дышать, но… нужно закончить этот рассказ. Поделиться с Ритой, и, быть может, тогда мне станет легче.

— В ту ночь Всенежа умерла у меня на руках. Я еще долго не знал, кто виноват в ее смерти. А когда узнал, я чуть ли не уничтожил Михаила.

Рита тяжело вздыхает, пока я перевожу дух. Раскрывать свое сердце той, кто может и убьет меня, это рискованный ход, однако я чувствую, что у Риты — доброе сердце.

— Михаил был ведьмаком всегда? — Тихо спрашивает Ведьмина.

— Он дракон, — изрекаю я так остро, что чувствую, как язык каменеет. — Он родился черным драконом. Бастард. Однако, его изгнали, потому что Михаил увлекался темной магией, которая запрещена в нашем королевстве.

— То есть… он…

— Изгнанный дракон, которого нарочат ведьмаком.

— Такое бывает?

— Да, — с легкостью в голосе отвечаю я, хотя на сердце не легче.

— А кем были твои родители?

— Отец — правой рукой Короля Белояра, лучшим его другом и… надежным соратником. А моя матушка…

— Ведьмой, — заканчивает за меня Рита.

— Да. Обычной ведьмой, которой позволили быть с драконом рядом. Вообще, такие браки не редкость в последнее время. Но их нужно «оправдать» перед высшим советом. До всего этого, когда мой отец — Белояр влюбился в Аиду, так звали мою мать, все думали, что это лишь интрижка на одну ночь. Было очень странным то, что родились мы — чистокровные черные драконы. Но что самое странное, что на месте убийства матушки и отца — нашли схожий порошок, точнее остатки сыворотки, которая была сделана из схожего ингредиента, что подсыпал Михаил в бокал к Всенежей.

— Ты думаешь, что… — робким голосом произносит Рита.

— Да. Я думаю, что Михаил убил моих родителей. Но до правды, я еще не докопался.

Отворачиваюсь к окну и стиснув зубы, пытаясь сдержать нарастающую боль в душе. Делаю один глоток, как чувствую, чьи-то нежные руки обнимают меня за торс. Нежный аромат духов Риты ударяет мне в нос. Ведьмина делится своей скорбью и нежностью. Я чувствую ее нутром. Ощущаю, как бешено бьется мое сердце в груди… Мне кажется, что Рита тоже это ощущает. И теперь, я знаю, что открылся ей, практически полностью. Открылся той, которая должна меня убить по предназначению.