Заповедник любви

ГЛАВА ПЯТАЯ

Тоня открыла дверь избушки. За ночь тучи рассеялись, и утреннее небо было голубым и безоблачным. Девушка бесшумно выскользнула на порог, чтобы не разбудить своего гостя, и спустилась по мокрым ступеням.

Радостно пели птицы, дул легкий ветерок. Вокруг кормушки, которую Тоня не забывала наполнять семечками, собралось чирикающее общество маленьких сплетниц. Совсем рядом пролетели, трепеща крыльями, две крохотные колибри — они тоже собирались позавтракать нектаром растущих на поляне цветов.

— Вот это да! Что это было?

Тоня обернулась. Уэб стоял на верхней ступеньке с всклокоченными волосами, в огромной фланелевой рубашке с расстегнутым воротом. Серые бесформенные брюки медленно сползали с узких бедер. Девушка не могла отвести взгляд от загорелой груди, покрытой шелковистыми волосами, и хорошо прорисованных мышц пресса. С такой фигурой можно запросто рекламировать нижнее белье или спортивные тренажеры. От него веяло мужественностью и сексуальностью.

Сердце девушки затрепетало в груди, как крылья разноцветных колибри, и она отвернулась, чтобы скрыть волнение. Уэбстер выглядел невероятно привлекательно даже в безразмерной одежде Чарли. Его совсем не портили заспанный вид и след от подушки на щеке. Он был таким милым и домашним, что устоять перед его обаянием было невозможно.

Тоня тихонько вздохнула. Уэбстер вторгся на ее личную территорию и всколыхнул чувства, от которых больше всего ей хотелось освободиться.

— Это колибри, — наконец ответила девушка, пытаясь собраться с мыслями. — Красно-грудки. Здесь много очень красивых птиц. По-хорошему, пора убирать кормушки, ведь в это время года птицы улетают на юг. Но как можно расстаться с такой красотой? Я люблю смотреть на них, слушать их щебет. Мне будет сильно недоставать этого леса, здесь столько удивительного.

Тоня заранее знала, что будет скучать по владениям Чарли. Но сейчас ее больше занимало, как не смотреть на открытую грудь Уэба, его накачанный пресс и припухшие со сна губы. Даже короткая щетина добавляла его облику сексуальной привлекательности.

Уэбстер зевнул и потер глаза. Хорошо, что хоть один из них спал сегодня ночью. Тоня тяжело вздохнула.

Эта бессонница ей даром не пройдет. Ну, ничего, Тайлер сегодня получит, мстительно подумала она, накладывая корм медведям, которые прогуливались на краю поляны.

— Первый отряд уже прибыл на завтрак, — заметил Уэб с порога дома.

— Они уже давно здесь прогуливаются и терпеливо ждут.

Большой медведь встал на задние лапы и зарычал.

— Мы с тобой по-разному понимаем слово «терпеливо». Надеюсь, ты не собираешься идти туда к ним?

— О, у нас полное взаимопонимание, — улыбнулась девушка, направляясь под навес за следующей порцией корма. — Я кормлю их, за это они не едят меня. Все продумано. Кстати, тебе лучше не выходить.

— Как скажешь.

Тоня усмехнулась, зная, что гость и шагу не сделает от дома, пока медведи бродят в окрестностях.

— Проголодались, милые? — Девушка подошла ближе и зацокала языком двум медвежатам на дереве, подражая медведице-матери. — Это Дженна и Барбара Буш… Нет, смотри выше. Да вон же, на той сосне, подточенной бобром. Это дети Лауры, которые родились весной. Она велела им ждать наверху, пока не убедится в полной безопасности.

— Вот и ответ на мой вопрос.

— То есть?

— Я не стал медвежьим обедом только потому, что в детстве не научился лазить по деревьям.

Тоня наклонилась над ведром с кормом, чтобы скрыть улыбку.

— Видишь тех двух красавцев на краю поляны? Их зовут Эйзенхауэр и Никсон. А тот, что со шрамом на носу, — Эгню. Эти трое — самые старшие медведи.

— Кажется, я начинаю понимать. Чарли, видимо, убежденный республиканец, так?

— И очень гордится этим, — добавила с улыбкой хозяйка. — А вот Буш-старший, Буш-младший, и с ними Чейни.

— Похоже на политический съезд или, как минимум, на предвыборное партийное совещание. А почему другие не подходят? Может, в кустах притаился сторонник Клинтона?

— Никто не начинает есть, пока старшие не дадут «добро». Я не знаю точно, какой сигнал они подают, но уверена, что какой-то знак существует.

Девушка наполнила кастрюли кормом и расставила на пнях.

— Они просто великолепны! — произнес гость, когда хозяйка пошла запирать сарай.

Ты тоже, подумала Тоня. Каждый раз, глядя на Уэбстера, она находила его все более привлекательным. Мужчина стоял на крыльце, облокотившись на перила, и с детским восторгом следил за происходящим. Он смотрел как зачарованный, даже не пытаясь скрыть свое восхищение, смешанное со страхом.

— Вот именно, — согласилась девушка.

Уэб удивленно взглянул на нее.

— Что «вот именно»?

— Твое выражение лица. То, что ты сейчас почувствовал, и заставляет женщину вроде меня рыскать по джунглям, лесам и болотам, где полно змей. Это захватывает человека с головой, становится страстью, а не просто профессией.

Уэбстер задумчиво кивнул:

— Ну да. Я понимаю. Но ведь для этого нужно отказаться от самого необходимого: кондиционера, электричества… Си-эн-эн.

Тайлер усмехнулся. К нему вернулся привычный цинизм, но на короткое мгновение он почувствовал всем сердцем, почему Тоню Гриффин так притягивают суровая и прекрасная природа, разгул стихий вдали от цивилизации, и это понимание только осложнило его задачу.

— Я заварю чай и соображу что-нибудь на завтрак, — сказала хозяйка, поднимаясь по ступенькам и проходя мимо гостя. — Нам нужно шевелиться.

Ты шевелишься просто прекрасно, подумал Уэбстер и вошел следом за ней в дом, не отрывая взгляда от ее фигуры.

К сожалению, прекрасные формы недолго радовали мужской глаз: маленький солдат снова надел свой камуфляж, заставляя Уэба с тоской вспоминать милый розовый спортивный костюмчик, который был на девушке прошлым вечером.

Теперь она надела широкие шорты до колен со множеством карманов и зеленую спортивную куртку с капюшоном, чтобы защититься от утреннего холода, а на ноги — кованые десантные ботинки.

— «Миссис Гриффин, ваша дочка ходит в солдатских сапогах», — пробормотал Уэбстер старую детскую дразнилку и самодовольно добавил: — Я знаю твой секрет, мисс Защитные Штаны. Под непроницаемым камуфляжем скрывается нежная, мягкая женщина. Но мне пока не стоит соваться на эту опасную территорию.

Сегодня утром Уэбстер не обнаружил розового кружевного белья на перекладине в душевой. Значит, оно сейчас на хозяйке — прикрывает самые теплые, нежные, желанные места. Но лучше не думать о таких вещах. Тонина слабость к шелковому кружевному белью таила опасность для Уэба: контрастность ее натуры обладали необыкновенной эротической притягательностью и могли легко заставить его забыть о деловой цели поездки. Уэб Тайлер уже чувствовал, что соблазны прошлой ночи слишком сильно влияют на ход его мыслей. Может, упавшее дерево задело не только машину?

Нужно срочно выпить кофе, чтобы очистить мозги от паутины эротических фантазий и сосредоточиться на деле, как бы ни хотелось забыть о нем. В комнате хозяйка уже поставила старый медный чайник на огонь. Но травяной чай сейчас вряд ли спасет его.

— Как бы нам по чашечке кофе? — пробормотал он нерешительно, проверяя одежду на веревке.

К счастью, все было почти сухое.

Должно быть, Тоня смилостивилась над своим гостем: переодевшись и выйдя из душевой, Уэб обнаружил на плите старомодный железный кофейник с ситечком, от которого шел восхитительный аромат.

Уэб глубоко и с удовольствием вдохнул.

— Мне кажется, я тебя люблю.

— Люби лучше Чарли. Это его заначка.

— Ты не против, если я буду испытывать к нему только симпатию — я ведь все-таки мужчина?

Тоня обернулась с улыбкой. Уэбстер залюбовался маленькой ямочкой на подбородке и не сразу заметил, что девушка с трудом сдерживает приступ смеха.

— В чем дело?

Уэб на всякий случай проверил, все ли в порядке с молнией на брюках и не торчит ли рубашка.

— Ну ты и разоделся. Еще бы ковбойскую шляпу, кожаные наколенники и остроносые сапоги из змеиной кожи — и можно сниматься в вестерне.

— А почему нет? — в голосе Тайлера зазвучали обиженные интонации, хотя он и сам чувствовал себя как расфуфыренный индюк в ультрамодных брезентовых брюках и дизайнерской рубашке с огромным количеством карманов на липучках и застежках: наверное, целая фабрика месяц выполняла заказ по молниям. Уэбстер предпочел бы свою старую спортивную рубашку и джинсы, но Перл сама собирала его вещи для поездки, и у него не было времени укладывать заново сумку. — Чтобы ты знала, так одеваются самые модные горожане, когда выбираются на природу.

— Ну-ну.

Тоня протянула гостю кружку кофе.

— Ладно, если ты нормально себя чувствуешь в таком наряде, с какой стати это должно волновать меня?

— Да, и кофе так хорош, что я уже почти забыл о моем оскорбленном самолюбии.

— Кстати, смажь сапоги маслом, чтобы не протекали.

— Но я же не собираюсь валить деревья и лезть куда ни попадя.

— Да, кстати, а как твое плечо?

— Терпимо. Рука еще не совсем хорошо двигается. И знаешь, это моя секретарша собирала сумку.

Девушка удивленно вскинула брови.

— Она к тому же и моя крестная, поэтому присматривает за мной по старой дружбе.

— Надеюсь, ты сам не слишком серьезно относишься к собственному наряду?

— Без восторга. Я чувствую себя как искатель приключений из какого-нибудь малобюджетного фильма. Мне бы еще тропический шлем и монокль — и можно отправляться на поиски дикого племени в дебрях Амазонки.

Тоня опять улыбнулась, хотя было видно, что намек задел ее за живое. Только не здесь.

— Конечно, — согласился Уэбстер.

Он с удивлением отметил, что девушка кажется ему сейчас не менее привлекательной, чем прошлым вечером, и все труднее становится помнить о деловой цели своей поездки.

— Здесь я надеялся найти только тебя. Чтобы предложить контракт. — И, видя нетерпеливое выражение лица собеседницы, поспешно добавил с очаровательной улыбкой: — Но давай лучше не будем сейчас это обсуждать, иначе мне не поздоровится.

Кофе, сваренный Тоней, не только пах прекрасно, но и был замечательным на вкус. Уэб сел с кружкой за стол и с интересом наблюдал, как хозяйка возится у плиты. Пусть считают его шовинистом, но это так приятно — смотреть, как красивая женщина готовит для тебя, пусть даже ее золотистые волосы заплетены в косу, а не распущены по спине и пикантное нижнее белье скрыто под нарядом Терминатора. Не прошло и двенадцати часов, а Уэбстер Тайлер уже был готов забыть, зачем приехал в край десяти тысяч озер.

Он задумчиво почесал щетину. Первое впечатление часто бывает обманчиво. Тоня оказалась очень привлекательной: молодая, здоровая, энергичная женщина, привыкшая рассчитывать только на себя. При желании она могла производить прекрасное впечатление на окружающих. Ей бы очень пошло элегантное вечернее платье, сшитое модным кутюрье. Что-нибудь в голубых тонах, под цвет глаз, облегающее, с открытыми плечами. Или ее любимого розового цвета, кружевное, открывающее взгляду нежную кожу и прекрасную фигуру.

— Может, тебе помочь?

Уэбстер вынужден был одернуть себя, чтобы не зайти в мечтах слишком далеко.

Девушка удивленно обернулась.

— Конечно. Можешь налить сок и накрыть на стол, если хочешь. Какую яичницу ты больше любишь?

— Все равно. Уверен, ты отличный повар.

Пока Тоня готовила, Уэбстер расставил на столе тарелки, стаканы, выложил разнокалиберные ножи и вилки, и сам удивился, как мило, по-домашнему все это смотрелось. Он на удивление легко обходился без привычных крахмальных скатертей, дорогого фарфора и элитного кофе на завтрак. К тому же хозяйка лесного жилища казалась все более привлекательной, а обстановка располагала к отдыху. Наверное, это было именно то, на что рассчитывала Перл.

— Обычно я не ем много на завтрак. — Тоня поставила на стол две тарелки с яичницей и села напротив Уэба. — Но надо доесть продукты из холодильника на случай, если электричества не будет еще некоторое время.

— А что, такое возможно?

Девушка пожала плечами:

— Все зависит от того, сколько линий оборвано и как долго ремонтные бригады будут добираться до мест повреждения. Да, кстати, надо посмотреть твою машину — может, ее еще можно починить.

— Ей конец, — безразлично заметил Уэбстер. — Ты что-то сюда добавляла? Так вкусно!

— На свежем воздухе все кажется вкуснее.

— Думаю, этого недостаточно. Ты где-то училась готовить?

— Нужда заставила, а еще скудный запас продуктов. Я всегда беру с собой набор приправ.

— Просто пальчики оближешь!

И хозяйку расцелуешь, добавил он мысленно, видя, как девушка краснеет. Кто бы мог подумать: красавица совершенно не приучена к комплиментам! И принимает все за чистую монету. Надо этим воспользоваться. Зардевшаяся от смущения Тоня выглядела такой юной… И вдруг словно молния озарила сознание. Уэбстер откинулся на спинку стула, пристально глядя на нее, не в силах поверить внезапному озарению.

— О черт!

— Что?

— Я же знаю тебя. Ну и ну. Все это время мой внутренний голос говорил мне, что мы знакомы, но я не обращал на это внимания. Ты ведь работала у меня?

Девушка побледнела и замерла на месте. Не глядя на гостя, она отложила вилку и медленно поднялась из-за стола.

— Еще кофе?

— Несколько лет назад, правильно? В «Тайлер-Лэньер Паблишинг».

Теперь, когда главное звено было найдено, остальные части головоломки легко ложились на свои места.

Тоня глубоко вздохнула и налила кофе в кружку.

— Ты слишком долго думал.

В ее замечании не было не то что радости, но и вообще каких-либо эмоций. Зато Уэбстер оправился от потрясения и предавался воспоминаниям со все большим воодушевлением:

— У тебя были короткие волосы… и очки… и тебя звали Тамми или что-то в этом роде.

На ее лице появилась презрительная улыбка.

— Это ты меня так называл, потому что не мог запомнить мое имя.

Но Уэба было не остановить.

— На рождественской вечеринке ты была в розовом свитере и черной юбке.

— И в слишком приподнятом настроении, — добавила Тоня.

Теперь головоломка сложилась целиком. Уэбстер тогда опоздал на ежегодную рождественскую вечеринку в «Тайлер-Лэньер Паблишинг». Он скучал и старательно избегал встречи с некой особой из юридического отдела, которая домогалась его в течение уже нескольких недель. В празднично украшенной комнате было полно народу, шумно и весело. Все громко разговаривали, и шампанское лилось рекой. Вот тут-то Уэбстер и заметил Тамми-Тоню. За прошедшие несколько месяцев они пару раз сталкивались в коридоре. Она была такая славненькая, застенчивая и трогательно влюбленная в Уэба.

В тот вечер под Рождество девушка выглядела особенно мило, и Тайлеру даже стало немного жаль ее: малышка бросала в его сторону полные надежды взгляды. А тут еще эта, как ее… Ребекка, кажется. Точно, Ребекка из юридического — короткая юбка и проворные руки. Вечно нашептывала что-то очень незаконное по поводу того, что она хочет сделать с его плавками. Такие приключения обычно заканчиваются иском о сексуальном домогательстве. Нужно было срочно избавиться от юридической тигрицы Ребекки. А заодно спасти Тоню от избытка шампанского, пока ее приподнятым настроением не воспользовался пронырливый Уильям Уайкофф, который уже около часа обхаживал наивную крошку.

Словом, Уэбстер решил убить одним выстрелом всех зайцев и предложил Тоне подвезти ее до дому. Девушка и вправду оказалась очень мила, постоянно смущалась и краснела, смотрела на Уэба с обожанием, но казалась слишком скромной, чтобы сделать первый шаг. Он даже не представлял, как сильно заблуждался на этот счет.

Когда такси подъехало к дому и Уэбстер уже собирался попрощаться, Тоня — мягкая, трогательно-ранимая, доверчивая как котенок — неожиданно оказалась в его объятиях. Спустя много времени он все еще вспоминал тот поцелуй на заднем сиденье машины. Горячая волна страсти и нежности поднялась в груди, когда его коснулись мягкие полудетские губы, и так не хотелось отпускать эту девушку от себя, разрывать жаркие цепи объятий.

Позже Тайлер пытался убедить себя, что ничего не было и страстный поцелуй под Рождество — лишь плод его разыгравшегося воображения. Уэб боялся признаться себе, что юная девушка задела его за живое. Вечер имел все шансы закончиться восхитительной страстной ночью. Но наутро обоих ожидало бы прозрение и сожаление.

Во-первых, девушка была очень молода. Во-вторых, было подло воспользоваться ее наивностью и доверчивостью. Но самое главное — этот незабываемый поцелуй оставил глубокий след в душе Уэба, В свои двадцать три он был уже весьма искушенным мужчиной и отличал поцелуй с предложением хорошего секса от поцелуя с предложением руки и сердца. Тонины губы обещали верность на всю жизнь, в трогательной податливости ее тела Уэбстер почувствовал обещание вечной любви, и он смертельно испугался.

Вот и сейчас, когда правда вышла на поверхность, его пугало холодное отчуждение в лице Тони Гриффин.

— Почему ты ничего не сказала?

— В самом деле, почему? Наверное, мне сразу стоило рассказать тебе, как однажды я чуть не сгорела со стыда.

— Со стыда? Я думал, тебе понравилось.

— Еще бы, особенно когда ты удирал как заяц.

Она с силой швырнула полотенце на стол, прислонилась к краю раковины и посмотрела собеседнику прямо в глаза.

— Ты была такая… как бы выразиться помягче…

— Нетрезвая? — подсказала хозяйка.

— Можно сказать и так. Я не хотел воспользоваться твоей слабостью. И ты была очень юной и наивной.

— То есть просто дурой.

— Однако ты неплохо разбиралась в мужчинах, — добавил Уэбстер, стараясь улыбнуться. — У тебя уже тогда был великолепный вкус.

Девушка презрительно фыркнула.

— Да, меня всегда возбуждали высокомерные типы.

— Ты сама призналась.

Тоня наконец-то улыбнулась.

— Ну, и что случилось с тобой? Я искал тебя после праздников, хотел узнать, все ли в порядке, а мне сказали, что тебя нет в зарплатной ведомости.

На самом деле Уэбстер все чаще вспоминал тот поцелуй, и единственной возможностью выбросить девушку из головы было поцеловать ее еще раз. Он надеялся, что второй поцелуй не будет таким страстным и захватывающим.

— Меня турнули с работы.

— Ты хочешь сказать, сократили?

Тоня кивнула.

Одна из многочисленных жертв крупного сокращения штата.

— Да, я помню. Тогда был трудный год.

— А я оказалась маленькой пешкой в большой игре.

Минуту Уэбстер молча смотрел на собеседницу. Он все еще не мог поверить, что Тоня Гриффин — знаменитый фотограф, которого мечтают заполучить многие солидные издания, лучшая из лучших в своей области — и есть та трогательная девушка, напугавшая его своей искренностью двенадцать лет назад. Она пробудила в Уэбстере Тайлере чувство, о существовании которого он не подозревал раньше и которое уже не надеялся испытать в будущем, — ощущение неповторимости момента, способного изменить всю жизнь. Тогда Уэб даже не понял, какую возможность упустил.

В двадцать три он не был готов связать себя обязательствами, изменить свой привычный уклад. Жизнь была полна удовольствий, женщины сменяли одна другую. Он до сих пор все еще не нашел свою единственную, с которой хотел бы создать семью. Ту, что смешает чувства, перевернет реальность — как маленькая Тоня, вложившая всю душу в один-единственный поцелуй.

Ему нечего предложить этой женщине. Будь Уэб поумнее двенадцать лет назад, жизнь сложилась бы иначе. Опыт закалил его, сделал циником. Чувства, которые в юности рвались из сердца, теперь были глубоко похоронены, на смену им пришло разочарование в человеческих отношениях. История его собственной семьи доказывала, что он не создан для длительных отношений.

Но это не значит, что нужно забыть о профессиональных отношениях с Тоней Гриффин, отказаться от перспективы ее участия в новом издательском проекте. Ее подпись под контрактом вопрос жизни и смерти. Не будет ее не будет Боузмена. Без Боузмена не видать им денег на журнал «Под открытым небом» как своих ушей.

Тоня кашлянула, и Уэбстер почувствовал, что пауза слишком затянулась. Усилием воли он заставил себя вернуться к реальности.

— Итак, ты отправилась в свободное плавание.

— Пришлось. Я не могла найти работу в Нью-Йорке. Не хватало опыта. Пыталась пробить головой кирпичную стену — все бесполезно. Затем закончились деньги, и я вернулась домой зализывать раны.

— А потом?

— На меня что-то нашло. Я хотела быть фотографом — и я им стала. Снимала свадьбы, дни рождения, выпускные вечера — что угодно, лишь бы платили. А для собственного удовольствия бродила за городом, фотографировала природу, бабочек, цветы.

Девушка взяла рюкзак и стала укладывать вещи.

— Я рассылала свои работы в разные издания, организовала несколько выставок-продаж, и в один прекрасный день мне позвонили и пригласили работать в маленький журнал в Висконсине. Они хотели, чтобы я сделала для них серию снимков на природе.

— А остальное, как говорится, уже вошло в историю.

Уэб попытался улыбнуться, но улыбка получилась натянутой.

С тех пор как все выяснилось с их знакомством, он не чувствовал твердой почвы под ногами.

— Слушай, наша прогулка по долине памяти, может быть, и интересна, но если мы хотим сегодня что-нибудь успеть, надо пошевеливаться. — С этими словами девушка застегнула рюкзак. — Нужно еще сделать одно дело, прежде чем я начну съемку.

Было видно, что возникшее неловкое напряжение угнетает хозяйку не меньше, чем ее гостя. Им нужно было отойти на расстояние друг от друга, освободиться от общих воспоминаний. Уэбстер неожиданно осознал, что тогда, двенадцать лет назад, пообещал себе добиться второго поцелуя от Тони, чтобы навсегда забыть первый. И теперь эта мысль овладела им с новой силой, и предательское воображение во всех красках рисовало, как это будет.

Уэб провел рукой по лицу и тихо выругался. День обещал быть нелегким.