Заверните мне луну

Глава десятая Поездка, выкидыш и исповедь

Меня разбудил телефонный звонок. Я нащупала трубку, уронила ее и, пока доставала, заметила время на часах: половина седьмого утра. Я откинулась на подушку, прижав трубку к уху.

— Алло, — сказала я в одеяло.

Звонила Энн.

— Привет, звоню, чтобы разбудить тебя.

Она ехала на машине в Керри, и до меня доносились звуки радиостанций, которые переключал Ричард. — Сейчас половина седьмого утра, черт возьми, — пробормотала я.

Она, безусловно, была в курсе, который час.

— Ты еще не собрала чемодан, а ведь в последнюю совместную поездку с Кло ты опоздала на самолет. Спорить с ней я не могла. Энн была права, но, надо сказать, что мы улетали в три часа дня, плюс ко всему я еще должна была появиться в школе.

— Уже поднимаюсь, — устало сказала я.

Энн не успокоилась:

— Ты не поднимешься, если я повешу трубку. Ну-ка, вставай быстро!

Я села на кровати.

Я встала.

Энн не поверила.

— Встань и начни ходить, — приказала она.

Я мысленно послала телефон куда подальше.

— Ты на ногах?

Я поставила ноги на пол.

— Хорошо. Я встала. Боже, Энн, ты никогда не задумывалась об армии?

Она заметила, что я оживилась, и прокричала Ричарду:

— Настрой эту проклятую волну. Уже лучше, — сказала она нам обоим. — Что ж, мы с Ричардом встретим вас в воскресенье вечером. Кло сообщила мне номер рейса и время. Не подведи, Эм. Я действительно ненавижу просиживать в аэропортах.

Во всей этой ситуации мы с Кло отметили явную иронию судьбы: Энн отчаянно жаждала родить ребенка, в то время как для Кло он был нежеланным. Мы сошлись на том, что не станем ей ничего рассказывать, потому что это бестактно с нашей стороны. Однако в результате дальнейших дебатов мы пришли к выводу, что умолчать еще большее зло. Энн спокойно восприняла новость: Она была бойцом. — Хорошо, — согласилась я.

— Передай ей, что мы все любим ее и все будет хорошо.

— Непременно, — снова согласилась я.

— Итак, увидимся в воскресенье. Кстати, Ричард передает привет.

— Я слышала. До встречи в воскресенье.

Я положила трубку и вернулась под одеяла, говоря себе, что пролежу не больше пяти минут. Я проснулась через час.

— Боже! закричала я. — Боже мой!

Я выпрыгнула из постели и помчалась в душ. Полчаса спустя я бросала в сумку все, что попадалось под руку, одновременно жуя гренок. Я умудрилась испачкать джемом любимый топ. «Черт», — подумала я, швыряя его в корзину для грязного белья.

Пять минут спустя я уже сидела в машине. Меня не покидала мысль, что я что-то забыла. Я забеспокоилась и оглядела дом. Еды коту хватило бы на неделю, дверь была заперта, а к плите я вообще не притрагивалась. Дорожная сумка была со мной, как и билеты с ключами. Чего же не хватало? Я начала выезжать с дороги.

— О Боже праведный!

Я вернулась на дорожку, вылезла из машины, открыла дверь и побежала наверх, в спальню для гостей. — Шон, Шон, поднимайся!

Он что-то пробормотал и перевернулся на другой бок.

— Вставай! Я чертовски опаздываю.

— Еще несколько минуток, — умолял он.

По утрам он был невыносим, почти как я. Нужно было что-то предпринять, иначе его не вытащить из постели. Я направилась в ванную и налила воды, после чего вернулась в спальню и вылила воду ему на голову. Он подпрыгнул.

— Боже! — заорал он.

Я была не в духе.

— Пойдем, давай, я зверски опаздываю, и в этом виноват ты.

Он поднялся с кровати.

— Как тебе это удалось? — спросил он с ухмылкой.

Я проигнорировала вопрос. Шон появился у меня на пороге в половине третьего утра после бурно проведенной ночи и неудачной попытки поймать такси до дома. У меня не было настроения разговаривать. — Я буду внизу. У тебя пять минут, или я запру тебя в доме на все выходные.

Зная, что я не шутила, он ускорил шаг. Я оставила его. Шон спустился, опоздав на целые две минуты. — Пошли, — сказала я, направляясь к двери.

— Что? А как же гренки? — спросил он с ухмылкой.

Его обаяние или отсутствие такового раздражали меня. Я схватила два ломтика хлеба и протянула ему.

— Держи. Забирай их домой и приготовь из них гренки.

— Великолепно, — заметил он, глядя на помятый хлеб. Через две минуты мы сидели с Шоном в машине, и я проигрывала второй дубль сцены «Выезд из дому».

Дорин уже была на пороге.

— Доброе утро, Эмма! Доброе, Шон! — Снова ночевал, ясно.

Она улыбалась. После смерти Джона мы сблизились еще больше. Дориан была такой доброй, и после слишком частого совместного просмотра «Поздней-препоздней передачи» по пятницам она от всей души желала мне переспать с кем-нибудь, и я была признательна ей за сочувствие. Но сейчас она появилась не вовремя.

— Эй, Дорин! Я не смог поймать ночью такси! — выкрикнул из окна Шон.

— Все так говорят, — смеялась она.

— Что же, в следующий раз ему придется добираться на своих двоих! — прокричала я, выруливая на дорогу. — Все в порядке, милая. Устрой ему сладкую жизнь! Все они уро…. О, здравствуйте, отец!

Я обернулась и увидела, что к нам направляется Ноэль. Я остановила машину.

— О, только не это! — Я до конца опустила стекло. — Ноэль, я страшно опаздываю.

Он улыбнулся:

— Сам вижу. Я возьму запасной ключ. Прошлой ночью я забыл у тебя свою куртку. — Он ударил по крыше машины. Поезжай. Всего хорошего.

Я не говорила ему о цели своей поездки на выходные. Я ненавидела лгать ему, однако нельзя было поспорить с тем, что разговор об аборте с ним был бы глупой затеей. — Я позвоню тебе, когда мы вернемся. — Я помахала ему, улыбнулась и уехала до того, как Ноэль смог что-либо сказать.

Я посмотрела в зеркало и заметила, что Дориан не отпустила его, видимо, собираясь угостить своим фирменным чаем.

Шон взглянул на меня.

— Что? — спросила я.

— Как получилось, что я не знаю, где лежит запасной ключ? Спросил он.

— Потому что ты непременно воспользуешься им, — ответила я.

— Великолепно, — повторил он. С минуту он молчал. — Эй, Эм, передай Кло, что я буду о ней думать.

Я улыбнулась:

— Сам скажешь.

Я появилась в классе через пять минут после звонка. Ученики наслаждались свободой. Я извинилась за опоздание, пока они приветствовали меня. Был урок английского языка, и я взяла свой томик «Ромео и Джульетты». Поскольку речь шла о пьесе, вместо обычного прочтения я, как и всегда, попросила их подготовить инсценировку. Каждый день я старательно выбирала «актеров», необходимых для той или иной сцены, которую мы проходили. Я полагала, что таким образом дети лучше запомнят произведение, основных героев и прочее. Класс же полагал, что у меня не все дома, и они, конечно, были по-своему правы. — Кто за Ромео?

Никто не поднял руки. Я оглядела комнату.

— Хорошо, Питер, мы давно не слышали тебя. Джессика, ты будешь Джульеттой. Кто хочет быть кормилицей? Ответа не последовало.

Так, Линда, ты будешь кормилицей.

— Мисс, я была кормилицей на прошлой неделе! — простонала девочка.

— В таком случае на этот раз ты должна потянуть на «Оскара».

Класс засмеялся. Разве не забавно, что самые банальные фразы кажутся смешными лишь в классе, в церкви и на свадьбе?

Как бы то ни было, Питер начал читать. Спустя несколько секунд Джеймс подпрыгнул на стуле, и в классе раздалось хихиканье.

— Питер, секунду. Джеймс, что случилось? — поинтересовалась я.

Джеймс потирал зад.

— Деклан все время колет меня своим циркулем, мисс.

Я протяжно и громко вздохнула и повернулась к Деклану:

— Деклан, зачем ты колешь Джеймса?

— Мисс, он вонючий лгун.

— Не выражайся, Деклан, — сделала я замечание.

— Боже, мисс, я всего лишь сказал вонючий!

В классе раздался смех.

— Я спрашиваю тебя, Деклан. Зачем ты колешь Джеймса?

Он вздохнул примерно так же, как и я. Класс снова засмеялся.

— Я скорее пихнул его, мисс. Он не разрешал мне смотреть в его книгу.

Я спросила о его собственной книге.

— Я ее забыл.

Это случилось уже в четвертый раз.

— Чем ты будешь заниматься после урока, Деклан?

Стон. — Буду беседовать с вами, мисс.

— Верно, — согласилась я. Питер, давай с начала страницы.

Я услышала, как Питер пробормотал «Господи».

После занятий Деклан подошел ко мне.

— Где книга? И пожалуйста, не говори, что забыл ее, потому что я не выспалась этой ночью и существует высокая вероятность того, что я сделаю что-то плохое.

Он кивнул.

— Хорошо, но только не нервничайте.

Деклан ожидал моего согласия, но в конце концов осознал, что я не намеревалась давать обещаний, поэтому продолжил.

— Я продал ее Мери Мерфи за десятку, — признался он с улыбкой.

— Ты продал свой том «Ромео и Джульетты»? — переспросила я.

— Да, — ухмыльнулся он.

— И что же ты будешь делать остальной учебный год? — спросила я с неподдельным интересом. — Завтра я смогу найти подержанную за пятерку в городе. Это называется доходом, мисс. Я научился этому, играя в «Торговлю» (Вид карточной игры).

Он снова оскалился. Я боролась с собой, чтобы не сделать то же самое.

— Деклан.

— Да, мисс.

— Закрой дверь с той стороны.

Он просиял:

— Я знал, что вы поймете.

Я улыбнулась. Не смогла удержаться.

— О, я не смогу подвезти тебя сегодня. Я работаю сегодня только до обеда.

— Ничего страшного. Приятных выходных.

Я смотрела ему вслед и радовалась нашему знакомству. Учителям не полагается иметь любимчиков, и, если бы меня спросили, я бы никогда не призналась в том, что он и есть мой любимчик. Я убирала на своем столе, когда в дверях появилась Эйлин, преподававшая естественные науки. — Эмма, вам позвонили в учительскую.

Я не придала этому большого значения.

— Хорошо, спасибо, я сейчас подойду.

Она не уходила. Я подняла голову.

— Это срочно.

Я забеспокоилась. Срочно ничего хорошего не предвещало. Неужели кто-то умер? Мое сердце забилось сильнее, в ушах зазвенело.

Я помчалась в учительскую и схватила трубку.

— Алло, — сказала я настойчиво.

— Здравствуйте, это сиделка О’Ши. Я звоню вам из больницы на Холлз-стрит.

— Да, — выдавила я, молясь, чтобы ее голос заглушил биение моего сердца.

— Ваша подруга Клода Моррис попросила позвонить вам. Боюсь, у нее случился выкидыш. Никто не умер, и я мысленно поблагодарила Бога.

— Я сейчас же приеду, — ответила я и повесила трубку.

Я присела, когда вошла Эйлин.

— Все в порядке? — спросила она.

Я изнуренно улыбнулась.

— У моей подруги только что случился выкидыш.

Она расположилась рядом со мной.

— О, это ужасно. Бедная девочка, она долго пыталась?

Я посмотрела на нее.

— Пыталась устроить выкидыш?

Эйлин бросила на меня странный взгляд.

— Нет, зачать.

Я сконфузилась.

— Извините, я неправильно вас поняла. Кто-нибудь может подменить меня? Мне действительно нужно уехать. — Конечно, — улыбнулась она.

Я поднялась, чтобы уйти.

— Надо думать, теперь ваша поездка по магазинам откладывается, — заметила она.

— Да, — кивнула я.

— Что ж, как-нибудь в другой раз, — сказала она и помахала мне на прощание.

— Надеюсь, что нет.

Мы встретились с Шоном на больничной парковке и медленно вошли в больницу. Кло сидела в отделении для амбулаторных больных. У нее был напряженный вид. Рядом беременная женщина занималась плачущим малышом. Мы с Шоном присели по обе стороны от Кло. Она улыбнулась мне, но глаза ее выдавали.

— Я всегда была мелкой душонкой, — сказала она.

Я усмехнулась. Я не знала, что еще можно сделать. Шон взял Кло за руку и сказал, что этого не должно было случиться.

Кло горько улыбнулась.

— Жаль, что мы не знали этого до того, как раскошелились на авиабилеты.

У нее начались спазмы. Я сказала, что вызову медсестру, но она ответила, что боль не настолько сильна, чтобы принимать обезболивающее.

— Вы оба так добры ко мне. Я чувствую себя жуликом. Я собиралась избавиться от него. То был мой выбор, и теперь его нет, а все так добры. — Кло снова заплакала, и ребенок составил ей компанию.

— Когда тебя выпишут, ты можешь пожить некоторое время у меня. Пока все не встанет на свои места. — Я не приглашала ее, а приказывала.

Кло отказалась, заверив, что с ней все будет в порядке. Она лишь хотела домой. Я поняла, но расстроилась, потому что испытывала потребность поухаживать за ней так же, как делали это мои родители много месяцев тому назад. Шон сообщил, что Энн и Ричард уже в пути. Она встревожилась:

— О, ради бога, они же должны были быть на полпути в Керри! Нет надобности все это устраивать.

Шон рассмеялся:

— Я думаю, Энн воспользовалась случаем, как предлогом вернуться домой. А для меня это предлог улизнуть со скучнейшего делового обеда.

— Кроме того, они могут съездить в Керри в любой момент. Дом никуда не убежит, — добавила я.

— Я не хочу, чтобы люди суетились. Мне и без того противно.

Ее губы тряслись, и мне хотелось заплакать вместо нее, но я четко понимала, что мои слезы ничуть не помогут, и закусила губу. Шон решил сменить тему:

— Я до сих пор не могу поверить в то, что они туда переезжают.

— Знаю, — согласилась я.

— Керри. Странно.

— Чем бы дитя ни тешилось, — заметила Кло.

Мы согласились.

— Я никогда не была в Керри, — задумалась я.

— Как и я, сказал Шон.

— Может, там здорово, — тоскливо произнесла Кло.

— Да, — согласилась я, и дальше мы сидели молча, пока не подошла медсестра и не разрешила Кло уехать домой. Мы помогли ей дойти до машины, обняли ее и помахали на прощание. Когда мы направлялись к моей машине, Шон заметил, что у меня грустный вид. Я призналась, что, когда мне позвонили, я запаниковала, решив, что кто-то умер, и что испытала несказанное облегчение, узнав, в чем дело, И лишь выходя из больницы, я поняла, что смерть действительно случилась, и желала Кло этого ребенка или нет, существо, которое жило в ней еще прошлым вечером, сегодня умерло. Шон обхватил меня и сказал, что у всех нас все будет хорошо, и я знала это, но в тот момент я думала не о нас.

В тот вечер я отправилась в исповедальню, потому что это было наилучшее место для беседы с Ноэлем. Очереди не оказалось. Ее никогда там не было. Как правило, приходили одни и те же две старушки. Я подождала, пока они не раскаются в своих грехах, представляя, чем же эти два божьих одуванчика могли заниматься, если каждую неделю им требовалось отпущение грехов, причем такое долгое. Когда вышла последняя, я зашла в кабинку. Там оказалось холодно, мои колени больно уперлись в скамейку. Я быстро задумалась, справедливо ли заставлять людей так мучиться, учитывая, что большинству из них уже за шестьдесят. Ноэль отодвинул раздвигающуюся дверцу, за которой показалась решетка, отделяющая святого от грешника.

— Эй, — сказала я.

— Эй, Эм, нам нужно прекращать так встречаться, — усмехнулся он.

— Что ж, если бы ты когда-нибудь поднимал телефонную трубку, мне бы не приходилось вставать на колени, чтобы поговорить с тобой.

— Я думал, ты уезжаешь на выходные.

— Планы изменились, — сказала я. — Сегодня у Кло случился выкидыш.

Его глаза дрогнули. Они всегда подергивались, если Ноэль удивлялся или не знал, что сказать. — Все в порядке, — заверила я. — Она не была готова рожать.

— Вообще-то Господь слушает нас, — сказал он.

Я горько засмеялась, как Кло до этого.

— Сомневаюсь. Он никогда не слышал меня. — Я понимала, что завожу разговор, которого обычно избегала с Ноэлем, так как не испытывала желания выслушивать его мысли о Боге и не любила ругаться с ним. Но сегодня я намеревалась выслушать его, просто чтобы, возможно, немного поднять себе настроение. — Можно задать тебе вопрос? — спросила я.

— Давай, — осторожно сказал он, чувствуя, что я нарываюсь на ссору.

— Хорошо. Откуда ты знаешь, что он существует?

— Кто? Бог? — спросил Ноэль, выигрывая время.

— Нет, дед Мороз, — с сарказмом ответила я. — Конечно Бог.

— Я просто знаю, — последовал ответ.

— Ответ неудовлетворительный, — подстрекала его я.

— Хорошо, так написано в Библии.

Я не верила своим ушам.

— И все? Потому что так написано в Библии? — «Поэтому он и расстался с нормальной жизнью?» — Хорошо, а вдруг выяснится, что Библия — это очередной вымышленный роман, который несколько тысяч лет тому назад написал обкуренный парень? Верил бы ты в Бога тогда?

Ноэль рассмеялся:

— Кое-кто обкурился сам, если такое пришло ему в голову.

— Серьезнее, — умоляла я.

— Хорошо, Эм, постараюсь, — сказал он мне. — Библия всего лишь путеводитель. Бог есть чувство, живущее во мне. Он часть моей души.

Ноэль улыбнулся, и я подумала, не обкурился ли он. Очевидно ощущая мое неудовлетворение, он продолжил: — Хорошо, ты не веришь в это. Но как же все люди, которые узрели чудо? Как же люди, перед которыми предстала дева Мария?

«Это нетрудно», — подумала я.

— Еще больше людей утверждают, что их похищали инопланетяне, а ведь таких называют душевнобольными. Я получила удовольствие от собственного аргумента, но брат рассмеялся.

— Я серьезно, Ноэль. Тебя не беспокоит то, что ты впустую тратишь жизнь на того, кто просто не существует? Он перестал смеяться и принял задумчивый вид. Я хотела, чтобы он разозлился, но Ноэль и не думал. — Моя работа — помогать людям. Как это можно считать пустой тратой жизни? Бог есть во всех нас, Эм.

«Он попытался убедить меня или себя?» Я задумалась над этим вопросом.

— Ты такой олух, Ноэль.

— Действительно, — согласился он.

— Я пошла.

Он помахал, а я попыталась подняться с больных колен.

Я немного посидела в пустой церкви, оглядываясь. У стены стояла статуя девы, которая выделялась среди всех. Я посмотрела на мраморный алтарь, окруженный золотыми воротами. Мозаика из цветного стекла изображала умирающего окровавленного Христа; у его пронзенных ног находилась мать, отчаянно устремив взгляд к небу. И я позволила себе на минуту насладиться этой страшной красотой. Спустя долгое время Ноэль напомнил мне о том дне и признался, что, пока я созерцала картину, он плакал в своей кабинке.