Злодей

Глава 5

— Сколько у тебя времени? — спросил Генри вместо «привет», когда я встретилась с ним для обеда на стойке регистрации в четверг, выполняя свою часть сделки.

— А что? —настороженно поинтересовалась я.

Сегодня он был одет небрежно — вместо костюма черный тонкий кашемировый свитер с закатанными до локтей рукавами и узкие черные брюки.

— Я освободил день, чтобы провести его с тобой. А это было довольно сложно, так что ты должна чувствовать себя польщенной.

— А что, если я не могу уделить тебе весь день?

— А ты не можешь?

— Может быть, но, если бы не смогла?..

Генри ухмыльнулся.

— Я бы убедил тебя, что то, что я запланировал, лучше твоих планов.

— А что, если я планировала секс с экзотическим незнакомцем?

Мы вошли в лифт, и Генри драматично прижал руки к груди.

— О, ты убиваешь меня!

Я рассмеялась над его выходками.

— Ладно. Так что же ты запланировал?

— Ну... — он протянул руку, жестом приглашая меня выйти из лифта, — если я правильно помню, во вторник ты сказала, что не исследовала Бостон с тех пор, как переехала сюда. Правильно?

— Правильно.

Генри сунул руку в задний карман брюк и достал два билета.

— Обзорная экскурсия по городу!

Мне трудно было в этом признаться, но этот человек постоянно удивлял меня.

— Автобусная экскурсия?

— Это не просто автобусная экскурсия. Ты практически ничего не платишь за весь день, можешь выходить на любых остановках, осматривать достопримечательности, а потом продолжить экскурсию с тем же билетом уже на следующих автобусах. Это же гениально.

Я хмыкнула.

— Думала, ты любишь путешествовать с шиком. Ты вроде как похож на такого рода парней.

— В этом твоя проблема. — Генри игриво стукнул меня по носу. — Ты все неправильно понимаешь.

— Хм, — протянула я, давая понять, что не уверена в его искренности. — Мне нужно переодеться во что-нибудь более удобное.

— Мы можем заехать к тебе домой.

— Если уж мы отправляемся в мою квартиру, то можем просто заняться сексом и покончить с этим.

Генри нахмурился, как будто обдумывая это, а затем покачал головой.

— Нет. Мне нравится мой план.

— Ты серьезно отказываешься от секса ради автобусной экскурсии?

— Да.

Генри положил руку мне на поясницу и направил к пассажирскому сиденью своей машины. От этого невинного прикосновения моя кровь закипела.

Почему, черт возьми, этот жест не подействовал так сильно на него?

Я сердито взглянула на него, и он расхохотался, садясь в машину.

— Женщины обычно злятся на меня за то, что я трахнул их и не позвонил. Никогда еще ни одна женщина не злилась на меня за то, что я отказываюсь это делать.

— Я умнее большинства женщин.

Генри со смехом откинул голову назад. Великолепный звук унес ветер, когда мы влились в поток машин, и я избавилась от неприятного ощущения, что мне начинал нравиться Генри Лексингтон.

Ведь было глупо любить человека, но не доверять ему.

— Тебе ведь было весело, да? — глаза Генри наполнились смехом.

Сейчас мы сидели в кафе «Кэрри Нэйшн», где я заказала самый большой бургер и самый большой коктейль. Я была здесь не в первый раз. Один парень привел меня сюда на свидание, и мы сидели в тихом уголке. Очень приятная атмосфера для первого свидания, если только твой кавалер не провел всю ночь, разговаривая с твоим декольте.

К счастью, Генри вел себя как джентльмен и не смотрел на мою грудь, хотя моя рубашка промокла насквозь.

Как и каждый дюйм моего тела.

Я старалась высушить как можно больше под сушилкой для рук в туалетной комнате. Мне нужно было настоять на том, чтобы поехать домой, но Генри подумал, это забавно, что нас окатило неожиданным ливнем после посещения исторического здания Олд Саус Митинг Хаус.

Коктейль-бар и ресторан располагались в нескольких минутах ходьбы. Я не знала, куда мы направляемся, когда Генри схватил меня за руку и побежал.

Официант посмеялся над нами, когда мы вошли в дверь.

Генри выглядит вполне прилично. Мокрая рубашка и волосы делали его ещё более привлекательным, чем обычно.

Я же походила на мокрую кошку.

— Очень весело. — Генри рассмеялся над моим невозмутимым тоном. — Я имею в виду, до дождя.

На самом деле было действительно весело. Я думала, что Генри заскучает уже через полчаса, но он, похоже, наслаждался туристическими развлечениями не меньше меня.

— Но ведь ты уже знал все то, что мы узнали, да?

Он пожал плечами.

— Иногда не плохо освежить знания. Особенно в такой прекрасной компании.

— Ты никогда не останавливаешься, да?

— Ага. — Он посмотрел на мой бургер. — Ты собираешься это съесть?

Правда заключалась в том, что я никогда не заказывала бургер на свидании. Было слишком трудно есть его и при этом выглядеть элегантно. Но в тот момент это показалось хорошей идеей. Теперь, когда мой макияж почти полностью исчез, с волос капает вода, а рубашка помята, не думаю, что поедание бургера было хорошим дополнением к создаваемому мной образу.

Генри закатил глаза, услышав, как у меня урчит живот.

— Я все слышал. Ешь. — Он взял свой гамбургер и без колебаний укусил.

А, к черту все это.

Откусив кусочек от своего, я закрыла глаза от блаженства.

— Вкусно?

Открыв один глаз, кивнула.

А в глазах Генри плясали смешинки, как, кажется, и всегда, когда он находился рядом со мной.

— Мне нужно в спортзал, — мрачно констатировала я, жуя бургер. — Ненавижу спортзалы.

— Тогда не уходи.

— Не могу. Иначе не смогу есть вот так.

— Слава Богу, что ты ешь. — Взгляд Генри на секунду упал на мою грудь, и он заерзал на стуле.

Мне показалось или его щеки слегка покраснели?

— Нравиться то, что видишь, да? — поддразнила я его.

Глаза Генри внезапно вспыхнули так, что у меня перехватило дыхание.

— Солнышко, ты даже не представляешь, как сильно. Сомневаюсь, что на свете найдется человек, которому бы все это не понравилось. — Он жестом указал на меня.

Я рассмеялась.

— Ты будешь очень удивлен.

— Разве что геям.

— И натуралам тоже.

Его негодующее недоумение чрезвычайно льстило.

— Значит они слепые.

Я пожала плечами.

— Не пойми меня неправильно. Я получаю много внимания от мужчин, которым нравиться Кристина Хендрикс... но в прошлом мне предлагали отказаться от гамбургера в пользу салата.

— Надеюсь, ты велела этим придуркам отвалить.

Раздраженная вспышкой нежности, которую почувствовала, когда Генри защищал меня, я отвернулась, делая вид, что изучаю людей вокруг нас.

— Возможно, я даже сказала одному из них, что если он не любитель изгибов, то, вероятно предпочтет трахать сам себя. И что он должен пойти и сделать это. Немедленно.

Смешок Генри вызвал легкий трепет в животе, и я закрыла глаза, пытаясь отгородиться от него. Мое влечение становилось слишком сильным.

— Ты мне нравишься, Надия.

Мой удивленный взгляд вернулся к нему. Я обдумывала ответ, боясь ответить взаимностью, в ужасе от того, что он пытается предложить нам отменить одноразовую сделку. В конце концов, я улыбнулась и легко ответила:

— Я симпатичная.

Если Генри и разочаровал мой ответ, он не подал виду. Вместо этого украл жареную картошку с моей тарелки, хотя у него имелось достаточно своей.

— Это было подло.

Генри по-мальчишески ухмыльнулся.

— Не любишь делиться?

— Только не картошкой, когда у тебя есть своя. Тебе недостаточно всего в жизни, без моей картошки фри?

По какой-то причине Генри воспринял мой дразнящий вопрос серьезнее, чем я ожидала.

— Ты реально думаешь, что я просто богатый засранец, Надия?

Как было на это ответить?

По правде говоря, я была ни в чем не уверена, когда дело касалось Генри Лексингтона. Да, по отношению ко мне он вел себя как засранец, так что это вполне делает его богатым засранцем. Но он так же показал мне другую сторону. Генри казался забавным, кокетливым, остроумным, вдумчивым парнем.

Он мог быть как героем, так и злодеем. Кто из них был постоянным жителем, а кто-гостем, я не знала.

— Я не знаю, кто ты, — честно ответила я. — Точно так же, как ты не знаешь, кто я на самом деле. Но, как и было условлено, мы не собираемся выяснять это. — Чтобы разрядить внезапно возникшее тяжелое напряжение, я кокетливо улыбнулась. — Но в субботу вечером ты, надеюсь, узнаешь обо мне кое-что такое, что мало кому известно.

— Что?

Я наклонилась над столом, и его взгляд упал на мои губы.

— Звук, который я издаю, когда кончаю.

Генри тихо зарычал, когда наши взгляды встретились.

— Не сомневайся, Солнышко, — пообещал он хриплым голосом. — Я заставлю тебя кончать так много раз, что запомню этот звук.

Мои соски затвердели, груди набухли, а кожа покраснела.

— Давай опустим бал Делейни и возьмем то, что нам нужно, — предложила я, сжав пальцами ножку бокала.

Генри неохотно откинулся на спинку стула.

— Хорошая попытка.

— Да ладно тебе, Генри, мы оба знаем, к чему это приведет.

Он поднес бокал к губам.

— Знаем ли?

Огромный, стоящий в темноте, каменный особняк был освещен прожекторами над множеством окон. В его огромные двойные входные двери входили пары в элегантной одежде, от мерцающей до совершенно традиционной.

Проведя рукой по платью, я заметила, как дрожат мои пальцы, и сжала их в кулак, чтобы остановить непроизвольное движение.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказал Генри, ласково обняв меня за талию и вводя в дом.

С тех пор как забрал меня из моей квартиры, он, не переставая осыпал меня комплиментами, и с жаром смотрел на меня всю дорогу до Уэстона.

Было много причин, по которым я так нервничала, идя на бал Делейни.

Во-первых, Генри сказал, что там будут Кейн и Алекса, и было странно осознавать, что мне придется встретиться с ними и притвориться, что я ничего о них не знаю, не говоря уже о двух их самых темных секретах.

Во-вторых, люди, с которыми мне предстояло общаться, принадлежали к Бостонской элите. Хотя я встречалась с некоторыми из них в разных местах, никогда не была ни на одном из таких мероприятий. Мне было неприятно ощущаться себя здесь чужаком. Особенно если учесть, что наши отношения с Генри носили временный характер.

Что привело меня к третьей причине, по которой я нервничала.

Как только мы сели на заднее сиденье лимузина, Генри стал на удивление серьезным.

— В чем дело? Сожалеешь о свидании? Жалеешь, что не перешел сразу к сексу? — поддразнила я его.

— Ты даже не представляешь, как ошибаешься.

Я поежилась от его пристального внимания, когда он посмотрел мне прямо в глаза. В его взгляде не было никакого сексуального изучения моего тела или дерзкого намека.

— Чего ты хочешь? — фыркнула я, почему-то защищаясь.

— Тебя, — немедленно ответил он. — Больше, чем на одну ночь.

Мои ладони вспотели.

— Что?

— Думаю, было бы глупо не исследовать то, что между нами. Никаких крайних сроков, никаких глупостей, просто мы с тобой узнаем друг друга, как делают обычные пары.

— Ты же обычно ни с кем не встречаешься, — возразила я, чувствуя, как краснеют щеки.

Что такое там происходило?

Выражение лица Генри стало нежным.

— Ради тебя я сделаю исключение.

— Что? Нет. — Я неловко поерзала, освобождаясь от его неумолимого взгляда. — Это... нет. Ты и я? Нет. — Я возмущенно посмотрела на него. — Нет.

Он ухмыльнулся.

— Почему нет?

— Потому что... — пробормотала я, пытаясь подобрать нужные слова. Он застал меня врасплох. — Это мы. Нет. Нет!

— Я оставляю за собой право изменить твое мнение. У меня для этого есть вся ночь.

Я понимала, что таращусь на него, как полоумная, но была в шоке. Генри Лексингтон не ходил на свидания. Он заводил интрижки. И вдруг из-за меня захотел попробовать встречаться? Я на это не куплюсь. Может быть, у него создалась иллюзия, что между нами что-то есть, но где гарантия, что ему не станет скучно, и тогда именно мне придется собирать осколки моей гордости, а также сердца.

Э-э... нет, спасибо.

— Я дам тебе подумать об этом.

И этот ублюдок подмигнул мне.

Бабочки полностью завладели моим животом, когда я пыталась скользить на своих пятидюймовых каблуках по каменному полу в доме Делейни. Трудно описать суровую красоту бального зала, в который нас ввели. Не то чтобы я встречала много домов, в которых был настоящий бальный зал. Мероприятие официально назвали «Благотворительный вечер Ванессы Ван Хей Делейни в пользу Фонда больных болезнью Альцгеймера». Его организовали Мишель и Эдгар Делейни, дети Ванессы, женщины, которая оставалась столпом британского общества на протяжении пятидесяти лет, прежде чем у нее диагностировали Альцгеймера. Она умерла через несколько лет болезни, и с тех пор каждый год семья Делейни проводила вечер памяти, а собранные средства отдавала в фонд лечения болезни Альцгеймера. Представители всей элиты Бостона были приглашены поделиться своими деньгами, в том числе мой кавалер и его хороший друг Кейн Каррауэй.

Для Лексингтона я была просто соблазнительной игрушкой этой недели, но сделала все возможное, чтобы выглядеть уместно. Используя свои с трудом заработанные сбережения, я купила длинное платье в пол, облегающее верхнюю часть тела до бедер, а затем ниспадало слоями шелкового шифона. Цвета лазурита, с широкими лямками через плечо и вырезом сердечком, акцентирующим внимание на груди. С такой грудью, как у меня, очень редко можно было найти предмет одежды, в котором бюст не привлекал бы внимание. Так что было проще просто взять и позволить ему сиять.

Генри дрогнул только раз, в тот момент, когда я открыла дверь своей квартиры. Мне пришлось громко прочистить горло, чтобы отвлечь его внимание от моих активов. Но с тех пор он вел себя как настоящий джентльмен, удерживая только прямой зрительный контакт.

— Генри. — Высокая стройная молодая женщина положила руку на плечо моего спутника. Прижавшись своими сиськами к его боку, она кокетливо улыбнулась, и Генри легко вернул ей эту улыбку. — Ты, как всегда, прекрасно выглядишь. — Она провела пальцами по его руке. Не думаю, что мое присутствие даже отразилось на ее радаре. — Мы скучали по тебе на вечеринке по случаю дня рождения Фи в прошлом месяце.

— Я путешествовал по работе. Жаль, что пропустил его.

Гнев закипел у меня под кожей из-за того, что Генри не увеличивал дистанцию между собой и женщиной. Гнев, который мне пришлось охладить, когда его рука на моей спине напряглась, и он притянул меня ближе.

— Лана, это моя спутница, Надия Рэй.

Лана неохотно перевела взгляд с лица Генри на мое и немного отступила назад.

— Ты выглядишь знакомо.

Генри гордо улыбнулся мне.

— Надия — ведущая-метеоролог на WCVB.

По тому, как она скривила губы, было ясно, что на Лану это не произвело никакого впечатления.

— Как забавно. Я никогда не смогла бы быть ведущей прогноза погоды. Эти ранние утренние часы так негативно влияют на цвет лица.

Я напряглась от этого скрытого оскорбления, но Генри рассмеялся и похлопал Лану по руке.

— О, давай будем честными, Лана, ты не могла бы выполнять эту работу, потому что это означало бы, что тебе придется напрячься сверх физического использования папиной кредитной карты.

Я задохнулась от смеха, когда Генри повел меня прочь от светской львицы, а ее челюсть опустилась почти до земли.

— Не могу поверить, что ты это сказал.

Генри пожал плечами.

— Ненавижу ехидство.

— Ты спал с ней, не так ли? — я скрыла свое неудовольствие за дразнящей улыбкой.

— Один раз, — честно ответил он. — Это ничего не значило.

Для тебя это никогда ничего не значит.

И в этом вся загвоздка. Я не поверила Генри, когда он сказал, что хочет от меня большего, больше ночей, больше свиданий... потому что он говорил это еще до того, как мы занялись сексом. Я знала... стоит ему овладеть мной, как он выйдет за дверь, и я никогда больше его не увижу. Не было абсолютно никакого способа сделать себя более уязвимой для этого человека, чем я уже сделала.

— Для нее это что-то значило. Поэтому она была груба со мной.

Генри перестал кивать знакомым, пока мы пробирались сквозь толпу, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Я не хочу говорить о ней. Или о моем прошлом. Я ничего не могу изменить. Но могу позаботиться о своем будущем.

Я задрожала от горячей решимости в его глазах, от намерения, стоящего за его словами.

— Шампанское? — пропищала я.

Смеясь, он оглядел комнату, в поисках алкоголя, и его улыбка стала шире.

— Приехали Кейн с Алексой.

Пока Генри вел меня к ним, я пыталась взять себя в руки. Я ненавидела тот факт, что мне приходилось лгать этим людям. Приблизившись к парочке, я не знала, на кого из них смотреть в первую очередь — вместе они выглядели просто поразительно. В реальной жизни Кейн был еще красивее, чем я могла себе представить, но в его мужском великолепии чувствовалась холодная твердость. Алекса была очень красивой: высокие скулы, густые темные волосы и яркие сине-зеленые глаза. Высокая и стройная, в потрясающем бледно-зеленом с серебром платье от Дженни Пэкхем. Силуэт платья выглядел бы нелепо на всех моих преувеличенных изгибах. Меня терзала зависть. Я бы никогда не смогла добиться такой элегантности.

— Алекса, ты прекрасна, как никогда, — сказал Генри.

— Генри, — пробормотала она, наклонившись к нему, вежливо и фамильярно поцеловала его в щеку.

Я уставился на то место, где он держал свою руку на ее талии немного дольше, чем следовало, и, когда взглянул на Кейна, увидела, что он недоволен этим объятием.

Ревность уколола меня примерно на секунду, пока Генри не поймал хмурый взгляд Кейна и не закатил глаза, делая шаг назад от Алексы. Что-то в веселости Генри меня успокоило. А потом я увидела, как Алекса повернулась к Каррауэйю и посмотрела ему в лицо, и поняла, нет никаких причин ревновать ее к Генри. Мне было интересно, знает ли она с какой любовью в глазах смотрела на своего босса.

Интересно.

Генри подтолкнул меня вперед.

— Кейн, Лекси, это Надия Рэй. Она ведущая прогноза погоды.

Я старалась не обращать внимания на тот факт, что он правильно назвал мою должность Лане, но назвал меня девушкой с прогноза погоды для своих друзей. Оставалось надеяться, что это была всего лишь оплошность, а не намеренная попытка вывести меня из себя.

В глазах Алексы вспыхнуло узнавание, и, в отличие от Ланы, она выглядела впечатленной.

— Приятно познакомиться, — сказала она, и прозвучало так, как будто она действительно это имела в виду.

Я неуверенно улыбнулась в ответ, все еще не зная, как себя вести, когда знала о ней слишком много — больше, чем ей хотелось бы.

Кейн коротко кивнул мне, из-за чего я занервничала лишь сильнее.

Этот человек был пугающим, даже не пытаясь.

— Это место нереальное, верно? — Алекса выпучила глаза, как бы говоря: «Какого черта мы здесь делаем?»

Облегчение от того, что я нашла кого-то, кто тоже чувствовал себя чужаком, заставило меня рассмеяться.

— Я к такому точно не привыкла.

— Понимаю, — она кивнула, оглядывая комнату. — Но за крабовые мини-роллы на подобных мероприятиях можно душу продать.

— Они далеко не так хороши, как крабовые роллы, которые мы обычно покупали в этом маленьком гастрономе в кампусе в Уортоне. — Генри театрально закрыл глаза от удовольствия и блаженно вздохнул. — Ох, были дни.

Я усмехнулась, потому что приравнивала хорошие воспоминания к хорошей еде.

— Крабовые роллы. Вот что ты больше всего запомнил в бизнес-школе? — усмехнулась Алекса.

— Я этого не говорил. — Он широко раскрыл глаза и приподнял бровь. — Женщины тоже были очень запоминающимися.

Я отказывалась реагировать, потому что было нечто в том, как он намеренно не смотрел на меня, когда говорил это. А значит можно было предположить, что слова предназначались мне. Он пытался заставить меня ревновать? Хотел получить ответную реакцию? Что за игру он затеял?

Несмотря на ревность, которую я чувствовала, ревность, которая говорила мне, что я не должна быть здесь или даже думать о том, чтобы позволить этому человеку приблизиться к моей кровати, я притворялась равнодушной, чтобы досадить ему.

— Но крабовые роллы запомнились больше? — выпалила Алекса, и я расхохотался.

У меня было предчувствие, что эта женщина мне понравится.

— Я не настолько плох, — фыркнул Генри. — Ладно, хорошо... почти настолько.

— Как ты его терпел? Или ты был еще хуже, чем он? — поинтересовалась она у Кейна.

Кейн не поддержал ее поддразнивания. Он был так холоден и сдержан, что я вдруг порадовалась, что не отправилась к нему с тем, что нашла.

Алекса, казалось, совсем не волновалась из-за его поведения. Она раздраженно фыркнула.

— Кейн никогда не рассказывал про Уортон. Словно его и не существовало.

Генри посерьезнел, и они с Кейном обменялись мрачными взглядами. Я беспокойно заерзала. Понятно почему Кейн выглядел таким смущенным. Тема бизнес-школы. Правильно. Он не хотел, чтобы все знали о том, как в то время он спал с женщинами за деньги.

— Через минуту добудем тебе крабовые роллы, — неожиданно сказал Кейн. — Сначала мы должны пойти и поздороваться с Делейни.

И, не говоря больше ни слова, он повел Алексу прочь от нас.

Она бросила на нас извиняющийся взгляд через плечо.

— Ну... это было... неловко.

Поведение моего спутника изменилось так быстро, что он напомнил мне мужчину, которого я встретила несколько недель назад в своей квартире.

— Она не знает, и никогда не узнает. Понятно?

— Я уже сказала, что не собираюсь никому рассказывать.

— Хорошо. — Генри схватил мою руку и обернул вокруг своей. — Убедись, что так все и останется.

Горечь подняла свою уродливую голову.

— Интересно услышать такие вещи от человека, который сказал, что хочет со мной встречаться.

— В каком смысле?

— Какой смысл встречаться с тем, кому ты не доверяешь?

— Я доверяю тебе, — сказал он. Заметив мое недоверие, накрыл мою руку своей, и выражение его лица смягчилось. — Надия, я тебе доверяю. Это было глупо... Я не должен был тебе этого говорить. Мне просто неловко от того, что Кейн не в курсе, что ты знаешь. Я прошу прощения.

И вот он переключился на режим джентльмена. Можно было бы подумать, что я расслаблюсь, но его способность быть этими двумя разными людьми выбила меня из колеи. Скрепя сердце, я пробормотала:

— Принято.

Взглядом он скользнул по моему лицу, черты лица напряглись.

— Знаешь, как сильно я хочу тебя?

— Ты уже упоминал об этом пару раз. — Я отвернулась, не совсем готовая вернуться с ним в то кокетливое русло.

— Я же сказал, что мне очень жаль.

— Знаю.

Я смотрела на него, пытаясь понять этого человека. Понимала, что люди сложные создания — в каждом из нас есть и хорошее, и плохое. Но не могла определить, насколько хорошим парнем был Генри, и это беспокоило меня больше, чем следовало, учитывая, что я должна была заниматься с ним сексом только один раз и покончить с ним.

— Тогда в чем проблема?

— Никаких проблем. — Я прикусила губу, пока мы изучали друг друга, и вздохнула под его неумолимым взглядом. — Ладно... ты невероятно очарователен.

— И это проблема?

— Держу пари, почти все присутствующие в этой комнате были бы шокированы до глубины души, узнав, что всего двадцать четыре часа назад ты был способен прижать человека к стене, угрожая насилием и заставляя его уволиться.

Понимание отразилось в его глазах.

— И ты была бы права. — Он ухмыльнулся, оглядел комнату и снова повернулся ко мне. — Мы с Кейном оба добиваемся нужных результатов, но приходим к ним разными путями. Кейн холоден, напорист, иногда безжалостен, и люди боятся его до такой степени, что не хотят злить — они хотят быть его союзником. Я же, с другой стороны, являюсь воплощением легкомыслия и непринужденного обаяния. Люди видят отпрыска богатого сноба, который попал туда, где он есть, благодаря отцу. Большинство из них не воспринимают меня всерьез. — Он ухмыльнулся, жестко и хищно. — Люди недооценивают меня в ущерб себе.

Его слова вызвали у меня немалое беспокойство. На самом деле они являлись напоминание о том, что Генри Лексингтон был сложным человеком с несколькими лицами. Он мог легко очаровать меня, а на следующий день вырвать мое сердце.

— Что ж, не волнуйтесь, мистер Лексингтон. Я, например, не стану недооценивать вас.

Генри тут же нахмурился и вторгся в мое личное пространство, тесня меня. Посмотрел мне в глаза с несчастным выражением лица.

— Ты говоришь так, будто ждешь, что я причиню тебе боль. Я не сделаю тебе больно, Надия.

Я холодно улыбнулась ему.

— Нет, не сделаешь.

Решимость ожесточила его взгляд.

— То, что происходит между нами, реально.

Я провела пальцем по лацкану его смокинга и покружила в области над его сердцем.

— Все, что происходит между тобой и мной, это... ты отвезешь меня домой, я приглашу тебя в свою квартиру, а потом разрешу войти в меня. Нам будет весело. Ты уйдешь. И больше я тебя не увижу. Понятно?

Его глаза потемнели от желания, когда он посмотрел на мои губы.

— Поживем, увидим.

— Надеюсь.

Он усмехнулся моему намеку.

— Черт, ты мне нравишься.

— Генри, рад тебя видеть. — Нас внезапно прервала пожилая пара.

Тлеющий огонь в глазах Генри исчез, когда он повернулся к ним, с легкостью источая обаяние, которое эти люди знают и любят.

По большей части люди, с которыми меня знакомил Генри, были дружелюбны и интересовались моей работой, некоторые из них знали о метеорологическом вещании гораздо больше, чем я ожидала. Но, конечно, нас окружали богатые бизнесмены, умные люди, и, хотя некоторые из них недооценивали меня, я, вероятно, тоже недооценивала и предвзято относилась к ним.

К моему неудовольствию, я также недооценила кокетливую натуру Генри. Старый, молодой, где-то посередине, если это была женщина, Генри изо всех сил старался дать ей почувствовать, что она особенная. Не думаю, что он даже осознавал, что делал это, такова была его натура.

И пока смотрела на него, я начала сомневаться в каждом моменте, который мы разделили вместе за последнюю неделю. Потому что, как бы мне ни было неприятно это признавать, Генри заставил меня почувствовать себя особенной, интересной, интригующей, желанной. Но он заставлял каждую женщину чувствовать то же самое. Это было приятное качество... но не совсем то, которое давало мне большую веру в его так называемые чувства ко мне.

Мы беседовали с пожилой парой, мистером и миссис Уинстон, когда к нам подошла миниатюрная красавица с копной темных кудрей и огромными темными глазами. Она посмотрела на меня с отвращением, а затем была излишне наигранно дружелюбной, когда Генри представил нас. Затем она настояла, чтобы он пошел с ней, чтобы уладить спор с каким-то человеком, чье имя я не запомнила. Несмотря на то, что я видела ее явное коварство, Генри ушел, впервые оставив меня одну. Думаю, он считал, что в этом нет ничего плохого, потому что я объясняла специфику своей работы миссис Уинстон, которая казалась искренне заинтересованной.

Пять минут спустя Генри все еще не вернулся, а мистера и миссис Уинстон отвлекли какие-то знакомые.

Я стояла в углу комнаты, одна, растерянная, мечтая оказаться дома в своей квартире и смотреть хороший фильм.

— Похоже, тебе это нужно. — Предложила мне бокал шампанского Алекса.

Благодарность захлестнула меня с такой силой, что я чуть не расплакалась. Я чувствовала себя тоскливо. Не знаю, то ли из-за нахождения на этой вечеринке, или из-за Генри, или из-за того, что Генри заставлял меня чувствовать. Даже не знаю. Я была сама не своя.

Но спрятала творившуюся в душе неразбериху за благодарной улыбкой.

— Спасибо. Генри утащила какая-то ехидная светская девица, и у него не было вежливого способа избавиться от неё. — Не знаю, зачем я это сказала. Может быть, потому что надеялась, именно поэтому он оставил меня одну. Я почти вздрогнула от того, насколько эмоционально зависимой казалась. Это было мне совсем не свойственно.

— Генри - настоящая находка в этих краях. — Алекса сочувственно улыбнулась. — Женщины, выросшие в его кругу, считают, будто он принадлежит им.

— Это я уже поняла.

«Они могут забрать его себе!» —храбро подумала я, надеясь, что, если скажу себе, что ничего не чувствую к нему, это чувство действительно овладеет мной.

— Честно говоря, думаю, они ему наскучили. — Кажется она хотела меня успокоить.

— Ну, я из Бикон-Фолс, штат Коннектикут, а это несколько другая порода людей. Определенно не скучная.

Нет. Скучными мы не были. Или, по крайней мере... я не была скучной. Не то чтобы моя скука была хорошей вещью. Я не хотела, чтобы Генри знал, какой скучной я могу быть. Эта мысль оставила горький привкус во рту.

— Я из Честера, — воскликнула Алекса.

Меня охватило беспокойство, и я замаскировала его смешком.

— Не может быть. Мы что, выросли в часе езды друг от друга?

— Мир тесен.

Да, определенно. Надеюсь, не слишком тесен, и она нечего обо мне не слышала. Я отмахнулась от этого беспокойства, зная, что даже если бы она слышала ту историю, у меня было другое имя.

Несмотря на то, как я себя чувствовала, с Алексой было легко разговаривать, и я обнаружила, что расслабляюсь в ее компании. Мы поговорили о том, как росли в Коннектикуте, о колледже (не очень много, потому что мне не хотелось что-либо выдать по неосторожности), о Бостоне и о том, как я недавно стала туристом. Алекса рассказала о своих любимых местах в городе, и я поняла, что наши вкусы очень похожи. Мне понравилось, что она не спросила меня о Генри, а поскольку я уже знала о ней и ее боссе больше, чем хотелось бы, я не стала спрашивать о Кейне.

Мы хорошо поладили, и в глубине души я уже проклинала Генри за то, что он познакомил меня с Алексой, ведь понимала, наша дружба вряд ли продлится долго, учитывая, что наши с ним отношения скоро закончатся.

Но, возможно, каким-то образом я все еще смогу поддерживать контакт с Алексой. Она была первым человеком в Бостоне, кроме Джо, который заставил меня почувствовать себя самой собой.

— Прошу прощения, что прерываю, дамы. — Появился Генри и мягко притянул меня к себе. Я хотела сопротивляться, учитывая, как надолго он меня оставил, но это противоречило бы радости от его отсутствия, потому что означало, что я смогла провести время с Алексой. — Мой отец наконец-то освободился от важных шишек, и я хочу познакомить тебя с ним.

Какого хрена?

С его отцом?

Он был здесь?

И он хотел познакомить меня с ним?

Ни за что. Мы так не договаривались!

— Твой отец? — я бросила на Алексу умоляющий взгляд, хотя знала, что она мало чем может помочь. — Почему ты хочешь представить меня своему отцу? —прошипела я, пока он вел меня через переполненный зал.

— Потому что я хочу, чтобы он с тобой познакомился.

Я проигнорировала его явное веселье.

— Ты издеваешься?

— На самом деле я просто хочу познакомить вас. Он мне очень нравится, и ты мне очень нравишься. Имеет смысл представить вас друг другу.

— Ты слишком назойливый и несносный. — Мой желудок скрутило от нервов. — Правда, Генри, я не хочу…

— Отец. — Генри остановился перед двумя мужчинами, и мне пришлось замолчать.

— Генри... — тот, что повыше и постарше, повернулся к нам, переводя взгляд с сына на меня. Я видела Рэндэла Лексингтона в газете и уже знала, что Генри унаследовал свою привлекательность от отца. Подтянутый, каким он, должно быть, был в молодости, Лексингтон старший прекрасно выглядел в своем смокинге, так же хорошо, как и любой мужчина вдвое моложе его. У него были светло-серые глаза, не голубые, как у Генри, но все равно красивые. Когда он улыбнулся мне, это была мальчишеская, очаровательная улыбка Генри, и по какой-то глупой причине я немного расслабилась.

— Надия, это мой отец Рэндэл и мой коллега Йен Прендергаст.

— Приятно познакомиться. — Я протянула руку его отцу, а затем Йену.

— Приятно познакомиться, Надия. — Йен вежливо улыбнулся мне. — Генри, мистер Лексингтон. — Он кивнул отцу и сыну и оставил нас наедине.

— Мисс Рэй. — Рэндэл снова потянулся к моей руке, сжимая ее обеими своими. Его лицо выражало дружелюбие и любопытство. — Я видел вас по телевизору. Вы оживляете программу. Никогда раньше не встречал ведущую-метеоролога.

Он правильно назвал мою должность, чем сразу же очаровал меня.

— Спасибо. Я люблю свою работу.

Рэндэл отпустил мою руку и ухмыльнулся сыну.

— Тебе понадобилось всего двадцать с лишним лет, чтобы наконец-то привести интересную девушку.

Я засмеялась, а Генри хихикнул.

— Ты только что оскорбил половину женщин в этой комнате.

Его отец пожал плечами.

— Упс.

Он оказался совсем не таким, как я ожидала, и я обнаружила, что расслабляюсь еще больше.

— Генри говорил, что ему пришлось начать работать с самых низов в вашей компании. Должна сказать, что восхищена вашим решением.

— Ты опять жаловался, сынок?

— Я никогда не прощу тебе этих трудностей.

Я изучала отца и сына, пока они подразнивали друг друга, и мне нравилось то, что я видела.

— Итак, мисс Рэй…

— Пожалуйста, зовите меня Надия.

— Надия, — Рэндэл изучал мое лицо, — красивое имя для красивой женщины.

— Эй, — возмутился Генри, скользнув рукой вокруг моей талии и притянув ближе к себе. — Осторожно. Чего доброго, моя пара питает слабость к мужчинам постарше.

Я напряглась от этой шутки и тут же пожалела об этом, когда Генри бросил на меня озадаченный взгляд. Заставив себя расслабиться, я слабо улыбнулась.

— Как я уже говорил, — Рэндэл смягчил момент, — Надия, скажи мне, ты умираешь от желания выбраться отсюда так же, как и я?

Я не могла скрыть своего удивления этим вопросом. Рэндэл Лексингтон принадлежал к Бостонскому высшему обществу.

— Что?

Генри сжал мою талию.

— Отец ненавидит такие мероприятия. Он приезжает только ради деловых возможностей и потому, что мать любит их.

— Мы могли бы заняться чем-нибудь получше, чем стоять здесь, потягивая шампанское и сплетничая, — сказал Рэндэл. И я услышала усталую насмешку в его голосе.

— Это же благотворительная акция.

— Тогда позвольте мне выписать чек. Не заставляйте меня надевать чертов костюм пингвина и стоять в бальном зале, разговаривая с людьми, у половины из которых пустота в голове.

Я подавилась фырканьем.

Шутки в сторону. Он мне нравился.

Рэндэл ухмыльнулся.

— У меня такое чувство, что мисс Рэй разделяет мои чувства. Ну, к несчастью для тебя, дорогая, если останешься с моим сыном, будешь часто бывать на подобных мероприятиях. Они идут в комплекте.

— Я не возражаю против всего этого, — сказал Генри.

— Это сейчас. А через двадцать лет? Ну… а тебе нравится? — спросил Рэндэл меня.

Я вздохнула.

— На самом деле это всего лишь мое первое светское мероприятие.

— Серьезно?

— И я чувствую себя как рыба, вытащенная из воды, — честно ответила я.

Генри сжал меня еще крепче.

— Но почему? — Мой ответ, кажется, встревожил его.

— Э-э, детки, может, продолжите этот разговор в другом месте… — Рэндэл посмотрел мне через плечо. — Сюда направляется мама.

Даже не попрощавшись, Генри схватил меня за руку и потащил в противоположном направлении.

— Что происходит?

Он не отвечал мне до тех пор, пока мы не оказались на другой стороне бального зала с сотнями пар между нами и его отцом. Генри схватил два бокала шампанского, осушил один, а другой предложил мне.

— Объяснишь?

— Ты первая. — Он прижал меня к оконной нише, скрывая от остальной части комнаты. Его рука собственнически покоилась на моем бедре, он смотрел вниз на мое лицо, выглядя таким же серьезным, как и в машине ранее. —Ты чувствуешь себя здесь как рыба, вытащенная из воды?

— Честно говоря, да.

— Но почему?

Склонив голову набок, я изучала его. Почему его это волновало?

— А почему тебя это беспокоит?

— Потому что я должен присутствовать на таких мероприятиях. Мне неприятно думать, что я тащу тебя туда, где тебе не нравится.

— Ну вот, опять ты такой самонадеянный.

— Я познакомил тебя со своим отцом, Надия. Обычно я так не делаю.

— Значит, я должна чувствовать себя польщенной? — усмехнулась я.

— Не делай этого. — Генри наклонился ко мне, прижимаясь всем телом к моему, погладил мой подбородок и нежно сжал его, чтобы запрокинуть мою голову назад. — Не будь циничной и отстраненной. Мне это не нравится. Это не ты.

— Ты не знаешь, кто я, — прошептала я, возбужденная его близостью, несмотря на беспорядок в душе.

— Нет? — Он наклонился, губами касаясь моих. — Тогда скажи мне, кто ты.

Я намеренно облизнула губы, так что мой язык скользнул по его губам, и глаза Генри вспыхнули.

— Я девушка, — я поцеловала его в уголок рта, — которая недоумевает, почему парень представил меня своему отцу, но убегает, как летучая мышь из ада, чтобы не знакомить со своей матерью.

— Его мать тоже недоумевает, — раздался за его спиной холодный женский голос.

Генри замер.

— Черт, — пробормотал он.

— Я слышала это.

По какой-то причине, отстранившись, Генри выглядел огорченным. И виноватым. Он сжал мою руку и повернулся лицом к миниатюрной женщине, которая выглядела моложе своих лет. Женщина, чье богатство означало, что жизнь была добра к ее коже.

— Мама. — Генри наклонился и поцеловал ее в щеку, не выпуская моей руки.

У Пенелопы Лексингтон были бриллианты в ушах, на шее и на запястье. В отличие от всех этих побрякушек, черное платье было простым. Прекрасные голубые глаза достались Генри от нее.

Она выглядела потрясающе для женщины, сыну которой тридцать с чем-то лет.

Ее полные губы, однако, были сжаты от неудовольствия, когда она смотрела на меня.

— Надия, это моя мама, Пенелопа.

— Приятно познакомиться, миссис Лексингтон. — Я протянула ей руку, несмотря на ее холодный взгляд.

К моему ужасу, она уставилась на мою руку, как на жука. Я опустила её, шокированная подобной грубостью.

— Мама, Господи, — тихо произнес Генри.

— Не смей ругаться на меня, — фыркнула Пенелопа и прищурилась. — Я вижу, какое чудесное влияние на тебя уже оказывает девушка-погода.

Я напряглась от ее насмешки.

— Не здесь, — прошипел Генри сквозь зубы.

— Не здесь? — Она шагнула ближе к нам, и я оглянулась. В основном все были совершенно не в курсе происходящего между нами тремя, но группа молодых женщин справа от нас привлекла мое внимание. Они смотрели с ликованием.

— Ты ведешь себя грубо.

— Я веду себя грубо? Ты должен был присутствовать на мероприятии вместе с Порцией Виндзор. Вместо этого ты бросил ее ради девушки-погоды.

— Ведущая-метеоролог. — Я расправила плечи, глядя на нее с вызовом.

Ее верхняя губа скривилась.

— Одевайся как хочешь, милая, ты никто с избыточным весом, чья грудь привлекла внимание. Я знаю тебя. Знаю лучше, чем ты сама себя знаешь. И я уверена, что мы можем согласиться в том, что ты недостаточно хороша для моего сына. Я хочу, чтобы ты ушла.

— Не могу поверить, что ты только что это сказала. — Генри уставился на нее с гневным недоверием, на его щеках красовались два ярко-красных пятна.

— Я с радостью уйду. — Какое-то мгновение я смотрела на нее, надеясь, что она вздрогнет. Однако женщина холодна как камень.

Когда я двинулась, чтобы пройти мимо, гнев и страх, что в ее словах была доля правды, смешались вместе. Возможно, она была права. Но то, как она обращалась со мной — унижала меня — непростительно. Остановившись рядом с ней, я посмотрела на ее надменное лицо.

— Думаю, что поговорка все-таки верна.

Миссис Лексингтон подняла идеальную бровь, глядя на меня.

— Интеллигентность не купишь за деньги.

В ее глазах вспыхнул гнев, но я ушла с высоко поднятой головой.

Я была уже на полпути через бальный зал, который, казалось, утроился в размерах, когда Генри пристроился рядом со мной. Затем расположил руку на моей пояснице, пока вел к выходу.

Никто из нас не произнес ни слова.

Не тогда, когда мы ждали прибытия такси. И не тогда, когда садились в машину.

Внутри у меня все кипело. Поведение этой женщины напомнило мне о том времени, которое я хотела бы забыть. Но я не чувствовала себя жертвой.

Я не злилась на Пенелопу Лексингтон, чье отношение, к сожалению, было продуктом общества, в котором она жила.

Я злилась на себя, потому что именно мои прошлые поступки заставили меня плохо думать о себе. Достаточно плохо, чтобы я допустила мысль, будто Пенелопа Лексингтон, возможно, права. Джо был прав. Оказавшись с Генри, я снова вернулась в то плохое состояние.

Потому что кто я была такая, чтобы судить Генри? Стояла там на своих слишком высоких каблуках и размышляла, злодей он или герой? Достаточно ли он хорош для меня?

Я вела себя так, будто моя история заслуживала героя.

Но только настоящая героиня заслуживает героя.

А я не была героиней. Не могла ею быть.

Правда в том, что в чьей-то чужой истории…

Я была злодеем.