Знак свыше

13

Так из пары, некогда собиравшейся пожениться, Пенни и Джей превратились в любовников.

Недели три они встречались почти каждый день — иной раз по старой памяти используя номера в принадлежащих Джею гостиницах — и все не могли насытиться друг другом. О любви никто из них не говорил, словно оба не желали бередить старую рану. Вообще, после первого визита Пенни на виллу Джея о делах пятилетней давности они почти не упоминали. Их больше интересовало настоящее, которое неожиданно оказалось даже более волнующим и романтическим, чем все, что было прежде. Возможно, потому что оба повзрослели, стали опытнее и тоньше в некоторых моментах общения. Как ни странно, им было друг с другом легко.

Чего не скажешь обо всем остальном. Отношения между Пенни и Джеем установились новые, а окружающая обстановка осталась прежней. Кейтлин частенько расспрашивала дочь, не повстречалась ли она еще где-нибудь в городе с Джеем. То же самое делала по телефону Рона, которой очень не хотелось, чтобы сын вступил в какой-либо контакт с «клубной певичкой».

Исходя из всего этого Пенни и Джей не сговариваясь решили не посвящать матерей в свои отношения. Так им было спокойнее: в противном случае пришлось бы уйму времени тратить на выслушивание нотаций о том, что они друг другу не пара и что их связь добром не кончится.

Им самим как будто было безразлично, чем завершится эта новая история. Они жили одним днем.

Каждый из них рассуждал примерно так: сейчас нам хорошо вдвоем, мы избегаем острых углов, доставляем друг другу удовольствие, и на том конец. А что будет дальше, увидим.

Впрочем, примерная картина будущего и так была ясна.

Джей знал, что Пенни пробудет в Сент-Дэвиде лишь до начала осени. Потом она должна будет вернуться в Лондон, где ей предстоит весьма активное участие в новом театральном сезоне.

Пенни знала, что бизнес Джея по-прежнему сосредоточен в Сент-Дэвиде, поэтому если тот и решит съездить куда-нибудь — скажем, в Лондон, — то ненадолго.

И разумеется, никто из них даже не помышлял о браке. Эта тема осталась в прошлом. Джей теперь знал, что тогда они с Пенни не любили друг друга, а лишь были влюблены. Кроме того, он был уверен, что в этом смысле и по сей день ничего не изменилось. Отношения вышли на новый уровень, только и всего.

И потом, у Пенни есть дочь, ради которой она живет. Остальное, включая мужчин и даже секс, каким бы восхитительным он ни был, имеет для нее второстепенное значение. Следовательно, и человек, в объятиях которого она умирает и воскресает во время каждой интимной встречи, тоже первой роли не играет.

Но если так, о каком браке или семье может идти речь?

У этой проблемы существовал еще один немаловажный аспект: если бы даже каким-то чудом они договорились стать супругами, то как бы Джей жил, каждый день видя Сэнди — живое напоминание об измене женщины, которую, как ему в свое время казалось, он любил больше жизни? Вполне возможно, все кончилось бы тем, что Джей возненавидел бы ни в чем не повинную девочку за то, что в ее внешности присутствуют черты не только матери, но и отца — неведомого Брюса.

Правда, Джея еще не оставила мысль, что в действительности отцом Сэнди является он сам, а история о Брюсе — это, мягко говоря, выдумка. Однако Джей уже не так сильно горел этой идеей. Возможно, рвение сохранилось бы, если бы они с Пенни вновь не стали бы любовниками, но это произошло и Джею как будто хватало того, что он имеет в текущий момент.

Пенни рассуждала примерно так же. Ее устраивало сближение с Джеем, подаренное судьбой по прошествии пяти лет разлуки.

Ведь этого могло и не быть, рассуждала она. Удивительно, что Джей вообще захотел разговаривать со мной. Другой на его месте просто сделал бы вид, что мы незнакомы.

Пенни понимала, что Джей не простил ей измену, очевидным свидетельством которой являлась Сэнди. Кроме того, сам факт существования у Пенни ребенка от другого мужчины служил косвенным подтверждением теории Джея о том, что в свое время они с Пенни не так уж сильно любили друг друга.

Если следовать этой логике, сейчас они и подавно не питали друг к другу чувств, которые принято называть любовью. По мнению Джея, ими владела лишь страсть. И еще большое значение имело то, что они являются идеальными любовниками. Опять же так думал Джей.

Пенни не спорила, но придерживалась на сей счет иного мнения. Уж о себе-то она знала правду!

Знала, что любила, любит и будет любить одного только Джея. А также Сэнди, разумеется, но эти чувства из другой области. Любовь к ребенку и любовь к мужчине трудно сравнивать.

Размышляя о текущей ситуации, Пенни подводила такой итог: она вновь находилась в родном городе, с ней были ее дочь и возлюбленный. Что еще нужно женщине для счастья?

Семья, подсказывал внутренний голос. Домашний очаг. А также все, что связано с этими понятиями: тепло, уют, душевный комфорт…

Пенни лишь вздыхала. Наверное, ей на роду написано существовать без всего этого. Иначе она впрямь осталась бы пять лет назад в Сент-Дэвиде, а не помчалась бы сломя голову в Лондон делать карьеру.

С другой стороны, став женой Джея, обретя семью, домашний очаг, детей, кошек, собак — словом, все, чем положено обладать замужней женщине, — она лишилась бы того упоительного, смешанного с сильнейшим напряжением восторга, который испытывает артист, выходящий на сцену большого театра. С пением в ночных клубах это не сравнить.

И почему одно с другим не увязывается? — горестно вздыхала Пенни, наблюдая за Сэнди, играющей во дворе принадлежащего Кейтлин дома или бултыхающейся на мелководье вместе с другими детьми, которых родители привели на городской пляж. Или это только у меня? Ведь существует множество примеров, когда певцы, актеры, музыканты имеют семьи, однако это не является для них препятствием в творческой карьере!

Но, сколько ни грусти, сколько ни вздыхай, изменить ничего нельзя. Поэтому Пенни решила выбросить из головы бесполезные мысли и наслаждаться тем, что у нее есть сейчас.

Вообще-то больше всего ее занимал самый насущный на данный момент вопрос: как скрыть от Кейтлин возобновление отношений с Джеем?

Как человек здравомыслящий, Пенни понимала, что счастливые деньки продлятся лишь до того момента, когда для нее наступит срок возвращаться в Лондон. И ей не хотелось омрачать этот непродолжительный период неприятными разговорами с Кейтлин. Поэтому она пошла по проверенному пути — стала придумывать благовидные предлоги, позволявшие без проблем отлучаться из дому.

Иными словами, все вернулось на круги своя: они с Джеем снова были вместе и это опять приходилось скрывать от Кейтлин и Роны. Те с завидным упорством придерживались взгляда, что от связи Пенни и Джея ничего хорошего ждать не приходится. Период протяженностью в пять лет, похоже, лишь еще больше утвердил обеих мамаш — таких разных по характеру и образу жизни — в подобном мнении.

На один из уик-эндов было назначено обещанное знакомство Джея с Сэнди. Встреча происходила на вилле Джея, которую Пенни к этому времени успела неплохо изучить. Лучше всего она знала спальню, потому что, как правило, именно там проходили ее визиты к Джею. Но постепенно подобным образом освоены были и другие помещения, в частности гостиная и столовая.

— А какая у дяди Джея киска? — спросила Сэнди, когда, толкнув низенькую калитку, Пенни повела ее по мощенной фигурными плитами дорожке к крыльцу.

Малышка была в джинсовых шортиках и белой майке с изображением мультипликационного кота из серии про Тома и Джерри. Эту майку Сэнди выбрала для сегодняшнего визита нарочно — из-за картинки.

— Разве я сказала «киска»? — улыбнулась Пенни, сверху вниз глядя в выразительные синие глаза дочурки.

Сэнди на миг задумалась, припоминая вчерашний разговор, во время которого узнала, что завтра они пойдут в гости к маминому приятелю, дяде Джею.

— Кажется, да. Или…

— Вот именно — или! Я сказала «кот».

Сэнди кивнула.

— Да, теперь я вспомнила. А какой он?

— Кто? — зачем-то спросила Пенни. И тут же усмехнулась про себя: разумеется, Сэнди интересовал кот, а не какой-то неизвестный дядя Джей. — Ах да… Он черный.

— Весь? — тут же последовал новый вопрос.

— Весь. От носа до кончика хвоста.

— А какая у него шерстка? — произнесла Сэнди, заходя чуть вперед и заглядывая Пенни в лицо. — Он пухнастый?

Пенни недоуменно вскинула бровь.

— Какой? А, — вновь улыбнулась она. — Неправильно говоришь, солнышко: не пухнастый, а пушистый.

Сэнди сосредоточенно сморщила лоб, мысленно сравнивая оба слова.

— А мне кажется, «пухнастый» лучше, — наконец произнесла она.

— Почему?

— У него ведь пух, значит, пухнастый, — пояснила Сэнди.

В подобном рассуждении была своя логика, но Пенни должна была убедить дочурку, что так говорить не следует.

— Интересное словечко, — сказала она. — Мне оно тоже нравится. Жаль только, что понимаем его только мы с тобой. Другие не поймут.

— Другие люди?

У Сэнди был высокий звонкий голосок, который разносился по всему двору и наверняка достигал дома. Пенни заметила движение за окном гостиной и подумала, что Джей уже знает о прибытии гостей.

— И люди, и сам Морфеус. Ведь он привык к тому, чтобы с ним разговаривали по-человечески.

— Понятно… — протянула Сэнди. Спустя мгновение она добавила: — Наверное, он очень усатый, раз его так назвали.

— Кто? — вновь машинально спросила Пенни, поглядывая на крыльцо.

— Этот… Мур-фе-ус.

Пенни изумленно взглянула на Сэнди. Порой логика дочурки ее обескураживала, а порой забавляла — как сейчас. Слегка исказив незнакомое слово «Морфеус», Сэнди разбила его на слоги, два из которых были ей понятны: «мур» и «ус». В результате получилось очень подходящее имя для усатого кота-мурлыки, каковым в действительности и являлся Морфеус.

— А какие у него усы, черные или белые? — Любопытству Сэнди не было предела.

— Усы?

Дверь виллы отворилась, и на порог вышел Джей, одетый как обычно, в шорты и футболку, потому что прием был абсолютно неформальный.

— Так-так… — протянул он, глядя на Пенни и Сэнди. — Это кто же ко мне пожаловал?

— Мы, — улыбнулась Пенни.

Джей спустился навстречу им с крыльца.

— Очень рад.

— Познакомься, это Сэнди, — сказала Пенни, машинально поправив темные шелковистые волосы дочурки, длиной до плеч. — А это дядя Джей.

— Привет! — звонко произнесла Сэнди и тут же залихватски хлопнула ручонкой по протянутой ладони Джея.

Тот рассмеялся.

— Здравствуй, здравствуй…

— Что ты, солнышко! — в смущении воскликнула не ожидавшая от дочери ничего подобного Пенни. — Где ты этому научилась?

— Когда я выхожу гулять, то всегда так здороваюсь с Джинни, Алексом и Эдди. Ты же видела, мама.

— Да, но это дети, а с взрослыми так не здороваются.

— Почему?

Пока Пенни объясняла разницу между друзьями и незнакомыми взрослыми людьми, Джей внимательно рассматривал Сэнди, пытаясь различить в ее внешности черты отца. Ему необходимо было раз и навсегда уяснить для себя, его это ребенок или нет.

Однако задача оказалась не из легких. В теории все было просто, практика же, как часто бывает, преподнесла сюрприз.

Взгляд Джея скользил по личику девочки, выхватывая наиболее яркие детали — смышленые синие, обрамленные длинными ресницами глаза, высокие скулы, кораллового оттенка губы, темные шелковистые волосы…

Все было как у Пенни, просто копия — с поправкой на возраст, конечно, но сходство поразительное.

А где же здесь отец? — озадаченно думал Джей, продолжая всматриваться в Сэнди. Я вижу только мать. Но так ведь не бывает, верно? Ребенка зачинают вдвоем.

— Хорошо, я больше не буду, — пообещала девочка, выслушав Пенни. Затем она вдруг повернулась к Джею и очень серьезно повторила: — Я больше не буду, дядя Джей!

Занятная малышка! — промелькнуло в голове Джея, и он почувствовал, как его физиономия расплывается в улыбке.

— Ничего, со мной можно. В виде исключения.

Несколько мгновений Сэнди изучала его, словно определяя, стоит ли доверять этому человеку, потом вопросительно взглянула на Пенни.

— Можно, мама?

Пенни в свою очередь пристально посмотрела на Джея. Увидев это, он едва заметно подмигнул ей.

В то же мгновение она смущенно опустила ресницы.

— Мам? — прозвенел голосок

Сэнди. Пенни перевела взгляд на нее.

— Да, солнышко, можно. — Затем, спохватившись, добавила: — Но только в виде исключения!

Сэнди довольно улыбнулась и тут же защебетала:

— Дядя Джей, я спрашивала у мамы, но она не ответила, так, может, ты скажешь, какие у него усы? Черные?

Джей покосился на Пенни, будто в поисках подсказки, потом решил обойтись своими силами.

— Усы? — произнес он, глядя на Сэнди. — У кого?

— У Мурфеуса.

Несколько мгновений Джей смотрел на нее, затем в его зеленых глазах заплясали искорки.

— У кого?! — весело воскликнул он. С каждой минутой Сэнди нравилась ему все больше.

— У Мур-феуса, — отчетливо повторила она, по-видимому решив, что Джей не расслышал.

— Прелесть! — сказал тот, глядя на Пенни.

Она гордо улыбнулась.

Джей вновь повернулся к Сэнди.

— Они у Мурфеуса… — Он вдруг задумался, потом опять посмотрел на Пенни. — Ты не помнишь какие?

Она состроила недоуменную гримасу, потом пожала плечами и покачала головой, всячески показывая, что ничем помочь не может.

— Разве ты не знаешь, какие усы у твоего кота? — произнесла Сэнди с крайней степенью удивления.

С губ Джея сразу же слетел вздох облегчения: он усмотрел для себя возможность вывернуться из сложной ситуации.

— Видишь ли, дорогая моя… — Едва начав, он осекся. «Дорогая моя»! Что за чушь я несу? Точь-в-точь как Рона! Вздохнув, он повторил попытку: — Видишь ли… зайчик, Мурфеус не мой кот. Поэтому я не совсем уверен относительно того, какие…

— Не твой? — Сэнди оглянулась на мать. — Но ты сказала…

— Все верно, — кивнула та. — Просто я забыла объяснить тебе, что Мор… Мурфеус — это соседский кот, который очень часто заходит к дяде Джею. Он, можно сказать, живет на два дома.

— А где он сейчас? — спросила Сэнди, оглядывая двор.

— Трудно сказать.

— Скоро появится — усмехнулся Джей. — Ну, прошу в дом!

— Ой, а можно я здесь поиграю? — спросила Сэнди, с интересом рассматривая растущие неподалеку кусты малины, на которых краснели ягоды.

— Разумеется, — сказал Джей.

Пенни посмотрела на него, потом обвела взглядом двор и кивнула.

— Хорошо, поиграй, только за калитку ни шагу!

Приведя Пенни в гостиную, Джей с улыбкой произнес:

— Замечательная у тебя дочурка! Она прищурилась.

— Я заметила, как ты ее рассматривал.

Надеюсь, теперь тебе ясно, что не ты отец Сэнди?

Джей поскреб в затылке.

— Честно говоря, я вообще ничего не понимаю. Такое впечатление, будто у Сэнди и вовсе нет отца, а есть только мать. Малышка как две капли воды похожа на тебя, только, по-моему, глаза более темные.

— Верно, — кивнула Пенни. — В этом смысле Сэнди больше напоминает свою бабушку, Кейтлин. У той в молодости были необыкновенно красивые темно-синие глаза, я помню.

— Ох не надо про Кейтлин! — взмолился Джей, притягивая Пенни к себе. — Я соскучился, — прошептал он, а затем властно прильнул к ее губам.

Не успел завершиться долгий и основательный поцелуй, как в гостиную вбежала Сэнди.

— Мам! Там Мурфеус пришел!

Пенни еще находилась под властью волнующего поцелуя.

— В самом деле? — произнесла она, чувствуя, что язык плохо слушается ее. — Ты уверена, что это он?

— Да. Он весь черный, а усы у него белые!

— Ну хорошо, играй.

Когда Сэнди исчезла, Джей вновь принялся целовать Пенни, с каждым мгновением все более исступленно. Под его натиском она попятилась и плюхнулась на диван. В ту же минуту Джей оказался рядом с ней.

Они ласкали друг друга через одежду, постоянно находясь настороже, потому что в любую минуту вновь могла появиться Сэнди. Осознание этого странным образом подстегивало в них чувственность.

Продолжалось это довольно долго. В конце концов Джей и Пенни очень сильно возбудились, в глазах обоих стоял вопрос: что же дальше?

— Мам! — снова раздалось в гостиной. Пенни отпрянула от Джея и поправила растрепавшиеся волосы.

— Да?

— Там к Мурфеусу пришел приятель. Можно, я и с ним поиграю?

Пенни провела языком по раскрасневшимся после поцелуев губам.

— Хорошо, только смотри, чтобы эти двое тебя не поцарапали.

— Да, мама…

Как только Сэнди убежала, Джей встал с дивана и потянул за собой Пенни.

— Идем… Скорее…

— Куда ты меня тащишь?

— Тише, идем. Идем же!

В коридоре Джей открыл какую-то дверь, и через мгновение они оказались в темной кладовой.

— Ты нужна мне! — прошептал Джей, обжигая ухо Пенни лихорадочным дыханием и скользя рукой под подол ее летнего платья…

Когда спустя некоторое время они выбрались из мрака и тесноты кладовки — помятые, растрепанные и задыхающиеся, — их встретила тишина.

— Плохой я хозяин, — констатировал Джей, проводя пятерней по своей светлой шевелюре. — Вместо того чтобы напоить гостей чаем…

— Ты их развлекаешь, — рассмеялась Пенни.

Он посмотрел на нее и тоже медленно улыбнулся. Затем провел по ее щеке тыльной стороной ладони.

— У меня в холодильнике стоит шоколадный торт. Думаю, пора угостить им Сэнди.

— Хорошо, сейчас позову ее.

— А я включу электрический чайник.

Джей направился на кухню, где занялся приготовлениями к чаепитию. Пока закипал чайник, он отнес в столовую чашки и тарелки. Вернувшись на кухню за тортом, мимоходом выглянул в окно, чтобы посмотреть, чем заняты Пенни и Сэнди. По его расчетам, они уже должны были присоединиться к нему, но по какой-то причине задерживались. Однако никаких признаков Пенни или Сэнди во дворе не оказалось.

Куда это они подевались? — удивленно подумал Джей.

Тут из коридора донесся звук торопливых шагов и на кухню вбежала Пенни.

— Ты здесь… Сэнди исчезла!

Джей нахмурился.

— Как это исчезла? Куда она могла деться со двора?

— Это я и хотела у тебя спросить! Куда, по-твоему, могла уйти Сэнди?

Шагнув вперед, Джей взял Пенни за плечи.

— Только не волнуйся, слышишь? Здесь с Сэнди ничего не могло случиться. Даже если она вышла за калитку… — Он на миг задумался. — Не знаю… У нас очень тихий район.

— За калитку?! — воскликнула Пенни. — Ведь я запретила ей выходить со двора!

— Что ж, — усмехнулся Джей, — как известно, запретный плод сладок. Идем поищем твою дочурку.

Спустя четверть часа, когда поиски не принесли результатов, он тоже заволновался. Вернувшись с улицы, они с Пенни обошли вокруг виллы, заглядывая во все укромные уголки, но так и не обнаружили следов Сэнди. Они остановились посреди двора, напротив крыльца.

— Плохая я мать, — мрачно произнесла Пенни, почти дословно повторив фразу, оброненную Джеем, когда они покинули кладовку. — Вместо того чтобы присматривать за ребенком, развлекаюсь с парнем.

— Ну зачем сразу такие суровые выводы, — пробормотал Джей, в очередной раз машинально обводя взглядом двор. — Уверен, все не так плохо, как выглядит со стороны. Сэнди наверняка где-нибудь играет с Морфеусом и его приятелем — другим котом, насколько я понимаю. У соседей с той стороны улицы тоже есть…

— Боже правый! — вдруг раздался испуганный шепот Пенни. — Что это?!

Под воздействием ее тона Джей резко обернулся — как раз вовремя, чтобы увидеть небывалое зрелище: из кустов живой изгороди, со стороны дома Чарли, с шумом и треском вылез огромный пес, на спине которого находилась… Сэнди!

— Ну что я тебе говорил! — торжествующе улыбнулся Джей. — Видишь, твоя дочь цела и невредима.

Пенни в ужасе оглянулась на него.

— Но как забрать ее у этой жуткой собаки?

— Как забрать? — озадаченно повторил Джей.

— Ну да! Ведь она не отпускает Сэнди!

Джей вновь взглянул на занятную картину.

Сэнди практически лежала животом на спине собаки, обхватив ногами ее бока, а руками шею. На физиономии у нее цвела улыбка.

— Гм, это еще вопрос, кто кого не отпускает, — хохотнул Джей.

— Как ты можешь смеяться?! — истерически взвизгнула Пенни. — Моя дочь в опасности, а ты…

Он поспешно обнял ее за плечи.

— Тише, успокойся! Все в порядке. Эта «жуткая» собака — сенбернар Шалмира. Принадлежит она Чарли. И, кажется, я понимаю, кого подразумевала Сэнди, спрашивая у тебя разрешения поиграть с приятелем Морфеуса. Только это, скорее, приятельница. О, а вот и он сам!

Действительно, из кустов вышел Морфеус — беззвучно и изящно, как и подобает уважающему себя представителю кошачьего племени. Отойдя в сторонку, подальше от Шалмиры и Сэнди, он спокойно сел, будто говоря всем своим видом: «Я к этому безобразию не имею ни малейшего отношения!».

— Мама, мама! — звонко крикнула Сэнди. — Посмотри, как я катаюсь на собачке!

— Солнышко… а может, слезешь, а? — умоляюще произнесла Пенни.

— Зачем? — спросила Сэнди, гладя Шалмиру по голове.

— Э-э… — Пенни вновь оглянулась на Джея.

— Пора пить чай с тортом! — объявил тот. — Идем в дом, дорогая моя… — Он осекся и как будто проглотил ругательство. — То есть я хотел сказать… Словом, зайчик, мы с твоей мамой очень хотим съесть по куску торта, но без тебя не решаемся начать.

Сэнди на минутку задумалась, затем спросила:

— А какой у тебя торт?

— Шоколадный. Со сливочным кремом, безе и цукатами.

— А…

Задать новый вопрос Сэнди не удалось, потому что кусты живой изгороди снова затрещали. Через минуту из них вынырнул Чарли.

— Привет! — сказал он, улыбнувшись Пенни. Затем покосился на Джея. — Я тоже хочу кусочек торта. Здесь всех угощают? — Повернувшись к Пенни, он продолжил: — Представляешь, этот парень чуть ли не каждый день потчует Морфеуса сливками, а когда я изредка захожу к нему в гости, скармливает мне собачье печенье!

— Чарли, твоей собаке можно доверять? — пропустив его слова мимо ушей, в тревоге спросила Пенни.

Тот взглянул на лежащую на Шалмире Сэнди и усмехнулся.

— Тот же вопрос я задам тебе: твоя дочь ничего не сделает моей собаке? — Но, заметив, что Пенни сейчас не до шуток, кивнул. — Можешь быть спокойна, Шалмира у меня умница. — Произнеся последнюю фразу, Чарли пристальнее взглянул на Сэнди, и в его глазах промелькнуло какое-то странное выражение.

— Это было всего один раз, и то случайно, — сказал Джей.

Повернувшись к нему, Чарли ухмыльнулся.

— Ты про печенье? Откуда мне знать! Если бы не Шалмира, я и не догадался бы, что ем.

— Потому что ты не балуешь свою собаку печеньем, — проворчал Джей.

— Шалмира у меня питается натуральным мясом, а не всякой… — Чарли проглотил последнее слово и вновь с интересом посмотрел на Сэнди. — Кхм… И, кстати, прекрати мучить Морфеуса!

— Мучить? — изумленно воскликнул Джей.

— Ты закормил его сливками! Бедняга так отяжелел, что уже не может самостоятельно запрыгнуть на стул.

— Зато на кровать может… — буркнул Джей.

— Что? — Взгляд Чарли снова обратился на Сэнди, будто притянутый магнитом.

— Ничего. Довольно болтать, идемте наконец пить чай.

— Можно я поеду на собачке? — звонко спросила Сэнди.

— Разумеется, золотце, — ответил Чарли, продолжая разглядывать ее. Даже шагнул поближе. А потом и вовсе легонько взял Сэнди за подбородок, чуть приподнял и повернул ее голову правее. — Ну-ка, посмотри на меня, малыш!

— Что ты делаешь? — спросил Джей.

— Чтоб я пропал! — пробормотал тот.

— Что случилось? — нахмурилась Пенни.

— Сейчас узнаете. Ступайте в дом, я через минуту вернусь. — С этими словами Чарли направился через кусты на свою территорию, а Пенни и Джей, позвав с собой Шалмиру, на которой восседала Сэнди, двинулись к крыльцу.

Вскоре Чарли присоединился к ним за столом. С собой он принес большой альбом с репродукциями картин художников, в разное время проживавших в Сент-Дэвиде. Проигнорировав шутку Джея относительно того, что если будет приставать с живописью, то торта не получит, Чарли открыл альбом на какой-то странице. Затем показал снимок Джею.

На картине было изображено утро на морском берегу с встающим над горизонтом солнцем. Весь передний план занимала полулежащая на влажном песке обнаженная девушка, чьи бедра, по воле художника, были задрапированы рыбацкой сетью. На коже и в темных кудрях красавицы бриллиантами сверкали капельки морской воды.

— Ну вижу, — сказал Джей. — «Рыбачка», принесла моему отцу успех и известность. Позже он написал цикл картин схожей тематики, заработал немало денег. Авторская копия этой картины сейчас хранится в квартире Роны, в чулане, если не ошибаюсь, и…

— Внимательно посмотри на девушку, — перебил его Чарли.

— Ну девушка… Красивая. И что?

— Можно и я наконец взгляну на эту знаменитую «Рыбачку», — попросила Пенни.

Она уже успела успокоиться, так как Сэнди благополучно слезла с Шалмиры и сейчас за обе щеки уплетала торт. Шалмира же растянулась на прохладном полу возле стены, на которой висели картины.

Чарли передал альбом Пенни, и она обежала взглядом репродукцию. Затем, уже не спеша, принялась рассматривать центральную часть и вдруг нахмурилась.

— Что скажешь? — произнес внимательно наблюдавший за ней Чарли.

— Но это же… — начала Пенни и умолкла. — Да?

— Кейтлин! — воскликнула Пенни.

— Что за чушь? При чем здесь Кейтлин? — Джей потянулся за альбомом. — Где ты увидела здесь свою мать?

— Она перед тобой, приятель, — сказал Чарли. — Просто ты привык к другой Кейтлин — располневшей, расплывшейся, с короткой стрижкой, в очках…

— А я помню ее такой, — улыбнулась Пенни. — Между прочим, в детстве я твердила, что моя мама самая красивая на всем побережье.

— Вы это серьезно? — Джей переводил изумленный взгляд с Чарли на Пенни и обратно. — Кейтлин позировала моему отцу, когда он писал «Рыбачку»?

— А что тебя смущает? — пожал плечами Чарли. — Не нужно быть царицей Савской, чтобы позировать для ее портрета.

Джей обескураженно потер лоб.

— Но как ты догадался?

— Художник я, черт побери, или нет?! — с пафосом произнес Чарли.

— По глазам он догадался, — вновь улыбнулась Пенни.

Чарли вздохнул.

— Верно. Стоило мне взглянуть вот на эту юную красавицу, — кивнула он Сэнди, — как я тут же подумал, что уже видел эти изумительные синие глаза. И не где-нибудь, а на картине. Чуть позже вспомнил на какой. И тут у меня в голове выстроилась логическая цепочка. Строго говоря, ничего сложного. Все лежало на поверхности.

— А можно я дам кусочек торта Мурфеусу? — подала голос «юная красавица».

— Как ты сказала? — хохотнул Чарли. — Мурфеус?

— А кто же он еще? — удивилась Сэнди.

— Гм, и то верно. Ну дай, хотя он не очень любит сладкое…

Джей все с изумлением вглядывался в изображение рыбачки. Спустя некоторое время посмотрел на Пенни.

— Надо же, твоя мать позировала моему отцу! Угадывается любовный треугольник… Не потому ли моя мать недолюбливает тебя?

— Ненавидит, ты хотел сказать? — усмехнулась Пенни. — А моя примерно такие же чувства испытывает к тебе. Но даже если у наших родителей есть какая-то тайна, при чем здесь мы?

— Я намерен это выяснить! — решительно произнес Джей. — Сегодня же вечером позвоню Роне.

Однако прояснить ситуацию вечером не получилось. Словно что-то почувствовав, после нескольких малозначительных фраз Рона сослалась на высокое давление и сказала, что на днях позвонит сама.

Пенни повезло больше. После ужина, уложив Сэнди спать, она направилась на кухню с намерением вызвать Кейтлин на откровенность. Неожиданно ей это удалось.

— Ну да, — сказала та, вытирая полотенцем вымытые тарелки, — я была знакома с Саймоном Элиотом. И действительно позировала ему для той злосчастной картины. Впрочем, и для других работ тоже. Почему злосчастной? Потому что с нее началось мое грехопадение. Если бы я отказала Саймону, когда он предложил мне стать натурщицей для него, моя жизнь, наверное, сложилась бы иначе. В то время я уже была замужем за твоим отцом, Джоном Баделтом. Вышла за него не по любви, а по совету тетки, которая меня воспитала. Иди за Джона, сказала мне тетя Милли, он работящий, рыбацкую артель возглавляет, крепко стоит на ногах, будешь за ним как за каменной стеной. Я и пошла, тем более что Джон не возражал против моей работы в клубах. Через год у меня родилась ты, а еще через два года я познакомилась с Саймоном Элиотом. Он подошел ко мне в кафе, после работы, и предложил позировать. Сама не знаю, почему я согласилась. Из-за него, наверное. Он был такой… — Кейтлин на миг застыла с тарелкой и полотенцем в руках и мечтательно улыбнулась. — Одним словом сказать — не рыбак. Из другого мира. Вскружил он мне голову, да и сам мною увлекся. Вспыхнула между нами страсть. Я ведь поначалу и не знала, что Саймон женат. Это он потом семью из Лондона сюда перевез, когда виллу достроил, а поначалу студия у него здесь была. Конечно, не обрадовалась я, узнав, что у Саймона есть жена и сын. У меня-то были надежды, что он на мне женится. С мужем у меня не клеилось, между нами мало было общего, разные интересы и вообще… А когда приключился роман с Саймоном, и вовсе все пошло вкривь и вкось. Ну, Саймон мне тешиться иллюзиями не позволил, сказал, что семью ради меня не бросит, но в случае чего, если я попаду в трудное положение, всячески поддержит. — С губ Кейтлин слетел грустный вздох. — Только, как часто бывает, слова у мужчин расходятся с делом. Когда Джон узнал, что я встречаюсь с художником — путаюсь, как он это назвал, — и развелся со мной, не увидела я от Саймона ни помощи, ни участия. Да и его самого тоже, можно сказать, не увидела. Жена, Рона, сообразила, что я для Саймона не только натурщица, но и любовница, и поспешила увезти своего благоверного в Лондон, благо там открывалась выставка его работ. Почти для каждой картины позировала я. Кейтлин поставила в специальный держатель последнюю протертую тарелку и принялась механически складывать полотенце сначала вдвое, потом втрое, вчетверо, пока оно не превратилось в подобие подушечки. Мысли ее витали где-то далеко.

Пенни так же машинально наблюдала за действиями Кейтлин, потом спросила:

— А что было дальше? Вы с Саймоном больше не встретились?

Та встрепенулась.

— Почему, встретились. Еще как! Ведь благодаря тем работам, на которых так или иначе была изображена я, Саймон обрел бешеную популярность. Деньги полились к нему рекой. И, видя такое дело, Рона сама настояла на возвращении в Сент-Дэвид и на возобновлении сотрудничества со мной. Правда, взяла с Саймона слово, что наши с ним отношения будут ограничиваться только работой. Сама я к тому времени уже стала вполне самостоятельным человеком. С мужем развелась, вернулась к тетке, в этот самый дом, а на жизнь зарабатывала пением в клубах, кафе и ресторанах. Впрочем, тебе все это хорошо известно.

— Клонишь к тому, что отказалась иметь дело с Саймоном Элиотом?

Кейтлин медленно покачала головой.

— Нет, согласилась. Меня устраивали новые правила. Если бы на Саймона не надавила Рона, я бы сама настояла на изменении отношений. В первую очередь, потому что перемены произошли со мной. Я будто взглянула на Саймона новыми глазами. Он больше не казался мне тем, кем я считала его в начале нашего знакомства, — увлеченным творческим человеком, джентльменом до мозга костей. — Кейтлин мрачно усмехнулась. — Если бы он был джентльменом… — Она на миг задумалась. — Ну, во-первых, не завертел бы интрижку с замужней женщиной, вдобавок с ребенком на руках. Ты ведь была еще совсем крохой. А, да что там говорить! — махнула Кейтлин рукой. — Саймон просто использовал меня. Еще и денег на мне заработал — на моей тогдашней красоте. Если бы он рисовал другую девушку, кто знает, вызвали ли бы такой интерес его картины?

— Трудно сказать. — Пенни улыбнулась, вспомнив, какой красавицей показалась ей Кейтлин, изображение которой она увидела сегодня на репродукции картины «Рыбачка».

— Словом, к моменту возвращения Саймона в Сент-Дэвид я поумнела и перевела свои с ним отношения на чисто коммерческий уровень. Думаю, вряд ли кто-нибудь упрекнет меня за это. Помощи мне ждать было неоткуда, ребенка воспитывать надо, так что… Правда, продолжалось это не больше полугода, — усмехнулась Кейтлин. — Саймона хватило лишь на этот срок. Затем он вновь стал настойчиво — даже назойливо, я бы сказала, — добиваться от меня близости и мне пришлось порвать с ним. А уж после этого мы с ним старались не встречаться. Во всяком случае, я обходила Саймона стороной, а какую тактику выбрал он, могу только догадываться. Скажу лишь, что, живя в одном городе, мы почти не виделись.

— С этим все ясно, — сказала Пенни. — Непонятно другое: почему ты всегда так настойчиво стремилась разорвать мою связь с Джеем?

Кейтлин удивленно взглянула на нее.

— Неужели после всего сказанного еще что-то нужно объяснять?

Пенни повела бровью, мол, в противном случае я бы не спрашивала.

— Потому что он — Элиот! — сердито произнесла Кейтлин. — Я не хочу, чтобы ты повторила мои ошибки.

— Но Джей вовсе не такой… — начала было Пенни.

— Это тебе только кажется, — отрезала Кейтлин. — Наверное, ты до сих пор влюблена в него, если не можешь понять простой истины.

— Какой?

— Выходец из семьи Элиотов неизбежно несет в себе зачатки самой сути этих людей. А она довольно неприглядна. И когда-нибудь непременно проявится.

— То есть в Джее ты видишь…

— Отпрыска обманщика Саймона, — хмуро произнесла Кейтлин. — Как тот использовал меня, пообещав все на свете, только бы добиться своего, так и этот рано или поздно поступит с тобой подобным образом.

— Это еще спорный вопрос, — тихо пробормотала Пенни.

Однако Кейтлин услышала и горестно покачала головой.

— Глупенькая, я ведь тебе только добра желаю. А ты, наверное, видишь во мне лишь сумасбродную мамашу — и больше ничего.

— Ну что ты, мама, — в некотором смущении произнесла Пенни.

— Ладно, не юли, я все вижу. Погоди, вот вырастет у тебя Сэнди, тогда поймешь, каково быть матерью взрослой дочери!

— Может быть. Но сейчас я, хоть убей, не понимаю, какое отношение мы с Джеем имеем к вашим давнишним дрязгам!

На следующий день, в воскресенье, Пенни прямо с утра поспешила к Джею, чтобы поделиться добытой информацией. Говорить об этом по телефону ей не хотелось, поэтому она предпочла прийти на виллу лично.

Сгорая от желания поскорее открыть Джею секрет неприязни, которую Кейтлин и Рона питают и друг к другу, и к ним самим, Пенни скорым шагом пересекла пространство от калитки до дома и взбежала на крыльцо. Затем нажала на кнопку звонка и, нетерпеливо притоптывая, стала ждать, когда Джей отворит дверь.

Я знаю в чем дело! — вертелось у нее на языке, и она готова была выпалить эту фразу, как только Джей появится на пороге.

Вскоре тот действительно распахнул дверь, но сказать Пенни ничего не удалось, потому что он разговаривал по телефону. Вернее, не столько разговаривал, сколько слушал, прижав к уху мобильник.

Кивнув, Джей жестом пригласил Пенни в гостиную. Она разочарованно вздохнула, но, делать нечего, направилась, куда было указано.

— Присаживайся, — шепотом произнес Джей, кивнув на диван. Затем ткнул пальцем в трубку. — Это Рона.

— А… — понимающе протянула Пенни.

Она знала: Рона — это надолго. Поэтому удобнее устроилась на диване и стала наблюдать за бродящим по гостиной Джеем.

— Да-да, мама, — сказал тот в трубку и снова стал слушать.

Рона продолжала упрекать его за игнорирование материнских советов.

— Ты говоришь мне неправду, мой дорогой. Или, вернее, уверяешь в одном, а делаешь другое.

— Когда это я так делал? — хмуро произнес Джей, которому все никак не удавалось вывести разговор на тему творческих и семейных секретов прошлого, единственную, которая интересовала его сейчас.

— Когда? — высокомерно воскликнула Рона, и Джей живо представил себе, как она одновременно возмущенным и элегантным жестом поправляет замысловатую прическу. — Да постоянно!

— Мама, я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказал Джей, глядя на Пенни и гримасой показывая, как ему все это надоело.

Пенни сочувственно кивнула, а Рона тем временем продолжила:

— Ты только делаешь вид, дорогой мой, а сам давно понял, что я хочу сказать.

— И что это? — Джей едва сдерживал раздражение.

— То самое! До меня доходят слухи, что ты все-таки начал встречаться с этой клубной певичкой!

— Ну и что? Кому какое до этого дело? А тебе вовсе не обязательно питать свое любопытство слухами — о моих делах ты всегда можешь спросить у меня.

— Любопытство! — возмущенно воскликнула Рона. — Нет, дорогой мой, любопытство здесь ни при чем. Дело гораздо серьезнее, чем ты полагаешь. Не хотела я ворошить грязное белье, но, видно, придется. Иначе ты никогда не поймешь, с кем связался.

Джей насторожился: кажется, разговор постепенно сворачивал в нужном направлении.

— Сейчас я тебе кое-что расскажу, дорогой, хотя мне очень неприятно все это вспоминать. Только начать придется издалека, потому что корни всей истории уходят в те дни, когда твой папа еще только писал картину, которая впоследствии сделала его известным и состоятельным человеком.

— Какую картину, мама? — вкрадчиво произнес Джей, многозначительно покосившись на Пенни.

— Ну… какую-какую… «Рыбачку». Ты ведь знаешь, благодаря чему Саймон добился общего признания. Я до сих пор храню у себя копию этой работы, правда подальше от глаз, потому что она меня раздражает.

— Не понимаю, что может раздражать в этой замечательной картине, — произнес Джей. — Меня, например, она настраивает на лирический лад.

— А я видеть ее не могу! — с чувством произнесла Рона. — Знаешь, кто нарисован в образе рыбачки? Кейтлин Баделт, мать твоей клубной певички.

— В самом деле? — обронил Джей, для которого последнее уже не было новостью.

— Представь себе!

— Допустим, представил, и что дальше? Почему ты так бурно реагируешь? Не можешь смириться с тем, что Саймон пользовался услугами натурщиц?

В трубке раздалось сердитое сопение.

— Натурщицы бывают у большинства художников, в данном же случае речь шла не только о позировании. Услуги! Очень удачное слово ты подобрал, мой дорогой, потому что Саймон пользовался и другими услугами этой девицы. Кстати, тоже певичкой была, это у них семейное.

— Откуда ты знаешь, что было между отцом и Кейтлин? — нахмурился Джей. — Может, у тебя просто разгулялось воображение?

— Как же, разгулялось… Думаешь, так просто все было с тем успехом, который вдруг обрушился на Саймона? У этой истории был один секрет, и первой раскусила его я. Тайна заключалась не только в том, что Саймону как-то особенно удавались работы с женскими фигурами — а точнее, с одной, но в разных вариантах, — передающие местный рыбацкий колорит. Если бы Саймон просто рисовал какую-нибудь девушку, подобного успеха он бы наверняка не добился. Суть дела заключалась в том, что Саймон пылал страстью к той, которая ему позировала. Понимаешь? Вот откуда он черпал вдохновение! И вот что отобразилось на тех полотнах. Потому-то их так быстро и раскупили для своих коллекций любители живописи — ощутили ауру чувственности. Я тоже ощутила — причем раньше остальных, — что моему браку грозит опасность. К счастью, Саймон не был влюблен в Кейтлин Баделт, им владело одно лишь откровенное вожделение. Думаю, это поймет всякий мужчина — включая тебя, — который увидит портрет той смазливой девицы. Уж прости, что обсуждаю с тобой такую тему, мой дорогой, но, по-моему, пришло время поговорить начистоту. Подобная беседа необходима тебе как своего рода лекарство. Или как профилактика заболевания, если угодно. Того самого, которому был подвержен Саймон, твой отец. Я имею в виду страстность. Вы оба склонны чересчур высоко оценивать понравившуюся вам женщину, а это чревато потерями морального, а часто и финансового плана. — Рона вздохнула. Видно, воспоминания давались ей нелегко. — Нечто похожее происходило с Саймоном. Поначалу потери относились лишь к нравственной сфере и несла их в основном я, потому что Саймону в ту пору было безразлично все, кроме его пассии. Словом, он наслаждался, я страдала. Больше всего меня в то время мучил вопрос: что делать, если узнают знакомые? Если станет известно, что я опостылела Саймону и он увлекся другой? И кем! Какой-то третьеразрядной певичкой…

— Ты слышала, как Кейтлин поет? — спросил Джей, взглянув на Пенни, которая начала с интересом прислушиваться к разговору.

— Вот еще! — фыркнула Рона. — Зачем мне ее слушать?

— Ты ведь только что отнесла ее к числу третьеразрядных вокалисток, — заметил Джей. — Справедливо предположить, что у тебя есть основания для подобного суждения.

— Справедливо?! — воскликнула Рона. — Как только у тебя язык повернулся такое сказать! А с ее стороны справедливо было заводить шашни с женатым человеком? У которого вдобавок маленький ребенок — тебе тогда еще и восьми не исполнилось. Впрочем, вам, мужчинам, этого не понять… Так вот что я тебе скажу, мой дорогой: мне не нужно было слышать пение Кейтлин Баделт, чтобы понять, что певица она посредственная. Подобная особа просто не может быть чем-то стоящим. Собственно, если бы она действительно что-то представляла собой, то разве стала бы натурщицей?

— Возможно, ей понадобились деньги, — пробормотал Джей.

Рона коротко и зло рассмеялась.

— Вот видишь, дорогой, ты сам подтверждаешь мои выводы! Если бы Кейтлин была талантлива, ее работа оплачивалась бы достойным образом и ей не нужно было бы искать дополнительного заработка. — После непродолжительной паузы она добавила: — Кстати, о деньгах. Поначалу финансовые требования Кейтлин были скромными. Даже когда муж развелся с ней, — вот тоже не повезло бедняге, такая жена досталась! — она не потребовала от Саймона каких-либо дополнительных денег. Признаться, я удивилась, потому что только и ждала, когда эта аферистка заведет речь о трудностях жизни. Однако она ни словом не обмолвилась до самого нашего отъезда. Помнишь, мы переехали на время в Лондон?

— Да, мама, — сдержанно ответил Джей. — Там к папе пришел успех.

— Верно. Картина «Рыбачка» произвела фурор. Ее купили за баснословные деньги. Затем расхватали и другие работы. А на Саймона посыпались заказы: всем хотелось иметь нечто похожее на «Рыбачку». Видя это, я сама предложила Саймону вернуться в Сент-Дэвид и возобновить сотрудничество с Кейтлин. Правда, с одним условием: что между ними не будет даже намека на какую бы то ни было близость. Добившись от Саймона клятвы не нарушать больше супружескую верность, я организовала обратный переезд.

— Как же так, мама? — с саркастической усмешкой обронил Джей. — Фактически ты сама толкнула отца в объятия ненавистной тебе женщины!

— Говорю же тебе, я взяла с Саймона обещание не возобновлять прежних отношений с Кейтлин Баделт, — надменно произнесла Рона. — И должна сказать, что за все время, пока продолжалась работа над новыми картинами, Саймон ни разу не дал повода заподозрить его в нарушении данного мне слова. Думаю, Кейтлин подбивала к нему клинья, но осталась при своих интересах. Тогда она решила взять свое по-иному: заявила, что должна получать за работу гораздо больше. Мотивировала это тем, что именно ее образ принес Саймону успех. — Рона вздохнула. — Что поделаешь, слухи о неимоверно возросшей популярности Саймона в Лондоне докатились и до Сент-Дэвида, поэтому пришлось выполнить требование Кейтлин. Тем более что Саймон начал цикл объединенных одной темой работ и без участия Кейтлин обойтись не мог.

— Чем же все это кончилось? — Вопрос Джея был не лишен любопытства.

— Тем, что Саймон перестал быть художником, — мрачно произнесла Рона.

После этого она некоторое время молчала, и Джей в конце концов произнес:

— И в этом, насколько я понимаю, виновата Кейтлин?

— Кто же еще?! — с ненавистью воскликнула Рона. — Через полгода она ушла от Саймона и словно унесла с собой его вдохновение. Он так и говорил потом: «Вдохновение покинуло меня». Очевидно, в нем все-таки еще жива была страсть к этой проходимке, а когда той не стало рядом, он будто лишился источника силы. И картины, написанные Саймоном после ухода Кейтлин, уже не пользовались таким успехом, как предыдущие.

Повисла пауза. Прежде ходивший по гостиной Джей остановился и посмотрел на понурившуюся Пенни. Разумеется, она не слышала того, что говорила Рона, но и слов Джея было достаточно, чтобы вникнуть в суть беседы.

— А зачем ты рассказала мне все это? — произнес он в трубку.

— Какой ты непонятливый! — раздраженно отозвалась Рона. — Затем, чтобы ты прекратил встречаться с дочкой Кейтлин Баделт. Материнское сердце не обманешь, мой дорогой, а оно подсказывает мне, что твоя клубная певичка со своей матерью одного поля ягоды. Ничего хорошего она в твою жизнь не принесет.

— Это твое частное мнение, — сухо заметил Джей. — Разве ты не допускаешь, что оно может быть ошибочным? И ради всего святого, перестань называть Пенни клубной певичкой! Она давно уже работает в театре…

— Ноги бы ее там не было, если бы я об этом не позаботилась, — вдруг ворчливо обронила Рона.

— Что? — быстро произнес Джей, бросив взгляд на Пенни.

Та напряженно выпрямилась на диване, будто почувствовав, что речь зашла о чем-то важном.

— Что ты сказала? Повтори!

— Прекрати разговаривать со мной в подобном тоне! — немедленно одернула его Рона. — Я тебе мать, а не гостиничная горничная.

— Хорошо, хорошо, прости, мама, я действительно не должен так разговаривать с тобой. — Джей готов был говорить что угодно, только бы поскорее добиться ответа. — Пожалуйста, расскажи, о чем ты позаботилась?

— Это я устроила так, что твою клубную певичку пригласили в лондонский музыкальный театр.

Джей не верил собственным ушам.

— Но как тебе это удалось?

— Ничего сложного. Мы ведь с Саймоном вращались в творческих кругах, ну я и использовала некоторые старые знакомства. Через приятельниц узнала, что театральный продюсер Алекс Грант ищет вокалистку для рок-оперы. А я его неплохо знаю. Ну, позвонила ему, сказала, что у нас, в Сент-Дэвиде, есть именно то, что он ищет: девушка по имени Пенни Баделт поет в ночных клубах, голос, каких мало, и так далее в том же духе. Словом, дала наилучшие рекомендации. Через день Алекс примчался в Сент-Дэвид. Ну а дальнейшее тебе самому известно.

Джей вновь ошеломленно посмотрел на Пенни и проговорил в трубку:

— Надо же, я и подумать не мог, что тебе настолько нравится голос Пенни!

— Нравится? — удивилась Рона. — Я понятия не имею, как поет твоя клубная…

— Постой, ты же сама минуту назад сказала, что дала Пенни лучшие рекомендации!

— Разумеется, — презрительно произнесла Рона. — Я бы и не то сказала, только бы она убралась из города. Ваши отношения тогда зашли слишком далеко. Я боялась, что ты, чего доброго, надумаешь жениться на этой…

— Верно, — сказал Джей тоном человека, которому вдруг стало трудно дышать. — Я сделал Пенни предложение, и она приняла его.

— Боже милостивый! А я и не знала. Какой ужас… Значит, интуиция меня не подвела! Вот видишь, дорогой мой, не напрасно я тебе твержу, что материнское сердце…

Джей опустил руку с мобильником, потер пальцами лоб и в очередной раз взглянул на Пенни.

— Ты не представляешь, что я услышал. — Затем его глаза сверкнули гневом. — Знаешь, что ты сделала? — хрипло произнес он, вновь поднеся трубку к уху. — Ты, моя мать, своими руками разрушила мое счастье из-за каких-то своих дурацких соображений!

— Дурацких?! Еще одно подобное слово — и я повешу трубку! Видно, ты до сих пор не понял, какую добрую услугу я тебе оказала, выпроводив из Сент-Дэвида твою клубную…

— Боже мой… — произнес Джей, на миг закрыв глаза. — Как все, оказывается, просто… — Он повернулся к Пенни. — Мы могли бы быть счастливы, если бы… трудно поверить… если бы не идиотские фантазии моей собственной матери!

— Все, я кладу трубку! — крикнула Рона.

— Нет, ты послушаешь, что я тебе скажу! — в ярости ответил Джей. — Не тешь себя иллюзией, тебе ничему не удалось помешать. Ты лишь устроила нам с Пенни отсрочку на пять лет. А теперь тебе придется готовиться к нашей свадьбе. Да-да, ты не ослышалась, — сказал он, глядя в глаза Пенни, по щекам которой медленно ползли слезы, — именно к свадьбе. Потому что я женюсь на Пенни и мы будем счастливы наперекор всему! Мало того, я сделаю все возможное для того, чтобы дочка Пенни называла меня папой!

— Дорогой мой…

— Ты позволила себе слишком много, мама, — не слушая, продолжил Джей. — У моего отца были какие-то отношения с матерью Пенни, ты закрывала на них глаза, потому что в конечном счете тебе это было выгодно. Их союз приносил деньги, и ради них ты соглашалась терпеть. Кроме того, я не верю, что мой отец был жертвой домогательств Кейтлин. Потому что мне еще не приходилось видеть мужчины, который бы супротив своей воли спал с женщиной!

— Хорошо, мой дорогой, не спорю, во всем виноват Саймон! — прорвалась сквозь его гневные тирады Рона. — Только не нужно… умоляю… не женись на этой клубной… то есть я хотела сказать на Пенни!

— Этот вопрос больше не обсуждается, — твердо произнес Джей. Приблизившись к дивану, он нежно вытер слезы с лица Пенни. — А тебя, мама, ожидает следующее: пока ты не встретишься с Кейтлин и не помиришься с ней, я прекращаю с тобой общение!

— Я… — изумилась Рона, — должна встретиться с Кейтлин?!

— Да. Ведь вам все равно придется встречаться. Вы породнитесь, у вас будут общие внуки, наши с Пенни дети. Так что будет гораздо лучше, если вражда между вами прекратится. Я хочу, чтобы мои детишки росли в здоровой обстановке, понятно? На этом все, разговор окончен. Дату свадьбы я тебе сообщу, но на церемонию бракосочетания не приглашу, если не выполнишь моего требования.

— Как?! Я, мать, не буду присутствовать на свадьбе собственного сына?

— Нет. Только если помиришься с Кейтлин.

— А ее ты пригласишь в любом случае?

— Да, — не задумываясь ответил Джей.

— Но это несправедливо! Я…

— До свидания, мама.

Отключив телефон, Джей шагнул к поднявшейся с дивана Пенни и осторожно взял ее за плечи.

— А сейчас настала очередь поговорить нам с тобой, не так ли, солнышко?

Она ничего не ответила, только на мгновение опустила ресницы.

— Ты слышала всю мою беседу с Роной, — продолжил Джей. — Я действительно имею в виду то, что говорил своей матери: мы с тобой должны быть счастливы. Поэтому сейчас я спрашиваю, ты согласна стать моей… Нет, не с того я начал. — Он взял лицо Пенни в ладони. — Сначала ты должна узнать, что я… люблю тебя. Все разговоры о якобы существовавшей между нами простой увлеченности выбрось из головы.

Это неправда. Я любил тебя тогда, люблю и по сей день. Твое появление в Сент-Дэвиде и все, что между нами сейчас происходит, лишь дополнительное подтверждение моим словам. Я тебя люблю и хочу, чтобы ты стала моей женой. А Сэнди — моей дочерью, тем более что она не похожа ни на кого, кроме тебя одной. За исключением разве что Кейтлин, но это не в счет. — На минутку умолкнув, он взволнованно произнес: — Скажи, ты согласна?

Пенни потерлась щекой о его ладонь.

— Я ведь тоже тебя люблю. И тоже хочу, чтобы мы были счастливы… хотя не представляю, как будем жить в разных городах.

— Это детали, которые нам под силу утрясти, — быстро произнес Джей. — Главное, ты согласна?

— Да. — Она улыбнулась. — Неужели ты допускал вероятность иного ответа? Вспомни, еще пять лет назад я сказала, что выйду за тебя!

— Я… — Не договорив, Джей прильнул к ее губам.

Она обвила его шею руками, прижалась всем телом и ощутила знакомый, но от этого не менее сладостный прилив желания.

— Кажется, я хочу тебя, — с оттенком смущения призналась Пенни по окончании долгого поцелуя. — Мне так хорошо с тобой, что я…

Джей порывисто подхватил ее на руки и, двинувшись к лестнице, ведущей в спальню, воскликнул:

— Не нужно ничего объяснять, солнышко!

Я испытываю то же самое…

Спустя несколько дней в открытом уличном кафе на набережной можно было увидеть сидящими за столиком двух не первой молодости женщин: одну располневшую, с короткой стрижкой и в очках, которые не могли полностью скрыть удивительных темно-синих глаз, и другую — худощавую, державшуюся прямо, с волосами платинового оттенка, уложенными в замысловатую, но несколько старомодно выглядевшую прическу. Пенни, Джей и Чарли сразу узнали бы обеих, хотя то обстоятельство, что они мирно беседуют, показалось бы им, мягко говоря, необычным.

Так Рона выполняла условие Джея. Смирив гордость, она позвонила Кейтлин и пригласила ее на чашку кофе. Встретиться решили на нейтральной территории. И там, за столиком летнего кафе, вспоминая прежние времена, обе дамы сошлись во мнении, что в равной степени являются жертвами страстей и несдержанности покойного Саймона. Так они неожиданно нашли для себя точку примирения, и у обеих словно отлегло от сердца.

— Наши дети решили пожениться, — светским тоном говорила Рона, помешивая ложечкой кофе, бывший для нее под запретом, но допущенный сегодня в виде исключения. — Бессмысленно им мешать.

— Тем более что скоро им наверняка понадобится наша помощь, — едва заметно улыбнулась Кейтлин. — Ведь они обязательно захотят родить ребенка. А у Пенни театр, работа… Кому-то придется присматривать за малышом…

— Да, — вздохнула Рона. Затем в ее глазах появился блеск. — И все-таки именно благодаря мне Пенни стала тем, кем является сейчас!

А еще через месяц в сопровождении сенбернара Шалмиры Чарли зашел во двор к Джею, чтобы проверить, все ли в порядке. Вилла пустовала: сочетавшись браком, Джей и Пенни укатили в свадебное путешествие, подальше от всех, временно оставив Сэнди на попечение двух бабушек.

Обогнув дом, Чарли увидел своего кота Морфеуса. Тот сиротливо сидел на травке и поглядывал на закрытое окно кухни. В его желтых глазах сквозило недоумение: куда это вдруг подевался Джей?

Некоторое время Чарли наблюдал за ним, потом сказал, почесывая Шалмиру за ухом:

— Сидишь? Ну сиди, сиди… Или, может, домой заглянешь? — добавил он, видя, что кот поднялся. — Ну идем, я ведь тоже могу угостить тебя сливками… Мурфеус!