Золотая Венеция

8

Мария прошлась по сумеречной комнате и, безрезультатно щелкнув несколько раз выключателем ночной лампы, направилась к камину, на мраморной полке которого лежал забытый ею мобильный. Обнаружив непрочитанную эсэмэску, она нажала нужную клавишу и, пробежав глазами текст, медленно села на кровать. Посидев так немного в сгущавшихся сумерках, она наконец весело подбросила телефон на ладони и рассмеялась.

– Подумать только, – проговорила она вслух, – прямо телепатия какая-то… Стоило мне сегодня ночью по-настоящему изменить своему мужу, как он тут же присылает мне уведомление о начале бракоразводного процесса. Впрочем, он пишет, что хочет как можно скорее вступить в брак с Кэрол, так что мои отношения с Гарри здесь совершенно ни при чем…

Она быстро спустилась на второй этаж и постучала в комнату Гарри.

– Я уже успел соскучиться, – объявил он и, взяв ее за руку, нетерпеливо втянул внутрь.

– Подожди, у меня есть кое-какие новости…

– И, судя по твоему новому сногсшибательному наряду, просто отличные, – весело заметил он. – Что, мы опять куда-то идем? – Гарри с восхищением оглядел ее длинное платье из струящейся розовой ткани, застегивавшееся с помощью боковой молнии.

– Отвечу по порядку. Да, новости отличные, особенно… для тебя, – каким-то неопределенным тоном добавила Мария. – И мы, действительно, сегодня снова идем на вечеринку к дожу, – завершила она и протянула Гарри мобильный.

– Ты что, предлагаешь мне предварительно заказать зажигательную мелодию… – начал было Гарри, но, увидев заранее найденный Марией текст эсэмэски, замер на несколько секунд, а затем, как и Мария некоторое время назад, подбросил мобильный в воздух и ловко поймал его. – Это сообщение пришло весьма кстати, – радостно заметил он.

Мария утвердительно кивнула.

– Да, я тоже обрадовалась, когда узнала, что сложившаяся ситуация скоро к всеобщему удовлетворению разрешится. Но… вот только Дэвид… Артур наверняка приложит все усилия для того, чтобы он остался с ним…

Гарри внимательно посмотрел ей в глаза.

– Прости, что я так говорю, – нерешительно промолвил он, – но, может быть, это и к лучшему… Артур и Дэвид во многом схожи, ты сама говорила, поэтому…

– Да, я все понимаю, – оборвала она Гарри. – И не питаю никаких иллюзий насчет привязанности Дэвида ко мне. И, тем не менее, мне необходимо видеть его, встречаться с ним хотя бы изредка. Боюсь, Артур будет чинить мне препятствия даже в этом. Поэтому мне необходимо вернуться в Бостон. – Мария развела руками. – Так что сегодня наш последний вечер в Венеции, а значит, мы должны провести его весело…

Гарри несколько мгновений о чем-то размышлял, задумчиво глядя на дисплей мобильного.

– Да, ты права – нужно ехать, – медленно проговорил он. – И сегодня, действительно, последний вечер в Венеции… Для меня, – добавил он.

Мария посмотрела на него с недоумением.

– Почему для тебя?

– Потому что в Бостон поеду я, – решительно заявил Гарри. – Я встречусь с твоим, теперь уже почти бывшим мужем, и на правах мужа будущего обговорю с ним все детали вашего развода, в том числе и периодичность твоих встреч с Дэвидом.

Мария отрицательно покачала головой.

– Нет, Гарри, я не должна впутывать тебя в это дело…

Гарри пожал плечами.

– А ты этого и не делаешь. Я впутываюсь в него сам. Я давно уже взрослый человек и всегда отвечаю за свои поступки. К тому же у нас будет возможность проверить свои чувства на прочность… и искренность, – тихо добавил он.

– Ты хочешь устроить мне испытание? – растерянно спросила Мария.

– Я хочу предоставить тебе свободу выбора, – объяснил Гарри.

– Я его уже сделала.

– Нет, – убежденно проговорил Гарри. – Я это чувствую. Пока я рядом, тебе будет трудно разобраться в своем отношении ко мне… и к нему.

– Но ведь ты сам только что назвал себя моим будущим мужем…

– Так я представлюсь Артуру. Пусть не думает, что ему удалось сломить тебя, что ты одинока и тебя некому защитить.

– Значит, на самом деле ты не хочешь, чтобы я…

– На самом деле я хочу только одного – чтобы нам не мешали твои сомнения… – перебил ее Гарри. – И если еще до моего возвращения ты поймешь, что навсегда избавилась от них, – сообщи мне немедленно… каким бы ни было твое решение.

Побывав в этот вечер в нескольких шумных молодежных барах и перепробовав немыслимое количество самых разнообразных алкогольных напитков, названия которых смешались в их сознании в бесконечный калейдоскоп букв и звуков итальянского языка, Мария и Гарри добрались наконец до «Вечеринки дожа». Там, как и накануне, гремело задорное латино, и на танцевальной площадке энергично двигалась разгоряченная хмелем и музыкой толпа. Расположившись снова возле стойки, они заказали, как выразилась Мария, «что-нибудь, сбивающее с ног», и бармен, узнав в них вчерашних посетителей, которые оставили ему на хранение бутылку дорогого вина, незамедлительно им ее вернул.

– Смотри-ка, наша бутылочка, – изумленно протянула Мария. – Я думала, у этого парня осталось от нее только похмелье…

Она знала, что завтрашний отъезд Гарри оставит ее наедине со всеми ее сомнениями, надеждами и ожиданиями, которые с каждым днем, часом и мгновением будут опутывать ее все сильнее, словно липкая коварная паутина, из которой ей не поможет выбраться никто, кроме нее самой. Что ее мысли вновь, как и в тот день, когда она встретила в мастерской масок смазливую туристку, катавшуюся в лодке Лоренцо, будут бесконечно метаться по этому роковому треугольнику, сторонами которого были она, Гарри и Лоренцо. Все это она знала заранее и потому старалась взять от этого последнего их с Гарри вечера все, что только было возможно, все до последней капли, до последней минуты…

Гарри это понимал и этому не препятствовал. Он поддерживал заданный ею бесшабашный настрой, лишь иногда внося в него разумные коррективы, чтобы уберечь разгулявшуюся Марию от нее же самой. Ему очень не хотелось оставлять ее, зная, что в его отсутствие у нее будет масса возможностей и предлогов увидеться с Лоренцо, и не только увидеться… Но он не хотел ее неволить. Мария на протяжении долгих лет была его любимой, единственно любимой женщиной. Любимой до самозабвения, до безрассудства.

Он так мучительно долго ждал ее ответа на знаки его любви и страсти, что теперь, после проведенной с нею ночи, после ее сводящих с ума ласк и поцелуев, после блаженства быть частичкой ее плоти, он ежесекундно желал только одного – испытать все это еще раз, а потом еще, еще и еще… до бесконечности. Но, несмотря на это жгуче-исступленное желание, несмотря на чувство бескрайней любви, испытываемое им к этой женщине, он все же решился разлучиться с нею, не зная наверняка, захочет ли она увидеться с ним вновь. Потому что хотел быть ее единственным навсегда, безоговорочно, навечно… Хотел услышать это от нее, знать, что она приняла это решение сама.

Гарри смотрел, как Мария задумчиво отпивает очередной глоток коктейля и на ее лице отражается молчаливая борьба с чем-то или кем-то внутри себя. Он любовался ее изящным профилем, ее красиво очерченными чувственными губами, легкими взмахами ее длинных ресниц, и думал о том, что в этот момент она напоминает ему красивую бабочку, которая случайно залетела в благоухающую оранжерею, оказавшуюся экзотической ловушкой из стекла, о которое она бьется своими тонкими крыльями, бьется долго и отчаянно, пытаясь найти выход. И он есть, совсем рядом, но бабочка его не видит. Ей нужно помочь. Но как? Одно неосторожное прикосновение – и она не сможет летать. А не летать для бабочки – значит, не жить.

– Пойдем, потанцуем, – тихо прошептал он ей на ухо, и, обняв за талию, увлек за собой в переплетение воздушных нитей мелодии саксофона.

Они медленно шли по темным переулкам, подставляя разгоряченные от танцев, объятий и бесчисленных коктейлей лица прохладному ветру. Мария, окончательно захмелев, не умолкая, рассказывала Гарри какие-то смешные истории из ее школьных лет, завершая каждую из них веселым смехом. А Гарри внимательно слушал, поддерживая ее за талию.

– Я хочу петь, – вдруг решительно заявила она, и в ту же секунду над маленькой венецианской площадью взмыл ввысь ее звонкий голос.

– Проснись и пой, проснись и пой, – протяжно исполняла она свою любимую песню.

– Тише, Мэри, прошу тебя, – попытался утихомирить ее Гарри. – Ты разбудишь весь город.

Но она продолжала, не обращая внимания на его уговоры.

И тут перед ними, словно из-под земли, выросла фигура полицейского.

– Лейтенант Мартелли, – представился он, лихо козырнув, и окинул Марию строгим взглядом. – Почему вы нарушаете общественный порядок, синьора? – поинтересовался он сдержанным тоном.

Мария в ответ вновь весело рассмеялась и, обняв Гарри за плечи, процитировала заплетающимся языком пришедшие ей вдруг на ум слова Лоренцо:

– Потому что у моего мужа рога гораздо больше, чем у всего оленьего стада, вместе взятого…

Лейтенант медленно перевел взгляд на Гарри.

– Очень рад за вас, – сухо заметил он.

– За меня? – удивился Гарри. – Нет, вы не так поняли. Я не он, вернее, я не муж.

– Тогда рад вдвойне, – тем же тоном уточнил Мартелли.

– Я будущий муж, – внес полную ясность Гарри.

Лейтенант, не зная, что на этот раз добавить к сказанному, вновь повернулся к Марии.

– Вы кричите так, что, наверное, слышно даже в Падуе.

– В Падуе? – переспросила Мария, – Где это?

– Тридцать минут на поезде, – уточнил лейтенант.

– Ты слышал? – радостно обратилась она к Гарри. – Он говорит, что меня сейчас слышат в Падуе… Откуда вы знаете? – Она повернулась к Мартелли, – Сначала съездите туда и послушайте, а потом уже говорите…

– Непременно, – сдержанно пообещал тот. – Но сначала выпишу вам штраф…

– За что?! – искренне изумилась Мария.

– Я уже объяснил. За нарушение общественного порядка.

– По-вашему, я его нарушала? – все с тем же искреннем изумлением поинтересовалась Мария.

– А по-вашему? – живо откликнулся лейтенант.

– А по-моему, вы просто не знаете, как я его в действительности нарушаю, – заметила Мария и вновь продолжила прерванный куплет.

– Сумма вашего штрафа увеличивается вдвое, – спокойно объявил лейтенант, как только она умолкла.

– Вы, что не любите слушать песни? – удивилась Мария.

– Люблю. Но не в половине второго ночи. Кстати, на каком языке эта песня?

– На русском, – с гордостью ответила Мария.

– Понятно, – протянул Мартелли с усталым вздохом.

– Что именно? – спросила Мария.

– Многое, – сделав неопределенный жест, заметил лейтенант.

– Вы имеете что-то против русских песен? Хорошо, я могу спеть на итальянском…

Мартелли предостерегающе вытянул ладонь.

– Если вы хотите устроить фестиваль итальянской песни, то отправляйтесь в Сан-Ремо.

– На вас прямо не угодишь… – обиженно проговорила Мария и, немного помедлив, запела во весь голос: – Ма-ма Мария, ма-ма-а-а…

– Мэри, перестань, ради бога, – беспокойно шептал ей на ухо Гарри.

Мартелли смерил ее уничтожающим взглядом.

– Я вынужден препроводить вас в участок, – решительным тоном заявил он.

– Не имеете права. Мы граждане Соединенных Штатов, – с пафосом заявила Мария.

– Ваши документы, – тут же откликнулся лейтенант, протягивая руку.

Мария умолкла.

Лейтенант вопросительно посмотрел на Гарри.

– Понимаете, мы снимаем здесь комнаты, – сбивчиво принялся объяснять тот, – в палаццо… Черт, забыл, как оно называется… В общем, наши документы остались там. Понимаете, мы пошли сегодня вечером повеселиться…

– И я вижу, вам это с успехом удалось, – оборвал его Мартелли. – Кому я могу сделать звонок, чтобы услышать подтверждение ваших личностей? – официальным тоном поинтересовался он.

Гарри сначала растерянно пожал плечами, потом его лицо озарилось мрачной догадкой, и он устремил на Марию выжидающий взгляд. Мария, немного помедлив, обернулась к нему и, ответив прямым и спокойным взглядом, негромко проговорила:

– Лоренцо Джаннетти.

– Его номер, – незамедлительно потребовал лейтенант.

Гарри вынул из задних карманов джинсов их с Марией мобильные и, внимательно рассмотрев, один из них протянул Марии. Она долго нажимала на клавиши, прежде чем отыскала номер Лоренцо, и наконец протянула телефон Мартелли.

– Ваши имена, – проговорил тот, бросив взгляд на дисплей.

– Гарри Карсон и Мария Берг. Из Бостона, – нехотя уточнила она.

Лейтенант нажал кнопку вызова.

– Синьор Джаннетти? Извините за поздний звонок. Лейтенант Мартелли, полиция Венеции. Мне необходимо ваше устное подтверждение личностей двух нарушителей общественного порядка… Да, совершенно верно. Неких… Гарри Карсона и Марии Берг. Из Бостона, – добавил он. – Так значит, они вам все-таки знакомы… – уточнил Мартелли после нескольких минут молчания. – Благодарю вас. Еще раз простите за прерванный сон. Спокойной ночи.

Лейтенант вернул телефон Марии и снова козырнул.

– Все в порядке. Можете идти, – с неохотой проговорил он. – Пожалуйста, проследите, чтобы ваша дама больше не распевала на улицах. По крайней мере, до утра, – обратился он к Гарри.

– Можете не сомневаться, обязательно прослежу, – с готовностью заверил его тот.

Оставшуюся часть пути до палаццо Контини они проделали молча. И поднявшись на второй этаж, остановились перед комнатой Гарри.

– Подожди, я возьму зажигалку, – тихо проговорил он, вдруг вспомнив, что в ее комнате нет электричества.

Гарри отворил дверь и включил ночную лампу, пытаясь отыскать куда-то запропастившуюся зажигалку. Мария вошла в комнату следом за ним и осторожно прикрыла дверь. Понаблюдав несколько секунд за его безрезультатными поисками, она медленно приблизилась к нему и посмотрела прямо в глаза.

– Ты хочешь оставить меня одну? – без всякого выражения спросила она.

– Ты же знаешь, что нет, – стараясь не смотреть на нее, ответил Гарри. – Но я должен завтра вылететь в Бостон. А если ты снова будешь этой ночью со мной… то я просто не смогу этого сделать… – в замешательстве проговорил он.

Они немного помолчали.

– Ты прав, – наконец согласилась Мария. – Тебе рано вставать, и потом, мы оба слишком много выпили сегодня… Да еще и моя выходка… Прости, сама не знаю, что на меня нашло. – Она пожала плечами и, немного помедлив, направилась к двери.

Гарри смотрел, как она удаляется от него, и чувствовал, что не сможет отпустить ее, что желание быть с этой женщиной – сильнее всего. Догнав Марию уже у двери, он осторожно взял ее за руку и повернул к себе.

– Это ты меня прости, – прошептал Гарри.

– Ну вот мы и в расчете, – шутливо откликнулась она и улыбнулась своей особенной, обворожительной улыбкой, при виде которой Гарри каждый раз терял разум.

Вот как сейчас, подумал он, глядя на ее губы. Как в этот момент, когда я еще существую в реальном мире, но уже чувствую, как он начинает потихоньку ускользать от меня, все дальше… с каждой минутой, с каждым мгновением…

Гарри медленно, будто все это происходило во сне, дотронулся до молнии ее платья, плавно опуская руку все ниже. И струящаяся ткань так же медленно заскользила с груди Марии вслед за его ладонью. Когда ткань немного замедлила свой бег у ее точеной талии, Гарри, увидел, что на ней снова нет белья.

– Я так начну ревновать, – прошептал он, мягко привлекая ее к себе.

– И напрасно, – тоже шепотом ответила Мария. – Ведь это только для тебя… Для тебя одного…

Гарри отступил немного назад, и розовое платье упало к ее ногам. Мария почувствовала, как он легко поднял ее на руки и осторожно уложил на кровать. Она видела, как медленно склоняется над нею его такое привычное, и такое незнакомое лицо. Незнакомое с этим выражением бездонной страсти и бесконечной нежности… незнакомое каждый раз, когда он вот так смотрел на нее… когда вот так шептал горячими губами безумные слова…

Вот как сейчас, думала Мария, прижимаясь к его щеке и слушая его страстный, прерывистый шепот. Как в этот момент, когда я еще существую в реальном мире, но уже чувствую, как он начинает потихоньку ускользать от меня, все дальше… с каждой минутой, с каждым мгновением…

– Так нечестно, – прошептала она, медленно снимая с него майку, – в следующий раз надень рубашку…

– Я сделаю все… все, что ты захочешь… когда захочешь и как захочешь, – тихо добавил он.

Мария еще раз заглянула в его глаза, чувствуя, как стремительно тонет в этом ласкающем ее взгляде.

– Хочу тебя… сейчас… без остатка, – медленно прошептала она и в ту же секунду почувствовала, что ее желание сбылось…

Гарри каждой клеточкой своего тела ощущал, с какой страстью Мария отвечает на его ласки, и целовал ее все неспешней, все бережней.

И вот я уже очутился в ином измерении, думал он, стараясь сохранить этот ускользающий миг. Вновь с нею, как тогда… Нет, по-другому… Это измерение еще выше, еще дальше от земли… Ее кожа еще более шелковистая… губы еще более нежные… ласки еще более пылкие… поцелуи еще более обжигающие… ее страсть еще сильнее сводит меня с ума… Я раб, раб ее трепета, ее вздоха… И хочу быть им всегда, всегда…

Мария чувствовала, как губы Гарри повторяют каждый изгиб ее тела, словно рисуя ее портрет красками безумного желания, и все исступленнее отзывалась на эти прикосновения.

И вот я уже очутилась в ином измерении, думала она, стараясь остановить этот ускользающий миг. Вновь с ним, как тогда… Нет, по-другому… Это измерение еще выше, еще дальше от земли… Его тело еще более упругое… губы еще более властные… ласки еще более смелые… поцелуи еще более безумные… его страсть еще сильнее захватывает меня в плен истомы… Я раба, раба его желания, его вздоха… И хочу быть ею всегда, всегда…