Золото влюбленных

Глава 17

— Итак, полагаю, мы закончили. — Чейз Камерон отвернул рукава рубашки и застегнул манжеты.

— Здесь чудесно, Чейз. Я не была бы так счастлива даже в президентских апартаментах в «Палас-отеле». — Илейн благодарно улыбнулась ему, разглядывая удивленно крошечные комнаты над магазином. Чейз превратил их в настоящий домашний приют.

Он улыбнулся уголками губ.

— Не представляю, как две комнаты с вязанными крючком ковриками, старой дубовой мебелью и парой потрепанных стульев могут сравниться с дворцом, — пошутил он. — Но если тебе нравится, тогда одно стоит другого.

Илейн любовно погладила гладкую поверхность маленького столика, стоявшего перед кушеткой. На столике лежала белая кружевная салфеточка. Несколько девушек из салуна преподнесли ей на новоселье подарки и пожелали удачи. Их страстного желания быть такими же порядочными, как она, нельзя было не заметить. Но эти женщины очень давно оставили мечту вернуться к другому образу жизни.

Делси подарила ей эту салфетку и несколько вышитых наволочек и простыней для железной кровати в ее квартирке.

Илейн использовала эту возможность, чтоб поговорить о предложении Вилли. Она осторожно намекнула, а потом уверила девушку, что любовь Вилли преодолеет любые преграды на пути к их общему счастью. И хотя она не говорила о желании Вилли жениться на Делси, но шаг в нужном направлении был сделан.

— Это мой первый собственный дом, — сказала Илейн Чейзу, признательно глядя ему в глаза. Но эти глаза говорили не только о дружеском расположении к девушке.

— Трудно понять тебя. — Он шагнул к ней и повернул лицом к себе. И прежде чем Илейн смогла остановить его, он мягко коснулся ее губ.

Илейн вырвалась.

— Извини, Чейз. Думаю, что я сейчас не готова к этому.

— Ты и не должна, — сказал он. — Не торопись, Илейн. Я буду здесь, когда ты будешь готова.

Она кивнула, зная что вряд ли будет когда-либо готова для Чейза Камерона.

— Спасибо, Чейз. Теперь, если ты не возражаешь, я бы отдохнула. Это был трудный день, и я ужасно устала.

— Конечно-конечно. — Он поцеловал ей руку. — Наслаждайся вечером. — Надев коричневую шляпу на вьющиеся светлые волосы, он направился к выходу и осторожно закрыл за собой дверь.

Илейн вздохнула и упала на кушетку. Чейз Камерон был красив: в нем было что-то романтическое, он был учтив, он был интересным мужчиной. Почему же его поцелуй не пробуждал в ней даже волнения, не то что бури, как поцелуй Рена? Она знала, что Чейз старался не переступать грань, целуя ее нежно, а не страстно. Но она видела в его глазах голод.

Если честно, Чейз хотел от нее того же, что и Рен Дэниэлс. И хотя она отдалась Рену, она не испытывала вожделения к Чейзу и, возможно, никогда не испытает. Ей становилось неловко от того, что он одолжил ей свою мебель. Она прекрасно знала, что такое долг человеку, которого не любишь.

Надеясь освежиться, Илейн налила в тазик воды из стоявшего на бюро возле кровати кувшина и умылась. Двое мальчишек из салуна сделали большую часть работы по переезду, но у нее тоже болели ноги. Она знала, что это отчасти из-за встречи в кафе с Реном. Сразу после пощечины она начала раскаиваться. Но сейчас уже сожалела, что не ударила еще больней. Как она могла так ошибиться в нем?

«Все это не имеет значения, — заверила она себя. — Теперь Рен уже уехал, и ты никогда его больше не увидишь». От этой мысли у нее запершило в горле, и Илейн залилась слезами. Будь все проклято! Почему она плачет всякий раз, вспоминая о нем?!

Умывшись и вытеревшись, Илейн вернулась в свою крошечную гостиную. Нужно было еще разобрать личные вещи и разложить по ящикам одежду. После того как она отдала Ричарду Марли свои сбережения, она останется здесь надолго. Так что надо устраиваться поудобней.

Ее прервал стук в дверь. Удивляясь, кто бы это мог быть, Илейн приоткрыла дверь и увидела Оскара Витингтона, одного из парней, помогавших ей при переезде. Он стоял перед дверью на верхней ступеньке. Оскар, большой рослый юноша семнадцати лет с широким ртом и вьющимися темными волосами, был хулиганом и хвастуном, но при этом хорошо работал. Чейз пользовался его услугами везде, где была нужна мускулистая спина.

— Можно войти, мисс Старр? Я, кажется, забыл у вас свой карманный нож.

Илейн открыла дверь.

— Я не видела его здесь, Оскар. Ты уверен? Он вошел вслед за ней улыбаясь, потом закрыл за собой дверь и небрежно прислонился к косяку.

— Я здесь забыл только одно: самую хорошенькую девчонку к западу от Денвера.

«Боже, неужели еще один», — подумала со вздохом Илейн.

— Оскар, не знаю, понимаешь ли ты, что делаешь, но тебе лучше уйти. — Она подошла к двери, но он преградил ей путь.

— Вы не очень-то дружелюбны, мисс Старр?

— Ты тоже ведешь себя не как джентльмен. Попросту, ты ведешь себя как дрянной мальчишка.

Схватив девушку за талию, Оскар прижал ее к груди.

— Я не мальчишка, мисс Старр. Я так же хорош, как любой мужчина в этом городе, а может быть, и лучше. И вы это увидите, если дадите мне шанс.

Разозлившись от такой наглости, Илейн вырвалась.

— Убирайся отсюда, Оскар. Убирайся, пока я не сказала Чейзу, чего тебе здесь было нужно.

— Пожалуйста, мисс Старр, не могли бы мы, по крайней мере, поговорить об этом?

Он погладил ее щеку своим толстым пальцем, и в первый раз Илейн почувствовала страх. Возможно, Оскар — мальчик, но он очень большой мальчик.

— Оскар… — Ее прервал на полуслове еще один стук в дверь. Не обращая внимания на злобный взгляд Оскара, она направилась к двери.

Она чувствовала у себя на плече его руку.

— Открой дверь, но избавься от них. Нам с тобой еще надо поговорить.

Сдержав злой ответ, Илейн отодвинула задвижку и распахнула тяжелую деревянную дверь. В проеме стоял тот, кого она совсем не ожидала.

Она репетировала тысячи фраз на тот случай, когда встретится с ним снова, но сейчас ни одна из них не приходила на ум. Вместо того она стояла и смотрела на неотразимые черты его лица.

— Привет, Илейн, — сказал он. — Нам надо поговорить.

— И все? «Привет, Илейн, нам надо поговорить»?

— Да. Именно так. — Он распахнул дверь, и хотя она могла воспользоваться помощью нахального юнца, она сама начала закрывать дверь перед носом Рена. Но Рен задержал дверь ботинком и шагнул в квартиру.

— Вам нужно помощь, мисс Старр? — спросил Оскар.

— Вижу, ты не одна, — сказал Рен. Зная, что он о ней думает, Илейн нашла слова, которые он вряд ли стерпит. Она разберется с Оскаром Витингтоном позже — без помощи Рена.

— Да, — сказала она, дерзко вскинув голову. — Я с клиентом. Надо же девушке зарабатывать себе на жизнь. А теперь, может, ты уйдешь?

Рен улыбнулся губами, но не глазами. Он посмотрел на дерзкого юнца, стоявшего, широко расставив ноги, посреди комнаты. Он не знал, какую игру вела Илейн, но он еще поиграет, хотя бы некоторое время.

— Как скажете, мисс Старр. — Рен приподнял шляпу и попятился к двери, которую тихо прикрыл за собой.

Илейн слушала удалявшиеся шаги, и ее сжигала злость. Как плохо он о ней думает. Как легко поверил в самое худшее. Она почти забыла про Оскара Витингтона, но тут он обнял ее за талию и прижался грудью к ее спине.

— Я знал, что понравился вам, мисс Старр. Я сделал вывод по тому, что вы были так добры со мной, ну и все такое. Он поцеловал ее в шею, крепко держа руки, потом повернул ее к себе лицом.

Вся злость, которую она испытывала к Рену, всю ярость к сильной половине человечества Илейн перенесла на Оскара Витингтона. Она бросилась на него, она молотила крохотными кулачками по его груди и пинала его ногами. Если бы у нее было оружие, она, возможно, убила бы его.

Со своего места под лестницей Рен хорошо видел Илейн в окне. Он видел, как ее обхватил нахальный парень, и ее старания освободиться из объятий. Чем бы парень там ни занимался, Рену было ясно, что того не приглашали. Он ругал Илейн и ее гордость. Почему она не попросила помочь? Она поймет, что была не права, если парень немного помучит ее прежде, чем он вернется. Но потом Рену представилось, как руки юноши мнут полные груди Илейн, и он бросил глупые мысли. Шагая через две ступеньки, он повернул ручку и распахнул дверь.

Оскар прижимал Илейн к груди, его голова почти скрылась в пышных волосах девушки. Он так крепко держал оба запястья, что ее попытки освободиться не имели ни малейшего успеха. Оскар был опьянен близостью женского тела и, когда случайно поднял голову, то с удивлением увидел, что приходивший ранее мужчина снова стоит здесь с искаженным от ярости лицом. Оскар резко отпустил девушку, она потеряла равновесие и почти упала на пол.

Парень видел, как к нему решительно приближается незнакомец. До удара он казался Оскару ненормальным. Но после хорошего Удара в челюсть и последовавшей комбинации левой-правой, он осознал свое поведение. Рен схватил непрошеного гостя за шиворот и за пояс брюк и выбросил в дверь. Шум падения большого тела слышен был долго, потом донесся стон, и Илейн, прижав дрожащие руки к груди, бросилась к двери.

Рен пошел вслед за ней.

— Не волнуйся, с ним будет все в порядке. Он чертовски большой, чтоб как следует удариться.

Оскар сидел внизу, вытянув перед собой ноги и потирая подбородок. Мрачно взглянув на Рена, он потряс головой, встал и скрылся в темноте.

Илейн оперлась на дверной косяк и облегченно вздохнула. Повернувшись, она увидела глядевшего на нее Рена, его полные нежности глаза.

Почему, Господи, он смотрит на нее так?

— Неужели ты действительно думала, что от меня так легко избавиться, а? — мягко произнес он.

Она была так рада, что освободилась от Оскара Витингтона. Но соблазнительный тон Рена вызвал в ней бурю негодования.

— Не думай, что тебе удастся остаться здесь, как прошлой ночью. Ты всего лишь богатый клиент, — уколола она. — Можешь ждать своей очереди, как все остальные.

Он снисходительно улыбнулся уголками губ.

— Значит, я должен стоять в очереди, да? Ты не окажешь снисхождения даже мужчине, который выручил тебя в опасной ситуации?

Злость Илейн перешла все границы. Схватив изящную вазу, она собралась запустить ее в эту с издевкой улыбающуюся физиономию. Но вдруг вспомнила глаза Сэди Андерсон, когда та дарила ей эту милую вещищу. Дрожащей рукой Илейн поставила вазу на стол.

— Теперь, после того как ты выкинул одного из клиентов, — начала она, — ты оказал бы неоценимую услугу, если бы и сам ушел.

— Я не уйду, пока не поговорю с тобой.

— Тогда устраивайся поудобнее, потому что я не собираюсь ни сейчас, ни позже разговаривать с тобой, я считаю тебя низким, презренным типом. Ты не любишь меня. Ты думаешь, что я… — она умолкла, — шлюха, — прошептала Илейн, и слезы полились, застилая глаза.

Рен приблизился, и хотя она отталкивала его, прижал девушку к себе.

— Илейн, пожалуйста, выслушай меня. Она освободилась, и ее голос задрожал от ярости:

— Уходи отсюда. Ты причиняешь только боль. Тебе не нужно было приходить сюда. Пусть бы все шло, как раньше.

Рен сжал челюсти, его глаза потемнели, и он сам начал заводиться.

— Ты выслушаешь меня, или мне придется привязать тебя к кровати, — пригрозил он, почувствовав возбуждение от одной мысли об этом.

— Может, это будет самый лучший выход. Он сделал к ней угрожающий шаг, и Илейн отступила.

— Хорошо, — согласилась она, немного нервничая. — Я послушаю, что ты хочешь сказать. Но только потому, что ты не оставляешь мне выбора.

— Да, не оставляю, — подтвердил он, оглядывая ее с ног до головы. Пока она боролась с юнцом, из ее волос выпали гребни, и пышные локоны рассыпались по плечам. В любых других обстоятельствах он бы схватил ее и безумно целовал до тех пор, пока, как прошлой ночью, не разжег бы огонь в ее теле.

Но вместо этого он взял ее холодные пальцы в свои теплые ладони и повел к диванчику.

— Садись, — приказал Рен.

Илейн вздернула подбородок, но подчинилась.

— Первое: я знаю, что ты не шлюха.

— Не знаешь. Ты только что собрался… воспользоваться мной. Одной ночи тебе не хватило. Ты только…

— Черт возьми тебя, Лейни, ты успокоишься? — Он сжал ей пальцы. — Мне ничего так не хочется, как снова заняться с тобой любовью, — начал он, — но не потому, что считаю тебя шлюхой. Прошлой ночью я видел, как от тебя уходил Вилли Дженкинс, видел, как он тебе передавал деньги. Я знаю, что происходит на верхних этажах в заведениях Чейза Камерона.

Он остановился, чтоб собраться с духом и рассказать ей правду.

— Я считаю, что надо избавиться от своих выдумок — «И своей ревности», — добавил он про себя.

Она пристально посмотрела на него, пытаясь понять выражение его лица.

— Ну, и я, думаю, искал предлог, чтоб снова оказаться с тобой. Я ужасно хотел тебя. — Он откашлялся, добавив хрипло: — И до сих пор хочу.

В первый раз с той ночи ее взгляд потеплел.

— Сегодня я встретил Вилли Дженкинса, — продолжал Рен. — Он рассказал мне правду, рассказал, что произошло в твоей комнате вечером. Извини, Илейн. Мне так жаль. Я должен был больше верить тебе. Я должен был тебе доверять.

Похоже, эти слова ослабили ее сопротивление.

— О, Рен, — прошептала Илейн, и он почувствовал ее прерывистое дыхание. Погрузив лицо в ее волосы, он поцеловал ее шею, а потом коснулся губ. Как только его язык скользнул в теплоту ее рта, Илейн задрожала и прижалась к нему грудью.

Застонав, Рен заставил себя отодвинуться. Илейн выпрямилась.

— Извини, я… мы не должны были это делать. Я знаю, что ты женат, и я…

— Я не женат, Илейн.

Ее сердце учащенно забилось.

— Не женат? Но я думала, что свадьба назначена на двадцать третье мая. — Эту дату она никогда не забудет.

— Джакоб Стэнхоуп отложил свадьбу, когда я вовремя не вернулся из Кейсервилля.

Слезы счастья застилали ей глаза. Обвив руками его шею, она прижалась щекой к его щеке и услышала, как он застонал. Осторожно он снял с себя ее руки и отодвинулся.

— Свадьба всего лишь отложена. Я пришел сюда, чтоб сказать именно это.

Голубые глаза, напряженно смотревшие на нее, молили о понимании, но Илейн ничего подобного не испытывала.

— Ты собираешься пройти через это? — спросила она с надрывом, ее мозг отказывался понимать эти слова. Он был свободен.

Он занимался с ней любовью так, как никто не умел, как никому не удалось бы, и все же он собирался жениться на другой. «Господи, — просила она. — Пусть это будет неправда».

— Я должен жениться на ней, Илейн. меня нет выбора.

По щекам текли слезы, но теперь ее ярость не знала границ, она слышала только его слова.

Илейн вскочила, прижав к груди кулачки.

— Ты… бессердечный лживый ублюдок! Как ты посмел вернуться! Как ты смеешь пользоваться мной как проституткой! — Она отодвинулась от него. На этот раз, схватив прекрасную вазу Сэди Андерсон, она видела только небесно-голубые глаза и жесткие черты лица красавца Рена Дэниэлса, и она хотела разбить это лицо. Рука, державшая гладкую поверхность стекла, задрожала, и Илейн изо всей силы швырнула вазу.

— Убирайся отсюда!

Рен увернулся, и ваза упала на пол, разлетевшись на тысячи мелких кусочков.

— Убирайся! — повторила Илейн. — Если ты когда-нибудь вернешься, я застрелю тебя! — Она оглядела комнату в поисках чего-нибудь, что можно бросить, но он в два шага настиг ее, схватил ее запястье и прижал к себе.

— Послушай, Илейн, я пришел не для того, чтоб воспользоваться тобой. Но когда снова увидел, я… — Он отвернулся. — В самом начале я согласился жениться на Мелиссе Стэнхоуп, потому что хотел власти и положения, хотел войти в общество. Но с тех пор я и сам преуспел и обнаружил, что теперь это не так важно. — Кончиком пальца он вытер повисшие у нее на ресницах слезинки. — Но я не понимал, насколько не важно, до тех пор, дока не встретил тебя.

Золотисто-карие глаза строго смотрели на него, но во взгляде не было уверенности.

— Тогда почему ты все равно женишься?

— У меня обязательства перед Джакобом.

Я дал слово. Ты больше, чем другие, знаешь, почему надо сдержать слово.

Он твердо посмотрел ей в глаза, снова воодушевляясь. Почему она не хочет понять? Она говорила то же самое о своей помолвке с Чаком Даусоном. И если бы Даусон не обошелся с ней так жестоко, Рен знал наверняка, что она вышла бы замуж.

— Обязательства? — повторила она. — А разве обязательства перед Мелиссой позволяют проводить время в постели другой женщины?

Илейн судорожно вздохнула. Кровь стучала в ушах оттого, что Рен говорил о Мелиссе Стэнхоуп. Ей хотелось наказать его, причинить ему боль, такую же, какую причинил ей он. Сцепив зубы, она замахнулась и ударила изо всей силы. Рен поймал ее руку.

— Я предупреждал, Илейн, больше так не делай. — Он притянул ее к себе и крепко прижал. Его взгляд был угрожающим, будто он собирался ее убить.

— Будь ты проклят! — ругалась Илейн, тщетно пытаясь освободиться. — Убирайся ко всем чертям.

Ему ничего не стоило держать ее, но она чувствовала, как возрастает его ярость. Его глаза внимательно рассматривали ее, останавливались на нежной груди, вздымавшейся под закрытым платьем. Даже через толстую материю юбки она чувствовала, как к прижимается его твердое орудие.

Запустив пальцы в ее волосы, Рен грубо запрокинул ее голову. Мучительно застонав, он овладел ее ртом. Поцелуй был неистовым, собственническим, казалось, он никогда не кончится.

Ноги Илейн ослабли. Она покачнулась только благодаря рукам Рена, подхвативши! ее, не упала. Она чувствовала его руки под коленями, потом он поднял ее и быстро понес к железной кровати в другой комнате. Неумело повертев пуговицы на платье, он бросил их и рванул плотную материю.

— Я куплю тебе другое, — пробормотал он ей на ухо. Жар его ладоней опалил все тело. И хотя Илейн хотелось сопротивляться, попытки были слабыми и бесполезными. Он стащил платье с плеч, освобождая ее тело для своих рук и глаз. Хлопчатобумажные бретельки сорочки упали, а потом, как по волшебству, платье сползло до бедер. Илейн почувствовала горячие губы на своих плечах, шее, за ушами. Она принадлежала ему вся, этого нельзя было отрицать. Он владел ее телом и душой.

Его объятия становились крепче, безумнее. Они пьянили и отвечали всем ее чувствам. Как только его руки коснулись ее груди, соски стали твердыми и потянулись к нему, умоляя продолжать. Она задохнулась, когда Рен наклонил голову и его рот коснулся трепещущих вершин. Густые пряди его темных волнистых волос ласкали ее кожу, и она погрузила руки в эту шелковистую волну.

Рен тысячу раз обещал себе, что устоит, не возьмет ее, как бы ни хотелось этого ему или им обоим, но он снова оказался мужчиной, забывшим обо всем, кроме любви. Как бы ему ни хотелось все изменить, эта ночь будет для них последней.

Приступ отчаяния почти ослепил его. Какой жестокой бывает жизнь! Он навис над Илейн, его ствол уперся в ее сокровенный треугольник. Двигаясь между ее бедер цвета слоновой кости, Рен старался избавиться от этой боли, перенеся все внимание лишь на жаркую плоть под ним.

Золотистые глаза, высокая грудь, тоненькая талия и округлые бедра ждали его собственной горячей плоти. Он думал о женщине, которую любил и которую утром собирался покинуть.

Боль вновь пронзила его, когда он трезво оценил слово «любовь»: он навсегда оставит свою любовь в далеком шахтерском городе. Он оставит ее в руках такого человека, как Чейз Камерон.

Рен ворвался в нее, как безумный, с каждым толчком он заявлял на нее права, он хотел показать, что она принадлежит только ему. Наши желания не всегда совпадают с нашими возможностями. Он хотел, чтобы она принадлежала ему вечно. Крепко сжимая Илейн, он дал волю растущей в нем мучительной боли, позволил бушевавшей в нем неистовой страсти унести себя в глубины беспамятства.

Илейн чувствовала, как нараставшая горячая волна, сладкая боль достигла апогея. Рен никогда еще не любил ее так, никогда не наполнял такой безрассудной несдержанностью, таким неудержимым желанием. Ее закружил вихрь ощущений. Она чувствовала, как ею обладают, контролируют, ее вожделеют и любят одновременно. Все тело горело, болело, изгибалось, пульсировало и рвалось вперед. Она напрягалась, сгорала от всеобъемлющего пламени. Она выкрикнула его имя, падая в мерцающие глубины страсти, и услышала, как Рен шепчет ее имя, следуя за ней.

Буря безумного наслаждения уступила место тишине и покою. Илейн позволила Рену прижимать ее к себе, обнимать, защищая кольцом рук. Он не успокаивал ее. Нечего было говорить. Она молилась, чтоб он не уехал: она не сможет остаться без него в пустоте ночи. Завтра наступит очень скоро. Завтра с первыми лучами солнца, она скажет «до свидания».

Илейн запустила пальцы в его пышные черные волосы и наклонила его голову к себе, встречая поцелуй. Она закует свое сердце на эту ночь, она не оставит ни капли его невесте. Эта ночь принадлежит только ей и ему. Этой ночью она будет жить, любить и молиться, чтобы утро никогда не наступило. Она не знала, во что это обойдется ее сердцу, не знала, кто будет победителем. Но почувствовав его нежные ласки, мягкие губы, поняла, что не она.

— Пора, милая леди.

Эти тихие слова оказались ножом в сердце.

— Так скоро? — голос был пустым и безразличным, как и ее душа.

— Чем дольше я здесь пробуду, тем труднее будет нам обоим.

Она кивнула.

— Я знаю. — Илейн повернулась к нему спиной.

В гостиной они умылись. Илейн надела простенькое светло-лиловое батистовое платье с глубоким круглым вырезом. Ее волосы свободно падали почти до талии. Она слышала приближавшиеся тихие шаги по вязанному коленкоровому коврику, но у нее не было сил посмотреть Рену в глаза.

— Всякий раз глядя на лаванду, я буду думать о тебе, — сказал Рен хриплым голосом.

Она почувствовала на плечах его длинные крепкие пальцы, потом он поднял ее волосы и поцеловал в затылок.

— Пожалуйста, — взмолилась Илейн, уже теряя самообладание.

— Позволь оставить тебе денег. Ты отдашь мне, когда…

— Нет, Рен, ты знаешь, что я хочу не этого.

— Прошлой ночью… твое платье. Позволь мне, по крайней мере…

— Платье можно зашить, Рен, пожалуйста, не говори ничего.

— Но как я оставлю тебя здесь, Лейни? Ты знаешь, чего мне стоит думать, что ты в этом городе, в одиночестве…

— Я здесь не одна, — прошептала она. — У меня есть здесь друзья.

Его пальцы впились в ее плечо.

— Друзья вроде Чейза Камерона?

Илейн сжалась и отодвинулась, наконец, поворачиваясь к нему лицом. Ей нужна была злость, чтоб сохранить благоразумие.

— Да, друзья вроде Чейза. Он всегда был добр ко мне и никогда не обращался со мной, как со шлюхой.

Эта фраза прозвучала, как пощечина. Рен взял висевшую на вешалке у двери черную шляпу, пригладил непослушные волосы и надел шляпу так низко, что поля закрывали глаза. Может, к лучшему, что он оставляет ее вот такую, с горящими злостью золотистыми глазами и гордой осанкой. Если бы она посмотрела на него с любовью и попросила остаться, он бы остался. Он бы остался, хотя позже и ненавидел бы себя за это, презирал бы себя за невыполненное обещание.

— До свидания, Илейн. — Открыв дверь, он позволил себе роскошь — он один-единственный раз оглянулся. Илейн стояла посреди комнаты почти как королева, высоко подняв голову. Несколько густых локонов падало на плечи. Ее золотисто-карие глаза были сухими, в них не было и намека на грусть. Ее грудь взволнованно подымалась, но она сдержала себя, она умела владеть собой. Рен чувствовал, что быстро теряет самообладание. Открывая тяжелую дверь, он заметил, как трясутся руки. Он почувствовал свежий утренний воздух, и теплые лучи солнца коснулись его щек. Но они не растопили ни сковавшую его грудь тоску, ни застрявший в горле ком.

Потом он услышал ее шаги и короткое приглушенное рыдание. Он стремительно вернулся, прижал ее к себе, обхватил руками и ощутил прикосновение нежных рук к своей шее. Когда Илейн прижалась к нему лицом, Рен почувствовал на своей щеке слезы: они смешивались с его собственными. Он целовал ее страстно, настойчиво. Этот последний поцелуй был единственным, что он мог дать ей.

Потом, будто по договору, они оторвались друг от друга. Илейн отвернулась, расправила плечи и ушла в спальню. А Рен закрыл за собой дверь.