сантиметров счастья

Глава 18

Машина летит по шоссе, как бешеная, и меня начинает вжимать в сиденье. Я инстинктивно кладу ладонь на живот, будто защищая детей во мне, и мысленно костерю брата, на чем свет стоит. Нащупываю ремень безопасности, вытаскиваю его с шорохом, и дрожащей рукой пристегиваюсь.

– Мир… – начинаю я, и потом кричу во весь голос, – ты что творишь?! Тормози! Там красный свет!

Ауди, даже не замедляясь, пролетает перекресток на красный, и я зажмуриваюсь, вознося хвалы богу за то, что по другой дороге не несся такой же придурок и мы не столкнулись.

– Диан, так надо, – отвечает мне брат, – я от охраны отца отрывался.

– Зачем? Хочешь меня увезти куда-то?

Он бросает в мою сторону быстрый взгляд.

– А ты чего хочешь, Ди? Ты любишь Рустама?

Этот вопрос звучит настолько дико и глупо, что я начинаю смеяться. Люблю? Господи, какая глупость. Я его терпеть не могу. Дикое и неконтролируемое животное. Грубое, извращенное и с замашками садиста. Ненавижу.

– Ты ведь беременна от него, – продолжает брат, глядя на то, как я веселюсь, – и ты ходила сегодня на УЗИ. Не на аборт.

– Это случайность, Мир. Моя беременность – случайность, и я просто хочу нести ответственность. Ребенок не виноват, что его мать безголовая, – пожимаю я плечами. Нет, брату я по-прежнему не собираюсь рассказывать про нашу мать и ее аборты. Как и про то, что во мне близнецы, а не один малыш.

– Тогда тебе лучше и безопаснее будет с отцом, Диан. Я понимаю, почему ему плевать на тебя. Ты девочка, – он тихо вздыхает, – он никогда не признает, что женщины могут быть равными мужчине. Тебя не сделаешь наследником всего нашего состояния. Хотя, честно говоря, ты бы лучше подошла на эту роль, чем я. Но конкретно сейчас он будет с тебя пылинки сдувать.

– А потом? – фыркаю я.

– А потом ты получишь наследство Рустама и сможешь жить самостоятельно и богато, Диан.

Я закрываю глаза. Мир, ты дурак. Вот честное слово.

– Поверь, братик, папа найдет способы отнять у меня имущество, если я вздумаю потом взбрыкнуть. Останови машину где-нибудь во дворах. Я лучше уйду и буду мыть полы в общественном туалете, за деньги, чем преклоню коленки перед нашими родителями.

Мне хочется поскорее выйти из машины. Я очень рада видеть брата, вот только он по-прежнему не совсем понимает, что за люди наши мать с отцом. Он всегда будет понимать меньше, чем я. К нему другое отношение, он живет сыто и в достатке, ну и еще он слишком молод. И никогда не будет старше, чем я.

У меня в который раз от волнения начинает тянуть живот, и я морщусь. Нет, хватит с меня сегодня разговоров на тему родителей. Мне сейчас надо меньше переживаний, только мир, почему-то, решил мне устроить стресс-тест.

Брат заворачивает с шоссе на темную дорогу, которая петляет куда-то в промзону. Он, похоже, точно немножко дурак, потому что пешком топать с промзоны я вообще не хочу. Говорила же – во дворы!

“Ладно, можно ж сделать скидку на его возраст?” – уныло предлагает подсознание, и я пожимаю плечами. Надеюсь, он не станет далеко заезжать.

Брат действительно останавливается возле автобусной остановки, а от нее дойти до ближайших дворов – всего ничего. Я открываю дверь и выпадаю на улицу, с наслаждением вдыхая холодный ночной воздух. Мир выходит следом и с тревогой смотрит, как я стою, согнувшись пополам.

– Не нужно мыть полы, Ди. Сделай какой-нибудь левый счет и скажи мне. Я буду пересылать тебе деньги. С тобой все в порядке? – задает он вопрос. Я неопределенно качаю головой, пытаясь справиться с тошнотой и головокружением, как нас прерывает громкий рев мотора. Он приближается к нам стремительно с каждой секундой.

Я вздрагиваю. Испуганно оглядываюсь вместе с братом, и вижу, как возле нас тормозят несколько черных машин. Все происходит крайне быстро. Открываются двери и из машин выходят сразу несколько крепких людей. По их виду я могу точно сказать, что это ребята Рустама. Они слишком крутые. Слишком широкие и накачанные. Слишком бородатые.

Видимо, Садаев решил, что я ему еще пригожусь. В конце концов, я так и не сказала, где прячу пистолет. Ох, Боже. Или он решит выдернуть мне ноги за своего пса, которого прищемил дверью Гоша. Кстати, все ли в порядке с ним? Он ведь так и не пришел ко мне, хотя обещал.

Мои мысли как ветром сдувает, когда я вижу среди людей Рустама собственной персоной.

– Черт, Ди… – произносит Мир, и в этот момент Рустам налетает на него. Одним мощным ударом в челюсть кладет моего брата на землю, а потом поднимает за шкирку, как котенка и швыряет на капот Ауди. Я громко кричу:

– Это мой брат, кретин! Оставь его в покое!!!

Мир со стоном зажимает нос рукой. Из него льется кровь. Брат сползает с капота на землю, и мучительно ругается, пытаясь остановить ладонью кровь. – Ты мне нос сломал… – бормочет парень, – что творишь-то?

Рустам переводит на меня зверский взгляд. Я холодею, потому что на секунду мне кажется, что меня ждет такая же судьба, как и брата. Наверное, не стоило обзывать его кретином, но он бы просто мог убить Мирослава, если бы я его не отвлекла.

– В машину вали, – приказывает он мне, а я мотаю головой.

– Не могу. У меня живот болит. И я не оставлю брата.

Садаев окидывает меня взглядом и подходит ближе. Я стою, опираясь рукой на Ауди, а Рустам берет меня за плечо и заставляет выпрямиться, отчего из глаз у меня брызгают слезы.

– Отпусти, а?! Мне действительно больно! – я испуганно замолкаю, чувствуя, как какого-то черта у меня мокнет нижнее белье. Растерянно шарю рукой по джинсам, но они сухие. Садаев следит за моими движениями, а потом нагло и беспринципно просто берет пояс моих джинс, и расстегивает его. Я охаю, – ты что…

Он запускает руку мне в трусы. В который, мать его, раз за день! Смотрит при этом на меня так равнодушно, словно ничего странного не происходит. Только в глубине глаз у него бушует тьма.

Он вытаскивает руку, прекратив трогать мое нижнее белье и я с ужасом смотрю на кровь. В ушах начинает шуметь.

– Нет, – вырывается у меня. Садаев молча препарирует меня взглядом, демонстрируя окровавленные пальцы, – нет, только не это…

Я начинаю падать, но мужчина ловит меня. Мир перед глазами заволакивает темнота.

– Пожалуйста, – прошу я, хватая Рустама за футболку и сжимая ее изо всех сил, – пожалуйста, отвези меня в больницу. Я сделаю все, что угодно. Если дети выживут. Я отдам тебе пистолет, – умоляю я из последних сил, утыкаясь лбом в твердую грудь и чувствую, что плачу, – клянусь, я все сделаю, только отвези меня в больницу.

Я даю обещание, даже не думая о последствиях. Сейчас мне безумно важно другое.

Когда я окончательно обмякаю, то последнее, что помнит мое угасающее сознание – как Рустам, все-таки, подхватывает меня на руки и куда-то несет.