Ад на земле (СИ)

Все стихло и замедлилось, будто время прекратило движение. Здесь были лишь Адам с хмурым выражением лица и Ава, с застывшим в зеленых глазах изумлением и проблеском надежды.

Они смотрели друг на друга целую вечность, пока Ава не моргнула и Адам не оттаял, как по команде отлепляясь от своей машины. Он не успел сделать и шагу, как Ава подлетела, и сжимая в пальцах небольшую сумку, выпалила:

− Это правда? – Ее глаза сверкали как две зеленые звезды. – Аура жива? Рэн солгал? Она жива?!

Адам долго изучал сияющее лицо рыжеволосой девушки. Запоминал каждую веснушку на ее лице, строптивое выражение. Возможно ее лицо – последнее, что он увидит в своей жизни.

− АДАМ?! – Ава приблизилась к нему и схватила за рукав пальто. Несмотря на то что девушка была такой хрупкой, что могла бы спрятаться за спиной Адама, он вздрогнул и произнес:

− Да. Аура жива.

Адам словно запустил чудодейственный механизм, заставивший лицо Авы перекоситься – за секунду на нем отразилось множество эмоций: ярость, надежда и счастье, а затем она вдруг прильнула к парню, повиснув на его шее.

Адам не сильно удивился – он видел душу Авы насквозь и знал, что все еще нравится ей. Точнее нравится то что она видит, а видела она немного. Лишь внешность. Адам ненастоящий – фальшивка. Пустой фантик от конфеты, обещающий сладость, а на деле – пустышка.

Он позволил себе целую секунду наслаждаться теплыми объятиями рыжеволосой девушки, придумавшей в своей голове образ хорошего парня, который принес добрые вести, затем отстранился, и ненавязчиво взял Аву за плечи, чтобы она не подумала опять к нему прикасаться.

Она возненавидит его, когда узнает правду. Сначала подумает, что это шутка, глупый розыгрыш, но Адам может быть убедительным. Он заставит ее поверить.

− Это правда? – она все еще боялась поверить. Глаза выкатились, напоминая огромные зеленые блюдца. – То, что ты сказал?

− Да.

− Это правда, что Аура жива?

− Да.

− Но как такое возможно?! – приглушенно спросила девушка. Адам подумал, что она выглядит так, словно думает, будто кому-то из прохожих захочется их подслушать, и, словно подтверждая догадку, Ава покрутила головой и подступила еще ближе к парню, запрокинув голову назад.

− Но, ты уверен? Как это? Как такое может быть?

Адам несколько секунд молчал, глядя на Аву сверху вниз, потом склонился, взял ее сумку и закинул в багажник.

− Просто садись в машину, Ава.

Она нетерпеливо кивнула и исчезла из виду. Адам на несколько секунд задержался снаружи, чтобы набрать полные легкие воздуха и привести мысли в порядок. Грудь нещадно жгло от предчувствия неминуемого – смерти.

Так. Все.

− Опять началось, − недовольно буркнул он, забираясь на водительское сидение. Ава бросила на Адама взгляд:

− Что началось?

Очевидно теперь она собиралась ловить каждое его слово и искать в нем таинственный смысл. Адам качнул головой, не желая отвечать, и девушка поникла. Он выехал на дорогу, вскоре пристроился в поток машин, устремившихся рекой в город, и на несколько минут погрузился в молчание. Он не мог отделаться от мысли, что сам себя запер в ловушке, когда залез в машину.

− Эй. – Адам вздрогнул, когда Ава легонько коснулась его локтя. Ее поведение было странным, но объяснимым. Несмотря на то что им пришлось пережить в прошлом, Ава простила его, как прощала мальчиков в школе, которые обижали ее и дергали за косички. Как простила своих родственников, которые отправили ее в Эттон-Крик. – Ты в порядке?

Она всепрощающа, но этого недостаточно.

− Я не был до конца откровенен с тобой, − заявил Адам, глядя прямо перед собой. Он чувствовал, что теперь стал полностью фальшивым. Не только внешность и выражение лица, но и ощущения. Адам запечатал горечь и предчувствие неминуемой гибели глубоко в груди. – И мне жаль, что я вновь втягиваю тебя во все это.

Он раньше никогда не испытывал столько стыда, когда мучил Аву. Когда использовал ее тело, когда мучил ее душу, когда выпивал ее хорошее настроение. А сейчас, даже не начав говорить, он чувствует такое сильное чувство вины, что оно заставляет все тело сжаться болезненной судорогой.

***

Тысячу раз я пыталась заснуть, но сон все не приходил. Я была в сознании, но в то же время словно была в другом месте, словно путешествовала на просторах вселенной. Я смотрела в потолок комнаты, но перед глазами все расплывалось. Делала вдохи, но из горла вырывался пар. Меня морозило.

Почему мне так холодно?

Что происходит?

Может я превращаюсь в демона?

«Ты просто девушка» – Экейн повторял это постоянно. Вот только слишком много доказательств обратного, а Рэн и раньше совершал ошибки. Он хорошо умеет маскировать их, поэтому нам только кажется, что он знает все, а на самом же деле он не знает ничего.

Видимо теперь, после того, как я все узнала, я становлюсь Дьяволом.

Если это вообще возможно.

Но вот я моргаю и вокруг меня растворяется пространство. Медленно и вязко оно проплывает мимо меня, очерчивая здания и машины на дороге, на которой я стою.

Я сглотнула, сосредоточенным взглядом глядя вдаль и пытаясь изучить улицу, на которой очутилась. Незнакомая улица. Незнакомый город.

Он не был настоящим: фальшивые витрины магазинов, фальшивые деревья упираются стволами в небо, фальшивая дорога, по обеим сторонам которой расположились огромные фальшивые здания и все – молочно-белое, будто на город кто-то сверху вылил густую призрачную белую краску. Она закупорила все звуки, даже мое дыхание – я ничего не слышала. Ни шелеста ветра, ни голосов, ни шума машин. Потому что в этом городе ничего не происходило. Не менялось.

Обхватив себя руками, я осторожно оглянулась, внушая себе, что все происходящее – сон. Первый сон, приснившийся за много дней.

От напряжения дрожало не только тело, но и внутренности, да так, что мне стало холодно. Холод был повсюду: он шел от асфальта, от мертвых зданий, от белоснежного неба. Я будто очутилась внутри картины – единственный человек на белоснежном полотне.

Мне не остается ничего другого, кроме как подняться вверх по улице. Время совсем не длится – здесь его нет; оно покинуло это место, как и люди. В спешке. В страхе, что случится что-то плохое.

Нет, − с опозданием осознала я, − не покинули.

Все просто умерли.

Вверх по улице, среди брошенных посреди дороги машин, подернутых белоснежным туманом, я кого-то увидела, поэтому со всех ног бросилась на помощь.

Серое на красном.

Его тело полностью лишилось крови – она текла рекой к моим ногам. Коснулась босых пальцев. Единственное яркое пятно в моем сне. Человеческая кровь.

Я в ужасе попятилась, обернулась, собираясь сбежать вниз и найти укрытие, но остолбенела: улица больше не была пустынна. Тут и там лежат сотни истерзанных людских тел в море крови, которое течет к моим ногам. Серое на красном. Шокирует. Манит.

− Тебе нравится этот вид, Аура? – по моему позвоночнику пробежалось дыхание. Я резко обернулась, ожидая обнаружить кого угодно, только не Адама Росса. Он стоял без тени улыбки на лице весь в черном, будто сама смерть. Я запомнила его совершенно другим. Но больше не было ни веселых глаз, ни улыбки, ни отзывчивого взгляда. Строгость и надменность. Пустота.

Адам воспользовался моей растерянностью, чтобы вновь спросить:

− Они принадлежат тебе. – Он обвел взглядом мое окружение и вновь сосредоточился на моих глазах. – Каждая душа будет только твоей, если ты захочешь. Мы последуем за тобой, как за матерью нашей.

Я не могла отступить от Адама, хотя очень хотелось, потому что он пугал. Вот только если сделаю шаг я наступлю на кого-нибудь. Я старалась не смотреть в мертвые глаза, хотя они смотрели на меня в упор, не отрываясь.

− Где я? – голос дрогнул.

− В моем мире, − Адам притворялся бездушным глядя мне в глаза. Но ведь он не такой. Он совершенно не такой, он лучше! И он сделал ко мне шаг, а я застыла.

− Пожалуйста, не подходи ближе. – Мой желудок скрутило судорогой, я едва поборола рвотный порыв. Бросила взгляд в сторону и тут же не Адама. − Что это за место? Ад?

− Нет, − спокойно ответил он, остановившись. Он будто не хотел пугать меня, но все равно пугал одним своим видом и словами. И его рука лежала в кармане черных брюк и мне почему-то подумалось, что он хочет убить меня тем предметом, который наверняка сжал сейчас в пальцах.

− Я сплю? Не приближайся! – я поспешно отступила, заметив, что Адам пошатнулся. Сжала пальцы в кулаки, боясь опустить взгляд и проверить, где именно я стою.

− В чем дело, неужели ты меня боишься? – насмехался он. − Разве мы не друзья?

− Мы не друзья, − твердо заявила я, отсекая мысли о том, что я стою в непосредственной близости от волос мертвого человека. – Ты обманул меня.

− Ни разу. Напротив, я был предельно искренен, в отличие от твоих новых друзей.

− У меня нет друзей. Я думала, что есть, но нет. У вас всех были планы в отношении меня – это не дружба. И ты не был откровенен до конца, − с горечью напомнила я. – На самом деле ты даже ничего не рассказал, утаил самое важное.

Адам надменно вскинул подбородок, глядя на меня сверху вниз.

− Ты не была готова узнать правду. Это знал я и они. И даже сейчас, зная ровно половину, ты все равно не готова.

− О чем ты?! – воскликнула я, до боли сжимая кулаки, чтобы не потерять контроль и не завизжать от ужаса. Это лишь сон. Нет города, нет шпилей деревьев, нет покореженных тел, нет крови. Есть лишь я и Адам, остальное – его иллюзия, чтобы напугать меня.

− Ты не сможешь нам противостоять, ты слишком слаба. Если решишь подняться на ноги и вновь что-то предпринять, умрешь, как в прошлый раз.

− В прошлый раз? В психушке?

− Нет, − снисходительно ответил Адам. Поджал губы на мгновение, будто сожалея о своих следующих словах, но все же продолжил: – Четыре года назад ты убила себя.

− Нет, − поспешно отрезала я, даже не осознав, что сказала. Будто рефлекс, будто щит, который должен защитить меня. Но уже слишком поздно, − слова произнесены. Адам решил ошарашить меня, поэтому больше не испытывал сожаления. Он просто донес до моего сведения:

− Ты была сильнее чем сейчас, но все равно умерла. – Я покачала головой, но Адам не остановился. Он звучал будто приговор. – Я больше не мог так ошибиться, поэтому постепенно привел тебя в мир, которому ты принадлежишь. – Адам раскинул руки, глядя на меня в упор. − Когда тебя полностью поглотит мрак, из которого ты состоишь, ты вернешься. Это твоя судьба.

− Этого не произойдет.

− Это уже происходит. Ты шагаешь прямо ко мне. Любой сделанный тобою шаг приведет тебя прямо сюда, где ты займешь предназначенное тебе место.

− Кто ты? – перебила я. Дыхание холодными глотками врывалось в легкие, остужая, заставляя все тело вздрагивать. – Рэн говорил о нашей с тобой связи, но ведь он солгал?

− Нет. Ты доверилась мне однажды, и это обрело такую яркую и прочную связь, что ты последовала за мной в мой мир. Я пришел, чтобы совратить твою душу, но ты итак уже знала ответ на свой вопрос.

− Ты обманщик, − я почувствовала, что дрожат губы, а перед глазами все начинает плыть. – Ты был моим лучшим другом, значит все – притворство?

− Я твой единственный друг, − отчеканил Адам уверенным тоном, делая ко мне тот шаг, который нас разделял. Он схватил меня за плечо и так сильно сжал, что я почувствовала боль. – Я защищал тебя всю жизнь. Защищал от всего, что могло подвергнуть тебя опасности.

− НЕТ! – рявкнула я, резким движением скидывая его руку с плеча. В груди вспыхнул гнев, будто фитилек свечи. Огонь растекся по крови, вырываясь из горла, когда я продолжала вопить, обвиняя: − Ты НЕ помог! Ты привел Изабеллу, чтобы она убила меня! Она убила меня!

− Нет, − Адам схватил меня вновь, теперь уже обеими руками. Склонился, ища взглядом мое лицо. – Я привел ее, чтобы ты увидела, кто ты на самом деле.

Он выпрямился, давая мне передышку. Я судорожно втянула воздух в легкие, чувствуя, что еще секунда и я зареву навзрыд.

Я все еще чувствовала под собой устойчивую поверхность, но кроме этого больше не было ничего – все исчезло, осталась лишь белая мгла. Адам провел рукой по моим волосам, будто желая меня утешить, а я даже не отшатнулась. Я просто устала притворяться, а рядом с ним этого не нужно. Адам знает, кто я. Здесь я могу не быть сильной, не быть храброй, просто быть самой собой, ведь он все поймет.

− Я думала ты рядом, − сипло пробормотала я, чувствуя себя жалкой и беспомощной, − но тебя не было. Ты позволил Изабелль меня убить. И я просто… − я смотрела себе под ноги, сосредоточившись лишь на том, чтобы договорить. – Я больше не знаю кто я. Не знаю, где реальность, а где вымысел, не знаю, как понимать происходящее.

− Все это, − Адам вновь решительно склонился, беря меня за плечи. От его настойчивого тона голоса у меня побежали мурашки по спине, и когда я вскинула голову, чтобы убедиться, что парень действительно серьезен и не притворяется, меня пришпилил его холодный взгляд. – То, что ты видела – тела, пустые города, брошенные машины, реки крови – все это будет принадлежать тебе, если сдашься. Это станет твоей реальностью. Люди вымрут словно дикие твари. Ты этого хочешь?

Его пальцы сжались на моих плечах, проникая глубоко под кожу, в кости.

− Нет! – воскликнула я одновременно от возмущения и боли. – Конечно не хочу!

Удовлетворенный моим ответом Адам отпустил меня и выпрямился, а я вновь посмотрела на него снизу-вверх, чтобы не потерять зрительный контакт. Белый туман вокруг Адама делал его похожим на привидение в черных одеждах. Его лицо было мертвенно-бледным, бескровным. Он пугал меня, но, конечно, именно этого он и добивался. И я больше не знала, на чьей он стороне.

− Ты чиста, − лишь сказал он. – Нет ни воспоминаний, ни темной части твоей души. Ты – переспевший гнилой фрукт.

От ужасных слов я почувствовала, что глаза стали большими, а рот приоткрылся. Щеки пощипывало от слез, морозный воздух пробивался сквозь кожу, оставляя рубцы. Я хотела проснуться и забыть происходящее словно страшный сон, но хуже всего было то, что я знала: это не сон. Адам говорит правду. Я вижу это по его глазам, его поджатым губам.

Белая мгла будто высосала из него все человеческие чувства.

− Из дьявольского яблока удалили гниль, но теперь плод пуст. Он не стал прежним спелым и хорошим фруктом, теперь его нужно просто выкинуть. Яблоко непригодно. А если бы оно осталось нетронуто, то сгнило бы целиком. Конец неминуем, понимаешь? Не имеет значения что случится, ты сгниешь, словно яблоко. Неважно как хорошо Кэмерон, Рэн или Лиам тебя спрячут – конец один. Ты не обычная девушка и Рэн не сможет переписать твою судьбу. Поэтому все случится, Аура. Так или иначе все произойдет.

− Зачем ты… зачем ты говоришь это?

− Ты и представить себе не можешь, скольких людей я совратил, − внезапно сказал он. Внутри меня все похолодело от страха и отвращения, но я не могла заткнуть уши, когда Адам продолжил: − Их было тысячи. Невинных, искалеченных душ, которые хотели прощения.

− Прекрати! – выпалила я разворачиваясь. Я бросилась бежать вниз по дороге, где ранее были трупы людей, где высились многоэтажные здания, где эхом отражалась от стекол белая мгла. – Я не хочу слышать!

− Но я буду говорить, − раздраженно оборвал Адам, преградив мне дорогу. Едва не врезавшись в его тело, затянутое в черные одежды, я замерла как вкопанная, ожидая удара. Адам ударил словами. – Однажды мне попалось кое-что интересное, − он говорил о людях как о вещах. – Молодая девушка, невинная и чистая. Хочешь знать, что я с ней сделал?

− Нет! – Я попыталась шагнуть в сторону, но Адам вновь вырос передо мной.

− Она была бедной, как церковная мышь. Скиталась по улицам, пытаясь выклянчить мелочь у прохожих. Как будто она не знала, что разжалобить людей не так-то просто! – Адам фыркнул, и у меня от лица отхлынула кровь. Это не был издевательский смешок, он был насквозь горьким и болезненным. И я не хотела слушать историю Адама до конца. Я хотела, чтобы в комнату вошел Рэн и разбудил меня.

Никто не будил, а Адам пригвоздил меня к месту мрачным взглядом. Голос снизился на октаву.

− Мне было интересно, как она поступит со своей богатой подругой.

− Прошу, замолчи…

− Было любопытно, на что она способна ради денег.

− РЭН! – завопила я так громко, что пришлось сложиться пополам. Адам подступил на шаг, словно думал, я не слышу его. Сквозь тело прошла дрожь, вниз живота свалился огромный ком льда, который мучительно медленно таял, заставляя гореть кровь.

− Она даже не сопротивлялась, − шепнул Адам, склоняясь ко мне. Я почти не видела ничего перед собой, возможно от слез, возможно из-за тумана. Мое сердцебиение было способно перебить голос парня, но он наклонился еще ниже, и, вдыхая запах моих волос, прошептал: − Я даже не убеждал ее сделать это, а она просто взяла и убила свою лучшую подругу.

Я громко всхлипнула и тут же судорожно втянула воздух. По щекам покатились слезы, но я не пыталась их утереть; меня будто парализовало. Адам добился чего хотел: в моей груди зияла огромная дыра. Он вырвал только что кусочек моей души.

− Здесь больше нет, − со вздохом продолжил Адам, − людей, которые верят в бога и дьявола. Для них главное богатство, власть, жажда. Поэтому… я прихожу к ним и даю то, чего они хотят больше всего. – Вновь вздох. Я боялась оторвать взгляд от туфель Адама и взглянуть на его лицо. Вдруг у него нет лица? Вдруг в глазницах полыхают языки пламени, а вместо красивого лица уродливая маска?

Я вновь сморгнула слезы, недоумевая, откуда они взялись. У меня больше не осталось сил.

− Я не встретил ни одной души, которая сопротивлялась мне. Ни одна душа не колебалась при выборе, когда я предлагал сделку. – Голос Адама перестал быть задумчивым и обрел решительные нотки, когда он обратился непосредственно ко мне: − Давай же, Аура, признай: ты такая же, как они. Хотела убить Рэна. Меня. Разве ты не хочешь убить меня сейчас?

− НЕТ! – вскрикнула я, вскидывая голову. – Да что с тобой такое?! Зачем ты притащил меня сюда?! Зачем рассказал эти ужасы? Хотел напугать? Поздравляю, Адам, у тебя получилось! Я напугана! Я в растерянности! Так зачем ты сделал это?! Зачем ты мучаешь меня?! Зачем заставляешь?!

− Потому что я хочу знать, ради чего все это – ради чего Экейн обрек меня на страдания! – заорал Адам в ответ, и мы оба от неожиданности отшатнулись друг от друга. Он был изумлен тем, что показал свои истинные чувства, а я тем, что Адам упомянул Рэна. Он исступленно выдохнул, глядя на меня глазами, полными ужаса и печали, будто бы мысленно он не был со мной, а где-то вдали, в прошлом. – За что он так поступил со мной, Аура? Неужели у меня не было шансов? Неужели я казался ему жалким слабаком, на которого даже не стоит тратить времени?

− Адам…

− Это он сделал меня таким! – отрезал парень, не собираясь позволить вставить хоть слово. Да мне и не нужно было спрашивать, я чувствовала, что сейчас получу ответ на свой вопрос. – Я стал таким из-за него. Я молил его изо дня в день. Просил о помощи каждую минуту своей жизни. И ты знаешь, что он сказал мне? – Я сморгнула слезинку, и Адам тоже; от этого стало больнее вдвойне – мне не хотелось, чтобы Адам плакал. Не он, не сейчас. Разве он не плохой парень? – Он сказал, что еще не время. Вот только подходящего времени так и не наступило.

В моем мозгу вспыхивали воспоминания. Адам уже рассказывал мне что-то… что-то ужасное из своего прошлого, что заставило меня почувствовать жалость и горе. И я обняла его тогда. И сделала это сейчас тоже – не могла стоять на месте, когда его тело буквально разрушалось. Я должна была заключить Адама в своих руках, чтобы он не упал замертво. Он позволил этому произойти, и обнял меня в ответ.

Неважно кто он. Адам мой друг. Друзья не должны страдать в одиночестве. Никто не должен.

Я слышала, как гулко стучит его сердце, чувствовала на своей груди странное влажное пятно, но не придала ему значения. Тем более потому что секунду спустя парень пришел в себя и отодвинулся. Он с безнадежным вздохом осведомился:

– Ты считаешь, что я рассказал тебе все это для того, чтобы вызвать твою жалость? – Я поспешно качнула головой, но Адам уже продолжал: − Я доверился тебе, Аура. И ты должна это сделать. Поверить в себя, доказать, что ты выдержишь все, что преподнесет тебе судьба. Если сдашься, станешь такой же как я и даже хуже. Из этого мира нет выхода. Будешь как гнилое, никому не нужное яблоко.

− Нет… − начала я, поспешно подбирая правильные слова. Возможно Рэн прав, и мы с Адамом связаны, но я знаю лишь одно: я хочу отдать свой свет, если он внутри меня еще остался, этому грустному парню. Он думает, что для него все потеряно, но это не так, ведь Адам просто человек. Он был хорошим парнем, которому никто не помог. Со мной же все кончено. Это мне довелось родиться чудовищем, а не ему.

− Я хочу, − он внезапно схватил меня за руки, и склонился, чтобы наши лица были наравне. В его глазах я увидела проблеск надежды на лучшее, и от нее мне стало спокойнее. – Аура, будь сильнее. Борись до последней капли крови, если понадобится, потому что ты сможешь это вынести. Ты должна, ведь ты все еще человек. Я хочу, чтобы ты была сильнее меня, потому я просто сдался.

Адам внезапно схватил меня за щеки и притянул к себе, пристально всматриваясь в мое лицо, изучая и запоминая каждую черточку.

− Ты так похожа на нее. – Адам вел себя странно, словно безумец; в его взгляде сверкали мириады самоцветов, когда он смотрел на меня и видел то, что хочет. Я положила сверху на его руки свои ладони, но парень не отстранился. – Я не смог ее уберечь, − сбивчиво произнес он, не заботясь о том, чтобы я поняла, о чем речь. – Моя маленькая Надежда просто умерла, а я не смог ее спасти. И тебя не смог. – Адам сморгнул слезинку, которая отравой капнула на мое сердце. Словно серная кислота выжгла отметину. – Почему он выбрал для меня такую судьбу? Очередной план, в который он никого не посвятил.

Я едва слышала слова друга, потому что его тело в моих руках стало подозрительно тяжелым.

− Слишком на нее похожа… − пробормотал он, заваливаясь назад.

− На кого? − прошептала я, следом опускаясь на колени. Я бросила взгляд на его грудь, исследуя тело на предмет ранений, но все равно вслушивалась в каждое слово.

− На Надежду. Она была хорошей. Она не заслужила того, что с ней случилось.

Адам поднял руку, чтобы вытереть свою щеку, и я увидела на его руке кровь. Я схватила его за пальцы.

− Адам, ты ранен?! – Вторую руку я опустила на его грудь, потому что давно почувствовала на его пиджаке подозрительную влажность. Мои пальцы погрузились в ткань. Она была противной на ощупь, потому что пропиталась кровью, а мы даже не заметили этого, потому что орали друг на друга.

− Мне было сложно сопротивляться, Аура.

− Ты же не можешь умереть во сне, верно? – вскрикнула я. – Это безумие! Ты не можешь умереть в моем сне!

Я порывисто начала подниматься на ноги, но Адам хватил меня за запястье, и мне пришлось вернуться.

− Это сон, Аура, не бойся. Послушай, − он сглотнул и торопливо заговорил: − Экейн правильно сделал, ясно? Не сомневайся – он правильно поступил, когда выбрал тебя. Ты сильная. Сильнее всех людей, которых я знаю, потому что даже сейчас, когда ты знаешь кто я и что я сделал, ты не отвернулась. Я чувствую. Ты все еще рядом.

− Да, − подтвердила я, нервничая.

− Прости, что я преследовал тебя. Я не должен был. Опять ошибка…

− Ничего! – поспешно вставила я, чувствуя, что паника вновь подступает. Адам теряет силы, а я во сне не могу ничего сделать, не могу помочь ему. Я почувствовала, что слезы вновь накатывают на глаза. Все начало расплываться.

− Не плачь, − приказал Адам. Я почувствовала его руку на своем плече, там, где наверняка он уже оставил несколько синяков. Я кивнула, вытирая слезы, и попыталась смотреть на парня свежим взглядом. Он по-прежнему расплывался, но голос, звучащий решительно, без труда нарисовал выражение лица. – Сейчас ты проснешься и пойдешь домой. Экейн уже ищет тебя, − сказав эти слова Адам отпустил мое плечо, и изо всех сил оттолкнул меня от себя. Я завалилась назад, быстро моргая, и пытаясь справиться с паникой, ударившей в виски.

Перед глазами пролетели звезды на ночном небе. Затем из ниоткуда возникли незнакомые лица. В мой тихий мир вторглись беспокойные мужские и женские голоса, смешавшиеся в один мерзкий коктейль. Я быстро заморгала, и отвела взгляд от уличного фонаря, расположенного прямо над моей головой. Приняла вертикальное положение, оглядываясь.

− Адам?!

Беснующаяся толпа незнакомцев вокруг меня пугала.

− Девушка, что с вами?

− Вы не ушиблись?

− Вызвать скорую?

− АДАМ! – закричала я, вскакивая на ноги. Незнакомцы расступились, освобождая дорогу, когда я проскочила мимо и бросилась бежать по тротуару. Физически я не чувствовала боли, но грудь сдавливало чувство страха и отчаяния.

Адам был ранен. Он солгал. Он умирает. Я должна ему помочь, еще не поздно! Адам хороший! Несмотря на то что он сотворил в прошлом, он хороший человек. Это не его вина, что все случилось таким образом. Он не виноват. Он хороший.

Я в панике оглядывалась вокруг, уже не соображая, где нахожусь.

Адам?

Где ты?

Адам, ты жив?

Я перебегала дорогу за дорогой, обследовала подозрительные переулки и улицы, а потом внезапно обнаружила, что заблудилась. Времени прошло немало судя по тому, что машин на улице стало меньше, а люди все попрятались по домам.

В висках пульсировала кровь. Я обернулась вокруг своей оси, но названия улиц ни о чем не говорили.

− Адам? – позвала я. Просто так. Чтобы услышать свой голос. Чтобы назвать его имя. Чтобы не чувствовать себя в одиночестве, запертой среди заброшенных черных зданий, между которыми просачивался лунный свет, одаривая меня серебром.

− Адам! – закричала я в темноту, срывая голос. Ответом мне было эхо; от заледеневшего асфальта, призрачной дымкой поднимался пар. – Адам!

Адама здесь нет. Он где-то в другом месте. Истекает кровью в одиночестве, потому что думает, что это – то, что он заслуживает. Мучительная смерть для плохого человека. Болезненная смерть для существа, которое стало причиной боли других людей.

Я опустилась на корточки и заревела, опустив голову на грудь.

Что мне теперь делать?

Мир превратился в хаос.

Все, что я знала, все убеждения, мысли, размышления – ничто. Мне придется отказаться от всего, о чем я думала ранее.

Внезапно возникло ощущение, словно я снова теряю что-то внутри себя, как и несколько лет назад, когда я очнулась в том страшном переулке. Я снова здесь, снова не знаю кто я и что мне делать. Не знаю, как дальше жить с теми знаниями, которые свалились из ниоткуда. Рэн сказал, что я обычная девушка, но это ложь. С обычными людьми не случается то, что случилось со мной.

Но как же Адам? Кем он был до того, как стал тем, кем теперь является? Что привело его к этому?

Мне было до боли грустно за себя, за Адама, за Экейна и остальных. Почему это случилось со всеми нами? Почему именно мне суждено было родиться существом, способным уничтожить человечество? Что это вообще значит? Как я могу кого-то уничтожить? Тем более теперь, когда Адам сказал, что не станет меня преследовать, что он не хочет бороться ни со мной, ни с кем-то другим?

Я вдруг подняла голову, сообразив: а что, если теперь, когда Адам оставит меня в покое, моя жизнь станет прежней? Ведь больше никто не станет меня преследовать, угрожать.

− Я разве что-то говорил о том, что Адам Росс пытается тебя убить? – я вспомнила то, что рассказывал мне Рэн об этом таинственном Ордене Света, который на меня ведет охоту. – Есть и другие люди, такие, как твоя мать…

Точно, есть еще моя мама, желающая моей смерти.

Я продолжала заходиться в беззвучных слезах. В голове словно фейерверки взрывались мысли, и каждая норовила привести меня в еще больший ужас. Я открыла глаза и вскинула голову, ощущая на щеках морозных воздух. Веки норовили сомкнуться; их жгло нещадным огнем.

Где звезды?

Их нет; нет ни намека на свет, будто кто-то внезапно выключил все фонари, а затем накрыл город непроницаемым черным покрывалом.

− Где звезды? – усталым голосом спросила я, и тьма ответила:

− Аура, даже если ты не сделаешь это сейчас, значит сделаешь в будущем.

− Сделаю что? – спросила я мучительно медленно, с трудом выталкивая букву за буквой из горла. Мысленно я задала вопрос тысячу раз, но язык будто онемел. Тьма захватила мой разум. Она прошептала:

− Ты сдашься.

Глаза закатились, и я упала на асфальт, но перед этим успела сосчитать пять разбитых окон передо мной. Судорога сковала тело. Внутри каждая мышца подрагивала от конвульсий, но я чувствовала, что ни мои руки, ни ноги не двигаются. Я не в силах унять болезненную дрожь во всем теле.

− Она уже обретает дьявольскую силу? − Я услышала незнакомый голос, исходящий издалека, и попыталась разлепить веки.

− Мм…

− Тише…тсс…

− Нет, еще нет. Я уже вколола ей «лекарство». Скоро это случится, и тогда мы сможем добраться до нее и убить.

− Мама… − прошептала я. Она была здесь. Это она вколола мне то самое «лекарство».

Кап, кап, кап…

− Мама… помоги мне…

Кап, кап, кап…

Глава 38

Адам вывалился из своего сновидения и рухнул на холодный пол. Из него вышел весь дух, глаза закрылись сами собой и так и не открылись. Грудь налилась свинцом, будто кто-то опустил на кожу раскаленный лист железа.

− АДАМ!

Он даже не открыл глаза, когда услышал откуда-то справа от себя шорох и изумленный вскрик.

− Что с тобой?

Адам почувствовал, что его голова оказалась в нежных руках Авы. Кончиками пальцев она убрала с лица его волосы.

− Адам?

Он открыл глаза и накрыл ее ладони своими ладонями. Ава застыла, но руки не убрала. Целую секунду они смотрели друг на друга сосредоточенными взглядами, потом Адам убрал руки Авы и попытался сесть. Она тут же вскрикнула, возвращая его на пол.

− Не смей!

Он не смог возразить, потому что в горле забулькала кровь. По подбородку стекла горячая струйка.

− Ава, уходи, − приказал он. – Не приближайся.

− О чем ты?! – в панике воскликнула девушка, наклоняясь к Адаму, и бережно приподнимая его голову.

− Прекрати, − заявил Адам, хватая Аву за руку, но она застыла и затаила дыхание.

− Что это? – зеленые глаза в упор посмотрели на черное влажное пятно на груди.

− Ава, просто оставь меня.

− Что это? Кто это сделал? Кто это сделал?

Адам выронил руку Авы, полностью ослабев.

− Я сам.

***

Три дня назад

Наконец-то они выехали за город и Адам стал рассказывать Аве о том, что никогда никому не говорил. Самый грязный и мерзкий секрет. Признался, что пригласил Аву, чтобы она помогла уберечь Ауру от беды, которая может настигнуть ее в будущем.

− От какой беды? – затаив дыхание спросила Ава. Она была сообразительной девушкой и не стала тратить время на недоверчивые ахи и вздохи. Тем более ранее Адам объяснил ситуацию по телефону.

− Аура находится в опасности с самого рождения, − ответил он терпеливо. – За ней охотятся всю жизнь. Я и другие люди.

− ТЫ? – громко воскликнула Ава, поворачиваясь всем телом в сторону Адама. Он не смутился.

− Да. Я не хороший человек.

Повисла тишина, от которой у девушки поползли мурашки по спине.

Она и не считала Адама хорошим. Он – игрок и шарлатан. Он использовал ее, чтобы отвадить от себя посторонних девушек. Он делал вид, что встречается с ней, чтобы никто не приставал к нему.

Он влюбил в себя Аву. Много лет назад.

Поэтому она не думает, что он хороший парень, но то, как он говорил о себе сейчас и что говорил… заставило сердце Авы замереть и сделать кульбит в груди.

− Я не понимаю тебя, − пробормотала она, недоверчиво хмурясь, но Адам знал ее слишком хорошо, потому убежденно заявил:

− Ты все поняла.

− Адам, я не…

− Ава, у меня нет времени на все это. – Он послал девушке, сидящей на пассажирском сидении и смотрящей на него во все глаза серьезный взгляд. – Я не выполнил задание. Они придут за мной, − добавил он приглушенно, будто для себя.

− Задание? Какое задание? – спросила Ава, но она уже сделала для себя кое-какие выводы. – О чем ты говоришь?

− Я должен был уничтожить чистоту Ауры, − произнес он бесстрастным тоном, решив не разочаровывать девушку, ведь она итак почти догадалась. − Воспитать в ней идеального властолюбивого правителя нашей темной стороны. – Губы Адама исказила ироничная усмешка. − Падших душ, таких как я.

− Адам, почему ты… − Ава начала улыбаться, но ее улыбка быстро сползла с лица. Она поморщилась от жуткого предчувствия. – Ты ведь не серьезно? Я могу поверить во что угодно, потому что знаю, на что ты способен.

− Ничего ты не знаешь. И я не шучу, я должен был сделать это, но не смог. – Адам покачал головой, выражая не то удивление, не то раздражение. – Не знаю почему Кэтрин выбрала меня, чем именно я ее привлек, но она облажалась. Сделала ошибку. Я не годен. Даже эти людишки из ОС проворнее меня.

Ава с трудом оторвала от Адама взгляд и посмотрела в окно. Удивительно, что природа кажется все такой же застывшей, будто кто-то к стеклу прикрепил фотографию заснеженного подобия леса. Сквозь редкие неуклюжие деревья, возвышающиеся скелетами тут и там, проглядывалась белая крупа на земле.

− Я не понимаю, что происходит, − Ава наконец-то заговорила, решив, что Адам говорит правду. Да и зачем ему лгать, если только он не слетел с катушек? − Ты можешь объяснить подробнее? – спросила девушка. Она испытывала дискомфорт в обществе этого парня, но ее голос, к счастью, не выдал страха. Наверное, потому что Адам всегда ей нравился. Тут он резко посмотрел на нее, будто Ава озвучила свою мысль, и она покраснела.

«Сейчас он скажет какую-нибудь гадость», − подумалось ей, но Адам, качнув головой будто желая прийти в себя, произнес:

− Аура необычная и судьба у нее такая же. Все то время, что она жила на земле она жила не той жизнью, которой должна была. Я здесь, чтобы вернуть ее. Сделать той, кем ей суждено стать. Она как я – падшая душа. – Адам посмотрел на скептично настроенную Аву, подкрепляя свои слова взглядом. – Она сделала много вещей, о который ты не знаешь. Она и сама не знает. Ею повелевала темная сторона, она и сейчас внутри нее – тьма. Командует ей, заставляет поступать плохо, делать неправильный выбор. – Адам замолчал, то ли чтобы Ава переварила новую жуткую информацию, то ли для того чтобы собраться с мыслями. Наконец он закончил: − Не думаю, что ей удастся выкарабкаться. Мне придется заставить ее поверить, что она сможет. Но не думаю, что ей удастся. Я не виню ее, − Адам быстро посмотрел на Аву, будто ожидал осуждения, но рыжая по-прежнему сидела с открытым ртом. – Нет, не виню. Просто это ее суть. Иногда так бывает, когда не везет с родителями. А ей не повезло вдвойне, ведь она его дочь.

− Чья дочь? – голос Авы дрогнул.

− Она дочь Дьявола, Ава, − протянул Адам с легким раздражением в голосе, будто пытался втолковать девушке нечто обыденное, − его и Изабелль. Рэн с братьями скрывали ее целых двадцать лет, но ничто не вечно, верно? В общем, − буднично продолжал парень, − ты здесь, чтобы помочь ей. Просто будь рядом и направляй ее. Ты чистая.

− Стоп, стоп, стоп! Я ничего не понимаю! – поспешно осадила парня рыжеволосая. Она против воли начала краснеть от сомнительного комплимента. «Чистая» − это еще что значит?

− Все ты понимаешь, − отрезал он. – Прекрати притворяться. Ты умная девушка, так что осознай: ни люди, ни планеты, ни сама вселенная – ничто – ничто не возникло из ниоткуда. Все это сотворил кое-кто достаточно могущественный. – Голос Адам стал глубоким. Он медленно произнес: − Бог. Дьявол. Его дочь. Она для этого родилась на земле – чтобы возродить Ад. Как только примет свою сторону. Нет уж, − пробормотал он, покачав головой. Ава вытаращившись смотрела на Адама, на его лицо. Он не выглядел как чокнутый, но звучал определенно как сумасшедший. Дело не в том, что она не верила ему, просто набор слов, который он использовал… дико странно звучит из его уст. Ава совсем не привыкла к такому Адаму. В университете он был славным парнем, если конечно под «славным» понимать коварного соблазнителя и хитроумного добряка, который поможет в трудной ситуации, если только для него будет какая-нибудь выгода. И он все время улыбался и шутил. Теперешний Адам ни разу не улыбнулся за последний час.

Да, смешного здесь мало.

Она вернулась в реальность, когда Адам произнес:

− Из-за меня пострадало много людей. Она невинна. Не могу позволить, чтобы с Надеждой… то есть Аурой что-то случилось. Если Рэн выбрал ее, если он захотел ей помочь, значит она достойна и заслуживает этого. Не зря он отверг мои просьбы – знал, что внутри я гнилой, − продолжал бормотать парень.

Адам держал руль обеими руками, но будто отсутствовал. Ава ощутила беспокойство по поводу его самочувствия. Адам болен? Он выглядит уставшим и подавленным.

Едва эта мысль пронеслась у нее в голове, парень громко вскрикнул. Девушка испуганно подскочила на сидении, но не сумела сориентироваться и схватить руль, когда Адам отпустил его и сжал свою голову обеими руками.

Ава, попискивая, будто напуганная мышь, дотянулась до руля и схватила его, выворачивая назад на дорогу. В последний раз ей было так страшно, когда она перебрала на вечеринке в честь Нового года и села за руль, сказав, что отправляется в Рим на каникулы.

− Я выпотрошу тебя как твою сестру… − услышал Адам голос. Он схватился за горло, пытаясь убрать невидимую руку. − Ты умрешь в страшных муках, как твоя сестра. Ты мчался домой хотя знал, что Надежда истекла кровью. Нужно было убить тебя, когда пришли Мойры! Они обратили на тебя внимание, заманили нас в ловушку своими хитросплетениями!

− Боже. Не надо…

В голове Адама раздался смех:

– Он больше не поможет тебе. И никто не поможет. Мы были единственными, но ты, никчемный человечишка променявший душу на тишину и покой настолько жалок, что мы жалеем! Ты ни на что не годен, ты никто! Ни человек, ни демон, ты – позор! И мы придем за тобой, Адам Росс, и твоя казнь, наконец, свершится.

Машина слетела с дороги и врезалась в дерево. Ава вскрикнула, но скорее не от боли, несмотря на то, что ударилась плечом в стекло, а от испуга. Она посмотрела на Адама, поводив во рту языком и почувствовав боль. Кажется, он не испугался, будто бы ждал чего-то подобного. Адам сидел с идеально ровной спиной, грядя прямо перед собой. Он был потрясен, как бывает потрясен человек, узнавший о болезни, пожирающей его тело. У Авы заворочалось в груди дурное предчувствие, но она боялась заговорить. Чувство было, будто Адам даже не в машине, он в другом месте. Его грудь тяжело поднималась и опадала, руки безвольно опустились. Одна легла на руль, вторая на рычаг на коробке передач.

− Ава? – спросил он, одновременно поворачиваясь к девушке. Он не прикоснулся к ней, но тем не менее пристальным взглядом обследовал ее с головы до ног. Задержался на мгновение взглядом на лбу, затем в упор посмотрел в глаза и спокойно произнес: − Нужно обработать рану. Прости за это.

Девушка продолжала таращиться на Адама, ведь он произнес эти слова таким тоном, будто привык к происходящим ужасам. А может быть и так.

Она легонько дотронулась пальцем до левой брови и приглушенно чертыхнувшись отдернула пальцы. Ранка была небольшой – всего лишь царапина – но ее обожгло будто огнем.

− У тебя кровь идет, − сказала она, порывисто протягивая руку и дотрагиваясь пальцами до щеки Адама. Из уха у него стекла тоненькая струйка крови. Адам поморщился, но ничего не произнес, лишь завел двигатель машины и выехал на дорогу. Ава не была готова оставить его в покое. В ней мгновенно проснулся врач: − Нужно срочно осмотреть! Может начаться заражение. Как ты себя чувствуешь? Часто подобное случается? Как давно у тебя проблемы со слухом?

− Ты сошла с ума? – спросил он, когда Ава замолчала из-за нехватки воздуха, тем самым позволив вставить слово. Парень с трудом отвел от изумленной девушки взгляд и качнув головой сосредоточился на дороге. – Просто забудь. Мы должны ехать пока не поздно.

Ава опомнилась от грубости и слабым голосом уточнила:

− Адам, ты уверен, что можешь вести? Я могу тебя заменить, у меня есть водительские права.

− Я похож на человека, которому требуется помощь?

− Да, ты похож на такого человека.

Адам даже не услышал ее. Ему было все равно, что она думает, потому что сейчас это не имеет никакого значения и никак не может помочь делу. Адам должен был спрятаться, потому что скоро за ним придут. И утащат в Ад. До того как это случится, он должен найти Ауру и поговорить с ней, иначе пройдет непоправимое.

Рэн хорошо ее прячет, поэтому разговаривать можно только во сне. Это к лучшему, так демоны не смогут ее выследить и причинить вред. Адам и сам понятия не имел где она, но даже если бы знал ее местонахождение, он ничего бы не предпринял. Это все − погони, предательства, то что Адам открыто ненавидел, но по воле судьбы должен был делать − так осточертело, что он готов был умереть здесь и сейчас.

Ава сидела рядом, молча наблюдая за дорогой. Адам чувствовал гнетущие чувства в ее груди, но был слишком уставшим и поглощенным собой, чтобы заглянуть в ее душу. Он сосредоточился на себе и на предстоящей задаче. Он убьет себя, чтобы искупить грехи. Перед человечеством, перед Господом, перед самим собой и, главное, перед маленькой Надеждой.

− Что? – спросила Ава, когда Адам глубоко вздохнул. Он бросил на девушку взгляд, но ничего не ответил. Похоже не он один улавливает гнетущие чувства другого, − Ава и сама глубоко забралась в его душу.

Она должна быть рядом, чтобы иметь возможность пересказать происходящее Ауре. Адам хочет, чтобы Ава рассказала обо всех мучениях, которые преследовали его долгие годы. Пусть расскажет, как мучительно сейчас, когда он пытается вырваться из тьмы, которая является его частью. Возможно эта история поможет Ауре быть сильной. Возможно она простит его. Однако… на самом деле Адам пригласил Аву, потому что больше у него никого не было. И ему было страшно умирать в одиночестве. Этот страх был другим, таким странным и новым, что Адам не сразу понял, что это именно страх. Он уже и забыл, что это за чувство. Забыл, что значить тревожиться, беспокоиться, любить. Благодаря Аве он все вспомнил.

Он давно ее нашел. Сначала она была маленькой девочкой, которая любила своего зайца. Адам испытал чувство искренней жалости, когда ее питомец умер. Это чувство ошарашило его, ведь единственное чувство, которое осталось при нем – жажда. Она росла с каждым днем, и когда время пришло, Адам заставил Аву переехать в Эттон-Крик, чтобы исполнить замысел. Он обратил ее внимание на себя и заставил полюбить, даже не осознавая, что делает, а когда понял, было поздно – он не смог ее отпустить. Насмехался, дразнил, мучил, причинял боль, потому что только так она была одновременно и далеко, и близко.

Ава была его проводником к свету; брала его за руку и вела вперед необдуманно и неосознанно, тянула за собой, уговаривала делать шаги. Вот он и пришел в ее мир, а девушка даже не изменилась, когда он сказал, что намеренно мучил и причинял ей боль. Что никогда не любил ее. Что встречал с ней лишь затем, чтобы подобраться к ее лучшей подруге. Ава даже глазом не моргнула, а примчалась к нему, чтобы помочь спасти Ауру.

− Почему ты ничего не говоришь? – Ава выглядела и звучала расстроено. Надо думать, до нее наконец-то начала доходить суть вещей. Она поступила опрометчиво, когда сорвалась с места, даже не позволив себе на мгновение задуматься. Теперь время было, и оно работало не на нее.

− Я сказал все, что хотел, − произнес Адам. Несколько секунд помолчал, затем, убеждая себя, что ему все равно, прочистил горло и спросил: − После всего что ты узнала все еще хочешь со мной разговаривать?

− Да! − отрезала Ава таким громким и уверенным тоном, что Адам едва не подскочил на сидении. Рыжеволосая демонстративно посмотрела на него, одним взглядом пытаясь предостеречь от возражений. – Да, я хочу с тобой разговаривать, какие-то возражения?! Я тебя знаю, ясно? Я знаю какой ты и понимаю, что ты многое пережил!

Адам тяжело моргнул, и сильнее сжал пальцы на руле.

Она. Знает. Его?

Обивка заскрипела под пальцами и Адам ослабил хватку. Ава что-то продолжала бормотать, но парень не слышал.

Ава ничего не знает. Не знает, что за чудовище сидит рядом с ней в машине. Не знает скольким людям исковеркал жизни. И ее жизнь он тоже разрушил. Ведь Ава из тех девушек, которые отдают себя другому человеку полностью без остатка. Свою душу, тело, мысли, желания. Она будто вырвала из груди свое сердце и вручила ему, но сама осталась пустой. Больше не человек.

Адам полностью расслабился, когда напомнил себе, что Ава переживет все – уже пережила. Исчезновение, смерть и возрождение своей лучшей подруги. И она пыталась сопротивляться его чарам, а на это не каждый способен.

Он откинулся на сидении, расслабляя позвонки, и бросил в сторону рыжеволосой взгляд.

− Можешь говорить, я выслушаю.

Он не хотел ее обижать, но иначе нельзя. Пусть не думает, что она поняла его, что разгадала как какой-то кроссворд. Он не такой. Не простой ребус, который можно решить – он человек. А люди не меняются.

И как это мучительно больно – не показывая свое истинное лицо заслужить любовь и доверие. Это унизительное чувство, ведь ты знаешь, что твое настоящее лицо никому бы не пришлось по душе. Монстров никто не любит.

Ава ничего не стала говорить.

***

Адам истекал кровью, но все равно успевал задуматься над тем, почему все еще не умер. Клинок никогда не ошибался, − это невозможно. От его лезвия всегда наступала мгновенная смерть. Такое чувство, будто бы душа (абсурд – в его теле нет души) не желала уходить в мир иной. Будто Смерть была занята своими более важными делами.

− Адам! – Ава ревела будто серена. Может из-за этих воплей он и не умер? Может Ава испугала Смерть? Да, бояться есть чего. – Зачем ты… − он чувствовал, что она пытается прикрыть рану. – Зачем ты это сделал?

Во сне она совсем не кровоточила, ведь там время течет совершенно иначе. Вернувшись сюда он должен был умереть менее чем за минуту.

− Зачем ты ранил себя? – Кончики пальцев Авы будто бабочки продолжали касаться его груди. Адам хотел попросить ее замолчать. Прекратить делать вид, будто он хороший парень и над его смертью нужно реветь. – Зачем ты выбрал это ужасное место? Что это вообще за склад? Что же ты наделал?

Его время пришло. Адам разлепил веки и схватил Аву за запястье. Выталкивая из своей груди кровь, он произнес:

− Мне было страшно умирать в одиночестве.

***

21 апреля 1987 год

Адам очнулся, но лишь спустя минуту понял, что находится в больнице. Белые стены и потолок, шум, доносящий из коридора, скрип колесиков по кафелю. Адам прикрыл веки, но тут же вновь распахнул глаза, когда вспомнил все, что с ним случилось.

Где Надежда?

− Простите? – позвал он, до боли сжимая в пальцах покрывало. Паника подступила к горлу, вызывая тошноту. Если бы его желудок не был пуст, его наверняка бы вырвало. В палату вплыла медсестра. Она была погружена в свои мысли, но, когда заметила, что Адам очнулся, воспряла духом:

− О, дорогой, ты проснулся.

− Где Надежда?

− Это была тяжелая операция, − продолжала щебетать медсестра. Она протянула Адаму градусник, чтобы проверить температуру, но он увернулся.

− Где Надежда?

− Ты знаешь, − медсестра смотрела на него во все глаза, будто увидела медицинское чудо. Она явно не слышала его настойчивого вопроса и не видела свирепого взгляда. – Я не так давно работаю в больнице, но готова спорить, − ее голос снизился до шепота, − что такое не видел никто. Твое сердце остановилось на операционном столе. Никто и не думал, что ты выживешь, а оно рраз! – и забилось!

Адам понял, что спрашивать бессмысленно, потому откинул покрывало и опустил босые ноги, завернутые в голубоватые штанины на холодный пол. Вот тут медсестра и вернулась в реальность. Довольно крепкой хваткой она ухватила плечо Адама, которое тут же заныло от боли − гематомы даже прошли – и попыталась вернуть парня в горизонтальное положение.

− Где твоя сестра, спрашиваешь? – она продолжала кудахтать тем же воодушевленным тоном. – Не беспокойся, она с мамой.

Адам словно окаменел, поэтому перестал сопротивляться девушке и опустился на подушку. Его сердце гулко забилось в груди, в висках зародилась тупая боль. Она переметнулась на горло, сдавливая его с нещадной силой.

− С Адель?

− Да. Адель Росс. Забрала Надежду домой, как только мы…

− Я должен идти! – Адам так стремительно поднялся, что медсестра опешила.

− Ты не можешь идти! Тебя должен выписать врач, а мистера Даррелла нет в больнице.

− Очень жаль, – ничуть не сожалея пробормотал Адам. Он ощущал небольшую слабость, но это ничто по сравнению с обуревающими чувствами страха и волнения. – Моя сестра в опасности, так что я точно иду домой. С выпиской или нет.

− Адам, ты должен успокоиться, иначе я буду вынуждена позвать санитаров, – угрожающе произнесла медсестра. На переносице сошлись брови, губы сжались в тонкую линию недовольства. – Ты пережил очень сложную операцию, чудом выжил. Если продолжишь нервничать, твоя рана откроется, и ты истечешь кровью. А я перед этим открою секрет: я медсестра, но меня все равно немного подташнивает от вида крови.

− Я не буду нервничать, если увижу свою сестру.

− Надежда сейчас в безопасности со своей матерью, − строго повторила она, − а вот ты должен будешь ответить на несколько очень важных вопросов, например, что ты делал ночью на вокзале и из-за чего случилась драка.

Голова Адама пошла кругом. Что же ему делать?

− Сиди здесь.

Адам не слышал ее: он то и дело вытирал потеющие ладони об пижамные штаны.

– Несколько секунд, Адам, − сказала медсестра. – Несколько секунд, и я вернусь. Когда я войду в палату ты будешь здесь. Верно? – Адам кивнул. – Мне нужно позвонить доктору и детективам. Они все волновались.

Едва она переступила через порог, как Адам вскочил и выдернул иглу капельницы из руки. Быстрым взглядом обследовал палату и, не найдя лучшего выхода, решил прикинуться обычным больным, чтобы покинуть здание больницы.

Он не думал, что кто-то может схватить его, но, если бы это случилось, Адам бы боролся. Никто не заметил его – все были заняты своими делами: врачи лечили, пациенты болели и притворялись больными. От запаха больницы Адаму стало дурно. Пациенты, лекарства, дезинфицирующих средств. Ободранная краска на стенах, высокие деревянные скрипучие двери, побитые ступени − все это кричало о безысходности.

В подобном месте никто не сможет вылечиться.

Благо Адам находится не в корпусе для сумасшедших, о котором ему в детстве каждый день напоминала Адель: «Если будешь шуметь, маленькая тварь, я запру тебя с точно такими же сумасшедшими в Карцере Смерти». После тех слов Адам возненавидел больницу и старался не попадать сюда. Особенно после того, как Адель сама провела там несколько месяцев после первой попытки самоубийства, а Адаму пришлось жить все это время у ныне покойной сумасшедшей бабушки – мамы Адель. Каждый день она напоминала Адаму что он сын насильника.

− Адель не должна была оставлять этого выродка, − часто бормотала она, даже не заботясь о том, что мальчик слышит каждое слово. Адам представлял, что это же Адель говорит Надежде.

Он бросился бегом к воротам больницы так быстро, что сердце зашлось в груди, а рана, казалось, открылась, как и предвещала медсестра. Боялся, что она погонится за ним, но за ним никто не гнался. Никто не мешал ему мчаться по улицам в своей уродливой пижаме.

Адель ненавидела Надежду, так с чего бы ей забирать ее домой? В место, где все еще находится тот монстр? Адама нет, поэтому никто не защитит Надежду, если чудовище вновь решит на нее напасть.

Надежда….

Надежда….

Надежда….

Ее имя было стуком его сердца. Благодаря сестре Адам все еще оставался жив, благодаря ей все еще оставался собой.

Надежда…

− Ты уже знаешь, что случится дальше, Адам, – в его голове раздался голос Кэтрин. – Ты уже знаешь, что случится, когда ты придешь домой. Знаешь, что увидишь. И ты должен знать, что это твой Господь посодействовал случившемуся. Не я. Это он не предотвратил…будь готов, Адам, любимый…

Ведущая к дому калитка была распахнута настежь, что не было хорошим знаком. Адам, спотыкаясь о высокие ступени и едва сдерживая стоны боли, с громким стуком распахнул дверь и заорал во все горло:

− НАДЕЖДА!

Он бросился через небольшую прихожую в сторону кухни, но на него обрушились болезненные удары палкой, застигшие врасплох. Адам грохнулся на пол и вытаращился на Адель.

− Мама, что ты делаешь? – Адель была безумна, поэтому он сказал более наставительно: − Мама, это я, это Адам!

− Ты тварь! – вопила она, брызжа слюной. − Ты подлая мерзкая тварь! Что ты сделал с моим мужем?! Почему он ушел?! Это все из-за вас! Вы его прогнали! Ненавижу!

Адам опомнился и, вскочив на ноги, бросился на кухню.

− Надежда! Мама, что ты сделала с Надеждой?!

− То, что я должна была сделать уже давно! – отрезала женщина, выкрикивая слова в спину сыну. − Избавиться от мерзкого чудовища, осквернившего мою плоть! Я вырастила монстра внутри себя, который разрушил мою жизнь! Ты и это существо убили меня, как только я забеременела вами!

Адам резко обернулся, но слова застряли в пересохшем горле. Адель схватила себя за волосы и тянула изо всех сил в разные стороны, оставляя в сухих узловатых пальцах седеющие клочки.

Он сморгнул наваждение и ужас, и быстрым шагом двинулся в свою комнату. Мистера П здесь больше нет. Это единственная хорошая новость. Вот только Надежды тоже нигде не было. Адам обследовал весь дом, его внутренности раскалились внутри тела, будто подверженные адскому огню. Он никогда в жизни еще так не боялся и не паниковал. Пытался заглушить в голове голос Кэтрин, но слова все равно проскальзывали, укрепляясь в сознании.

− Она убила ее – твою маленькую малышку Надежду, которую ты любил больше всего на свете. Проверь в саду, Адам, милый.

Едва соображая и контролируя свои шаги, Адам бросился во двор и Адель погналась за ним. Она достала из кармана фартука садовые ножницы, и только после этого Адам заметил, что предплечья матери испещрены небольшими порезами. Он тут же отвернулся, обращая внимание на каждый розовый куст.

− Надежда! – Он следовал совету голоса. Заглядывал под каждый куст, выкрикивал имя сестры словно сумасшедший. Искал свежую могилу. – Надежда!

Внезапно он подумал: Надежда просто прячется где-то. Да, именно так. Наверное, малышка Надежда спряталась как учил Адам. Однако едва эта мысль успела посетить его мозг, Адель рассмеялась:

− Ты ее не найдешь.

Адам застыл, отпустил ветвь розы и медленно выпрямился. Адель словно дьяволица возвышалась над всей этой неописуемой красотой: нарциссы, гиацинты – благоухающие цветы пробивались сквозь землю к белоснежному небу, а она пыталась затмить ее своим злом. Цокнула языком.

− Не. Найдешь, − и засмеялась.

Адам сжал кулаки, яростно скрипнув зубами. Его тело пульсировало гневом и болью, а в горле встал комок слез.

− Что ты сделала? – сиплым голосом спросил он, несколько раз сглотнув.

«Лучше умереть», – впервые в жизни пришла ему эта мысль в голову. Лучше бы он умер тогда, так и не узнав правду; или так и не пришел бы в себя на операционном столе. Умер бы, так и не появившись на свет, потому что то, что случилось 21 апреля было в действительности его датой смерти. Он умер в этот день, когда увидел в сарае разрубленное тело своей маленькой сестры; умер, когда Адель смеялась над его выражением лица. Его смерть как человека наступила уже тогда, когда он схватил Адель за воротник платья и опрокидывая на кровавую землю и выкрикивая ругательства, смешанные со слезами, стал бить садовыми ножницами в грудь и живот.

Адам Росс умер тогда, когда убил свою мать.

Глава 39

Пересиливая боль во всем теле, я с трудом открыла веки. Дом Рэна Экейна. Да-да, это его квартира и моя комната. Дикий холод, окно, сквозь которое видно город и мириады желтых огоньков в черном цвете, и… Лиам Коллинз.

Испугавшись, я издала странный хрип и шарахнулась в сторону, не ожидая, что этот парень окажется в одной постели со мной. Моя спина скрипнула, когда я села, а в голову ударила тупая боль.

Лиам даже не смутился: он подарил мне усмешку, от которой у меня голова пошла кругом, ведь я не забыла преследований и записок – не имеет значения, о чем он думал в тот момент, − и открыл рот, но тут в комнату вошел Рэн и пристально посмотрел сначала на меня, затем на Лиама. Затем вновь на меня.

− Почему ты кричала? – и вновь на Лиама, который как ни в чем не бывало продолжал лежать на боку. – Что ты сделал?

− Ничего. Едва успел заметить, что она проснулась.

Лицо Рэна смягчилось, когда он приблизился, а я не могла контролировать собственное выражение. Против воли вспомнился диалог с Адамом. Он говорил странные и ужасные вещи. Не только о нем – о Рэне Экейне – но обо всем. Обо мне, о моем предназначении, о том, что я сделаю.

Краем глаза я заметила резкое движение и испуганно вздрогнула, но это лишь Лиам сел. Он недовольно нахмурился.

− Эй, тебе не кажется, что это уже слишком? Не кажется, что ты перегибаешь палку, шарахаясь от меня, как от прокаженного? – Серые глаза сверкнули сталью, но я сдержала себя и не поежилась от пронизывающего взгляда. Парень наставительно посоветовал: – Прекрати уже, я просто лежу на твоей кровати. Никто не должен чувствовать в моем обществе себя неуютно.

− А я вот чувствую, − отрезала я. Хотя, откровенно говоря, внутренне я немного расслабилась. Лиам не псих и не маньяк-убийца, как услужливо объяснил мне Рэн. Он просто парень, который пытался мне помочь. Он поднялся с кровати и, скрестив на мускулистой груди руки, затянутые в зеленую футболку с какой-то надписью, надменно спросил у брата:

− Ты ничего не объяснил? – Я не могла не отметить, что Лиам заметно окреп и немного похудел. Наверное, от тревоги. Рэн спокойным взглядом одарил младшего брата и посмотрел на меня, словно проверяя испытываю ли я нервозность. Я неуверенно кивнула, показывая, что чувствую себя нормально.

− Я сказал ей, что ты с нами.

− Знаю я, как ты все рассказал, − многозначительно пробормотал Лиам, и я представила, каким высокомерным взглядом он оценил Рэна. Когда я была готова вообразить закатывание глаз и гневное пофыркивание, Лиам внезапно плюхнулся на кровать, отчего мы едва не соприкоснулись носами, и с расстановкой, будто я глупая, произнес:

− Аура. – Его длинные руки оказались по обеим сторонам от меня. Рэн не шевелился. – На самом деле никто никогда не заботился о тебе больше меня. – Я скептически вскинула брови, и Лиам важно кивнул: − Ага. И те записочки мерзкие, которые ты нашла в моем учебнике, − это не я. Я спрятал их лишь потому, что обнаружил их в вашей с Кристиной комнате. Не хотел, чтобы ты испугалась.

− Не хотел, чтобы я испугалась, − мрачно повторила я. – Не знала, что преследование называется заботой.

Лиам легонько шлепнул себя по лбу, то ли от облегчения, то ли от раздражения, и упал на спину. По тону голоса я поняла, что от облегчения.

− Я не хотел тебя пугать. Ты меня стукнула! – он бросил в мою сторону взгляд, так что надеюсь в эту секунду мое лицо было таким же непроницаемым как у Рэна, замершего будто дворецкий у кровати, в ожидании приказа. – У меня не было выбора. Мне нужно было знать, что именно связывает тебя с Адамом. Ты убежала, не позволив ничего объяснить.

− Даже не думай обвинять меня! – возмутилась я, и Лиам вскинул брови, будто не ожидал такой реакции. Он сел, и я цепким взглядом проследила за каждым его движением. – Не нужно притворяться, будто бы вы хотели мне что-то объяснять!

− Ээ…нет?.. – парень бросил взгляд на Рэна и тот качнул головой. Я продолжала давить:

− Нужно думать, что ничего этого не было бы, если бы я знала все обо всем!

− Адам все равно нашел бы лазейку, − произнес Лиам, внезапно севшим голосом. Он был немало удивлен, чем вызывал у меня раздражение: сначала пытался обвинить меня, а теперь Адама. Я произнесла:

− Не смей о нем говорить. Адам не плохой.

− Опять двадцать пять. – Лиам поднялся на ноги. Похоже, он тоже начинал нервничать, хоть и держал себя в руках. – Снова ты очарована его дьявольской силой.

− Ничем я не очарована, – возразила я, и собралась подкинуть пару аргументов невиновности своего друга, как тут Экейн спокойным тоном попросил Лиама выйти, потому что мне и ему предстоит важный разговор. Лиам не стал спорить.

Когда он, с недовольным бурчанием выражая сомнения насчет важности нашего разговора, скрылся в коридоре, я почувствовала, как меня покидает вся уверенность. Более того, я не смела поднять глаза на Рэна, который все еще возвышался надо мной.

Вот уже три дня между нами в воздухе висела недосказанность. Она пропиталась в мой организм и скрутила желудок в тесный узел, который, возможно, Рэн собирался развязать. Вот только после подобной операции все равно останется боль и синяки.

Раньше я могла игнорировать Рэна и насмехаться над ним. Ненавидеть, презирать, испытывать негативные эмоции. А теперь, после того, что я узнала правду, появились стыд и вина. И другие чувства, которые я не хотела признавать, поэтому что это неправильно – не в теперешнем положении.

− Я не хочу говорить про Адама, – наконец произнесла я, вскидывая голову, и практически наблюдая за метаморфозами: Рэн Экейн ожил, его лицо разгладилось, на губах появилась призрачная улыбка. Он опустился на кровать с идеально ровной спиной, в то время как я ссутулилась и украдкой вытирала ладони о покрывало. Рэн продолжал со всей серьезностью ждать, что я скажу дальше, отчего я нервничала все сильнее. Не придумав ничего лучше, я спросила:

− Вы действительно братья?

− Да.

Я обдумала этот ответ, пристально глядя в лицо Рэна. Они совершенно разные. Кэмерон, Лиам и Рэн. Ни темпераментом, ни внешностью – ничем не похожи. У Рэна ресницы стали длиннее?

− Как это возможно? Кто вы такие?

− А ты как думаешь? – спокойно спросил он, от чего мне захотелось сказать «чокнутые». Он не оценил бы шутки. А я не уверена, что это шутка. Но, казалось, парень действительно полюбопытствовал, а не спросил это для того, чтобы поддержать разговор.

− Если Адам – падшая душа… то есть… − я боялась сделать неправильный вывод и ляпнуть какую-нибудь глупость, − он демон или что-то вроде этого, да? – Экейн согласно кивнул, и я приободрилась. – Если он демон, который пытался забрать у меня душу, а вы хотели, чтобы этого не произошло, значит ли это, что вы… ангелы? − полушепотом спросила я, склонившись к Рэну. Я почувствовала, что сердце сжалось от волнения, а секунда, которую парень потратил на размышление, растянулась в вечность. Наконец он кивнул:

− Почти правда.

Я резко выпрямилась, огорошив и его, и себя массой вопросов:

− И как вы здесь очутились – на земле? Разве вы не должны летать по небу, а не слоняться здесь и все портить? И вы подменили свидетельство о рождении Кэмерона?

Опять целая секунда на раздумья, когда я едва не сошла с ума. Наконец в глазах Рэна появился проблеск. Могу поспорить это была искра смеха. Искорка. Зарождение смеха. Ну, теперь он веселится надо мной, что не так уж и плохо – лучше, чем непроницаемая маска.

− Нет.

− Как это – нет? – не сдавалась я. Наши с Рэном голоса и тоны контрастировали: я говорила очень быстро, он – медленно, я с воодушевлением, а он как обычно бесстрастно. – Риды ангелы?

− Нет.

Я выпустила воздух сквозь стиснутые зубы и мрачно проскрипела:

− Почему бы тебе не сказать все как есть? Или это очередной секрет?

− Не секрет, просто нравится наблюдать как ты пытаешься угадать. Ладно, не сердись, Аура. – Рэн набрал полную грудь воздуха и выдохнул. Я отсчитала пять секунд, когда он наконец собрался с мыслями и произнес: − Риды просто люди. Когда мы с братьями узнали, что на земле родится ребенок, которому предоставят выбор на какой стороны оказаться, мы вынуждены были спуститься с небес, чтобы иметь возможность повлиять на твою судьбу.

− Что это значит?

− Мы с братьями… − Экейн поморщился, подбирая нужное слово. – В прошлый раз, когда я признался кто мы, ты окатила нас градом насмешек. В частности, меня.

− Я?! И что ты сказал в прошлый раз?

− Я сказал, что мы мойры.

− Что? Кто это? – сейчас я не знала, что это значит, поэтому мне не было смешно. Уголок губ Экейна дрогнул, скрывая усмешку.

− Скажем так, Кэмерон – ангел Жизни. – Моим глазам стало больно, и я поняла, что вытаращилась. Рэн не реагировал. – Он присутствовал при твоем рождении. Он сказал Ридам, что на земле есть ребенок, которому угрожает опасность и их миссия – спасти этого ребенка. Они поверили своему «сыну от Бога» и отправились в монастырь к Изабелле – сестре Марка. Они забрали тебя в семью, где Кэмерон заботился о тебе все последующие годы, оберегая от Теней и Падших.

− А ты тогда… − мое сердце затрепетало от волнения. Должно быть, он какой-нибудь ангел Любви. Есть такой, вообще?

«Что за бред – ангел Любви?» − осадила я сама себя. Рэн бесстрастно произнес:

− Я ангел Судьбы. – Его голос не выражал никаких эмоций, но взгляд – да. Он пытался понять, что я испытываю, услышав признание. Я была в смятении, но чувствовала, что Рэн говорит нечто очень-очень важное, как для меня, так и для себя самого. В доказательство моих соображений он подсел поближе, и приглушенным голосом, в котором появилась хрипотца, заговорил: − Я понимаю, что ты растеряна. Я вынужден был спуститься на землю вслед за братьями, потому что, как и они, я не могу контролировать твою жизнь. Мы не можем влиять на тебя, как на других людей. Ни я, ни Кэмерон, ни Лиам.

− Повлиять на…на людей? – тупо переспросила я, лихорадочно соображая. Звучит как нечто ужасное, хотя, я уверена, что ошибаюсь. − Не можете повлиять на меня?

− Да, − Рэн продолжал вглядываться в мои глаза с такой интенсивностью, будто пытался вложить в мою голову некую мысль, которую не передать словами. В его взгляде отразилась боль. – Если бы ты была обычной девушкой, Аура, я выбрал бы для тебя другую судьбу. Но она, к сожалению, зависит от твоих собственных решений.

Нет. Я не ошиблась.

− Хочешь сказать, что ни один из живущих людей не распоряжается своей жизнью, как ему угодно?

− Почему ты спрашиваешь?

− Потому что это важно! – с жаром воскликнула я, удивляясь, как громко прозвучал мой голос в мертвой тишине комнаты, где раскрываются секреты. Рэн и бровью не повел. – Если ты приказываешь людям действовать как угодно тебе, значит и все зло происходит по твоей вине!

В голове разразился болезненный звон, но я не обратила на него внимания, потому что внезапно вспомнила наш давний разговор в кафе «Шерри». Кажется, это было сто лет назад, но я все еще помню, с каким упрямством Рэн утверждал, что Судьба дает человеку лишь ту жизнь, на которую он заслуживает. В ту секунду я решила, будто бы Рэн думает, что Судьба – живое существо.

И так и есть: Рэн – воплощение Судьбы.

Он подтвердил мои мысли со свойственным ему спокойствием:

− Когда человек должен родиться и умереть решаю я. И каждому я даю ту судьбу, на которую он заслуживает.

− Как ты можешь знать, какую судьбу заслуживает младенец?!

− Каждому выпадает шанс, Аура. – Голос Рэна сильнее контрастировал с моим: чем яростнее становилась я, тем спокойнее становился он, будто желая меня уравновесить. – И вариантов есть масса, ведь я не жесток. Я даю выбор. Я даю испытание, которое человек обязан преодолеть. Он делает то, что должен и получает награду. Сильные люди закаляются, слабые затягивают самих себя в море ошибок. Это их вина – не моя.

− Почему ты такой злой? – ужаснулась я. – Почему такой жестокий? Люди не заслуживают на такое расчетливое отношение!

− По-твоему каким я должен быть? – надменно спросил Рэн. – Каким именно ты видишь ангела, ответственного за судьбы миллионов людей? Чувствовать на своих плечах ответственность, а в голове – голоса.

− Ты что, Бог?! – я вышла из себя.

− Нет, именно поэтому я и выполняю эту работу. – К моему ужасу, уголки губ Рэна дрогнули: − Я его секретарь, можешь так считать.

Я сглотнула, потому что не была готова смягчиться. Не могу поверить, что за людей отвечает столь странный и скользкий тип без грамма сочувствия и понимания. Я попыталась быть рассудительной:

− И все же это нечестно, тебе не кажется?

− Отнюдь, все честно. Каждому человеку я даю судьбу и те испытания, которые он может вынести. Ни один человек не нес на своих плечах непосильный груз.

− Но люди ломаются! – напомнила я жестким голосом и Рэн ответил мне в тон:

− Вот именно. И это их выбор, не так ли? Я не заставляю их сдаваться на полпути. Впереди свет, но они ломаются.

− Для тебя что, люди игрушка?!

− Почему ты так говоришь? К каждому человеку я отношусь с такой теплотой, на которую он заслуживает.

− Ты ненавидишь людей, − сделала я вывод. Потому что так и есть. В глазах Рэна нет ни капли добродушия. Казалось, в его глазах вообще нет ничего. Никаких чувств, и все же он опустил голову и уставился невидящим взглядом на мои колени.

− Я не ненавижу людей, я отношусь к ним так, как они заслужили. Они выбирают на какой путь свернуть, однако… да. – Он поднял голову, и я наконец-то что-то увидела. Какой-то проблеск. Сожаление? Ответственность? Тем не менее, голос Рэна был все таким же бездушным: − Люди сталкиваются между собой и иногда причиняют вред и себе и друг другу. И тогда возникают проблемы. А иногда я заставляю их. Прописываю судьбы с особой тщательностью.

− Что это значит? – внутри все похолодело. Рэн вновь пристально вглядывался в мое лицо, будто не мог подобрать нужных слов для объяснения, и потому решил, что взгляд все объяснит. Но я все равно ничего не понимала.

− Есть люди, − произнес Рэн, − которые могут повлиять на ход событий на земле.

− Разве не ты их выбираешь?

− Я не могу говорить с тобой об этом Аура. Ты задаешь не те вопросы, на которые я могу дать тебе ответ. Ведь я… не Бог, верно?

− Стой… − я нахмурилась. – Тогда кем является Лиам?

− Лиам ангел Смерти. – При этих словах лицо Рэна разгладилось, он ощутил облегчение от того, что тема сменилась. − Он присутствует при смерти человека и помогает ему перейти на другую сторону. Если человек прожил хорошую жизнь он попадает в рай, если нет – в ад.

Я с сомнением поморщилась, откидываясь на подушки.

− Лиам ангел Смерти? Он совсем не похож на ангела Смерти. Разве они не должны быть… страшными… мрачными?

− Поверь мне, когда Лиам злится, он страшен и мрачен.

− Вот это да… − я посмотрела в потолок. – А Кристина знала о том, кто вы?

Повисло молчание. Я перевела взгляд на Экейна, а он уже смотрел на меня. В его взгляде была и вина, и грусть.

− Что?

− Кристина с самого начала знала и о тебе, и о нас. Но она ушла.

Во-первых, куда она ушла? Во-вторых, она все-таки обо всем знала.

− Ушла? Куда ушла?

− Когда год назад я спрятал тебя здесь, я никому не сказал, что ты жива. Лишь мы трое знали, что ты здесь. Кристина узнала, что мы солгали, и ушла.

− Она… страдала…по мне?

− Да. Кристина очень любит тебя. Фактически кроме тебя у нее никого нет.

Его слова были будто удар для меня; тут вспомнился день на озере. Я вспомнила яркую смесь чувств страха, разочарования и ненависти, когда поняла, что «она с ними». Она заперла меня в комнате, она плакала, она сказала «я не с ними».

Оказывается, из-за своей глупости я потеряла еще одного друга.

− Почему вы не сказали ей обо мне?

Похоже, это был еще один вопрос, на который Экейн не хотел отвечать. Он прикусил нижнюю губу, размышляя над ответом.

− Потому что Кристина – дочь главы Ордена Света, который ведет на тебя охоту. – Мое лицо вытянулось, и Экейн поспешно сказал: − Нет, Кристина никогда не хотела причинить тебе вред. Я выбрал ее для помощи.

− Хочешь сказать, что скомандовал ею, как игрушкой, заставив сделать нужный тебе выбор? – вновь завелась я. Рэн выдержал мой смертоносный взгляд, и не рассыпался в пепел.

− Я принял решение, но не командовал ею. Чтобы уберечь тебя от опасности. Чтобы на нашей стороне был человек из ОС. Чтобы миллионы людей продолжали жить. Разве я неправильно поступил?

Теперь ясно, почему Кристина ненавидела Рэна и почему пыталась заставить меня держаться от него подальше. Рэн продолжал смотреть на меня в упор, и я отвечала ему тем же взглядом. Вот только я знаю, что в моем взгляде было чувство вины и понимание. Что ж, Рэн молодец, верно? И мне жаль его, ведь ему пришлось справляться со столькими трудностями, чтобы уберечь людей от… меня. Просто отлично.

Я с притворной сварливостью произнесла, закутываясь в одеяло:

− Хорошо, что ты не можешь распоряжаться моей судьбой. Страшно подумать, что тогда было бы.

Рэн совсем загнал меня в угол, но он все равно придвинулся, заставляя меня вжиматься в спинку кровати и утопать в подушках. Я скосила на него взгляд и наткнулась на холодные черные глаза.

− Думаешь, моя судьба была бы хуже той, которую ты уже переживаешь?

Вообще-то я надеялась, что мы забудем эту тему, а Рэн отшутится, но он и шутка вещи не совместимые. Я вновь начала злиться.

− Разве эти люди, которые «сдались», не пережили плохую судьбу? Адам пришел ко мне во сне, и он рассказал обо всем, что случилось. Сказал, чтобы я никогда не была слабой, чтобы продолжала бороться до конца. − Тут меня осенило. – Ты и на Адама… ты и на него тоже повлиял?

Что, если Адам стал таким, потому что Экейн выбрал для него судьбу настолько тяжелую, что он просто не смог справиться?

Экейн молчал.

− Ты это сделал, да? – теперь я не сомневалась. Адам стал Падшим, потому что этого захотел Экейн. Мое дыхание участилось и стало тяжелым. – Расскажи мне. Расскажи, что такого ты сделал, чтобы Адам сдался, какую судьбу ты выбрал для него, от чего он потерял в себя веру?!

Я поняла, что кричу, лишь когда в комнате повисла тишина. Рэн, казалось, и не собирается отвечать; он отвернулся от меня и посмотрел в окно пристальным взглядом. Я тоже. Ночь сковала город тесными тисками, разлила на крыши домов и вдоль улиц черную жижу, а сверху рассыпала горсть сияющих звезд. Я с трудом оторвала взгляд и посмотрела на Рэна, а он, как и предполагалось, выглядел бесстрастным.

Он чем он думает? Почему молчит?

У меня возникло плохое предчувствие.

− Адам не сдавался. – Дурное предчувствие усилилось. Я затаила дыхание, вглядываясь в профиль лица Рэна. – Я ждал его рождения сотни лет, с тех пор, как узнал пророчество о твоем рождении. И тогда я тщательно продумал судьбу каждого из людей, которые могли направить тебя и помочь тебе сделать нужный выбор. Каждый человек, которого ты встретила в своей жизни – каждого я выбрал специально для тебя, для формирования нужной точки зрения. И Адам был главным из них. Именно на него я возлагал все надежды. – Я почувствовала, как в горле нарастает комок. − Адам родился в неполной семье, − продолжал Рэн, заставляя мои глаза гореть. Сам же он был бесстрастным. – Он родился вследствие насильственного преступления, поэтому все родственники со стороны матери ненавидели его так, словно он не маленький мальчик, а чудовище в человеческом обличии. Сколько горя он вынес за свою короткую жизнь… − наши с Рэном глаза встретились. Я увидела в них сочувствие, которое видела редко. – Не стану считать, сколько Адель – его мать – предприняла попыток покончить с собой. Она и Адама пыталась убить, но он был сильнее этого. Сильнее всего. Я удивлялся и гордился им. Я никогда не испытывал таких чувств, как когда смотрел на Адама. Он каждый день молился о помощи, и я слушал. Никого я не слушал с таким желанием и трепетом как его. Он молился каждый день, чтобы дожить до утра, молился, чтобы с его матерью было все хорошо.

Горло сдавливало так сильно, что я не могла открыть рот и заставить Рэна прекратить рассказ. Даже если бы у меня была возможность, я бы не стала; это история Адама и я должна знать, через что ему пришлось пройти из-за меня.

− Что было… потом? – сглатывая спросила я, с трудом преодолевая боль в горле. Я украдкой вытерла глаза тыльной стороной ладони, когда Рэн в упор посмотрел на меня.

− Адам молился о хорошей жизни. Молился, когда мать избивала его, молился, когда жил у бабушки, которая тоже била его и заставляла голодать. Адам молился, когда спал в будке собаки. Он молился постоянно. – Я шумно всхлипнула, но Рэн не продолжил мучить меня рассказом. – Я не спустился к нему. Ни разу не ответил на его молитвы. Ни разу не помог, потому что происходящее Адам должен был вынести сам, без чьей-либо помощи.

Падшие заметили, что я обратил на него внимание, и решили, что он – дитя, избранное мной для свершения правосудия. Они обрабатывали его каждый день, соблазняли и мучили, но Адам не поддавался. Думал, что я приду и спасу его, помогу справиться со всеми бедами. А затем родилась Надежда, его сестра.

В моем мозгу вспыхнули слова Адама; он говорил о ней – о своей сестре, говорил, что я похожа на нее. Говорил, что во мне видел ее.

Рэн продолжал:

− Адам любил малышку больше всего на свете. Прятал ее в шкафу, когда уходил в школу и на работу, чтобы Адель ее не нашла.

Я зажала рот ладонями, но не могла сдержать слез; они градом катились по моим щекам, обжигая. Я громко всхлипывала, желая, чтобы наконец произошло что-то хорошее, но Экейн и не думал остановиться и успокоить меня, сказать, что все закончится хорошо.

− Надежде было пять. Кэтрин – глава Падших, − настроилась на то, что Адам будет ее новым приемником, но он просто ходил в школу, желая достичь совершеннолетия и оформить опекунство сестры на себя. Кэтрин приходила во снах, когда он был уязвим, однако в тот раз ничего не произошло, потому что его разбудил крик сестры. Это было дело рук Кэтрин – отчим попытался изнасиловать Надежду. Кэтрин решила, что повлияв на судьбу жильцов дома повлияет на решение Адама, и он едва не убил того человека, однако Надежда вновь помогла ему вернуться в сознание. Той ночью Адам умер, и я сказал Кэмерону вернуть его назад.

− Почему? – просипела я, шмыгая носом. Рэн не смотрел на меня, а я хотела видеть его лицо, прочесть во взгляде ответ на свой вопрос – не механический ответ, не доклад, а его чувства. Рэн задумчиво продолжал, глядя мне в колени:

− Потому что остался еще один завершающий поворот его Судьбы. Он должен был вернуться домой и узнать, что Адель убила Надежду. Он должен был знать, что девочка, ради которой он жил и старался быть лучшим человеком, мертва. Адам должен был сойти с ума, ведь в одно мгновение он лишился всего. Он больше не мог быть сильным и сделал тол, что ему внушила Кэтрин: он убил свою мать садовыми ножницами.

Я судорожно втянула воздух, надавливая ладонями на глаза, чтобы прекратить поток слез. Они будто лава катились по щекам и рукам, обжигая, выжигая раны на лице, выжигая кислород.

− Адам все еще был сильным, несмотря на то, что его душа была разбита. Он молился о снисхождении, просил дать знак, просил о том, чтобы избавить его от страданий. – Экейн посмотрел на меня, и от его бесстрастного взгляда мне стало нехорошо. – Тогда я пришел. И сказал, что никогда не стану помогать. Сказал, такова его судьба.

− Почему ты с ним так поступил? – простонала я, вытирая глаза уголком одеяла. – Он был всего лишь ребенком.

− Я поступил так, как должен был поступить, – голос Рэна ожесточился. Не знаю, чего он ожидал от меня, но он не получил чего хотел. − Я выбрал Адама, потому что чище и светлее никого не могло быть. И я сделал так, чтобы Падшие обратили на него внимание именно поэтому. Я знал, что даже без души этот человек никогда не будет полностью принадлежать им.

− Я не понимаю… − было сложно дышать и сложно было держать глаза открытыми. Мое сердце ныло, словно то, что произошло с Адамом, пережила я сама.

− Адам никогда бы не смог совратить твою душу. А Падшие – эти глупцы – так ничего и не поняли.

− Так это был твой план? – мой голос преломился.

− Адаму пришлось пережить все это, потому что я не мог позволить Истинному Падшему прийти в этот мир и попробовать совратить тебя, Аура. Ты все время напоминала Адаму его сестру, поэтому он не смог довести дело до конца. Я знал, что в будущем он не забудет о своей сестре и никогда не сможет забрать тебя.

− Ты сделал все это из-за меня? – спросила я, с трудом хватая ртом воздух. – Ты выбрал его, потому что знал, что он не сделает мне больно?

− Если бы Падшие выбрали другого человека и превратили его в свою марионетку, поверь мне, ты не смогла бы остаться чистой. Но Адам никогда не был их марионеткой. Он продал душу, потому что он разочаровался во мне и ненавидел меня всю свою жизнь, но он не утратил остатки человечности. Я не мог повлиять на твою судьбу, Аура, но на нее могли повлиять другие люди, такие, как Адам и Кристина.

− Ты сломал их жизни из-за меня… это… это жестоко!

− У Адама и Кристины другая судьба. – Экейн склонился ко мне и бережно заправил за ухо влажный от слез локон.

− Не прикасайся ко мне, – я отшатнулась быстрее, чем обдумала свои действия. Но меня не мучило чувство вины, я лишь хотела, чтобы слезы прекратились. Чтобы перестали прожигать мои веки насквозь. – Рэн, ты просто взял и убил этих людей. Адам ведь так просил тебя о помощи! Почему ты не помог ему?

− Аура, прошу…

− Я просто не могу на тебя смотреть, − пробормотала я, убирая ладони от глаз. – Не могу… после того, как ты поступил…

− Сотни тысяч людей оказались в опасности, – оборвал Рэн, и от его холодного голоса в моих легких застрял воздух. Рэн поднялся на ноги, своим телом закрыв все пространство комнаты. Его зычный голос отскакивал от стен: – Если бы ты сдалась, погибло бы множество людей. Я был уверен в Адаме с самого начала и никогда не сомневался, что он поступит правильно. И теперь ты спрашиваешь меня, почему я так поступил? – Холодный голос просачивался сквозь мою кожу и застывал в крови, превращая ее в ледяные дорожки. – Я сделал это не потому, что хотел уберечь тебя, и я сделал это не ради тебя. Я хотел уберечь твою жизнь, чтобы сохранить их жизни.

− Ты жестокий!

− Сюрприз.

Глава 40

Хоть Адам и надеялся умереть, Смерть не пришла. Вместо Ада он был в каком-то другом месте, где лежал на постели под тонким одеялом. И, что примечательно, он не истекал кровью. Поняв, что он даже и не собирается умирать, Адам резко распахнул глаза и сел.

Незнакомая комната, незнакомая постель, незнакомый вид за окном. Единственное, что Адам узнал – рыжие локоны, разметавшиеся на соседней подушке.

Ава Шелтон.

Адам покачал головой и поднялся на ноги. Его рубашка куда-то подевалась, но остались штаны. И повязка, охватившая испещренный шрамами торс. Как Адель оставляла на теле Адама кровоточащие раны, так Ава попыталась избавить Адама от одной из них.

Он подошел к окну и выглянул на дорогу. Пыль и пустыня. Обернулся и посмотрел на Аву почти удивленно. Как она притащила его сюда? И зачем? Подумала, что сможет спрятать его?

Продолжая пристально смотреть на девушку, Адам провел рукой по повязке и ощутил боль. Еще больнее ему было из-за того, что он непроизвольно заглянул в сон Авы. Сначала ей снился сад: цветущий и благоухающий, полный яблонь, груш и винограда. Ава спорила со своей матерью о том, какое варенье варить. Обе были рыжие, зеленоглазые, потные и уставшие. Ава смахнула тыльной стороной ладони пот со лба и сказала:

− Ну мам!

Однако мамы уже не было, а Ава будто бы и забыла о том, с кем говорила секунду назад. Ава все еще была в саду. Все еще обмахивала разгоряченную кожу ладонями. Ее дыхание по-прежнему было учащенным, а рубашка прилипла к спине. И в этом сне был Адам.

Адам нахмурился, глядя на себя со стороны. Разве он выглядит таким… смазливым? Его двойник во сне Авы Шелтон был в черной рубашке. Вот только в отличие от Адама, который обычно застегивал все пуговицы, Адам во сне расстегнул три.

Понятно. Очередные фантазии влюбленной девушки.

Адам отвернулся, но от навязчивого сновидения отделаться не мог – видения проникали в мозг.

Адам во сне отстраняется от дерева и избавляется от рубашки. Ава замирает, с прижатыми к груди руками. Ее рот приоткрыт от изумления, а зеленые глаза точно блюдца уставились на то, как Адам расстегнул ремень на штанах. Затем остановился в нескольких сантиметрах от Авы, изнывающей от жары и желания, предложил ей самой раздеть его. И он подмигнул.

Ну что за мерзость?

Брови Адама сошлись на переносице, и он вновь посмотрел на Аву, а она уже смотрела на него. Похоже, ей было неуютно в одиночестве в постели. Ее кожа покрылась мурашками, тоненькое одеяло опутало грудь. Она приняла вертикальное положение и рыжие локоны точно языки пламени метнулись по плечам на спину.

− Ты пришел в себя? – сонным голосом спросила она. Адам сжал зубы, но тут же расслабился. Он не имеет права злиться, она поступила также, как любой другой человек. Нет, не любой. Только хороший человек.

Адам снова выглянул в окно, отметил остановку на противоположной стороне дороги чуть в стороне, и вновь обернулся, спокойно спрашивая:

− Зачем ты это сделала?

Конечно, она не знает, на что обрекла его своим спасением. И не узнает.

− Знаешь, что?! – рявкнула она и Адам опешил. Ему-то казалось, что она сонная, уставшая и, в общем, спокойная. Но это же Ава – девушка-вихрь, которая напала на него дома и завалила на кровать. Адам моргнул, возвращаясь в комнату, и успел услышать совершенно разъяренное и бесконтрольное: – … И сказал, что у тебя есть лишь я! Сказал, что я твоя поддержка, сказал, что хочешь, чтобы я была с тобой и…

− Это было до или после того, как я предложил выйти за меня? – с сарказмом уточнил Адам и тут же пожалел, что сказал это: глаза Авы стали огромными, как в том сне, где Адам вел себя непристойно. Он вздохнул, качнув головой. – Ничего, забудь. Где мы? Я хочу покинуть это место.

Ава облизала губы, ее глаза забегали, демонстрируя панику. Адам терпеливо ожидал, когда она придумает предлог ничего не делать и никуда не идти.

− Ты был весь в крови, − пробормотала девушка, заметно нервничая. – Истекал кровью прямо у меня на руках. И прекрати быть занудой! – предостерегающе рыкнула она, из-за чего Адам снова нахмурился. Почему она защищается? Он ведь даже ничего не произносит, так почему она чувствует необходимость защитить свои чувства?

− Я ухожу, − подытожил Адам собственные размышления. Он наконец-то отмер, обогнул небольшой грубо-отесанный стол, стоящий у окна, и взял со стула свою рубашку. Он на секунду замер, удивившись, что это не та рубашка, в которой он был вчера вечером, но отбросил сомнения и накинул ее на плечи.

Он услышал, как Ава в панике выпутывается из одеяла.

− Ты не можешь уйти! – позади его спины она тяжело переступила с ноги на ногу, явно едва не свалившись. Адам проигнорировал ее чертыханья, застегивая пуговицы на рубашке. На секунду он погрузился в размышления, и Ава, воспользовавшись этим, попыталась сорвать рубашку с его плеч. – Ты не можешь никуда уйти, − раздраженно произнесла она, стараясь не смотреть ему в глаза. Адам продолжал буравить макушку рыжеволосой девушки, не сопротивляясь, когда она расстегивала пуговицу за пуговицей.

− Очередная фантазия, − произнес он вслух, и Ава будто сжалась и вскинула голову.

− Что?

− Мне все равно, Ава. Мне все равно, как именно я умру. – Он сделал вид, что не заметил, как при его словах пальцы Авы сжали ткань точно в тиски.

− Не говори так, − она болезненно поморщилась. Адам вновь сделал вид, что не заметил, как ее тело, в уродливой растянутой майке, покрылось мурашками.

− В чем дело? – он старался не дышать слишком глубоко, потому что было больно и потому что Ава стояла непозволительно близко, но сейчас сделал шаг вперед, и Ава отшатнулась в сторону врезаясь бедром в стол. – Возможно ты одна их тех романтичных девочек, которая хочет спасти плохого парня от неприятностей и надеется, что в конце концов он в нее влюбится и изменится в лучшую сторону?

Адам склонился так низко, что Ава сжалась от страха и затаила дыхание. Это причинило Адаму боль, ведь меньше всего он хотел пугать это крохотное создание, которое хотело спасти его. Вот только он продолжил гнуть свое:

− Прости, − резко выпрямившись Адам отступил и принялся одеваться, − но ты не моя девушка. – Он заправил рубашку в штаны, продолжая более уверенно: − И, что самое главное, запомни: никто никогда не меняется. Не в лучшую сторону. Тот, кто упал на самое дно никогда не достигнет вершины, на которую ему удавалось взобраться.

− А ты? – с вызовом спросила девушка, надменно вскидывая подбородок. У нее будто бы было раздвоение личности: то она веселая, то грустная, то боится, то демонстрирует смелость. Сейчас она решила вывести Адама из себя, копаясь в его мозгу. – Разве о себе ты думаешь точно так же? Думаешь, тоже не сможешь встать на ноги? Думаешь, не достоин?

Адам снисходительно улыбнулся:

− О себе я думаю еще хуже.

− Ты поэтому хотел себя убить?

− Тебе какое до этого дело?

− Ты хотел убить себя именно поэтому, верно?

− Возможно.

− Разве это не доказывает, что ты становишься лучше?

− Что ты сказала?

Он чувствовал ее ликование, будто бы сам того не осознавая дал ей какой-то знак или ключ к спасению. Несмотря на то что декабрьское солнце едва протискивалось в окно, он чувствовал, как горит его спина, как капля пота стекает между лопаток, пересчитывая каждый позвонок.

− Я сказала, − голос Авы сочился надменностью, − что ты решил убить себя только потому, что стал лучше! Ты больше не можешь жить с этим грузом на душе, зная, сколько бед причинил людям! Ты хороший!

− Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

− Что ты сделал такого, за что не можешь себя простить? – Ава забыла о границах; она подступила ближе к Адаму, положила руки на предплечья, словно пытаясь приободрить. − Ведь есть что-то, да? Что-то, что выбило тебя из колеи и теперь ты сам не свой. Расскажи, как ты стал таким, Адам. Если расскажешь, что случилось, тебе станет легче. Я смогу помочь тебе, обещаю.

На ее лице было то выражение, которое Адам ненавидел. Безграничная любовь и доброта по отношению к нему. Это потому, что она не знает, о чем он думает; не знает, что с тех пор как она начала копаться в нем и думать, что может помочь, он желает закрыть ей рот. Лишить ее души, чтобы она поняла, как это – изо дня в день тешиться мыслью, что когда-нибудь появится возможность покончить с собой; что кто-нибудь снизойдет до него и даст еще один шанс.

Он сжал кулаки, зная, что Ава чувствует под пальцами его мышцы. Возможно она испугается и отстранится? Сам же Адам не может, кажется, дышать. Он едва сдерживает жестокие слова, едва сдерживает желание рассказать, как заставлял невинных людей грабить, насиловать и убивать. Может стоит рассказать, как он заставлял других решаться на то, на что когда-то заставила его решиться Кэтрин.

И вот он стал таким, и на секунду подумал о том, каково было бы совратить душу Авы. Это заняло бы несколько секунд – она поддалась бы через мгновение. Если бы он сдался под ее напором, позволил играть в спасительницу и вернулся бы в постель. Он бы позволил ей превратить свои фантазии в жизнь, позволил бы ей завладеть своим телом взамен на ее душу.

− У тебя открылась рана, – прошептала Ава, протягивая к его рубашке руку, но Адам вовремя схватил девушку за запястье. Ава вскинула брови. – Нужно сменить повязку.

− Ты что, еще ничего не поняла? – спросил парень, сжимая ее руку. Это неизбежно – истина всегда найдет выход. Если не сможет зайти через парадную, попробует пробраться через окно на чердаке, а затем ударит по затылку со всей силы. – Я расскажу тебе, Ава.

Он просто расскажет и все; и больше не будет этих огромных зеленых глаз, наполненных доверием и безграничным желанием спасти всех вокруг, не будет пухлых губ, не будет отзывчивого выражения лица. Ничего не будет, потому что Ава уйдет, а Адам завершит дело.

− Уверен, эта история придется тебе по душе. Да, все началось со смерти моей матери. – Он равнодушно пожал плечами, где-то на задворках сознания осознавая, что слишком сильно сжал запястье девушки. Его грудь вздымалась и опадала, сердце разрывалось. Он хотел напугать ее, но не получил удовольствия, когда губы Авы изумленно приоткрылись, а глаза наполнились ужасом. – Хотя, не совсем так. Это я ее убил. Садовыми ножницами в один прекрасный апрельский день я раскроил ей грудь. И это было прекрасное ощущение, поверь мне. Лучшее, что я испытал за все мои восемнадцать лет. Когда по моим пальцам струилась ее кровь и вместе с ней годы несчастий и страданий, я едва не плакал. Ну, неплохое начало? – Адам подступил ближе к Аве, желая напугать и в то же время обнять и прижать к груди, чтобы не видеть жалости и смятения на ее лице. – Когда я ждал появление Ауры, я убивал в людях человечность всеми возможными способами. Заставлял бедняков грабить и убивать, невинных дев становиться доступными. И причиной всему этому было лишь мое существование.

− Ты ведь не хотел этого?

− Если бы не хотел, не стал бы делать, верно?

− Но тебе это все надоело, разве нет?

− Какого черта ты пытаешься меня оправдать?! – Адам раздраженно нахмурился, отпуская руку Авы. На ее коже остался синяк, но парень не успел пожалеть о том, что натворил, потому что Ава воскликнула:

− Сейчас ты злишься только потому, что я права! – Она отшатнулась назад, врезаясь в стену.

Бедная девочка… в крохотной комнатке мотеля ей негде будет спрятаться.

− НЕТ! – Адам едва не рычал. − Я ненавижу таких людей, как ты, которые думают, что смогут помочь! Мне никто не может помочь, и никто не хотел мне помогать с самого начала! Я столько раз молил о помощи, но слышал в ответ лишь одно: «Потерпи, Адам! Потерпи еще немного!». Как я мог терпеть все это?! – он схватил Аву за плечи и встряхнул, словно куклу. – Я был ребенком, а он взвалил на меня!..

− Адам… − Ава переступила с ноги на ногу и ухватилась за руки Адама, сжимающие ее плечи. – Просто р-расскажи мне все. Пож…

− Я не хочу. Говорить. – Отрезал Адам и с каждым словом его голос становился все тише и страшнее. Парень склонился к девушке так низко, что их носы едва не соприкоснулись. – Не хочу говорить о том, что случилось. – Его горячее дыхание обдало ее кожу. – Знаешь, сколько людей я встретил? Таких, как я? Душевно израненных, разбитых людей, которым нужна была помощь, − Адам подступил к Аве ближе, соприкасаясь с ее телом, и прошептал на ухо еле слышно: − Я не помог ни одному из них, но сделал такими же тварями, как я сам.

− Ты не тварь! – завопила Ава, изо всех сил толкнув Адама в грудь. Он безвольно отступил, глядя на Аву одновременно жестким и потерянным взглядом.

− Разве нет? – Он смотрел на Аву в упор, но не злился. Пытался остановить эти слова до того, как они сорвутся с губ, ведь этот разговор ни к чему не приведет, однако слова были сильнее. Они бились в груди как стая обезумевших крыс, желающих выбраться на волю. – Скажи, что нет. Что я не стал как отец. Да, Ава. Я – он. Я стал таким же, и даже хуже. Вот только я не был виноват. Они отняли у меня мою сестру. А я ведь жил ради нее, я же… я просто… − Адам почувствовал, что истекает кровью. Чувствовал, что его грудь и горло болят, чувствовал, как по спине ползет холодок. – Я был просто обычным парнем. Я не хотел никому причинять вреда.

Слова не иссякали, но сил произносить их больше не было. Воздуха не хватило. Грудь больше не выдерживала натиска. Глаза жгло с такой силой, будто кто-то пытался проткнуть их насквозь. Ава уже рыдала навзрыд; она неспешно приблизилась к Адаму и обхватила его руками за талию. Ее тело тесно прижалось к его, но Адам не отшатнулся. Он почувствовал на груди ее слезы, но не произнес ни слова. Аве было жаль его. Любому было бы жаль.

− Я ненавижу тебя, − приглушенно шепнул Адам, вдыхая запах ее волос. Перед глазами все расплывалась, но тем не менее, когда Ава отстранилась, он увидел ее заплаканное лицо и боль в зеленых глазах. Губы, которые он так хотел целовать, задрожали. – Тебе не место здесь, Ава. В этом мире, где каждый хочет заполучить твою душу и тело, тебя будет поджидать опасность на каждом шагу. И уже не я, а кто-то другой будет защищать тебя. – Адам поднял руку и заправил волосы Авы с левой стороны за ухо. Ее губы задрожали сильнее, но Адам продолжил: − Я знаю, о чем ты думаешь, и я бы хотел, чтобы ты была права. Но я не тот, кто тебе нужен. Я тебе не нужен. Я мыслю совсем иначе, не так, как другие люди. Я ведь даже не человек, Ава. – Адам уже шептал; он пытался убедить уже не ее, а самого себя в том, что это нехорошая идея, что она думает о безумии. – Я хочу причинить тебе боль, и я сделаю это, когда представится шанс, ведь это моя суть.

Ава продолжала реветь, но беззвучно. В ее зеленых глазах он почти видел собственное отражение, затянутое в черную ткань.

− Мне жаль, правда, – прошептал он, но слова, казалось, не достигли ушей Авы. Они повисли в воздухе и связали Аву и Адама навечно. – Мне жаль, что я обижал тебя. Я бы хотел все изменить, хотел бы отдать себя тебе полностью, но не могу. Просто потому, что меня нет. Есть лишь тело. Оболочка. Я пустышка.

Слова вновь повисли в комнате между ними, как тяжеленный груз. Адам никогда не говорил об этом, никогда никому не признавался, даже себе. Боялся, что тогда откроется реальность: он мертв. Давно уже мертв, просто притворяется живым.

Ава прошептала:

− Я хоть чуточку тебе нравлюсь?

− Ты лучшее, что со мной случилось. – Ава сморгнула слезы. – И я не должен был тебя приглашать, я просто не хотел умирать один.

Ава вновь сделала порывистый шаг к Адаму, но он отступил.

− Я ведь сказал: ты не нужна мне. Ты должна быть в другом месте.

− СТОП!

Адам опешил; он не сразу понял, что это Ава заорала, лишь спустя секунду сложил картинки воедино: то, как она зажмурилась, то, как сжала зубы, ее голос.

− Чт…

− ХВАТИТ! – снова рявкнула она, на этот раз глядя на Адама в упор. – Прекрати говорить за меня.

− Я не говорил за тебя.

− Ты просто чокнутый эгоист, − отрезала Ава. Ее тело, покрывшееся гусиной кожей, содрогалось от перевозбуждения, грудь тяжело поднималась и опускалась. – Нет, ты серьезно? И не смей мне трепать нервы, тебе не удастся манипулировать мной как раньше!

Внезапно Ава напала на Адама с кулаками:

− Думаешь, ты герой, раз позволил себе страдать в одиночку?! – Кулаки больно ударяли Адама в грудь, но он был слишком удивлен, чтобы остановить разъяренную девушку. – Хочешь, чтобы я просто ушла и бросила тебя?! Будто тебя никогда не было в моей жизни?! Ты сошел с ума, если действительно так считаешь!

Закончив лупить Адама кулаками, Ава в последний раз пнула его в голень. Парень изумленно отступил, ухватившись рукой за стол, чтобы не упасть.

− У меня в горле пересохло, − объявила девушка. Адам молчал, едва контролируя выражение лица. Он не мог определиться чего хочет больше – рассмеяться или одернуть ее. Только что девушка орала на него, но теперь ведет себя так, будто бы вовсе и не зла. Не догадываясь о его соображениях, Ава свирепо прошипела:

− Я вниз. Куплю чего-нибудь. Ни с места. – Она схватила с тоже же самого стула, где лежала рубашка Адама, свою толстовку, нацепила ее поверх майки, убрала волосы под капюшон и поежившись, будто только сейчас вспомнила, что ей холодно, поспешила к двери. Взявшись за ручку, она обернулась и пригвоздила Адама, следящего за ней, взглядом: − Если сбежишь, я тебя и в Аду достану.

Затем, явно чувствуя себя победительницей, она покинула комнату мотеля, а Адам невозмутимо продолжил застегивать рубашку. Хотя теперь, когда в комнате воцарилась недолговременная тишина, ему в голову пришла идея.

Адам не станет никуда уходить, ведь на это нет времени – Ава вернется в любую минуту и продолжил строить из себя смелую девушку. Да, она особенная, но не настолько, чтобы бороться с Падшими. Она слишком слаба перед ними, ведь ее душа отрыта настежь для таких как они. Она думает, что может помочь всем и каждому.

Это смешно – что она думает будто после того жалкого признания Адам будет принадлежать Аве навечно.

Он направился в ванную комнату с четким планом. Крови не будет. Тела не будет. Ничего не будет. Как и раньше. Адам отложил на тумбочку Клинок Падшего и размял пальцы, которые будто бы задеревенели. От страха – потому что он знает: назад пути не будет. В этот раз удар будет четким и точным, и никто не перевяжет ему рану.

Он сделал вдох, затем порылся в шкафчиках в поисках аптечки. Выпил все найденные таблетки и, ощущая горечь во рту, принялся избавляться от пуговиц. Казалось, что дрожат его пальцы, все тело вплоть до кончиков волос, но сосредоточенное отражение в зеркале говорило о том, что Адам вытянут по струнке. Едва дышит. Легкие давно не подчинялись ему, так что сейчас даже лучше – умрет раньше.

Адам стянул рубашку, бросил на пол, подкатал штанины и забрался в ванную. Включил воду и едва не поскользнулся от напора воды. Справившись с шоком от холодной воды, он дотянулся до Клинка и сжал его в пальцах. Костяшки побелели, но вовсе не от холода, а от страха.

В зеркале на противоположной стене Адам словил свой уничтоженный вид. Он хотел видеть себя, когда делает это – когда сдается. Адам заметил всклоченные волосы и пригладил их рукой. Почувствовал под ладонью влагу. Капля скатилась по щеке к подбородку.

Он должен перестать быть таким слабаком, как раньше.

− Давай, сделай это, − сказал он сам себе. – Ты неудачник.

Он поклялся Адель что никогда, ни при каких обстоятельствах не сделает этого с собой и вот он здесь. Адам прикусил внутреннюю щеку и с трудом оторвал взгляд от своего ненавистного лица.

Страшно было не умереть.

Что собственно такое смерть? Это противоположность жизни, ее другая грань. Ну так, а он давно уже не жилец – просто тень. Тварь, собирающая души для Дьявола.

Было страшно, что теперь он попадет в Ад и никогда не посетит могилу сестры. Никогда больше не попросит у нее прощения, потому что будет думать лишь о боли. Ее будет много – Падшие позаботятся об этом.

Он попадет в Ад, в то время как Надежда будет в раю.

Адам почувствовал слабость в ногах и понял, что таблетки начали действовать. Если и во второй раз он не умрет, боль будет адская. Нужно прекратить думать, закрыть разум, но мысли не прекращали атаковать. Адам вспомнил Надежду, вспомнил Адель. А ведь он находится сейчас в ее излюбленном месте, делает то, от чего она была зависима.

Адам зажмурился.

Прекратить думать.

И все.

Поднял Клинок и установил его острым концом прямо в сердце. Кожу кольнуло. Адам осторожно выдохнул и положил сверху на рукоятку вторую ладонь. Он забьет Клинок себе в грудь, как забивали во сне вампиров.

Внизу живота разлилась боль от волнения. Нервное возбуждение заставило руку дрожать, а дыхание сделаться прерывистым.

«Прощай Ава. Мне жаль, что я тебя обидел. Ты хорошая девушка, и ты очень вкусно готовишь. Этого я так тебе и не сказал».

Адам поднял ладонь, собираясь ударить по рукояти Клинка, как тут внезапно шторка ванной отдернулась и Адам, испуганно содрогнувшись, выронил оружие.

− Что ты делаешь?

На парня вмиг навалилась реальность, будто какой-то невидимый щит удерживал ее на безопасном расстоянии. Под ногами плескалась холодная вода, которая насквозь пропитала каждый кусочек тела и одежду. Хоть тело подрагивало от холода, зубы, к счастью, не стучали, когда он волком уставился на незваного гостя и процедил:

− Какого черта ты здесь, Экейн? Как ты меня нашел? – и не дожидаясь ответа склонился, чтобы выловить Клинок из воды. Когда он достал его и выпрямился, Рэн отступил назад, чтобы на него не попали брызги воды. Он был одет в черную футболку, штаны и ботинки. На сгибе локтя висела кожаная куртка, которую он снял, прежде чем войти в номер. Как какой-то джентльмен.

− Ты слушаешь Металлику? – Адам кивнул на надпись на футболке. Рэн с отсутствующим видом посмотрел на нее:

− Ты о чем?

Адам закатил глаза. Выключил воду.

− Ни о чем. Чего тебе надо опять? Зачем пришел, тебя не звали.

Если Рэн и понял сарказм Адама, он и бровью не повел.

− Лиам сказал, что ты собираешься сделать. Ты можешь накинуть полотенце? Выйдем.

− Лучше убирайся, − мрачно посоветовал Адам, напружинившись всем телом. Вокруг него был целый океан ледяной воды, который омывал ноги вплоть до колен, проникая сквозь прилипшие к коже штаны, однако Адам замечал лишь ненавистное лицо Рэна Экейна. Тот омрачился сильнее:

− Ты забыл, с кем говоришь? Вылезай из ванны.

− Я не забыл, с кем говорю. Я говорю с интриганом, которому вздумалось сыграть в игру под названием жизнь.

Адам даже не успел заметить, как Рэн Экейн сжал зубы от недовольства и пошевелился, - лишь почувствовал, как ангел Судьбы схватил его за локоть с такой силой, что вырвал Адама из ванной.

− Ты что делаешь, козел? – парень едва не поскользнулся на полу, хватаясь за бортик ванной.

− Тут один козел и это ты. Помнится, Ава с особым шармом так тебя называла.

Рэн отступил и вытер ладонь о штанину. Это и то, что он упомянул рыжеволосую девушку вывело Адама из себя, но его глаза стали стеклянными, а лицо приняло отсутствующее выражение:

− Ты шпионил за мной?

− Да, − кратко бросил Рэн; он развернулся и вышел из ванной комнаты. Адам пошел за ним. – Я здесь и из-за нее тоже.

− С ней что-то случилось? Что ты с ней сделал?

Рэн остановился у письменного стола, и облокотился о него. Комната была небольшой и неуютной. Здесь пахло пылью и холодом. Мерзко.

«Здесь ему не место», − подумал Рэн, глядя на Адама, но, скрестив руки на животе и удерживая между ними куртку, лишь сказал:

− Ты занимаешь половину моих дел. Больше ни на что не хватает времени.

− Хватит играть со мной! – Адам вспыльчиво провел рукой по волосам, метаясь взглядом от лица Рэна к двери. Он хотел сорваться с места на поиски Авы и в то же время знал, что лучше остаться и дослушать.

Рэн Экейн услышал, как отчаянно колотится сердце беспокойного юноши, и произнес:

− Прекрати вести себя словно обычный человек, и позволь мне все объяснить. – Рэн прищурился. – Неужели Ава сделала тебя таким чувствительным, что ты по любому поводу устраиваешь истерики? Недавно ты едва не съедал сердца невинных дев. Образно говоря.

Адам ни капли не улыбнулся, что, впрочем, не разочаровало Экейна; он отложил куртку и присел на стул.

− Мы должны кое-что обсудить.

− Что обсудить?

Адаму было не по себе от внезапной встречи, и еще хуже, что он чувствовал себя уязвленным перед ангелом Судьбы, словно сквозь его тело одновременно протекает и прошлое, и настоящее. И Адам злился, что все еще обижен на него. Будто бы он вновь стал уязвимым ребенком.

− Ты не хотел бы переодеться? – вдруг подал голос ангел Судьбы. − Иначе все замараешь.

Адам не двигался, замерев в дверном проеме и пристально изучая Рэна. Тот же выглядел самим собой: насмешливый, высокомерный, коварный, умный и хитрый. И он наслаждался растерянностью Адама, как наслаждается куском хлеба изголодавшийся человек. Он ждет, когда Адам задаст вопрос.

− Так что за дело?

− Ты глупее, чем кажешься, – Экейн не мог упустить возможности поддеть Адама, и тот вспылил:

− Прекрати, и если есть что сказать говори прямо!

Рэн едва сдерживал улыбку. Он даже не знал ее причин, да и не хотел знать, просто чувствовал себя хорошо, увидев этого мальчика, который преодолел незаслуженные испытания и не сломался. Рэн сцепил пальцы, чувствуя в суставах боль, и спросил:

− Что я сказал тебе много лет назад, когда ты ждал помощи?

Адам скосил глаза в сторону, притворившись, что вспоминает. Рэн вновь едва не улыбнулся.

− Ты сказал, что время не пришло.

− Что думаешь об этом?

− Я думаю, что было бы неплохо набить тебе морду.

− Насилие не ускорит работу твоего мозга, а вот мирный разговор может помочь. Присядь на кровать, − Рэн кивнул в сторону кровати напротив, и Адам неуверенным шагом повиновался и присел на смятое покрывало. – Ни к чему спешить со смертью, знаешь ли. Тем более Лиам сейчас не придет за тобой – мертвый Падший, скажем так, не в приоритете.

- Я никогда не был в приоритете.

- Ложь.

Повисло напряженное молчание, которое Адам едва вынес; ему хотелось вскочить на ноги и разораться, а еще наброситься на Рэна и выбить из него всю дурь и, что главное – он хотел знать, к чему ведет этот разговор.

− Прости за то, что отказал в помощи.

− Пошел ты, – выплюнул Адам, сквозь стиснутые зубы.

− Мне действительно жаль, что тебе пришлось пережить то, что ты пережил, − искренне произнес Рэн. Будто ослабил бдительность, позволив чертам лица смягчиться и проступить настоящей сущности. Адам заметил усталость и тяжелый груз на плечах ангела Судьбы, но до того, как успел проанализировать, тот вновь произнес: − Я слушал тебя. Каждый день наблюдая, как ты растешь и о чем просишь, я хотел спуститься и помочь. Хотел, но не мог.