Адель. Служебный роман

Глава 46. Если ты нашла на счастье подкову, значит, кто-то другой недавно отбросил копыта

Проснулась рано утром. Было тихо и безмятежно.

Арс всё ещё спал. А я просто лежала рядом, прислушиваясь к звукам просыпающегося города за окном.

Внутри меня не покидало странное ощущение тревожного ожидания. Всё же вроде хорошо. Паранойя? Или реальное предчувствие надвигающейся катастрофы? Хм, как знать…

Делать мне сегодня в офисе было нечего. Текущие задачи можно выполнить на удалёнке, собеседования с сотрудниками в свой отдел в любом случае буду проводить не ранее следующей недели.

Арс вскоре встал, собрался и уехал на работу. Сразу предупредил, что будет на важной, чуть ли не судьбоносной встрече, попросил не обижаться, если я в течение дня позвоню, а он не сможет сразу ответить. Улыбаюсь, потому что даже в мелочах он такой заботливый!

Его привычный образ — костюм в деловом стиле, уверенное амплуа и… мимолётный, но ласковый поцелуй на прощание. Это впервые, но ощущение, будто это наш приятный каждодневный ритуал.

Заварила себе крепкий кофе, лениво потянулась, пытаясь окончательно проснуться. В голове крутятся планы и задачи на день, но я никак не могу сосредоточиться.

Один-единственный вопрос по-прежнему беспокоит: почему не получается избавиться от дурного предчувствия, будто сегодняшний день принесёт мне что-то необычное?..

Когда телефон зазвонил, я не сразу ответила. Настойчивый звук разрезал пространство, но я была слишком погружена в свои мысли… Продумывала потенциальные сценарии развития нашего отдела на ближайший год и унеслась… слишком далеко отсюда. И только когда звонок повторился, мой взгляд всё же перешёл на дисплей.

Имя звонившего шокировало настолько, что я на считанные секунды аж замерла на месте.

Правда, потом опомнилась. И дрожащими пальцами нажала на кнопку принятия звонка.

— Алло?

Тишина. Затем сдавленный вздох. Голос, который я не слышала уже давно, прорвался в моё сознание, как раскалённый нож, разрезая все стены, которые я так старательно выстраивала вокруг себя.

— Ты… Ты должна приехать. Я не справлюсь без тебя.

Слова рвались из него судорожно, хрипло, как если бы воздух был для мужчины роскошью. Я слышала, как он всхлипывает, как срывается его голос, полный отчаяния.

— Я не могу… Не могу без тебя, слышишь?! Все бросили меня. Но ты… Ты же не такая? Адель! Ты не оставишь меня умирать?!

Чувствую, как кровь буквально отхлынула от моего лица.

— Где ты?

— Адель, я умру без тебя!

— Где ты, чёрт побери?!

— В б… В больнице.

— Дай трубку врачу.

— Нет! Нет, б****! Ты мне нужна! Только ты! Если ты не приедешь, я…

Отчётливо слышимый глухой удар… Будто телефон выпал у мужчины из рук. Затем непонятный шум, звуки борьбы, какие-то помехи на линии… И в динамике раздаётся уже другой голос — сбивчивый, плачущий, наполненный страхом.

— Аделечка, доченька моя… Прости, что я так, но… Пожалуйста… Пожалуйста, приезжай. Я не знаю, что делать… Я не справляюсь.

Закрыла глаза, чувствуя, как моё сердце готово уже пробить грудную клетку.

— Серьёзный диагноз?

— Да.

— К чему… К чему готовиться? Какие прогнозы?

— Сын… Сыночка… Адель, его забрали! Говорят, наркотическое опьянение.

— Что?!

— Ты не думай! Он же никогда! Не употреблял, не кололся! Доченька, ты же сама знаешь!

— Степанида Михайловна, — без сожалений перебиваю её сумбурную тарабарщину. — Вы прекрасно знаете, что мы уже несколько лет не общаемся! Откуда я могу знать, что он не?..

— Сыночек просто связался с плохой компанией! Аделечка, поверь мне! Он бы сам никогда! Я бы не стала просить тебя просто так! Доченька, услышь меня! Всё очень серьезно! Нам нужна твоя помощь! Прошу тебя, приезжай!

— Где он?

— Больница ХХХ, я тебе подробности смс-кой уже отправила, посмотри…

— У меня рабочий день, я, наверное, не смогу сегодня приехать…

— Доченька! Девочка моя милая! Приезжай, Христом Богом прошу! Рома… Ромочка… Он не в порядке.

Я молчала. Не знала, что в таких случаях принято говорить.

— Ты ведь придёшь? — голос Степаниды Михайловны дрожал, она непривычно заикалась и судорожно хватала воздух.

Ещё вчера наивно думала, что у меня уже атрофировались любые добрые чувства к этой семье. Я же столько страдала, столько боли и унижений вытерпела, что, казалось бы, подыхать будет — ничто во мне не дрогнет.

Но как так?

Стоило ему позвонить и…

Что со мной творится сейчас?

Почему сердце не на месте от его слёзных истерик? Почему душа содрогнулась от плачевных умоляющих возгласов его матери?

Почему от их боли моё нутро рвется в клочья?

Я же точно знаю, что не питаю к Ромке больше никаких чувств! Не могу питать! Не после всего того, как он со мной поступил…

Вот только этот грёбаный звонок стал не просто неожиданностью! Это удар, который пришёлся точно в те места, что уже давно должны были зажить.

— Адель, Ромочка умоляет тебя прийти. Он плачет и отказывается лечиться без тебя.

— Степанида Михайловна, а где… Маша? Вы вообще номером не ошиблись? Не забыли случайно, что он с ней в отношениях, а не со мной?

— Доченька, ну какая Маша? Так, проходная девица! Такая ушлая, хоть стой, хоть падай. Ладно хоть расстались недав… Кхм-кхм… Доченька, приезжай, прошу тебя! Ромочка не хочет лечиться без тебя. Он осознал, что ты — любовь всей его жизни.

Честно, не сразу поняла, как отреагировать. Голова попросту отказывалась принимать происходящее.

Слова Ромкиной матери крутятся в мыслях, словно заезженная пластинка.

"Любовь всей жизни"?

Теперь? После всего?

После того как Ромка сам напропалую разрушил всё, что было между нами?..

Но сейчас… он умолял. Теперь он зависел от меня.

Сжала телефон в руке. Всё внутри кричало: "Не ходи. Это ловушка. Это очередной виток той же спирали, из которой ты с таким трудом вырвалась".

Но… что, если это правда? Если Ромка действительно на грани, и никто другой не может его удержать?

Окстись, Адель! Память как у рыбки, внезапно всё отшибло?!

— Что ж он любовь всей своей жизни променял на…

Ромкина мать не даёт мне договорить, причитая:

— Доченька, у меня сердце кровью за сыночку обливается! Ты ж знаешь, я сама здоровьем слабая. Инфаркт стукнет, помру одна, за Ромочкой и ухаживать никто не станет. Милая моя, приезжай, пожалуйста. Ты нам очень нужна!

Мир застыл. Как всё могло так резко измениться? Ещё вчера я была уверена, что мой бывший остался в прошлом, а теперь его голос, мольбы его матери снова пробиваются сквозь истерзанные стены моего сознания, требуя внимания.

И прежде чем я успеваю взвешенно подумать, прежде чем успеваю выбрать между прошлым и настоящим, слова самовольно срываются с моих губ:

— Я приеду.

Степанида Михайловна так обрадовалась, что бросила трубку, пока я не передумала.

Делаю глубокий вдох и закрываю глаза.

Я просто посмотрю на него.

Мне всего лишь навсего надо убедиться, что он жив и согласен на лечение. Это же не значит, что я прощу Ромку. Это же не значит, что я снова позволю ему разрушить меня, правда?..

Но в глубине души почему-то прихожу к выводу: нерушимые границы, которые я сама себе отстраивала, на поверку оказались чрезвычайно хрупкими.

Возвращаюсь мыслями к Арсению.

Я прекрасно помню, что у него сегодня деловая встреча. Видела, как он собирался утром, сосредоточенный, серьёзный. Поэтому не думаю, что звонить ему сейчас — это хорошая идея. Наоборот, не хочется лишний раз отвлекать мужчину от дел. В конце концов, его работа сегодня требует полного внимания и предельной сосредоточенности…

Вот только не сообщить, куда собираюсь, я тоже не могу.

"Роман в наркотическом опьянении. Собираюсь сейчас поехать к нему в больницу ХХХ. Просто хочу убедиться, что он в порядке. Не волнуйся за меня. Если что, буду на связи."

Палец застыл над кнопкой "Отправить".

Я понимаю, что честность важна. Ведь только так можно избежать недомолвок и пустых ссор.

Сделала глубокий вдох, глубокий выдох. Закрыла глаза на мгновение, пытаясь унять нарастающее волнение.

Сообщение улетает Арсу.

Хочется верить, что, отправив это послание своему мужчине, я не только прояснила ситуацию, но и дала понять, что держу слово.

Однако трудно… Трудно оставаться наедине с глухим беспокойством внутри…

Собираюсь и затаённо уповаю на то, что всё сделала правильно.

Я не помнила, как дошла сюда, как нашла нужный корпус. Кажется, по пути кто-то что-то спрашивал у меня, но я не слышала. Всё казалось нереальным, будто это происходило не со мной.

Холодный, стерильный воздух, пахнущий антисептиком и чем-то металлическим, пробирался под кожу. Флуоресцентные лампы мигали, отбрасывая резкие, почти больные тени на стены. От местами приглушенного света веяло странной, давящей пустотой.

По коридорам глухо доносились обрывки разговоров врачей, тихий стон пациента за углом, царапающий нервы звук тележки с лекарствами.

Каждый мой шаг по линолеуму был шагом назад — в прошлое, которое я пыталась забыть.

Мне казалось, я готова, но теперь, стоя перед дверью его палаты, в груди поселился липкий, удушающий страх.

Ромка должен быть там.

Что я скажу, когда увижу его? Интересно, как он вообще сейчас выглядит?

Медленно подняла руку и постучала.

Тишина.

Рука на мгновение замерла, но я заставила себя постучать в дверь повторно.

— Входите, — донёсся приглушённый слабый голос.

Я толкнула дверь и замерла.

Он был здесь.

Лёжа на больничной койке, осунувшийся, болезненно бледный, Ромка выглядел так, будто внутри него что-то сломалось. Глаза, когда-то такие живые, теперь были потухшими, заплывшими тёмными кругами. Щёки впали, а губы пересохли и потрескались.

Рука, лежащая поверх простыни, мелко дрожала. Следы от уколов тянулись вдоль вен — синеватые отметины, напоминающие тонкие трещины на стекле, готовом вот-вот расколоться.

Но сильнее всего меня поразил его взгляд.

В нём не было ни прежнего высокомерия, ни злости, ни даже жалости к себе. Только усталость. И что-то ещё…

— Ты правда пришла, — Ромкин голос был слабым, но в интонациях сквозила искренняя удивлённость.

Я не знала, что сказать. Потому что он казался по-настоящему сломленным.

Этот человек когда-то умел смеяться. Когда-то он взирал на меня совсем иначе… Теперь же Ромка смотрит так, будто мир уже раздавил его, но он всё ещё дышит… на ладан.

Противный комок переживаний сжался в груди.

— Ты пришла…

Кивнула, но не двинулась с места.

Рома вдруг резко провёл рукой по лицу, словно хотел стереть с себя всё это состояние, всю эту уязвимость, но его конечности предательски дрожали.

— Ты правда здесь…

Я по-прежнему молчала, не в силах сдвинуться с места.

— Адель! Я не знал, кого ещё звать. Они все… Они не понимают. Они думают, что я просто очередной слабак, ещё один нарик, который сам себя угробил.

Рома горько усмехнулся, но на самом деле в этом не было ни капли веселья.

— А ты? Ты тоже так думаешь?

Я не знала, что ответить.

Мои глаза снова опустились на его руки. Иссохшая кожа, следы от игл. Вены, которые, казалось, кричали о боли, что таилась внутри него.

— Я… — слова застряли в горле.

Хотела спросить: "Зачем ты позвал меня? Почему решил, что я та, кто должен быть здесь, кто должен "спасать" тебя?"

Хотела сказать: "Ты предал меня! Ты разрушил наши отношения! Ты выбрал другую! А теперь? Зовёшь меня, будто я тебе что-то должна?"

Но… я не смогла. Не смогла проявить жестокость по отношению к подыхающему лебедю.

Ромка медленно протянул ко мне руку, но тут же замер, будто испугавшись, что я отвергну этот жест.

Резонно!

— Я не знаю, как быть без тебя, — признался он, и в мужском голосе впервые за долгое время было что-то настоящее.

Посмотрела на его полупротянутую руку, но не коснулась.

Хотя сердце адски колотилось.

Он не знает, как быть без меня. А я? Знаю ли я, как быть без него?..

В этот момент я чётко осознавала одно: что бы я сейчас ни выбрала, назад дороги не будет.

И это моё решение — остаться или уйти — может стоить нам обоим слишком дорого.

Он резко закашлялся, согнулся, схватившись за живот. Я сделала шаг вперёд, но Рома поднял ладонь, останавливая меня.

— Я сделаю это. Брошу. Вылечусь. Но только если ты будешь рядом.

Шантаж… Бесит!

— Это не так работает, — говорю ему спокойным тоном голоса, хотя внутри всё кипит от раздражения.

— Для меня — только так.

Я закрыла глаза. Выдохнула.

В моей голове всё набатом кричало: "Уходи! Уходи сейчас, пока не поздно!”

Но когда снова, открыв глаза, я посмотрела на него, поняла: он реально был на грани.

Я могла уйти.

Или могла дать ему шанс.

Села рядом.

Ромка взирал на меня как на богиню, как на его персональное спасение.

А я…

Я всё ещё не знала, хочу ли быть его спасателем… И нужно ли мне всё это…