Адель. Служебный роман

Глава 47. Луч солнца золотого тьмы скрыла пелена

Стою у его кровати, чувствуя, как внутри всё сжимается от смеси жалости, тревоги и старой, давно приглушённой боли. Ромка смотрит на меня широко распахнутыми глазами, будто не может поверить, что я действительно здесь. Он заметно напрягается в попытках сосредоточиться, словно боится, что я исчезну, стоит ему расслабится и закрыть глаза на считанные секунды.

— Ты ведь останешься со мной? — голос его дрожал, и в этих словах было слишком много надежды.

Я не отвела взгляд, но внутри уже знала ответ.

— Ром, — мой тон был мягким, почти сочувствующим… — Я здесь, чтобы помочь тебе.

— Тогда просто будь рядом, прошу… Адель, я не справлюсь без тебя… — он снова сорвался на шёпот, сжал кулаки, будто в эту минуту боролся сам с собой.

А я? Я не ответила. Только аккуратно положила ладонь поверх его сжатой руки, ненадолго давая ему это мимолётное прикосновение, словно подтверждая: "Я здесь, с тобой, рядом. Но не так, как ты хочешь".

В этот момент дверь в палату тихонько приоткрылась, и внутрь заглянула его мать. В глазах — беспокойство, в движениях — напряжённая просьба.

Ну наконец-то!

По приезде звонила Степаниде Михайловне несколько раз, но она не брала трубку. И я уже грешным делом подумала, что его мать всю жизнь от меня прятаться собирается.

— Можно тебя на минутку?

Кивнула и, убирая руку, увидела, как в глазах Ромы мелькнул страх. Он догадался.

— Не уходи… — едва слышно прошептал, пытаясь ухватить меня за руку.

Тщетно.

Я уже развернулась и вышла в коридор, осторожно прикрыв за собой дверь.

Степанида Михайловна вытерла ладонью покрасневшие от слёз глаза и устало вздохнула.

— Ромочка… Сыночек… Адель, он ведь правда не выдержит без тебя.

Скептически смотрю на женщину и отрицательно качаю головой.

— Степанида Михайловна, я не могу вернуться к нему. Не могу снова пройти через это.

— Доченька, но как же так?

Замечаю, что на её глаза наворачиваются горькие безутешные слёзы, и проявляю жалость:

— Не волнуйтесь вы так! Я не оставлю вас одних.

Ромкина мать посмотрела на меня с надеждой, не сразу поняв смысл этих слов.

— Я помогу устроить его в хороший реабилитационный центр, где Ромка действительно получит помощь. Помнится, у моего папы были связи, я попрошу, чтобы он договорился о месте для него. Но вы сами понимаете, от вашего сына нужно согласие. И желание исцелиться.

— Но… Адель. Ромочке нужен самый лучший рехаб. Понимаешь?

— Что вы имеете в виду? Говорите, пожалуйста, прямо, у меня нет времени разгадывать шарады.

— Адель, доченька, у нас с деньгами совсем туго. Я его лечение оплатить не смогу. Может, ты…

Раздражённо выдыхаю. Ей палец дашь — руку откусит по самый локоть.

— Ладно, Степанида Михайловна, — на секунды опустила взгляд, не в силах смотреть в эти оленьи глаза. — Не переживайте. Я договорюсь с папой. И мы всё сами оплатим.

— Если ты сможешь… Господи, спасибо… — женщина прикрыла рот рукой, явно пытаясь сдержать эмоции, а затем кивнула. — Адель, а может, ты тогда и сопровождать мне Ромочку поможешь? Ну сама подумай, он же без тебя никак…

— Степанида Михайловна! Имейте совесть!

— Доченька! Послушай!..

— Это всё, что я могу для вас сделать, — жёстко обрубила её словесный понос назойливых просьб и увещеваний.

Да, я не святая невинность, поняла уже, что Ромка обосрался по всем фронтам и пытается теперь восстановить свою жизнь за мой счёт. Да, я осознаю, что он, скорее всего, не столько зациклен на лечении, сколько на моём возвращении ради собственного комфорта.

И да, несмотря на все его сокровенные взгляды и уверения, что я одна-единственная на белом свете, кто ему по-настоящему нужен, хочется заорать во весь голос: "Не верю!"

Этот мужчина бессовестно предал меня один раз, предаст и другой. Минутная слабость? Она пройдёт. А вот девушки на стороне, пагубные зависимости, желание нажиться и быстро разбогатеть… Никогда не знаешь, когда человека вновь перещёлкнет на эту программу.

И я не говорю, что всех условных предателей надо грести под одну гребёнку. Нет. Я верю, что люди ошибаются, люди исправляются. И вчерашний подлец способен в какой-то момент измениться и стать самой верной и преданной половинкой твоего сердца.

Но! Каждый случай индивидуален. И Ромка кредит моего доверия уже исчерпал. Нет его больше. Пусто! Я не хочу жить с ним как на пороховой бочке.

Да и к тому же в моё сердце уже бахнула стрела любви. Впервые за все эти годы я смогла довериться другому мужчине и почувствовать себя хорошо. Во всех смыслах. Безумно дорожу этим светлым чувством и не хочу его терять.

Так что сорри, Ромочка, но ты опоздал.

И нет, я не упиваюсь его болью, не желаю ему зла. В этом смысле я переболела и, кажется, его уже давно отпустила… Только лишь надеюсь, что в рехабе парню не позволят утонуть в деструктивной боли, вытянут из зависимости.

Единственное, что я могу сделать, — позвонить папе и дать Ромке шанс на лечение. А дальше… Дальше выбор уже за пациентом.

Арсений помчался в больницу, как только освободился с деловой встречи.

Он вышел из здания, едва дослушав последние слова партнёров, и, даже не позаботившись об элементарной вежливости, быстрым шагом направился к машине. Держал телефон в руке, перечитывая сообщение от любимой девушки снова и снова, словно надеясь найти в нём хоть малейшую зацепку, чудесным образом увериться, что всё не так серьёзно.

Но он знал. Чувствовал.

Руки сжимали руль сильнее, чем требовалось, а сердце стучало с болезненной частотой. Арсений доверял Адель. Но не доверял этому Роману. Человеку, который однажды уже причинил ей боль. Мужчине, который был частью прошлого, а теперь нежданно-негаданно снова нарисовался рядом.

Арс подавил раздражённый спич. Не время для эмоций.

Парковка. Вход в больницу. Его шаги звучали гулко в коридорах. Он шёл быстро, почти не разбирая пути, словно инстинктивно знал, куда идти.

И вот она.

Адель.

Сидит на жёстком пластиковом кресле, опустив голову, пальцы сцеплены в замок. Вокруг всё та же стерильная, гнетущая атмосфера больницы.

— Ты в порядке? — голос мужчины прозвучал серьёзнее, чем он сам того ожидал.

Девушка приподняла голову, и в её глазах промелькнуло удивление.

— Арс… Ты правда здесь?

— Конечно, я здесь, — он опустился перед ней на корточки, утешающе заглядывая в любимые глаза. — Ты же должна понимать, что, когда ты так пишешь, я не могу просто сидеть и ждать.

Адель отвела взгляд, провела ладонями по коленям.

— Всё нормально. Правда. Я просто…

— Где он? — Арсений перебил её, его губы сжались в тонкую линию.

Адель медлила.

— В реанимации.

Арс прерывисто выдохнул, стараясь сдерживать ту волну злости, что поднималась внутри. Злости не на неё, а на ситуацию в целом. На этого подлого человека, который снова ворвался в их жизнь, заставив девушку волноваться, сомневаться, приходить сюда — в эту чёртову больницу.

— Мне не нравится это, — наконец произнёс мужчина тихо, но уверенно. Видя удивлённо-вопрошающий взгляд, пояснил: — Мне не нравится, что этот Рома снова втягивает тебя в свой хаос.

Адель молчала. А Арс видел, как внутри девушки борются чувства, как она пытается что-то сказать, однако не находит нужных слов.

— Но я здесь, — продолжил он, его ладонь накрыла девичью руку. — И я не позволю, чтобы это снова причинило тебе боль.

Адель сжала его пальцы в ответ, и в этом жесте было всё: благодарность, понимание, доверие.

Только вот мужчине всё равно было слишком сложно просто стоять здесь, когда где-то совсем рядом, в стенах этой больнички, преспокойненько лежит-болеет её бывший женишок… которого Арсений просто не мог перестать считать угрозой.

Арс договорился с медперсоналом, и нас ненадолго пропустили к Ромке.

Взгляд мужчины, когда он увидел моего бывшего, оставался холодным, а слова, произнесённые ровно, почти без эмоций, как лезвие ножа, отрезали любые мои объяснения.

— Видел я твоего Ромку раньше, — сказал Арс, глядя на пациента. — Не удивлён, что всё закончилось именно так… Да… Такое пагубное поведение всегда приводит к последствиям.

Эти его слова ударили по мне сильнее, чем я ожидала. Я знала, что он не одобряет моего прошлого с этим человеком, но… его безапелляционный тон, отстранённость, с которой он говорил о парне, который когда-то был мне дорог, больно задели. Казалось, в голосе Арса в этот момент не было ни злости, ни сочувствия — только сухая, беспристрастная констатация факта. Ч и т а й на К н и г о е д. н е т

Что я должна сейчас делать? Оправдываться? Но разве это что-то изменит?

Может, я слишком остро реагирую, но, честно признаться, мне больно…

Да, я знаю, что в моём прошлом с Ромкой было немало ошибок, но одно дело — осознавать это самой, и совсем другое — слышать подобное от него. Будто та моя жизнь до него была чем-то ничтожным, пустой тратой времени. И да, я не горжусь завершёнными отношениями, но и не хочу, чтобы их наличие сводилось лишь к осуждению.

Мои мысли были хаотичны, но я старалась сохранить внешнее хладнокровие. Вместо того чтобы защищаться, просто сделала шаг к выходу из палаты. В этом движении была попытка примириться с ответственностью за свой неудачный выбор в прошлом, за свою некрасивую историю любви. Но даже это моё спокойствие было натянутым, словно фальшивый щит, за которым пряталась старая обида.

Развернулась и вновь взглянула на Арса — пыталась найти хоть тень сострадания, но он уже отвернулся от меня, всё его внимание было приковано к человеку, лежащему на кровати.

— Пойдём, — бросил он спустя минуту. — Не хочу здесь задерживаться.

Внутри меня всё будто застыло. Гордость и желание сохранить достоинство боролись с его холодной прямотой. На мгновение показалось, что это моя самооценка рушится под обломками чужого равнодушия.

И снова я чувствую, как прошлое и настоящее сталкиваются в одной точке. Тот, с кем я когда-то "ошиблась", лежит на больничной постели, а тот, с кем я хочу идти по жизни дальше, стоит рядом — и внешне, кажется, даже не пытается понять меня по-настоящему.

Фоном поймала себя на мысли: а не ошиблась ли я снова?..