Алеша – путь к мечте

ГЛАВА 13

Сон Лешки был недолгим, проснулся он от дикой головной боли, подташниваний и позывов в туалет. Надев на себя старую майку, которая, будучи ему большой и длинной, смешно болталась на его худом тельце, он метнулся в сторону туалета.

— Сон алкоголика краток и беспокоен, — услышал он голос Ефима и замер.

В кухне на табуретках сидели Назар и Ефим.

— Что застыл, иди, куда шел, а то описаешься еще, — продолжил Ефим, смотря на растерянного пацана.

Лешка закрылся в ванной и вышел оттуда минут через пятнадцать, но уже с ощущением, что ему намного легче. Увидев его, Ефим махнул рукой.

— Иди сюда, присядь.

Алеша неуверенно зашел на кухню и присел на краешек табуретки, натягивая на голые худые ноги майку.

— Голова болит?

Лешка вздрогнул от голоса Назара и быстро кивнул. Голова у него не просто болела, она пульсировала от каждого звука.

— Выпей, — Назар положил перед ним таблетку и поставил стакан воды.

Алеша не стал ничего спрашивать, просто сделал то, что сказал Назар.

— А теперь пей чай, — Назар поставил перед ним полную чашку крепко заваренного чая.

Чай был горячий, Лешка дул на него, морщился, но пил, чувствуя, как легчает.

— Спасибо, — наконец произнес он.

— Ты вообще до этого пил? — Ефим наблюдал все это время, как он мучительно морщится от яркого света на кухне.

— Нет, никогда.

— А сейчас решил попробовать, пока бабушка в больнице, — в голосе Ефима слышался металл.

Лешка сжался и испуганно затараторил:

— Нет, я не хотел… я пить хотел, а там стаканчики с водой стояли, я и выпил, а это водка оказалась. А потом еще шампанское пил, сам не знаю, почему, и еще Машка дала попробовать компот, он вкусный был, клубничный, с сахаром…

— Это не компот, это ликер называется, — Назар усмехнулся, услышав это, — хорошего ерша ты забодяжил. Ну что же, с боевым крещением. Только чтобы больше не пил. Понял, — он зло склонился к нему.

Лешка еще сильнее сжался и закивал головой.

— Пить тоже нужно уметь, — продолжил Назар, смягчив тон, — подрастешь, тогда научу, — он и сам не ожидал от себя, что предложит это Лешке. Поэтому быстро переменил тему. — Кстати, а что в холодильнике пусто? Вроде тебе денег давали и прокатом тоже зарабатываешь. Ты чем питаешься-то?

— Там бабушке санаторий нужно было оплатить… А потом я же один, что я готовить-то буду…

— Понятно, — Ефим показал Алеше на стоящие у стены пакеты, которые только сейчас он заметил, — мы тебе продукты принесли, чтобы до вечера еды приготовил. Мы вечером приедем, ужином накормишь. Понял?

Хоть все это Ефим и говорил вроде миролюбивым голосом, но прозвучало так, что Алеша лишь судорожно кивнул и застыл, скованный ужасом.

Ефим встал и, потрепав его по стриженой макушке, вышел из кухни, за ним последовал Назар.

Только когда за ними хлопнула входная дверь, Лешка выдохнул скопившееся напряжение и метнулся к сумкам с продуктами. Времени на готовку было немного, а вот перечить этим двум он не хотел. Поэтому, выложив все из пакетов, он моментально составил план действий и ринулся его исполнять.

Уже через час на плите кипел бульон, в котором варилось мясо, а сам Алеша нарезал капусту, так как решил сварить настоящий украинский борщ с мясом, капустой и свеклой. Он знал тайный рецепт, как сделать так, чтобы при варке этот борщ не потерял свой насыщенный цвет. Его бабушка этому научила, добавлять несколько кристалликов лимонной кислоты в практически уже приготовленный борщ. На второе Лешка решил пожарить картошки, которую, быстро почистив, обжаривал на сковородке с маслом. К картошке ловко накрутил котлет. Рецепту приготовления домашних котлет его тоже научила бабушка, и сейчас он, вспомнив его, сделал все, как она говорила. Ко всему этому он решил еще приготовить салат оливье, так как все-таки Новый год. Яйца к салату он уже отварил, овощи доваривались, все это нужно было только почистить, порезать, открыть банку с зеленым горошком, заправить майонезом и перемешать.

Готовя, он ловил себя на мысли, что ему это нравится. Не то чтобы он любил готовить, он это всегда делал, зная, что так нужно, а вот сейчас он готовил для него… них. Поправил он себя в своих мыслях. Но все равно он хотел, чтобы то, что он приготовит, понравилось Назару, вот поэтому он так и старался.

Когда у него все уже было готово, в дверь позвонили. Алешка пулей добежал до комнаты, надел домашние треники и метнулся в коридор.

— Вкусно пахнет, — раздеваясь, Ефим втягивал в себя воздух, уже чувствуя, как он хочет есть.

Назар тоже ощутил голод, как только такие вкусные ароматы ударили ему в нос.

В углу прихожей они поставили принесенную с собой большую пластиковую клетчатую сумку.

Когда они сегодня уходили от Лешки, Ефим предложил заехать на рынок к Армэну и в виде дани с него забрать вещички для пацана. Ефим видел, во что одет пацан, и это не оставило его равнодушным. Назар поддержал его в этом вопросе. Приехав на рынок и зайдя в палатку Армэна, они пояснили суть их просьбы, указав на похожего паренька, стоящего за прилавком, и сказали, чтобы на такой размер подобрал на первое время самое необходимое из зимних и осенних вещей. Армэн сразу понял, что от него нужно, и уже через пятнадцать минут поставил перед ними плотно набитую клетчатую сумку. Вот они ее и принесли сейчас в квартиру Алеши.

Помыв руки, они сели за стол.

Алеша, разложив им еду на тарелки и положив себе, сел с ними за стол и тоже с удовольствием стал есть, так как его очистившийся организм теперь требовал пополнения запасов.

— Это тебя так бабушка научила готовить? — доедая уже вторую порцию борща огненно-красного цвета, заправленного сметаной, спросил Ефим.

— Да, она, — Лешка метнулся к плите и быстро положил на три тарелки второе: котлету с картошкой.

— Вкусно, — Назар с аппетитом ел второе.

Алеша покраснел от прилива крови к ушам, от странного чувства радости внутри себя, даже от такой сдержанной похвалы Назара.

Этот ужин ему запомнился надолго. Ему нравилось, что все они сидят за одним столом, нравилось, что Ефим интересуется его жизнью, учебой, планами на будущее.

Потом они пили чай с тортом, который те принесли с собой.

— Там в коридоре сумка, — Ефим посмотрел на замершего от его слов парня, — в ней одежда. Это тебе. Молчать и слушать, что тебе говорят, — Лешка может и хотел возразить, но после такого тона Ефима вообще потерял дар речи, — чтобы носил. Понял?

— Да, — выдохнул Алеша и замер.

А потом они уехали. Лешка мыл посуду и думал, как все странно в его жизни происходит. Сегодня он опять ощущал это состояние счастья внутри себя.

Приехав переночевать к Ефиму, Назар сразу пошел спать, да и Ефим не был настроен на разговоры. После такого сытного ужина хотелось принять как можно скорее горизонтальное положение. Вот они и разошлись по своим комнатам.

Назар лежал и смотрел в потолок, вспоминая Лешку. Странно, но он опять думал о нем. Или это такой вкусный ужин его расположил на такие воспоминания, или эффектное выступление пьяного Лехи в Лужниках. Там Назар хоть и делал грозный вид, но на самом деле еле сдерживался от того, чтобы не разразиться смехом. Конечно, он с одной стороны злился на пацана за то, что тот так напился, хотя понимал, что это все по неопытности. Но с другой стороны, смотря на то, как Лешка лихо катает Деда Мороза со Снегурочкой, они с Ефимом еле сдерживали улыбки. В целом, это представление смотрелось очень эффектно и ярко, и, наверное, из зрителей никто не понял, насколько пьяны артисты.

Ефим первый пришел в себя от шока увиденного и сказал Назару, что нужно идти спасать парня. Они действительно пришли вовремя. Назар видел, что Леша уже никакой.

Когда Алешку тошнило в туалете, Назар понимал, как ему плохо, он и сам не раз через такое проходил, но с другой стороны считал — пусть сам узнает, каково бывает за страсть к алкоголю.

Поскольку Назар знал, что Лешка сейчас живет один, они привезли его домой. Назар сам дотащил его до комнаты, пока Ефим пошел на кухню ставить чайник. Бросив Лешку на кровать, он стал снимать с него одежду. И вот здесь стало опять происходить то, что он не хотел ощущать в себе. Он вообще не понимал, почему это с ним происходит. Раздевать пьяных или раненых товарищей для него было не в первой. Да и что здесь такого. Ведь пацаны же. Но вот с Лешкой было по-другому. Он отводил глаза от его щуплого тельца и старался не дотрагиваться до его кожи, снимая майку и штаны. Но руки упорно касались кожи, и он ее ощущал под своими пальцами. Внутри него эти прикосновения откликались болезненным желанием. Именно таким, в котором он боялся себе признаться, боялся своих мыслей, боялся их услышать.

Стиснув зубы, он закончил для себя эту пытку и, бережно завернув Алешу в одеяло, быстро вышел из его комнаты.

Там, на кухне, Ефим уже сорганизовал чай, а потом они провели ревизию холодильника и шкафов и увидели, что удручающая картина отсутствия продуктов так и не изменилась. Вот тогда Ефим предложил попугать пацана ужином для них, заставив тем самым его приготовить еды, что гарантировало его дальнейшее питание.

Назар еще раз вспомнил их ужин. Сегодня он опять ощущал это состояние счастья внутри себя.

Январь пролетел незаметно для всех. Сначала эти праздники, а потом трудовые будни.

Лешкина жизнь закрутилась по накатанной. Из санатория вернулась бабушка, посвежевшая и бодрая. Алешке ее вид придал позитивного настроения. После праздников у него началась школа, третья четверть, а после школы конюшня и тренировки.

Вот так и февраль шел дни за днями в привычном ритме жизни.

В отличие от него, жизнь Назара закрутилась в смертоносном ритме постоянных разборок, стрельбы и борьбы за место в этом мире.

Люди Шамиля действовали нагло и жестоко. Назар не уступал им в этом. Это была их война за разделение зон влияния, за передел Москвы. Кроме Шамиля были еще и другие, свои, Московские, подмосковные и залетные. Так что скучать Назару было некогда, время слилось в единый поток зимы, грязных обочин, постоянного ожидания наезда и неуспевающего остывать металла ствола, который он носил с собой.

В этот вечер они ехали в сторону области. Назар с Ефимом сидели в джипе, за их машиной ехало еще пять машин с ребятами. Предстояло серьезное дело. По Рублевскому шоссе, недалеко от Москвы, был закрытый загородный клуб, его подмял под себя Шамиль. Назар принял решение забрать этот клуб под себя. Они не действовали наобум, наоборот, долго присматривались к клубу: что да как, кто приезжает, как все там устроено, что с охраной. Клуб располагался на достаточно большой территории, там стоял основной особняк с рестораном и казино, на территории был парк с прудом и летним рестораном. Стояли отдельные домики для проживания тех, кто хотел уединиться в более интимной обстановке. Естественно, были баня и сауна с крытым бассейном. И еще на территории клуба была конюшня с оборудованным плацем для желающих покататься.

Людей Шамиля они положили быстро, затем, пройдя по огромному основному особняку, нашли его владельца, грузного лысоватого мужчину, с заплывшей фигурой, лет пятидесяти. Разговор с владельцем был короткий, тот согласился подписать все бумаги, которые заранее подготовил Назару его юрист, и часть прибыли теперь на законных основаниях перешла к Назару. Теперь дело осталось за малым, это не дать Шамилю вернуть под себя этот клуб. К этому Назар тоже был готов, теперь здесь постоянно будут его люди, а "чехи" не настолько глупы, чтобы лезть под пули.

Назар с Ефимом и несколькими ребятами пошли осматривать приобретенные ими владения. С ними шел и владелец клуба, любезно согласившийся провести такую экскурсию.

Осмотрев все, они уже хотели уходить, но в ноздри Назара ударил знакомый запах, и он вспомнил.

— Здесь ведь есть конюшня, — он метнул недобрый взгляд на полного мужчину.

— Есть… но я не думал, что вас это заинтересует… там лошади под прокат стоят…

— Думать я буду, тебе это не нужно. Веди, — зло проговаривая слова, сказал Назар.

Конюшня, как и все постройки здесь, была выдержана в общем стиле дерева и камня. Здание смотрелось дорого и красиво. Широкий чистый проход, мягкое освещение и витиеватые решетки на денниках, за которыми стояли лошади.

Назар медленно шел по проходу, смотря на лошадей. Да, обычные лошади для проката. Хозяин не врал, он уже хотел возвращаться, и здесь его взгляд упал на него… Вороной высокий конь поднял голову от сена и втянул воздух тонкими нервными ноздрями.

Назар застыл. Уж он-то знал толк в лошадях, и старую прокатскую клячу он мог сразу отличить от того, что он сейчас видел.

Назар подошел к деннику и открыл дверь, которая отодвигалась вбок.

— Ой, осторожнее, — услышал он крик мужчины. — Этот конь агрессивный и кусается…

Назар смело вошел внутрь и похлопал коня по шее. Тот замер от такой наглости, видно, его действительно все боялись, и поэтому, почувствовав рядом с собой того, кто не боится, он опять втянул в себя воздух, а потом переключился на поедание сена, лежащего в его ногах.

К деннику подошли братки, Ефим и владелец клуба. Они так и стояли за решеткой, смотря на коня оттуда.

— Странно… он обычно так себя не ведет, тем более с посторонними, — сказал полный мужчина, держась подальше от решетки денника.

— Чей это конь? — Назар ласково оглаживал шею коня, пока тот спокойно ел сено.

— Шамиля…

— Теперь будет мой. Как его зовут?

— Вальхензее.

Назар перевел взгляд с коня на мужчину, тот весь жался от его волчьего взгляда.

— Я не знаю, откуда он у Шамиля… наверное, тоже у кого-то забрал. Привез сюда, сказал, что его, а по документам… он на аукционе куплен, в Германии… владелец Сарычев.

— Хорошего он коня купил… Так что там в документах о коне написано?

— Родословная у него хорошая. Но я сейчас не помню всего… написано, что порода — ганноверская, возраст… пять лет, жеребец…

— Что жеребец, я и сам вижу, вон яйца какие, — Назар усмехнулся, оборачиваясь и осматривая коня, который был очень мощным и высоким, и даже при росте Назара метр восемьдесят, все равно Назар только привстав мог видеть его широкую спину. Поэтому и все, что было под брюхом коня, было прекрасно видно, даже нагибаться было не нужно.

Назар еще раз похлопал коня по шее, жалея, что у него в кармане нет ни сухарика, ни кусочка сахара, чтобы угостить животное. Он вышел и закрыл за собой дверь денника.

— Я его забираю, — он посмотрел на полного мужчину, который сначала застыл в недоумении, а потом закивал, — сейчас до коневоза дозвонюсь, скажу, чтобы приехали и забрали. Документы на лошадь все мне принеси. Понял? — мужчина снова услужливо закивал. — И еще там, наверное, с конем амуниция была, так вот, в коневоз погрузи все, что есть. Понял?

— Понял, — опять закивал владелец клуба. — Там седло вроде, уздечка… ну и по мелочи. Я понял. Сейчас скажу конюху чтобы все собрал.

Назар пошел по проходу конюшни к выходу и, выйдя на улицу, стал набирать телефон Петровича. Объяснив ему суть дела, завершил звонок. Все это время рядом с ним стоял Ефим.

— К Петровичу поставишь конягу? — спросил он Назара, закуривая.

— Да. Сейчас он коневоз за конем вышлет.

— Игрушку себе приобрел.

— Угу, — Назар тоже закурил.

— Для чего он тебе?

— Для души…

Ефим понимающе кивнул и опять затянулся сигаретой, затем посмотрел на Назара.

— Тебе ездить-то на нем когда? Дела такие пошли… ты ведь все это время так к Петровичу и не приезжал, некогда стало.

— Лехе отдам. Пусть ездит, прыгать на нем будет. Петрович его потренирует. Петрович ведь сказал, что спортсмену конь нужен настоящий, вот пусть и прыгает, а я, будет время, приеду, поезжу сам. Красивый он…

— Да, красивый, черный как черт, одни глазищи с кровью, неудивительно, что его здесь все боятся.

— Про коней не говорят черный, вороной он. Да и не страшный совсем. Видел, как признал меня.

— Думаешь, и этого стриженного хлюпика спортсмена признает?

Ефим пошел в сторону основного особняка по дорожке, так как долго стоять на морозе было уже неприятно.

— Признает… вот увидишь.

Ефим лишь хмыкнул про себя, но ничего не стал говорить. Потом вспомнил и спросил.

— Кличка у этого чертяги странная… Вальхе…

— Вальхензее… в Германии есть такое озеро, в горах, чистое и голубое, как небо… У меня по географии пятерка была, — странно, как будто оправдываясь, проговорил Назар и, отвернувшись, замолчал, — знаешь, я коня Валей звать буду… ну, так принято давать клички, ты же знаешь.

— Валя, так Валя. Хотя по породе фриц он, но пусть Валюшей будет…

После учебы Алешка как всегда пулей несся на конюшню. Пробегая по проходу к комнатке, где они переодевались, он мельком бросил взгляд на денник, где обычно лежало сено, и замер…

Там стоял он… высокий, вороной, с лебединой шеей и презрением во взгляде. Это была лошадь его мечты. Портфель выпал из Лешкиных рук. Он шагнул к деннику и, не раздумывая, приоткрыв дверь, зашел внутрь.

Конь моментально сделал выпад вперед и щелкнул зубами в миллиметре от его лица.

Алеша лишь выдохнул воздух и, медленно подняв руку, протянул ее к коню.

Жеребец замер от такого, он привык, что его или боятся, шарахаясь, или бьют по морде за такое поведение. Правда, бьют — это звучало условно, кто дотянется до его морды, когда он ее на два метра от земли моментально поднимает, лишь только видя, что на него замахнулись. А если продолжали махать, так он мог и на свечку встать, и тогда перед лицом человека оказывались его передние ноги с железными подковами. И желание бить его у всех сразу пропадало. Он еще раз посмотрел на человека перед собой, тот не боялся, страха в нем он не чувствовал.

Лешка прикоснулся к морде коня и медленно провел по его носу.

— А у меня для тебя сахарок есть.

Алеша стал торопливо искать сахар в кармане куртки. Он всегда забирал сахар из школьного буфета, если кто оставлял не съеденные кусочки на столе.

Найдя четыре кубика сахара, он протянул коню.

Тот взял их с его ладошки с истинно аристократическим изяществом, лишь прикасаясь губами к кусочкам, и неспешно их разжевал. Затем, понимая, что эту странную личность он не напугал своим грозным видом, жеребец отступил в сторону и, повернувшись, уткнулся мордой в дальний угол денника. Обычно такая позиция, когда он стоял к двери задом, еще больше пугала людей, так как приблизиться к нему и получить с двух задних ног никто не рисковал. Но, видно, этот странный человек не относился ко всем.

Лешка не расстроился тем, что его просто проигнорировали и повернулись к нему задом. Он обошел коня и протиснулся сбоку него, между стенкой и его боком, напрочь проигнорировав технику безопасности. Ведь если бы конь захотел, было достаточно лишь привалиться к стенке, и тогда вес в семьсот килограмм расплющил бы человека.

— Какой ты красивый, какой хороший, интересно, как тебя зовут.

Жеребец терпеливо выслушивал всю эту белиберду в свой адрес и понимал, что все основные моменты запугивания он уже испробовал, но, видно, на этого блаженного ничего не действует. Поэтому он терпеливо стоял и ждал, когда тот прекратит виснуть на его шее.

— Лешка. Быстро вышел из денника.

Только грозный окрик Петровича вернул Алексея к действительности. Он, чмокнув коня в нос, выскользнул из денника. Жеребец презрительно фыркнул и, увидев рядом с решеткой лицо Петровича, бросился и хищнически клацнул зубами. Тот, матерясь, шарахнулся в сторону.

— Вот собака немецкая, — он показал кулак коню. Затем грозно посмотрел на Лешку. — Ты почему технику безопасности нарушаешь? Кто разрешил заходить к коню? Он тебя не покусал? — Леша отрицательно помотал головой. — Странно… Он мне клок из рукава куртки выдрал, пока вчера его разгружали. Я поэтому овчаркой его и прозвал. Вчера еле куртку выдрал. С утра конюха напугал, тот успел выскочить из денника. А днем Машку за ляжку укусил, она теперь сидеть не может. Леш, ты аккуратней с ним.

— Как его зовут?

— Вальхензее. По породе ганновер, ему пять лет. Я его родословную смотрел, он хорош, у него одни конкурные линии в роду. Все прыгали, да еще как. Я думаю и этот так смоляет, мама не горюй. С таким ростом и такой силищей ему метр шестьдесят как перешагнуть, — Петрович восхищенно рассказывал о коне, уже и забыв сердиться на парня.

— А чей он?

— Назара. Кстати, он скоро приедет. Поездить хотел на нем. И о тебе спрашивал… Ты иди, переоденься и выводи эту зверюгу чистить. Только аккуратно. Понял? Кстати, с ним амуницию его привезли… седло настоящее, английское, очень дорогое, вальтрапы разные и ногавки. Маха тебе покажет, где его приданое лежит.

Алешка побежал переодеваться, понимая, что он черной завистью завидует Назару, у которого теперь такой конь, и в то же время он так рад, что этот конь Назара.

Набрав полные карманы сухариков и сахара, Алеша смело зашел к Вальхензею в денник и, несмотря на то, что конь опять решил его проигнорировать, повернувшись к нему задом, спокойно протиснулся мимо стенки и его бока, надев недоуздок, вывел коня в проход.

Вот теперь он увидел, насколько конь высок. Лешка не видел его спину, даже встав на цыпочки. Он сбегал за невысокой табуреткой и, только встав на нее, смог начать чистить спину коня щеткой. Видно, жеребец был настроен и дальше проверять человека рядом с собой. Конь постоянно перетаптывался с места на место так, что Алеше приходилось спрыгивать с табуретки и передвигать ее, чтобы дотянуться до коня. А потом жеребец резко подал в бок, и Лешка улетел в проход вместе с табуреткой, приземлившись на тюк сена.

В этот момент в конюшню зашли братки, включая Назара и Ефима.

— Вижу, вы подружились, — видя встающего Леху, задорно сказал Назар и, подойдя к коню, потрепал его по шее.

Конь как переменился. Взгляд его стал другим, он замер и стал спокойно ждать, пока Назар оглаживал его шею и морду.

— Я его Валей назвал, — через плечо он сообщил Алеше, — ты седлай и выводи. Первым поездишь, попрыгаешь на нем. Я посмотреть хочу.

На этих словах вся компания пошла в каптерку к Петровичу, а Алешка стал быстро седлать коня. Он даже не обиделся на него за то, что тот его выставил перед Назаром не очень красиво. Лешка решил, что сам виноват, и угостил коня сахаром.

— Валюша, — ласково произнес он, гладя его морду.

Жеребец съел сахар и горестно вздохнул, понимая — ну что можно взять с блаженного…

На плацу столпились все, ожидая, пока Лешка наконец залезет на коня. Конь не хотел стоять на месте, вертелся и приплясывал. Маха помогала его держать и подставила Алешке руку для того, чтобы он, оперевшись коленкой, толкнулся от земли, а дальше она его уже подкинет в седло. На таких высоких лошадей обычно влезали или с помощью специальных ступенек, или с помощью такой нехитрой подсадки. Поскольку конь не стоял на месте, подвести его к ступенькам не было возможности.

Петрович, наблюдая эту картину, прокомментировал:

— Может, сначала давай зверюгу на корде отгоняем, а то, видно, стоял он долго. Смотри, как погано себя ведет. За парня переживаю, не убился бы.

Назар лишь отмахнулся рукой, продолжая восхищенно созерцать своего коня.

Наконец Лешка, улучшив момент, запрыгнул в седло, Маха быстро отскочила в сторону. Конь сразу встал в свечку и замер. При немалом росте коня, свечка смотрелась эффектно. Лешка моментально обхватил коня за шею и, как обезьяна на дереве, замер на нем, обхватывая его и ногами. Он не боялся, хотя если конь потеряет равновесие, тогда они упадут на спину, причем внизу будет он, а сверху него туша в семьсот килограмм.

Но, видно, жеребец четко рассчитывал свои силы и, постояв на дыбах, он опустился на передние ноги, а затем резво рванул по периметру плаца.

Алеша сидел на нем как влитой. Он не тормозил коня, понимая, что пока тот не выпустит пар, все действия всадника бесполезны. Затормозить семьсот килограмм живого веса нереально. Вот так эффектно они и носились, но постепенно Алеша взял управление на себя, и теперь они уже носились в нужном ему направлении, поворачивали и потом даже стали тормозиться.

— Заходи на барьер, — услышал он голос Петровича и, повернув коня, пошел на стоящее препятствие. Конь взмыл вверх и, даже не напрягаясь, перепрыгнул стоящие жерди. А вот при приземлении Лешка почувствовал сильнейший пинок, который болью отозвался в позвоночнике.

— Зачем рано сел. Не садись в седло, стой дольше.

Алешка уже понял свою ошибку, то, что под ним совершенно иной конь, чем те, на которых он прыгал. Здесь другая техника прыжка, и у всадника должна быть другая техника, а то так можно и без спины остаться.

Следующие прыжки прошли менее болезненно, хотя Леша еще и не привык к новому стилю езды, но старался, и это смягчило жесткость ударов в его спину.

— Молодец. Слезай. Назар поездить хочет.

Алеша подъехал к Назару и лихо спрыгнул с коня, поморщился от боли в спине и в мягком месте, но не показал и виду.

Назар уже сам сделал стремена подлинней, и Леша подставил ему руку, чтобы так же закинуть в седло Назара. Тот, оперевшись коленом об его сцепленные ладони, легко оттолкнулся ногой от земли и сел в седло.

Конь спокойно пошел в сторону скакового круга, даже и не пытаясь что-либо сделать под сидящим на нем Назаре.

Видя это, Петрович прокомментировал:

— Видно, в Назаре признал хозяина… Кстати, Леш, как спина? Сильно болит? Да ладно, я же видел, как он задами работает. Ну ничего, я тебя научу на таких лошадях прыгать. Это тебе не прокатские клячи, здесь другая техника нужна.

Они смотрели, как Назар, выйдя на скаковой круг, отдал повод коню, и тот пошел хорошим, размашистым галопом.

Лешка уже в конюшне дождался возвращения Назара, когда тот накатался на своем жеребце и, забрав у него коня, стал его расседлывать.

Назар, не заговаривая с ним, ушел в каптерку Петровича, где были все, пока он катался. Лешке как-то стало обидно, что тот вот так молча ушел, хотя он не знал, о чем должен был поговорить с ним Назар или что сказать. Подумав об этом, Алеша, прихрамывая, повел коня в мойку.

В комнате братки пили и ели, дожидаясь Назара. Тот, быстро выпив и закусив, посмотрел на Петровича.

— Петрович, как и говорили вчера, коня Леха работает. Больше никого к Вале не подпускай, только он на нем ездит. Ты его тренируй. Я за все платить буду. За коня. Лехе зарплату, он ведь теперь как берейтор будет, раз коня работает, и тебе платить буду, чтобы тренировал его. Когда подготовишь, скажи, я соревнования оплачу, ну, что там нужно, коневоз, стартовые. И еще одежку спортивную Лешке подбери, на таком коне в обносках нельзя выступать. Скажешь тогда, сколько денег, я заплачу. Вот тебе на первое время, чтобы у коня все было. По рукам.

Петрович взял перегнутые пополам купюры и, убрав их в карман, пожал Назару руку.

Посидев еще недолго, вся братва, с шумом пройдя по проходу, уехала. Лешка опять только вздохнул, понимая, что Назар тоже уехал, так ему и нечего не сказав.

Вечером, после того, как Алеша отработал всех вверенных ему коней и уже хотел уходить, его подозвал Петрович.

— Назар назначил тебя берейтором этого Вали. Зарплату тебе будет платить за работу своего коня и мне платить за то, что тебя тренирую. И старты тебе будет оплачивать, когда я решу, что пора ехать выступать. Кстати, форму тоже тебе оплатит, там на следующей неделе как раз ко мне люди приедут, они из Германии вещи привозят. У них для тебя сапоги конкурные закажем, бриджи белые и редингот, ну и все по мелочи. Понял.

Лешка стоял и, слыша все это, думал, что такого быть не может. Неужели его мечта вдруг начала сбываться, и сейчас все, что говорит Петрович, это не сон. Это реальность, и этим он теперь будет жить. У него теперь есть настоящий спортивный конь, тренер и возможность ездить на соревнования.

Домой он летел как на крыльях, чтобы поделиться своим счастьем с бабушкой, зная, что она порадуется за своего внука, хоть и будет ворчать, что все эти лошади, это не серьезно и пора уже о жизни подумать. Да вот только для Лешки жизнь и лошади были едины, ну не представлял он своей жизни без лошадей.

Вальхензее. В его уме всплыла кличка коня, и он вспомнил урок географии, там им рассказывали про озеро в Баварии, в Альпах, еще учительница говорила, что это озеро очень чистое, а вода в нем небесно-голубая…