Альпийское золото

Глава 8. Ученик

С другой стороны, кто сказал, что муравьи — единственные, у кого природа додумалась отделить рабочих от воинов? Мы перебрались в замок Калейки, гнездо их рода. Вполне предсказуемо, хотя всё равное немного удивительно, но даже в галерее, где висели портреты всех предыдущих правителей, место с изображением Ненаша пустовало. Лишь голая стена между отцом Калейки и самим Калейкой. Хорошо хоть не убрали место совсем, как будто бы никого и не было.

Бусину Фарамонда я отдала Калейке и в замен получила свою собственную, подписанную моим именем. По совету Клеоаг я повесила её на специальной цепочке на запястье. Если наберётся ещё путеводных звёзд от других закртых миров, может выйти настоящий браслет. Но один изумруд тоже смотрится замечательно.

Кащеи, все шестеро, как маленькая серая стайка, следовали за мной всюду, шаг в шаг. Сначала я раздражалась, так как личного времени из-за этого навязчивого преследования у меня практически не оставалось. Потом же, когда рядом не было видно блеска этих странных красных глаз, мне быстро становилось скучно. Ненаш и Калейка всё время заняты, Вилло с отцом остались у себя, местные альпы относятся ко мне довольно насторожено — даже здесь в замке правителя пришельцы из других миров являются большой редкостью. Так мы всемером и бродили везде — по тренировочным площадкам, в библиотеку, в столовую, по терассам…

Ненаш больше не превращался в 'моего' беловолосого Ненаша. Теперь это всегда Рейн, сотканный из песка и бронзы. Те несколько раз, что он приходил ко мне ночью, засыпал на диване быстрее, чем я успевала заварить чай. Всё, что мне оставалось, это укрывать его пледом и чесать за ухом. Утром, когда просыпалась я, диван уже был пуст, а плед аккуратно сложен.

Мне кажется, что я живу под каким-то гигантским стеклянным колпаком. Прийди, гигант, и встряхни шар, чтобы здесь вновь пошёл снег.

Но зимы всё нет.

Мне выделили новых учителей и начали обучать пользоваться всякими разными штуками, которыми теперь было полно моё тело. Зато я теперь знаю что такое терминал — сотни строк, ярлычков, символов, бегущих под веками. Можно узнать информацию об окружающих меня предметах или людях. Можно активировать различные приспособления — теперь я знаю, что Ненаш сделал меня счастливым владельцем не только пепперкаттера и модификатора внешности. Наверное, мой технический парк теперь из самых полных, какие только попадаются в изведанных мирах. Дле тренировок нового ключника Калейка выделил целый полигон. Вскоре я уже довольно сносно научилась открывать и закрывать переходы. Причём не просто дырки в пространстве, а с нормальным расчётом координат 'выходного отверстия', то есть, теперь я могу предсказать куда откроется мой переход, хотя я до сих пор иногда мажу. В самый первый раз, когда я воспользовалась пепперкаттером, нам чертовски повезло, что Ненаш оставил так называемые 'заводские настройки', привёдшие в Жёлтую страну прямо в руки к Эгмону. Иначе нам было бы несдобровать. Зато теперь я понимаю почему кащеи были так удивлены, когда узнали, как именно я открыла проход. Осознавай тогда весь риск затеянного, я бы никогда в жизни не сунулась в эти матовые ворота в другой мир.

Сегодня было довольно пасмурно — всё небо затянули серые тучи, похожие на овечью шерсть. Похоже, что в этот раз закатом полюбоваться не удастся. Я сидела на полигоне и вычерчивала очередную сложную фигуру — это место было единственным, где специальная сигнализация от проникновения извне не срабатывала на каждую дырку, что я протыкала в реальности. Кащеи смылись тестировать очередное чудо техники, что на днях увидели на соседнем полигоне. Кажется, это был какой-то особенно хитрый туннелепроходчик. Несколько альпов сидело по периметру наблюдая за моими действиями и следя, чтобы случайно чего не вылезло из паралелльного мира сюда. Неожиданно я заметила, что мои наблюдатели оживились. Кто-то приближался ко мне со спины.

Он был высок, как и все многолики, пышная копна огненных волос, казалось, торчала во все стороны, делая его похожим на огненного мага из какой-то забытой компьютерной игры. Кожа была угольно чёрной с яркими оранжевыми полосами. Как реверсивный тигр. Изумрудные глаза хитро блестели под густыми бровями, такими же огненными.

— Привет, дылда! — его рокочущий голос разнёсся над полигоном. Только сейчас я заметила длинный алый колпак, торчащий из-за пояса. Теперь понятно, почему одежда с трудом достаёт ему до колен и локтей, а пару ботинок, несмотря на прохладный день, этот странный многолик беспечно несёт в руке. Похоже, Эгмон даже не переоделся прежде чем отправиться проведать незадачливого ключника. Я вскочила навстречу. Откровенно говоря, я себе настоящий облик Фарамонда представляла совершенно иначе. Как-то более консвервативно, что ли… Не стоило мне ориентироваться на тех двух многоликов, с которыми уже доводилось иметь дело раньше. Оказывается, их приверженность к однотонности раскраски не распространялась на всех.

— Здравствуйте, Эгмон, — если честно, я растерялась и абсолютно не знала, что теперь делать, куда бежать и что говорить. Он дружественно похлопал меня по плечу.

— Зашёл проведать свою внучку, — он расхохотался. — Как добрались? Не обижал тебя никто по пути?

Похоже, 'внучка' — это я.

— Всё хорошо, спасибо, — я улыбнулась. — Как вы добрались? Всё в порядке потом было? Калейка отдал вам звезду?

— Кайле-то? Да, маленький сорванец, — Эгмон опять широко улыбнулся. Казалось, что другого выражения лица у него просто не может быть. — Когда ты заканчиваешь свои уроки сегодня?

— Вот, — я указала на сложную фигуру. — Разберусь с ней, и можно считать, всё.

— Ладно. Я буду ждать тебя в замке. Не опаздывай на обед, сегодня будут кнели, — и многолик ушёл.

Пришлось поторопиться. Калейки с Ненашем ещё не было, поэтому обед накрыли не в столовой, а в кабинете, где я обычно изучала теорию, и только для нас двоих. Было удивительно сидеть за одним столом с этим ярким существом. Он одновременно казался большим, тёплым и добрым, но в то же время похожим то ли на тигра, то ли на полярного медведя — милый издалека, но непредсказуемый и опасный вблизи.

— Эх, любомое блюдо старого хозяина, — добродушно проворчал Эгмон гоняя по тарелке кнели. — Никогда не умел его делать, правда. Но, — он засмеялся, — с таким количеством поваров это и не нужно было.

— А можешь рассказать о нём что-нибудь? Здесь о предыдущих правителях как-то не особо распространяются.

— Неудивительно! Кроме многоликов их никто и не помнит. Обычные альпы рождаются при том же правителе, что и их деды, а потом внуки, — Эгмон почесал свою невероятную шевелюру. — Поэтому истории о старых временах воспринимаются больше как сказки, а не как быль. Уж так устроена психика — если что-то не менялось при мне, то это не менялось никогда. Жаль-жаль. Сейчас как раз можно наблюдать ситуацию, когда различия между многоликами и альпами стали так сильны, что я даже затрудняюсь считать нас одним народом.

Он отложил вилку и откинулся на стуле.

— Старый хозяин был кремень, весь в отца. При нём и многолики и альпы были действительно единой нацией. Да ещё его революционные законы о праве перемещения и свободе голоса для нармудров, упразднение права вето старейшин… Эти решения казались безумием, но в итоге почти все оказались хорошими. Знаешь, что отличает настоящего хозяина от всех остальных? — он вопросительно посмотрел мне в глаза. Я отрицательно покачала головой. — Способность взять на себя ответственность. Причём, не просто на словах, а на самом деле. И не только за себя, но и за всех своих людей. Калейка хороший хозяин, слов нет. За последнее тысячелетие мы укрепили и приумножили свои владения. Гуманитарии цветут и пахнут… Ну, ты понимаешь. Мир и спокойствие. Сытый социум редко движется, и если бы не кланы многоликов, то вполне возможно начал бы уже деградировать. Хотя, кто знает как всё было бы в этом случае — ведь из-за нас замедляются не только отрицательные, но и положительные изменения. Кто знает, как сложилась бы наша история, если бы многоликов не существовало. Но одно совершенно точно: если бы перед этим не было правления Светоносного, то Огранщику просто напросто нечего было бы укреплять.

Светоносного? Это он же о Ненаше говорит сейчас? Похоже, я обнаружила в себе христианские глубины, которых раньше не замечала. Я даже представить себе не могла как на самом деле звучат все эти прозвища и имена, но мой удивительный дар помноженный на мириады наномашинок, снующих теперь в организме, почему-то перводил их на христианский лад. Светоносный и Бич Божий. И это один человек. Интересно, очень интересно.

— Я читала, что предыдущий правитель был у власти всего пятнадцать лет. И он был не Светоносный, а Молчащий.

— Что за глупое прозвание! Я думал, уж ты-то не будешь повторять этих глупостей!

— Ну, извините, — я надулась. — Что в учебнике написано, то и повторяю.

— Неужто он тебе ничего не рассказывал? — удивлённо ахнул Эгмон. Я опять отрицательно покачала головой. Уж не знаю кого конкретно он имел ввиду, но это ведь без разницы — ни один из них ничего мне не рассказывал.

— Вот, дела… Нужно это поправить. Ты же теперь союзный ключник, — Эгмон сделал странный пас рукой, как будто показывая карточный фокус, и в его руке появилась небольшая фотография. — Держи.

С глянцевой поверхности на меня смотрела семья: отец, мать и трое детей. Если бы они были людьми, то я бы сказала, что родителям где-то от тридцати до сорока лет, а детям от тринадцати (самому старшему) до пяти (самому младшему).

— Это Даан Держатель, — многолик указал на главу семейства, как две капли воды похожего на Калейку. Даже цвета такие же — медные волосы, бронзовая кожа, изумрудные глаза, и одежда цвета старых памятников. — Это его жена, Асфодель, двое сыновей, Рейн, Кайле, и дочь Улла.

У Рейна, как и у его матери, были изумительные пепельные волосы, а мраморная кожа, казалось, светилась каким-то мягким внутренним светом. Он смотрел таким до боли знакомым взглядом, что у меня защемило что-то в груди. Улла же не была похожа ни на кого из родителей, ни лицом, ни цветами. Золотоволосая и с глазами такими же голубыми, как и безумное небо в этом мире. Пока что она была единственным многоликом с не изумрудными глазами, которого я до сих пор видела. Пока я рассматривала фотографию, мой собеседник продолжил:

— Это довольно грустная и мрачная история. Даан Держатель был отличным правителем, замечательным другом и любящим отцом. Хотя мои слова могут звучать сейчас притворно, ведь о мёртвых либо хорошо, либо ничего. Да ещё такая ужасная смерть, в самом расцвете сил… — Эгмон замолчал. — Рейн, старший сын, был замечательным мальчиком. Как раз о нём ты читала в книгах, как о Ненаше Молчащем. Сейчас никто не помнит его настоящего имени, кроме многоликов. Кайле, или как он называет себя теперь — Калейка, постарался. Ни в альпийских книгах, ни в хрониках других миров — нигде не осталось прежнего имени. Если честно, я даже себе не представляю сколько сил он на это потратил. А зачем? Никогда не думал, что он может так не любить своего брата, чтобы пытаться изничтожить любое воспоминание о нём. Когда они были детьми, Рейн всегда так заботился о нём. И вот она, благодарность.

Я молчала. Похоже, Калейка играл свою роль излишне хорошо. Хотя, может, он действительно не любил своего брата, а стремился освободить его лишь для того, чтобы окончательно убить? Но тогда почему этого не произошло, когда Нен был ещё слаб? Не осталось бы ни лишних свидетелей, ни лишних угрызений совести… Ничего не понимаю. Причём, зачем Эгмон мне это всё рассказывает, если это считается тайной? Или из-за того, что я 'доверенный' ключник Калейки, мне всё можно? Очень странно.

— Пока Рейн был несовершеннолетним, Уллем правил Регент, Мировой Судья. Мировая свинья, сказать по правде. Снюхался с вонючими ракшасами и продал родной мир. Старейшины, как и регент, — из числа альпов. Живут мало, знают и того меньше. Тёмные были времена…

— А при чём здесь старейшины?

— Как при чём? Они являются советом, неотъемлемой частью правящей машины.

— А кто важнее? Совет старейшин, или… монарх? — я надеялась, что я правильно подобрала слово, так как до этого Калейку при мне называли 'правителем', а сам он представился в своё время как 'глава клана'. Но наследственный принцип передачи власти навевал мысли о царях и королях. Может, у них конституционная монархия?

— Я бы сказал, что одинаково важны. Но монарх имеет больше власти.

Похоже на Великобританию, только король и парламент поменялись местами.

— Ладно, не будем отвлекаться на детали. Когда Рейн, старый хозяин, достиг совершеннолетия…

Тут открылась дверь и в кабинет стремительным шагом вошёл Калейка. Вслед за ним тенью, как и положено телохранителю, следовал Ненаш.

— О, Эгмон, я думал, что вы с Хайлэем будете позже, иначе я бы поторопился.

Эгмон поспешно встал, чтобы поклониться, но Калейка уже смотрел на меня:

— Привет, Филя, как ты?

— Привет, нормально, — я улыбнулась. — Мы тут говорили о прошлом.

— Он тебе не наскучил? Старые многолики любят поговорить об истории, и о том, как всё было на самом деле. Не против, если мы пообедаем? Я голоден как волк.

Я посмотрела на Эгмона. Он не мог оторвать взгляда от сопровождающего Калейки и чем-то очень походил на соляной столб.

— Привет, Эгмон. Давно не виделись, — Ненаш улыбнулся. — Как поживаешь?

Мы сидели на веранде. Заката, как я и ожидала, не получилось. Только облака. Эгмон всё никак не мог успокоиться, то возбуждённо вскакивал, то садился обратно, рассеяно приглаживал свою огненную шевелюру, теребил в руках салфетку.

— Я думал, это Кайле… — он эту фразу повторял уже раз десятый за вечер. Да, настоящий шок, наверное, когда понимаешь, что команду 'найти и доставить' на самом деле тебе отдал человек, который уже тысячу лет по разным версиям считается то ли пропавшим без вести, то ли погибшим, то ли ещё что. И теперь вот он, сидит рядом и пьёт чай.

Ненаш благоразумно молчал никак не выдавая своих эмоций, но я чувствовала волны ярости накатывающие одна за другой. Судя по реакции, никто больше этого не замечал. Либо все были достаточно воспитанными, чтобы игнорировать этот факт. Что же его так злит? Разве не должен он быть рад встрече? Эгмон, оказалось, был его наставником ещё во времена Даана Держателя. Выходит, он действительно старик, даже по меркам многоликов.

С каждой минутой сидеть было всё тяжелее — все улыбались, разговаривали, но гнев Нена давил на меня похуже бетонной плиты.

— Простите, что вынуждена вас покинуть, у меня на завтра ещё многое запланировано, — наконец не выдержала я. — Пора идти спать.

— Прости, всё время забываю, что люди спят дольше, — Калейка кивнул. — Конечно, спокойной ночи.

— Я тебя проведу, — Ненаш поднялся на секунду позже, чем я.

Как я могла отказаться?

Мы шли по коридорам, и каждый молчал о своём. Наконец, мы добрались до дверей в мои комнаты. Я замялась не зная что сказать. Ненаш всё так же молчал, похоже, настолько поглощённый своими мыслями, что даже не заметил того, что мы остановились.

— Почему ты злишься? — не выдержала я. Он вздрогнул, как от удара.

— Я… — он прервал сам себя и грустно улыбнулся. Столько горечи было в этой улыбке, что мне захотелось, чтобы он больше ничего не говорил. Есть вещи, которых лучше не знать. — Ты позволишь мне зайти?

Я кивнула.

Он сидел на диване и, казалось, боролся сам с собой. По крайней мере так это выглядело со стороны, с моей точки зрения. Лечь спать всё равно сейчас не выйдет, да и не очень хочется на самом деле — это была всего лишь глупая отмазка, чтобы избежать гнева, но он пришёл сюда вместе со мной. Я села рядом.

— Глупо злиться, — наконец, вздохнул Ненаш. — Я сам приказал им отступать тогда. Иногда в тебя верят излишне сильно и расчитывают на чудо, раз ты его пообещал.

— Но вы же выиграли?

— Мы выиграли. Но я проиграл.

Он вздохнул ещё раз и лёг положив мне голову на колени. Я привычно начала гладить его волосы и почёсывать за ухом. Как большой домашний кот, разве что не мурчит. Злость тихо ушла, как будто бы никогда и не приходила.

— Прости, что доставил тебе несколько неприятных минут, — сонно пробомотал он. — Это последствия того, что мы с тобой связаны через артефакт.

— Я так и поняла, что здесь что-то нечисто, ведь больше никто не заметил.

— Угу…

И опять тишина. Лишь светильники гутят тихо-тихо, на самой границе слышимости.

— Знаешь, ты мне нравишься, — заявила я неожиданно для самой себя.

— Я знаю.

— В смысле, я тебя люблю.

— Я знаю. Я ведь чувствую тебя не хуже, чем ты меня.

Я ошарашенно вертела пальцами локон выбившийся из одной из многочисленных косичек.

— И что… теперь делать?

— Главное, don't panic.

Мы опять затихли.

— Прости, я опять виноват, — его голос звучал всё так же сонно. Я молчала ожидая продолжения. — Я ведь знаю все эти фокусы. Как нужно правильно пахнуть. Что нужно говорить. Как смотреть и как прикасаться…

То есть, он признаётся в том, что специально влюбил меня.

— Зачем?

— Если ты меня полюбишь, то ты ведь меня не бросишь.

— Ты опять мной манипулирешь? — всё навалилось разом: и усталость, и злость, и апатия.

— Я уже сам не знаю, — он повернулся на другой бок и теперь уткнулся носом мне в живот. Потёрся щекой о колени. — У меня столько лиц, что я уже давно потерял настоящее.

— Кстати о лицах. Как мне тебя звать? Рейн или Ненаш? — этот вопрос мучил меня уже не первый час.

— Абсолютно без разницы. Главное, чтобы ты звала меня, а не кого-то другого.

Утро вновь встретило меня пустым диваном и аккуратно сложенным пледом.

— Привет, — услышала я откуда-то сверху. Задрав голову я сначала увидела подошвы сапог и только потом их владельца. Нен сидел на подоконнике и, свесив ноги вниз, рассматривал всех проходящих мимо. — Так и знал, что нужно пасти тебя здесь. На тренировочную площадку идёшь?

— Привет. Я думала, ты опять уехал с Калейкой.

— Нет, — он спрыгнул на землю и отряхнул штаны. — Сегодня я взял выходной. После такого длинного перерыва мне тяжело выдерживать темп, который задаёт братишка. В этот раз с ним катается Хайлэй.

Я хмыкнула и продолжила путь. Через несколько секунд сзади послышались мягкие шаги — Нен направился следом.

— Что планируешь делать? — скучающим голосом поинтересовался он.

— Буду тренироваться ставить щиты на переходах. В последнее время я упустила слишком много Улльского воздуха в космос, — я с содроганием вспомнила как вчера чуть не затопила весь полигон случайно прорубившись куда-то на океанское дно.

Лишь когда мы расположились в центре площадки, где я проводила свои бесчеловечные эксперименты, Ненаш вновь подал голос:

— А тебе интересно узнать что было, когда все спали сражённые заклятьем сна?

— В Жёлтой стране?

Он кивнул.

— Эгмон рассказал?

— Да. Кащеи были ведь правы, за вами по следу шли призрачные гончие, целых шесть штук. Кое-кто затаил на тебя огромный зуб.

Я вспомнила изображения в одном из местных учебников. Призрачная гончая — это совсем не собака, как можно подумать из названия, а огромное существо, издали напоминающее медведя. Их завезли из какого-то далёкого закрытого мира и используют для выслеживания и уничтожения, например, разведчиков, или охраны територий. Призрачные гончие бегают абсолютно бесшумно и при этом очень быстро, не всякий автомобиль сможет от них уйти, след практически никогда не теряют, чертовски сильны и отвратительны внешне. Единственным их недостатком является нелюбовь к яркому свету, поэтому в дневное время они предпочитают отлёживаться в тёмных прохладных местах, возобновляя погоню лишь с наступлением сумерек. Именно поэтому этих гончих называют 'призрачными' — в темноте фигуры, окутанные паутинообразными длинными волосами, кажутся кусками густого тумана или парящими привидениями, а существа, склонные к телепатии и другим подобным штукам, единогласно утверждали, что от гончих исходят некие 'эманации ужаса'. Соответственно, их выведение и дрессировка стоят больших денег, и далеко не каждый богач может позволить себе содержать такую зверюшку. Можно в ответ спросить — зачем использовать живое существо, если существуют такие технологии, которые могут изготовить супер-пупер шагающий танк с продвинутым искусственным интеллектом? Оказывается, несмотря на все достижения науки, железо до сих пор не победило мясо. Пусть призрачные гончие не такие умные, как люди, но намного смекалистее собак. Не дают сбоев, могут работать в экстремальных ситуациях, принимать решения, не предусмотренные программой… Из-за этой же причины существуют многолики, а не гигантские человекоподобные роботы: технология призвана лишь улучшить то, что создала природа, так как превзойти её в этом искусстве пока что не удалось никому.

Шесть призрачных гончих (с заклятием сна в нагрузку) должны были свидетельствовать о серьёзности намерений преследователей. В чём они просчитались, так это в том, что многолик нашёл меня быстрее, чем они, и достоинство превратилось в недостаток: такая комплектация отряда загонщиков значительно сужала область поиска нанимателей.

— Считаешь, это слушающие?

— Вариантов здесь действительно немного. Но я и правда не ожидал, что кто-то попытается довести атаку на тебя до конца. С моей стороны отправить тебя к Эгмону было обычной подстраховкой, но теперь я рад, что это сделал. Возможно, таким образом они пытались скрыть свою попытку атаки на Гора. Похоже, тебя больше нельзя оставлять без присмотра. Скоро нужно будет возвращаться в свет. Боюсь даже подумать о том, что теперь с тобой может случиться.

— Не волнуйся, всё будет хорошо, — я потрепала Нена по голове.

— Думаешь? — он усмехнулся.

— Уверена.

— Ты спрашивала как-то, каким я был в детстве.

Я отложила книгу и удивлённо посмотрела на Ненаша. Мы сидели в кабинете Калейки — он в очередной раз уехал куда-то по делам оставив нас наедине с тишиной. В косых лучах заходящего солнца медленно кружили пылинки.

— Тебе всё ещё интересно?

Я кивнула. Он встал и прошёлся вдоль книжного стеллажа едва касаясь пальцами корешков книг. Наконец, остановился в самом дальнем углу и снял с верхней полки толстый том в потрёпанном коричневом переплёте. Аккуратно положил передо мной на стол, а сам сел рядом на подлокотнике. Похоже, старый семейный фотоальбом. На многоликский манер, конечно же. Я перевернула первые страницы. Неожиданно что-то замелькало, и над альбомом сформировалось изображение, похожие я видела в детстве в специальных книгах, когда переворачиваешь толстую картонную страницу, и вслед за ней поднимаются вырезанные замки и герои, и каждая история становится объёмной. Давно не видела таких книг. Интересно, их всё ещё делают? Двое мальчишек играли в салочки. По краям изображения время от времени попадали в кадр части зданий и деревьев, когда фокус камеры смещался за бегущими детьми. Ещё секунда, и к картинке добавился звук, приглушённый, но довольно чистый. Шумела листва, пели птицы. Вдруг тот ребёнок, что поменьше, упал и расплакался. Старший тут же бросился его поднимать и отряхивать штанишки. Но как только младший встал на ноги, сразу хлопнул старшего по плечу и с криком 'теперь ты водишь!' бросился прочь со всех ног.

— Калейка уже тогда был хитрее чёрта, — Ненаш наклонился вперёд, чтобы перевернуть страницу. — Помню, однажды он стащил банку сладостей, которыми должны были украсить главный зал на день Преображения. Если бы он додумался тогда не объесться ими, и не получить расстройство желудка, то никто бы никогда даже не заподозрил, что виновник — младший сын Даана.

— Почему это?

— Ты не видела 'священный гнев' Калейки на преступника, который лишил нас всех светлого праздника и последовавшей за этим масштабной акции по поимке вора. Кто бы мог подумать, что главный борец за правду и есть главный злодей. Отец замял дело, так что мало кто знает эту историю. Но что-то мне подсказывает, что братец таких глупых промахов больше не допускает. И не смотря на то, что он утверждает, что миром правят Старейшины, то, что я вижу, говорит об обратном.

По следующей странице в бесконечном танце кружилась пара.

— Это родители, — мне показалось, или в его голосе появились нотки неясного сожаления? — Ужасно нас баловали. Маме, правда, не нравилось, что я в неё пошёл.

— Почему это?

- 'Ты выглядишь как девчонка', - он заговорил чужими интонациями. — 'Не пристало воину и будущему главе носить цвета своей матери'.

— Цвета матери — ты имеешь ввиду свою внешность?

Ненаш кивнул:

— Я всегда считал такие предрасудки глупостью. Какая разница, какого цвета у меня волосы, если я таким родился? К сожалению, с чужим мнением приходится считаться даже в моём случае.

— Выходит, ты всегда выглядел так, как выглядишь сейчас? — я повернулась, чтобы ещё раз рассмотреть его бронзовую кожу и песочные волосы.

— Кроме детских фотографий. Кстати, это одна из причин, почему Калейка планомерно уничтожал мои изображения и вписывал в историю другое имя. Чтобы когда ему удастся освободить меня — ничего не пришлось менять. Смешно, правда? Потратить несметное количество ресурсов и времени ради призрачной возможности звать меня Рейном даже при врагах.

— Неисправимый романтик.

— Да уж…

— Вначале он мне не очень доверял, потому что назвал тебя Ненашем, а не Рейном. Кстати, Эгмон показывал ваше семейное фото, ты там ещё с белой кожей. Вместе с вами была девочка… Улла. Выходит, вас было трое детей? Что с ней потом стало?

— Эгмон показывал?

Я кивнула. Похоже, Ненаш не на шутку встревожился.

— Что-то не так?

— Просто… откуда оно могло взяться у Эгмона?