Ангельский Огонь

Глава 18 Крест магии

Пожиратели Магии не сожгли нас заживо — в основном благодаря лысому священнику в отороченной мехом рясе. Он был голосом рассудка в эмоционально взбудораженной шайке. К счастью, все, похоже, уважали Иллиаса, несмотря на то, что он так молод.

Так что вместо огненной гибели мы подверглись заточению. Иллиас доставил нас в деревенскую тюрьму. Она могла похвастаться всего одной камерой, и теперь мы с Дамиэлем делили её между собой.

Заперев нас, священник отправился обратно наружу — надеюсь, чтобы утихомирить толпу. Опасность ещё не миновала. Мы всё ещё могли оказаться на костре.

Мы с Дамиэлем принялись планировать наш побег. Хорошие новости заключались в том, что местные жители забрали с собой свои кнуты, поедающие магию. Плохие новости — это нам ни капли не помогло. Решётки камеры впитывали нашу магию не хуже людей с их кнутами.

— Я вижу повторяющуюся схему, — сообщила я Дамиэлю.

Он наклонился поближе к решёткам, чтобы рассмотреть их устройство.

— О?

— Да, — ответила я. — Каждый раз, когда я отправлюсь с тобой на миссию, я оказываюсь в тюремной камере.

— Верно.

Он хмуро посмотрел на решётки, затем развернулся и пошёл в мою сторону. Его аура заполнила крохотное пространство. Мы не могли простирать магию за пределы решёток, но внутри она работала прекрасно. Воздух буквально трещал от трения нашей совокупной ангельской мощи.

Я прочистила горло.

— Мы в тюремной камере. Опять. Как думаешь, может, вселенная пытается мне что-то сказать?

— Возможно, — в его синих глазах ярким серебром полыхнуло веселье.

— Это серьёзно, Дамиэль. Эти люди хотят сжечь нас живьём.

— Мы выберемся отсюда.

— Как ты можешь быть так уверен?

— Вера.

— И? — было что-то ещё. Дамиэль Драгонсайр не действовал, опираясь на одну лишь веру.

— И опыт, — ответил он с сухой усмешкой. — Я находил выход из многих рискованных ситуаций.

— Это другое. В этот раз мы не можем использовать магию.

— А ангел не сводится только к его магии.

— Магия, — повторила я. — Эти люди обезумели, когда увидели нашу магию. Интересно, почему? Они явно в состоянии с ней справиться. Похоже, она не оказывает на них никакого влияния. Их собственная магия пожирает наши заклинания, а затем использует против нас нашу же магическую энергию. Я никогда о таком не слышала.

— В древних преданиях есть несколько фрагментарных отсылок к Земле Пожирателей Магии — загадочному, ужасному месту. Возможно, именно туда мы и попали.

— Что говорят предания об этих Пожирателях Магии? — спросила я.

— Ничего такого, что могло бы помочь нам здесь. Их способности не были изложены детально. Они просто описывались как «могущественные» и «злобные». До этого дня я никогда и не верил в эти сомнительные истории про Пожирателей Магии.

— Они могущественны. Насчёт злобных я не уверена, хотя я не питаю нежных чувств к любому, кто пытается нас убить, — сказала я. — Похоже, они считают злобными нас. Что-то в нас их пугает. Но почему они боятся нашей магии, если она не представляет для них угрозы?

Дамиэль покачал головой.

— Я не знаю. Возможно, в религии Пожирателей Магии ангелы — это злодеи.

Звонкое девичье хихиканье донеслось из передней комнаты. Девочка-подросток, лет пятнадцати-шестнадцати, одетая в отороченные мехом замшевые сапожки, шерстяные колготки и клетчатую юбку, вальяжно вошла в наше помещение с одной-единственной камерой. Её чёрные волосы были заплетены на голове как корона, а потом уложены в два огромных плоских узла по обе стороны головы. Её зимняя куртка оставалась не застёгнутой и распахнутой, открывая красный свитер под ней. Шарф тоже свисал, два его конца свободно болтались на груди.

Я не видела эту девочку, когда нас тащили через переднее помещение к этой камере. Молодой священник, должно быть, послал её сюда, чтобы наблюдать за нами на тот очень даже вероятный случай, если мы попытаемся сбежать. Поскольку это всего лишь девочка-подросток, Иллиас, должно быть, небезосновательно уверен, что мы не добьёмся успеха со своими попытками. Нет, он должен быть очень уверен. Он даже не потрудился отнять у нас оружие перед тем, как закинуть нас сюда.

Девочка прислонилась к дверному косяку.

— Вы не местные.

— Мы пришли из другого мира, — сказала я.

— Очевидно же, — её язычок медленно и удовлетворённо лизнул леденец. От него пахло клубникой со сливками; приятно понимать, что некоторые вкусовые сочетания универсальны. — Но вы не из того мира, о котором подумали они.

— А из какого мира, по их мнению, мы пришли? — спросила я.

Вместо ответа на мой вопрос она опять лизнула леденец.

Я попыталась ещё раз.

— Как работает ваша магия?

— Я не верю, что хоть кто-нибудь на самом деле понимает, как работает магия. Иначе магия была бы не такой уж магической, правда?

Её слова казались очень фривольными и в то же время очень глубокими.

— В нашем мире сверхъестественные существа могут владеть всеми видами магии, — сказала я. — Но мы никогда не видели такого… пожирания магии.

— Вы называете их Пожирателями Магии? — она захихикала. — Довольно точное описание. Мы называем их «русалками».

Я моргнула. Бессмыслица какая-то. Русалки — это мифические существа, которые жили в морских глубинах, имели торс человека и хвост рыбы. Ни у кого из этих людей не было хвостов. Они выглядели совсем как мы.

— Русалки устойчивы к магии, — продолжила девочка. — Их ещё называют «Разрушителями Чар». Их надо ударить очень большим количеством заклинаний, чтобы они пали, — она взглянула на меня, и её губы изогнулись в улыбке. — Звучит знакомо?

— Откуда ты…

— Я пряталась в лесах, наблюдала за вашим сражением из-за дерева. Я видела, как они отражали твои заклинания в тебя, а ты поглотила большую их часть. Это следующий этап, между прочим. Разрушители Чар сначала учатся противиться заклинаниям, а потом учатся их поглощать. Они используют магию этих поглощённых заклинаний, чтобы подпитывать собственную магию. Некоторые Разрушители Чар способны выбрасывать заклинания обратно в тех, кто их сотворил. Лучшие из лучших могут распутывать нити заклинания и придавать ему форму чего-то совершенно иного. Это Мастера.

— И есть здесь эти Мастера? — спросил у неё Дамиэль.

Он оставался неизменным прагматиком, оценивал силу наших врагов и угрозы вокруг нас.

— На Найтингейле есть несколько Мастеров.

— Найтингейл?[2] — переспросила я.

— Так мы называем это мир, — ответила девочка, улыбаясь. — Разрушение чар — это навык, который требует немало естественного таланта и многих лет обучения, чтобы им овладеть, — она посмотрела на меня. — Ты ещё до этого не дошла. Но могла бы. У тебя есть потенциал.

— Откуда ты знаешь? — спросила я.

— Вокруг тебя имеется определённое свечение.

— Я ангел. Мы часто светимся.

— Это другое, — взгляд её золотистых глаз переключился на Дамиэля. — У тебя это тоже есть. Но у тебя оно иное. Ты единорог.

То есть, я русалка, а Дамиэль единорог. Обычная пара мифических существ, ничего такого.

— Как ты меня назвала? — холодно переспросил Дамиэль.

Я едва не расхохоталась. Готова поспорить, никому не хватало наглости назвать Мастера-Дознавателя единорогом.

— Так мы их называем: единороги. Также известны как Охотники, — сказала девочка. — Здесь у нас их нет, но существует целый мир Охотников. Они могут чувствовать магию, идти по магическому следу и так разыскивать людей. Некоторые Охотники могут настолько глубоко вчитываться в магию другой личности, что способны заглянуть им в душу, в материю магии, которая делает их теми, кто они есть — а также во все события, которые привели к их появлению.

Ну, за Дамиэлем действительно закрепилась репутация мужчины, который способен выследить кого угодно. Это одна из причин, по которым он работал Мастером-Дознавателем. Одна из причин, по которым Никс отправляла его выслеживать изменников.

— За способностями Дамиэля ты тоже наблюдала в битве? — спросила я у девочки.

— Да. Он очень быстро отслеживал траекторию отражённых заклинаний и уворачивался от них прежде, чем они в него попадали.

Я посмотрела на Дамиэля.

— Ты когда-нибудь слышал о Разрушителях Чар или Охотниках?

— Не под такими названиями. Но некоторые из этих способностей мне знакомы.

— Да, — согласилась я.

Нектар богов даровал многие способности солдатам Легиона Ангелов.

Первым делом мы получали силу, выносливость и скорость вампира, а также вампирскую способность исцеляться, выпив кровь другого.

Со вторым глотком Нектара приходило изготовление зелий и способности к технологиям и ремеслу, принадлежавшие ведьмам.

Затем мы получали внушение сирены, способность влиять на других, внушать им поступать так, как мы повелеваем.

Далее мы овладевали четырьмя стихиями огня, земли, неба и воды — в совокупности они назывались Буря Дракона. Дракон — это название ещё одного мифического существа. Разрушителей Чар иногда называли русалками, Охотников — единорогами, вот и мы тоже имели несколько необычных названий для наших магических способностей.

После Бури Дракона шла Тень Оборотня. Пятый уровень Легиона сопровождался способностью изменять нашу физическую внешность, создавать мощные иллюзии и фокусы.

Далее следовал шестой уровень Легиона, Чары Телекинетика, то есть сила телекинеза. Способность передвигать объекты силой разума.

Седьмым уровнем, который мы получали, было Прикосновение Фейри, способность к исцелению и, что противоречиво, проклятья и болезни.

После этого мы становились ангелами. Мы обретали силу полёта. В то же время все наши существующие магические способности получали колоссальное усиление.

Ангел второго уровня наделялся силой телепатии, способностью читать мысли. Данный навык доставил мне немало проблем на Сиеннском Море, когда Дамиэль читал мои мысли.

А потом мы становились архангелами. Повышение на десятом уровне Легиона не походило на всё, что было до этого. Архангел обретал уникальные, индивидуальные способности. С каждым архангелом было по-разному.

— Да, это действительно звучит знакомо, — повторила я.

Архангелы приобретали способности, во многом похожие на этих Разрушителей Чар или Охотников, или ещё что-нибудь особенное. Эти «особенные» для нас способности здесь были нормальными. Конечно, я никогда не видела, чтобы устойчивый к магии архангел мог переделывать магию, и я никогда не встречала архангела, выслеживавшего магию и способного заглянуть кому-либо в душу. Но может быть, эти архангелы сумели бы расширить свои способности при условии надлежащих тренировок.

— Здесь есть и другие подобные силы, ведь так? — спросила я у девочки. — Например, способность перманентно наполнять магией артефакты и оружие.

Я точно знала, что некоторые архангелы обладали этим навыком. Конечно, хороший стихийник мог наложить на оружие чары, и они даже продержатся какое-то время. Но в конечном счёте угаснут. Наши огненные мечи и хлысты из молний работали лишь некоторое время, после чего требовали подзарядки. Именно поэтому солдат Легиона, способный накладывать такие чары на своё оружие, был более эффективным бойцом. Посреди сражения не было станций для подзарядки чар на оружии.

— Да, это ещё один навык, — подтвердила девочка. — Магический Художник, тот, кто обладает способность насыщать оружие перманентной магической способностью. Иногда его называют эльфом.

Почему-то я сомневалась, что у этих эльфов имелись заострённые ушки как в детских сказках.

— Эти другие способности, которые она описывает, обычно получают архангелы, — сказала я Дамиэлю.

Архангелы обычно получали один или два таких особенных навыка. Чем старше они становились, тем больше особенных способностей они приобретали.

— Но вот в чём штука. Ни ты, ни я не являемся архангелом, — сказала я Дамиэлю. — Так откуда ты получил свой навык Охотника? И где я получила свои способности Разрушителя Чар?

— Хороший вопрос, — он нахмурился. — На который у меня нет ответа.

Я взглянула на девочку. Она улыбалась нам широкой улыбкой с широко распахнутыми глазами. Выглядело это жутковато, если честно.

— Как тебя зовут? — спросила я у неё.

Может, если у неё есть имя, она не будет казаться такой жуткой.

— Фейт[3], — её улыбка не дрогнула.

И нет, имя не сделало её менее жуткой.

— Я Каденс. А это Дамиэль.

Её улыбка сделалась ещё шире. И глаза тоже распахнулись ещё шире. Называние наших имён тоже не понизило градус жуткости.

— Те способности, которые ты описываешь — это всё разновидности косвенной магии, — сказал мне Дамиэль.

— Косвенной магии?

— Да, — сказал он. — Когда в ход идёт косвенная магия, ты не творишь чары напрямую. Ты впитываешь чары или перенаправляешь уже сотворённые чары. Ты идёшь по следу чьей-то магии. Ты меняешь форму магии, направляешь уже существующую магию в иное русло, насыщаешь ею артефакт.

— А ты довольно умный, знаешь ли, — произнесла Фейт, явно удивившись.

Он скрестил руки на груди.

— Да. Я знаю.

— То есть, он прав? — спросила я у Фейт.

Она кивнула.

— Да, он прав. Охотники, Разрушители Чар, Магические Художники — всё это формы косвенной магии. Пассивной магии. А силы вампира, ведьмы, сирены, стихийника, оборотня, телекинетика, фейри и телепата — это формы прямой магии. Или активной магии. Активная магия имеет две стороны, тёмную и светлую; это один и тот же вид магии, просто подпитываемый либо светом, либо тьмой. У пассивной магии также есть эти две стороны — тёмная и светлая.

Она вытащила из куртки блокнот, нарисовала там что-то, затем показала нам страницу.

Я посмотрела на крест магии, который она начертила.

— Магия немного сложнее, чем ваши боги и демоны заставляют вас, ангелов, верить, — сказала она нам.

То есть, они здесь знали о существовании богов и демонов.

— Тёмная и светлая, активная и пассивная. И это образует крест магии, — она постучала пальцем по нарисованной диаграмме. — Некоторые люди называют активную магию «позитивной», а пассивную — «негативной», но мне никогда не нравилось, как это звучит. И все же термины «позитивная» и «негативная» сохраняются. Я лично предпочитаю называть это «активная магия» и «пассивная магия».

Дамиэль взглядом проанализировал её черты.

— А ты не просто какая-то школьница, да?

— Нет, я огненная дева в храме Козерога. Я забочусь о пламени в большом зале. Исполняя свои обязательства, я подслушала много дебатов и дискуссий священников.

— Козерога. Звучит знакомо? — спросил у меня Дамиэль.

— Если я правильно помню, так звали одного из первородных Бессмертных.

Первородные Бессмертные жили здесь за много тысяч лет до богов и демонов, за тысячи лет до начала этой Бессмертной Войны. Они были божествами, намного могущественнее богов или демонов, а потом они внезапно и необъяснимо исчезли.

— Ты правильно помнишь, — ответил Дамиэль. — Козерог был важным божеством. Пока мы не увидели сегодня тот храм, я и не знал, что древних Бессмертных всё ещё почитают. Их нет уже очень давно, — он посмотрел на Фейт в поисках объяснения.

— Священники говорят, что Бессмертные по-прежнему живы, и однажды они вернутся к нам, — сказала она, и её широкая ослепительная улыбка сделалась несколько мечтательной.

Бессмертные отсутствовали так долго, что в данный момент их возвращение казалось маловероятным. Даже невозможным. Ни боги, ни демоны не верили, что Бессмертные когда-нибудь вернутся, поэтому они разделили их империю.

Однако я не верила в невозможное. Может, Пожиратели Магии правы. Может, Бессмертные нас ещё удивят.

— Другие думают, что вы из Улья. Поэтому они на вас напали, — сказала нам Фейт. — Но я говорю, что это невозможно. Солдаты Улья не обладают пассивной магией. Они чистые творцы заклинаний, сосуды активной магии, — она пристально присмотрелась к нам. — Нет, вы двое — нечто иное. Полагаю, вы — те, кто приведёт Бессмертных обратно.

— Это не… — я остановила себя.

— Невозможно? — она выгнула брови. — Я думала, ты не веришь в невозможное.

— Ну, тут ты меня подловила, — призналась я. — Но почему ты думаешь, что мы вернём Бессмертных?

Фейт лизнула свой леденец напоследок, затем выбросила его в мусорную корзину.

— Называй это чутьём, — прижав палец к губам, она добавила торопливым шёпотом: — И моей особенной способностью.

Что она имела в виду? Что было её способностью? И как эта её способность говорила ей, что мы с Дамиэлем вернём первородных Бессмертных?

Фейт вставила ключ в замок нашей тюремной камеры.

— Вы пришли сюда по какой-то причине, — замок щёлкнул, и она распахнула дверь. — Что бы ни привело вас сюда, я знаю, что должна помочь вам дойти до конца. Вы хотели отправиться в храм. Я отведу вас туда прямо сейчас.

Снаружи заснеженные улицы пустовали. Голоса на повышенных тонах доносились из большого дома ниже по улице — кажется, это было что-то вроде места сбора общины.

— Они заняты решением вашей судьбы, — Фейт помахала нам. — Сюда.

Мы последовали за ней из поселения в прилегавший к нему вечнозелёный лес.

— Попасть в храм будет нелегко, — сказала она. — Он усиленно охраняется, особенно после недавних атак Улья.

— Что такое этот Улей? — спросила я у неё.

— Воры, — она нахмурилась. — Они хотят разграбить сокровища нашего храма. Они путешествуют в этот мир через магическое зеркало, раз за разом. Они приходят большими группами, их магия истощает наши защиты.

— Но вы же Разрушители Чар. Разве вы не можете поглотить их заклинания? — спросила я.

— Обычно да. Группа Разрушителей Чар может справиться с более многочисленной группой творцов магии. Но Улей — это другое. У них есть возможность соединять всю свою магию и сражаться как один. Вместе они невероятно могущественны. Они пересилили защиту на многих других храмах нашего мира. Нам повезло, когда они в первый раз пришли сюда. Мы установили кое-какие ловушки, и они в них угодили. В следующий раз нам так не повезёт. Теперь они знают местность и приведут более многочисленную группу.

— Поэтому все такие дёрганые и атакуют всех подряд, — сказала я.

— Да. Улей вернётся. Это лишь вопрос времени. Они уже разрушили несколько других поселений и разграбили их города. Они будут продвигаться от храма к храму, пока не украдут все наши священные сокровища, — она сделала глубокий вдох, а затем с её губ сорвалось облачко пара. — Но ваш приход сюда меняет положение вещей. Вы их остановите.

Фейт с надеждой улыбнулась нам через плечо, затем поспешила вниз по лесной тропе.

Дамиэль поймал меня за руку и затормозил, чтобы создать некоторое расстояние между нами и нашим гидом.

— Мы не можем ей доверять.

— Если уж на то пошло, это она не может нам доверять. Мы здесь для того, чтобы украсть из храма кинжал, священный артефакт. Совсем как это пытался сделать Улей.

— Это ловушка, — он наблюдал за Фейт, которая всё ещё не заметила, насколько мы от неё отстали. — Она выпустила нас по какой-то причине.

— Мы и так находились в ловушке, Дамиэль, — возразила я. — Без неё мы бы не выбрались.

— Она выпустила нас, переча приказам её же людей. Нельзя доверять предательнице.

Но у Фейт действительно имелась причина. Она думала, что выпуская нас, она помогает своим людям. Она думала, что прокладывает дорогу к возвращению Бессмертных.

— Должно быть, это так утомительно — никогда и никому не доверять, — заметила я.

— Это недоверие — причина, по которой я оставался в живых все эти годы, — парировал Дамиэль. — И кроме того, это моя работа — не доверять никому.

— Даже мне?

Он открыл рот, затем закрыл обратно. На мгновение воцарилось молчание, затем он заявил:

— Ты — это другое.

— Такое недоверие — это ненормально, Дамиэль. Ты как кот, который гоняется за собственным хвостом. Что произойдёт, когда ты его наконец поймаешь и поймёшь, что всё это время это был твой же хвост?

Его глаза оставались суровыми, лицо — пустым.

— Это было обвинение?

— Нет, это было наблюдение. Я пытаюсь тебе помочь, — я вздохнула. — Забудь.

Я перешла на быстрый бег трусцой, догнав Фейт. На это ушло всего несколько секунд. Она остановилась за парой деревьев. За просвечивающими кронами я видела части каменного храма. И по мере того, как я подходила ближе и присматривалась, я начинала различать солдат, окруживших здание.

— Они не из поселения, — заметил Дамиэль. — Они одеты по-другому.

Солдаты, все без исключения одетые в униформу из красной кожи, нас ещё не видели. Их взгляды не отрывались от храма. Один из них ударил телекинетическим импульсом по массивным входным воротам. Двери задрожали, но выстояли.

— Они и не творят магию так, как люди из поселения, — сказала я.

— Это Улей, — лицо Фейт сделалось бледным, как снег. — Они здесь.