Английская тетушка

Глава 1

Занималось утро. На востоке небо уже посветлело, и персиковые барашки облаков разбрелись у горизонта. Колеблющимися призраками поднимался от деревьев в долине туман. Воздух был свеж и приятно прохладен.

Рафаэль вышел за порог и глубоко вдохнул. Утренний ветерок приласкал вспотевшее тело. Все, дело сделано…

За своей спиной он услышал пронзительный крик новорожденного, который перекрывал тихий, успокаивающий голос отца. И роженица осталась жива. Правда, больше благодаря воле Господней, а не стараниям двух невольных повитух. Хоть жена Франко Макераса и рожала ему уже седьмую дочку, он так и не научился помогать при родах.

Только теперь Рафаэль почувствовал, как ломит все его уставшие члены. Вчера он проехал сотню миль до Сустансии по крутой раскаленной дороге под немилосердными лучами солнца, чтобы выстоять мессу в новом соборе, и только поздним вечером вернулся домой. А посреди ночи его поднял барабанный стук в дверь — в паническом ужасе примчался Франко. У жены начались роды, он не знал, что делать, и умолял Рафаэля пойти с ним. И хотя все закончилось успешно, сейчас Рафаэль не испытывал ни малейшего душевного подъема — только бесконечную усталость и апатию. Ему хотелось лишь одного: помыться, переодеться и пару часов поспать. Эту роскошь он мог себе позволить. Пока что.

Рафаэль покачал помпу во дворе Макераса и облил голову и шею холодной водой, размышляя о том, что еще предстоит сегодня. Падре Доменико ждет его к утренней мессе, а вчера вечером принесли сообщение от Хуана — он хочет встретиться с ним в его асьенде. Рафаэль потянулся и не в первый раз задал себе вопрос: правильно ли он сделал, что прервал свою учебу в Мехико-Сити, чтобы приехать сюда на похороны дяди? Но мать, которая истосковалась в долгой разлуке, так настойчиво упрашивала своего первенца, что он не смог отказать.

И вот прошло уже два месяца, а он все еще в Гуадалиме. А думал задержаться на неделю — две! Но постоянно возникали какие-то неотложные дела. Падре Доменико уже привык к его помощи, обитатели деревни приходили к нему со своими заботами… Да, он уже заново врастал в привычную жизнь.

Длинными тонкими пальцами Рафаэль пригладил густые черные волосы и вернулся в хижину, где в одной комнатенке ютились Франко с женой и пятеро их выживших детей.

Широкое лицо мексиканца сделалось еще шире от счастливой улыбки.

— Спасибо, сеньор! Без вас бы… — Он сделал выразительный жест. — Я по гроб ваш должник!

Рафаэль покачал головой:

— Нет, Франко, не мой. Благодари Господа за спасение своей жены. Я был лишь орудием в его руках.

— Ну, это само собой, сеньор! — Франко набожно перекрестился. — Только я так рад, что и Мария, и ребенок живы! Я обязательно для вас что-нибудь сделаю.

— Знаю, знаю. — Рафаэль размял одеревеневшие мышцы спины и взял свою рабочую блузу.

Он попрощался с Франко, пересек двор, где уже начали день тощие куры, сел в запыленный «лендровер», принадлежащий хозяевам асьенды, и выехал на дорогу в долину.

Солнце встало, но висело еще низко над горизонтом. Под ним в долине простирались тучные пшеничные поля и фруктовые сады. Эта долина больше тридцати лет была его домом. Поместье семьи Куэрас, которым сейчас управлял его младший брат Хуан, было, собственно, его наследством.

Но Рафаэля с раннего детства больше притягивали духовные, чем материальные ценности, его всегда волновали люди и их проблемы. Из-за этого ему часто приходилось ссориться с отцом.

Более трехсот лет назад, во времена конкистадоров, поместье основал его дальний предок Альберто Куэрас. У себя на родине, в Испании, Альберто Куэрас обладал богатством и властью, но стоило ему увидеть эту плодородную долину, она очаровала его. Он перевез сюда семью, построил дом и осел здесь. С тех пор поместье всегда наследовал старший сын.

Только Рафаэль взбунтовался.

Он рос точной копией своего отца, разве что был упрямее и непокорнее. Но одно открытие навсегда отвратило его следовать по стопам родителя: он узнал, что тот содержит множество метресс. Оставив позади пору отрочества, Рафаэль, как и отец, не пропускал ни одной хорошенькой де-.вушки. Он неизменно добивался чего хотел, и, надо сказать, без особого сопротивления. Его высокая стройная фигура, впечатляющая внешность и учтивое обхождение превращали даже самых благочестивых сеньорит в мягкий воск.

Рафаэль уехал учиться в университет и, выйдя из-под опеки отца, углубился в учебу. Его врожденная порядочность вытеснила пороки. Приезжая домой на каникулы, он все чаще обращал свой взор на бедность и нищету пеонов, на ужасающие условия в их жилищах, на ползучее распространение болезней. Он перестал быть небожителем.

Неизвестно, как бы развивались события, если бы от инфаркта не умер отец. Как раз в тот день, когда Рафаэль сдавал последний экзамен по медицине. С тех пор его мучили угрызения совести, и он старался не появляться на асьенде. Так что управление поместьем взял на себя младший брат.

Рафаэля устраивало такое решение вопроса. Он занимался практикой по своей профессии и был доволен. Недовольна была его мать. Она не переставала донимать старшего сына женитьбой — род Куэрас не должен пресечься! У Рафаэля не было ни малейшего желания заводить жену и детей. Грехи молодости давали себя знать: все новоявленные красавицы не пробуждали в нем сексуального интереса, и он серьезно подумывал, не потерял ли этот интерес навсегда. Кроме того, он хотел служить всем людям, а не только своей семье, и потому отважился на решительный шаг из этой неопределенности — он поступил в духовную семинарию…

Теперь «лендровер» двигался по широко раскинувшейся вдоль Рио-Лимы долине. По обеим сторонам реки тянулись пшеничные и кукурузные поля. И на небольшой возвышенности на той стороне уже виднелись белокаменные стены величественного здания, где Рафаэль родился и провел свою юность и где до сих пор жили его мать, брат и младшие сестры. Он пересек спокойный, блестящий на солнце поток по деревянному мосту. Послышался звон колоколов Капилья-де-лос-Иносентес, и Рафаэль представил себе церковь, стены которой увиты цветущими белыми и лиловыми цветами в окружении высоких деревьев, — невеста, убранная к свадьбе. Его сердце наполнилось благодатью. «Вот где истина, — подумал он. — Все остальное преходяще».

Позже, когда солнце все выше поднималось к зениту, Рафаэль въехал через широкие ворота в асьенду. Ставни на высоких больших окнах были уже открыты, воздух вокруг виллы был напоен запахом пчелиного воска, который возбуждал в нем детские воспоминания о только что натертых мастикой полах.

Он вошел в просторный холл. И здесь все дышало светлыми воспоминаниями детства. Вилла была удивительно красивым старинным зданием. От первоначального вида в ней остались только этот холл да два — три примыкавших помещения с верхней галереей. Следующие поколения Куэрас, как пчелы строят свои улья, расширяли дом. Мебель в холле, тоже старинная, была тут и там покрыта патиной веков. Ее искусная деревянная резьба составляла единое целое с барочной кованой фурнитурой.

— Дон Рафаэль!

Голос старой экономки звучал тепло и преданно. В глазах Хесебель он по-прежнему был хозяином поместья.

— Доброе утро, Хесебель! — Рафаэль ласково окинул взглядом престарелую индианку, которая уже более четверти века не только преданно служила семье, но и вела дом уверенной, твердой рукой. — Хуан оставил мне сообщение, что хочет поговорить. Не знаешь, где он?

— Дон Хуан завтракает в патио. — В ее голосе не слышалось особого почтения. — А вы-то сами завтракали?

— Еще нет, — улыбнулся Рафаэль. Старая служанка посмотрела на него с упреком:

— Совсем не заботитесь о своем здоровье, дон Рафаэль! Не спите, не едите…

— Хесебель, сегодня ночью я был очень занят.

— Знаю, знаю. — Хесебель понимающе кивнула. — Жена Макераса, да?

— Угу. — Рафаэль устало повел плечами. — У Марии снова дочка. Ладно, пойду к Хуану.

— Я принесу вам кофе и панесильос, сеньор, — оживилась Хесебель.

— Ты — моя спасительница! — Рафаэль нежно улыбнулся старой экономке и прошел через дом в патио.

Хуан Куэрас восседал в плетеном кресле за новомодным столом со стеклянной поверхностью. Он был похож и не похож на брата. Рафаэль был высок и строен, Хуан скорее приземист. Сходство было в смуглом цвете лица, волевом подбородке, разлете бровей и узких, плотно сжатых губах.

— Здравствуй, брат! Вижу, ты откликнулся на мою просьбу.

— А ты что, сомневался? — Рафаэль уселся напротив. — Только давай коротко. У меня сегодня еще масса дел.

Хуан налил себе чашку кофе и предложил брату составить компанию, но тот, покачав головой, потянулся к кувшину со свежевыжатым апельсиновым соком.

— Да поешь чего-нибудь. Терпеть не могу завтракать один!

Рафаэль одним глотком осушил стакан сока. Подошла Хесебель с полным подносом. Она поставила перед любимым хозяином второй кофейник и сливки, свежие булочки, масло и абрикосовый джем.

— Давайте-ка поешьте, сеньор! — И, одарив Хуана не слишком уважительным взглядом, добавила: — Берите пример с вашего брата.

Рафаэль подавил усмешку, послушно взял булочку и тонким слоем намазал на нее масло. Хесебель терпеливо дождалась, пока хозяин не проглотит первый кусок, и вышла. Хуан подождал, когда брат намажет вторую панесильос, и начал:

— Окажи мне небольшую услугу, Рафаэль! — Похлопав себя по карманам своего летнего пиджака, он вынул пачку и достал сигарету. — Помнишь того ребенка из миссии?

Рафаэль нахмурил лоб:

— Конечно. Маленькая англичанка, которая потеряла память.

Хуан кивнул, потом сунул сигарету в рот и занялся поиском зажигалки.

— Ну так вот. Возможно, ее имя Люси Кармайкл.

— Возможно?

— Малышка до сих пор не знает, кто она такая. Но на борту того самолета, что разбился в горах несколько месяцев назад, была семья Кармайклов: отец, мать и восьмилетняя девочка.

— И ты считаешь, что это та самая девочка, которую нашел Сантес?

— Вполне вероятно.

— Ну, не знаю… Где упал самолет?

— Милях в восьмидесяти отсюда.

— Тогда маловероятно.

— Но возможность все-таки есть. И к сожалению, миссия настаивает на том, чтобы я проверил все варианты.

— Почему «к сожалению»?

— Ну, понимаешь, малышка за это время привязалась ко мне. Я часто привозил ее сюда.

Рафаэль откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел на брата:

— И что ты собираешься делать с ребенком?

— Пока не знаю. — Хуан неопределенно пожал плечами. — Об этом еще рано говорить. Может быть, удочерю.

— Удочеришь? — Брови Рафаэля взлетели от удивления. — У девочки определенно должны быть еще родственники!

— В этом-то все и дело, — раздраженно сказал Хуан, не глядя на брата, и поднялся. — Поэтому мне нужна твоя помощь. — Он выпустил клуб дыма. — Власти установили, что в Англии живет сестра погибшей, которая может приходиться малышке тетей.

— И ее, разумеется, известили, что племянница, возможно, жива?

Хуан хмуро кивнул:

— Да, известили. Здесь ты и можешь мне помочь!

— Каким образом?

— Эта женщина сейчас собирается в Гуадалиму. Она должна встретиться с малышкой и установить, точно ли это Люси Кармайкл.

— И что от меня требуется?

— Сейчас объясню. Эта женщина, мисс Лорд, — сморщился как от лимона Хуан, — завтра прибывает в Мексику из Лондона, и я хочу… ну, чтобы ты ее встретил.

Рафаэль оторопел:

— Как это я? А ты? Куда она прилетает?

Хуан предпочел ответить только на последний вопрос:

— В Мехико-Сити, куда же еще.

— Ты, верно, шутишь, Хуан! Я не могу бросить все и ехать в Мехико-Сити. К тому же эта дама не знает меня, а я почти не знаю ребенка. Ты должен встретить ее сам!

Хуан снова сел в свое кресло и, поставив локти на стол, сжал руки в замок. Это было похоже на молитвенный жест.

— И что я ей скажу? Не требуй от меня слишком многого, Рафаэль!

— А что я ей скажу? — насмешливо спросил Рафаэль.

— Ты — совсем другое дело. — Хуан резко затушил сигарету. — Ты умеешь общаться с людьми. У тебя есть на них влияние. И ты лучше меня говоришь по-английски, — привел он последний аргумент.

Рафаэль налил себе кофе.

— Я все-таки не понимаю, почему всем этим занимаешься ты, а не соответствующие органы.

— Падре Эстебан из миссии переложил эти обязанности на меня.

Рафаэль саркастически усмехнулся:

— Даже так! И чего ты хочешь этим добиться?

Хуан смутился. На его смуглом лице проступили красные пятна.

— Добиться? Странное выражение. Звучит как обвинение!

— Ни в коей мере! — Рафаэль сбавил обороты. — Напротив! Удивительно, с каким пылом ты заботишься о ребенке. Я только не могу себе представить, что Валентина примет чужого ребенка.

— Я еще не женат!

— Правильно. Но ведь собираешься? Лицо брата омрачилось:

— Так ты заберешь из аэропорта эту женщину или нет?! Матерь Божья! Рафаэль, ну как я могу говорить с этой тетей? Как мне объяснить все чувства, что я испытываю к малышке? А если она действительно Люси Кармайкл, как объяснить старой перечнице, что ребенку будет лучше под нашим солнцем, чем в холодной, бездушной северной стране?!

Рафаэль невольно улыбнулся:

— Ты не слишком-то радушно настроен, брат, — и укоризненно покачал головой. — Ты никогда не был в Англии и не имеешь о ней никакого представления. Может быть, девочка будет вполне счастлива у своей тети. И кроме того, возможно, их встреча подстегнет ее память…

— Полагаешь, я об этом не думал? — Хуан становился все раздражительнее. — Именно поэтому я и хочу, чтобы ты поговорил с мисс Лорд. Чтобы рассказал ей обо мне, объяснил, что я не какое-то там чудовище, а просто души не чаю в малышке. И она меня любит. Чтобы эта старая грымза не совершила поспешного необдуманного шага. Пусть тысячу раз подумает, прежде чем увезти ее в Англию. Что она будет с ней делать?

— Другими словами, ты предлагаешь мне стать твоим адвокатом и петь тебе дифирамбы? — коротко подвел черту Рафаэль.

Хуан нервно забарабанил по стеклянной столешнице:

— А ты не согласен, что малышке будет у нас лучше? Разве сможет эта тетя дать ей то, что я?!

— Как знать!

— Это же ясно как белый день! По одежде, в которой нашли девочку, не скажешь, что она купалась в роскоши. Да и вообще…

— Что «вообще»? — Рафаэля начал тяготить этот разговор. — Разве ребенок не потерял память?

— Не совсем. — Хуан скорчил неопределенную мину. — Мы говорили… Что касается будней, она многое помнит… Доктор Дельгадо сказал, что к ней вернется память. Это только вопрос времени… Мне что, объяснять тебе, что все эти прогнозы для меня как кость в горле? — Он уже не старался сдерживаться. — Конечно, я хочу, чтобы малышка выздоровела! Но я не хочу, чтобы эта кошелка просто приехала и увезла ее с собой! Не дав ей выбора!

— Разве может ребенок знать, что у для него лучше? — Рафаэль оставался спокоен. — Ты здесь ничего не можешь поделать.

— Мне так не кажется! — с жаром возразил Хуан. — Рафаэль, пожалуйста, я не так много прошу от тебя! Только маленькая услуга. У тебя же есть положение! Воспользуйся им!

Рафаэль ждал чего-то подобного.

— Хуан, у меня нет никакого положения. Пока что нет, — смиренно ответил он. — Пока я никто.

— Но скоро ты станешь кем-то! Ты уже помогаешь в службе падре Доменико.

— Лишь служкой. — Рафаэль покачал головой. — Эти Кармайклы, они были католиками?

— Не знаю. — Хуан пожал плечами. — Не уверен. Наверное, они англикане.

— И ты думаешь, что ее тетя оставит ребенка тебе, католику, чей брат готовится стать пастором римско-католической церкви?

Хуан сверкнул глазами:

— То есть ты не хочешь мне помочь?

— Говорю же тебе, я понятия не имею как!

Хуан уже не слушал его:

— Что может дать малышке эта старая дева? Она не замужем, работает где-то в Лондоне секретаршей. У нее нет состояния, нет положения, нет статуса!

— А тебе не приходило в голову, что некоторые люди не придают таким вещам значения? — невозмутимо заметил Рафаэль. — Если эта дама одинока, наверное, она будет рада, что у нее появится ребенок.

— Но она не сможет как следует заботиться о малышке! Она ведь целый день на работе! И вряд ли у нее найдутся средства, чтобы держать няню или гувернантку.

— Если ты действительно хочешь помочь, поддержи их деньгами.

— Ну нет! — решительно отверг эту идею Хуан. — И речи быть не может!

Рафаэль пожал плечами:

— Твое дело. Я только предложил.

Они помолчали.

— Ладно, — сказал Хуан. — Можешь хотя бы встретить эту женщину? А уже здесь я попробую ее… убедить оставить малышку.

— Собираешься предложить ей отступные? — Глаза Рафаэля сверкнули под нахмуренными бровями.

— Разве я это сказал?

— И без слов ясно! — Рафаэль резко отодвинул кресло и поднялся. — Хорошо, я встречу эту мисс Лорд. Но только для того, чтобы ты прямо в аэропорту чего-нибудь не выкинул. Сдается мне, ты готов на все, лишь бы взять ребенка себе. — Он покачал головой. — Не думал, что ты можешь к кому-то так привязаться.

Теперь, когда Хуан добился своего, он мог себе позволить отмякнуть:

— Ты прав, я очень привязался к малышке. Мне нравится, что она относится ко мне как к отцу. Это такое… такое счастливое чувство — быть центром целого мира!

— А когда к девочке вернется память? Ведь придется сказать ей, что родители погибли!

— Знаю. Но тогда и буду ломать голову… Зайди перед уходом к матери, — сменил тему Хуан. — Ты же знаешь, она обидится, если услышит, что ты был здесь и не повидался с ней.

Рафаэль кивнул. Хотя охотнее всего он бы сейчас покинул асьенду и уединился в тишине своего дома. Когда-то, уезжая учиться в Мехико-Сити, он думал, что ему удастся ослабить слишком тесные узы семьи. Но все оказалось гораздо сложнее. Конечно, семинария дала ему возможность отрешиться от мирских забот, он познал там радость молитвы и размышления в тиши и уединении. Однако с возвращением домой вернулись и страсти, которые, казалось ему, остались в далеком прошлом.

Мать еще была в постели, когда Рафаэль постучал в ее спальню. Это были любимые с детства покои с мозаичными полами и коврами цвета корицы и золота. Широкие французские окна вели на балкон, откуда открывался вид на патио. Утренний ветерок колыхал шелковые лимонно-желтые занавески.

Рафаэль ласково поздоровался с матерью и поцеловал ее в душистую морщинистую щеку.

— Значит, едешь в Мехико-Сити встретить ту женщину? — внимательно посмотрев на сына, тихо сказала донья Кончита.

Рафаэль поднял на нее удивленные глаза:

— Кто тебе сказал?

— Никто. Но другого я и не ожидала. Хуан всегда добивается своего. — Мать потеребила стеганое одеяло. — И ты посчитал, что лучше сделать это за него.

Рафаэль пожал плечами:

— Кто еще может знать нас как ты, мамачита! Да, я подумал, что так будет лучше для всех…

Донья Кончита окинула взглядом своего первенца.

— Рафаэль, если ты уедешь в Мехико-Сити, ты вернешься назад? — Она пронзительно посмотрела сыну в глаза.

— А как иначе мисс Лорд попадет в Гуадалиму? — засмеялся Рафаэль. — Но слишком не обольщайся. Скоро я вернусь в семинарию.

Донья Кончита плотно сжала губы.

— Но не слишком скоро, Рафаэль? Я понимаю, всем нужна твоя помощь. Одни идут за советом, другие за врачебной помощью, третьи еще по каким-то причинам крадут твое время. Но я, твоя мать, не могу довольствоваться малыми минутами в неделю, что выпадают на мою долю!

Рафаэль присел на краешек кровати и взял руки матери в свои:

— Мне очень жаль, мадречита! — Он поднес ее сухие руки к губам. — Но пойми меня! Я не мог отказать Хуану. Все слишком серьезно.

Донья Кончита провела ладонью по его волосам:

— Рафаэль, сынок, я старая эгоистичная женщина. Но мне нож в сердце, что ты обитаешь где-то в окрестностях, не желая жить в асьенде. Ты не мог бы, хоть до твоего отъезда, переехать сюда?

— Асьенда слишком далеко от деревни, мамачита. — Рафаэль выпустил ее руки и покачал головой. — Мой дом лежит куда ближе, и к тому же там я могу быть наедине с собой.

— И это для тебя самое важное! — В голосе матери звучал упрек. — Ладно, Рафаэль, не буду настаивать на том, чтобы ты жил здесь, но, по крайней мере, ты мог бы проводить больше времени со мной… пока я не потеряла тебя навсегда!

Это было уже слишком. Рафаэль поднялся:

— Хорошо, мамачита. Я буду приходить, как только будет возможность. А теперь мне пора… Надо сказать падре Доменико, что я и завтра не смогу ему сослужить.

— Полетишь до Пуэблы на вертолете?

— Да. У нас там еще есть машины?

— «Мустанг». Но будь, пожалуйста, осторожен! Дороги такие опасные!

— Не волнуйся, мадречита. — Он поцеловал ее на прощание и вышел.

Подходя к своему «Лендроверу», он увидел сестер, восемнадцати летних близнецов, возвратившихся с конной прогулки. Конюший как раз помогал им спешиться. Заметив брата, Карла и Констансия бросились к нему, повисли на нем и начали упрашивать не уезжать.

— Не могу, — Рафаэль мягко высвободился из их объятий, — у меня еще много дел.

— Наверное, Хуан просил тебя встретить эту женщину? — скривила губы Карла. — Поедешь?

— Придется.

— Почему? — кротко спросила Констансия. — Разве он не может сам?

— Действительно! — поддержала сестру Карла. — Почему ты должен тратить время на глупую старую деву?

— Карла! — одернул ее Рафаэль. — Ты не знакома с мисс Лорд, так что не позволяй себе лишнего! — Он сел в машину. — Увидимся, когда вернусь.