Баба Яга: Начало бессмертия

Глава 2

Когда Ядвига вернулась, Николас спал. Инга заботливо накрыла парня тонким одеялом.

— Пусть поспит немного. Он потерял много крови и совершенно обессилен.

Мать обеспокоенно взглянула на дочь и лишь по одному её затравленному взгляду всё поняла.

— Сильно бранился?

— Ничего особенного, всё как и всегда.

Ядвига неспешно подошла к спящему и тихо присела рядом, сомкнув на коленях руки в замок.

— Доченька, не злись на отца. Он добрый и любит тебя, но в последнее время ему сложнее справляться с трудностями и следить за всем. Ты растешь, а он не молодеет. Ты же знаешь, как он дорожит тобой.

— Знаю, но с каждым разом мне всё сложнее принимать его таким. У меня ведь тоже есть чувства, желания, мечты. А он только и вторит, что о даре и обязанностях. Я ведь не против помогать людям и для этого совсем не обязательно запирать меня дома.

Инга тяжело вздохнула, понимая, о чем говорит её девочка, но побороть упрямство мужа было попросту невозможно.

Тряхнув головой и отгоняя печальные мысли, женщина кивнула в сторону лежащего на широкой лавке паренька.

— Я уговорила Веслава оставить его тут до утра. Когда проснется, он уведет Николаса домой, и им уже займётся Зофья. Ты сделала всё, что в твоих силах.

Ядвига понимала, что иного быть и не могло, но всё же ей казалось, что папа, будучи старостой деревни, должен был проявить больше сострадания к оказавшемуся в беде человеку.

— Наверное, так будет лучше, только… — девушка умоляюще взглянула на мать, — позволь мне остаться рядом с Николасом до первых петухов. Я должна быть уверена, что состояние его не ухудшается.

— Тебе не о чем волноваться. Я прослежу за этим.

— Ты устала, а я точно не усну до утра.

Поразмыслив, Инга нехотя согласилась.

— Ну хорошо, только тебе стоит привести себя в порядок и переодеться. Я принесла в твою комнату ведро теплой воды. Умойся, да причеши волосы. Испорченное платье брось в печь. Поутру я его сожгу.

Ядвига не видела своего отражения, но была уверена, что вид имела пугающий. Она опустила взгляд и с сожалением пригладила ладонью испачканную и разорванную юбку. Мать права: ей необходимо было привести себя в порядок и смыть утомление. Вода всегда действовала на девушку волшебным образом, очищая разум и снимая усталость.

— Благодарю, матушка, за заботу. Я вскоре вернусь.

Она поднялась и поспешила к себе.

В комнате было пугающе темно, поэтому Ядвига взяла со стола огниво и зажгла стоящую рядом свечу. Освещая себе путь, она подошла к круглому, потемневшему по краям зеркалу, висящему напротив входной двери, и с огорчением признала, что вид у неё был скверный. Белое, перепачканное пылью лицо утратило привычный румянец, под глазами появились темные круги, а на лбу пролегла тонкая напряженная морщинка. Она выглядела усталой и измученной. К тому же, в спутанных огненных локонах застряли мелкие листочки и веточки. Странно, но она была настолько напряжена и сосредоточена, пока тащила раненого, что даже не замечала, как ветки цепляли и тянули волосы.

— Неудивительно, что папа так разозлился. Представляю, что он мог подумать, когда увидел меня в таком виде.

Она вернула свечу на место и поспешно разделась. Взяла тряпку, аккуратно свисающую из ведра, и, смочив её тёплой водой, стала обтирать лицо, руки, живот, ноги. Потом привела волосы в порядок, расчесав деревянным гребешком, и облачилась в длинную шерстяную юбку, расшитую красными цветами, белую рубашку из грубого льняного полотна, а на ноги надела короткие кожаные сапожки.

Ещё раз осмотрела себя в зеркале и, довольно кивнув своему отражению, улыбнулась.

— Вот теперь я не похожа на полуденницу, как выразился отец.

Она поспешила вернуться в переднюю.

Мать подарила своей ди́тятке родительский поцелуй в лоб и ушла к себе, оставив Ядвигу один на один со спящим.

Девушка поставила рядом с лавкой стул и расположилась так, чтобы иметь возможность наконец хорошенько рассмотреть нежданного гостя.

Хоть молодые люди и жили в одной деревне, но Ядвига с трудом припомнила, когда последний раз его видела.

«Да, мне было всего 12, когда мы в последний раз играли вместе. А после…почти не общались. Кажется, последние пару лет я вообще не видела его в деревне, ведь редко появлялась в центре», — она думала про себя, боясь нарушить хрупкий, тревожный сон бывшего друга.

Ядвига осторожно потянулась вперед и с любопытством стала разглядывать затаившееся в полумраке лицо.

«А он возмужал, вытянулся. Я бы сказала, что красив…даже очень».

Щёки опалил густой румянец смущения, словно её самые сокровенные и тайные мысли могли быть услышаны посторонними.

Но несмотря на чувство того, что всё это неправильно, девушка не смогла отказать себе в удовольствии. Только сейчас, после всей суеты и паники, у неё появилась возможность тайком полюбоваться тем, как сильно изменился Николас.

Его светлые в детстве брови теперь потемнели и стали более густыми, нос вытянулся, став более прямым и острым, скулы высокие, точеные, а губы узкие и красиво очерченные. Каштановые, слегка вьющиеся волосы дополняли картину, подчеркивая мужественную привлекательность молодого человека. Он был худощав, не слишком высок, но на полголовы выше Ядвиги. Фантазируя она наделила парня исключительно благородными чертами характера и доброй, очаровательной, почти детской улыбкой.

— И чего же не спит моя спасительница? — внезапно приоткрыв левый глаз, поинтересовался Николас.

Ядвига в испуге отпрянула, округлив глаза и прижимая руку в груди, где бешено заколотило сердце.

— Ты напугал меня!

— Прости, — с сожалением ответил он.

Искренность в мужском голосе тронула сердце девушки. Переводя дух, она немного расслабилась и, раз уж больной проснулся, стала интересоваться его самочувствием.

— Как нога?

— Болит.

— Голова не идёт кругом? Не мутит?

— Нет, с этим полный порядок.

— Не знобит?

— Нет.

— Ты же Ядвига, верно? — инициатива задавать вопросы перешла в другие руки.

Будущая целительница спокойно кивнула.

— Да, это я.

— Я давно тебя не видел. Ты так изменилась.

— А ведь я тебя тоже не сразу признала. Стало быть, и ты изменился.

— Мы давно не дети… но почему тебя не было видно в деревне?

Собеседница пожала плечами, уклоняясь от прямого ответа.

— Дела, обязанности, обучение… сам понимаешь.

Внезапно Ядвиге показалось, что она упустила важную часть своей жизни, отчего улыбка померкла, оставляя в душе тягостное чувство пустоты и разочарования.

— Знаешь, а без тебя было уже не так весело играть.

— Не с кем было сливы воровать из соседского сада?

Внезапно оказалось, что подобная нелепица, которую даже воспоминаниями было трудно назвать, смогла растопить лёд и стереть неловкость между бывшими друзьями. Молодые люди тихо рассмеялись. Казалось, Николас позабыл о больной ноге, а Ядвига — о проблемах с отцом и вынужденном одиночестве.

— Не поверишь, но после того, как ты перестала гулять с нами, мне так и не удалось ограбить ни одного сада.

— Ты говоришь глупости… — смеясь возразила девушка.

— Зато ты улыбаешься, — спокойно добавил Ник, искренне наслаждаясь блеском смеющихся глаз.

Ядвига ощутила на своей коже лёгкое тёплое прикосновение. Опустив глаза, она увидела, что мужские пальцы осторожно касаются её руки. Оставалось лишь догадываться, что мог значить подобный жест, но Ник поспешил объясниться, перетягивая удивлённый взгляд на себя.

— Я обязан тебе жизнью. Могу лишь представить, что бы со мной стало, если бы ты не нашла и не спасла меня. Тебя послали сами боги.

— Не думаю, что боги. К тому же, помнится, ты не единожды уже благодарил меня.

— Разве этого может быть достаточно за спасение жизни?

В соседней комнате послышались тихие шаги, и Ядвига отдернула руку, беспокойно поглядывая в сторону. Если зайдет мать, то ничего дурного не случится, но если это будет отец, Николас рискует быть выставленным из дома раньше того, как солнце покажется на горизонте. К счастью, звуки быстро стихли, вновь погружая дом в сонную тишину.

— Тебе нужно отдохнуть. Утром отец поможет тебе добраться домой, а сейчас закрывай глаза и восстанавливай силы.

— А разве тебе не нужно отдыхать?

— За меня не переживай. Я подожду, пока ты уснешь, и вернусь к себе.

Приятное чувство тепла и радости растеклись в груди у мужчины от одной только мысли, что Ядвига будет рядом. Неожиданная встреча, пусть и в подобных обстоятельствах, стала для него волнительным событием. Девушка сразу привлекла его внимание и, кажется, забыть о ней было просто невозможно.

— Спи, — успокаивающим голосом шептала одаренная, — спи.

Тяжёлые веки парня опустились, и он провалился в темноту.

Ядвига наслала на него сонливость, чтобы помочь скорее отойти в царство грез и сновидений. Люди всегда быстрее восстанавливались во сне, а малые дети ускоренно росли. Сон был прекрасным помощником целителей и врачевателей.

Под утро Веслав, как и обещал, отвёл Николаса в дом его родителей. Передал сына в руки встревоженной матери, а суровый отец лишь гневно сверлил присутствующих тяжелым ненавидящим взглядом. Он был зол и раздражителен, униженный оплошностью своего отпрыска.

Впрочем, Веславу было совершенно наплевать на то, что происходит в чужой семье. У него и своих проблем хватало.

На столе перед Ядвигой лежала старая книга с изображениями всевозможных растений. Рядом стояли склянки, пузырьки, глиняные сосуды с образцами трав. Но всё это не могло привлечь ускользающее внимание. Подперев голову рукой, она скучающе смотрела в окно, за которым распростерся такой манящий, такой родной дремучий лес. Но и он в эту минуту Ядвиге был неинтересен. Она думала о юноше, которого давеча спасла, и его робком прикосновении, вызвавшем в ней столь странные и волнительные чувства. Прошло пять дней с тех пор, как отец увёл Николаса, и за это время она ничего не слыхала о нём и его состоянии, а расспрашивать у соседей никак не решалась.

— Липа — дерево с желтым пахучим медоносным цветом; священное дерево, символ мира и спокойствия. Липа — дерево богини Лады, — монотонным голосом продолжала Зофья, стараясь вложить в упрямую голову как можно больше знаний, но Ядвига была где-то далеко. Ей было скучно слушать одни и те же нудные речи про целебные травы, растения и способы их применения.

— Ядвига! Ты меня слушаешь? — привлекая внимание ученицы, с раздражением спросила седовласая женщина с длинной толстой косой. Зофья не была стара, но в свои сорок шесть на её голове не осталось ни одного волоска, напоминающего о прежнем цвете. Но, пожалуй, это единственное, что намекало на ее возраст. Лицо целительницы оставалось таким же свежим и нетронутым возрастными морщинами, а чернота бровей и ресниц поражала воображение. Лёгкая полнота и вовсе придавала ей цветущий, здоровый вид.

Женщина даже раздосадовано притопнула, понимая, что битый час распиналась впустую.

Ядвига даже не обернулась в её сторону, но едва шевеля губами повторила:

— Да-да, липа — дерево богини Лады. Я всё это знаю.

Едва вспыхнувшее раздражение тут же отступило. Зофья тяжело вздохнула и, подойдя к столу, села на свободный стул, стоящий возле Ядвиги.

— Дорогая, я понимаю, что ты знаешь всё про все травы, — спокойно начала она, наконец обратив на себя внимание девушки, — но ты должна учиться, чтобы знать, что с ними делать. Не мне тебе рассказывать, что одна маленькая неточность, один неверный ингредиент, и лекарство превращается в яд.

— Знаю я, знаю! — надрывно воскликнула ученица. — Я не против изучать растения, но изо дня в день ты рассказываешь мне одно и тоже. Я могу зелье от грудной жабы сварить с закрытыми глазами.

— И что в этом плохого? Зато ты всегда будешь уверена в своих силах.

— Но я хочу другого.

Зофья, кривя губы, хмыкнула.

— Хм. И чего же ты хочешь?

Конечно, в минуты отчаяния Ядвига считала свой дар бременем, подчиняющим себе её жизнь, но, несмотря на это, ценила его и отчаянно хотела научиться управлять этим. Готовить снадобья, наводить дремоту и облегчать боль она умела, но в остальном собственная магия была ей неподвластна. В особенности неконтролируемым был дар предвидения. Иногда её мучили запутанные, неясные сны, смысл которых понять было практически невозможно. Иногда видения случались наяву. В эти моменты Ядвига теряла связь с реальностью, как бы застывая во времени. Впервые, когда это случилось, она очень испугалась, но потом свыклась. Она хотела научиться контролировать свой дар, узнать его возможности и границы, но единственным человеком, кто мог ей помочь в этом, была покойная Зорица. С её смертью были утрачены уникальные знания, что сильно печалило девушку.

— Я хочу понять, на что способна. Какой прок от дара, если не уметь им пользоваться? Я чувствую, что все от меня ждут каких-то свершений и чудес. Но правда в том, что я бессильна. Ничего особенного во мне нет и, быть может, я вообще недостойна благословения богов. Отец неустанно вторит, что у меня есть обязанности перед жителями деревни, и это меня ужасает.

В изумрудных глазах заблестели слезы. Девушка выплескивала свою боль и страхи, копившиеся в ней долгие годы. И если раньше ещё в душе теплилась надежда на лучшее, то теперь она слабела и гасла.

— Я жажду узнать больше!

Зофья внимательно слушала и не перебивала. Она понимала, что девочка должна выговориться. К тому же, не услышав это отчаянное откровение, она бы не поняла, что время пришло.

Дождавшись, пока ученица закончит, женщина поднялась с места и отошла к массивному дубовому сундуку, украшенному железными дугами и занимающему весь дальний угол комнаты. Там Зофья хранила самые ценные и важные для неё предметы.

— Раньше я не была уверена, что ты готова, но теперь вижу, что время пришло.

Ядвига приподнялась с места, пытаясь рассмотреть, куда это направилась целительница и что задумала.

— Время для чего?

— Помоги, — женщина подозвала Ядвигу, чтобы та помогла откинуть тяжёлую крышку сундука.

Девушка подошла, и общими усилиями сундук поддался.

Она отступила, пока Зофья, усердно копаясь в сундуке, что-то искала. В сторону откладывались ткани, бусы, ленты, блестящие серебристые чашки. Всё это, видимо, досталось ей по наследству от своей наставницы. По количеству пыли, которая витала в воздухе, было понятно, что сундук давно не открывали.

Зофья несколько раз кашлянула, отмахиваясь от свербящей в носу пыли, и выпрямилась, держа в руке какой-то предмет, плотно замотанный в красное полотно.

— Вот, держи. Это должно принадлежать тебе, — она бережно передала сверток в руки ученице.

Ядвига с благоговением приняла дар и с любопытством, но очень осторожно, стала вертеть его, оглядывая со всех сторон.

— Что это?

— Разверни.

Когда показался темный кожаный уголок, она продолжила:

— Эта книга когда-то принадлежала Зорице. Теперь она твоя.

С шумом опустив тяжёлую крышку, женщина села на сундук, ощущая в ногах усталость.

— Зорица никогда не рассказывала, откуда книга у неё взялась, но кое-что я знаю наверняка. Часть ритуалов была описана задолго до того, как старуха стала её владелицей. Могу предположить, что этот сборник очень старый.

— Зорица тоже писала в нём?

— А как же. Немало знаний она накопила за долгие годы. Может, однажды и тебе доведется дополнить эти страницы.

Сердце Ядвиги затрепетало в груди от волнения, ведь неожиданно в её руках оказалось настоящее сокровище, источник настоящих, бесценных знаний.

— Пожалуй, эта книга — самое ценное, что осталось после колдуньи. Всё остальное барахло…, — Зофья постучала пухленькой ручкой по крышке, на которой сидела, — …ерунда. Тряпки истлеют, серебро потемнеет, украшения сломаются. В конце концов всё можно продать, но эта книга не имеет цены и должна быть сохранена на долгие лета. Теперь это твоя задача. В книге описываются ритуалы и обряды.

Отложив ткань, к слову, весьма дорогую, в сторону, Ядвига провела подушечками пальцев по темной обложке, ощущая гладкость кожи. Мурашки побежали по телу от предвкушения. Захотелось скорее раскрыть книгу и утонуть в её бесконечных строках. Буква за буквой, слово за словом, поглощая тайные знания. Наконец она заглянула внутрь и, не в силах отвести взгляд, спросила:

— Ты читала это?

— О да. Я знаю её назубок. Но далеко не всё могу понять. Зорица говорила, что это из-за того, что я не обладаю даром. Только благословлённый может познать таинство писания.

— Но почему именно сейчас ты отдала мне эту книгу?

— С самого момента твоего рождения старуха знала, что ты особенная. Никто не знал, а она знала… Перед смертью наказала передать эту книгу тебе, когда моих знаний станет недостаточно. Она была мудра, понимала, что молодость нетерпелива. Ты должна была быть готова к силе этих знаний.

Женщина перевела печальный взгляд на книгу. Её плечи виновато опустились вниз.

— Думаю, что стоило сделать это ещё раньше, но я всё сомневалась.

— Не стоит переживать об этом. Жаль только то, что я никогда не знала Зорицу. У меня к ней столько вопросов.

— Её душа отошла в мир иной. Даже при большом желании нам до неё не достучаться. Она навсегда потеряна для этого мира.

— Это из-за того, что был нарушен обряд её погребения?

Много лет назад всю деревню всколыхнуло беспокойство. Абсолютно все, от мала до велика, негодовали от просьбы, оставленной почившей целительницей. Никто и никогда бы не решился взять на себя такой груз, но староста сам вызвался и похоронил прах старухи на ритуальной земле.

Зофья долго пыталась понять, почему её наставница пожелала быть похороненной с нарушением обряда, но это осталось загадкой на долгие годы. Она пожала плечами.

— Вполне вероятно. Но она сама так пожелала. Видимо, ей было что-то известно, и, спасаясь, она предпочла вечный покой.

Ядвига села на лавку, рядом с Зофьей и принялась просматривать записи.

— Пока я многое не могу понять. Все эти символы… Но думаю, после более тщательного изучения всё прояснится.

Глаза девушки неотрывно блуждали по страницам книги, когда целительница с такой тоской и сожалением продолжала изучать красивое юное лицо. Внезапно по щеке стекла скупая слеза.

— Ох, девочка. Ждёт тебя нелёгкая судьба.

Странная фраза смогла привлечь внимание Ядвиги. Она с удивлением посмотрела на женщину.

— Почему ты так считаешь?

— Зорица сказала мне перед смертью. А теперь я это и сама вижу. Никто не знает, какая судьба им уготована.

Она заботливо положила руку на девичье плечо.

— Ты, главное, голову не теряй. Порой не всегда можно слушать сердце. Лучше слушай разум…

Ядвига не могла уловить нить разговора. Зофья говорила как-то туманно, загадками.

— Ты что-то знаешь?

Женщина отрицательно покачала головой.

— Куда уж мне. Просто многое на своём веку повидала. Научилась подмечать главное, что другие не видят.

Ядвиге хотелось ещё поговорить со знакомой, но ей уже не терпелось поскорее приступить к изучению полученного труда. Она нервно заерзала на месте, на что Зофья только рассмеялась.

— Беги уже, горе моё. Вижу, что не усидишь более, да ещё и дырку протрешь мне в сундуке.

Ядвига вскочила на ноги, чмокнула наставницу в щеку и выбежала из избы, прижимая к груди заветный подарок.

Замечтавшаяся девушка почти не смотрела, куда идёт, и едва не столкнулась со смуглой женщиной, чьи янтарные глаза впоследствии показались ей смутно знакомыми.

— Ох, простите, — извинилась Ядвига, протягивая женщине руку, словно хотела предотвратить падение, хотя самого столкновения и не было. — Вы не ушиблись?

Но жительница лишь махнула рукой и как-то нервно улыбнулась. Она явно куда-то спешила, но, когда рассмотрела, с кем едва не столкнулась, охнула в изумлении.

— Ядвига, милая, это же ты! Я как раз тебя и искала.

Присмотревшись, девушка вспомнила, где видела эти глаза. Перед ней стояла мать Николаса. Видно, внешне сын пошел в неё и перенял материнскую красоту, сочетавшуюся с более резкими чертами отца. Женщина выглядела чем-то обеспокоенной, а тяжёлое сбитое дыхание свидетельствовало о том, что она почти бежала.

— Что произошло? Что-то с Николасом?

— Ох, дорогая, он в бреду. Весь горит. Хорсом заклинаю, помоги! Я боюсь за моего мальчика.

Сейчас уже было неважно, что могло пойти не так. Человеку нужна была помощь, и Ядвига не имела права отказать. Тем более где-то в глубине души она хотела вновь увидеть своего спасенного, но признаться в этом себе не могла.

— Мне необходимо сбегать домой за травами и порошками. Я быстро.

— Конечно-конечно. Надеюсь, ты помнишь, где мы живём?

Ядвига прекрасно помнила узенький, но длинный дом из белого камня, стоящий у небольшого озерца, густо поросшего камышом. Там всегда пахло свежестью и травой, а лягушачье кваканье порой заглушало даже собственные мысли.

— Да, я помню ваш дом. Скоро вернусь.

Не теряя времени даром, она бросилась в сторону дома.

Всё было хуже, чем раньше. При первой встрече, когда Николас истекал кровью в лесу, он был слаб и бледен, но теперь лицо его пылало огнем. Слегка приоткрытые губы бессознательно подрагивали, а веки трепетали, точно в эту самую минуту парня мучил ночной кошмар.

Ядвига решительно подошла и приложила руку к высокому лбу, на котором проступили маленькие жемчужины испарины.

— Ох нехорошо это. Он весь горит. Но что же могло случится?

Ядвига откинула в сторону простыню.

— Мне нужно осмотреть рану и в этом может понадобиться ваша помощь, — она обратилась к матери Николаса. — Приподнимите ногу, пока я сниму старую повязку.

Обеспокоенная женщина делала всё, как было велено, и внимательно следила за каждым движением будущей целительницы, но не потому, что не доверяла ей, а в следствие того, что слишком волновалась и попросту не знала, куда себя деть. Ей хоть чем-то хотелось быть полезной, так как не привыкла чувствовать себя беспомощной и бесполезной. Случившееся с её сыном полностью выбило женщину из душевного равновесия, лишив покоя. Она даже спать не могла из-за гнетущих мыслей.

Осматривая ногу, Ядвига заметила нечто странное. Раны, на которые она давеча накладывала швы, выглядели вполне прилично, но вот сама кожа вокруг неестественно раскраснелась. Осторожными касаниями подушечек пальцев она стала ощупывать края швов и покрасневшие участки вокруг, обращая внимание на одну странную особенность. Сама рана, которая уже мало-помалу заживала, была холодной, то есть нормальной температуры, а вот кожа вокруг пылала, как раскалённое стекло. Касаясь очередного участка, палец словно что-то кольнуло изнутри. Девушка нахмурилась, прислушиваясь к ощущениям.

— Прошу, скорее принесите кувшин с прохладной чистой водой. Желательно свежей, из колодца.

— Сейчас, сейчас, — засуетилась встревоженная мать. Она аккуратно вернула раненую ногу сына на кровать и стрелой выбежала из дома.

Тем временем Ядвига накрыла рану ладонями.

— Да… Точно… Так быть не должно.

Тихий возглас удивления вырвался из ее груди, когда она наконец поняла, что почувствовала. Что-то тёмное притаилось внутри, незримое для человеческого ока. Не яд, не зараза и даже не проклятье. Это что-то отравляло жертву изнутри и, стало быть, должно немедленно быть извлечено из тела. Видимо, лесная нечисть приложилась, пока раненный то терял сознание, то вновь приходил в себя.

Девушка развязала тугую шнуровку поясной сумки и достала тонкую длинную, как ложка, серебряную иглу, которую всегда носила с собой. В этот самый момент, когда острый предмет блеснул в пальцах девушки, вернулась мать Николаса с кувшином чистой колодезной воды и охнула.

— Что ты делаешь? — ей сдалось, что её дитя сейчас будут пытать.

— Ничего, что могло бы навредить, а сейчас скорее дайте воду.

Она достала два пузырька из своих запасов. В один из них зачерпнула немного воды, добавив туда некоторые травы и несколько капель душного зелья из другого.

— Теперь мне нужен открытый огонь, — действия её были точными и уверенными, что немного успокоило мать.

Женщина быстро пробежала глазами по комнате и остановилась на огоньке в центре стола:

— Свеча подойдёт?

— Вполне.

В маленьком поднесённом огоньке девушка раскалила иглу, а после сунула её в зелье. Раздалось тихое шипение.

— Придержите ногу.

Один точечный прокол, и наружу поступило несколько капель алой крови.

— Зачем это? — женщина пыталась понять, что сейчас происходит.

— Нужно вывести дурную кровь, — коротко ответила та, слегка надавливая на место возле прокола, как бы подгоняя кровь к выходу.

Никто, кроме Ядвиги, и не заметил бы, как через крохотное отверстие разом с обычной кровью вышла синюшно-черная капля. Ощупав ногу и убедившись, что черноты не осталось, Ядвига довольно улыбнулась и, кивая головой, заключила:

— Теперь всё будет хорошо.

Она вылила остатки зелья поверх раны и крохотной точки, которую только что сделала.

— Остальную воду куда девать? — мать Николаса приподняла кувшин.

Ядвига приняла сосуд в свои руки и спросила:

— Где у вас кухня? Сейчас я приготовлю отвар, которым необходимо будет выпаивать Николаса в течении трёх дней. Этого будет достаточно, чтобы он окончательно поправился.

Девушку провели на кухню и уже через час отвар был готов.

Всё это время мать Николаса с любопытством следила за тем, как готовится снадобье, попутно интересуясь очередным ингредиентом.

— И как его давать?

— По ложке каждые два часа. Повязку менять ежедневно, ничего сложного. К тому же я побуду тут, пока Николас не очнется, а после вы сможете обойтись и без меня.

— Ох, спасибо тебе, Ядвига. Славься Дажьбог, который послал нам тебя! Чтобы мы делали, если бы Зорица померла, не оставив после себя одаренную!

Женщина всплеснула руками, вновь и вновь осыпая гостью благодарностью, отчего та лишь неловко улыбнулась и отвела смущенный взгляд в сторону. Не ради похвалы Ядвига, ступая по краю лезвия, спорила с отцом, доказывая, что он должен отпустить её к человеку, который находится на грани жизни и смерти. Конечно, ей пришлось сильно преувеличить масштабы бедствия, но зато она смогла убедить отца отпустить её. «Несносная девчонка!» — добавил Веслав ей вдогонку.

Стремительно перебирая худенькими ножками, она бежала так быстро, как только могла, и с каждым шагом сердце её билось сильнее. И вот, отворяя дверь, Ядвига поняла, что на самом деле просто хотела ещё раз увидеть Николаса.

После того, как готовое снадобье остыло, целительница разлила его по глиняным кувшинчикам и, прихватив с собой один, вернулась к постели лежащего в бреду мужчины.

Она исполнительно выхаживала Николаса, в строго оговоренный срок выпаивая его отваром, накладывая влажные прохладные компрессы на лоб и меняя повязки при необходимости.

Хлопоча, она даже не заметила, как солнце, высоко стоящее в небе, стало медленно заваливаться за горизонт, наполняя деревню золотисто-красными оттенками заката.

Откинувшись на спинку плетенного из лозы кресла, девушка потянулась, раскинув руки в стороны, и выгнула спину. Потом скользящим взглядом посмотрела в окно и с удивлением обернулась.

— Уже вечереет. Даже не заметила, как прошло время. Скоро стемнеет и во всех окнах зажгутся свечи.

Она стала думать, каким путем лучше добираться до дома и что скажет отцу, когда явится в столь позднее время.

Поднимаясь с места, она подошла к окну и перегнулась через подоконник, высунув руку. Огненная красавица хотела схватиться за металлическое кольцо ставенки, как на тонкое запястье внезапно приземлился знакомый сокол. Демонстрируя красоту и силу своих крыльев, птица несколько раз широко взмахнула ими и прижала к бокам.

— Дружок мой прекрасный, откуда ты тут взялся? Неужто искал меня? Случилось чего? Или, быть может, ты увидел что-то интересное и теперь торопишься поведать мне об этом?

Сокол потянулся маленькой головкой к лицу знакомой, выпрашивая у той немного ласки. Дружелюбно улыбаясь, девушка стала поглаживать блестящие перья от самой головы до кончика хвоста.

— А теперь говори скорее, что стряслось, — заканчивая обязательный ритуал проявления нежности, допытывалась девушка.

Голова сокола повернулась боком, демонстрируя Ядвиге правый темный глаз-бусину. Она внимательно присмотрелась, призадумалась, а потом ахнула от удивления.

— Да где же ты это видывал?!

Птица оставалась неподвижной, продолжая молчаливый диалог с человеческим созданием. Всего за несколько секунд пернатый друг рассказал о высоких горах, глубоких озерах, темных расщелинах и зелёных рощах, среди которых притаился одинокий ветхий, но ухоженный дом, плотно затянутый вьющимися виноградными лозами.

— И около того дома ты узрел колдующую женщину?

Сокол забил крыльями, затрясся и закивал.

— Ты уверен? Мы же с ней даже не знакомы. Вряд ли она согласится стать моей наставницей и посвятить в свои магические тайны.

Но птица не унималась: трепетала, била крыльями, подлетала и вновь цеплялась лапками в запястье, что означало требование, даже приказ.

— Значит, проведёшь меня к ней?

Добившись от человека желаемого ответа, сокол взмыл в небо, покружил над огненной головой и скрылся в темноте густого леса.

— Значит, будешь ждать… — печально вздохнула Ядвига, потирая ладонью слегка расцарапанную когтями руку. В комнате послышался скрип и шуршание простыней. Спрыгивая с подоконника, девушка обернулась и встретилась с парой проникновенных янтарных глаз.

Склонив голову набок, на кровати сидел парень, подпирая спину подушками. Сейчас он выглядел значительно лучше, чем всего каких-то пару часов назад. Если бы не перебинтованная нога, то с уверенностью можно было бы сказать, что он полностью оправился.

Какое-то непонятное выражение удовлетворения коснулось красивого лица, растягивая губы в нерешительной улыбке. Под пристальностью его взгляда Ядвига ощутила неловкость, точно только что была застигнута за совершением преступления, и неосознанно стала покусывать пухленькую губку, часто моргая. Язычки крохотного пламени отбрасывали на светлое лицо трепещущие тени, а яркие волосы показались вырывающимся из-под контроля огнём, поглощающим тонкий стан лесной нимфы.

Между молодыми людьми повисло загадочное и томительное молчание. Они вместе были не в силах разорвать зрительный контакт, блуждали друг по другу каким-то волшебно-мечтательным взглядом. В комнате было так тихо, что на мгновение Ядвиге показалось, как она слышит тревожное сердцебиение спасенного.

Казалось, мучительное безмолвие никогда бы не кончилось, если бы Николас наконец не нарушил тишину.

— Ты не ушла…

— Разве я могла? Тебе было плохо, и я была обязана остаться. К тому же твоя мама… — Ядвига нервно сглотнула. — Она сильно переживала, а с моим присутствием ей было спокойнее.

Улыбка парня померкла.

— Ах, вот в чем дело…

Он не ощутил в голосе девушки фальши, которую она так старательно прятала. Не могла же она признаться в том, что на самом деле не хотела уходить и стремилась оставить след о себе в его памяти.

— Как ты себя чувствуешь? — она стала неуверенно сокращать между ними дистанцию.

Николас кивнул:

— Хорошо.

— Как нога?

— Болит.

— Хорошо. Значит, не придётся резать.

— Что? — янтарные глаза широко распахнулись, а голос приобрел неестественно высокие нотки. И только это смогло снять повисшее в комнате напряжение.

Едва сдерживая улыбку, Ядвига махнула рукой.

— Я же пошутила. Чего так всполошился? — но всё-таки не удержавшись, она звонко расхохоталась. — Ты бы только видел себя со стороны.

— Жестокая шутка, — Николас попытался сделать обиженный вид, но заразительный женский смех безвозвратно увлек за собой.

Наконец переведя дух, Ядвига присела на стул у изголовья кровати.

— Давай проверим, есть ли жар, — она потянулась рукой к его лицу, но остановилась на полпути. — Позволишь?

Юноша согласно кивнул.

Бархатистая ладонь накрыла лоб больного.

— Жар спал. Это радует. Пить хочешь?

— Да.

Ядвига протянула руку в сторону стола и подала соседу чашку с отваром.

— Одного глотка будет достаточно.

Парень поднес к губам сосуд и сделал уверенный крупный глоток ароматного зелья. Внезапная горечь и острота опалили его язык, отчего он покраснел, закрыл глаза и непроизвольно закашлялся.

— Гадость какая! Что это? Отрава?!

— Дай сюда, — девушка обиженно отняла чашу из мужских рук, — эта отрава поможет тебе скорее выздороветь. Кстати, у меня есть для тебя хорошие новости. Потчевать тебя этим будут ещё три дня. Замечательно, правда?

— Ты издеваешься? — темная бровь в недоумении поползла вверх.

— Возможно, самую малость, но всё же принимать это придется.

Она виновато улыбнулась и, выпрямив спину, серьезно, как истинная дочь старосты, спросила:

— Теперь расскажи, как тебя угораздило попасть в медвежий капкан?

Не думая долго, парень пояснил:

— Шёл по лесу, не заметил и попал.

— Но что ты там делал?

Ядвига с ужасом представляла, что он сам и расставлял по лесу проклятые капканы, но вместо пугающего признания тот лишь ответил вопросом на вопрос.

— А ты что делала в лесу?

— Ах вот как ты решил меня отблагодарить за спасение…

Пришлось прибегнуть к маленькой женской хитрости и надавить на чувство вины, чтобы добиться своего.

Она демонстративно поднялась с места и повернулась в сторону выхода, но теплая рука сомкнулась кольцом на её запястье. Ядвига ощутила на коже лёгкое приятное покалывание и незаметно усмехнулась.

«Попался», — подумала она удовлетворенно.

— Не уходи, — полушепотом попросил Ник.

Ядвига обернулась и сверкнула чистыми изумрудами глаз, но в душе она смеялась.

— Чего это ради? Работу свою я выполнила, говорить со мной ты не желаешь. Больше мне тут делать нечего.

— Прости, если обидел. Просто мне стыдно признаться, что охота прямо настолько не удалась.

Он указал на раненую ногу.

Ядвига понимающе кивнула, но в глазах её прямо-таки светилась мольба: «Прошу, скажи, что капканы не твоих рук дело».

Словно поняв это, Николас добавил:

— Только не подумай, что я имею отношение к этим капканам. Такой способ охоты я не приветствую. В них могут попадать как взрослые особи, так и их детёныши. Это плохо и так быть не должно.

Сердце девушки ликовало от того, что она не ошиблась в бывшем друге. Ядвиге хотелось остаться и продолжать разговор с Николасом до самого утра, но сгущающаяся ночная мгла торопила.

— Я бы осталась и с удовольствием составила тебе компанию, но мне нужно уходить, а тебе — отдыхать. Я давно уже должна была вернуться домой.

Но перед тем, как отпустить Ядвигу, Николас заглянул в её бездонные глаза и тихо повторил фразу, которую говорил уже множество раз:

— Спасибо тебе.

— Обращайся. Я наведаю тебя через два дня. Чтобы был как новенький.

С этими словами она осторожно высвободилась из плена мужской руки и выпорхнула из дома, оставляя за собой сладковатый шлейф аромата разнотравья.

Ядвига не сразу пошла домой. Неподалеку она присела в траву и призадумалась. Ей никак не давал покоя сокол и странная незнакомка, которую он приметил.

— Что это за женщина? Не откажет ли, если попрошу взять меня на обучение? Отпустит ли отец?

Она печально вздохнула.

— Но главный вопрос в том, как я туда доберусь? Два дня в пути — это немалое расстояние. Путь может быть трудным и опасным. Хотя если обходить дороги и идти через лес… Но даже в таком случае мне необходимо сопровождение.

Она с тоской посмотрела вдаль, в сторону дома Николаса.

— А что, если?…

Девушка воспрянула духом. В голове созрела мысль.

— Стоит попробовать…Можно сказать, что он должен мне за спасение, и долг будет уплачен сполна после того, как он доставит меня до того места.

Окрылённая столь великолепной идеей, она вскочила на ноги и быстро побежала в сторону дома.

Через два дня, как и обещала, Ядвига вернулась.

— Вижу, ты уже здоров, — торжественно заявила она, через забор наблюдая, как бывший больной тащит полные ведра в обеих руках. От неожиданности парень едва не выронил их из рук.

— Что ты тут делаешь?

— Я ведь обещала вернуться. Разве ты не рад?

— Очень рад.

Парень посмотрел на некогда раненую ногу и перевёл изумлённый взгляд на соседскую девчонку.

— Как ты это сделала?

— Что? — не сразу поняла она.

— Моя нога. Она зажила всего за два дня.

Ядвига развела руками, задорно закатывая глазки вверх.

— Ну знаешь, травы, зелья там разные… И немного магии.

— Ты владеешь магией?

А вот этого услыхать девушка точно не ожидала.

— Я думала, что об этом вся деревня знает.

— Значит, не вся. Хотя очень странно, как это могло остаться для меня тайной.

Николас подошёл ближе.

— Как я могу тебя отблагодарить?

Ядвига улыбнулась, ловко перемахнула через низенький забор и, закидывая ногу на ногу, присела на толстое бревно.

— Я думала, что ты никогда не спросишь. А ведь в этот раз я пришла просить тебя о помощи.

— Сделаю всё, что скажешь.

— Ты не торопись.

Она смущённо ковырялась носком сапога в пыльной сухой земле.

— Сейчас я озвучу просьбу, а ты подумай. Я пойму, если ты откажешься.

— Говори.

— Я ищу того, кто может меня проводить в деревню, которая находится в двух днях пути отсюда. А раз твоя нога уже зажила, то я подумала…

— Я отведу тебя туда, — не дав договорить, решительно заявил парень.

Ядвига никак не ожидала, что получит согласие без уговоров и напоминаний о «неоплатном долге». Всё же, терзаясь сомнениями, она решила уточнить, осознаёт ли Николас опасность непредсказуемого путешествия, хоть и не представляла, кто бы мог ещё помочь ей в этом.

— Ты уверен? Правда сделаешь это для меня? Дорога дальняя. Неизвестно, кого мы можем повстречать на пути.

— Это не имеет значение. Со мной будет лук со стрелами, да меч на поясе. Я провожу тебя хоть за тридевять земель и буду защищать, чего бы мне это не стоило. Это будет лишь малая плата за спасение.

— Хорошо. Только заклинаю: никому не проговорись, — она помедлила, сомневаясь в том, стоит ли открываться перед этим человеком, но понимая, что отступать уже поздно, продолжила: — Мои родители не давали на то своего благословения. Я тайком сбегу из дома, ведь отец никогда меня не отпустит. Если кто-то прознает об этой затее, то меня запрут в доме, и я никогда уже не выйду.

Николас был готов ринуться в путь хоть сейчас, стоило лишь сказать слово.

— Значит, стоит поторопиться. Когда выходим?

— Сегодня ночью…

— В таком случае встретимся у дороги…

— …когда погаснет в окнах последняя свеча, — Ядвига завершила за ним фразу и испуганно посмотрела на сообщника. Но, вопреки собственным сомнениям, она не увидела в глубоких красивых глазах и тени осуждения. Его твёрдый, полный готовности и уверенности взгляд поразил девушку в самое сердце. Никто и никогда ещё не был готов совершить для неё подобного подвига и рискнуть всем. Чувствуя, что щёки предательски наливаются румянцем, она коротко кивнула на прощание, вскочила на ноги и поспешила домой.