Баба Яга: Начало бессмертия

Глава 6

Умом Николас понимал, что сделал всё правильно и должен был оставить Ядвигу, как она и просила, но душа была не на месте, а сердце рвалось обратно. Он шел по узенькой тропе, петляющей вдоль лесной опушки, думая о том, что этим путем давно никто не ходил. Наконец вдали показались слабые огоньки, мерцающие в окнах. Парень прибавил шаг и вскоре оказался у дверей корчмы, расположенной на окраине деревни, за которой доносились раскаты хохота и отборная пьяная брань. Подобные места никогда не прельщали юношу, но сейчас выбора у него не было. На улицу опустилась ночь, глаза налились свинцом, да и ноги устали. Однако даже не это останавливало юношу. Он хотел быть как можно ближе к месту, где оставил свою подругу. За скромную плату он снял простенькую крохотную комнатушку, в которой уместился лишь покосившийся стол, да широкая скрипучая лавка, покрытая тканым засаленным полотном. Деревянные стены пропитались сыростью и кислым молоком, а узкое окно было наглухо затворено ставнями. В углу стола горела толстая свеча, по которой тонкими струйками стекал горячий воск. Рядом лежала ещё одна про запас.

Николас сел на лавку и развернул перед собой узелок, в котором оставался кусок сыра и горбушка черного хлеба. Хотел было подкрепиться, да только кусок не полез в горло от волнения. Он обратно завернул ткань, стянул её тугим узлом и с отвращением отодвинул в сторону, после чего подпер голову кулаком и стал вглядываться в мерцающее пламя свечи, погружаясь в печальное раздумье.

— Как она там? Нашла ли то, что искала?

Внезапное зло на себя захватило горячее сердце парня. Он вскочил на ноги, ударил кулаком по столу и принялся метаться по комнате, как раненый зверь.

— О дурень окаянный! Я не должен был соглашаться и оставлять её одну. Лучше бы я остался ждать под открытым небом, но рядом с ней, чем под крышей, но вдали.

Его душу терзал страх за благополучие Ядвиги.

— Я должен был настоять и быть всё это время рядом.

Только поздно уже сокрушаться, раз дело сделано. Теперь Николас мог только ждать и просить милости богов. Он протянул руки вверх и неторопливо стал взывать к богам Прави.

— Дажьбоже Трисветлый, во все дни видим безграничную любовь твою к нам, она в луче животворящем проявлена, а без него погибнем, как пыль. Ныне молю тебя, Боже, чтобы взял под сень покрова своего душу Ядвиги, дочери охотника Веслава. Благослови ее во всякой дороге, в чужой стороне, денно и нощно, в труде и на отдыхе! Отведи замыслы лихих людей и басуров темных, защити от болезней и напастей, чтобы в Свете твоём она пребывала, Бога слышала и по пути своему следовала. Пусть будет так! Слава Дажьбогу!

Это не принесло желаемого облегчения, но появилась слабая надежда, что боги будут покровительствовать Ядвиге.

Ник запустил руку в растрёпанные темно-русые волосы и на выдохе прошептал, словно опасался, что его услышат:

— Только дождись…молю…

Все два дня он провёл в беспокойстве, не покидая места, к которому даже успел привыкнуть, несмотря на скудность и неприглядность обстановки. И лишь на третий день под вечер парень спустился вниз, чтобы съесть похлёбки, если такая имеется, и перекинуться парой-тройкой слов с корчмарём.

Гостю почти сразу подали кружку меду, а после поставили миску с мутной овощной похлебкой. Николас с аппетитом принялся уплетать угощение, прислушиваясь к тому, что говорят другие посетители корчмы.

— Ну слава богам! — внезапный скрипучий голос лысоватого низенького мужичка привлек внимание юноши.

Николас поднял голову и встретился с улыбчивым корчмарём, облаченным в старую, пожелтевшую от времени сорочку, стянутую на груди тонким растрепанным шнурком и подпоясанную гашником. Серые портки казались поновее, но тоже, видно, служили хозяину немало. На вытянутом худосочном лице корчмаря красовались длинные чернявые усище, падая на стриженный подбородок.

— Ешь с аппетитом, значит живой, — добавил хозяин и подлил в опустевшую кружку юноши меду.

— Простите, пан, однако я не пойму, о чем вы толкуете.

— Не серчай, добрый молодец, но мы думали, не помер ли ты часом. Сидишь у себя и носа не показываешь. Ни питья не просишь, ни еды. Жинка моя думала, что ты нечисть какая-то окаянная. А я ей говорю, мол, дура ты старая, только соль попусту изводишь. Не из леса он — полно пороги пересыпать.

Теперь Николас понял, откуда на пороге его комнатушки образовалась щедрая полоса соли, которую он предусмотрительно перешагнул.

— Вы правы. Жинка Ваша попусту соль перевела. Я простой путник. Притомился с дороги, да и есть не хотел, а когда голодно стало, припасы свои кончал.

Николас пригубил сильно разбавленного меду, от которого не только голова не хмелела, а и жажда не утихала.

— Что привело тебя в наши края, путник? По каким делам? Если по торговым, то у нас пеньку много, а коли по рабочим, то и своего люда хватает — не найти тебе тут ничего.

— Да нет. Я из соседней деревни, что в двух днях ходу отсюда. Вскоре домой вертаться буду.

Хозяин корчмы задумчиво причмокнул, накручивая пышный ус на палец и изучая чужака с головы до пят.

— Домой — это хорошо. Только всё же, что тебя привело в наши края?

Николас помедлил и решил расспросить о женщине, у чьего дома оставил Ядвигу по её велению.

— Всех ли в деревне Вы знаете?

— А как же не знать? — весело хмыкнул корчмарь, пожимая угловатыми плечами. — Каждый как на ладони. Кто вечерами у меня засиживается, кто сосед мой, кто брат, кто сват. Все свои. Всех знаю!

— И даже женщину знаете, чья хата на опушке леса стоит?

Корчмарь призадумался, закатывая мутные глаза.

— Дай подумать… Ох, давно же это было… Но, кажется, и ее знавал когда-то.

— Почему же когда-то?

— Дак у нас не принято часто покойников вспоминать. Погибла несчастная лет 20 тому назад.

Кажется, юноша даже перестал дышать, ошеломленный услышанным.

— Как погибла? — едва слышно выдохнул он, покрываясь холодным потом.

— Известное дело как. 20 лет назад в её доме случился пожар. Пламя стремительно разрасталось, пожирая стены, окна, крышу. Деревенские ничего не смогли сделать. Всё дотла сгорело вместе с хозяйкой.

— Но как же так? — Николас мотал головой, не веря собственным ушам. — Я своими глазами видел хату. Не новая, но целая и ухоженная. Ровный частокол… Вокруг дома зеленел и разрастался сад.

— Ну не знаю, парень. Может, мы говорим о разных местах? Хотя не припомню других домов на опушке.

— Он стоит на опушке, на западе. Я оставил там девушку…

Хозяин удивился:

— Выходит, мы об одном месте говорим, но это уже и не дом вовсе, а самое настоящее пепелище. Не понимаю, как тебе могло другое привидеться и как ты мог оставить там девушку одну.

Хозяин припомнил слухи, которые давно ходили по деревне.

— Поговаривают, что в том месте бродит нечистая. Людей приманивает и в леса утягивает. Может, ты чего там и надышался. Вот и привиделся уцелевший дом. Может, и девушки с тобой никакой и вовсе не было.

Сердце Николаса сжалось в ужасе. Нет, он точно знал, что видел. Ядвига была с ним, и дом стоял на месте.

Недопив мед, парень бросился в сторону выхода, чем напугал корчмаря и его жену, только что вышедшую из кухни.

— Ой, батюшки! — завопила старушка, всплескивая руками. — Вышел, окаянный.

— Ой не к добру это, помни мои слова, жинка. Дело худо.

Николас бежал со всех ног, путаясь в высокой траве и цепляясь за раскидистые ветки. Сердце его бешено колотилось, а в голове пульсировала одна только мысль:

«Как же я мог не заметить?!»

Он быстро настиг нужное место и обомлел, в ужасе глядя перед собой. На месте хаты и цветущего сада перед его взором развернулась выжженная земля и пепелище, оставшееся после пожара. Где-нигде валялись обломки недогоревших бревен, черепков от кухонной утвари и другой неясной дребедени.

Он сделал шаг вперёд и опустился, чувствуя, как немеют ноги. В самом центре пепелища лежала она…

— Ядвига… — вырвалось сдавленное дыхание из мужской груди. Сердце едва не остановилось, когда ему сдалось, что девушка мертва. Он бросился к ней, упал на колени и, дрожа всем телом, обнял, приподнимая с земли отяжелевшее тело. Он едва не закричал от радости, когда его щеки коснулось теплое ровное дыхание.

Николас осторожно опустил девушку на землю и обнял ладонями ее бледное лицо.

— Ядвига, милая, очнись, богами молю. Слышишь ли ты меня? — он склонился над ней и легонько коснулся губами лба. — Прости…

В это же мгновение девушка открыла глаза и сквозь туман увидела знакомое красивое лицо соседского парнишки.

— Николас? — удивлённо прошептала она, приходя в себя.

Николас не нашел в себе сил ответить, а только обнял Ядвигу, прижимая к своей груди, и стал ласково поглаживать длинные волосы, успокаивая её и себя.

— Где же ты был всё это время? Почему так долго не приходил? Я ждала, верила, только тебя всё не было.

— Прости, я не должен был тебя оставлять одну. Я примчался сразу, как только узнал про это место. Сам не пойму, как мог не заметить это сразу. Однако срок ещё не вышел. Я должен был прийти завтра поутру.

Девушка словно отряхнулась от тяжёлого магического сна. Она уперлась ладонями в мужскую грудь и немного надавила, отстраняясь и заглядывая в его искаженное болью лицо.

— Как завтра? Тебя же не было целый год!

— Ядвига, о чем ты толкуешь?! Меня не было чуть больше двух дней, а потом я узнал у корчмаря про это место, — он обвел рукой округу, — и сразу поспешил обратно. Как ты себя чувствуешь?

— Со мной всё хорошо.

Ничего не понимая, девушка выскользнула из объятий друга, поднялась на ноги, немного пошатываясь, и осмотрелась. Глаза её округлились от ужаса, губы приоткрылись, а из груди вырвался протяжный стон. Ядвига схватилась за голову, запуская пальцы в волосы, и обернулась к Николасу.

— Ничего не понимаю… Я жила в этом доме с Любицей целый год. Всё это время она передавала мне свои знания. Клянусь, Ник!

Николас склонил голову и с тяжёлым сердцем сказал:

— Значит, корчмарь был прав. Это место заколдовано. Не исключено, если в округе нечисть обитает всякая.

— Разве такое может быть, чтобы для меня прошёл целый год, а для тебя и трёх дней не минуло?

— Я не знаю, Ядвига, но причин не верить твоим словам у меня нет. Да и я тебе не стал бы лгать. Для нас с тобой время в этом краю протекало по-разному. Иного объяснения я не вижу.

— Что стало с этим местом? — на глаза одаренной навернулись слезы, глядя на выжженную землю вместо целого дома, где жила её наставница.

— Оно в таком состоянии вот уже 20 лет.

— Но как же Любица?…

— Если так звали хозяйку дома, то она погибла при пожаре в тот трагический день.

— Нет, Нико, я не хочу в это верить! — Ядвига бросилась в объятия парня и, зарываясь лицом в его одежды на груди, горько заплакала. Её разум отказывался верить, а сердце, казалось, вот-вот разорвется от тоски. — Я своими глазами видела это место… я жила в этой хате… я говорила с ней…

Николас осторожно поглаживал безутешную Ядвигу по голове, да приговаривал:

— Тише, тише, Ядвига. Полно так убиваться. Главное, что с тобой никакой беды не приключилось. Прошу, давай уйдём отсюда.

— Но как же Любица?

— Она давно померла.

— Не верю. Я видела её. Она была живая.

— Она привиделась тебе. Не знаю, что здесь произошло, но я нашел тебя без чувств, когда пришел. Всё было лишь сном.

— Может…может, ты и прав… — Ядвига отступила на шаг и утерла лицо холодными ладонями. — Уведи меня отсюда, прошу. Нет мочи более тут находиться. Душу мне это бередит.

Опасаясь, что она исчезнет, как марево, Николас взял Ядвигу за руку, переплетая пальцы, и увёл её в сторону деревни, к корчме, где снял угол.

Все завсегдатаи глядели во все глаза на красивую девицу с чудным цветом волос и тихо перешептывались. Но никто и помыслить не осмеливался дурного, словно какие-то высшие силы оберегали девицу от дурного глаза. Корчмарь не стал возражать против того, чтобы девушка осталась в его заведении, и Николас провел Ядвигу в комнату наверху.

— Прости, Ядвига. Это не место для юной девушки. Завтра же мы уйдем отсюда, только сейчас тебе необходимо отдохнуть и набраться сил, — виновато сказал юноша, опуская глаза в пол.

— Тебе не стоит так переживать. Всё хорошо. Уверена, что люди здесь добрые и место хорошее.

— И всё же, я как можно скорее уведу тебя отсюда, а пока отдыхай.

Николас подступил к двери.

— Уходишь? — заливаясь стыдливым румянцем, спросила девушка.

— Да. Хозяин сказал, что я могу занять место на сундуке около кухни. С меня достаточно будет. Жена корчмаря обещала принести тебе немного похлебки и хлеба. Отужинаешь и сразу спать ложись. Утро вечера мудренее.

Парень ушёл, оставив Ядвигу одну. Вскоре, как и обещано было, явилась низенькая старушка с жиденькой выцветшей косой, закрученной в высокий венец на макушке. Она принесла еду и быстро удалилась. Ядвига немного поела и легла на скрипучую лавку, подпирая голову руками, но как бы она ни пыталась, уснуть никак не удавалось.

— Неужели всё это было лишь видением? — она стала судорожно вспоминать всё, что произошло за это время. — Но как же… Я всё помню. Все ритуалы и заклятья… каждое слово Любицы навеки врезалось в мою память.

Вспомнив о том, что многое записывала, Ядвига вскочила на ноги, достала свою книгу, оставленную ей Зорицей, и стала быстро гортать страницы, вчитываясь в новые тексты.

— Всё есть! Ничего не пропало! Не могли же сами собой появиться новые заговоры и заклинания! Всё, что я узнала от Любицы, записано тут моей рукой, — она провела пальцем вдоль аккуратной и ровной строки.

— Всё это было на самом деле…

Она от беспомощности упала на лавку, устало прикрыв глаза и откладывая книгу в сторону.

— Моим разумом завладело какое-то мощное заклинание, но почему? Кому это нужно было? И зачем?

Ответов сейчас не было, но Ядвига была преисполнена решимости докопаться до истины.

— Я это непременно выясню…

Блуждая в потемках собственных мыслей, девушка даже не заметила, как уснула. На сей раз сон её был тревожным и тёмным, точно беспросветная ночь, но недолгим.

Когда она проснулась, в комнате было всё так же мрачно.

Ядвига поднялась с лавки, растерла ладонями усталые глаза и, приоткрыв дверь, прислушалась к хмельным голосам, песням и музыке, доносившимся снизу. На душе было тоскливо и одиноко, поэтому она решила отыскать своего спутника.

На её удачу, Николас всё ещё не спал, а мирно сидел в углу комнаты за узким столом в глубокой задумчивости. Казалось, что всё внешнее веселье было для него нестерпимо.

— Ещё не спишь?

Ядвига неслышно подсела рядом, ломая руки и отводя взгляд. Николас словно очнулся и резко повернул голову.

— Сон никак не приходит, — ответил парень и спросил: — Отчего же ты ещё не спишь?

— Тяжко мне в этих стенах. Мысли тревожные одолевают. Хочу на двор пойти. Нико, отведи меня к озеру. Хочу искупаться.

— Не лучше ли будет дождаться утра, а на рассвете…

Но Ядвига не дала ему договорить, оборвав на полуслове:

— Не могу ждать до утра. Мне сейчас это необходимо.

Она с такой мольбой посмотрела на юношу, что тот был уже не в силах отказать.

— Пойдем.

Он поднялся с места и протянул девушке руку не надеясь. Ядвига переплела их пальцы и пошла следом, покидая ду́хотное помещение.

Идти пришлось с версту, но путь не показался молодым людям долгим и трудным. Они шли молча, просто наслаждаясь тем, что теперь рядом друг с другом.

Дойдя, перед друзьями открылся чарующий вид круглого озера, по краю поросшего густой неровной травой. Плакучие ивы низко кланялись, лаская своими длинными ветками угольно-черную водную гладь, по которой жидким серебром растекалась блестящая лунная дорожка, уходящая в небо.

— Как красиво! — восхищенно вздохнула Ядвига, пока Николас любовался очарованием её лица и красотой нежного гибкого стана.

— Я отойду в сторону, — нехотя сказал он, не в силах оторвать взгляда, — а ты можешь спокойно искупаться в лунном свете.

Только парень сделал шаг в сторону, как тонкая девичья рука невольно сомкнулась на его запястье. Николас перевел растерянный взгляд на спутницу и застыл в ожидании, глядя в глубину бездонных сияющих глаз.

— Далеко ли ты уходишь? — осевшим голосом спросила рыжеволосая дева. Она не хотела, чтобы Николас надолго оставлял её одну. В ней говорил страх перед неизвестностью и желание всегда быть рядом с ним.

Николас накрыл её дрожащую руку теплой ладонью и ласково улыбнулся.

— Нет, Ядвига, я буду неподалеку. Тебе нечего опасаться. Только позови и я тут же подоспею на подмогу.

Он ощущал её тревогу, отчего всё внутри сжалось.

— Не бойся. Более я никогда не оставлю тебя одну, всегда буду рядом.

Не переставая глядеть в её лицо, он притянул изящную ручку к губам и оставил на ней лёгкий, невесомый поцелуй.

Сердце девицы быстрее застучало в груди, а на лице засиял алый румянец, скрывающийся от мужских глаз в ночной мгле.

— Благодарю тебя, — с нежностью сказала девушка.

— Только позови и я приду.

Руки их разомкнулись, и юноша ушел в сторону, скрываясь в густых зарослях старых согнутых ив. Он был лишен возможности видеть, но слышал каждый шорох листвы, каждый всплеск воды и каждый шаг девушки. Он корил себя за дурные мысли, но никак не мог перестать думать о тяжёлых мокрых волосах, липнущих к влажным изгибам стройного девичьего тела. Не мог выбросить из головы дивный образ водяной девы, чей светлый лик ласкает холодное лунное сияние. О, как бы Николасу теперь хотелось обернуться ветром и приласкать своим лёгким дуновением девушку, запутаться в её волосах, коснуться губ, наполнить ее грудь живительной прохладой.

Юноша вцепился в широкий шершавый ствол дерева, ударился челом и крепко зажмурился, чуя, как кровь закипает и огнем растекается по телу.

А тем временем Ядвига оглянулась через плечо и, не найдя глазами спутника, стала развязывать узлы на поясе, расшитом красными нитками. Вслед за пояском к стройным ногам упала длинная пестрая юбка, а после и верхняя рубаха. Оставшись в одной грубой нательной сорочке, что всегда сползала с плеч, девушка, несмело ступая вперёд, вошла в озеро.

Она набрала воды в ладоши, приговаривая:

— Чистая, студёная водица, омой моё тело, очисти душу, успокой голову, исцели разум.

После дева окропила свое лицо, смочила волосы и нырнула под воду, задержав дыхание, покуда в груди не начало гореть.

Вода разошлась рябью, когда Ядвига выплыла на поверхность. Она громко и жадно стала хватать губами воздух, пока частое дыхание не стало более спокойным и ровным. Чистая озёрная вода помогла прийти в себя и прогнать колдовские чары, дурманящие голову. Ощутив облегчение, Ядвига поплыла в сторону берега, но внезапно что-то схватило её ногу, не позволяя сдвинуться с места.

— Ох! Да что же это?!

Она попыталась освободиться, но что-то лишь сильнее сжимало ногу, а потом с силой потянуло на дно.

— Ааааа!!! — едва успела она крикнуть, как с головой ушла под воду.

Выбиваясь из сил, Ядвига дергала ногами, пытаясь освободиться, била руками, оказывая сопротивление.

— На помощь! Ник!

Ей едва удалось вздохнуть перед тем, как вновь неведомая сила потянула её на дно.

Как бы несчастная не сопротивлялась, надежда на спасение стремительно покидала её. Сил больше не осталось, в груди жгло от нехватки воздуха, в глазах темнело, пока она следила за тем, как пузырьки воздуха стремительно плывут на поверхность, пока она тонет в тёмной пучине.

«Что это? Видение?» — подумала она, завидев где-то вдали тёмное размытое пятно, стремительно приближающееся к ней сверху.

«Прощайте…»

Глаза её медленно закрылись в ожидании конца. Однако в то самое мгновение Ядвига ощутила, как чьи-то крепкие руки схватили её за плечи и прижали к широкой груди. Спаситель потянул обездвиженное тело вверх, не встречая сопротивления. Он словно спугнул силу, пытающуюся утащить девушку на дно.

Николас всплыл на поверхность и, подхватив на руки дрожащее тело, вынес Ядвигу на берег. Она в ужасе цеплялась за шею юноши, громко откашливаясь, глубоко и прерывисто дышала. Ей хотелось кричать, но в этот момент собственный голос ей не принадлежал.

— Ты как? — обеспокоенно спросил Ник, осторожно опуская Ядвигу на землю, застеленную мягким зелёным ковром. — Дышать можешь?

Девушка кивнула в ответ, плотно сжимая посиневшие губы.

— Ты вся дрожишь.

Николас упал на колени и боязливо, словно сомневаясь в правильности своего решения, коснулся женского плеча. Ядвига отозвалась на его прикосновение и прильнула к широкой груди в поиске утешения. Парень с недоверием посмотрел в сторону темного озера. На миг ему сдалось, что где-то в глубине зло сверкнули два ярких зелёных глаза, заглянули в его душу и растворились, точно видение.

— Что… — он тряхнул головой. — Пустое. Уверен, что мне просто показалось. Но что произошло?! Ты едва не утонула!

— Меня…м… меня… что-то схватило за ногу и потащило вниз, — рвано дышала спасённая, пытаясь унять мелкую дрожь в теле. — Это была рука. Она… она была такой холодной.

— Ты уверена в этом?

— Я точно знаю, что видела и ощущала. Кто-то схватил меня и хотел утянуть на дно, — Ядвига с мольбой посмотрела на Николаса. — Мне страшно.

Юноша помог подруге подняться, а после обнял её, не думая о том, что сейчас же вся его одежда промокнет до нитки. Единственное, что он мог сделать в эту минуту, так это утешить и согреть теплом своего тела. И словно гром среди ясного неба к нему пришло осознание того, что в его объятиях находится молодая красивая девушка в мокрой, прилипшей к телу рубахе до колен, соблазнительно выделяющей её округлые формы. Её мокрые красные волосы прилипали к лицу, шее, оголенному плечу, создавая впечатление пламени, поглощающего чувственное хрупкое тело.

Николас нервно сглотнул, боясь пошевелиться, невольно скользя одурманенным взглядом вдоль изящной спины.

«Отродясь не видывал столь дивное и прекрасное создание, как она», — про себя подумал парень.

Точно ощутив напряжение, сковывающее тело юноши, Ядвига отпрянула от него, как от полымя, закрываясь в собственных руках. Она отвернулась, сгорая от стыда, что предстала перед мужчиной в подобном виде.

— Не смотри на меня! — едва не плача, воскликнула девушка.

— Ох, прости, Ядвига. Я не хотел тебя оскорбить, — осознавая свою ошибку, Николас резко отвернулся и устремил взгляд в бескрайнее звёздное небо, пытаясь вырвать из головы и сердца нежный волнительный образ прекрасной девы.

Ядвига тут же бросилась к вещам, брошенным ею на берегу, и надела поверх влажной сорочки.

— Прости…

Раздался кающийся мужской голос за спиной, когда Ядвига уже подвязывала поверх юбки расшитый узором пояс.

— Полно сокрушаться, — наконец взволнованное девичье сердечко застучало ровно и спокойно, — забудем о случившемся и просто уйдём подобру-поздорову.

— Конечно, — юноша согласно кивнул и, понурив голову, проследовал за подругой в сторону корчмы, где они пробыли до самого рассвета.

Поутру Ядвига пробудила спящего на сундуке парня и оглядываясь прошептала на ухо:

— Проводи меня обратно к сгоревшему дому.

Дремоту с парня как рукой сняло. Он спрыгнул с жесткого места и, разминая ноющее плечо, удивленно прошипел, стараясь не тревожить спящий по лавкам люд:

— Что это ты удумала? Для чего тебе это надо, Ядвига?! То место недоброе, точно проклятое. Деревенские его за сто вёрст обходят, а ты сама в пучину бросаешься.

— Пусть деревенские верят во что хотят, а я нутром чую, что нет там ничего худого.

— Я нашёл тебя без сознания! — Николас пытался воззвать к рассудку Ядвиги, но та оставалась непреклонной.

Упрямица ничего не желала слушать и только настаивала на том, чтобы они как можно скорее выдвинулись в путь.

— Мне нужны ответы.

— Какие? Что ты собираешься найти на пепелище? Вот уже двадцать лет там нет ничего живого.

— Не знаю, Нико, не могу объяснить, но тянет меня туда со страшной силой. Словно ждёт меня там кто-то. Я должна ещё раз побывать у того дома.

Юноше ничего не оставалось, кроме как согласиться.

— Быть по-твоему. Однако знай, что на этот раз я тебя ни на миг не оставлю.

Ядвига согласно кивнула.

Прихватив в дорогу краюшку хлеба, да ломоть сыра, что остались у них с ужина, друзья вышли из корчмы. Они шли молча, с каждым шагом приближаясь к загадочному месту, окутанному тайной проклятья, если верить местным. Николас был уверен в том, что они совершают большую ошибку, возвращаясь к пепелищу, тем более, что уже пора было выдвигаться в сторону родной деревни, но в глазах спутницы пылал огонь нетерпения и любопытства. Она быстро перебирала худенькими ножками, едва ли не переходя на бег. Николас не отставал, но всё же держался позади, настороженно оглядывая местность и готовясь в любое мгновение броситься в бой и защитить девушку.

Наконец они пришли.

Стоя неподалёку сгоревшего забора, Ядвига растерянно осматривалась, чувствуя, как глаза медленно застилает мутной пеленой слёз.

— Никак не возьму в толк, как же не замечала этого раньше. Ведь здесь и места живого не осталось. Я… — дыхание её сбилось от волнения, — клянусь, что видела собственными глазами цветущий сад, ровную изгородь и красивую хату, затянутую побегами зелёного винограда.

Николас подошёл ближе и осторожно коснулся напряженного плеча подруги.

— Я видел то же самое, поэтому и согласился, когда ты стала настаивать на том, чтобы я ушёл. Мы попали под действие чар, напитавших эту землю. Я слышал, что дом принадлежал женщине, которую местные почитали и боялись, ибо она была ведьмой, что могла оборачиваться в зверя лесного и дикого.

Ядвига глубоко вздохнула, решаясь сделать первый шаг навстречу неизведанному.

— И сдается мне, что я с нею знакома… Жди здесь, — наказала она другу.

Только вместо того, чтобы отступить, юноша взял её за руку и, смело глядя перед собой, переступил границу, где в добрые времена была калитка.

Ядвига проследовала за ним, оглядывая руины и вспоминая всё, что приключилось с ней за это время. Хотя теперь уже не была так в этом уверена, однако точно знала, что в памяти её навеки остались новые знания, заклинания, ритуалы и обряды.

Внезапно высоко в небе раздался крик знакомого сокола. Впервые в жизни Ядвига была не рада его появлению, ибо принёс он с собой дурную весть. Своим звонким пронизывающим голосом птица оповестила девушку о надвигающемся лихе.

— Он нашёл нас… — дрожащим голосом пролепетала девушка.

— Кто?

— Отец… Он шёл по следу и уже совсем близко, — она непроизвольно сжалась, представляя искаженное гневом лицо батеньки.

— Ох, добром это точно не кончится, — обеспокоенно сказал Ник, крепче сжимая руку Ядвиги в своей ладони. — Помни, что я рядом и не дам тебя в обиду.

Парень понимал, что Веслав будет в ярости и готов был принять любое наказание за то, что увёл его дочь из деревни, но боялся он не этого. Он волновался только за неё… Как бы в порыве Веслав не причинил вреда Ядвиге.

— Я не оставлю тебя одну.

— Спасибо. Я ни на миг в тебе не сомневалась. Но… — она сделала глубокий вдох, — мне нужно немного подумать, что же делать дальше.

— Ты боишься его?

— Он наказывал меня и за меньшие провинности, но, честно признаться, боюсь представить, что будет сейчас. У меня была одна надежда на то, что успеем воротиться домой до того, как он настигнет нас, а теперь…

Девушка выпустила руку друга.

— Куда ты?! — обеспокоенно воскликнул тот.

— Меня к дому тянет. Я должна войти в круг и понять, что всё-таки произошло.

— А как же твой отец.

— Мне от него не уйти и не скрыться, да и убегать я не желаю. Покорно приму любое наказание и буду каяться, пока он не сменит гнев на милость. Сейчас же я вернусь в то место, где оставила год своей жизни.

Она больше не смотрела ни в сторону леса, откуда в любую минуту мог показаться отец, ни на обеспокоенного спутника, а перешагнула развалины сгоревшего дома, который знавал лучшие времена. Раздвигая в стороны обгоревшие доски, она села на колени на пол, покрытый толстым слоем сажи и пыли, и закрыла глаза, проваливаясь в глубокий транс.

Ядвига сидела в центре комнаты, всё глубже погружаясь в себя. Мир вокруг словно перестал существовать. Звуки леса и птиц стали далёкими и неразборчивыми, словно скрытыми под толщей воды; свет то мерк, то вспыхивал красными огнями, а в носу засвербело от густого мятно-хмельного аромата.

Одаренная силой богов словно вышла из пределов собственного тела и вознеслась ввысь, наблюдая за миром, утопающим во мраке, с высоты птичьего полета. Она видела голодных волков, снующих в глубине леса в поиске добычи, видела сокола, отталкивающегося сильным крылом в воздухе, а также искаженное яростью лицо отца, заплутавшего в лесной чаще. Отвлекли её внимание красавицы-русалки, сидящие на берегу темного озера, залитого лунным светом. Живущие распускались озорным зловещим смехом, расчесывая длинными тонкими пальцами прямые гладкие волосы, доходящие до земли.

— Без ступки и песта не уходи, — ласковый обволакивающий голос словно вернул девушку в тело.

Медленно, боясь потерять связь с видением, Ядвига приоткрыла глаза и оглянулась, стараясь в темноте разглядеть, кто заговорил с ней. Теперь её уже не удивляла тьма, опустившаяся на землю так внезапно.

— Не уходи… — вновь отдаленно раздался знакомый женский голос.

— Где Вы?! Прошу, покажитесь! О какой ступке говорите? Я не понимаю.

Точно подчиняясь её мольбам, воздух перед глазами наполнился туманной дымкой, плавно соединяясь в знакомый женский силуэт. Перед Ядвигой в образе бесформенного призрака явилась наставница Любица. Прозрачное лицо улыбнулось ласковой материнской улыбкой.

— Здравствуй, моя дорогая.

— Любица…Вы…ты призрак… — кровь отпрянула от лица ученицы.

— Верно, дитя моё. Многие лета я блуждала в околицах, ждала твоего появления. Ты должна высечь из этого бревна, — прозрачная рука указала на единственное не пострадавшее в огне полено, — себе ступку и пест. Да работу делать будешь ножом, что подле деревяшки лежит. Это заговоренное лезвие, что единожды может службу сослужить не своему хозяину. А перед тем, как ты к делу приступишь, можешь задать мне три вопроса, на которые я с радостью отвечу. Только не торопись, подумай хорошенько. После того, как я отвечу, мы больше никогда не свидимся.

Полупрозрачный призрак плыл по воздуху легко и плавно, вызывая в людских сердцах трепетный ужас, лишь только в сердце Ядвиги не было страха. Оно рвалось на куски от тоски и боли.

— Кто ты? — дрожащим от слёз голосом спросила она.

— Моё имя ты уже знаешь. Когда-то давно, ещё при жизни, я была ворожеей. Многие люди переступали порог моего дома в поисках спасения от тяжёлых недугов, спрашивали совета и просили наставить на путь истинный. Однако сейчас я бесформенный призрак, чьё тело поглотил безжалостный огонь. Отныне моя душа привязана к этому месту, ведь прах мой навечно смешался с пеплом этого дома. Не единожды деревенские мужики пытались прибрать моё пепелище, но я никогда не позволю этому случиться. Теперь местные боятся подходить к этому месту, считая эти земли проклятыми, а большего мне для покоя и не надо.

— Зачем мне ступа и пест?

— Они тебе для всякого зелья и снадобья сгодятся. Отныне они всегда должны быть при тебе и в другой утвари травы не мни. Да смотри, не меняй пест, покуда сила в груди ещё будет для последнего твоего вздоха. С помощью этой ступки ты будешь готовить самые сильные лекарства и самые смертоносные яды.

— И последний вопрос, — Ядвига смахнула кончиками пальцев соленые слезы со своей щеки. — Почему именно из этого полена? Что в нём особенного?

— Оно из ветки древнего дуба, который рос на безлюдном острове среди океяна. Более магического материала тебе вовек не сыскать.

Призрак нахмурилась, вглядываясь в уже полюбившееся лицо Ядвиги. Она покачала головой и с тоской смертной промолвила:

— Глупая девочка. У тебя была возможности приоткрыть завесу своей судьбы, узнать, что тебя ждёт в грядущем. Ты выбрала не те вопросы.

На что ученица только печально улыбнулась и ответила, покорно склонив голову:

— Не желаю вмешиваться в свою судьбу.

— Но почему?

— С самого рождения все неустанно вторили мне о том, что судьба моя будет нелегка и жизнь непростая. Я уже свыклась с этой мыслью и не желаю знать больше, в противном не смогу жить спокойно. Хочу людям помогать, сколько в моих силах, а не искать спасения для себя.

— Мудрые вещи говоришь, только и о себе не забывай.

Наставница протянула призрачную руку и коснулась щеки своей ученицы, только та ничего не ощутила, кроме холодка, пробежавшего по коже.

— Ты прекрасное дитя, Ядвига, и я вечность буду тебя помнить. Поторопись с работой, милая, пока я ещё в силах сдерживать твоего отца. Больно силен его дух, как же не просто его удержать и запутать в лесных тропах. Он не выйдет из чащи, покуда работа твоя не завершится. А теперь прощай.

Любица одарила полюбившуюся ей девушку печальной улыбкой и растаяла тягучим туманом в воздухе.

Вместе с призраком рассеялись грёзы, и Ядвига пришла в себя, озадаченно глядя по сторонам. Ей казалось, что прошло всего мгновение, но за это время солнце успело спрятаться за горизонт, затягивая чернотой небо для бледной луны и сияющих звёзд.

Потупив взгляд, девушка робко коснулась щеки, на которой всё ещё чувствовалось холодное дыхание смерти, оставленное прикосновением духа.

— Прощай… — проговорила она в пустоту, проглатывая слёзы.

Мысленно отпустив близкого для себя человека, она вскочила на ноги и бросилась в сторону бревна, аккурат лежащего неподалёку.

— Что ты делаешь? — ошеломлённо выкрикнул спутник, глядя на то, как его подруга хватается одной рукой за старую корягу, а другой — за кривой, но начищенный до блеска нож. Его удивило, что в месте, где вот уже несколько десятков лет не ступала нога человека, кроме них двоих, может быть подобный предмет. Сдавалось, что совсем недавно сей нож точили и натирали до блеска.

— Мне необходимо выстругать ступу и пест из этого бревна, — сосредоточенно приступая к делу, бормотала Ядвига, смахивая с лица падающие пёстрые пряди, что мешали обзору.

— Я помогу.

Едва Николас успел сделать шаг в сторону сгоревшего дома, девушка яростно вскрикнула, запрещая ему приближаться:

— Нет! Прошу, Нико, не приближайся. Я должна сделать всё сама.

— Но как же твой отец?! Нам необходимо поспешить, пока он не заявился сюда.

— Она не выпустит его из лесу, пока я не закончу работу.

— О ком ты говоришь?

— Ворожея, Любица. Ей принадлежали эти земли и дом много лет назад. Теперь она дух, охраняющий округу и отпугивающий непрошенных гостей.

— Значит из-за неё деревенские боятся приближаться к этому месту?

— Да. Отныне пепелище — место упокоения её праха, — она продолжала своё объяснение, пока руки с усилием управляли инструментом, вырезая пластинку за пластинкой и придавая бесформенному полену первых признаков правильного очертания нужной формы.

Работа оказалась непростой и кропотливой, но, несмотря на то, что подобного Ядвига отродясь не делала, всё же что-то словно направляло её руки и придавало сил, снимая усталость. Она осторожно, но уверенно снимала остриём очередной слой древесины, плавно приближаясь к заданной цели. Её поразительное спокойствие дивным образом передавалось Николасу, отчего смирившись с тем, что ничего не может поделать, он просто опустился на колени неподалёку и стал покорно ждать. Каждое умелое движение спутницы поражало его до глубины души.

Прошло ещё много времени, пока заветные предметы были готовы. Когда последняя тонкая пластинка дерева упала на землю, Ядвига с шумом выдохнула, устало опуская плечи.

— Готово, — приглушенным голосом вымолвила она, поглаживая кончиками пальцев удивительно гладкое держало песта.

— Никогда бы не подумал, что ты умеешь вырезать из дерева, — восхищённо обратился парень к девушке.

— Признаться, я и сама не знала об этом.

— Тогда как такое возможно? Поначалу любому необходимо время, чтобы понять, что делать, да приноровиться к инструменту, меж тем ты сходу принялась за столь непростую работу.

Ядвига потрясённо осматривала глубокую круглую ступу, да гладкий пест с длинной удобной ручкой, которую выстругала из крупного полена старого крепкого дуба. Предметы не имели на себе ни узоров, ни рисунков, которыми по обыкновению украшали домашнюю утварь, но ровные и гладкие стороны удивляли своим изяществом и красотой.

— Неизведанная сила мною руководила, — словно грезя наяву, бормотала девушка.

— Зачем тебе это? — не унимался её спутник.

— Я и сама не до конца понимаю, для чего мне эти предметы, но точно знаю одно — без этого мне никак нельзя уйти.

Едва успела она договорить, как совсем рядом прогремел полный ярости и удушающей злобы грозный голос её отца.

— Ядвига!

Сердце девушки словно оборвалось в тот момент, когда её имя грозовым раскатом прокатилось по округе. Сдавленный крик тугим комом застрял в её горле, не давая и вдоха сделать. Она замерла на месте, боясь пошевелиться и глянуть в сторону, откуда слышались тяжёлые шаги.

Из густого леса грозной поступью устало выступил Веслав, едва не задыхаясь от бешенства, закипающего в груди сжигающем пламенем. Глаза его мерцали уничтожающим блеском, а широкие скулы сводило судорогой от напряжения.

Едва успев спрятать ступу и пест в полах длинной юбки, Ядвига вскочила на ноги и наконец обернулась, встречаясь лицом к лицу со своим самым ужасающим страхом.

— Папа… — одними губами прошептала она, ощущая, как её собственный голос покидает сила.

Ещё совсем недавно нерадивой дочери казалось, что она готова выстоять лицом к лицу с отцом и принять любое наказание, но стоило только взглянуть в пылающие, полные ярости и обиды глаза, как в одночасье вся уверенность улетучилась. Теперь она дрожала, словно осиновый лист на ветру, не в силах даже говорить.

— Ах ты ж, попрешница! Девка непутёвая! Я с тобой ещё разберусь! — гремел он, опаляя дочь суровым взглядом и проходя мимо. — Не смей с места двинуться!

Как бы ни был он зол на своё дитя, но душу разрывала на части ненависть к соседскому мальчишке. Веслава словно молнией пронзило, когда он увидел сына плотника рядом с Ядвигой. Он сразу понял, что это проклятый парень сбил с толку глупую доверчивую девчонку.

— Ты! Дрянной мальчишка! — подлетая к юноше, Веслав схватил его за грудки и с силой тряхнул, а после ударил кулаком в челюсть, отчего Николас отшатнулся, но всё же удержался на ногах.

— Отец, нет! Молю! — Ядвига бросилась к нему, цепляясь за руки и обливаясь горькими слезами.

— С тобой я разберусь позже! — без усилий стряхивая дочь с себя, в гневе заорал мужчина. — Не смей вмешиваться и стой на месте, я сказал!

Староста хотел нанести очередной удар похитителю, как он думал, но замер, поражаясь непоколебимому упорству и стойкости парня. Николас без страха и осуждения смело глядел прямо ему в глаза, не пытаясь ни защититься, ни напасть в ответ.

— Ах ты, гадёныш! Как смеешь ты столь дерзко глядеть мне в глаза! — продолжал он лютовать. — Я должен был догадаться, что это ты во всём повинен и увёл мою дочь из дома!

Николас продолжал упорно молчать, готовый храбро вынести всё, что уготовил ему разъяренный мужчина.

— Коли была бы моя воля, дак убил бы тебя, погань, прямо на этом месте!

— Папа! — в отчаянии воскликнула Ядвига, смахивая с лица струящиеся слёзы.

— Умолкни, сейчас же! — ревел Веслав, не глядя в сторону дочери. Сейчас он больше походил на дикого зверя, чем на человека, всё более поддаваясь эмоциям.

Наконец Николас прервал молчание, стараясь говорить как можно более ровно и бесстрастно.

— Вы в праве делать со мной всё, что изволите. Я снесу любое наказание от вашей руки, даже смерть. Только не трогайте её. Ядвига… — внезапно его голос дрогнул на полуслове, — она ни в чём не повинна. Только я в ответе за случившееся.

— Что?! — глаза девушки округлились от ужаса.

«Зачем он говорит подобное?! Ведь отец сейчас его убьёт!» — в панике пронеслось у неё в голове.

Она растерянно смотрела на парня.

— Зачем ты это говоришь?! Папа, — бросилась она в сторону отца, нарушая приказ, — не слушай его! Это всё моя вина!

Однако Николас вовремя выбросил руку в сторону, останавливая подругу на полпути и не позволяя приблизиться. Он всё ещё находился в плену сильных мужских рук и не сводил сосредоточенного взора с искаженного гневом лица.

— Я увёл её из деревни, вы правы, — словно подписывая себе смертный приговор, храбро продолжал юноша. В его гулко бьющемся сердце теплилась слабая надежда на то, что он сможет хоть немного смягчить старосту и тем самым уберечь от удара и кары его дочь. — Я заслужил наказание и готов за всё ответить!

Глаза Веслава горели диким пламенем. Не в силах обуздать свои эмоции, что копились и пульсировали в нём всё это время, мужчина притянул не сопротивляющегося парня ближе и выкрикнул ему в лицо:

— Что ты с ней сделал, нечисть проклятая?!

— Она цела и невредима, — мужественно и правдиво ответил Ник.

— Да не трогал он меня, отец! Услышь наконец, что я тебе говорю! Это я попросила Николаса отвести меня сюда. Я надавила! Я заставила! Отпусти его, молю!

— Не слушайте её, — самозабвенно возражал юноша, — она лишь стала невольной жертвой обстоятельств.

Осознавая, что вот-вот уже готов убить нахала, но всё же не желая этого, Веслав выпустил парня из стальной хватки, отступая на шаг.

— Возвращаемся. В деревне решат, что с тобой делать, — сквозь зубы процедил он, а после обернулся к дочери и добавил: — А ты навеки забудь о воле. Больше никогда не выйдешь из дому, ни за что не пойдёшь в лес, даже во двор носа не покажешь.

Ядвига молча и покорно слушала отца, а в душе всё рвалось на части. Хотелось кричать, биться, бежать, но всё же она понимала, что сама повинна в том, что произошло. Прекрасно осознавала, что будет: она всё же солгала отцу и сбежала из дома. И причины уже были неважны, особенно для родителя.

«Я это заслужила…» — думала она, виновато склонив голову и потупив взгляд.

— Вы…оба… за мной… — словно мечом отсекал каждое слово Веслав. — Выйдем на дорогу и наймем повозку.

Не в силах взглянуть друг другу в глаза, молодые люди побрели за старостой, утопая в гнетущей тишине, и уже к обеду следующего дня компания прибыла домой.

Как и обещано, Ядвига была заперта в своей комнате и только со временем ей было позволено из неё выходить. Отныне солнечный свет и блеск звёзд она могла видеть только через узкие щели в плотно закрытых ставнях. Она не выходила на улицу, не говорила с соседями и могла только догадываться, что же по её вине случилось с Нико.

Ей было неведомо, что Николас был передан на расправу своим родным. Суровый отец, пристыженный безрассудством сына, сперва избил его до полусмерти, а после сослал в горы в дом старого охотника, не желая никогда более его видеть. Это оказалось ещё более суровым наказанием, так как жизнь в тех местах была очень непростой и далеко не каждому под силу было приспособиться и выстоять.

Так Ядвига под замком, а Николас в изгнании, провели более года. Им было очень тяжко, им было тоскливо, но их не покидала надежда, что наказанию придёт конец.