Бабочки в жерновах

Глава 4

Конечно, это была далеко не первая засада в жизни Лив. Уж что-что, а сторожить чуткую дичь она умела неплохо. Даже такую осторожную добычу, как Берт Балгайр. Здесь ведь хитрость в чем? Вроде бы и остров невелик, и фарватер сложнее некуда, а все равно Эспитский Лис каждый раз норовит юркнуть в запасную норку. Главное – угадать время и место, потому как побережье Эспита настолько изобилует укромными бухточками и тайными пещерами, что ловить ловкого контрабандиста можно вечно. И безуспешно. Но Скайра за прошедшие годы научилась полагаться на нюх и частенько угадывала, куда именно пришвартуется «Келса». Случались и промахи, конечно. Берт ведь тоже чутьем не обижен, да и наглости ему не занимать. Однажды вообще бросил якорь у главного причала, пока Лив сторожила его в очередном секретном месте. Поддержка других островитян оказалась бы бесценной в деле поимки Балгайра, однако соседи предпочитали не вмешиваться. В конце концов, какая им разница – покупать контрабандные товары из-под прилавка или же помогать потом даме Тенар избавляться от скопившегося в сарае конфиската. Эта игра шла между Бертом и Лив, а эспитцы в любом случае не оставались внакладе.

Поэтому эмиссарша залегла с винтовкой, фонарем и термосом в заранее облюбованном укрытии в одиночку, если не считать Перца. Хотя почему же не считать? Именно пса нужно благодарить за несколько последних удачных поимок. Кабы не Перец, ни за что бы прыткого Берта не догнать по крутым тропкам и скользким камням.

Она лежала в темноте, прислушиваясь, не застрекочет ли вдалеке мотор «Келсы». Забавно, но суда у Берта всегда назывались именно так. Помнит ли он сам, почему это старинное женское имя родом из темных и давних веков неотступно следует за ним? Давным-давно сгинули те, кто называл так дочерей, жернова Вечной Мельницы измельчили в мелкую пыль не только города и язык, но даже и память, а прах тот развеял ветер. И даже древние и ужасные божества острова Эспит, те, кого шепотом именуют морскими и подземными, те, кто не имеет ни облика, ни пола, ни имен — даже и они не ответят. Никогда не отвечают. И лишь в устах рыжего контрабандиста звучит это имя – Келса! Интересно… кто она была? Точнее спросить – кем?

Ночь неторопливо проходила над морем и над Эспитом, Перец, такой же неподвижный и чуткий, как ветер или Лив, согревал бок хозяйки живым песьим теплом. Звенели цикады, шелестели кроны. Скайра ждала. А когда все звуки смолкли, и даже волны умерили свой вечный ропот, ожидание было вознаграждено. Черным пятном на черном шелке безлунной ночи возник из-за оконечности мыса силуэт баркаса.

- Попался! – одними губами шепнула Лив и приникла к окулярам бинокля.

Контрабанда - не самое спокойное занятие на свете. Работать, когда все нормальные люди спят, весьма сомнительное удовольствие. А ведь безлунная ночь и сумерки-обманщики – первые помощники людей, промышляющих сознательным небрежением таможенного кодекса. Поэтому весь последовавший за ночным штормом день «Келса» провела в дрейфе. Чик с капитаном углубились в недра раскапризничавшегося двигателя, измученные пассажиры отдыхали - все ждали ночи. Хотя до острова уже было рукой подать.

Прежде Лансу Лэйгину не единожды приходилось пользоваться своеобразными услугами коллег Берта Балгайра, чтобы проникнуть в места куда более недоступные, чем остров Эспит. Другое дело, что на крошечном кусочке суши негде будет спрятаться от полсотни пар глаз. Не затеряешься на Эспите в толпе при всем желании.

Вирнэйская виза в паспорте у Лэйгина наличествовала, но дурацкий закон требовал еще и соизволения лорда Вардена Тая. Пережиток феодальной старины, не более, а преступить не моги. Такой вот странный юридический прецедент.

Ланс исследовал и этот вопрос. Вдруг лордово разрешение не так сложно получить? А как же! Проще простого, плевое дело! Надо всего лишь быть миллионером, коронованной особой или персоной, приближенной к её величеству, и - добро пожаловать на гостеприимный остров Эспит. Сущие пустяки!

Весь расчет был на легендарное Лэйгиново обаяние, которому поддавались в равной степени туземные князьки, имперские чиновники и профессор Аделард. Лорд Варден тоже не устоит. Эпидемия же ящура только сыграла Лансу на руку. Если на остров никого не впускают и не выпускают, то надо всего лишь оказаться в числе тех, кого не выпустят до окончания карантина.

Ночка выдалась как по заказу – темной и безлунной, а заливчик, где бросила якорь потрепанная штормом «Келса» - настолько укромным, что Ланс порадовался за Берта. Но насладиться пейзажами Эспита ему не дали.

- Эй! Не стой без дела, помогай с разгрузкой. И ты, барышня, тоже, - приказал капитан.

Деревенщина, чудом пережившая шторм, весь день пролежала пластом на палубе. Не узнай Лэйгин, сколько девчонка заплатила за проезд, точно проникся бы сочувствием, а так – увольте. За десятку пусть страдает на две тысячи и это будет куда как справедливо. Хорошенькие мордашки вовсе не повод для снижения тарифа.

- Пошевеливайся, принцесса, - злорадно хихикнул Ланс.

И удержался от шлепка по упругой заднице только под суровым взглядом капитана, который вольностей в отношении Верэн не одобрял. Для себя берег, что ли? А то ведь девчонка в Берте едва ли не дырку просмотрела восторженным взглядом. Ну да что с неё взять, с деревенской дурочки?

- Нехорошо маленьких обижать, сударь мой.

- Шучу…

- Твое дело ящики таскать. Молча.

Ящики с бутылками весили немало, а уж топать с таким по мелководью – сущее наказание.

- Хадрийское?

- Разное, - буркнул хмурый Чик.

Под «разным» могло оказаться отличное бренди, например.

- Угостите? Я заплачу.

- Обязательно. Потом догоним и еще раз угостим, - посулил механик.

Верэн тут же принялась мерзко хихикать. Она с первого взгляда прониклась к Лэйгину той исконной глубинной неприязнью, которую испытывают потомственные крестьяне к заезжим жуликоватым молодцам с хорошо подвешенными языками.

- Очень смешно, - передразнил Ланс девушку и чуть-чуть приотстал, чтобы устроить ей небольшое купание в прибое, которое прекрасно лечит от излишков чувства юмора и хихиканья.

- Ай!

От быстрой подножки Верэн не устояла, шлепнулась на задницу и с головой ушла в воду.

- Помо… Помогите! – взвизгнула хадрийка, решив, что море унесло её на глубину.

- Цыц ты! Дуреха! – рыкнул Берт, одним рывком поднимая девушку на ноги. – Ты чего кричишь, коза? Решила весь остров перебудить?

И вытолкал незадачливую барышню на берег.

Тут-то Ланс оценил огромную пользу от своего неблаговидного поступка. Мокрая одежда облепила стройную фигурку Верэн Раинер, раскрыв практически все тайны девичьего тела. Берт с Лансом понимающе переглянулись, а непосредственный Чик даже языком зацокал от восторга. Грудь у хадрийки была что надо.

- Эй вы! Не смотрите на меня так!

Девчонка тихо скулила от стыда и жалости к себе.

- Не ной! Никто тебя здесь не обидит, - утешил её капитан Балгайр, почти по-отечески шлепнув-таки по заднице. – Красивая ты. Утеха для мужских глаз, понимаешь?

- Ага, - охотно подтвердил Лэйгин. – Утешила ты меня, принцесса, сильно-сильно.

Верэн уже собралась разрыдаться в голос, когда вдруг откуда-то из-за камней выскочил огромный, ростом с теленка, зверь и радостно облаял всю честну компанию.

- Вот же ж невезуха, - устало вздохнул контрабандист. – Только давайте без глупых выходок, а? Попались, так попались. Ты меня хорошо слышишь, коза?

Очень вовремя сказал, ибо еще немного, и хадрийка, точно перепуганная кошка на дерево, вскарабкалась бы на Ланса. И что самое обидное, такого прекрасного повода облапать деревенщину - и того не стало, как только следом за собакой явилась её хозяйка с винтовкой и электрическим фонарем. Яркий свет резанул по глазам, мгновенно ослепив контрабандистов и пассажиров «Келсы».

- Так-так... Незнакомые лица? – сказала невидимая женщина и еще раз коварно посветила на каждого из пришельцев. - Чик, дружочек, поставь это ящик аккуратненько. Мы же не хотим, чтобы разбились вещественные доказательства? Остальные – по одному сюда, и руки не забудьте поднять.

- Ли-и-в, - морщась и жмурясь, протянул Берт. - Ну что ты, в самом деле... Опять в каталажку? Всех?

- Всех! – отрезала она, но, еще раз взглянув на пойманных, уточнила: - Кроме твоего помощничка. Я что-то не понимаю, Рыжий, ты теперь работорговлей подрабатываешь, что ли? Девиц воруешь? И это что за хмырь - новый подручный?

Луч света снова уперся в перекошенную физиономию мурранца.

- Позвольте представиться, сударыня, я - Ланс Лэйгин, ученый археолог из университета Саломи, - довольно бодро отрекомендовался тот, прикрываясь ладонью. - Путешествую по миру в поисках интересующих науку древностей. В этом году решил посетить ваш гостеприимный и красивый остров. Рад встрече. Позвольте ручку?

В общении с крайне раздраженным человеком, у которого в руках винтовка, главное - это вежливость. Кроме того, Лансу понравился голос женщины, такой глубокий, с томной хрипотцой. Возбуждающий всяческие желания голос.

- Древностями, значит, интересуемся? – хмыкнула она. - Ну-ну. Гробокопатель, значит, и расхититель ценностей. Надо будет предупредить милорда, чтобы серебро запер. А барышня? Тоже ученая?

- Я... я... я п-пы-просто приехала.

У девчонки после незапланированного купания зуб на зуб не попадал.

- Двадцать один год есть? – суровая охранница суверенных эспитских берегов спрашивала девицу, но смотрела при этом на капитана. Нехорошо так смотрела, прищурившись. Тот потупился и пробурчал:

- Я ей в паспорт не заглядывал...

- Знаю я, куда ты ей заглядывал. Ну? – фонарь снова нацелился на девушку: - Отвечать!

- Нету-у-у, - прогнусавила хадрийка. - Недавно 20 лет сровнялось. – И только теперь догадавшись, что попала в крупные неприятности, затянула со слезой и подвыванием. - Ой, тетенька миленькая, только не отправляйте меня назад! Тётенька, пожалуйста!

– Еще и несовершеннолетняя… - неодобрительно вздохнула «тетенька» и головой покачала. - Так. Балгайр, ты арестован, и груз твой - тоже. Ученый и девица – задержаны до выяснения. Чик, ты, полагаю, знаешь, чем себя занять, не в первый раз, чай… Ну, Рыжий, в этот раз ты сам себя превзошел! – она поочередно ткнула пальцем в каждый из предметов преступления: - Ребенок, проходимец и полная лоханка контрабанды – не многовато для одного рейса? Опись груза не забудь прихватить. И не надо песен о том, что всё утонуло! – И недвусмысленно повела винтовкой на Ланса и девушку. – Что встали? Вперед, по тропе, руки не опускать! – потрепав пса по холке, она указала ему на ящики: - Перец, охраняй! В участке разберемся, какие вы ученые…

Проницательность грозной дамы Лансу скорее понравилась, чем напугала. Проходимец – самое верное определение рода его занятий, но с первого взгляда мало кто об этом догадывается. А тут сразу – бац! И в самое «яблочко». Меткая дама!

- У меня, к слову, есть имперская виза, и я уверен, что лорд Эспит даст разрешение. Я - ученый с мировой известностью.

Лэйгин сам не понял, чего ради он пытается произвести на женщину впечатление – то ли намекнуть на собственную значимость, то ли чтобы заинтересовать.

Верэн топала впереди и громко хлюпала носом, пытаясь разжалобить пленительницу.

- Да знаем мы тут, кто вы такой, господин Лэйгин, - сердито отозвалась охранница, демонстрируя редкую для провинции осведомленность: - Наслышаны-с. Разговорчики!

- А как вас зовут, суровый страж острова? – спросил Ланс.

- Скайра Лив дама Тенар, имперский эмиссар при лорде Вардене Тае на острове Эспит, - вместо самой дамы на вопрос археолога любезно ответил контрабандист: - По прозвищу... Ай! Больно же!

Он дернулся и зашипел от боли, когда Лив двинула его прикладом в спину, пресекая дальнейшие откровения.

- ... по прозвищу Овчарка, - недружелюбно закончила за него эмиссарша. - Еще вопросы есть?

«Какое многозначительное прозвище, говорящее о многом», - подумалось авантюристу.

- Рад встрече, госпожа Тенар. Уверен, что она - лучшее, что случилось со мной за последние годы, - промурлыкал Ланс.

- Вот посидишь у нее в камере пару месяцев – по-другому запоешь... – проворчал Берт, почесывая пострадавшую спину.

Самый глухой и темный час ночи, когда разгружалась «Келса», плавно перетек в рассвет, и новоявленные арестанты встретили его по пути к месту заточения. Эспит настолько невелик, что обойти его вокруг можно за несколько часов, но, видимо, дама Тенар решила показать своих пленников как можно большему числу островитян. Нарушители суверенных границ неторопливым караваном шли по дороге мимо ухоженных домиков, буквально тонущих в цветах, а из каждого окошка неслось приветливое: «Доброго утречка, сударыня!» и не менее радостное: «С приездом, Бертик!».

Контрабандист, по всей видимости, с превратностями судьбы, неизбежными при его образе жизни, уже давно смирился. Ланса участь арестованного преступника тоже не страшила ничуть. А Верэн Раинер впервые очутилась в шкуре преступницы, посему редкие всхлипывания очень быстро сменились рыданиями.

- Эдак, мы через час в камере утонем, - проворчал Берт. – Слышь, коза, хватит сырость разводить. У меня от твоих соплей ревматизм разыграется.

- Я же не хотела, я же не знаааала….

Но дама Тенар была непреклонна:

- Тем более! Незнание закона не освобождает от наказания! – прорычала она.

Слово «наказание» только усилило уныние юной хадрийки.

- Хватит пугать девочку, Лив! – вступился за Верэн Берт. – Сколько можно?

И получил в награду исполненный благодарности девичий взгляд, а следом, на десерт, еще один тычок стволом в спину - от Овчарки.

- Красиво тут у вас, - почти доверительно сообщил Ланс. - Даже не ожидал, откровенно говоря.

Чистая правда, между прочим. Каждый эспитский коттедж имел свое индивидуальное «лицо». Не важно, что создавало такой эффект – увитые ли плетущимися розами и клематисами стены, пышные ли кусты гортензий, причудливые ли переплеты окон, но дома не перепутаешь даже сослепу и в изрядном подпитии. Островитяне словно постоянно соревновались между собой, кто высадит в палисаднике больше роз, пионов и флоксов, кто попричудливее подстрижет живую изгородь или аккуратнее выложит камнем дорожку от калитки к двери. Мурранские домохозяева тоже очень любят разводить цветы, но до эспитцев им расти и расти.

Солнце неторопливо вставало над цветущим островом, золотило темно-каштановые волосы и смуглую кожу Лив дамы Тенар, и обещало долгий, насыщенный впечатлениями денек.

Девушка ожидала от грозной Лив как минимум подземных казематов и посажения на ржавую цепь, но тюрьма острова Эспит на поверку оказалась не таким уж и страшным местом. Одноэтажный дом с цветами в ящиках на каждом подоконнике вмещал в себя имперский эмиссариат и магазин сувениров. Самое большое помещение отвели, естественно, под магазин. Верэн успела рассмотреть пестрые коврики и расписные тарелки, в изобилии выставленные на полках, прежде чем злобная эмиссарша затолкала её на свою территорию – в небольшую комнату, перегороженную пополам железной решеткой.

Никаких темниц и прочей экзотики нарушителям закона Эспит не предоставлял. Еще чего баловаться! За решеткой: две лавки – мужская (выкрашенная в коричневый цвет) и женская (бледно-зеленая) – у противоположных стен, тщательно приклеенный плакат времен Большой Войны «Женщины Вирнэя сказали «Иди!» и крошечное окошечко, в которое жизнеутверждающе заглядывали красные цветы-граммофоны кампсиса.

Загнав пленников внутрь «клетки» и распределив их по лавкам согласно половой принадлежности, дама Тенар выдала Верэн жесткое шерстяное одеяло и приказала прекратить нытьё сию же минуту. На тему излишней суровости к невинным девочкам они еще с четверть часа страстно пререкались с Бертом, не замечая ни ироничных реплик археолога, ни продавщицы из магазинчика, любопытствующей скандалом сквозь щель в двери.

Раззадоренная эмиссарша вернулась на свою половину комнаты, обставленную не менее скудно, чем узилище, дабы оформить ночное задержание по всем правилам. И если бы Верэн с Лансом знали заранее, какое испытание их ждет, то предпочли бы, пожалуй, сгинуть в бушующем море. Орудием пытки Лив избрала исполинскую печатную машинку. Воссев на монументальный табурет за не менее внушительным столом, эмиссарша со зловещей ухмылкой заправила в каретку лист бумаги и принялась колотить по клавишам, причем делала она это нарочито, по-живодерски медленно.

Не прошло и получаса, как грохот заполнил все пространство эмиссариата и поселился в голове у Верэн, отвлекая девушку от жалости к своей персоне настолько, что она привстала на лавке, чтобы наблюдать через две решетки за происходящим в окнах дома напротив. Там за тюлевой занавеской целовались двое – белобрысый суровой наружности мужчина и женщина с густыми вьющимися волосами.

«А тут у них весело», - подумала зоркая хадрийка.

Несмотря на плачевное положение и грозящее наказание, Верэн остров понравился. Причем сразу, с первого мгновения, когда она увидела черные очертания прибрежных скал. И даже волны, в которые её подло уронил проходимец Лэйгин, плескались ласково и, похоже, были рады гостье. А уж домики эспитские так и вообще запали барышне в душу. Такие милые, такие чистенькие, такие аккуратные. И всюду, абсолютно повсюду цветы: гроздья глицинии и сирени, пышные шапки гортензий, душистая жимолость и все оттенки фиолетового, даруемые ипомеей.

У матери Верэн ничего, кроме бархатцев, на клумбе не росло принципиально. Госпожа Раинер искренне считала розы бесполезным баловством, а любую красоту – причудами богатеев. Впрочем, их дом и так был самым уродливым в округе и снаружи, и внутри.

- Сядь на место! – рявкнула эмиссарша на задумавшуюся девушку.

Лив злилась, а потому огрызалась и рявкала. Проблема – одна из многих, но наиболее острая – заключалась в том, что злилась женщина на Берта, а рявкать приходилось на двух других арестантов. Потому что рычать на рыжего проныру было чревато последствиями, самыми разными – от пропуска свидания до простреленной ноги. Проходили уже, спасибо большое! Лечи его потом за счет эмиссариата! Доктор Исил Хамнет к благотворительности не склонен, сдерет три шкуры и не поморщится.

- Понавез опять всякой дряни! – ворчала Лив, насупив брови и растирая отбитые пальцы. – «Чулки фильд. – 28 пар». Ну-ка, отвечай! «Фильд.» - это «фильдеперсовые» или «фильдекосовые»?

- Неужели на ощупь не различаешь? – мурлыкнул Берт, нагло жмурясь и развалившись, насколько позволяла лавка. Намек прозрачный до неприличия – надо полагать, как раз он-то различает на ощупь. И готов продемонстрировать этот навык вот прямо сейчас.

- Хамишь, - сердито отметила эмиссарша. – Нарываешься.

Бертовы изъятые писульки представляли собой блокнот, исчерканный вдоль, поперек и даже по диагонали. Разобраться в нем, конечно, было можно, но времени это отнимало просто невероятное количество. Тем паче, что записи своих рейдов контрабандист вел настолько неряшливым и отвратительным почерком, что Лив не сомневалась – специально для нее. Такие каракули можно изобразить только умышленно. Люди так не пишут!

- На этот раз ты у меня в загоне поседеешь, - посулила она, с трудом разлепив слипшиеся странички. – И эта парочка – тоже! За компанию.

- Тётенька-а!..

- Молчать! – Лив заправила новый лист.

- Сударыня!

- Да заткнетесь вы уже?

- Лив, а, Лив? – Берт соскользнул с лавки и к решетке прильнул, поглядывая умильно. – Ну разберись ты сперва с пассажирами, а? Хотя бы девчонку отпусти. Это ж невозможно – с девкой в одной камере. Ведро-то одно!

- Никак стесняешься? – эмиссарша всплеснула руками и глумливо хохотнула. – Промазать боишься или ручонки с утра дрожат?

- Лив! – побагровев, арестант тряхнул решетку.

Проследив за струйкой трухи, осыпавшейся с потолка, Овчарка сменила гнев на милость.

- Ладно! Но после того, как я с ними покончу, нас с тобой ждет оч-чень долгий разговор. Итак… - она хищно прищурилась и прошлась острым взглядом по пленникам, будто бритвой полоснула. – А начнем мы, пожалуй, с вас, господин… - брезгливо раскрыв книжечку республиканского паспорта, Лив глянула туда и медленно, по буквам, напечатала: - Л-э-й-г-и-н Л-а-н-с.

- К вашим услугам, сударыня! – радостно подскочил тот и добавил совсем, на взгляд Лив, лишнее: - Целиком и полностью.

- Хм-хм…

Отметив, как побелели пальцы у вцепившегося в решетку Берта, эмиссарша приосанилась и очень строгим голосом принялась задавать вопросы. Потому как должность обязывает и формуляр заполнить надо.

- Подданство?

- Мурранская Республика!

Клац-клац! Дзень! Лив передвинула каретку и чуть не прищемила палец. Сколько энтузиазма в ответе, надо же!

- Возраст?

- Тридцать пять, - в голосе задержанного прорезалась этакая бархатистая игривость. – Полных.

- Пол?

- Мужской! – с обидой отчеканил археолог. – А вы сомневаетесь?

- Порядок есть порядок, - проворчала женщина, игнорируя мерзкий смешок контрабандиста и смущенное хихиканье барышни. – С какой целью незаконно пересекли рубежи Империи и вторглись на территорию суверенного домена Эспит?

- Помилуйте, я же уже объяснил! Но если вам требуются подробности… – и пленник принялся самозабвенно токовать, распушая хвост и топорща перья. На восьмой минуте прочувственной речи о мировой известности, международных публикациях, наградах, знакомствах, степенях и трудах Лив скривилась и гавкнула короткое:

- Хватит! Так и запишем: цель – личное обогащение.

- Но позвольте, судары…

- Хотите сказать, что древние клады вас не манят? – язвительно поинтересовалась дама Тенар. – Совсем-совсем? И если что найдете, вот прямо так и сдадите в казну? То-то же. Личное, стало быть, обогащение, и точка. Так, далее… Страдаете ли заболеваниями душевными, а так же половыми и заразными? Тифом давно болели? А как насчет вшей, платяных или же лобковых?

Берт подавился хрюканьем. Барышня, услыхав про вшей, отодвинулась как можно дальше от Лэйгина и вжалась в угол.

- Желаете лично осмотреть? – аристократическому льду в голосе оскорбленного ученого позавидовал бы десяток лордов.

- Доктор потом осмотрит, - безмятежно отозвалась Лив. – В ваших интересах не уклоняться от ответа прямого и честного. Ну так как? Насчет болезней?

- Я абсолютно здоров, сударыня. Как физически, так и психически, - заявил Лэйгин раздельно и четко, будто гвозди забивал.

Но за свою долгую службу Скайра повидала всяческих пройдох. Иные так и вовсе не то, что лордами – принцами смотрелись! А копнешь чуть глубже, не нутро, а целый зоосад! Тут тебе и обезьяньи ужимки, и козлиная вонь, и привычки натурально свинские. Не говоря уж о глистах.

- Ну, это доктору решать… А запишем мы следующее: половые и заразные болезни отрицает. Та-ак... – пробежав взглядом лист, эмиссарша удовлетворенно кивнула сама себе, дескать, да, вот такая я бдительная! И не забыла несовершеннолетней Раинер заметить со строгостью классной дамы: - А вы что это хихикаете, милочка? До вас очередь еще дойдет!

Девушка издала полузадушенный горловой звук, будто подавилась, и вновь притихла на своей лавке.

- Следующий вопрос... Имеете ли при себе денежные средства, как наличностью, так и банковскими чеками, из расчета 50 эви[6] на день пребывания?

Обыск задержанных правилами не возбранялся, а вот конфискация их наличности без веских оснований отнюдь не приветствовалась, потому о толщине лэйгинского кошелька Лив могла только догадываться. Ясно одно – после встречи с Бертом Балгайром кошелек тот изрядно похудел.

Археолог достал портмоне, демонстративно открыл его, пошуршал купюрами и сообщил: - Одна тысяча десять мурранских бон.

- Фьють! – присвистнула дама Тенар. - Негусто, негусто... Чем на жизнь себе зарабатывать думаете?

- Частными инвестициями, госпожа эмиссар.

Инвестиции – дело хорошее, инвесторов, особенно частных и одиноких, на Эспите любили. Вот только где его в наше время возьмешь, одинокого частного инвестора? Столь редкий зверь ходит пусть и не косяком, но обычно все-таки хотя бы с парочкой громил охраны. На случай падения с крутых эспитских скал в бурное эспитское море. Абсолютно случайного падения, разумеется. Остров ведь только кажется этаким идиллическим уголком природы, укрытым от штормов жестокого внешнего мира. А на самом деле – о! Без толкового спутника и шагу не ступишь.

- О! А это весьма кстати! Дело в том, что допустить вас до пребывания в пределах суверенного Эспита я могу лишь с соизволения лорда и при обязательном сопровождении вас проводником из числа местных жителей, - Лив и не думала скрывать хищную радость. Тысяча республиканских бон – сумма неплохая. Даже если вычесть все штрафы и сборы, добрым подданным лорда Вардена еще кой-чего останется. - Должен же за вами кто-то приглядывать. Места у нас опасные. Скалы, знаете ли, пещеры, хищники, рогатые гадюки... Без опытного сопровождающего никак нельзя!

Скайра говорила это, а в уме прикидывала: этак на один крючок двух рыбин поймать можно! Определить иноземному гостю в проводники Берта, а для Рыжего оформить это как принудительные общественные работы в счет штрафа за контрабанду…

Взгляд, которым эмиссарша одарила обоих мужчин, по задумчивости мог поспорить только с многозначительностью, то бишь вполне определенный был взгляд. Лив так в свое время велосипед присматривала. Вроде и выбора нет, а все ж таки приглядеться надо: полезная штука или так, баловство одно?

- А бесплатных проводников у нас нет, - озвучила она очевидное.

- Надо же! Как у вас тут оказывается опасно жить! Уверен, что лорд Эспит даст мне разрешение на пребывание. Как скоро я могу его увидеть?

Такая прыть даму Тенар изрядно насмешила. Видали молодца? Пробрался тайком во владения с неясными, но наверняка ведь преступными целями, да еще и лорда требует! Ну как такого не осадить, скажите на милость?

- Как только лорд Варден сочтет это возможным, разумеется. Но прежде необходимо получить заключение доктора о вашем здоровье. Вдруг вас из карантина выпускать нельзя?

Лив демонстративно развела руками и ухмыльнулась. И вовсе не из стремления посильнее унизить пленника она медленно, размеренно вынула из машинки отпечатанный лист, подошла к огромному несгораемому шкафу, который по размерам спорил с отделением для арестантов, неторопливо погремела ключами, отпирая дверцу этого монстра сейфового дела, достала две картонные папки, снова заперла шкаф и вернулась к столу, чтобы очинить карандаш и аккуратно вывести на обложке одной из папок: «Ланс Лэйгин». Какое унижение, право? Привычка всё делать в строго установленной однажды последовательности всего лишь!

Вложив опросный лист в свеженькое, только что открытое «дело», она завязала тесемки на бантик и удовлетворенно улыбнулась:

- Ну-с, теперь займемся барышней!

И заправила в машинку чистую бумагу.

Кабы сон у Мерерид не был так удивительно глубок, то многих приятных вещей в жизни Фрэн Лисэт Теранс не случилось бы. Мамочка всегда любила поспать, и на склоне лет, подобно другим старухам, вовсе не утратила способности дрыхнуть едва ли не до полудня. Сколько разных дел можно сделать, если встать на рассвете. Ранняя пташка – Фрэн успела не только напечь блинчиков, но и на свидание ускользнуть. Кое-кто уже поджидал в укромном местечке с двумя одеялами. На одно улечься, другим укрыться, чтобы глазастые соседи не высмотрели мелькающих в траве белых ягодиц. На Эспите ни у кого нет тайн, но вся прелесть в том, чтобы не попасться.

Радовало, что, судя по напору и немногословности, Хил тоже соскучился. Они не виделись две недели и теперь наверстывали упущенное, задыхаясь, вздрагивая, дрожа от нетерпения. Время-то уходит, утекают драгоценные минутки. Надо успеть насладиться запахом и вкусом друг друга, и просто насмотреться. На короткий шрамик, рассекающий Хилову правую бровь на две неравные части, на начинающую пробиваться седину на висках, например. Слизнуть соленую капельку пота, прикусить пахнущую табаком губу и на несколько мгновений утратить разум вместе с ощущением реальности, перестать быть Фрэн Тэранс, перестать быть… Потому что это ошеломительное чувство нисходит лишь в объятиях Элисона, к счастью. Элисон… Имя, данное родителями, ей никогда не нравилось. Холодное оно, чужое и какое-то злое. То ли дело эспитское имя – Хил, Хи-и-и-л, Хилер, что означает «радостный». Оно настоящее, оно теплое, как земля этого острова, прогретое до самых корней солнцем и щедро просоленное морем.

- Ох, Хил… - вскрикнула женщина, не в силах сдержаться.

- Лис-с-с, моя Лис-с-с, как же хорошо…

Наедине он тоже предпочитал называть Фрэн островным именем – Лисэт. В промежутках между поцелуями – самое то.

- Откинь чуть-чуть одеяло, а то я задохнусь… Дурачок! Перестань! Что ты делаешь? Что? Ах! Ох!

Прошло еще какое-то время, прежде чем Хил отпустил «жертву» своей порочной страсти к экспериментам и соизволил отбросить покрывало.

- Ну как, я искупил вину?

- Вполне, - смилостивилась Фрэн. – Но за её донельзя довольную физиономию останешься должен.

- Мы всего лишь съели по паре сардинок и выпили бутылку вина.

- Не оправдывайся! Она весь вечер ходила довольная, точно обожравшаяся сливками кошка.

- А ты уже нафантазировала невесть что, - обиженно вздохнул мужчина.

- Мерерид доведет до кипения ледяную статую, - пробурчала Фрэн и демонстративно отвернулась спиной. – О! Смотри, смотри! Кого это Лив повела?

Хил раздвинул траву, чтобы открыть себе лучший обзор.

- Хо-хо! У Лив сегодня богатый улов, - он обрадовано потер ладони.

Фрэн заторопилась близоруко оттянуть внешний уголок левого глаза, и до рези вглядывалась в пленников эмиссарши.

- Ты хочешь сказать, что красавчик в замшевой куртке - наш долгожданный гость?

- Ну-у-у… - без прежней жизнерадостности в голосе протянул Хил. - Не такой уж он и красавчик, как тебе показалось. Но ты права, это – он.

Рыжий Берт плелся позади всех, то и дело останавливаясь, чтобы подпортить эмиссарше триумф.

- Как бы Лив нам не испоганила всё веселье.

- Не переживай, - заверил любовницу Хил. - Лорд Эспит примет надлежащие меры. Главное, чтобы доктор нас не подвёл.

- Надо бы зайти к нему.

- Угу. Но сначала…

Мужчина игриво прикусил зубами мочку уха Фрэн, чтобы не дергалась, пока он дает волю рукам. И силы духа ей хватило на парочку недовольных хрюканий. А потом качнулось взад-вперед утреннее небо, и женщина окончательно потеряла счет времени. Столь бережно собираемые в горсточку, волшебные минутки высыпались из расслабленных пальцев, раскатились по траве. Не собрать их теперь нипочем.

- И ты готова действительно отказаться от всего этого? – тихо спросил Хил, когда они, дрожащие и оглушенные, лежали рядом.

- Нет, - вздохнула она, - Но я готова рискнуть.

А вот спрашивать: «А ты готов?» Фрэн не решилась. Ветеран двух войн отлично знал, что такое настоящий риск.

- Хорошо. Тогда пойдем к доктору Хамнету.

- Заодно посмотрим на улов дамы Тенар поближе, - оживилась Тэранс-младшая.

- Ты любопытная, как кошка.

- Муррр!

Она грациозно потянулась всем телом, заставив Хила снова пожалеть о том, что времени у них действительно осталось мало. Если Мерерид Тэранс примчится к Исилу и не застанет там Фрэн, будет скандал, причем скандал грандиозный, который может спугнуть не только гостя, но и половину Эспита. Она такая, она может.